Дурмстранг, 1938 год.
Глава 1. Учитель и ученик.
Яркое солнце, не заходящее здесь в летнее время года, выглянуло из-за далеких гор и прочертило на тихой глади озера светлую дорожку. Высокий молодой человек с коротко постриженными черными волосами, серыми глазами и неприметным, вполне «обычным» лицом зажмурился от ударившего ему в глаза потока света и, подняв левую руку ко лбу, загородился ей от лучей светила, после чего снова открыл глаза и продолжил вглядываться в неподвижную воду. Вдруг на поверхности озера, недалеко от берега, сверкнуло что-то серебряное. Правая рука человека мгновенно выскочила вперед, сжимая тонкую палочку, длиной около трех десятков сантиметров.
- Imperio! – властно приказал хорошо поставленный чёткий голос.
Но мелькнувшая на поверхности рыба с последним звуком заклинания исчезла в глубине озера. Человек тяжело вздохнул, на его лице появилась тень разочарования.
- Петр, сейчас три часа ночи! – послышался сзади низкий голос, - Что ты тут делаешь? Студентам не разрешается в такое время бродить по территории школы, даже если с утра у них экзамен!
Молодой человек обернулся. К нему быстрыми шагами направлялся волшебник средних лет, примерно одинакового с Петром роста, но не такой худой. Его длинные не по годам седые волосы спадали на плечи, а бледное лицо выражало некоторое беспокойство.
- Простите, профессор, но мне нужно тренироваться, - спокойно сказал студент.
- Пётр, если тебя заметит кто-нибудь еще, то непременно назначит наказание...
- Меня это не волнует. Я должен получить по темным искусствам высший балл.
- Проклятье, Петр! Да я готов дать руку на отсечение – если ты покажешь хоть половину своих знаний, то экзаменаторам придется выдумывать новые оценки!
- Не думаю, профессор. У меня все никак не получается наложить на рыбу проклятие подвластия.
- Петр, если ты надеешься за секунду зрительного контакта заколдовать существо, которое находится от тебя на расстоянии в пару десятков метров... такое не выйдет не только у меня, но и у любого волшебника в мире!
- Спасибо, профессор. Но я все же попытаюсь. Если я буду практиковаться в замке...
- То твои сокурсники, чего доброго, опять обездвижат тебя, - закончил предложение преподаватель, - Ты правильно делаешь, что стараешься не выставлять свои знания на показ перед ними.
- Они боятся меня, профессор. Боятся и завидуют, - с сожалением произнес Петр.
- И я их понимаю, Петр. Могу тебе точно сказать – в Дурмстранге никогда не было студента, который бы знал темные искусства лучше тебя. Честное слово, если бы ты приостановил свои изыскания, то наверняка люди потянулись бы к тебе...
- Я не могу и не хочу, профессор. Я должен стать не просто лучшим студентом, а лучшим волшебником. Я должен совершить то, что еще никому не удавалось.
- Петр, ты меня пугаешь! Если бы тебя сейчас слышал кто-нибудь из учеников, то к утру в окно директора точно бы били клювом сотни разнообразных птиц с требованием немедленно исключить тебя и вообще изолировать от общества! Что ты хочешь сделать? Почему всегда уходишь от ответа? Мне ты можешь доверять.
Но Петр не ответил, ограничившись неуверенным взглядом в сторону преподавателя, затем отвернулся и снова принялся высматривать в озере рыбу.
- Послушай, Петр, я всегда был на твоей стороне, ты же знаешь! – профессор обошел студента и встал прямо между ним и озером, стараясь смотреть прямо в глаза своего собеседника, - Я клянусь, что если твои намерения находятся в рамках закона...
- Не пытайтесь заглянуть мне в мысли, профессор, - ответил Петр со слабой улыбкой на лице, - Вы сами учили нас защищать их, и я более чем выучил тот урок.
- Как и всегда, - удовлетворено произнес преподаватель, - Но сегодня я так или иначе добьюсь от тебя ответа. Петр Марков, как преподаватель “Темных Искусств и Защиты от них” Дурмстранга я требую, что бы вы объяснили свои намерения.
- Профессор Константин Григорьев, как без-нескольких-дней выпускник Дурмстранга я отказываюсь, - в тон ему ответил Петр.
Григорьев, похоже, не ожидал подобного ответа. Его мутные синие глаза грозно сверкнули и на какой-то момент показалось, что он сейчас наложит на своевольного ученика заслуженное взыскание. Но профессор быстро взял себя в руки, и его лицо опять стало слегка беспокойным, каким было в момент его появления на берегу озера.
- Прости, Петр. Наверное, я не должен был давить на тебя, - сказал он мягким тоном, - В конце концов, за все время твоей учебы здесь ты еще не давал повода усомниться в себе. Поэтому я... как друг... предупреждаю тебя: будь на экзамене крайне осторожен. Не стоит даже там показывать вершину своих возможностей.
- Но... профессор... понимаете... – Марков замялся, похоже, он на ходу взвешивал, что может сказать преподавателю, а что все еще хочет удержать в секрете, - Мне бы очень хотелось продолжать совершенствоваться в темных искусствах. Это очень важно... для меня. И, боюсь, если я не выложусь на этом экзамене на полную катушку, я могу забыть о работе в заведениях, занимающихся изучением магии. По остальным предметам мои оценки несколько... не так хороши, что бы произвести впечатление при приеме на работу.
Брови Григорьева удивленно поползли вверх – слова Маркова явно его поразили. Пару секунд он о чем-то раздумывал, а потом несколько рассеяно сказал:
- Ты хочешь именно изучать темные искусства? Я думаю, тебя с руками оторвут в любом заведении, связанном с практическим использованием атакующих и защитных заклятий, даже несмотря на не очень успешное зельеварение и прочую чепуху. Тебя никогда не прельщала... карьера аврора, например?
Петра как громом поразило высказанное Григорьевым предложение. Казалось, что тот, сам того не ведая, проник в самые сокровенные мысли своего студента. Глаза Петра впились в лицо профессора, а тот в ответ улыбнулся.
- Ну вот, теперь ты хочешь проникнуть в мои мысли, - проговорил Григорьев очень дружеским тоном, - но, боюсь, я тоже неплохо умею их защищать. Так что скажешь насчет работы в поддерживающих правопорядок организациях?
- Она идет второй в списке моих предпочтений, - медленно ответил Петр, - Но все-таки я буду стараться заниматься исследованием магии, а не ее практическим применением.
Григорьев опять на несколько секунд задумался, не переставая внимательно наблюдать за своим студентом. Тот, впрочем, теперь тоже пристально глядел на профессора, ловя каждое изменение на лице последнего.
- Хорошо, - наконец, уверено произнес Григорьев, будто приняв какое-то решение, - Думаю, я могу помочь тебе. У меня есть некоторые связи в Институте Изучения Магии в Москве, и, полагаю, они не откажутся взять тебя на работу вне зависимости от результата экзаменов. Моей рекомендации относительно твоих способностей в темных искусствах институту будет достаточно.
Сказав эти слова, профессор прошел мимо потерявшего дар речи Петра и направился к огромному старинному замку, возвышающемуся неподалеку. Но не успел он пройти и пары метров, как его догнал сбросивший оцепенение студент.
- Огромное спасибо, профессор! Вы не представляете, что это для меня значит! Если я могу что-то сделать для вас...
Но Григорьев не отвечал, только все шире и шире улыбался. У Петра же, кажется, мелькнула в голове какая-то мысль, с которой он несколько секунд боролся, быстро шагая рядом с преподавателем. В конце концов, он решился.
- Профессор, вы знаете мое прошлое, не так ли? Поэтому вы думали, что я захочу стать аврором?
- До меня доходили слухи, Петр, - уклончиво ответил Григорьев.
- Эм... да... что ж, я полагаю, вам я могу рассказать... когда мне было десять лет... ну... вы же знаете, что я – полукровка, не так ли? Так вот, к нам в дом заявился какой-то волшебник... как выяснилось, мой дядя по материнской линии. Мерзавец и негодяй! Так вот... ах, да, должен сказать, что на наш дом было наложено множество самых разных заклинаний. Понимаете, профессор, мой маггл-отец был крайне состоятельным человеком, и, когда он практически после революции женился на моей матери, она посчитала разумным максимально защитить дом всеми возможными способами от начавшихся волнений, гражданской войны и прочих напастей переходного периода. Очень верное решение! Благодаря ее чарам война и последующие чистки среди так называемых «кулаков» нас совершенно не затронули... ну и в итоге этот самый мой дядя поперся к нам после того, как совершил какое-то крупное преступление – думал, что сможет укрыться у моей матери. Но она однозначно ему заявила, что преступников в своем доме не потерпит, и что бы он немедленно выметался прочь. Они сильно повздорили... когда отец попробовал вмешаться, этот мерзавец выхватил палочку и отшвырнул его заклинанием к стене. Тогда мать тоже начала колдовать... она была сильной волшебницей, очень сильной... но авада кедавра невозможно заблокировать! Кажется, этот негодяй сам испугался, когда понял, что сделал. Он в ужасе кинулся прочь из дому – еще бы, убить родную сестру! Через день его поймали и приговорили к пожизненному заключению, и вскоре он умер в тюрьме...
Петр остановился, и глубоко вздохнул. Его лицо и руки дрожали, а на глаза наворачивались слезы. Григорьев понимающе молчал. Петру потребовалось несколько минут, что бы прийти в себя, в течение которых студент и профессор стояли, практически не глядя друг на друга. Вдруг Петр выпалил неожиданно резким, будто бы выдавливаемым через силу, голосом:
- И тогда я поклялся отыскать средство от этой заразы, способной в момент убить кого угодно вне зависимости от силы! Я пообещал себе, что, когда вырасту, найду средство остановить смертельное проклятие! Я перерою все книги, которые только есть на земле, я постигну темные искусства до мельчайших деталей, я стану величайшим знатоком темной магии в мире и найду ее слабое место! Я создам защиту, надежную защиту, блок, который не сможет преодолеть даже это страшное заклинание!
Произнеся эти слова, Петр вдруг обернулся к замку и, едва не переходя на бег, быстро зашагал в его направлении. Григорьев посмотрел ему вслед потрясенным взглядом, вздохнул... и вдруг кинулся за своим студентом.
- Петр, прости, еще только один вопрос... и клянусь, ты будешь работать в Институте! Подожди, мне и правда нужно знать... – прокричал он, догоняя молодого волшебника.
Тот остановился, сжал зубы и нехотя обернулся. Григорьев подбежал к нему и тихим шепотом спросил:
- Никто не узнает, обещаю... но скажи... ты – умеешь? Ведь знаешь, этого я тебе показать не мог... нам запрещено...
Петр бросил на преподавателя резкий гневный взгляд, потом мгновенно вскинул палочку и указал ей на лежавший неподалеку крупный камень.
- Avada Kedavra!
Сверкнула зеленая вспышка, и камень разлетелся на множество мелких осколков. Петр убрал палочку и продолжил быстро удаляться в сторону входа в замок. В его душе все перемешалось. Сегодня он открыл секрет, который восемь лет хранил в своем сердце, открыл совершенно постороннему человеку. Ему стало чуть легче, и это казалось молодому волшебнику очень странным. Никогда раньше он не делился ни с кем своими тайнами, особенно настолько сокровенными. Но также никогда раньше никто, кроме Григорьева, и не пробовал узнать его прошлое, выяснить, почему он с самого первого курса посвятил себя изучению предмета, который некоторые считали зловещим, а увлекающихся им – потенциально опасными для общества. Петр постарался поскорее стряхнуть с себя странные мысли, забыть о произошедшем и помечтать о будущем... когда он, после окончания Дурмстранга, переступит порог московского Института Изучения Магии – знаменитого на весь мир заведения, в стенах которого было сделано немало важных открытий. И, возможно, в стенах которого он сможет исполнить свою клятву.
