Освоение Новороссии - истоки

 
Б.Тебиев
Э.Задорожнюк

    Идея освоения территорий, прилегающих к Чёрному и Азовскому морям, от Прикубанья до Бессарабии, названных впоследствии «Новороссией» («Новой Россией») принадлежит Петру I. Важный вклад в освоение Новороссии внесла Екатерина II. Принятые императрицей законодательные акты – Манифест от 4 декабря 1762 года «О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России, и о свободном возвращении в свое отечество русских людей, бежавших за границу» и манифест от 11 июля 1763 года «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в губерниях, в которых они пожелают, и о дарованных им правах», другие документы ее эпохи сыграли важную роль не только в укреплении южных границ Российской империи, но и послужили мощным толчком для развития производительных сил региона. Инновационный характер носили решения о государственной материальной поддержке лиц, переселяющихся в Новороссию на постоянное место жительство и принявших российское подданство (гражданство).
    На Новороссийских землях особый статус крестьянского населения получили иностранные колонисты (прежде всего выходцы из германских земель). Они на 30 лет освобождались от налогов на землю и урожай, пожизненно – от воинский повинности. Какое-то время в регионе существовал негласный запрет на поимку беглых крестьян из других местностей России. После разделов Польши 1793 и 1795 годов в Новороссии стали проживать евреи, массовый въезд которых на территорию Российской империи ранее был запрещен. Северные окраины Новороссии в середине XVIII века заселили выходцы с Балкан, из Молдавского и Валашского княжеств. В начале 1750-х – середине 1760-х годов там были созданы особые военные поселения – Новая Сербия и Славяно-Сербия. 
    Продолжая екатерининские традиции, император Александр I с первых лет своего правления уделял особое внимание проблемам Новороссии. Важным свидетельством этого стало высочайше утвержденное 17 июня 1812 года мнении Государственного Совета «О сохранении системы особенного покровительства Новороссийскому краю, с распространением оного и на прочие страны Империи, которые подобно сему не имеют еще надлежащего усовершенствования», а также многочисленные документы, принятые по вопросам Новороссии как до, так и после публикации этого документа. 
Так, в январе 1802 года Александр I утвердил доклад Правительствующего Сената «О преимуществах водворяющихся в Новороссийской губернии вышедших из Турции греков и болгар», согласно которому новые поселенцы на десять лет были освобождены от платежа податей и от всяких повинностей. В феврале 1804 года император утвердил доклад министра внутренних дел графа В. П. Кочубея «О правилах для принятия и водворения иностранных колонистов». Согласно правилам, кроме различных налоговых и прочих льгот колонисты получили право на свободу вероисповедания, освобождались от воинской и гражданской службы, им разрешалось иметь фабрики, заводы, вступать в гильдии и цеха, заниматься торговлей.
    Со дня прибытия на границу Российской империи колонистам выдавались на все время дороги до поселения «кормовые деньги» – по 10 коп. на взрослого и по 6 коп. на малолетнего переселенца в сутки. По прибытии на место поселения и до «первой собственной жатвы» они также получали кормовые на всех членов семьи. Колонистам выдавались государственные ссуды на постройку домов, покупку скота и на все обзаведение хозяйством в довольно крупном размере до 300 руб. При этом переселенцы, прибывшие «с хорошим достатком», получали ссуды повышенного размера, на случай «какого-либо полезного заведения».   
    Позднее были приняты документы «Об определении переселяющимся в Новороссийский край казенным крестьянам и казакам льготы, с выдачею им пособия» (1812). В 1817 году был принят законодательный акт «О продолжении льготы еврейским поселенцам», а в 1820 году – «О наделении землями мелитопольских духоборцев и перешедших в Новороссийский край малаканов».
