Депеша

(Этим коротким рассказом начинается новая серия историй о Лисе и Мудрой курице. Юный Генрих Лунгерсгаузен становится главным героем этой серии, которая появляется в рамках писательского марафона "ОАЗИС 2.0". Сегодня 15 октября 2025года приступил к пятому заданию марафона, в котором фигурирует реальный Дневник 17 летнего Генриха. На протяжении нескольких марафонов от различных писательских сообществ странная парочка курочки и Лиса плетут сеть интриг рождающегося романа "НЕ РОМАН С КАМНЕМ".

Все прежние марафоны в 5 - 7 дней, по воле организаторов прошедших проектов, носили сумбурный характер и предписывали героям не предвиденные ситуации, нельзя было предвидеть завтра, куда героя может забросить или и вовсе на половине пути, тебе настоятельно предложат сменить героя, тему и саму сюжетную линию.

Не могу исключить, что нынешнее собрание коротких рассказов сплетут отдельную законченную повесть.


ОАЗИС 2.0
НУЛЕВОЕ ЗАДАНИЕ

ДЕПЕША

Трезвон "Эрикссона" в кабинете мужа ужасно напугал Елену Николаевну. Едва не выронив от неожиданности пяльцы, женщина отложила рукоделие в сторонку и, посасывая уколотый иглой палец, придерживая свободной рукой ажурную шаль, припустила из гостиной укротить чрезмерно развеселившийся телефон.

С тех пор, как Фридрих Вильгельмович ушёл из семьи, звонить в их дом стали всё реже. Саму Елену Николаевну и без того редко кто беспокоил, всех «своих» бывший муж давно уже оповестил о смене адреса проживания, тем таинственнее и тревожнее казался сейчас сигнал.

Не успела женщина скрыться в проёме двери кабинета бывшего мужа, как в гостиную вошёл её сын — Лео-Генрих: высокий, стройный, волнистая чёлка почти чёрных волос. Во всём облике чувствуется стать и достоинство тевтонских рыцарей, доставшиеся ему от германских предков по линии матери его отца.

Не сводя взгляда с чудного конверта, изготовленного на дорогой глянцевой бумаге голубого цвета, густо оклеенного цветастыми иностранными марками, молодой человек осторожно занял венский стул, только что освобождённый матерью, чувствуя её тепло. Депеша была адресована ему: Лео-Генриху Фридриховичу Лунгерсгаузену. Обратный адрес был пропечатан готическим шрифтом в неведомой типографии. Парень отметил про себя, что не раз уже слышал про Академию «ОАЗИС», — откуда и пришло послание, — в семье упоминали это учебное заведение прежде.

Сам Генрих не помнил чтобы среди гостей хоть раз встречал человека по имени Лунар Солезаров, но заочно с самого детства знал его. Генрих хорошо помнил скепсис материалиста отца в отношении лженаучных исследований Лунара. Но, справедливости ради, всегда стояла в памяти картинка, как при любом затруднении отец всегда прибегал к тому же имени: «В решении этой проблемы без хиромантии Солезарова — никуда», — скажет он, к примеру.

В опустевшем доме каждый шорох удваивал силу звучания. Это когда-то раньше, — ни так давно, но в прошлой их жизни, — стены эти не скучали по голосам: дом был всегда наводнён людьми. То и дело, одиночками и целыми компаниями, забегали вечно голодные студенты, вечерами засиживались коллеги отца, такие же как родитель, учёные всех мастей, но всё больше геологи да географы, преподаватели, спешили на огонёк практики, воротившиеся из дальних и ближних маршрутов.
— Простите, кто это? — Не сразу поняла женщина. Её давно уже никто не окликал девичьей фамилией. — Лунар?!

Генрих отлично слышал голос матери из кабинета отца, как и голос человека, с которым она сейчас говорила по громкой связи.
— Ну, конечно, не ожидала! Голос едва узнала, слышу, что-то знакомое. Ведь сколько лет минуло с тех пор, как Вы, так внезапно, исчезли из нашей жизни. У нас уже Ляля навыданьи, Лёвушке семнадцатый, да и Юрий совсем большой. Вы, поди, так же бы не узнали меня сейчас.
— Как же мне не помнить ангельского голоска Леночки Воскресенской?! — ровным голосом отозвался Лунар Солезаров. — Мог ли я забыть эти лучистые глаза с хитринкой, Вашу милую улыбку...
— Лунар, Вы смущаете меня. — Елена Николаевна слышала как пошли пунцовыми пятнами её щёки и даже проверила их ладонью. — Вы всегда являетесь как чёрт из табакерки. Столько воды утекло. Лунар, я прошу Вас...
— Фридрих рассказал мне о Вашем разрыве. Ваша нелюбовь ко мне, сделала из меня монстра. — В кабинете повисло молчание, которое по-мужски искренне-резко оборвал Солезаров: — Нет, я ни корю тебя, и со мной ты не могла быть счастлива. Не хочу говорить о том. Стоит ли баламутить отстоявшуюся реку во второй раз.

Перочинным ножом, лежавшим на столе в числе предметов для рукоделия маменьки, Генрих вскрыл конверт и принялся изучать содержимое письма.