Григорьев же остался растеряно стоять на полпути между озером и замком. Он и подумать не мог, что выяснит в ходе разговора с самым лучшим своим учеником. Намерения Петра и рассказанная молодым волшебником история действительно поразили профессора. Но, по крайней мере, он теперь понимал, почему в последнее время на территории школы стало наблюдаться больше разрушений, чем обычно...
Пройдя в освещенный лишь ровным светом никогда не гаснущих факелов коридор без окон, Петр направился в сторону комнат студентов. До экзамена оставалось еще несколько часов, и не спавший уже очень длительное время студент намеревался хоть немного отдохнуть перед предстоящим испытанием – Петр решил последовать совету профессора Григорьева и не выкладываться на экзамене полностью. Раздумывая о том, какую часть своих знаний следует демонстрировать, а какую – нет, молодой волшебник инстинктивно шел по коридору к массивной дубовой двери, за которой и находилась общая гостиная его курса.
- Какого гулять при свете полярного дня, Темная Петрушка? – насмешливый голос, принадлежавший стоящему в дверях студенту среднего роста с прямо таки пышущим жизнью лицом, прервал размышления Петра, - Кожица-то не выгорит?
- Отвали, Фриц, - буркнул Петр, быстро суя руку в карман и сжимая палочку.
- Нет, Фердинанд, глянь на всякий случай в окно – может, он Солнце выключать научился? – пропел еще один студент, выглядывавший из-за спины первого.
- Может быть и так, Сивка-Бурка, - огрызнулся Петр, - Уж ты-то и горящую веточку погасить не сможешь.
- Как ты думаешь, Петечка, что будет, если ты захочешь провести пару часов в кладовке и не явишься на экзамен? – спросил Фердинанд с усмешкой на лице.
- В таком случае тебя вынесут из школы вперед ногами, - парировал Петр.
- Да ну? – притворно удивился жизнерадостный студент, - С каких это пор наш Петруша научился махать палочкой?
- Дай-ка подумать, - Петр прищурил один глаз, словно что-то вспоминая, - Наверное, с тех самых, как я очень вежливо уговорил Сивку-Бурку оставить на твоей немецкой физиономии пару хороших русских синяков?
На этих словах студент за спиной Фердинанда выхватил палочку, но был остановлен молниеносным движением руки товарища.
- Ну что же ты, Фрици, не держи его, - слегка улыбнувшись, проговорил Петр, - Я с радостью помогу Сивке показать себя в полной красе еще раз. Кстати, я слышал, что сопротивляемость проклятию подвластия будут проверять особенно тщательно...
- Знаешь, Петрушка, я на твоем месте не был бы так нахален, - Фердинанд медленно достал палочку и демонстративно поиграл ею. Петр сжал свою палочку в кармане еще крепче и быстрым движением глаз осмотрелся вокруг, прикидывая, куда он сможет отпрыгнуть в случае начала драки.
- А я бы на твоем... ох, я на твоем месте повесился бы сам... - Петр изобразил чувство глубокого сожаления на лице, - Боюсь, твои родители не будут счастливы, увидев результаты экзамена по темным искусствам, Отличник Фрици!
- Это ничего не значит, полукровка! – сжав зубы, процедил Фердинанд, которого фраза Петра явно задела за живое, - Мои родители ненавидят темные искусства!
- Неужели? – переспросил Петр, поднимая брови, - Тогда почему ты здесь, а не в Биюксбатоне, например? Погоди-ка... а кому в конце прошлого года прислали такое милое письмецо? Оно еще заорало на весь замок: “ Фердинанд Рейн, когда вы соизволите выправить свои абсолютно не соответствующие вековым традициям нашей семьи оценки по защите от темных искусств?!”
Фердинанд мгновенно вскинул палочку и ударил в сторону Петра чарами оцепенения, но молодой волшебник, ожидавший такого поворота событий, отпрыгнул в сторону и ответил отталкивающим заклинанием. Впрочем, его противник обладал достаточным опытом, что бы успеть произнести защитные чары. К сожалению, тут в драку вмешался второй студент, сгоравший от желания послать в Петра заклинание помощнее еще после упоминания тем проклятия подвластия, и молодой волшебник был вынужден перейти от нападения к защите.
- Ну же, Петруша, примени свою темную магию! – прорычал Фердинанд, послав в сторону Петра очередное заклинание. Но тот твердо решил не поддаваться на провокации – он знал, что, стоит применить ему что-нибудь выходящее за рамки обычных школьных разборок, и Фердинанда с товарищем тотчас поддержат другие студенты, желающие “уровнять шансы”... и потом вместе посмеяться, как они победили Темного Петрушку, несмотря на использованием тем своих знаменитых чар.
- Как вам не стыдно! – раздался вдруг сзади женский голос. Молодая девушка с симпатичным чуть смуглым лицом и длинными темно-коричневыми волосами подошла к сражающимся студентам и гневно взглянула на Фердинанда, - Немедленно прекратите!
- Он сам напросился, Натали - процедил немец, уклоняясь от оглушающего заклинания, которое Петр всё-таки умудрился вставить в череду защитных чар.
- Ну ладно... Expelliarmus! – девушка вдруг выхватила палочку и ткнула ей прямо в руки Фредерика. Тот невольно вскрикнул и крепко сжал зубы, стараясь не показать, что вылетевшая палочка очень больно ударила его по пальцам. Товарищ немца, не ожидавший такого поворота событий, на секунду замешкался. Петр мгновенно среагировал и послал в него обездвиживающее заклинание, от которого тот не смог защититься, так как ошибся и сотворил щит не перед собой, а над головой.
- Спасибо, Наташа, - сказал Петр, убирая палочку и проходя в гостиную.
- Ты правильно сделал, что не стал применять тёмную магию, - сказала девушка, щеки которой чуть-чуть порозовели, - Мой отец всегда говорил, что ее знание нисколечко не опасно. Страшно непонимание, когда ее можно применять, а когда – нельзя.
- Посмотрим, что он скажет, когда Петруша начнет убивать направо и налево, - раздался ворчливый голос Фердинанда, который полез за залетевшей в украшающую зал чашу на колонне палочкой, - Зря ты с Петрушкой-темнушкой водишься, Натали.
- Уж кто бы говорил! – ухмыльнулась девушка, - Сам-то ты бросил готовиться к экзамену еще полчаса назад – не иначе понял, что это безнадежно. Но спать не пошел, а остался в дверях, специально поджидая Петра.
- Что? – Фердинанд, пытаясь дотянуться до палочки, неловко двинул рукой и сбросил чашу с колонны, вдребезги ее разбив, - Да я... просто не могу спать перед экзаменом!
Немец демонстративно фыркнул от возмущения и начал по кусочкам собирать чашу при помощи ремонтирующего предметы заклятия.
- О, наш Фердинанд из древнего уважаемого чистокровного рода удостоил своим вниманием жалкого полукровку вроде меня? – картинно удивился Петр.
- Оставь его, - сказал Наташа, уводя молодого волшебника подальше от снова начавшего закипать Фердинанда, - и ежу ясно, что, не нападай он на тебя с самого первого курса, попросил бы помощи перед экзаменом. Кажется, его семья считает “защиту от темных искусств” самым важным предметом, потому его и послали сюда – чтобы хоть знал, от чего защищаться надо.
- Ясно... - вздохнул Пётр, - Что ж, еще раз спасибо, что помогла справиться с ними. Я, наверное, пойду наверх, отдохну хоть несколько часов перед экзаменом...
- Погоди, - девушка явно засмущалась, - Ты не мог бы... помочь мне с парой вопросов?
- С радостью, - ответил Петр, улыбнувшись. Наталья Лапкина была, пожалуй, единственным студентом Дурмстранга, который всегда явно симпатизировал Петру. Наверное, если бы молодой волшебник меньше изучал темную магию, он бы чаще общался с ней, возможно, даже более того... впрочем, почему бы не начать сейчас? Петр знал, что Наташа была второй после него по “темным искусствам”, временами ему даже казалось, что она специально особо занимается этим предметом, думая, что так добьется его внимания... Петр взял руку Наташи, и они вместе сели за дальний стол у окна.
Глава 2. Экзамен.
- Нам пора, - произнесла Наташа, глядя на свои часы. Она быстро смахнула со стола так и ни разу не раскрытые за время, что они провели с Петром, книжки в сумку и, опершись на ловко поданную молодым волшебником руку, встала. Гостиная была пуста – все остальные студенты уже поспешили на выпускной экзамен по “Темным Искусствам и Защите от них”. Быстро пробежавшись по коридору с факелами, а затем повернув к зимнему саду (который, впрочем, в условиях холодного северного климата с тем же успехом мог называться и летним), волшебники остановились перед закрытой дверью в огромное остекленное помещение, забитое разнообразными растениями. Там уже толпился весь их курс – сдача экзамена должна была проходить как раз посреди уходящих далеко ввысь деревьев, так как от студентов требовалось быстро реагировать на насылаемые неизвестно откуда проклятия. Чтобы толпа не видела и не слышала происходящего внутри, на обычно прозрачные стену и дверь наложили несколько заклинаний, сделавших их матовыми и абсолютно звуконепроницаемыми.
- А вот и наши Темные Голубки, - прорычал Фердинанд, барабанящий своей палочкой по стене сада, - Что с тобой произошло, Петруша? Обычно ты либо сам спишь как убитый, либо колдуешь что-нибудь убийственное.
- Из каких этапов состоит наложение проклятия подвластия? – ошарашил его Петр мгновенным вопросом. Немец вдруг вытянулся по струнке и отчеканил:
- Зрительный контакт с целью, произношение заклинания, отдача приказа!
И вдруг, поняв, что он еще не на экзамене, злобно глянул на молодого волшебника, плюнул и отвернулся.
- Кажется, наш отличник забыл про преодоление сопротивления, - смеясь, сказала Наташа, - Впрочем, он, помнится, сам учился полгода кое-как сопротивляться проклятию.
- Именно что, - кивнул Петр, - А ведь это – самый важный этап. Ну и примерную оценку силы сопротивления цели можно добавить. Не сможешь – лучше не пытайся.
- Да, а то вдруг цель сама тебя как заколдует в ответ! – произнесла Наташа.
Петр вдруг остановился как вкопанный. Девушка удивленно уставилась на него.
- Послушай... ты права... ты сама не знаешь, как права! – пробормотал он.
- Петр, ты чего? – с нешуточным беспокойством произнесла Наташа.
- Попробовать... если бы можно было попробовать... - бормотал молодой волшебник, не обращая на слова подруги никакого внимания и бегло оглядываясь по сторонам.
- Попробовать что? – беспокойство девушки усилилось, - Только не говори, что ты забыл, как колдовать проклятие подвластия! Да ты его освоил на месяц раньше всех!
- Нет... - ответил Петр, прикладывая усилие, что бы взять себя в руки, - Прости, пришла в голову одна бредовая идея, не обращай внимания. Так... давай встанем где-нибудь подальше от дружищи Фрица и подождем нашей очереди.
