Инициация. Глава 57. Восток дело тонкое...

                Ретроспектива. 2001 год. Восток – дело тонкое.

                1.
   
     Дежурство по конторе было самым занудным в работе: Воронову претило то, что за любую консультацию требовалось взымать плату, оформляя всё это соответствующими квитанциями. Народ в адвокатскую контору приходил самый разный. Кто-то действительно со своим горем и болью, кто-то за защитой попавшего под уголовное преследование родственника – мужа, отца, сына, или дочери, а кто-то ради сутяжничества и желания досадить другому человеку. Особо тяготили бракоразводные дела с дележом имущества и спорах о детях. От таких дел у Воронова начинала болеть голова. Уголовные дела с интересной подоплёкой и закрученными сюжетами Воронову нравились больше всего, но попадались редко. В одно из таких дел ему довелось вступить на втором году адвокатской деятельности. Договор на оказание защиты он заключил с сестрой жителя Карачаево-Черкессии, обвиняемого в незаконном приобретении и хранении боеприпасов.

    Дело рассматривалось в Адыге-Хабльском районном суде КЧР и имело затяжной характер. От предыдущего адвоката из адвокатской коллегии КЧР подсудимый отказался. Отдежурив положенную неделю, Воронов выписал командировочное удостоверение и отправился в ближайший свободный день в Адыге-Хабль. Нужно было встретиться с подсудимым и обсудить с ним защитительную позицию. Очередное судебное заседание было назначено на среду третьего октября. Подсудимого уже привезли в районное СИЗО, что облегчало задачу. Во вторник Воронов был в изоляторе. Его подзащитным был некто гражданин Исламов – угрюмый, заросший давней щетиной по самые глаза крепкий, коренастый мужчина среднего возраста, хорошо говоривший по - русски. Вину он не признавал.
- Патроны подбросили менты. Почитай дело, адвокат. Там всё я подробно рассказывал. Чего зря болтать, - коротко и зло обозначил он свою позицию.
- Ясно, что ничего пока не ясно. Встретимся в суде. Поеду знакомиться с делом, - не стал спорить Воронов.

                2.

    Дело его заинтересовало как бывшего следователя своими ляпами и процессуальными ошибками, а если говорить прямо – процессуальными нарушениями и недочётами. Картина была ясна!

      В конце мая 2001 года в отдел уголовного розыска РОВД поступила оперативная информация от агентурного аппарата о том, что в автомашине ВАЗ-21114 «Нива», принадлежащей гражданину Исламову будет перевозиться нарезное огнестрельное оружие и боеприпасы. Источник информации, как и полагается в таких случаях, остался засекреченным.

     По тем же непроверенным оперативным данным гражданин Исламов был одним из «пехотинцев», в известной и влиятельной организованной преступной группировке и являлся предполагаемым фигурантом в нашумевшем деле об убийстве в центре города Черкесска высокого милицейского чина. А поскольку явных доказательств причастности Исламова к убийству у оперов не было, то и была разыграна наработанная схема с подбросом в автомашину боеприпасов.

     На задержание выехала оперативная группа из четырех сотрудников ОУР во главе с их начальником, а также сотрудники районного отдела ГАИ МВД, в чьи задачи входила мотивация задержания и досмотра автомашины.

     Засада расположилась на трассе по всем правилам детективно -оперативного жанра именно в нужное время и в нужном месте.

     Все пошло не по сценарию, когда  после остановки автомашины сотрудником ГАИ водитель согласился с предложением выйти из автомашины и не дал повода к применению силы в ответ на предполагаемое злостное неповиновение законному распоряжению сотрудников милиции.

     Предложив добровольно выдать запрещенные к обороту предметы и оружие, оперативники, не дождавшись добровольного признания и согласия на то владельца  и не соблюдя такую формальность, как присутствие понятых, ретиво бросились досматривать автомашину.