    В правление Александра I важное внимание уделялось качественному составу населения Новороссии. Сюда «для водворения и на работу» запрещалось направлять преступников, а также «ненужных ремесленников, дряхлых, слабых, одиноких и даже с застарелыми болезнями, к чему присоединить должно, что большая часть из них крайне бедна». «Правилами для принятия и водворения иностранных колонистов» (1804) предписывалось также: «Определив уже земли и предохранив их от всяких других употреблений, нужно ограничить поселение на оных такими токмо иностранцами, кои для тамошнего края более могут быть полезны, как то: хорошие земледельцы и люди, приобретшие довольный навык в возделывании винограда, в разведении шелковичных деревьев и других полезных растений, також искусные в скотоводстве, а наипаче в содержании и размножении лучших пород овец, и имеющих вообще все нужные познания о лучшем сельском хозяйстве, предпочтительнее других приняты быть должны». Новым территориям требовались сельские и городские мастеровые, портные, сапожники, плотники, кузнецы, горшечники, медники, ткачи и каменщики, «полезные для сельской жизни».
    Примечательны факты государственной поддержки частной инициативы колонистов. Так, например, 24 февраля 1805 года императором был высочайше утвержден доклад министра внутренних дел В. П. Кочубея «О заключении с иностранцем Миллером условий на разведение испанской породы овец в окрестностях Одессы». Согласно этому документу прибывший в Россию в 1802 году «иностранец Миллер» выразил желание завести за свой счет в Новороссийском крае «овцеводство из испанских овец», приобретя для этих целей стадо из 3000 голов. Рассмотрев эту инициативу, правительство и местные власти, по указанию Александра I, обеспечили необходимые условия для реализации этого ценного для России начинание. Испанская тонкорунная порода хорошо прижилась в регионе, приносила большие доходы немецким колонистам, а в дальнейшем, на основе этой породы, помещиком Бахмутского уезда, известным селекционером И. А. Мерцаловым (ум.1853) была выведена еще более продуктивная отечественная порода тонкорунной овцы «Русская инфандо».
    Надо отметить и тот факт, что в Новороссии постоянно проводились масштабные землеустроительные работы, а также мероприятия по благоустройству территорий. Так в августе 1820 года по личной инициативе императора Александра I, посетившего город Вознесенск Херсонской губернии с инспекцией, было принято решение «О сделании по всему Новороссийскому краю рвов или каналов у дорог». Мероприятие это способствовало значительному укреплению дорожных покрытий, что имело как хозяйственное, так и военное значение.
***
    Объединение разных народов под скипетром Российской империи в Новороссии имело важное значение как для России, так и для самих этих народов, поскольку учитывались их культурное и религиозное своеобразие, вековые национальные традиции.
    На начало XIX столетия население Новороссийского края составляло около 1 млн человек, и оно постоянно росло вместе с ростом экономики региона, основы которой были заложены Екатериной Великой. Именно она положила начало освоению безлюдных херсонских и очаковских степей, промышленному развитию Донбасса, поддержала строительство близ реки Лугань в Донецком уезде литейного завода, превратившегося со временем в индустриального гиганта, даровала Одесскому порту статус Порто-франко.
    В 1764 году по повелению Екатерины II на карте России появилась Новороссийская губерния, которая в 1802 году, для удобства управления регионом, была разделена на Николаевскую, Екатеринославскую и Таврическую губернии. В мае 1822 года для более эффективного освоения Северного Причерноморья эти губернии, вместе с вновь образованной Бессарабской областью, отвоеванной незадолго до этого у турок, вошли в состав Новороссийского и Бессарабского генерал-губернаторства с центром в Одессе.
    Освоение Новороссии, по оценкам некоторых авторов, происходило «американскими темпами». Оно осуществлялось в первую очередь в ходе строительства новых городов, ставших пунктами ее форсированного промышленного развития. Речь идет о таких городах как Екатеринослав (1776), Херсон (1778), Севастополь (1783), Николаев (1789), Екатеринодар (1793), Одесса (1794) и других.
