Никто

Виктор привычным движением открыл дверь парадной и на автомате вышел во двор вынести мусор перед ежедневной вечерней прогулкой с собакой. В курилке, под кленом, где он сам частенько сиживал, периодически прячась от любимой, но постоянно что-то требующей семьи, забавно пританцовывала, видимо, какой-то своей музыке в наушниках незнакомая девушка. Конечно, он не знал всех соседей в многоквартирном доме, но такую бы точно запомнил, высокая, стройная, с длинными ногами в объемных ботинках. А потом капюшон модной кожаной куртки с мехом упал с головы от ритмичных движений, белокурые локоны рассыпались по плечам, девушка еще так удачно и вовремя посмотрела вверх на фонарь, пухлыми губами с красной помадой шепча какую-то знакомую песню и в такт покручивая изящными кистями рук с длинными пальцами, и наш герой мгновенно пришел в ярость!
Пакет с мусором, брошенный одной рукой метров за десять, мгновенно улетел в темный контейнер, такса Долли жалобно взвизгнула из-за внезапно натянувшегося ошейника, а Виктор со злобным, перекосившимся лицом, прямо по куче листвы, которую почему-то не убрали, в несколько широких шагов оказался рядом с незнакомкой, оказавшейся до боли знакомой.
- Ты что тут делаешь? Ты как здесь оказалась? Выслеживаешь меня, что ли? Он потянул девушку за капюшон и развернул к себе. От злости не учел, что она не слышит его криков, потому что в наушниках.
- Витя?! Ты откуда тут взялся? Марина сначала сказала это, а потом уже сняла наушники, удивленно и пока еще радостно улыбаясь.
- В смысле, откуда взялся?! Я тут живу! Между прочим, с семьей и детьми, и тебе это, по ходу, прекрасно известно! Специально сюрпризом пришла, подкарауливаешь, выслеживаешь? А если бы я с женой и дочкой вышел, ты хоть понимаешь, что могло бы быть? Мужчина кипел от неожиданного набега на его вотчину.
- Да не выслеживаю я тебя, больно надо! Тоже мне принц! Случайно здесь оказалась, зашла покурить, сейчас же везде нельзя, чего ты начинаешь-то, ей-Богу?! Откуда мне знать, где ты конкретно живешь, ты мне только район называл, что мне все дворы обходить, сам подумай! Она все еще пыталась примириться, не смотря на беспочвенные обвинения.
- Ну, конечно, просто совпадение, что именно в мой двор из сотни других дворов ты случайно зашла покурить! И случайно оказалась в Питере, за тысячу километров от родной Москвы, интересно, зачем тебе это может быть нужно?!
- Ну, естественно, поперлась за тобой, как жена декабриста, елки-палки! Черной нищенкой скитаюсь по столице иноземной. О, как весело мне думать, что тебя увижу я. Знаешь, чьи это стихи? Да нифига ты не знаешь, балбес, Ахматовой! Она все еще пыталась смеяться, хотя и видела по искаженному лицу бывшего, что ситуация накаляется с каждой минутой.
И Виктора было не остановить, даже наоборот. Испуг, удивление, досада, непонимание, и, одновременно, какая-то странная, неподобающая радость, заварили в его душе такой коктейль, что всегда сдержанного мужчину неожиданно понесло.
- Вот, кто ты мне такая, а?! Ты же мне никто! Ты мне не жена, не сестра, не мать, не дочь, даже не соседка! И не подруга, как бы ты ни пыталась ей стать!
Высокая, но хрупкая женщина, как будто, уменьшилась в росте под его драконьим жаром. Только глаза выросли раза в два, и в них заблестели слезы, что, впрочем, его не останавливало, так он разозлился.
Почему ему так нравилось причинять ей боль? Опять вспомнилось, что он говорил ей еще тогда, когда она также таращила на него огромные глаза. А он со страхом думал – сейчас выгонит, сейчас ударит, сейчас они расстанутся навсегда. А она периодически переобувалась в воздухе и делала вид, что ничего не случилось, что она ни разу не обиделась и они спокойно пляшут дальше. А он даже бесился иногда внутри себя. Типа – да вломи ты мне уже, я вполне заслуживаю. Ударь, наори, заплачь, делай, что хочешь, только покажи свои настоящие чувства. Но она только улыбалась, надсмехалась и делала вид, что все нормально.