     Буквально через минуту послышался радостный крик одного из них: « Есть! Я нашел!»
     Находкой оказались четыре патрона к пистолету «ПМ»! Вполне достаточно для возбуждения уголовного дела и задержания фигуранта. Естественно, что ожидаемого груза в виде арсенала оружия и большого количества боеприпасов в автомашине не оказалось.

     Время было дневное, рабочее, и, естественно, понятых найти оказалось сложно. Под руку милиционерам подвернулись два старых приятеля пенсионера: Иван Петрович 1932 года рождения и пришедший к нему в гости  Егор Захарович, 1949 года рождения.

     Друзья по закону гостеприимства как раз успели распить бутылочку водки. Егор Захарович, правда, и до того принял на душу. Оба друга мало того, что крепко выпили, они ещё и без очков толком мало что увидели.
     В общем расписались они в двух-трех документах, не читая их содержания, и не удовлетворенные тем, что в машине ничего интересного не оказалось, пошли снова к столу.

     Исламова в наручниках повезли в райотдел милиции, а затем после допроса в качестве подозреваемого – в изолятор временного содержания Черкесского ГОВД, где тщательно, но безуспешно «разрабатывали» и «примеряли» к делу об убийстве милицейского чина.

     Прибывший после опергруппы следователь в протоколе осмотра места происшествия добросовестно записал: «В салоне автомашины заднее сиденье поднято и под ним лежит зажигалка, лотерея «красивая жизнь», один рубль металлический и четыре патрона с гильзами из металла жёлтого цвета, являющиеся боеприпасами предположительно к пистолету Макарова…».
 
    Упаковав изъятые патроны в полиэтиленовый пакет и опечатав его своей печатью, следователь позабыл представить пакет с биркой для подписи понятым. Кто подписался за понятых на бирке – осталось загадкой. Сами деды в суде категорически утверждали, что они на пакете не расписывались.

     Обыск по месту жительства Исламова, обычно проводимый в таких случаях по уголовным делам, связанным с незаконным оборотом оружия и боеприпасов, своевременно проведен не был. Самонадеянные опера посчитали достаточным само наличие патронов в автомашине подозреваемого. Или наверняка знали, что в доме им искать нечего! Патроны до их упаковки в пакет должным образом осмотрены и описаны не были, не указана была даже их маркировка.

     Дактилоскопическую экспертизу на предмет обнаружения на патронах следов пальцев рук следователь, невзирая на ходатайства обвиняемого и его первого защитника, так и не назначил, а с постановлением о назначении криминалистической экспертизы по патронам ознакомил обвиняемого спустя месяц после её проведения, нарушив его законное право на защиту и поставив таким образом данное доказательство в разряд недопустимых. То, как оперативники «примеряли» Исламова к убийству милицейского чина, история отдельная, вынесенная прокуратурой за рамки данного уголовного дела. Имелось лишь постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции по заявлению Исламова о применении к нему недозволенных методов ведения следствия.

     По постановлению суда гражданину Исламову была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу с мотивировкой, что он, находясь на свободе, может помешать установлению истины по делу, а также может скрыться от следствия и суда. Тут явно постарались опера: Исламов имел постоянное место жительства, семью и престарелых родителей на иждивении, положительно характеризовался и оснований полагать, что он скроется от следствия и суда, или продолжит преступную деятельность не имелось!
 
     Худо-бедно уголовное дело в установленные процессуальные сроки с обвинительным заключением ушло для рассмотрения по существу в районный суд. После этого интрига вокруг четырех патронов закрутилась ещё круче. Дело было принято к своему производству (видимо, ввиду его особой значимости, ха-ха…) самим председателем районного суда.

