Мокий Алексеевич Кабаев, иерей. 1921

 В судьбоносные для Российской державы годы Гражданской войны, на полях битвы за Веру, Яик и свободу просиял своей святостью и твёрдостью в борьбе с безбожниками старообрядец Мокий Алексеевич Кабаев. Его твёрдая убеждённость в силу Святого Креста и Христовой молитвы поражала даже врагов

  Природный уральский казак, Мокий Кабаев родился в 1839 году. Он был женат, у него было два сына и дочь. Во время Балканской войны 1877-78 годов воевал под командованием Скобелева. Жил с семьёй в посёлке Тёплый Красноумётской станицы. По сохранившимся письмам дочери, можно сделать вывод, что семья его была глубоко религиозна, жила патриархальной жизнью.

  Сам Кабаев обладал хорошими знаниями в духовной литературе. В бумагах, хранящихся в его уголовном деле, сохранились собственноручно сделанные им записи псалмов, молитв и цитат из духовных книг.

  Как и большая часть уральцев, Мокий Алексеевич был старообрядцем. В документах 1920 года он назван священником 1 Уральского сводного казачьего полка. На допросах в органах ЧК в 1921 году он сам себе также называет священником. На единственной сохранившейся фотографии он запечатлён в рясе старообрядческого священника с наперсным крестом.

  Люди, которые его не видели, а только слышали о нём, представляли Кабаева как былинного богатыря. Между тем он был невелик ростом и вовсе не могуч в плечах. Сила его была в Вере и духовной мощи, в любви к своему народу. Вот что пишет сотник 1 Уральского учебного конного полка Б.Н. Киров в своих воспоминаниях:

  «Передо мной, на великолепном белом коне, сидел небольшого роста старик. Одет он был в белый китель, синие с малиновыми лампасами шаровары и большие сапоги. Голова его была не покрыта, и его длинные, цвета пепла, седые волосы были перевязаны чёрной лентой, и только концы их слегка трепал свежий весенний ветер. На груди у него, на массивной цепи, висели серебряный восьмиконечный крест и большая икона. Его чуть сутуловатая фигура говорила о том, что он сильно устал, и, несмотря на то, что он ещё бодро сидел в седле, весь вид его не напоминал воина. Его морщинистое лицо, окаймлённое серой седой бородой, на первый взгляд, не представляло ничего особенного, и только серые глаза были интересны. В них светилась бесконечная доброта, любовь и наивность, но в них не было энергии и решительности вождя. И, глядя в эти глаза, я понял, что только его доброта, любовь и вера заставляют казаков верить ему и идти на смерть».

  Однако промыслом Божьим он стал вождём - но не воинским, а духовным. В 1918 году по его инициативе была организована дружина крестоносцев, вооружение которой было восьмиконечные кресты и иконы старого письма. Все они были седобородые старики-старообрядцы, крепкие в вере. Киров пишет: «На груди каждого казака этого отряда висел большой восьмиконечный крест, а впереди отряда седой старик вёз старинную икону. Это было главное вооружение стариков, и с этим вооружением - с верой и крестом - они делали чудеса. С пением псалмов они шли в атаку на красных, и те не выдерживали и бежали или сдавались в плен и после становились лучшими солдатами в наших полках».

Сохранилась памятная запись обращения к командованию Уральской казачьей армии, написанная рукой самого о. Мокия Кабаева. Из неё можно узнать, что прошение о создании Крестоносной дружины было подано им в Уральский военно-полевой штаб 26 октября 1918 года. Кабаев просил зачислить его, «68-лет старика духовна», добровольцем на военную службу и объявить («дать голос по Войску») о наборе «охотников-добровольцыв» в Крестоносную дружину «под знамя нерукотворного чудотвореного образа Спасова».

Сер Нест. сам, [28.09.2025 10:46]
По мысли Кабаева, дружина должна была делиться на четыре состава. Крестоносцы первого состава должны быть некурящие, бородачи, носить открыто на груди на лентах и шнурках восьмиконечные кресты. Крестоносцы второго состава - «вообще по слабости - нерелигиозны, курящи и с подобратами брадами». Форма для второго состава - кресты на правой груди из тесьмы и выше кокарды из тонкого белого металла, кресты формы георгиевского креста. В третий состав предполагалось зачислить «разных сектантов», форма которых соответствовала бы форме второго состава. А мусульман, буддистов (названных «бургонцами») и прочих - в четвертый состав. Они должны были носить выше кокарды крест из тонкого белого металла георгиевской формы - такой же, как у крестоносцев второго состава.