— Но оставим в покое моё прошлое. — Генрих почти не обращал внимания на приятный баритон незнакомца, отчётливо доносившийся из настежь открытой двери в осиротевший кабинет отца. — Я встречался с Фридрихом, — признавался Лунар. — Мы столкнулись на симпозиуме географов прошлой зимой в Мюнхене. Он много говорил о Генрихе. Как он гордится сыном! Смышлёный паренёк у Вас вырос. Вижу его блестящее будущее. Я бы хотел забрать его у Вас, Леночка.
— Он спит и видит себя геологом. — Возражая, отвечала матушка. — Как все Лунгерсгаузены, он одержим естествознанием. Они с отцом с ума меня сведут своими минералами. Иногда мне кажется я живу в какой-то заколдованной пещере. Повсюду одни столоктиты да стологмиты, все эти друзы, керны, кристалы... Да кому я рассказываю!

Генрих слышал как весело захохотал откуда-то из далека собеседник родительницы. Что-то таинственно-потустороннее звучало в этом смешке.
— Смешно Вам, — с укором отозвалась мать. — Вы то, полагаю, нашли таки свой философский камень?
— В своей Академии я собрал лучших, — незнакомец оставил без ответа вопрос матушки Генриха. — Привлёк всех мировых светил! Каждый, в своей сфере, — сущий академик. Скажите, Елена Николаевна, чему могут научить Вашего парня где-нибудь в Оксфорде или в том же... Тем более в Киеве или Минске!?
— Лунар, Вам лучше любого другого известна принцыпиальность Фридриха Вильгельмовича в таких вопросах. Он и палец о палец не ударит, чтобы помочь ребёнку определиться.
— И совершенно прав Ваш супруг в своей щепетильности! Ваш Генрих сам всего добьётся. — Добродушно посмеялся в трубку Солезаров. — Фридрих демонстрировал нам научную работу парнишки. Признаться, я бы присоединился к большему числу тех оппонентов, кто усомнился в самостоятельности выводов юноши, если бы не мои интуиция и способности видеть сквозь стены.
Не буду интриговать с Вами, Леночка, скажу прямо: я надеюсь на Ваше материнское веское слово. Нужно убедить парнишку. Приглашение в "Оазис" моя канцелярия на Ваш адрес отправила пару недель тому назад. У меня небыло сомнений в том, что оно до Вас давно дошло. Но, беседуя с Вами, понимаю, что почта в Стране Советов всё ещё припадает на одно колесо.
— Нет, Лунар, я ничего не получала. Бывает, что письма теряются. Времена такие. Надо ждать. — Я очень рекомендую не тянуть с решением, Леночка. В Академию принимаю одарённых, а выпускаю — Избранных. Освоив мои науки, он не то, что с живой природой, но с самой Вселенной на её языке говорить станет: камень сам ему свои тайны расскажет!

Елена Николаевна повесила на рожок слоновой кости точёную трубку. От прилива крови к голове, в ушах всё ещё постукивали молоточки. Она налила себе воды из графина, поднесла стакан к губам, но пить не стала.
"Этот Лунар, право слово..." — Она должна что-то объяснить Лёвушке, как-то донести эту новость. Но как отнесётся мальчик к её хлопотам? Своенравный, упрямый характер сына. Истинный отпрыск своего отца — такой же не управляемый. Не всё ли равно где изучать ему эти камни, в конце то концов?!

Выйдя из кабинета в гостиную она застала сына сидящим за столом с развёрнутым бланковым листком в руках. Он пристально вчитывался в отпечатанное на машинке письмо. Аккуратно вскрытый типовой конверт Академии "Оазис" лежал на бежевой шелковой скатерти рядом с перочинным ножом.
"И Слава Богу!" — осенила себя крестом Елена Николаевна. С души словно епитимию епископ снял.

Ни чем не выражая своего отношения к депеше, Генрих положил письмо Академии «Оазис» перед матерью. Она взяла было лист и поднесла к лазам, но строчки стали сливаться. Она вернула бумагу на стол.
— Ну, вот, сын, ты сам всё слышал, — произнесла мать, словно умывая руки.

По отрешённому лицу Генриха не возможно было понять что он сейчас думает.
"Когда он успел повзрослеть, мой милый мальчик?" — подумала Елена Николаевна, подойдя к сыну со спины и целуя его вихрастую маковку. Она хорошо знала сына — давить на него нельзя. В минуты раздумий парню не нужно мешать. Не по летам разумный, , он сам примет решение. Самое верное, единственно правильное. #Академия_ТЛ2_0.

Даша Демидченко:
Интересный стиль написания, мне понравилось! Показали, дали услышать и ощутить рядом. Спасибо будем рады такому студенту)
3 окт в 14:53
Валерий Ляпустин·Автор
Даша, спасибо! Это зачёт?
3 окт в 15:41
Даша Демидченко ответила Валерию:
Валерий, это прием на курс))
3 окт в 15:47
Валерий Ляпустин·Автор ответил Даше:
Даша, зачетка в кармане))
3 окт в 15:49

Анна Сокол:
Валерий, прочитала с интересом, словно открыла произведение классика)))
6 окт в 16:55
Валерий Ляпустин·Автор:
Анна, спасибо! Выше уже есть продолжение))
6 окт в 19:08
Анна Сокол  ответила Валерию:
Валерий, почитаю
6 окт в 19:41

Ирина Ловкова:
Какой красивый аристократ, я не очень люблю подобное-но в этот раз прям очень зашло, спасибо.
Валерий Ляпустин·Автор:
Ирина, спасибо! Тот самый случай))
4 окт в 17:15