Сейчас под его жестокими словами она сначала сгорбилась, согнулась, спрятала лицо в руки, забавно выставив острые локти в стороны и ее кольца с камнями мерцали в сумерках.
На секунду в нем шевельнулось сострадание и жалость, но боль внутри него по-прежнему была так сильна, что он сдержался от успокаивающих объятий, хотя уже хотел привлечь ее к себе, как маленькую.
- Почему ты никак не отстанешь от меня, почему не оставишь меня в покое, не дашь мне жить моей жизнью, зачем ты постоянно переходишь мне дорогу, ты все равно никогда не сможешь стать никем для меня!
Как будто предыдущего пассажа было мало, чтобы причинить ей достаточную боль и обиду, и он решил, грубо говоря, добить ее, как муху, которая после первого удара почему-то умудрилась выскользнуть.
- Я – никто?! Даааа… Она качала головой из стороны в сторону и, как будто, пробовала это странное режущее слух слово на вкус, и оно ей явно не нравилось. - Никогда в жизни я не слышала таких слов в свой адрес, поверь.
А он охотно в это верил, просто ей не говорил, тщетно пытаясь убедить ее в своей правоте… Как тогда, когда говорил ей, что он единственный мужчина в мире, который не любит Марину Лисицыну. А сам-то знал, что любит, но признаваться не хотел, как и сейчас.
- Я всего лишь твоя бывшая, да? Всего лишь твоя очередная? Всего лишь твоя одноразовая? Да? Я прекрасно помню твою простыню безымянных номеров в телефоне, которые ты даже не записывал по именам. Лааадно. Не щади меня уже. Хуже ты меня уже не оскорбишь! Слезы застилали ей глаза, но она их не замечала. Мотала головой от одного плеча к другому, поэтому кудрявые локоны зацепились за длинные сережки с кошками и скрыли лицо наполовину, сделав ее еще красивее.
- Ты всего лишь… он на секунду запнулся, выбирая выражения, заранее зная, что сейчас ее безмерно удивит и намеренно откладывая этот момент. Кортизол, который выбросился в кровь из-за неожиданного ее появления, вдруг освободил в нем все, что он так долго скрывал и копил в душе, подбирая слова для самого себя или для нее все эти несколько лет их разлуки.
- Ты всего лишь, - голос его вдруг предательски сорвался на какой-то мальчишеский дискант. Ну знаете ли, он тоже человек, ему тоже тяжело: Ты, всего лишь, моя любимая женщина! Сказал и специально остался стоять прямо, широко расставив ноги, спрятав ладони в карманы джинсов, всей статью подтверждая серьезность своих слов. Долли жалобно поскуливала, бегая вокруг этой странной не пары, а Виктор даже не замечал несчастного собакена, настолько был погружен в собственные чувства.
Марина содрогнулась, как от удара, как нашкодившая кошка, которая ободрала обои или разбила чашку или что там еще есть из кошачьих преступлений. А хозяин вдруг не ударил, не пнул, не наказал, а неожиданно взял на руки, приласкал и погладил.
И она начала медленно поднимать голову, глядя исподлобья и, если бы могла, подняла бы прижатые уши, но у людей другая природа лица. А потом стала поворачивать голову из стороны в сторону, как собака, когда чем-то заинтересована. При этом больше всего своим лицом всегда была похожа на красивую птицу. Господи, всю фауну собрала, елки-палки! Ну хоть не слон или лошадь и то хорошо.
- Кто я тебе? Она все-таки осмелилась спросить. Наверняка думая, что просто ошиблась, ну там ослышалась или приняла желаемое за действительное.
