В состоянии войны всех со всеми

В этом мире постоянно случается то, чего людям не хотелось бы. И в таких ситуациях люди, вместо того, чтобы думать о причинах произошедшего, которые неминуемо приведут их к тому, что никто ни в чем не виноват, что нет их, нет нас, нет меня, а все сущее является единым организмом и успокоиться, начинают напротив отделять себя и своих близких от мира, выстраивать вокруг себя стены из обвинений всех и каждого во всех грехах, из оправданий себя и тех, кого они считают своими. В итоге эти действия высасывают из людей всю их энергию, и убеждённость в том, что все вокруг сволочи, а я один хороший в этом ужасном мире на оптимистический лад не настраивает, даже напротив, убеждает в том, что жить в этом мире не стоит, если нет возможности всех уничтожить или изолировать, кроме себя и тех, кого ещё можно терпеть.

Люди, конечно, склонны выдавать желаемое за действительное, потому принимаются себя убеждать в том, что у них получится победить всех врагов и они объявляют миру войну. Те, кто мыслит наиболее реалистично решают изолировать себя от этого ужасного мира и становятся отшельниками в разной степени. Другие более самонадеянные решают бороться с теми, кого они обвинили и осудили, и для этого им нужны союзники, потому, что один в поле, не воин. И тут начинаются первые трудности в этой войне, масштаб которых зависит от определения союзников и врагов, что зависит от специфики психических отклонений человека и степени его интеллектуального развития.

Для людей с умеренными психическими отклонениями и слаборазвитыми в плане интеллекта, составляющих большую часть человечества вполне подходит вариант деления людей на своих и чужих по национальному признаку. И то, что большинство понятия не имеет о том, что такое национальность и когда появилась первая нация и понятие национализма их совершенно не смущает, главное для них в этом делении то, что оно простое на первый взгляд. Национальность человека в понимании большинства можно определить по его языку общения в первую очередь. Тут, конечно, сразу начинают бросаться в глаза разные исключения.

К примеру, очень много сейчас людей, которые знают два языка и больше, и в таком случае уже надо осведомиться у человека, гражданство какой страны у него и тут тоже могут возникнуть много разных исключений. К примеру, человек родился и вырос в СССР в детстве оказался в Канаде, прожил там двадцать лет, переехал в Израиль, владеет русским, английским, французским, ивритом и у него двойное гражданство Канады и Израиля. И как-то трудно канадскому националисту или русскому, отнести его, исходя из этих данных к врагам или друзьям. Потому им надо уточнить, кем были его предки, и какие у него политические убеждения. Но предки у этого человека могут принадлежать к совсем разным народам , исповедовать разные религии, а политические убеждения человека могут за час измениться на противоположные и меняться так много раз. Раньше много значила религия, но сегодня она даже в документах очень редко указывается, потому что она может меняться так же часто и с такой же лёгкостью, как и политические убеждения.

Если рассмотреть историю человечества от начала и до сегодняшнего дня, то мы увидим, что классификация людей становится все более и более сложной, а уровень интеллекта большинства повысился не на много, а вот степень психических расстройств возрастает или же на неё начали больше обращать внимания в силу развития медицины. Тысяч тридцать лет назад, когда люди жили небольшими стадами от пяти до двадцати особей было до предела понятно, кто свой, а кто чужой. Хотя и со своими тоже надо было иногда выяснять отношения при распределении мест в иерархии этого коллектива. Когда началась эра скотоводства и земледелия, сообщества людей начали увеличиваться в численности до десятков тысяч. Многие члены одного и того же сообщества не были знакомы лично, но могли отличить своего от чужого по религиозной принадлежности, её атрибутике, по языку и разным культурным обычаям.

Тогда ещё понять, где свой, а где чужой было достаточно просто, хотя внутри этого большого сообщества начали образовываться более мелкие, интересы которых часто не совпадали. Из-за разности интересов и различия в общественном положении начинались конфликты. К примеру, торговцы начинали конфликтовать с земледельцами и скотоводами из-за цен на их продукцию и отношения этих цен к ценам на продукцию городских ремесленников. В силу распределения труда, традиции и культура государственных служащих, аристократов, крестьян, ремесленников начали различаться. Да и те же аристократы или ремесленники уже в зависимости от уровня своих доходов стали по-разному одеваться, питаться, жить в разных жилищах, по-разному праздновать праздники, развлекаться.