Они отошли к окну на другой стороне комнаты перед входом в зимний сад и взглянули на лежащее перед Дурмстрангом озеро и горы на горизонте. Студенты вокруг наспех задавали друг другу вопросы и отвечали на них, поминутно заглядывая в книги, двое финнов устроили небольшую дуэль, какой-то ученик совсем запутался и пытался заставить принесенный камень корчиться от пыточного проклятия, но Петра и Наташу экзамен нисколько не волновал. Молодые волшебники были уверены в своих собственных знаниях, и в знаниях друг друга тоже. Еще вчера Петру трудно было представить, что он будет настолько легкомысленно относиться к этому испытанию, но сегодня, после слов Григорьева, после проведенных с Наташей часов, он был твердо уверен, что все пройдет именно так, как должно, и что по окончании Дурмстранга его желание заниматься изучением магии исполнится. И, возможно, стоящая сейчас рядом девушка будет сопровождать его и далее на пути в будущее. А еще больше подкрепляла его уверенность, зародившаяся несколько минут назад от случайных слов Наташи идея, которая могла быть темой его первого исследования на работе в Институте Изучения Магии.
- Бурятов Всеволод! – вдруг донесся из-за приоткрывшейся двери громкий голос.
- Ну почему я всегда первый! – простонал студент, которого Петр звал Сивкой-Буркой, задрожал всем телом и, не заметив потери вывалившегося у него из-под мантии учебника, направился в приоткрытую дверь.
- Наверное, потому что на нашем курсе нет никого с фамилией на букву “А”, - крикнул ему вслед отвернувшийся от окна Петр, и снова направил свой взор на далекие горы.
Толпа учеников постепенно редела. Вышедшие с экзамена студенты немедленно подвергались перекрестному допросу своими еще не сдававшими экзамен сокурсниками, после чего, оттирая пот со лба, отправлялись в свои комнаты отдохнуть после тяжелого испытания. Всеволод ожидаемо запутался во всем, в чем только можно было запутаться, но все-таки кое-как получил самый низкий проходной балл. Кто-то умудрился провалиться, но в целом сдача экзамена проходила нормально. Впрочем, до высшего балла так никто и не добрался – действительно неплохо занимавшийся болгарин по фамилии Крам, имени которого Петр не помнил, ворчал, что требования в этом году слишком высоки, и получить высшую оценку в принципе невозможно. Впрочем, кинув взгляд на Петра, он быстро поправился – “почти невозможно”.
- Лапкина Наталья! – раздалось, наконец, из зимнего сада.
- Удачи! – сказал Петр улыбаясь. И сразу добавил, - Впрочем, тебе-то она не нужна!
Наташа скрылась за дверью, и Петр остался одиноко глядеть на пролетающую мимо окон стаю каких-то белоснежных птиц. Теперь его вновь захватило желание немедленно проверить недавно появившуюся идею. Впрочем, долго думать ему не дали – экзамен принимало сразу несколько приехавших профессоров, и трое учеников сдавали его одновременно.
- Марков Петр! – услышал он низкий звучный голос.
Петр прошел за дверь, где его встретил невысокий полный пожилой человек с чем-то напоминающим бульдога лицом и одетый в длинную белую робу.
- Федор Остроумов, директор Института Изучения Магии, - представился он, и, показывая рукой в дальний конец сада, добавил - прошу сюда, молодой человек.
Петр пошел в указанном профессором направлении, на ходу гадая, является ли случайностью то, что он попал на экзамен именно к директору той организации, место в которой ему обещал Григорьев, или нет.
- Для начала я проверю ваши теоретические познания, - сказал профессор, садясь за стоящий прямо под высокой пальмой стол и кивая в направлении стула рядом с собой.
Несколько минут Петр без запинки отвечал на многочисленные вопросы. Экзаменатор периодически удивленно поднимал брови и взмахом руки заставлял лежавшее недалеко от себя перо делать какие-то пометки на вновь становящимся чистом после каждой записи листе бумаги. Несколько раз просил молодого волшебника высказать свое мнение по самым разнообразным вопросам, некоторые из которых весьма слабо касались темных искусств – например, отношение к работе авроров Российского Комитета Магии. Наконец, экзаменатор решил перейти к практической части испытания.
- Теперь покажите, что вы умеете на практике, - сказал он, - В небольшой рощице за моей спиной вам встретятся различные препятствия. Это может быть все что угодно – в рамках школьного курса, разумеется. Ваша задача – преодолеть их, найти в центре красный флажок и поставить его на этот стол. Возможно, я так же буду в определенной степени вам мешать.
Петр достал палочку и направился к расположенной неподалеку группе из нескольких разнообразных деревьев, между которыми находился густой кустарник. Первым встретившимся ему препятствием стал какой-то мелкий то ли зверек, то ли демон – Петр не успел разобраться, отшвырнув существо взмахом палочки куда-то вбок. Дальше ему путь преградил неизвестно как оказавшийся здесь старый шкаф.
- За кого вы меня принимаете? – усмехнулся он про себя и запер его заклинанием, решив даже не связываться с боггартом. Когда Петр проходил мимо шкафа, тот и правда заходил ходуном, но выбраться таящееся внутри существо не смогло. Еще пара совершенно “детских” препятствий не составила для молодого волшебника проблем – и наконец-то появилось что-то посерьезнее. Перед Петром стоял небольшой сундук с нарисованным на нем заветным красным флажком. Никакого замка не было, но все попытки Петра открыть сундук успехом не увенчались. Вдруг трава рядом с сундуком колыхнулась. Волшебник ловко засунул в нее руку и схватил за ногу какое-то существо.
- Отпусти! – пропищал домовый эльф, - Я знаю пароль к сундуку, но тебе его не скажу.
- Что же от меня требуется? – вслух подумал Петр, - Легилименция? Нет, мелькающие образы из мыслей плохо подходят для узнавания пароля. Проклятие подвластия? Тоже вряд ли, эльфы неплохо ему сопротивляются – сказывается естественная привязанность к хозяину. Неужели... но ведь это же против закона... с другой стороны, сейчас экзамен, и тут всего можно ожидать... причем эльф – не человек, и на него закон вроде бы не распространяется... но все равно как-то мерзко...
Наконец, поняв, что другого выхода нет, Петр нехотя наставил на удерживаемого левой рукой эльфа палочку.
- Прости, у меня нет выбора. Надеюсь, ты скажешь мне пароль быстро. Crusio!
Эльф начал извиваться в руках волшебника от боли, но все еще молчал.
- Прошу тебя, скажи мне пароль, пожалуйста! – не теряя концентрации на причинении боли, но почти умоляющим голосом произнес Петр, - Мне самому противно...
- Мандрагора! – завопил эльф, - Мандрагора! Прекрати!
Пётр тотчас же убрал палочку, повернулся к сундуку и произнес пароль. Тот моментально открылся. Молодой волшебник забрал лежащий внутри флажок, и с огромным облегчением отпустил эльфа. Что на экзамене может быть так тяжело, он себе и представить не мог...
После этого испытания, преодолеть полетевшие в него откуда-то из-за деревьев разнообразные проклятия не составило для молодого волшебника особого труда. Но на самом выходе из рощи случилось то, на что Петр втайне надеялся.
- Imperio! – произнес низкий голос экзаменатора.
Петр одно мгновение еще хотел преодолеть заклятие стандартным сопротивлением ему, но... нет. Любопытство и желание проверить свою идею взяло над ним верх. Вместо того, что бы сконцентрироваться на закрытии своего разума, он расслабился, почувствовав, как экзаменатор проникает в его разум... и в тот самый момент, когда профессор был готов отдать приказ, нанес ответный удар. Это и была неожиданно посетившая его идея – в своих исследованиях Петр давно уже понял, каким образом действует на разум проклятие подвластия, что налагающий его человек, по сути, открывает канал между своим разумом и разумом жертвы. Обычно жертва пытается сопротивляться влиянию извне, но что если подождать, пока сотворивший заклинание расслабится, почти проникнув в разум, и в этот момент использовать все свои силы легилимента для ответного удара?
Эффект оказался потрясающим. Петр вдруг понял, что он сам проник в разум отличного окклюмента. Перед ним пронеслись картины из жизни экзаменатора. Вот какое-то заваленное книгами, ингредиентами для зелий и разными котлами помещение, в котором тот проводил опыты в бытность свою еще обыкновенным сотрудником Института (в те времена он, впрочем, назывался по-другому). Вот уже более пожилой профессор, ведущий своих детей к воротам Дурмстранга. А вот совсем недавняя картина – Григорьев вопросительно смотрит на Остроумова и одной рукой указывает на лежащий перед ними сундук. Затем молодой волшебник увидел, как профессор запускает самого Петра в эту самую комнату... вот глупость! Что же он делает? Он решил не показывать всей своей силы, а сейчас сидит в разуме человека, пытавшегося наложить на него самого проклятие подвластия, и смотрит его мысли, словно картинки в книге! Петр мгновенно сообразил, что ему нужно делать. Собрав в кулак всю свою волю, он постарался внушить экзаменатору мысль, что проклятие подвластия было им, Петром, успешно отражено, не более того. Кое-как замазав возможные воспоминания, оставшиеся от момента проникновения, он вылетел из разума профессора, как пробка из бутылки. Кинувшись мимо все еще стоящего с поднятой палочкой и недоумевающим выражением на лице Остроумова к столу, молодой волшебник поставил на него сжимаемый в руках флажок и стал ждать, что будет дальше.
- Ох, простите, молодой человек, что-то мне немного дурно, - произнес экзаменатор, вернувшись в реальность, - Так, проклятие подвластия вы отлично преодолели... что ж, высший балл, поздравляю. Можете идти.
Петр буквально добежал до двери кабинета, но рядом с ней все-таки взял себя в руки и вышел к сокурсникам уже с наскоро сделанным каменным лицом, будто ничего особенного на экзамене не случилось, и случиться не могло.
- Высший балл, а кто-то сомневался? – сообщил он толпящимся вокруг студентам.
- У меня тоже, - улыбнулась ожидавшая его Наташа, - в сущности, ничего сложного.
- А... как ты достала флажок из сундука? – быстро спросил Петр.
- Воспользовалась невербальным отпирающим заклинанием, так как на площадь вокруг него было наложено заклятие тишины, - ответила девушка, - У тебя разве было не так?
- Эээ... ну да, почти что, - сказал Петр, про себя удивляясь. Он точно перепробовал все заклинания, могущие так или иначе открыть сундук, но ни одно не помогло, да и никакого заклятия тишины в его случае наложено не было.
Они с Наташей направились к гостиной своего курса, но вдруг услышали сзади быстрые шаги. Петр обернулся, и увидел спешащего к ним профессора Григорьева.
- Поздравляю... вас обоих, - сказал он. Похоже, единственные высшие баллы за сегодняшнее испытание. Конечно, многие студенты еще экзамена не сдавали, но вряд ли у них получится достигнуть ваших результатов.
- И отдельно, - тут голос Григорьева понизился до шёпота, - спасибо тебе, Петр, что не стал демонстрировать все, на что способен. Я сейчас говорил с Остроумовым – он в восторге от тебя, но ничего сверхординарного. Несмотря на это, место в Институте Изучения Магии тебя гарантировано.
- Большое спасибо вам, профессор, - ответил Петр, облегченно про себя вздохнув. К счастью, экзаменатор не догадался, что произошло под конец испытания на самом деле.
- Ты хочешь работать в московском Институте Изучения Магии? – удивленно спросила Наташа, - А я... честно говоря, я думала, что ты стремишься стать аврором...
Григорьев улыбнулся и, кажется, слегка присвистнул, а Петр удивленно взглянул на девушку пронизывающим взглядом, но легилименцию применять не стал.
- Надеюсь, хоть ты не копалась в моем прошлом? – спросил он, сверкая глазами.
- Что ты, что ты... - затараторила она, - Я узнала случайно, поверь, совершенно случайно! Понимаешь, я сама с детства мечтала об этой карьере! Ну... и однажды... просматривая истории старых дел... случайно, совершенно случайно... наткнулась... у меня отец работает аврором, поэтому я имею доступ к некоторым... данным, вот в чем дело. Прости, я не думала... я никогда не думала...