  Из обращения ясно, что Кабаев хотел собрать под общее знамя борьбы с безбожниками людей всех вер - чтобы верующие люди своими молитвами и поступками помогали Войску бороться с пришедшими на войсковую землю чужаками, чтобы с пением псалмов шли впереди казачьих сотен. Кстати, что ему 68 лет, он указал умышленно (снизив себе возраст более чем на 10 лет) - чтобы ему за его преклонной старостью не отказали.

  О старике Кабаеве (именно так, без указания имени и духовного звания, говорили современники; иногда называли «дедушка Кабаев») знали по всему Войску, о нём слышали и красные бойцы. Для своих он был олицетворением всего самого праведного, для большевиков - мракобесом, непримиримым врагом.

  Своей молитвой Мокий Алексеевич совершал то, что невозможно простому человеку. Вот одно из описаний Кирова - казаки попали под обстрел и, казалось уже, спасения не было:

  «Притихли казаки, и каждый только ждал, что вот-вот придёт и его черёд, и ему придётся раненому лежать тут же и ждать новой раны.
  - Кабаев едет! - услышал я чей-то голос, полный радости.
  И действительно на белом коне, в белом кителе, шагом он ехал по тому месту, которое не могли пройти сотни. Вокруг него, под ногами его лошади, взлетали небольшие кусочки грязи - это пулемётные пули срывали кочки дороги. В это время вся фигура его была удивительно величественна в своём спокойствии и пренебрежение к смерти.
  Он медленно подъехал к сотне, слез коня, осмотрел, не ранен ли он, и отдал его подбежавшему казаку.
  Казаки сами сняли шапки, а он благословил их, сняв с груди крест и икону, поставил их перед сотней и стал молиться, громко читая молитвы. Все молились с ним, забыв о том, что над головой со свистом и визгом рвутся шрапнели. Окончив молитву, он подошёл к окопам, где был караул.
  Как только он показался на гребне сырта, затрещали пулемёты, и пули с характерным свистом понеслись над нами, падая сзади нас в воду, разбрызгивая её маленькими красивыми фонтанами.
  А он шёл и пел псалмы. Спустился к окопам и под свист пуль и вой гранат, начал и там свою молитву.
  Вернулся, перекрестил нас, сел на коня и шагом уехал.
  Вскоре обстрел стал затихать, а потом и совсем прекратился.
  С темнотой мы отошли в ближайший посёлок и далеко за полночь утомлённые казаки вспоминали переживания этого дня и говорили о Кабаеве. Но странно, ни один не удивлялся его храбрости, и только изредка кто-нибудь говорил: - Ему что, его убить не может, потому он с крестом ходит!»

Сер Нест. сам, [28.09.2025 10:47]
Сохранились свидетельства того, как М.А. Кабаев молитвами и пением псалмов останавливал обстрел вражеской артиллерии и пулемётный огонь. Он проводил невредимыми целые сотни казаков там, где, казалось, нельзя было пройти. Есаул П.А. Фадеев, очевидец тех событий, воспоминал: «Дедушка Кабаев, как в старину старцы в скитах, чуть не теми же словами ободрял казаков: «Братцы, стойте грудью за Яикушку - нашего кормильца…Не падайте духом, Господь Бог не покидает нас…Я Богу за спасение Войска молюсь…Против антихристова войска мы сражаемся и Пресвятая Богородица закроет нас… Молодым казакам пешего Учебного полка он говорил: «Сынки наши, детки дорогие…Не бойтесь вы ничего, покажите, что вы казаки, покажите, что вы не хуже отцов, дедов наших героев Горыничей…Спасителя молю и он вас защитит и закроет…Не бойтесь ничего…Завтра он (красные) будет из батарей стрелять по вас, а снаряды рваться не будут…И мы его погоним…
  И представь себе, что это так и было - рассказывал мне уже в эмиграции войсковой старшина А.И.Потапов».