- Ты всего лишь моя любимая женщина – с нажимом повторил он. Типа, ты что с первого раза не понимаешь? - Я всего лишь постоянно думаю о тебе, я всего лишь все время вспоминаю тебя, я всего лишь без конца пересматриваю твои, наши фотографии, перечитываю твои письма, и тот видос, когда ты шла в наш любимый бар, еще осенью в белом плаще. Тогда день города был, помнишь? Вот и я помню, раз сто пятьсот пересмотрел. Такая ты там хорошенькая…. Я всего лишь бесконечно перебираю наши дни и ночи, как тогда, а вот еще тогда, а вот тогда еще лучше. Всего лишь засыпаю и просыпаюсь с тобой в мыслях. Всего лишь разговариваю с тобой каждый день, тоже мысленно, думаю, что ты скажешь или сделаешь, вечно доказываю тебе что-то, ругаюсь с тобой по поводу и без повода, даже могу накричать, как было пару раз, ты же можешь разозлить, кого угодно, даже меня. Я всего лишь спрашиваю у тебя совета, когда мне сложно, ты же у нас умная женщина, - почти фыркнул он в ее адрес.
Пока он ностальгировал, она постепенно выпрямилась, привычно подняла подбородок вверх, а бюст выставила вперед. Ух, как хорошо он знал этот ее жест, который не предвещал ничего хорошего. И руки сложила в замок под грудью, как будто приготовилась к долгой осаде и была во всеоружии. Она и не знала, в каком всеоружии она всегда была перед ним, хоть обнаженная, хоть застегнутая на все пуговицы. И еще вопрос, какая победит. Да обнаженная – точно. Он сам в уме ответил на свой вопрос.
- Неужели ты наконец-то признал это – она, удивленно улыбаясь, качала головой, все еще не веря неожиданному объяснению, особенно после первоначального наезда.
- Пффф, да я всегда это знал, просто не говорил тебе, чтобы ты не зазнавалась, - он уже начал жалеть, что сказал ей.
- А если я сейчас зазнаюсь – уже начала опять подмигивать она, как всегда любила.
- Зазнавайся, у тебя с рождения корона прибита, ее ничем не свалишь, я давно уже это понял.
- А еще что? Скипетр, булава? Чем тебе скорее наподдать, чтобы неповадно было так над любимой женщиной издеваться? Она уже улыбалась во весь рот и делала играючи выпады в его сторону стройной коленкой в видневшемся чулке. Вот нисколько же не меняется, прохладно уже, тем более в Питере, а она в чулках, балбеска!
Господи! Ну какой же он дурак! Она никогда не изменится, зачем он это все. Ей лишь бы хиханьки и хаханьки, ничего святого, ни грамма серьезности, вроде взрослая женщина.
Договорит ей все и уйдет навсегда и заблочит ее везде, вычеркнет из своей жизни. Сколько можно мучиться. Все равно это ни к чему не приведет. Гори оно все синим пламенем.
- Я хотел бы снова оказаться в том прекрасном моменте, когда мы вместе проснулись утром, не рано, конечно, тогда после клуба и ты лежала в моих объятиях, как котенок или рыбка, помнишь? И я обнимал тебя всю-всю, как будто в лодочке качал, как ребенка. Да ладно, не помнишь ты ничего, он в отчаянии махнул рукой, я же знаю, что ты ничего никогда не помнишь, с этой твоей вечной алкогольной амнезией!
А она продолжала так спокойно, как слова из любимой песни, которую напел любимый человек, а ты сразу подхватываешь, потому что знаешь наизусть. - И ты мне впервые сказал,  что полюбил меня. Не просто любишь, не я тебя люблю, а именно так – я тебя полюбил. И тут же спросил меня – а ты? А я думаю, такое вообще бывает? Мы же второй день знакомы.
Она закрыла рот рукой, и слезы снова потекли у нее из глаз, еще только что смеющихся.
- Ну чего ты, чего ты, чего ты – он уже не выдержал и дернулся к ней и снова непонятно как обнял ее всем телом, и руками и ногами, и всем-всем. Он думал, что так можно только в постели. Оказывается, нет.
Она висела у него на плече, одной рукой схватив его за шею, другой все еще сдерживая эмоциональные слова, рвущиеся изо рта.
Это-это-это, - голос ее срывался и странным образом и хрипел и одновременно звенел, проблемы со звуком, в общем, в нашей программе, приносим извинения за технические неудобства.