    2 июня 1825 года, на основании записки Новороссийского генерал-губернатора князя М. С. Воронцова, был принят законодательный документ «Об облегчении торгующих в Новороссийском крае и о прекращении повсеместно поверки торговли и промыслов до 1826 года», который устранял бюрократические преграды на пути участия в торговых операциях лиц нерусских национальностей, проживавших в регионе – крымских татар, греков, «выходцев Анатольских», евреев и других.
    Поощряя различными мерами государственной поддержки развитие на территории Новороссийского края торговой и другой предпринимательской деятельности, государство вместе с тем решительно пресекало попытки незаконного использования предоставленных купечеству и мещанству «льгот от платежа казенных податей», боролось со злоупотреблениями. Это нашло свое отражение в таком, например, документе как «О льготе, дарованной Новороссийским городам» (1824).
    Высокие темпы развития городов Новороссии фиксировались уже 4 и 5 ревизиями 1782 и 1795 годов. Особое внимание региону уделялось в ходе 6–11 ревизий (1811–1858). Они производились учрежденным по инициативе М. М. Сперанского Главным управлением ревизии государственных счетов. Примечательно, что его первый руководитель (государственный контролер) Б. Б. Кампенгаузен накануне вторжения в Россию войск Наполеона служил градоначальником в Таганроге и хорошо знал местную обстановку.  Город чуть больше века (с 1784 по 1887 г.) входил в Новороссийское наместничество, а затем в Екатеринославскую губернию. Свидетельством того, что Новороссии уделялось в ходе ревизий особое внимание, может служить то, что уже позже описываемого периода только в трех ее губерниях – Херсонской, Екатеринославской и Таврической (а также в Архангельской) в 1866 году были учреждены отдельные контрольные палаты. В ходе ревизий малороссы и великороссы рассматривались вместе как «русские». Острые дебаты о статусе Малороссии (Украины) и ее языка в рамках Российской империи начались лишь с начала 1860-х годов, в эпоху либерализации общественной жизни.
    Важное значение имела организация на новых основаниях сельского хозяйства региона с опорой сначала на иностранных колонистов, а затем на переселенцев из Украины и Центральной России, а также торговли, переносившейся с берегов Балтики на берега Черного моря и выступавшей, поначалу, предпосылкой для повышения экономического потенциала новых территорий Российской империи.
    Позже регион, осуществивший «предрывок» в своем экономическом развитии в первую половину XIX века, послужил, в известной мере, драйвером эволюции капитализма в Российской империи в целом.
    Даже беглый анализ некоторых статистических данных, характеризующих развитие региона в указанный период, свидетельствует о том, что историческая Новороссия стала к тому же территорией интенсивного строительства морских портов и опережающего развития тех форм сельского хозяйства, продукция которого была ориентирована на экспорт. Уже ко времени окончания «предрывка», и особенно после того, как экономический потенциал региона выдержал испытания Крымской войной, не снизившей темпы его развития, Новороссия в целом начала сравниваться с «Новой Америкой».
    Форсированными темпами были построены верфи и первый черноморский литейный пушечный завод в Херсоне. Уже через два года после начала строительства сюда приходили корабли с грузами под российским флагом. Через пять лет после основания Херсона со стапелей местной верфи был спущен на воду флагманом Черноморского флота, 66-пушечный линейный корабль «Слава Екатерины». Крупнейшим портовым городом России на Черном море стала возведенная практически на голом месте Одесса. На протяжении всего XIX века город рос и богател прежде всего благодаря внешней торговле.