- Спасибо, что хоть не нарочно, - буркнул Петр, дуясь. Ему вдруг стало очень обидно, что еще один человек проник в его прошлое. Но раскрывать свою тайну и Наталье он ни в коем случае не собирался, и просто довольно резко сказал:
- Что ж, ты ошиблась. Я хочу работать в Институте, - после чего быстрой походкой зашагал в сторону гостиной своего курса, достигнув которой, демонстративно достал учебник по трансфигурации и начал готовиться к последнему экзамену, совершенно не обратив внимания на вошедшую следом Наташу с очень расстроенным лицом.
Но все в этом мире проходит со временем, в том числе и старые обиды. Грядущий экзамен по трансфигурации не слишком волновал Петра, которому уже на следующий день после завершения испытания по темным искусствам профессор Григорьев дал отличные рекомендации, восхваляющие способности молодого волшебника, и к моменту окончания всех экзаменов Петр вновь стал встречаться с Наташей. Родители Фердинанда на самом деле не слишком обрадовались результатам экзамена по темным искусствам их отпрыска, о чем громким криком сообщило всему замку присланное ими письмо, и немец старался выместить всю свою злобу на Петрушке. Впрочем, молодого волшебника это не сильно волновало – никакие нападки не могли заставить его вновь прибегнуть к помощи тёмной магии, что оставшегося только с поддержкой своего товарища Всеволода Фердинанда еще более злило. После примирения Петра с Наташей дела немца стали вообще плохи – теперь он мог даже не надеяться как-нибудь уязвить волшбника, так как при поддержки своей девушки тот побеждал его и Сивку-Бурку без особых затруднений.
Наконец, пришел день выпуска. В торжественной обстановке в главном зале Дурмстранга студентам вручали дипломы об окончании школы вместе с табелем оценок. Обложка полученной Наташей тонкой книжечки выглядела золотой – девушка показала великолепные результаты по всем предметам. Впрочем, Петр вполне доволен своей серебряной обложкой с особой отметкой достигнутых по предмету “темные искусства и защита от них” результатов. Видимо, тут приложил руку сидящий среди других профессоров широко улыбающийся Григорьев, так как на экзамене (насколько его помнил экзаменатор) Пётр ничего особенного не показывал, и по остальным предметам был не так хорош, как его подруга. Фердинанд, получивший золотую обложку, несмотря на средние результаты по одному из предметов, не выглядел слишком радостным, как и мрачно уставившийся в свою белую обложку без особых изысков Всеволод.
После вручения дипломов начался выпускной бал, длившийся до полуночи. Петр танцевал с Наташей несмотря на то, что не слишком хорошо умел это делать, и был действительно счастлив. Вскоре в перерыве между двумя танцами к ним подошел Григорьев, знаком пригласивший отойти к окну и поговорить.
- Ну, какие планы, Петр? – спросил он, - Я полагаю, не терпится приступить к работе?
- Да, профессор, - ответил молодой волшебник, - Я пойду в Институт в ближайший понедельник, после того как навещу отца и расскажу ему об окончании школы.
- А у тебя, Наталья? – улыбаясь, спросил профессор.
- Аврорство, - ответила девушка, - как я и предполагала, меня будут рады принять в Российский Комитет Магии.
- Надеюсь, мы еще увидимся? – вдруг спросила она, обращаясь к Петру.
- Обязательно, - улыбнулся тот, - Как только утвердимся на своих новых работах.
- Я в этом не сомневаюсь, - улыбка Григорьева стала шире, - Московский Институт Изучения Магии часто пересекается с Российским Комитетом. По сути, авроры – одни из основных заказчиков исследований в плане атакующих и защитных заклинаний, а также различных зачарованных предметов для обнаружения и противостояния темным силам.
Действительно, спустя месяц после поступления на работу Петр получил первую сову от Наташи. Несколько недель они переписывались, так как у обоих было достаточно работы, а потом снова встретились в одном из тихих московских кафе, предназначенных специально для волшебников. Эти заведения не имели ни малейшего отношения к нынешнему советскому правительству, и в них вполне можно было заказать практически все, что угодно. Собственно, после революции все связи волшебного и маггловского миров в России прервались – даже высшие чины партии не имели ни малейшего представления о существовании Комитета Магии. Впрочем, и о намерениях советского правительство главы российского волшебного сообщества так же слышать не хотели. Два мира все более и более отдалялись друг от друга, что вынужденному в какой-то мере жить в обоих Петру не очень нравилось. Несмотря ни на что, он твердо поддерживал связь с жившим в одной из деревень под Псковом отцом.
Так прошло три года. К сожалению, с Наташей в это время Петр встречался очень редко – похоже, авроры серьезно переполошились из-за каких-то темных волшебников, но подруга обещала, что скоро все закончится, и тогда... но тут судьба сказала свое слово.
Глава 3. Первая кровь.
22 июня 1941 года, четыре часа утра. Даже для волшебников это время не прошло незамеченным. Уже спустя полчаса все работники Комитета Магии были срочно вызваны в зал суда – он оказался самым обширным в скрытом от глаз магглов центральном здании Комитета. Перед всеми собравшимися был поставлен один-единственный вопрос – должны ли в создавшейся ситуации волшебники принять участие в конфликте магглов. Обсуждение вышло долгим и бурным. Наиболее горячие головы вызвали своих оппонентов на дуэли, некоторые пробовали под шумок наложить на идейных противников заклятие тишины, что бы те замолчали. Но, в конце концов, слово взял недавно назначенный глава авроров, Сергей Лапкин.
- Я отлично понимаю сложившуюся ситуацию, - сказал он, одновременно загораживаясь невербальным щитом от нацеленного кем-то заклятия тишины, - и должен сказать: наши споры бессмысленны. Мы просто не можем, даже если захотим, вмешаться в этот конфликт. Любой из моих авроров подтвердит: мы все заняты борьбой с темными волшебниками, предположительно подчиняющимися некому Гриндевальду. Что вы хотите – что бы мы отвлеклись от нее и вмешались в этот конфликт? Тогда завтра в ваши дома постучат не только немецкие магглы, но и негодяи этого самого Гриндевальда. Что мы можем сделать, если даже нынешнее маггловское правительство – к которому, я уверен, у большинства присутствующих более чем негативное отношение – не знает ни о каком магическом мире? О согласованности действий можно забыть, тем более что, зная текущего вождя, могу с уверенностью сказать – он скорее увидит в нас угрозу себе и своему народу, нежели помощь в военное время.
- Правильно! – закричал с места Всеволод Бурятов, младший сотрудник Комитета по Связям с Магглами (уже в течение двадцати лет этими связями почти не занимавшегося), - Я вообще предлагаю использовать вторжение немцев для свержения текущего правительства! А потом мы их как-нибудь выгоним с нашей земли...
- Не будь идиотом, Сивка-Бурка! – тихо прорычала сидевшая неподалеку Наталья Лапкина, - Если бы я не знала текущей ситуации с Гриндевальдом, то непременно выступила за то, что бы прищемить немецким магглам их длинные носы.
Всеволод в ответ гневно фыркнул и пробормотал под нос какое-то ругательство.
Между тем выступление главы авроров произвело впечатление на всех собравшихся. Пожалуй, ситуация с Гриндевальдом была неплохо известна даже тем, кто не слишком хорошо следил за новостями магического мира. В конце концов, к двенадцати часам дня руководители всех основных комитетов и большая часть их подчиненных пришли к соглашению – издать рекомендацию всем волшебникам, особенно магглорожденым. В нее предлагалось защитить чарами свои дома от вторжения немецких захватчиков и не показываться в любых маггловских местах во избежание попадания бомб (чрезвычайно опасные для жизни штуки, сбрасываемые летающими машинами магглов).
Петр отнесся к решению Комитета Магии с пониманием – отчасти потому, что знал от Наташи, насколько тяжело сейчас приходится аврорам. Однако его сразу же начал беспокоить отец, живший недалеко от линии боевых действий. Немцы продвигались вглубь территории Советского Союза такими темпами, что вполне могли скоро достигнуть и родного села волшебника. Петр бывал дома не слишком часто, обычно используя свободное время для проведения опытов с темной магией в предоставленной ему институтом квартире практически рядом с местом работы. Но, узнав о приближении фашистских сил, волшебник поспешил навестить отца. Проверив наложенные на дом заклинания, он вернулся к своей работе, пообещав, что постарается теперь бывать дома почаще. К сожалению, из Дурмстранга вдруг пришел заказ на учебники по темной магии – зачем-то понадобилось переписать значительную их часть, учтя множество пожеланий преподавателей и родителей учащихся. Эту работу поручили именно Петру как наиболее способному в темных искусствах работнику (в чем директор Остроумов уже успел убедиться после пары блестящих статей, написанных молодым волшебником). В итоге практически все время Петр занимался учебниками для подрастающего поколения, так как до начала учебного года они еще должны были пройти разнообразные согласования и утверждения.
Наконец, он освободился. И тут молодого волшебника как громом поразило известие, что передовые немецкие отряды прорвались как раз в районе его родного села и, несмотря на сопротивление советских войск и отчаянные вылазки партизан, упорно движутся вперед. Новость эту принес сам Остроумов, следивший за новостями с мест боевых действий и очень хорошо относившийся к своему молодому работнику. Немедленно попросив у директора дневной отпуск, который тот предоставил раньше, чем Петр окончил предложение, волшебник аппарировал к своему родному селу. Внешне все было спокойно... даже слишком спокойно. Улицы оказались пусты, на полях никто не работал – вокруг не было заметно ни одной живой души. Даже воздух казался висящим тягучей, густой массой. Вдруг что-то серое мелькнуло между домов. Какая-то машина на гусеницах с открытым верхом быстро ехала по главной улице селения. Правил машиной одетый в серую форму человек, и несколько таких же людей сидело в кузове. Что бы понять, что это – враги, Петру даже не нужно было видеть нарисованную на боку черную свастику.
Фашисты остановились перед большим домом, служившим сельским клубом, и, выскочив из своего транспортного средства, устремились туда. Недолго думая, Петр поспешил за ними – несмотря на отношение магического мира к маггловской войне, в обиду он своих односельчан давать не собирался. Незаметно заглянув в окно клуба, он увидел следующую картину: все жители деревни (к счастью, кроме жившего в отдалении в скрытом множеством чар особняке отца Петра) оказались согнаны внутрь. Человек тридцать фашистов хищно скалясь, демонстративно играли у них перед лицами своими автоматами – некоторые немцы, видимо, пришли сюда пешком еще до прибытия последней группы на машине.
На трибуну клуба вышел один из фашистов, бывший, судя по одежде, офицером. Прочистив горло, он закричал на все здание:
- Partisanen! - и медленно заговорил на ломаном русском, зачитывая текст по бумажке:
- Ми искять партизанен! – потом вдруг, кажется, что-то вспомнил, обвел своих солдат пристальным взглядом и подозвал одного из них – похоже, неплохо знающего русский язык, так как тот через минуту заговорил вполне понятно.
- Мы ищем партизан! Все, кто знает что-нибудь о них, обязаны сообщить нам! Если никто нам сейчас не сообщит ни одного имени, мы начнем убивать! Мы знаем, что вы их поддерживаете! Быстро, быстро, говорите!
Кажется, кое-кто был готов заговорить, но тут же замолк под суровыми взглядами односельчан. Офицер обвел толпу пристальным взглядом, потом медленно достал свой пистолет и поднял его, направляя в толпу. Петр сжал палочку, быстро соображая, что он может сделать, но тут в помещение клуба буквально влетел еще один немецкий солдат в съехавшей набок каске и помятой униформе. Он заорал на все здание слова, которые неплохо знавший немецкий Петр понял... и ужаснулся:
- Мы знаем, где он, мы знаем! Лидер партизан! В доме на холме! Ганс взял его!