  Об этом случае на Соболевском фронте есть и статья самого Кабаева «Письмо с фронта» - в газете «Яицкая воля» (13 (26) октября 1918 г.):

«С нерукотворным образом перед боем 3 ноября пешком ходил я по фронту и поддерживал воинов, ободряя защитников. Казаки целовали икону, крестили окопы и оружие. Помолившись, казаки с облегченным сердцем ринулись в бой.
  «Братцы - говорил я - считайте и меня защитником. Я с иконой буду впереди. Слушайте ваших начальников: они откроют вам путь наступления. Еще сегодня враг устрашится и мы погоним его силой Божьей и нашим победоносным оружием, оросим же шашки вражеской кровью!»
  В первой атаке поддерживал дух наступающих, едва успевая за ними.
  Снаряд, благословленный образом нерукотворенным, попал в цель. Враг смутился. Бой был удачен для нас.
  Отправившись на хутор я помолился Чудотворному образу, читая акафисты Богородице и Архангелу Михаилу. Жители встречали образ со слезами, молились и провожали образ 6 верст. Я поздно прибыл на ночлег в Каменный, где снова помолился за все православное воинство.
  С нами Бог!»

  Ещё одно важное свидетельство о деятельности святого старца - в 1919 году в книге «Уральцы. За полтора года борьбы» есаул Уральского войска Е.Д. Коновалов писал:
   «За генералом В.С. Толстовым, который стал ещё более популярным и являлся действительным походным атаманом уральцев, казаки и солдаты шли охотно. В станицах при проездах ему устраивались трогательные встречи. Руководитель крестоносной дружины, старик Кабаев, благословил его на подвиги старинной иконой.
   Старик Кабаев был представителем того казачества, которое с особой горячностью отнеслось к посягательствам комиссаров и красноармейцев на веру, которое начало на них крестовый поход.
  Глубоко религиозные в массе, уральские казаки были крайне возмущены тем, что они читали в наших листках об отношении к вере красноармейцев, и тем, что они видели собственными глазами. Они видели трупы расстрелянных священников; они видели опозоренные церкви; они слышали от красноармейцев Покрово-Туркестанского полка, перешедших на нашу сторону, что красноармейцы из церковных риз делали попоны своим лошадям и всячески старались надругаться над какой либо религией; они видели разбитые снарядами церкви и сами собирали иконы, разбросанные красноармейцами в домах казаков и в церквах, как, например, это было в поселке Джемчинах. И, глубоко возмущённые, и в то же время глубоко верующие, они составили тот отряд, который стал называться крестоносной дружиной, отряд старика Кабаева.

Сер Нест. сам, [28.09.2025 10:47]
Этот отряд, возникший ещё до падения Уральска, дал ряд подвигов со стороны входивших в него казаков. То пешком, в наступавших цепях, с иконами и крестами в руках, они шли, под пулями, вместе с молодыми казаками вперед, чтобы ободрить их в опасный час. То на конях, с крестами, помещёнными на пиках, с развевающимися шелковыми малиновыми платами, они двигались с конными сотнями. И дважды раненый сам старик Кабаев ни на минуту не покидал фронта.
  Всюду, в опасный момент, видели казаки его седую непокрытую голову и икону с которой он не расставался…
  Отряд понёс потери. Были ранены казаки, и по глубоко трогательному донесению старика Кабаева, в одном из боев «был ранен в десницу святый Николай Чудотворец», прострелена икона, особо чтимая и Кабаевым, и почившим Матвеем Филаретовичем Мартыновым. Но отряд не распадался и сопровождал казаков. Этот-то старик Кабаев и благословил нашего Атамана».

  Не только личная решительность, но и благословение святого старца помогло В.С. Толстову собрать силы войска в кулак и совершить, казалось, невозможное - почти полностью очистить территорию Войска от красных.

Казаки говорили о дедушке Кабаеве:
  - С ним не страшно…Потому он с крестом и молитвою ходит. Как скажет «Не бойся, сынок»,- так тебя ни пуля, ни шрапнель не возьмёт. Иди куды хочешь. Только вот ругаться не велит. Как говорит, выругался, - так она и трахнет!..

  За заслуги по защите родного края Кабаев по решению Войскового съезда был награждён орденом «Крест Святого Архистратига Михаила».