- Что это, Лягушоночек мой? Уже совершенно другим голосом назвал он ее давнюю кличку.
Она вскинула на него заплаканные глаза, типа ну чего ты еще сильнее добиваешь-то. Гад!
За всю жизнь, будучи очень красивой женщиной, она слышала тысячи ласковых слов и эпитетов в свой адрес, но такое мог придумать только Он.
И ей даже ничего не нужно было ему говорить, он и так все видел в ее глазах и во всем теле, хорошо понимая его язык.
- Это мой любимый наш с тобой момент. Я его все время вспоминаю. Кто же знал, что это было самым большим счастьем в моей жизни.
Ну надо же… Вот прямо такого признания он никак не ожидал. Конечно, сразу потеплел, а вы как хотели, тоже человек. Он обнял ее уже нежнее, привлек к себе, стал гладить по волосам и спине, как делал с дочками, чтобы успокоить. А сам думал, ну как же так. Короткий момент, маленький эпизод, почему они оба вспоминают его как самое большое счастье в жизни, ну не может же такого быть. Оба женились и выходили замуж, оба рожали детей, не говоря уже о победах на работе и во всем таком, у нее в творчестве, у него в бизнесе.
Почему они оба вспоминают момент, когда всего лишь лежали вместе на кровати, она как ребенок в его объятиях и говорили о любви. И он как мужчина начал первым. И видел, как она удивилась, даже испугалась, но ответила. Всего несколько минут и вот уже несколько лет прошло, а как будто вчера и хочется снова вернуться в этот миг, несмотря ни на что, даже на все счастье, что им выпало, отдельно друг от друга. Может быть в этом и дело. Может быть, нужно вместе?
Их редкое единение разбил резкий звонок его мобильного, и все неожиданно рассыпалось. Она отпрянула от него, как от прокаженного, даже как будто стала отряхиваться, как от кошачьей шерсти, а на самом деле от его запаха, звука его голоса, ощущения, чувства, от всего его, как от дьявольщины.
- Да, все хорошо, гуляем с Долькой, - его голос резко стал будничным, спокойным, ничего не выдающим. - Я в переходе, неудобно говорить, напиши, что купить, чтобы я не забыл.
Она так и поняла, что это звонит жена, поэтому делала все, чтобы не мешать. А сама вспоминала, как он приехал к ней уже после их расставания, и кричал в трубку своей новой женщине – обнимаю, целую, люблю! Уже злясь, что она никак не может закончить этот досадный разговор, говорил отрывисто, с искаженным лицом, как будто камнями бросался. Не хотела бы она никогда услышать такие признания в любви. И также не хотела бы слышать такой его обыденный голос, как был сейчас, скрывающий неприятную для любой женщины правду.
- Прости, он снова привлек ее к себе и обнял крепко, почти до боли. Почему самые лучшие моменты в жизни вечно кто-то портит. И они оба подумали, что эти объятия даже лучше, чем секс, несмотря на то, что оба очень любили им заниматься, причем особенно друг с другом.
Она снова положила голову ему на плечо и не отвечала на объятия, что он даже не сразу понял. А потом понял, разжал руки и отпустил ее, все еще недоумевая. Да он сейчас с радостью взял бы ее на руки и понес куда угодно, где они могли бы остаться вдвоем.
- Я пойду, - грустно улыбаясь, смахивая оставшиеся слезы с щеки сказала она.
- Куда ты пойдешь? Давай я тебя провожу, - он все еще не мог расстаться с ней.
- Не надо, тебе пора. Тебя ждут, - она, как всегда, все понимала, как всегда и все.
Он помедлил несколько секунд, покачал головой, не соглашаясь.
- Ну не могу я расстаться с тобой, понимаешь? Вдруг почти прокричал он.
И это прозвучало неожиданно громко, разрушив камерность их нежной и страстной нежданной встречи.
- Почему? Иронично улыбнулась она – я же тебе никто, и снова подмигнула.
Господи. Как же часто он хотел ее убить! Вот только отпустить никогда не хотел.