Сомнений быть не могло: на холме стоял только один дом в деревне – особняк Марковых. И единственным, кто сейчас мог быть в этом доме, был его отец. Но неужели он – лидер местных партизан? Петр готов был поклясться, что это не так – при их последней встрече отец говорил ему, что собирается помогать партизанскому движению, если немцы доберутся и сюда, но никак не возглавлять его. И как могли немецкие солдаты преодолеть все защитные чары, что скрывали дом еще со времен революции, и специально были проверены самим Петром сразу после начала войны?
Не помня себя от страха и беспокойства, Петр бегом кинулся к своему дому, на ходу вспомнив, что он – волшебник и может аппарировать. Мгновенно оказавшись у двери в особняк, Петр резко открыл ее... и остолбенел.
Прямо перед ним на стуле сидел его отец, а над ним возвышалась фигура немецкого солдата, приставившего пистолет прямо к виску пленника. Услышав звук хлопнувшей двери, солдат почему-то даже не обернулся, а просто медленно нажал на курок. Раздался громкий выстрел, и отец Петра упал на пол, обагряя пространство вокруг текущей из простреленной головы кровью. Несколько секунд Петр стоял, совершенно не шевелясь, непонимающим взором следя, как солдат все так же медленно оборачивается к нему. Внезапно разум Петра захлестнула ярость. Все мысли в голове будто бы растворились, оставив место одному желанию – отомстить. Он забыл, кто он, забыл, где он, забыл, что он тут делает, и даже что сейчас случилось. Практически инстинктивно он вскинул палочку и закричал голосом, полным бессильной злобы:
- Avada Kedavra!
От ударившего зеленого луча немецкий солдат упал как подкошенный. Но Петру этого было мало. Он снова направил палочку на уже мертвое тело, и опять отчетливо произнес:
- Avada Kedavra! Avada Kedavra! AVADA KEDAVRA!
Что сделало многократное применение смертельного проклятия с телом немца, Петр не запомнил. Он просто направлял палочку вновь и вновь в одно и тоже место, повторяя одни и те же слова:
- AVADA KEDAVRA! AVADA KEDAVRA! AVADA KEDAVRA!
А потом его разум пронзила жажда крови. Злобно ухмыляясь, он взбежал по лестнице на второй этаж дома и глянул в окно. К особняку быстро приближалась та самая машина, что привезла последнюю группу немцев к зданию сельского клуба. У Петра моментально появилась идея. Он никогда не интересовался особо техникой, но в памяти сама собой всплыла картина, когда он, будучи еще маленьким мальчиком, с интересом рассматривал какую-то совершенно новую машину для уборки сена, закупленную его отцом. Мгновенно сконцентрировавшись на месте, куда он хочет попасть, Пётр оказался почти на пути у транспортного средства, чуть-чуть сбоку от него. Через пару секунд машина, сидящие на которой немцы с удивлением глядели на возникшего вдруг из ниоткуда человека в мантии, пронеслась мимо него. Но он подгадал момент, когда нужно было вскинуть палочку, и из нее ударил поток пламени прямо в бензобак транспорта. Через мгновение после того, как Петр опять растворился в воздухе, аппарировав назад на второй этаж своего дома, раздался оглушительный взрыв.
В последовавшие несколько минут (а может, часов?) молодой волшебник молча наблюдал, как медленно догорают останки немецкой машины и тела фашистских солдат. На его глаза наворачивались слезы, а разум постепенно возвращался, вытесняя охватившее Петра после гибели отца безумие.
- Почему? Как? – тихо бормотал он, - Почему он сделал это? Как он попал в дом?
Так прошло еще несколько минут. Наконец, Петр окончательно пришел в себя. Он поднял палочку, и начал медленно водить ею, проверяя, действуют ли еще наложенные на дом чары.
- Нет... не может быть... - прошептал он. Магглоотталкивающих чар не было. Не позволяющих нанести дом на карту чар не было. Как и вообще любых других заклинаний, наложенных на особняк еще матерью Петра.
- Неужели они исчезли со временем? – тихо удивился он. И сам себе возразил:
- Но ведь еще совсем недавно они действовали в полную силу! Я сам проверял их!
В любом случае, сомнений быть не могло: особняк Марковых оказался полностью беззащитен, когда в деревню вошли фашистские силы. И, когда немцев сильно разозлили партизанские вылазки, они обратили на него свое внимание – возможно, как-то узнав, что хозяин особняка и, особенно, его сын всегда были довольно странными личностями.
Теперь, полностью осознав произошедшее, Петр стал думать, что ему делать дальше. Вернуться назад в институт? Нет, он так не может. Тем более, если кто-то узнает о случившимся, его как минимум исключат из Института, а то и обвинят в массовом убийстве магглов, пусть и врагов... но откуда кто-то узнает? Комитет Магии не может следить одновременно за всей огромной территорией России, и наверняка не заметил применения смертельного проклятия, иначе бы несколько авроров наверняка уже прибыли сюда. Сам он никому не скажет... нет, он просто не может так! Он не хочет больше работать в Институте. Он все еще жаждет мести. Мести? Нет, он не хочет мстить. Он просто не может сидеть в стороне, когда вокруг вот так гибнут невинные люди...
- Не ври себе, - вдруг сказал внутренний голос, - Ты лишь хочешь отомстить.
- Нет, не хочу! – ответил голосу Петр.
- Вспомни свою клятву, - продолжал голос, - Когда ты давал ее, ты не хотел мести. Ты хотел спасти других людей. Невинных людей.
- Я и сейчас хочу! – возражал Петр.
- Нет. Ты хочешь мести. Солдат убивает по приказу. Мститель убивает без приказа.
- Заткнись! – прорычал сам на себя Петр, - Меня... меня никто не поймет. Никто не примет. В конце концов, мне никто не нужен! Я буду сам себе отдавать приказы!
И, подавив свою совесть, Петр аппарировал в деревню. Он знал, что там еще остались немецкие солдаты. Но какая разница? Их мало. Ему нужно больше. Намного больше. Что бы... что бы помочь своему народу победить, конечно же. Но в сельском клубе молодой волшебник никого не обнаружил. Впрочем, и следов массовых убийств тоже не было. Что же случилось? Как отреагировали немцы на гибель своих товарищей?
- Петр! – вдруг раздался кряхтящий голос, - Петр Марков! Неужели это ты?
К молодому волшебнику быстро, насколько позволял его возраст, шел дед Кузьмич – не то что бы знакомый, но и не то что бы совсем незнакомый человек.
- Да. Это я, - ответил спокойно волшебник.
- Что это на тебе надето? – удивленно уставился на мантию Петра старик.
- Простите, это не ваше дело, - грубо отрезал волшебник.
- Петр... чо с тобой? Знаешь... час назад к твоему дому фашисты отправились...
- Знаю. Они убили моего отца, - сжав зубы, прорычал Петр.
- Ох-хо... вот горе-то... хороший он был парень, только странный немного...
- Да. Меня вы тоже считаете странным. Но мне все равно. Что происходит сейчас?
- Э-хе! Похоже, наши молодцы из леса разнесли броневик этих гадов! Ну так вот, фрицы сперва растерялись-то, а потом как гурьбой в лес поперли – прочесывать, значит. Ребят догнать надеются, видать. Да только куда им тягаться-то с парнями нашими!
- Где ближайший лагерь немцев? – ошарашил вдруг Петр старика вопросом.
- Что? Слышишь, Петр, что ты хочешь делать-то? – дед Кузьмич не на шутку испугался.
- Не имеет значения. Я спрашиваю, где их ближайший лагерь. Говорите мне, иначе я заставлю вас рассказать! – глаза Петра впились в старика, пытаясь вытащить из его разума интересовавшую волшебника информацию.
- Петр, ты что, совсем рехнулся? Уж не мстить ли вздумал? – дед Кузьмич отшатнулся от волшебника, словно почувствовав, что тот использует легилименцию.
- Нет! – вдруг закричал Петр, так как слова старика почти совпали с голосом совести, - Нет, я не хочу им отомстить! Я хочу помочь нам победить в этой войне!
- Ну так это – к ребятам в партизаны иди! Я уж не в курсе, почему ты не в армии...
- Потому что там мне не место! – рычал волшебник, споря одновременно и со стариком, и с самим собой, - Я не собираюсь прятаться по лесам! Я не собираюсь никому подчиняться! Я... я буду убивать их! Всех! До единого! Кого встречу на своем пути! И не нуждаюсь в том, что бы какой-то идиот командовал мною!
- Слышишь... взрыв... это ты был... – вдруг озарило старика, - Не было парней наших там... уж как – не знаю, но это ты все устроил...
- Да, это был я! – вдруг сознался Петр, - И если ты сейчас же не расскажешь мне, где ближайший лагерь этих ублюдков, я отправлю тебя вслед за теми фрицами!
- Пётр... да одумайся, елки-палки! Не знаю, что ты за человек, но либо убьют они тебя в момент, либо еще больше мерзавцев этих сюда нагрянет!
- Ты думаешь, мне есть дело? – волшебник вдруг схватил старика за плечи и уставился прямо в его глаза, - Если будут жертвы среди вас, значит, они будут не напрасными.
- Эх... хорошо, хорошо, Петр...
- Спасибо, я уже все знаю! – со злобной улыбкой на лице проговорил волшебник, который успел рассмотреть мелькнувшую в разуме деда Кузьмича картину ближайшей железнодорожной станции, вокруг которой фашисты устроили свой лагерь.
- Слышишь, Петр, погоди... да погоди ты, прошу! – пробормотал старик, хватая уже собравшегося аппарировать Петра за руку, - Я понимаю, как тебе сейчас нелегко... но со временем эт уйдет, точно тебе говорю. Не сможешь ты вечно один быть – тебе потребуется помощь. Я сообщу о тебе партизанам. Ты сможешь укрыться у них. И... если ты и правда какими-то силами странными обладаешь... то сможешь всем нам помочь...
- Я бы на это не рассчитывал, - вновь спокойно бросил волшебник. И вдруг спросил:
- Скажите – мой отец и вправду был лидером партизан?
- Нет, - ответил дед Кузьмич, вздохнув, - Но он помогал им. Я ж давно заприметил, что с домом твоим странности творятся. Никто не мог даже на порог ступить без тебя или отца твоего. Он, значит, прятал у себя ребят наших, я слышал, вещи какие-то их... но как фрицы смогли к тебе зайти – сам в догадках теряюсь. И не знаю, с какой стати они решили, что отец твой – лидер наших парней.
- Спасибо, - тихо сказал Петр. После чего вышел из помещения клуба и аппарировал к своему дому. К счастью, фашисты всё еще пытались поймать повстанцев, которые, как они думали, спрятались где-то неподалеку, и в особняке никого не было.
- Обещаю, что я буду воевать, - сказал он, склонившись над телом отца, рядом с которым в полу зияла большая дыра – последствия многократного применения смертельного проклятия.
- Я буду воевать на стороне магглов и против магглов. До победы. И пусть настигнет тень рока всех, кто встанет на моем пути! – добавил он повышенным тоном.
После этого Петр собрал все хранившиеся в доме вещи, которые имели какое-то отношение к волшебству, и запер их в подвале, наложив на массивную дверь множество защитных чар. Жажда мести все еще бурлила в глубине души, но более не заполняла собой весь разум. Петр отлично понимал, что воевать в одиночку против целого лагеря немцев не сможет даже он, и поэтому наскоро разработал план. Взяв с собой небольшую бутыль с выглядящем как грязь зельем – единственную вещь из колдовских запасов, не запертую в подвале – он, наконец, решил начать свою войну. Местность вокруг Петр знал не так хорошо, и поэтому ему трудно было аппарировать прямо к станции. Впрочем, это было и к лучшему – после всего произошедшего прогулка через лес была волшебнику просто необходима. Он окончательно привел в порядок все мысли и продумал намерения.
