Ему уже 40, а он все еще не женат! Часть 2

Символическая роль сына. Часть 2


Есть мужчины, которые, кажется, всё поняли про жизнь: у них есть карьера, вкус, юмор, они могут рассуждать о смысле, о свободе, о личных границах и даже о любви. Они способны на нежность, на интерес, на присутствие. Но когда речь заходит о браке, о шаге в сторону реального, оформленного, они внезапно начинают говорить странные фразы, будто чужими словами: «Я не готов», «Я не вижу смысла в бумажке», «Мы и так вместе», «хорошее дело браком не назовут».
И всё бы ничего, если бы за этими словами не слышался детский страх, не перед женщиной, а перед взрослением.

Внутри, такой мужчина, бессознательно застрял в  символическом статусе сына.
Это значит, что он не вошёл в порядок Отца: в тот внутренний мир, где человек принимает закон, ограничение, ответственность и способен сам быть опорой. Он всё ещё живёт в мире Матери: в пространстве, где всё строится вокруг эмоциональной связи, зависимости, слияния и бессознательного желания оставаться желанным, а не быть самостоятельным.

Для такого мужчины женитьба, это не про любовь, а про смерть. Не физическую, конечно, а символическую: смерть мальчика, смерть иллюзии, что можно быть вечным сыном, которого любят просто за то, что он есть.
В мире Матери нет закона, есть только желание, которое изменчивое, полное, всепоглощающее. В мире Отца появляется структура, появляется порядок, появляется долг. И чтобы сделать шаг в сторону брака, мужчине нужно перейти из одного мира в другой, а переход всегда связан с утратой.

Он боится не брака, а потери той внутренней матрицы, которая даёт ощущение защищённости. Женщина в этом случае становится фигурой, требующей перехода: она зовёт его стать взрослым, стать опорой, быть тем, кто выбирает. А внутри него поднимается древний страх, быть изгнанным из материнского пространства, быть отделённым, оказаться один. Бессознательно, это может быть даже предательством матери.
Поэтому он остаётся «у порога»: любит, но не решается; присутствует, но не выбирает; обещает, но не действует.

Ирония в том, что часто именно такие мужчины способны на искреннюю нежность. В них много чувства, много души, но мало границы. Они хотят любви, но не выдерживают её реальности. Потому что настоящая любовь требует ответственности, а ответственность требует отказа от позиции сына.

Женщина рядом с таким мужчиной часто чувствует себя не любимой, а как будто матерью, ожидающей, что он «дозреет». Она говорит: «Он просто боится», но на самом деле это не страх перед ней, это страх перед самим актом отделения.
Он не может жениться, потому что ещё не пережил внутреннего перехода. Пока он бессознательно ищет не женщину, а мать, ту, что примет, поймёт, не потребует выбора.

Место сына, может и подкреплять слова матери об отсутствующим отце, как не о хорошей фигуре, пусть и отсутствующей, а как о чудовище. «Твой отец был подонком», «да что он для тебя сделал!», «да только я тебя люблю!». Если мать присваивала себе рождение сына, то очень сложно отделиться, это может внутренне ощущаться почти как смерть. 

Брак требует перехода в символический порядок: туда, где мужчина сам становится источником закона. Где он способен сказать: «Я беру на себя ответственность, потому что я тот, кто выбирает».
Но чтобы произнести эти слова, ему нужно оставить психологическую роль сына. И многие на этом шаге застревают навсегда, потому что смерть фантазии о себе переносится труднее, чем любое реальное испытание.

Парадокс в том, что мужчина, который не женится, не живёт в свободе, он живёт в зависимости. Только не от женщины, а от собственной матери, её голоса внутри себя, её взгляда, её молчаливого «будь хорошим». Он может быть взрослым телом, но психически остаётся ребёнком, который так и не сделал главный шаг, не вышел из родительского дома внутри себя.

И потому он не женится не потому, что не любит, а потому что его любовь не отделена от детской любви к матери.
Ему всё время кажется, что любая женщина «слишком многого хочет». Но на самом деле она просто хочет реальности, того, чего он сам себе ещё не позволил.