О любви к футболу

 
    Я хочу рассказать одну историю, только не знаю с чего начать. В общем, мне кажется, что ни в чем нельзя быть уверенным, потому что ничего нельзя знать наверняка. Например, если человек что-то не любит, то еще не значит, что это ему не нравится, потому что, может быть, он это просто не успел полюбить, даже не попробовал, поскольку не было у него такой возможности. Вот живопись. Кому-то кажется, что он ее, живопись, не любит, а на самом деле он просто в детстве книжки такие, с репродукциями, не разглядывал и в музеи не ходил, а если ходил, то, наверное, в краеведческие, а что там, в краеведческих музеях? Унылый быт, бедная природа, скучные подробности из истории, ну так ведь. Возможно, еще резьба по дереву, а живописи никакой. А взять бы человека за руку, привести в художественный музей, показать пейзажи и натюрморты или вообще каких-нибудь импрессионистов, может, он сам бы тогда потянулся к кистям и краскам, – вот вам новый любитель живописи, а что.

     Так и с Леночкой, то есть с футболом, в смысле, Леночка футбол не любила и никогда им не интересовалась, она любила импрессионистов и оказавшись в культурной столице, решила себя радовать: ходила в музеи, смотрела на картины и наслаждалась. Иногда, впрочем, бывала в Новой Голландии и принимала там солнечные ванны, если была погода, или же загорала на пляже возле Петропавловки. Но в тот день она пошла смотреть футбол, потому что чемпионат мира и, прямо, ажиотаж, все только об этом говорят и на пути к фан-зоне полно людей.

     Леночка пришла заранее, и при входе ее неприятно удивила процедура досмотра (обыска!), не смейте меня обшаривать, возмутилась она, а эта женщина сказала, что не пропустит, тогда я разденусь, объявила Леночка и решительно начала расстегивать сарафан. На нее стали оглядываться с интересом и тогда женщина сказала: проходите.

     Там было ковровое покрытие и прямо на нем сидели и она села, подстелив свою накидку, стала смотреть на большой, даже огромный, экран, и тут рядышком присел, мужчина: молодой, брюнет, симпатичный и явно иностранец. Леночка, ах, сама была хороша собой, она совершенно не выглядела на свой возраст - и, правда, никто бы не дал ей ее лет, а узнав, удивился бы, - мужчины оказывали ей всякие знаки внимания, и Леночка к этому привыкла, но этот был не такой, как все, заговорит или нет, подумала и вдруг захотела, чтобы заговорил. При этом смотрела на экран, где бегали мужчины с голыми ногами, и у некоторых ноги были волосатые, а какие у него ноги, почему-то подумала она. Вдруг все закричали, это одна из команд забила гол, и Леночка определила, что бразильцы, а этот рядом вскочил и тоже кричал. А Леночка, хоть не вскочила, но тоже закричала «ура» и захлопала в ладоши. Когда он сел на место, что-то ей сказал, но было шумно, она не услышала, тогда он сказал громче (конечно, по-английски!), и она смогла понять (небольшая практика, но была!), что он спрашивает, любит ли она футбол. Да, футбол начал ей нравится, да, сказала она. А он сказал, что любит команду Бразилии, что его зовут Ромарио, как футболиста, только этот футболист играл раньше, а сам он, Ромарио (не футболист), из Мексики.

     Потом забили опять, и снова крики оглушили, они пытались разговаривать, и она поняла, что он тут уже несколько дней и завтра улетает, и почему-то это ее огорчило. Когда игра закончилась, и они шли разгоряченные среди возбужденной толпы – а было совсем еще рано, часов около шести вечера, - Леночка заволновалась, и предложила показать новому знакомому город, и он сразу согласился.

     Они сначала ходили по разным местам, смотрели по сторонам, в заведениях пили что-то, не заметили, как стало темнеть. В некрополе Александро-Невской Лавры они начали целоваться, а потом выясняли в какой гостинице он живет (он не помнил, вернее, гостиницу он помнил, а где находится – нет), потом выяснили и поехали к нему в гостиницу и было конечно же поздно, и она осталась до утра. И ноги у него были такие как надо, а руки - удивительно нежные. Утром он улетел.

     Она рассказывала мне все это, когда мы неодетые уже курили около окна, и я иногда эту историю вспоминаю, и порой меня занимает вопрос: полюбила ли она после этого футбол? Она мне об этом не говорила, а я не спрашивал, но думаю – да, хотя ни в чем нельзя быть уверенным.