Выйдя из лесу к станции, Петр увидел вдали группу немцев. Похоже, они, устав искать в лесу партизан, возвращались из деревни в тот самый лагерь, который должен был стать первым крупным вкладом Петра в победу, оставив выяснение причин странного происшествия и разборки с жителями деревни до завтрашнего дня.
- Тем лучше, - улыбнулся Петр, - Никто из вас так и не узнает, что случилось...
И он, устроившись поудобнее на мягкой траве, подождал, пока фашисты зайдут в лагерь, и настанет вечер. Бродящий ночью по лагерю человек может вызвать ненужные подозрения, а вот вечер показался Петру идеальным временем для свершения мести.
Так... ладно, сокращу повествование. В общем, Петр в итоге вырезал магией целый немецкий лагерь, но не смог убить относительно мирную медсестру, он модифицировал ее память и отпустил. После чего понял, что ему нужна помощь партизан и пошел к ним. Там был еще разговор с Кузьмичом о войне и морали... Ну да ладно. Вот отрывок из пятой главы:
Добравшись до землянок партизан, Петр сразу же отправился к Виктору и рассказал об увиденном. Тот сверился с полученными от других разведчиков данными и предположил, что немцы собираются перебрасывать в этот район еще больше людей – уж слишком много продуктов и боеприпасов доставляется во все близлежащие лагеря, после чего волшебник поинтересовался у командира дальнейшими планами. Виктор хотел было что-то ответить, но тут в лагерь ворвался один из сельским мальчишек, бывший у партизан чем-то вроде связного в экстренных случаях.
- Петр, Петр! – закричал он, - Я видел! Они зашли в твой дом!
- Кто? Кто зашел в него? – удивленно уставился на мальчика волшебник. После гибели предполагаемого лидера партизан особняк Марковых никогда особо немцев не интересовал. Пару раз они приходили его обыскивать, но не находили ничего интересного – защищавшие подвал чары действовали как надо.
- Люди! В каких-то странных одеждах! – произнес мальчик, чуть-чуть успокоившись и отдышавшись после внушительной пробежки.
- Погоди, уж не в мантиях ли? – не на шутку удивившись и испугавшись, спросил Петр.
- Ну, я не знаю, как они называются, - пожал плечами мальчик, - Такие длинные...
- Ясно, спасибо. Я немедленно выясню, что это за люди и что им понадобилось.
- Петр, - произнес Виктор, - осторожнее. Если у тебя в доме хранится что-то важное, я могу отправить с тобой нескольких людей...
- Нет, не надо, - быстро отказался волшебник, - Я буду настороже. Ничего ценного у меня в доме нет, просто... у меня есть определенные подозрения...
И, не придумав никакого объяснения, волшебник поспешил покинуть лагерь партизан. Сердце Петра колотилось как бешеное, когда он шел сквозь лес к своему дому (аппарировать волшебник не решился). Неужели авроры Комитета Магии его обнаружили? Но почему только сейчас, почему не раньше? А может... может, это те самые волшебники, что когда-то сняли с его дома все защищавшие тот заклинания? Если так... ох, тем хуже для них в таком случае...
Дойдя до своего дома, волшебник выхватил палочку и внимательно осмотрел окрестности, но не заметил ничего подозрительного. Возможно, это действительно были авроры, и они сразу же покинули дом, убедившись, что в нем никого нет? Или эти волшебники устроили внутри засаду? В любом случае, так просто Петр оставить этого не мог. Он тихо и незаметно подобрался к дому и, решив, что его, скорее всего, ждут у двери, решил залезть внутрь через окно на первом этаже.
В комнате за окном все было спокойно. Из-за ведущей в прихожую двери тоже не доносилось ни звука. Крепко сжимая в руках палочку и готовясь в любой момент взмахнуть ей, волшебник осторожно приоткрыл дверь...
- Он там! – выкрикнул кто-то на немецком языке, и дверь в ту же секунду сама открылась настежь, подчиняясь заклинанию. Петр взмахнул палочкой, но стоявшие за дверью четверо волшебников сотворили заклинание щита, а значит, пока атаковать не собирались. К тому же, один из вторгнувшихся в особняк магов был Петру знаком.
- Не дури, Петрушка, - произнес Фердинанд Рейн, - И сдайся без боя. Нас, как ты видишь, четверо, и никакая темная магия тебе не поможет. На доме запрещающие аппарирования чары, так что ты никуда не сбежишь.
- Привет, Фрици, - сказал удивленный Пётр, - Могу я полюбопытствовать, что привело тебя сюда? Решил посмотреть, как весело тут ваши магглы устроились?
- Петрушка, ты здорово влип... – начал было фразу Фердинанд, но тут его прервал один из пришедших с ним волшебников:
- Погодите, герр Рейн. Я должен предъявить ему официальное обвинение, - и, обращаясь к Петру, произнес подчеркнуто официальным тоном:
- Петр Марков, от имени немецкого волшебного сообщества я как глава данной следственной бригады обвиняю вас в массовом убийстве немецких магглов, осуществленным с очевидным применением темной магии. Вам предлагается добровольно отдать палочку и проследовать вместе с нами в камеру для временного содержания обвиняемых. В течение двух суток вы будите ознакомлены со всеми материалами дела, после чего предстанете перед судом. Ваше решение?
- Погодите, дайте подумать... – с наигранной задумчивостью произнес Петр, - Может, отправить вас вслед за магглами, в массовом убийстве которых меня обвиняют?
Трое волшебников вскинули палочки, но Фердинанд остановил их быстрым жестом.
- Петруша, повторяю, не дури, - произнес он, - По старой дружбе предупреждаю – лучше сдайся. Я хочу видеть тебя на суде в удовлетворительном состоянии. Поверь, у нас есть доказательства, и очень веские. Даже если ты рассчитываешь удрать отсюда, то далеко не убежишь – мы быстро свяжемся с нашими российскими коллегами.
- Нашими коллегами? – рассмеялся Петр, который был не прочь потянуть время, что бы продумать пути к отступлению, - Фрици, хочешь сказать, тебя приняли в авроры? С твоими оценками по защите от темных искусств?
- Нет, - сжав зубы, проговорил Фердинанд, - Просто у моей семьи есть некоторые связи, и я не мог упустить удовольствия присутствовать на твоем задержании.
- Что тут происходит? – вдруг раздался громкий женский голос. В только что распахнувшуюся дверь дома вошла Наташа в сопровождении еще двух авроров.
- О, привет, Натали! – оскалился Фердинанд, - У нас тут прямо сбор старых друзей! Так вот, твой дружок Петрушка здорово влип, как я тебя и предупреждал несколько лет назад. Он обвиняется в массовом убийстве наших магглов в лагере неподалеку отсюда. Соответственно, я бы был очень признателен тебе, если бы ты и твои люди помогли мне его арестовать и отправить в места не столь отдаленные.
- Да ну? – почти естественно удивилась Наташа, - Для начала хотелось бы выяснить, какие полномочия ваши авроры имеют на нашей территории. Если мне не изменяет память, мы сейчас находимся в границах, подконтрольных Российскому Комитету Магии. Насколько я поняла, инцидент, в котором обвиняется наш волшебник, также произошел здесь, а потому я не вижу причин, по которым мы должны позволить вам забрать Петра.
- Петруша обвиняется в убийстве наших магглов, Натали, и у вас он вряд ли может рассчитывать на объективный суд. Поэтому у нас есть все права арестовать его.
- Ой как интересно! – девушка элегантно подняла брови, но голос ее внезапно дрогнул, - А ваши магглы, надо думать, на нашу территорию по приглашению приехали? Если вы не заметили, они периодически убивают наших магглов и вообще ведут себя крайне нахально. Так что для начала уберите их отсюда, а потом уже поговорим.
- Натали, ты прекрасно знаешь, что немецкое магическое сообщество не поддерживает нынешнее фашистское правительство, точно так же как российское – советское. Но если волшебник убивает немецких магглов, то мы не можем сидеть сложа руки.
- И почему у меня совершенно противоположное мнение на этот счет? – резко произнесла Наташа, но все более и более дрожащим голосом – Говорю прямо, ваши магглы вторглись на нашу территорию и начали войну с нашим народом. Я бы и сама с радостью надавала им подзатыльников, вот только у нас руки связаны. Так что проваливайте отсюда, данное дело точно находится вне вашей компетенции.
Фердинанд разъярено поводил горящими ненавистью глазами, но один из пришедших с ним волшебников отрицательно покачал головой, и немцу ничего не оставалось кроме как направиться к выходу. Вдруг его остановил дрожащий голос Натальи, которая с начала разговора старалась не смотреть на молча стоящего с все еще поднятой палочкой Петра.
- Подожди, Фердинанд, - сказала она, часто-часто моргая глазами, будто пытаясь остановить наворачивающиеся на них слезы, - Какие у вас есть доказательства случившегося? Если их достаточно... то мы... обязаны будем рассмотреть этот инцидент...
Немец победоносно улыбнулся, и развернулся к Наташе, скаля белые зубы.
- У нас есть, Натали, показания медсестры из лагеря, которой повезло остаться в живых после нападения твоего дружка. Петруша отлично с ней поработал, наложил мощнейшие чары на ее память, но наши волшебники тоже не даром свой хлеб едят. Они докопались до ее истинных воспоминаний, и эти воспоминания, я тебе скажу, не в пользу твоего дружка будут. Мы как минимум можем доказать использование им оборотного зелья и наложение проклятия подвластия, а так же попытку использования смертельного проклятия. Но, с учетом совокупности всех прочих фактов, мы на все сто процентов уверены, что Петруша вырезал целый военный лагерь, используя всю темную магию, которая ему только доступна, а доступно ему ее, как ты знаешь, много. Так что он – убийца.
Но поначалу слезившиеся глаза девушки теперь, казалось, горели торжеством и радостью. Она расплылась в совершенно искренней улыбке и, почти смеясь, произнесла:
- Так вот оно что! То есть Петр, мало того что помог нашим войскам разобраться с вашими оккупантами, еще и оставил в живых, скажем так, относительно мирное население, пусть и с вынужденной модификацией памяти?
- Это что-то меняет? – прорычал Фердинанд, снова разозлившийся из-за того, что эффект от его слов был вовсе не таким, какой он ожидал.
- Это меняет все, - твердо произнесла Наташа, - Так что уходите отсюда. Для предъявления Петру Маркову обвинений нет никаких оснований.
- Ладно, Петруша, - процедил сквозь зубы Фердинанд, - я ждал тебя здесь с самого утра, смогу подождать и еще немного у себя дома. Если ты когда-нибудь сунешься в Германию – знай, я лично позабочусь, что бы это дело вновь всплыло на поверхность. И никто тебя тогда уже не спасет.
И Фердинанд, бросив на Петра злобный взгляд, окончательно покинул особняк. Лицо же Наташи снова помрачнело. Она быстрым шагом подошла к Петру и, размахнувшись, отвесила ему звонкую пощечину, после чего, хмыкнув и гордо задрав нос, удалилась вместе с пришедшими с ней аврорами.
Волшебник остался стоять в полном недоумении от всего случившегося. “За что?” – поначалу крутился в его голове вопрос. Впрочем, “за что” догадаться было не трудно, но в целом поведение девушки оставалось для Петра загадкой. А потом ему на ум пришли совершенно другие мысли.