  А вот свидетельство красного бойца (из материалов дела): «Вообще Кабаев среди контрреволюционного казачества слыл сильной личностью, чуть ли не святым, почему многие его слушали как умного человека. Он своей преданностью контрреволюции отличался и был известен по всем уголкам тогда ещё Уральской области». Ещё один красный боец пишет, что видел «его в январе 1919 года, когда он ехал по Оренбургской улице, возвращаясь с фронта с большой иконой на груди и медным крестом в руках. Всех встречных он благословлял и были случаи когда при встречах не снимали шапок, то били казаки нагайками, его сопровождало несколько человек вооружённых всадников... Среди казачества он слыл за легендарного героя – святого и он пользовался широкой популярностью как среди казачьих масс, а также войскового правительства».

  Генерал-майор Красной Армии М.К. Сериков, в 1918 году помощник командира роты, затем командир Балашовского полка и участник походов на Уральск, в книге «Боевые годы» писал: «Была организована «священная» дружина. Во главе её был поставлен старик Кабаев…Создавались особые ударные «иисусовы полки», казаки надевали на пики иконы Георгия Победоносца. Дрались белоказаки с неописуемым упорством».

  Вот так: и друзья, и враги считали Мокия Алексеевича символом борьбы с большевиками. Хотя он был старообрядческим священником Белокриницкой иерархии, под его благословение склоняли головы абсолютно все уральские казаки – и христиане, и даже мусульмане и буддисты.

Сер Нест. сам, [28.09.2025 10:48]
На фото Мокия Алексеевича чётко виден образ на его груди, на котором изображён Михаил Архангел, попирающий ногой низвергнутого сатану. Символично, что именно Архистратиг Михаил Архангел - предводитель небесного воинства - с незапамятных времён являлся и является небесным покровителем уральских казаков. С приспешниками сатаны на земле вёл свою борьбу Мокий Кабаев. Оружие его было страшно для одержимых бесом безбожников потому, что это были Святой Крест и молитва…

  Борьба с большевиками была для уральцев неравной - казаки погибали и не было им замены в строю, а красные получали новое и новое пополнение, а уж о превосходстве в вооружении и слов нет. Тем не менее, почти два года сражались уральцы. Большая часть Войска погибла, не сломленная духовно, причём основной причиной победы красных стала гибель строевых частей в результате развившихся в отступающем Войске эпидемий.

  Во многих боях побывал Мокий Алексеевич, долго его не брали пули. Но всё же в 1919 году в одном из боёв под Уральском он получил ранение в обе ноги. Б.Н.Киров пишет:

  «Вечером, когда я сидел с другими больными на палубе, к нам подошёл на двух костылях старик, в халате, с непокрытой головой, перевязанной чёрной лентой. Я узнал Кабаева.
  Он подошёл и сел рядом. Обе ноги его были забинтованы. Я заинтересовался, как он был ранен, и он мне рассказал, как он шёл в цепи, наступающей на занятый большевиками Уральск, как около него убили казака и как он выругал красных - «у, проклятые!» - и сейчас же был ранен в ногу. Но он продолжал идти. Убило второго казака около него, и ему стало страшно; как только почувствовал он страх, так упал, раненый в другую ногу.
  - Никогда не ругайся, сынок, и не бойся в бою, а иди с молитвою, и Господь сохранит тебя, – закончил он свой рассказ».

  Из Гурьева Кабаев был переправлен на излечение в город Петровск (ныне Махачкала), откуда в Новороссийск, затем в Салоники. Об этих перемещениях по госпиталям он сам говорил во время допросов в ЧК. Кроме того, сохранилась отчётно-осведомительная карточка, заполненная в госпитале Белой Армии, согласно которой о. Мокий поступил в госпиталь 24 февраля 1920 г. с тяжёлым пулевым ранением и был эвакуирован 7 марта 1920 г. На него был выписан пропуск на пароход «Брюэн» (также сохранился) для доставки в английский госпиталь в греческом городе Салоники.

  Но там он пробыл недолго, ибо поразило его безбожие англичан - настоял на возвращении в Россию. Уже в июле 1920 года Мокий Алексеевич был в Крыму - о чём свидетельствует удостоверение беженца, выданное 2 июля 1920 г. в Севастополе.