    Примечательно, что попытки освоения рудных богатств Криворожья предпринимались еще в перерывах между войнами светлейшим князем Г. А. Потемкиным-Таврическим. Символично, что в 1811 году император Александр I подписал проект герба города Бахмута с изображением химического знака соли. Большое будущее региону Новороссии предрекал видный государственный деятель России Е. П. Ковалевский (1790-1867), начавший свою карьеру как исследователь Донецкого горного области. В «Геогностическом обозрении Донецкого горного кряжа» (1829) Ковалевский писал, что «минеральное богатство», открытое в Донецкой горной области, «принесет со временем благодетельные плоды для Новороссийского края, безлесного и производящего в изобилии сырые продукты, которые требуют учреждения фабрик и мануфактур. Сии открытия находятся почти в центре торговых городов: Харькова, Воронежа, Таганрога, Ростова и Черкаска, вблизи Азовского моря и не в дальнем расстоянии от портов Черного моря. А потому здесь, с одной стороны, внешняя торговля будет подкреплять внутреннюю промышленность, а с другой, самые порты могут с успешностью получать паровые машины и металлические изделия для постройки и вождения судов».
    Освоение Новороссии, по мнению современников, было ориентировано на будущий экономический рост России и приветствовалось представителями торгово-промышленных кругов страны. Но оно же, на наш взгляд, выявляло и предпосылки этого роста.
***
    Талантливый русский историк, профессор Казанского университета Н. Н. Фирсов (1864-1934) исходил из того, что мотором ускоренного экономического развития Новороссии стала торговля ключевым ресурсом – пшеницей, за ней следовали экспорт кожи, сала и других продуктов сельского хозяйства. Но для ее обеспечения требовалось и опережающее развитие кораблестроения, железоделательных производств, обустройство транспортных путей. А главное – край стал своеобразным магнитом для приложения труда: «Сюда из разных мест России побрели и все те, которые могли предложить капиталистам в качестве товара лишь свою рабочую силу».
Как специалист по истории русского города, торговли и промышленности рассматриваемого периода, Фирсов высоко ценил деятельность графа Н. П. Румянцева на посту первого министра коммерции (1802-1810) Российской империи. Румянцев предпринял целый ряд мер, направленных на выдвижение России в число ведущих стран мира. Под его руководством началась разработка нового таможенного тарифа, предусматривавшего, в частности, свободу вывоза и ограничение ввоза хлеба; проводились работы по улучшению судоходства по Бугу, Дону, Западной Двине, строительству Березинского, Ивановского, Мариинского, Свирского и других каналов.
По словам графа Румянцева, приведенным Фирсовым, Херсон и Одесса как «отверстия» для экспорта, стесненного участием в континентальной блокаде на Балтике, способствовали бурному росту населения, особенно городского. По темпам экспорта хлеба и соответственно его производства Российская империя обгоняла Северную Америку. Особые надежды возлагались на Одессу, которая была призвана посредничать в торговле не только с юго-востоком Европы, но и с Азией, в частности с Индией. Считалось, что доступными русским купца должны также стать и области центральной Азии. Важное значение для укрепления позиций Одессы как торгового центра региона имело последовавшее в августе 1825 года разрешение проживающим здесь иностранцам вести в городской черте лавочный торг.
    Фирсов проследил траекторию возможного и реального экономического роста, предпосылки которого закладывались как раз в первой четверти ХIХ века. Особо подчеркивалась роль бурно развивающихся городов: Луганска, Екатеринослава, Херсона и Одессы, а также основанного в 1806 году Александровска (Запорожья). Он подчеркивал, что они были обречены стать точками быстрого экономического роста благодаря не только тому, что империя вкладывала туда немалые ресурсы, но и вследствие привлечения «партикулярных людей» – нового рода отечественных производителей.
    На то время херсонский губернатор герцог А.-Э. Де Ришелье (1766-1822) отмечал, что доходы, достигшие к 1812 году 10 млн рублей, появились «так сказать, из ничего». Этому способствовала гибкая тарифная политика и поощрения финансовому и промышленному капиталу. «Создавался  очаг капитализма на новом месте, – писал, анализируя ситуацию, Фирсов, – на светлом жизнерадостном Юге, основавшийся на экспортной  и транзитной торговле и сейчас же влияние этого очага "почувствовалось"  не только помещиками ближайших "окрестных областей" в увеличении доходов с продуктов сельского хозяйства, сбывавшихся ими в Одессу, но и  широкими народными массами… Так рабочий народ всегда и везде чувствует "влияние" или, точнее, давление капитала – так произошло и при самом зарождении капитализма в России! "Отверстие" для товаров и капиталов стало делаться "отверстием" и для обездоленного рабочего люда».