     Со стороны подсудимого незамедлительно поступил отвод судье по мотивам его личной заинтересованности.
     Оказывается, несколько лет тому назад, ночью, в городе Карачаевске другой автомашиной, принадлежавшей всё тому же Исламову на праве личной собственности и угнанной у него накануне неустановленным лицом, был сбит пожилой мужчина, являвшийся отцом председателя районного суда. Потерпевший в ДТП от полученных и не совместимых с жизнью телесных повреждений скончался. Виновник ДТП так и не был установлен, а в суде появился гражданский иск к гражданину Исламову, как к владельцу источника повышенной опасности, о взыскании с него в пользу вдовы погибшего материального ущерба в сумме более ста тысяч рублей и морального вреда в сумме один миллион  рублей…

     Когда сестра обвиняемого, как она впоследствии утверждала, обратилась по своим каналам в обход установленного законом порядка с просьбой не арестовывать брата, то якобы получила однозначный ответ: «Цена свободы – один миллион сто пятьдесят тысяч рублей».

     Предусмотрительные родственники Исламова разговор записали на диктофон, и впоследствии распечатка разговора фигурировала в их жалобах.
     Из этих же жалоб следовало, что один из членов семьи председателя суда работает в должности начальника службы криминальной милиции того самого РОВД, что проводил операцию по задержанию незаконопослушного гражданина Исламова, непосредственно руководя службой уголовного розыска. А прокурор района является их близким родственником.

     Ну что делать, такова уж специфика северокавказских республик...
     В удовлетворении ходатайства об отводе было отказано, а дело дошло до Верховного суда КЧР, который признал доводы жалоб и ходатайства об отводе обоснованными.

     До приговора дело не дошло по одной простой причине - уголовное дело судом небезосновательно неоднократно возвращалось прокурору для устранения недостатков следствия. Исламов четвёртый месяц находился под стражей.

      Разгадывать загадку откуда у этого дела всё же уши растут Воронов даже и не собирался. Для него и так всё было понятно, но без доказательств заявлять о своих выводах было рановато. Надо было ставить точку в этом затяжном деле именно в суде, и для этого имелись все нужные обстоятельства. Кроме того, в деле появились три личных поручительства за Исламова.
     С поручительством выступили:
- председатель совета старейшин,
- проректор государственного университета,
- первый заместитель мэра городского муниципального образования…
 
     За какие заслуги получил такое доверие неработающий, незаконопослушный довольно-таки молодой человек оставалось только догадываться. Но для защиты это был весомый довод для смягчения меры наказания. Об оправдании не могло быть и речи. И Воронов это понимал. Как говорил известный герой – Восток дело тонкое!

     Досконально изучив дело и побеседовав ещё раз перед началом судебного заседания с подсудимым, Воронов на всех недочётах и ляпах дознания и следствия построил свою защитительную речь. И суд многое из сказанного адвокатом учёл.

     Конечно, ждать оправдательного приговора по такому скандальному делу было бы наивным: менталитет северокавказских республик всегда отличался своеобразием, основанным на соблюдении многовековых и многонациональных традиций, обычаев, религиозных предписаний и догм. Другой яркой характерной особенностью здешней жизни всегда являлась клановость. И если одна и та же фамилия встретится вам в нескольких властных структурах, то это не обязательно близкие родственники, но однозначно – представители одного, влиятельного, уважаемого рода...

    Именно эти особенности местного менталитета зачастую не позволяют органам следствия, прокурорам и судьям открыто называть вещи и людей своими именами и принимать кардинальные решения, избегая обвинений в шовинизме, национализме, коррупции и других смертных грехах, а порой и во избежание пули в спину либо другого адекватного способа мести.
 
   Исламов был признан виновным в незаконном приобретении, хранении и перевозке боеприпасов и суд назначил наказание в пределах уже отбытого времени содержания под стражей, в виде трех месяцев и 14 дней лишения свободы без штрафа. Кассационного представления на мягкость приговора со стороны государственного обвинителя не поступило...
   
     Недовольным остался только сам осужденный, хотя Воронов отговорил его от обжалования приговора. Как бы не вышло себе дороже. Ведь Восток – дело тонкое!