Ровно как сейчас.
Вдруг высокий молодой мужчина с хвостом, весь в татухах, выскочил из подворотни с криком – Маринчик, прости, Рекс убежал, пришлось искать, я уже его отвел, пошли за шампанским, ты же хотела?
Марина привычно вскинула голову и нацепила на лицо маску для людей, как он про себя ее называл. Победоносная улыбка вечной женственности. Когда каждый первый встречный мужчина готов стать слугой и выполнять все желания Госпожи.
Виктор опустошенно взмахнул головой, рассыпая длинные волосы по ветру с Финки. Ну конечно… какой же он дурак, что мог хотя бы на минуту подумать, будто она приехала специально к нему. Конечно, у нее здесь другой мужчина, впрочем, как и в каждом городе нашей необъятной страны. А если еще нет, так к вечеру точно найдется, еще и не один, делов-то куча. А он, балбес, на минутку поверил, что она его все еще любит.
И что тогда любила, когда все еще можно было изменить.
Повисла немая неприятная сцена. Двое мужчин, оба по-своему красивых и интересных стояли вокруг своей или не своей женщины и плохо понимали, что делать. Но Витя, конечно, был заряженнее всех. Примерно, как всегда, чего уж там. И видя, что новый молодой человек явно растерялся больше, чем он, Витя решил воспользоваться преимуществом, гулять так гулять.
- Маринка, это что твой новый? Насмешливо и очень по-свойски, как старые приятели, начал насмехаться Виктор. – в Москве мужики закончились, так ты решила в Питер переехать, где, как ты думаешь, тебя никто не знает?
Молодой человек недоуменно переводил взгляд с Марины на высокого незнакомца и силился понять, в чем дело. А Марина, как раз, быстро разобралась, к своему неудовольствию, и уже просто наблюдала за надвигающимся смерчем, даже не пытаясь противостоять ему. Это как едешь на велосипеде с горки и не рулишь, а под конец еще и в песок попадаешь.
Марина вспомнила, как в детстве везла младшую сестренку и навернулась вместе с ней, когда колеса забуксовали в песке. А потом идешь грязная, с разбитой коленкой и тяжело и неприятно, и тупо больно, а еще люди смотрят, и никто ведь не поможет и еще сестренку жалко, бедную, маленькую. А еще ведь и велосипед приходится домой тащить… Сто рублей убытку, - сказал любимый дедушка, когда увидел этих бедолаг внучек. Вот сейчас она примерно также себя чувствовала.
Парень с хвостом недоуменно смотрел на Марину, но улыбка, которая была на его лице, уже стала пропадать. А Марина и была бы рада все перевести в шутку, но видя свирепое выражение лица Виктора, понимала, что шутить сейчас себе дороже.
- Марина, ты его знаешь? - тихо и осторожно, как будто, заранее зная ответ, спросил Сергей.
 - К сожалению, да, - со вздохом произнесла девушка, - хоть я и не рада этому обстоятельству, но врать тебе не хотелось бы.
- Ах, не хотелось бы ей врать, ага, все также брызгая желчью, прошипел Виктор, - поверь, чувак, ей хотелось бы. Очень бы хотелось ей соврать, наплести что-нибудь, придумать, перевести все в шутку, сделать вид, что ничего не происходит, типа, а кто это сделал? Просто я тут нарисовался, фиг сотрешь, поэтому ей деваться некуда, приходится отвечать.
- Кто он тебе? Еще тише и уже с какой-то обреченностью, спросил Сергей Марину.
Марина вскинула глаза на Виктора и что-то такое же злое и мстительное промелькнуло в ее взгляде. – Он мне Никто, Сереж, не переживай! Лицо Виктора побагровело, кулаки его сжались и Сергей, который был к нему ближе инстинктивно отпрянул, приготовившись к удару. Но его не последовало, потому что Виктор решил ударить словесно.
- Никто? Я тебе никто, Мариночка, я никто, да?