    Надо подчеркнуть, что на это указывал не только казанский профессор, но после него даже некоторые национально ориентированные украинские историки-эмигранты.  В их числе И. П. Лысяк-Рудницкий (1919-1984), так отметивший значимость следующего рода фактов: «Как можно говорить о существовании  украинской нации, если такие капитальные события, которые касались жизни нашей страны как овладение берегами Черного моря или индустриальная трансформация Донбасса происходили без того, чтобы какой-либо украинский актор даже не то, чтобы пробовал  сознательно оказывать на них  влияние, но хотя бы принимал их во внимание?»
    Примерно о том же писал и Роман Шпорлюк (1933 р.), бывший директор Украинского научного института Гарвардского университета: «Процесс заселения юга – и расширения пространства Украины – в тот период, когда это происходило, не воспринимался национальной мыслью как процесс строительства украинской нации… В русском национальном сознании завоевание Черноморского побережья и Крыма воспринималось в свете имперских войн, военного величия государства, строительства Одессы и Севастополя».
    А вот мнение известного французского историка-слависта Даниэля Бовуа (род. 1938), автора книги «Гордиев узел Российской империи: Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)». Историк отмечал, что польские помещики не смогли сдержать процессов продвижения населения на Юг (Одесский вектор) и на Восток (Донбасский вектор), при этом это были не только обезземеливаемые крестьяне, но также обедневшая шляхта и евреи. Крестьяне при этом избегали не только социального, но и религиозно-культурного угнетения. Рубеж Новороссии тем самым стал границей между «Славией латинской» и «Славией православной», хотя во многих городах Новороссии католические и православные храмы находились не на таком уж большом расстоянии и от синагог и мечетей, меннонитских, а позже протестантских молельных домов.
    Возвращаясь к труду Н. Н. Фирсова, следует отметить: историк подчеркивает неотвратимость форсированного освоения новых земель империи, которое начиналось колонистами – немцами и сербами, болгарами и евреями, но затем сменились крестьянами из Великороссии и Малороссии. Этническая пестрота лишь способствовала этому освоению – как это наблюдалось и в Северной Америке тех времен.      Содействовало их развитию все: и съем больших урожаев, и учреждение в 1817 году Порто-франко в Одессе, Феодосии и Таганроге (еще ранее некий аналог ему ввел для всего Крыма еще Павел I), и начавшееся освоение минеральных ресурсов.
    Утверждение Российской империи на Черном море в целом трактуется Фирсовым как важный факт зарождения капитализма во всей империи: «в России не индустрия давала движение внешней торговле, а, наоборот, внешняя торговля определяли содержанием размеры промышленности». Развитие индустрии при этом осуществлялось через интенсификацию торговли и необходимость военного укрепления новых границ.   Население Новороссии выросло за 20 лет (с 1792 по 1812 год) со 100 тыс. до 1500 тыс., а Одесса с нуля до 35 тыс. В дальнейшем рост населения происходил не менее бурными темпами.
    Русско-турецкие войны конца XVIII – начала XIX века способствовали освобождению от османского владычества земель между Прутом и Днестром. В мае 1812 года, по Бухарестскому мирному договору, эти земли, истощенные османским игом, вошли в состав России, а в 1818 году на их территориях была образована Бессарабская область. С присоединением Бессарабии правительство озаботилось обустройством вновь присоединённой территории на основе уже имевшегося опыта Новороссии. В числе первых переселенцев были бежавшие от турок болгары и сербы. В январе 1814 года именным указом на имя министра внутренних дел император Александр I дозволил немецким колонистам из Герцогства Варшавского, «ищущим спокойного убежища в Российской империи» переселиться в Бессарабию «своим иждивением», с возможным вспомоществованием со стороны казны. В 1817 году было принято постановление о обмежевании в Бессарабской области казенных земель и разделении их на участки для поселения переселенцев.