- Как они нашли ту медсестру? – крутилось в его голове, - Как догадались, что я изменил ее память? Почему решили, что я буду здесь? Что это – мой дом? Откуда обо всём узнала Наташа? Что вообще происходит? И что же мне теперь делать?
Вдруг Петра осенила догадка. Страшная догадка. Но объяснявшая хотя бы часть всех странностей:
- Неужели это был Фердинанд? Не может быть... но с другой стороны, все сходится... Если предположить, что он тоже участвует в войне... он каким-то образом узнал об этом особняке, снял с него чары... потом заметил меня... или, может, он изначально знал, что это – мой дом? И специально лишил его защиты заклинаний, зная, что этим подставит моего отца под удар? Он следил за мной. Он знал, что произошло в лагере. Знал, что медсестра осталась в живых. Он нашел ее, отвез к немецким волшебникам... ну а дальше уже дело техники – сочинить обвинение, арестовать, устроить суд...
Петр все больше и больше уверялся в том, что все произошедшее – вина Фердинанда Рейна. Внезапно его посетили иные сомнения:
- Зачем я отпустил ее? Не было бы никаких доказательств. Этой попытки ареста. Не узнала бы Наташа! Она... она теперь меня возненавидит! – прорычал Петр, сжимая кулаки.
Но тут волшебник вспомнил реакцию девушки на рассказ Фердинанда, и немного успокоился. Он уже был больше уверен в том, что поступил правильно. Затем он вспомнил свои сомнения, размышления, слова своей совести...
- Нет, - заключил он твердо, - Я поступил правильно, когда оставил в живых ту медсестру. Но Фердинанд... если это и правда он... если это действительно он... а кто еще это может быть? Что ж, пока что партизаны нуждаются во мне здесь. Надвигается зима, и кто-то должен помочь им с доставкой провизии. Но если когда-нибудь мне представится случай побывать в Германии... встретить Фердинанда... тогда никакие обвинения меня не остановят. Я узнаю, зачем он сделал это. А что именно он сделал это – я уверен.
Шестую главу пропущу, видимо, она мало кого заинтерисует, скажу лишь что в ней Петр едет в Германию вместе с магглом-разведчиком и выясняет, где находится дом Рейнов. В конце-концов разведчика отправляют на другое задание, а Петр, наконец, решает разобраться с Фердинандом. На дворе 1944 год...
Глава 7. Правосудие.
Петр же теперь снова остался один в маггловом мире. Еще полгода он проверял полученные о семье Рейнов сведения, а так же под конец этого срока следил за их домом и примерным распорядком дня всех членов семейства. Как оказалось, особняк Рейнов находился недалеко от Берлина, у небольшого леса на берегу реки, и был отлично защищен кучей самых разных заклинаний. Фердинанд жил на широкую ногу, очень редко оставаясь один. О том же, что бы просто подойти к немцу посреди толпы его друзей и поговорить, не могло быть и речи – Петр не сомневался, что тот сразу же выхватит палочку и, вмести с товарищами, начнет швыряться самыми разными заклинаниями, как делал это в школе.
Работал Фердинанд в немецком Министерстве Магии, куда периодически аппарировал прямо от порога своего дома вместе с отцом, Хартом Рейном. К полудню он, впрочем, всегда возвращался с ним назад – похоже, в представители древнего рода занимались там только тем, что проводили в жизнь выгодные им законы. Ведь основной доход семья получала от международной торговли: Рейны контролировали половину экспорта и импорта ингридиентов для зелий и предметов защиты от черной магии, так что в деньгах недостатка они точно не испытывали. Это позволяло Фердинанду постоянно гулять по различным вечеринкам, банкетам и балам. Впрочем, как вскоре вынужден был признаться себе Петр, в праздности жизни обвинить его школьного недруга было нельзя – после таких встреч он порой еще с порога громко начинал расписывать отцу очередной заключенный выгодный контракт.
Вот уже вторую неделю Петр следил за Фердинандом. Сегодня тот вернулся домой в компании троих друзей с очередной вечеринки достаточно рано. Прощаясь, он сказал:
- Простите, но у меня действительно назначена важная встреча. Я не мог остаться дольше, - и, пожав всем руки, зашел в дом.
Петра заинтерисовала эта новость. Если Фердинанд собирается на какую-то встречу, видимо, личную, и за ним удастся проследить... волшебник остался наблюдать за домом, и вскоре его школьный неприятель вновь показался на улице. Теперь он был одет в немного напоминающую школьную черную робу – видимо, она больше подходила для делового разговора, чем ярко-зеленая, в которую Фердинанд был одет раньше. Окинув беглым взглядом окрестности, явно решивший немного прогуляться перед встречей немец быстро зашагал от своего дома. Это был шанс, который Петр не мог упустить. Он направился вслед за школьным неприятелем, стараясь держаться на почтительном расстоянии, пока тот не отойдет достаточно далеко от особняка. Фердинанд прошел мимо леса, затем свернул на ведущую в город дорогу. Петр начал медленно сзади приближаться к нему, достав палочку и готовясь произнести запрещающее аппарировать заклятие. Но, когда он был уже в паре метров от Фердинанда, сзади внезапно раздался грохот, похожий на выстрел пушки, и одно из деревьев леса вдруг рухнуло, сопровождая свое падение оглушительным треском ломающих друг друга ветвей. Услышав шум, Фердинанд мгновенно обернулся...
Через секунду немецкий волшебник и так же бросивший взгляд на источник шума Петр встретились глазами. Лицо Фердинанда сразу наполнилось удивлением и страхом. Он тот час же отпрыгнул на пару метров в сторону, словно желая увернуться от возможного заклинания, а потом с хлопком растворился в воздухе.
- Нет! – вырвалось у Петра, - Проклятое дерево!
С силой ударив ногой в землю, сжав кулаки и зубы, волшебник поспешил так же аппарировать, так как понимал, что Фердинанд вполне может позвать на место их встречи немецких авроров. Но как же ему, Петру, не повезло! Из-за какого-то дерева он мало того что не смог поговорить с Фердинандом, так еще и выдал себя! Теперь волшебнику придется не только искать способ встретиться с немцем наедине (что точно будет значительно сложнее), но и еще скрываться от немецкого Министерства Магии.
Петр ходил кругами по своей маггловской квартире, выдумывая планы один фантастичнее другого. Из них всех самым реалистичным была, пожалуй, немедленная попытка с использованием темной магии вломиться в дом Рейнов несмотря на все защищающие его чары. Впрочем, тут его размышления были прерваны – на лестнице послышались быстрые шаги, и дверь слетела с петель от наложенного на нее отталкивающего заклинания.
- Так вот где ты прячешься, Петруша! – злобным голос прорычал буквально влетевший в комнату Фердинанд, бывший по какой-то причине совершенно один.
- Фрици! А я все думал, как бы до тебя добраться, - скривился в улыбке Петр, уворачиваясь от посланных в него чар разоружения, - Спасибо, что сам пришел!
- Я... разотру... тебя... в порошок! – пропыхтел немец, размахивая палочкой, как бешеный, - Я... убью тебя!
- Наш чистокровный Фрици решил применить темную магию? – удивился Петр.
- Сражайся!!! Сражайся, грязный русский полукровка! – шипел Фердинанд, посылая в Петра заклинание за заклинанием, - Ты... ты сдохнешь так же, как твой папаша!
- Что?! – на разум Петра моментально нахлынули воспоминания, - Так это... это на самом деле был ты? Отвечай мне! Crusio!
Проклятие попало в не успевшего закрыться от него Фердинанда, и он рухнул на землю, извиваясь от страшной боли, и выронил палочку.
- Говори, гадина! Зачем ты сделал это?! – начал выходить из себя Петр. Он держал палочку направленной прямо в грудь немца, и продолжал насылать пыточное проклятие.
Но, несмотря на испытываемую боль, Фердинанд вдруг громко и неестественно рассмеялся – казалось, разум совсем покинул его голову.
- Убей меня! – сжимая зубы от боли, прорычал он, - Убей... как убил тех магглов!
- Я требую от тебя ответа, подонок! – рычал Петр в ответ, - Зачем?!
- Убей меня! Убей меня! – сквозь совершенно сумасшедший смех повторял Фердинанд, - Убей, или тебя запрут в тюрьме до конца твоей жизни! Я позабочусь об этом!
В какой-то момент Петр подумал, что он сейчас на самом деле произнесет смертельное проклятие. Враг лежал прямо перед ним – и смеялся над ним. Враг, снявший с его дома все заклинания, и практически признавшийся в этом. Враг, по вине которого...
- Очнись, Петр, сейчас ты не на войне! – проговорил голос совести, - Если ты убьешь его, то будешь самым что ни на есть обычным убийцей. Ты к этому шел все это время?
- Он... он сделал это... – простонал волшебник в ответ.
- Убей меня, жалкий полукровка, и покончим с этим! – неслось с полу.
- Ты не можешь сделать это, - говорила совесть.
- Могу! – отвечал ей волшебник, - Могу и сделаю! Avada...
- Ну давай, давай же, Петрушка-темнушка! Ты всегда был слабым! – смеялся немец.
- Это необходимо? – вдруг спросил зазвучавший в голове у Петра женский голос, - Это действительно необходимо? Вот так убивать одинокого и беззащитного противника из мести – это ты считаешь необходимым?
- Нет! – вдруг выкрикнул Петр. Он отвел палочку в сторону, и действие пыточного проклятия прекратилось. Внезапно Фердинанд изменился в лице.
- Что... что на меня нашло? – простонал он, - Я будто взбесился... Петр, прошу тебя...
- Ответь, зачем ты снял с моего дома заклинания и натравил фашистов на моего отца! Просто хотел причинить мне боль? – волшебник впился глазами в лицо Фердинанда. В его сознании сразу же начали проплывать разные образы, но среди них не было того, который он искал... который бы объяснял, зачем немец сделал это...
- Что? Клянусь тебе, Петр, я никогда... – прошептал Фердинанд, отползая к стене.
- Stupefy! – одновременно прокричали несколько голосов сзади.
Петр почувствовал, как его ударили мощнейшими оглушающими чарами. Он выронил палочку и упал рядом с немцем.
- Герр Рейн, вы в порядке? – спросил один из вбежавших в комнату авроров. И, указывая на лежащего в почти бессознательном состоянии Петра, добавил, - Заберите этого, быстро! Осторожнее, он неплохо владеет темной магией.
Петра тут же подхватили под руки двое авроров и куда-то понесли. От наложенных чар и всего пережитого разум волшебника постепенно отключился, и он потерял сознание.
Очнулся Петр в немецкой тюрьме для волшебников Бергфестанг. Он лежал на койке в не слишком просторной одиночной камере, а рядом на тумбочке находились свитки с материалами его дела. Голова до сих пор гудела и болела, и еще больше усиливало боль осознание того, что на этот раз он действительно попал в большую беду. Конечно же, с точки зрения волшебника он не был виновен – дело с магглами в любом случае должен был рассматривать российский суд, а Фердинанд сам напал на Петра. Но в то же время было очевидно, что немецкое правосудие встанет на сторону семьи Рейнов. Ну а те, понятное дело, выставят его ужасным темным волшебником, намеривавшимся убить несчастного отпрыска их рода... стоп. Но ведь он какое-то время и правда хотел убить Фердинанда! И... если бы он сделал это... то был бы сейчас свободен, успев скрыться с места преступления.
- Ерунда, - опять начал говорить внутренний голос, - Ты бы был свободен от правосудия, но никак не от самого себя. Думаешь, ты бы смог жить с этим?
- Теперь я уже этого не узнаю, - подумал в ответ Петр, - Но этот негодяй... он сам почти что убийца, и теперь сидит у себя дома на свободе и смеется надо мной...