Он наступал на хрупкую девушку, возвышаясь почти на голову и поднимая руки, как будто собираясь ее поколотить. Краем глаза при этом отмечал, что Марина не боится его, не отступает, держит себя руками за плечи и только еще выше поднимает подбородок вверх, даже с каким-то вызовом. Сергей при этом стоял как вкопанный и даже как будто начал озираться. Вот слабак, внутри себя подумал Виктор – на его женщину наезжают, а он даже слова сказать не может, он бы на его месте уже два часа дрался, как всегда любила говорить Марина.
- Между прочим ты сам минут десять назад говорил мне то же самое – гневно глядя в глаза своему обидчику почти выкрикнула девушка.
- Знаете, юноша, - обращаясь к своему сопернику совсем другим, уже насмешливым тоном продолжал Виктор, - эта прекрасная девушка – моя бывшая, и самое интересное, что, когда мы встречались, давно, еще в Москве, у нее одновременно со мной было еще пятеро мужчин, а может быть, я еще не обо всех знаю. Запросто может быть и десять. И если вы думаете, что вы здесь у нее один такой красивый, то вы большой оптимист, надо сказать. И Виктор показал мощный бицепс, типа знак силы, когда пацан к успеху шел, в себя поверил.
Сергей при всем при этом поступил неожиданно для всех. Он почему-то сначала распустил свои длинные волосы, даже взъерошил их обеими руками, как будто, это могло помочь ему принять решение, потом собрал обратно в хвост и почти миролюбиво заявил – так, ребята, если у вас тут незавершенка какая-то, то я при всем уважении в этом принимать участие не хочу. Марина, у меня остались твои вещи, напиши мне адрес, я пришлю тебе их с курьером, куда скажешь, хоть в Москву. Всего наилучшего, ребзя, разбирайтесь без меня! И вскинув вверх две руки в замке, парень быстро скрылся в подворотне.
- Вот, молодец! Марина расхохоталась ему вслед, выдыхая накопившееся напряжение. – Ну что, герой, штаны с дырой, лишил Женщину нового питерского любовника. – Доволен?
– Счааааастлив! Также, как она, тараща глаза выкрикнул Виктор. – Ничего, уже примирительно заметил мужчина, у тебя здесь старый питерский любовник есть и даже попытался обнять девушку, якобы чтобы не обижалась.
- Нет у меня никого. Я никто и поэтому никого у меня нет. Она скрутила пухлые губы в куриную попу, как говорили в его детстве, помотала этой красотой перед его лицом, также зверски, но уже насмешливо выпучив глаза, для пущей убедительности еще покрутила согнутыми пальцами, типа а ручки вот они.
И спокойно себе пошла в ту же подворотню, что и ее несостоявшийся любовник, но не за ним, а сама по себе, весело закинув за плечи молодежный рюкзак и вставляя в уши наушники с модной музыкой. Да, вытирала оставшиеся слезы, да, остановилась за поворотом, достала косметичку и промокнула блестящую кожу пудрой, подкрасила губы своей любимой красной помадой, да, черт подери! В первую очередь будь Женщиной – это была их любимая с мамой песня. И вот уже перед освещенными ступеньками метро ее окликнул молодой парень, даже моложе Виктора и Сергея по ходу. Она улыбнулась и попросила сигарету, и вот уже ей прикурили и повели куда-то, где можно спокойно покурить.
Господи. Невыносимая женщина! И невероятная… Это не Женщина, это беда! Вспомнил он слова из популярной песни.

Да кто она ему! Он обхватил горячую голову руками, на миг прислонил к влажному и холодному фонарю. Никто? Да она ему, по ходу, ктовее всех ктовых, как неожиданно выяснилось в этот странный вечер. И что теперь делать? Если бы он знал!
И, конечно, быстрым широким шагом пошел за угол, в курилку, медлить нельзя, ее же сейчас уведут, он знал это наверное. Бедная Долли снова забавно припрыгивала за натянутым поводком, удивляясь непонятным обстоятельствам этой необычной вечерней прогулки.
- Молодые люди, зажигалка нужна? Обратился Виктор к компании.
Марина вынырнула из-под руки нового знакомого и насмешливо сказала – благодарю Вас, уважаемый, какой Вы джентльмен. Казалось бы, мы Вам никто вообще…