Тогда появились степени близости людей одного и разных сообществ. Вроде как бы аристократ говорит на том же языке, что и гончар, исповедует ту же религию, но гончар не хочет платить аристократу налоги, на которые он покупает роскошь и дразнит его этой роскошью, чтобы показать, кто лучше, кто главный. Для аристократа гончар, вроде и свой, но он же низший, он же как бы его собственность, и потому недопустимо с ним разговаривать, как с равным или пригласить его к себе отобедать. Однако, тот же гончар из другого королевства, для гончара из нашего, не смотря на схожее положение и даже ту же религию, чужой, потому что он говорит на другом языке, носит одежду иного покроя, поёт другие песни.

В средневековье религия и языки все ещё имели большое значение в делении людей на своих и чужих. Большая часть людей не покидали свои деревни никогда, лишь незначительный процент купцов курсировали между натуральными хозяйствами. Иногда высшие аристократы ездили друг к другу в гости, заключали браки с аристократами издалека. Большая часть средневековых горожан тоже всю жизнь проводили в пределах своего города. По этой причине если начинались конфликты между королевствами, то ремесленники, земледельцы и аристократы могли встать плечом к плечу и биться с иноземными аристократами, ремесленниками и земледельцами.

Карл Маркс попытался изобразить историю человечества, как историю борьбы не между разными сообществами людей, а борьбу классов внутри этих сообществ. Но была ли солидарность между ремесленниками, земледельцами, скотоводами, государственными служащими и аристократами разных государственных образований в до и во время средневековья? Да были восстания, бунты разных слоёв населения против государственного аппарата. К примеру, бунтовали рудокопы где-то против несправедливой платы за их труд, но в соседнем графстве об этом восстании даже ничего не знали, а если и узнавали, то не начинали своего восстания и не шли на помощь своим коллегам. И даже если бы восстание Спартака сокрушило римскую республику, то либо эта глобальная республика распалась бы на несколько мелких царств, либо в империю, которой единолично управлял справедливый император Спартак. Это все потому, что этот человек был военным и обществом он управлял бы так же примитивно, как и своей армией. Едва ли он представлял, как можно организовать жизнь без рабства. Просто на том этапе развития общества это было невозможным.

В семнадцатом - восемнадцатом веках появились такие государственные образования, как казачьи войска. В иных регионах мира они назывались по-другому. Это были общества европейцев, осваивающих новые земли, ранее заселённые народами занимавшимися охотой и собирательством. Это были государства достаточно равных между собой земледельцев и скотоводов, в которых не было бюрократического аппарата, власть у них была выборной, а армия, защищавшая эти государства, формировалась из тех же фермеров. Однако в той же Северной Америке многие из этих фермеров занялись чем-то другим, началось расслоение и усложнение этого примитивного государственного устройства. В Южной Африке британцы подмяли этих поселенцев из Нидерландов под порядок своей империи. А в России казаки сначала начали платить налоги империи своей кровью, то есть воевали на стороне империи, а когда в империи пришли к власти более агрессивные большевики казаков просто уничтожили, вместе с их самоуправляющимися государствами, а те из, них, кто остался в живых, стали обычными советскими гражданами. Расслоение общества и его усложнение у казаков в отличии от американцев не произошло по причине того, что у них не было частной собственности на землю. Землёй они владели общинно, потому производительность труда у них была низкой, как и грамотность, промышленности у них не было, потому они зависели от империи и не смогли от неё отбиться во время гражданской войны.

Тот же распад России в начале двадцатого века на множество мелких государственных образований и последующее завоевание большинства из них режимом большевиков показало то, что война не возможна между классами, а только между государствами. У большевиков было классическое государство со своей аристократией, с доминирующими слоями населения в виде городских рабочих, с закрепощёнными колхозниками, и лишенцами, у которых вообще никаких прав не было, и жизнь их ничего не стоила. Довольно трудно себе представить общество сугубо из промышленных рабочих или сугубо из инженеров или сугубо из партийной номенклатуры. История знает лишь общества состоявшие сугубо из вооружённых земледельцев, которые прогресс уничтожил тем или иным способом. Так или иначе по экономическим причинам любое общество начинает структурироваться, обязанности начинают распределяться между членами этого общества, и образуются классы, которые зависят друг от друга и уничтожать друг друга совсем не в их интересах. Классов не будет лишь тогда, когда прогресс достигнет такого уровня, что у людей не будет нужды распределять между собой какие-то обязанности, но тогда и общества уже не будет. Сама суть общества подразумевает распределение обязанностей и образование классов на основе этого распределения.