Внезапно в памяти Петра опять всплыл момент гибели отца – мимо камеры прошел дементор. А потом... потом еще более сильная боль пронзила его разум, и он вспомнил о своей самой первой клятве. Как он теперь сможет исполнить ее? Впрочем, все не так плохо – Петр настолько хорошо знал темные искусства, что мог в уме строить теории, выдвигать предположения... да, эту клятву он будет исполнять до конца. Пока что он будет продолжать совершенствовать свои познания в темной магии. А рано или поздно найдет способ выбраться их этой тюрьмы. И тогда... возможно, тогда Фердинанд горько пожалеет обо всем произошедшем!
Но тут Петр вспомнил Наталью. Что она подумает, когда узнает, что Петр все-таки попал в руки немецкого правосудия? Поверит ли, что он и правда хотел убить Фердинанда? Да будет ли она вообще думать о нём спустя все эти года? Ему было страшно ответить на этот вопрос реалистично. Что бы хоть как-то отвлечь себя от горьких раздумий, он взял свитки и начал читать материалы своего дела.
Чего там только не было! Ему приписывались чуть ли не все преступления, которые есть на свете! В первую очередь, разумеется, попытка убийства представителя древнего и чистокровного рода Рейнов, которую он долго планировал со времен выпуска из школы (ну ничего себе!). Потом преднамеренное убийство несчастных немецких магглов, которые просто выполняли свой долг и работали на территории России (значит, так теперь называется военное вторжение?). Ну и, конечно же, различные случаи использования темной магии, доказанные и не очень (за время пребывания в Германии Петр ну просто очевидно должен был чуть ли не каждый день совершать какое-нибудь правонарушение).
Придумав тысячу оправданий по каждому пункту и поняв, что ни одно из них не будет даже рассмотрено немецким судом, он откинулся на койке и начал думать о возможных вариантах побега. Впрочем, без достаточного количества информации о месте своего заключения думать о побеге было бессмысленно, и Петр решил сосредоточиться пока что на темной магии и защите своего разума от дементоров. Окклюменция помогала от вызывающих в памяти самые страшные моменты демонов не слишком хорошо, об этом Петр знал еще со школьной скамьи. Нужно было придумать что-то более эффективное, что бы не сойти с ума, как сходили многие заключенные до него...
Так Петр провел два дня. На третий должен был состояться суд над ним, но по поводу его решения волшебник ложных иллюзий не питал. Впрочем, ему было очень интересно посмотреть в глаза Фердинанду, когда тот будет обвинять волшебника в попытке своего зверского убийства. Не то что бы Петр считал, что у немецкого волшебника имеется в наличии хоть капля совести (не дававшей самому Петру покоя), но вызвать определенные страдания у школьного неприятеля он все-таки надеялся. Как и посмотреть, насколько низко тот может опуститься в своих действиях.
Зал суда в немецком Министерстве Магии представлял собой большое круглое помещение с высоким креслом в одном конце (на которое посадили Петра) и появляющимися из воздуха при попытке сесть на них стульями в другом. Судьи же (среди которых были работники министерства и видные общественные деятели) располагались на нескольких чуть выступающих из стены балконах. Кресло обвиняемого отгораживала от стульев свидетелей и зрителей небольшая изящно оформленная низкая перегородка, которую, впрочем, просто так было не преодолеть – этому мешало множество наложенных на нее чар. Кроме того, по обоим бокам входа в зал рядом с креслом (через который и провели Петра) было еще два стула, которые заняли немецкие авроры.
Вскоре после прибытия Петра зал начал заполняться народом. Первым в него вошел Харт Рейн и сел так близко к обвиняемому волшебнику, как только мог. За ним вошло еще несколько человек, потом еще... Петр всматривался в лицо каждому вошедшему, надеясь увидеть Фердинанда, но того все не было. Наконец, на балконах показались одетые в черные мантии судьи.
- Все в сборе? – спросил самый пожилой из судей, бывший, видимо, председателем.
- Да, ваша честь, - ответил ему молодой секретарь с соседнего балкона.
- Простите, но я не вижу герра Фердинанда Рейна, - сказал председатель, внимательно всматриваясь в толпу, - Харт, твой сын задерживается? Он – пострадавшая сторона...
- Он не придет, ваша честь, - ответил Рейн-старший, вставая, - Моему сыну все еще нездоровится после нападения этого... обвиняемого.
- Интересно, - пробормотал Петр, - Неужели Фрици и правда совесть замучила?
- Вместо Фердинанда буду говорить я, - тем временем продолжал Харт Рейн, - Так как дело касается непосредственно моей семьи, я счёл своим долгом выйти на время его рассмотрения из состава Судебной Коллегии, и буду действовать от имени потерпевшего.
- Ой как благородно с вашей стороны, - тихо процедил Петр сквозь зубы, - Стало быть, сам благородный Фердинанд не решился врать, предоставив эту задачу своему отцу?
- Ну что ж, тогда мы можем начинать, - председатель встал и громко произнес:
- Слушается дело Министерство Магии против Петра Маркова. Подсудимый обвиняется в покушении на убийство волшебника, массовом убийстве магглов...
Петр, слегка улыбаясь, загибал пальцы на каждом произносимом судьей обвинении, вскоре пожалев, что у него нет дополнительных рук – обвинений набралось более двадцати штук.
- Слово предоставляется герру Харту Рейну, выступающему от имени потерпевшего, - окончил свою речь председатель Судебной Коллегии.
- Благодарю, ваша честь, - отец Фердинанда встал, - Итак, у суда есть данные, что обвиняемый еще в школе увлекался темными искусствами, из-за чего часто вступал в конфликты с моим сыном, ненавидящим темные искусства, как и все наше семейство. После окончания школы он, очевидно, затаил на Фердинанда обиду, которая переросла в открытую ненависть после того, как мой сын отправился арестовывать обвиняемого вместе с аврорами Министерства за совершенное тем массовое убийство немецких магглов. К сожалению, по независящим от нас обстоятельствам, тот арест не удался, и подсудимый тогда остался на свободе, однако начал планировать свою месть. Он приехал в Германию специально, что бы найти и убить Фердинанда, и наверняка бы ему это удалось, если бы счастливая случайность не спасла моему сыну жизнь.
Казалось, Харт хотел еще что-то добавить, но потом решил остановиться на сказанном.
- Обвиняемый, у вас есть что возразить герру Рейну? – спросил председатель.
- Думаю, да, - поднялся со своего кресла Петр, - Для начала хотелось бы напомнить уважаемому суду, что ваши немецкие магглы вторглись на территорию моей страны и начали убивать моих сограждан.
На этом волшебник прекратил разговор о том случае с уничтожением лагеря. Он хотел добавить, что была война и так далее, но не мог врать – он тогда действовал из соображений мести, а вовсе не сражался за свою страну. Поэтому Петр перешел к Рейну:
- Далее, я прибыл в Германию вовсе не для того, что бы убить Фердинанда. У меня был к нему очень серьезный разговор, о котором тут вообще не было упомянуто ни слова. У меня есть основания предполагать, что Фердинанд Рейн намеренно снял моего дома защищающие тот от магглов чары, что привело к гибели моего отца от рук фашистов.
- Ложь! – вскочил с места Харт Рейн, - Мой сын не поддерживал фашистскую власть, и никогда не был даже близко с домом обвиняемого до попытки задержания последнего!
- Тогда соблаговолите объяснить мне, как вы узнали о той медсестре, на которую я, признаю, наложил чары и оставил в живых? – спросил Петр, сурово глядя на Харта Рейна.
- Суду отлично известно, что это было анонимное донесение! – гордо заявил отец Фердинанда, - Повторяю, до попытки ареста Петра Маркова ноги моего сына там не было!
- Ах, вот оно что! – Петр саркастически улыбнулся, - Наверное, то письмо написал я сам! Что ж, я бы даже, возможно, поверил в это, если бы Фердинанд не напал на меня сам в моей квартире и не рассмеялся мне в лицо, когда я задал ему этот вопрос!
- Очередная ложь! – прорычал Харт Рейн, - Не буду скрывать, мой сын поступил очень глупо, попытавшись самостоятельно задержать обвиняемого, за что, должен отметить, наказан сверх меры и до сих пор находится в не совсем здоровом состоянии. Но его можно понять – легко потерять голову, когда за тобой по пятам идет темный маг с явно зловещими намерениями!
- Хватит, хватит! – постучал палочкой по бортику своего балкона председатель, от чего по залу разнесся глухой звук, - Давайте не будем отходить от сути дела!
Процесс продолжался около двух часов. Харт Рейн произносил еще несколько речей, председатель оглашал имеющиеся доказательства, но Петр уже потерял к процессу интерес. Он думал – может ли Фердинанд действительно быть невиновен в том, что с особняка Марковых исчезли все чары? Но волшебник все более и более убеждался – хотя точнее было бы сказать “убеждал себя” – что это не так. Но все же, все же, все же...
- Обвиняемый, у вас есть право на последнее слово! – прервал размышления волшебника председатель суда.
- Я не испытываю никаких иллюзий по поводу вашего приговора, - начал говорить Петр, вставая, - но прямо заявлю, что недоволен этим процессом. Не потому что рассчитывал хоть на какую-то объективность в оценке военных действий, которые вели фашистские войска в моей стране. И не потому, что, вообще говоря, имел возможность убить Фердинанда Рейна и скрыться с места преступления, если бы мне было нужно именно это, как тут пыталось доказать обвинение. Нет! Мне жаль только, что сам Фердинанд не отважился прийти сюда и посмотреть мне в глаза, потому что он на самом деле напал на меня, на самом деле практически признался в том, в чем я его обвиняю, и на самом деле сделал все, что бы подтвердить мои подозрения. Впрочем, с другой стороны я должен от души поздравить герра Харта Рейна с тем, что у его сына есть хоть какие-то зачатки совести, раз он не посмел сюда явиться.
Отец Фердинанда скрипнул зубами, но промолчал. Судьи встали и вышли, что бы вынести приговор. Харт Рейн впился глазами в лицо Петра и вдруг медленно, явно смакуя каждое слово и стараясь сделать его больнее, сказал:
- Я сегодня же напишу письмо Константину Григорьеву, в котором опишу все ваши подвиги, товарищ Марков. Ему будет стыдно за вас, очень стыдно. Но, надеюсь, это позволит ему не допустить в будущем допущенных с вами ошибок с другими студентами.
Обращение “товарищ” к российским волшебникам считалось не слишком приличным, так как намекало на поддержку советского режима. Впрочем, повоевав на стороне советских войск, Петр посчитал его для себя скорее уважительным, хотя понимал, что ничего такого отец Фердинанда и в мыслях не имел. Но вот обещание Харта Рейна написать письмо Григорьеву действительно огорчило волшебника. Ему было страшно даже подумать, что тот может вообразить о своем бывшем лучшем студенте, если отец Фердинанда опишет ему ситуацию так же красочно, как сделал это сейчас на суде.
- Герр Рейн, я правильно полагаю, что официальное обращение к вашему сыну должно оканчиваться на “фюрер”? – выдавил Петр из себя хоть сколько-нибудь адекватный ответ.
Зубы отца Фердинанда снова сжались, но тут вернулись судьи.
- Петр Марков, - начал председатель, - приговаривается к двадцати годам тюрьмы. Так как им было совершено преступление против немецкого народа, суд не видит причин для передачи его российскому волшебному сообществу, если подобный запрос последует.
Петр улыбнулся. Он не собирался оставаться в тюрьме так надолго.
Война темного мага
© Copyright: Александр Мухлынин, 2025
Свидетельство о публикации №225101500317
Свидетельство о публикации №225101500317
Рецензии