    В конце декабря 1819 года в подписанном императором именном указе Сенату «О поселении в Бессарабской области болгар и других задунайских переселенцев», были четко определены и гарантированы права и привилегии для такой категории населения области как «единоверные иностранцы». Испытывая особое к ним сочувствие и доверие, Александр I даровал им все права и преимущества, пожалованные иностранным колонистам в Новороссийских губерниях.   
    В первой половине XIX века на территорию Бессарабии наряду с местным молдавским населением проживали болгары и гагаузы, болгары и бежавшие от османского ига, молдавские переселенцы из-за Прута, великороссы, малороссы, казаки, албанцы-арнауты, немецкие колонисты. С 1835 года Бессарабская область вошла в т.н. «черту оседлости», где разрешалось проживание евреям.
Ряд вопросов освоения земель Новороссийского края и Бессарабии рассматривается в недавно вышедшей монографии Ф. М. Мухаметшина и В. П. Степанова «Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего: Очерки русского времени в Бессарабии конца XVIII – начала XX в.» (М.: Прогресс-Традиция, 2022.)
***
    Современные российские исследователи, к сожалению, не уделяют должного внимания истории экономического развития Новороссии в указанный период, хотя из нее можно извлечь немало полезных уроков. Счастливым исключением является исследование А. В. Марчукова «Новороссия: формирование национальных идентичностей (XVIII—XX вв.)», в котором речь идет о проблемах национально-культурного развития населения Новороссии в период с конца XVIII по конец XX века. В центре внимания автора – вопросы формирования национальной идентичности (самовосприятия и самоотождествления) «восточнославянского» населения этого региона, языковой вопрос и связанные с этим особенности исторической судьбы региона и политических ориентации его жителей на протяжении данного периода, особенно в XX веке. Автор справедливо утверждает, что Новороссия в интересующий нас период стала своеобразным «плавильным котлом» для всех в нее прибывавших, правомерно заимствовав данную метафору из трактовок истории США. Во введении к монографии автор пишет: «Как и любой национальный политический проект, концепт «Новороссия» обращен к будущему… Новороссия возродилась.  Вернулась и ее история».
    По мнению А. В. Марчукова, она началась с присоединением Крыма, что имплицитно предполагало обеспечении безопасности этой территории. «История Крыма – это часть истории Новороссии. Параллели были очевидны. Присоединение Крымского ханства к российской империи в 1783 году стало поворотной точкой в судьбе Приазовья и Причерноморья – будущей Новороссии». В дальнейшем  подчеркивается, что Новороссия пребывала в империи в статусе генерал-губернаторства, которое включала с 1814 по 1874 годы включало Херсонскую, Екатеринославскую и Таврическую губернии, а также Бессарабию; она с 1822 года именовалась также Новороссийско-Бессарабским наместничеством,   подчеркиваются трудности в освоении новых земель: жара, отсутствие воды, болезни.  «Лишь к середине ХIХ века с перечисленными трудностями удалось более-менее справиться. И благодаря упорному труду переселенцев, колонистов, администрации Новороссия начинает постоянно превращаться в благодатный край, житницу России, в регион товарного, ориентированного на экспорт земледелия».
    По справедливому утверждению автора, именно города «эти детища российской государственности, накрепко связали пространство Новороссии с со всей огромной страной». Одни из них создавались при заводах, в других была особенно сильная военная составляющая, в-третьих, хозяйственные начала характеризовались организационными новшествами. Более достоверные сведения об их развитии обнаруживаются с трудом; косвенные свидетельства подтверждают специфику экономической истории Новороссии.  Примечательны заключительные страницы книги, где подтверждается тезис о Новороссии как том регионе Российской империи, который осваивался силами как российского государства, так и всей страны, «что делало эту территорию родиной и достоянием не какого-то отдельного этноса, а всех поселившихся там народов».