Империи хоть и объединяли разные народы, но эти народы оставались разными и мало соприкасались друг с другом, не смотря на то, что представители этих народов были подданными одних и тех же монархов. Большая часть подданных ни разу не видели своего монарха, практически ничего о нем не знали, потому что информация в те времена распространялась ужасно медленно и качество распространения было очень низким. Большая часть человечества была крестьянами и была неграмотной. То есть люди воспринимали новую информацию сугубо в устном формате и или от чиновников, которые им официально сообщали об изменениях в законах и неких правилах общежития или от священников в местах культа или же слушали деревенские сплетни и устное народное творчество. Какой-то односельчанин мог рассказать условному крестьянину о своём увлекательном путешествии в город, для того, чтобы что-то купить на рынке. И подобная, мало кому интересная история сегодня, была для крестьян средневековья большим впечатлением и потрясением.

Нации появились в конце восемнадцатого века, в тех странах, где не было монарха под властью которого объединялся один или несколько народов. Дело ещё было в том, что помимо монархии ранее разные народы объединяла ещё и религия, служители которой объявляли монархов наместниками богов. Были, конечно, королевства, в которых было несколько разных религий, но обычно этих религий было не так много, как в США. В Новый Свет из Британии бежали в основном представители малых религий, сект, где они надеялись на религиозную терпимость. Франция напротив, пускала в свои заморские колонии сугубо католиков, потому французских поселенцев в Америке было на порядок меньше, и северная Америка говорит на английском, а не на французском. В общем из-за религиозной раздробленности в отколовшихся от империи британских колониях не было и было бы как-то трудно организовать назначение монарха представителями всех религий. Потому решили, что эта государственная модель для них не годиться и власть должна быть избираемой населением без посредничества религии. То есть в этом новом государстве религия и власть разделились.

Республики были и в средневековье, во Флоренции, к примеру, но роль монарха в этой республике формально играл Папа Римский. И избранная знатью власть являлась наместниками папского престола на местах, точно так же, как и герцоги миланские. В США Папа Римский имел влияние сугубо на католиков, а они там были далеко не в большинстве, потому оказывать влияние на выбранную власть он там не мог так, как в той же Флоренции.

И перед отцами основателями Америки встала важная задача — найти в разнородном населении своего государств что-то общее, помимо религии. Тогда и было определено, что общим у них будет гражданство, которое даёт гражданам определённые права и налагает определённые обязанности, впрочем, обязанности налагались не только на граждан, но и на всех жителей территорий, на которые распространялось действие аппарата насилия этого государства. К примеру, рабы и представители коренного населения гражданами США не были, но это не освобождало их от обязанности соблюдать законы этого государства, а прав избирать власть, которая пишет законы и следит за их соблюдением, у них не было.

На момент основания США большая часть граждан говорила на английском, потому и государственным языком в этом государстве стал этот язык, а впоследствии основным определением национальности. Может ли человек называть себя, к примеру, ливийцем, если он не знает арабского? Едва ли! Хотя в наши дни многие люди называют себя ирландцами, хотя не владеют гэльским языком и не имеют гражданства Ирландии, и это потому, что английский является государственным языком в Ирландии. Если же человек не владеет ни гэльским, ни английским и заявит, что он ирландец, то к этому его заявлению никто серьёзно не отнесётся, а скорее поправят его и скажут, что он кто-то другой, но ирландского происхождения. Без знания языка нации, у человека будут сложности с тем, чтобы вкушать плоды культуры этой нации, есть, конечно, переводы культурных продуктов, и даже злободневных новостей, но все же именно знание языков выстраивает барьеры между разными нациями.

Однако, помимо языковых барьеров между нациями появились и государственные границы, через которые без документов начали никого не пропускать. Как это ни странно, но до появления наций в конце восемнадцатого века люди не знали, что такое визы, и границы охранялись сугубо от иностранных войск. У многих людей тогда просто не было никаких документов, чтобы их проверять на границе. А при развитии промышленного производства сначала возникла потребность государств ограждать свои рынки от иностранных товаров, а потом и от иностранных рабочих.