***
    Рассматривая экономическую жизнь региона в ретроспективе, важно выяснить предпосылки т.н. экономического «предрывка» в Новороссии, если рывком считать подъем промышленного развития здесь в 1840-х годах. Мы связываем этот период с развитием капиталистического уклада и началом промышленного переворота на Юге Российской империи с учетом того, что к этому времени их драйвером послужила внешняя торговля   через азовско-черноморские порты.
    Характеризуя данный период, «Украинская советская энциклопедия (УСЭ)» в 1985 году отмечала, что «в экономике Украины в целом резко выросло число наемных рабочих, интенсивное освоение новых земель, внедрение машин в сельскохозяйственное производство, изготовление усовершенствованных орудий труда. Особенно ускоренно происходили эти процессы на Юге Украины».
    Следует особо подчеркнуть, уже в это время Новороссия становились ареной геополитического противостояния с Западом, вылившемся в Крымскую войну, которая считается прообразом мировых войн ХХ-го века. Тем самым история этого противостояния бросает дополнительный свет и на нынешнее противостояние, начавшееся с 2014 года.
    Что касается интерпретационных моделей указанного развития, то их разработка  востребована в особой степени в настоящее время, когда готовность к экономическому рывку демонстрирует 5 субъектов, вошедших в состав РФ – на фоне  трех не вошедших: приднепровского (столица Днепр) и двух причерноморских (столицы Николаев и Одесса). 
    Начало указанного «предрывка» связывается нами с введением в 1803 году на территориях Новороссии губернского правления. Завершением можно считать бурный подъем сахарозаводства в 1840-е годах. Все же при этом нами рассматриваются как начальные события становления экономического потенциала, связанное с основанием здесь городов в основном в конце XVIII-го века, так и события Крымской войны, которая не только не подорвала его, но и придала в основном промышленному развитию форсированные темпы. Вряд ли в этом плане можно в полной мере согласиться с замечанием В. И. Ленина, что эта война «показала гнилость и бессилие крепостной России». Скорее, наоборот: после нее началось то, что немногим позже канцлер А. Горчаков обозначил словами: «Россия сосредотачивается» – и это в особой степени просматривалось как раз на его Юге – землях Новороссии: именно там укреплялась ее промышленная и военная мощь.
    Ее территория являла собой до окончания Русско-турецких войн 1768 – 1774 и 1787-1791 годов Дикое поле – с цепочкой основываемых по берегам моря городов, населенных неславянскими этносами (их представителями были там в основном в статусе рабов). Уже в ходе этих войн ситуация менялась – и в ходе освоения Дикого поля наметились новые возможности, связанные с развитием вновь устроенных городов и сельских поселений, равно как и бурного развития торговых путей и военной инфраструктуры. Новороссия форсировано развивалась в ходе еще двух Русско-турецких войн: 1806-1812 годов, развязанных турками не без воздействия со стороны наполеоновской Франции, и 1828-1829 годов, инспирированной скорее англичанами, когда русская армия почти дошла до стен Константинополя.
    Новороссия в этих войнах выступала как своеобразная тыловая база вследствие чего ее экономический потенциал был востребован в полной мере, при этом ее промышленность и сельское хозяйство развивалось ускоренными темпами. При этом если при Екатерине II эти земли осваивались колонистами – к примеру, немцами и сербами, то еще в начале нового века на Юг Украины устремились мощные потоки переселенцев из Украины (Малороссии) и России. Росли города, осваивались для производства в основном зерновых новые ранее целинные степи, особенно бурно развивалось торговля. Успехи были столь заметными, что они определили и латентную цель Крымской войны – подрыв экономического потенциала Новороссии, контроль за ее торговыми путями, разрушение уже основанных и успешно работающих промышленных предприятий (про данным УСЭ в течение 1825-1858 годов в Малороссии количество промышленных предприятий возросло с 645 до 2473, в том числе на Юге с 125 до 753».
***
    В 1913 году, через 120 лет после открытия при реке Лугани литейного завода, продукция которого была востребована и в войнах с Наполеоном, и в Крымскую компанию, и во время надвигавшейся Первой мировой войны – А. А. Блок написал стихотворение «Новая Америка», навеянное размышлениями об историческом пути Новороссии. Прослеживая этот путь, поэт приветствует перерождение древних черноземных земель, их реальный вклад в укрепление экономического могущества России:
…Нет, не видно там княжьего стяга,
Не шеломами черпают Дон,
И прекрасная внучка варяга
Не клянет половецкий полон…

Нет, не вьются там по; ветру чубы,
Не пестреют в степях бунчуки…
Там чернеют фабричные трубы,
Там заводские стонут гудки.

Путь степной — без конца, без исхода,
Степь, да ветер, да ветер, — и вдруг
Многоярусный корпус завода,
Города из рабочих лачуг…

На пустынном просторе, на диком
Ты все та, что была, и не та,
Новым ты обернулась мне ликом,
И другая волнует мечта…

Черный уголь — подземный мессия,
Черный уголь — здесь царь и жених,
Но не страшен, невеста, Россия,
Голос каменных песен твоих!

Уголь стонет, и соль забелелась,
И железная воет руда…
То над степью пустой загорелась
Мне Америки новой звезда!
    Можно считать, что поэтическое произведение А. А. Блока было не только ориентировало на будущее, но и по-своему освещало не очень радостное прошлое этого региона. Созидательный дух России оживил древние земли, дал им новую, наполненную глубоким смыслом жизнь.

Литература:
Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собр.1 (1649-1825). Т. 16 (1762-1764); Т. 27 (1802-1803); Т. 28 (1804-1805); Т. 32 (1812-1814); Т. 39 (1824); Т. 40 (1825).
Блок А. А. Собр. соч. в 8 томах – М. - Л.: Худлит, 1960. – Т. 3. – С. 268-270.
Бовуа Л. Гордиев узел Российской империи: Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914). – М.: Новое литературной обозрение, 2011. –  997 с.
Задорожнюк Э. Г. Книга о непростых судьбах Бессарабии // Славянский альманах. 2023. № 3/4. – С. 471 – 479.
Ковалевский Е.П. Геогностическое обозрение Донецкого горного кряжа. – СПб, 1829. – 86 с.
Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. – М.: Высшая школа, 1993. – 446 с.
Лысяк-Рудницкий И. П.  Между историей и политикой. — М.- СПб.: Летний сад, 2007. – 636 с. («Библиотека украинской мысли»).
Марчуков А. В. Новороссия: формирование национальных идентичностей (XVIII—XX вв.). – М.: Кучково поле, 2018. — 510 с.
Мухаметшин Ф. М., Степанов В. П. Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего (Очерки русского времени в Бессарабии конца XVIII – начала XX в.). – М.: Прогресс-Традиция, 2022. – 368 с.
 Украинская советская энциклопедия (УСЭ). В 12 т. На рус. языке. – Киев, 1977-1985.
Фирсов Н. Н. Зарождение капитализма и первый приступ к революции в России в первой четверти ХIX-XX века // Фирсов Н.Н. Исторические характеристики и эскизы Т. 1. – Казань: Госиздат. 1921. – С. 172 – 187.
Шамбаров В. Г. Великая Екатерина. Новороссия, Крым, разделы Польши.  – М.: Родина, 2025. – 448 с.
Шпорлюк Р. Украина: от периферии империи к суверенному государству // Украина и Россия. Общества и государства. – М.: Права человека. 1997 – С. 41-70.





















Карта Новороссийского края XIX век