Первым государством, которое ввело въездные визы были США. Это государство появилось по экономическим причинам в силу экономической политики Британской империи, которая тоже образовалась по экономическим причинам и собиралась подмять под себя весь мир именно экономическим путём. План у английских лордов был простой — все производство разместить в Англии, сделав её мировой фабрикой, а в колониях производство просто запрещать на законодательном уровне, в колониях должны только производить сырьё, которое морем доставлялось в Британию, где из него делали конечный продукт и везли обратно в колонии и продавали в десять раз дороже, чем купленное у них сырьё. Однако в нескольких колониях в Северной Америке с этим порядком не хотели мириться. Не хотели как-то свободолюбивые поселенцы переплачивать на британские товары, решили, что могут произвести их сами из своего же сырья и не переплачивать. Эти колонии боролись прежде всего за свою экономическую независимость, сугубо за деньги, а не какие-то идеалы.

Такое нововведение, как визы США ввели по многочисленным заявкам трудящихся американцев, то есть тех трудящихся, у которых было избирательное право. Предприниматели в Америке были не против постоянно прибывающим эмигрантам, которые были согласны работать за меньшую плату, нежели прибывшие ранее, обжившиеся, да и чем больше населения, тем больше рынок для готовой продукции, но голосов трудящихся было больше, чем голосов предпринимателей, и большинство всё-таки победило. Но везде, где принимаются такие искусственные меры, возникает нарушение законов. И предприниматели находили способы, чтобы разными путями впускать мигрантов в страну, не смотря на все ограничения.

Примеру США, последовали и другие национальные государства, тем более, что в то время уровень грамотности начал повышаться, совершенствовался транспорт и путешествовать в другие страны начала не только высшая знать, не только торговцы, но люди среднего достатка в конце девятнадцатого века уже могли поехать в другую страну развлечения ради. В восемнадцатом веке и начале девятнадцатого было ужасно долго ехать на конной тяге по ужасным дорогам, как и на парусных судах пересекать океаны было и опасно, и дорого, и долго, и неудобно. Но когда появились паровые двигатели, люди начали перемещаться быстро на более дальние расстояния в больших количествах с комфортом. И если в странах с более авторитарным управлением, не особо противились въезду иностранной более дешёвой рабочей силы, то в странах, где рабочие тоже имели какое-то право голоса этому противились.

С перемещением товаров через государственные границы была противоположная ситуация, нежели с перемещением через границы людей. Низшие и многочисленные слои населения были совсем не против, если на рынке появлялись более дешёвые и качественные иностранные товары, а предприниматели напротив терпели из-за этого убытки, и потому требовали от правительств, чтобы они запрещали в страны ввоз иностранных товаров. Из-за иностранных товаров предпринимателям надо было или снижать цены на свои или улучшать качество своих продуктов, что увеличивало издержки и уменьшало прибыль. Так появилась у представителей разных наций выстроить между разными странами некие непроходимые препятствия, а ещё лучше разместить свои государства на разных планетах. Появилась некая ностальгия по средневековому натуральному хозяйству, только не в масштабе крестьянского поселения или графства, а в масштабе национального государства. Причём об этом начали мечтать как низшие слои населения, так и средние и высшие.

Тем не менее как национальные государства ни хотели изолироваться друг от друга и при этом норовили за счёт поглощения других государств стать больше и получить больше ресурсов для осуществления своей изоляции от мира, глобализация шла медленно, но верно, порой незаметно для среднестатистического человека. За счёт запрета на ввоз иностранных товаров во многих странах появлялась мафия контрабандистов, которые наживали на этом огромные деньги и тратили их на развитие коррупции в своих государствах. Наконец, чем больше какая-то страна, вроде СССР изолировалась от мира, тем больше она отставала в плане науки и технического прогресса, тем меньше её промышленность была готова конкурировать с промышленностями других стран.

В конце двадцатого века производители развитых стран поняли, что бороться с более дешёвыми товарами из стран, где уровень жизни ниже и соответственно люди там просят меньше денег за свой труд, путём запрета на ввоз этих товаров бесполезно, потому следует свои производства перенести в эти страны с низким уровнем жизни и дешёвой рабочей силой. И это решение способствовало глобализации экономики. Таким образом мы видим, что смертный приговор национальным государствам был подписан ни марксистами, ни желанием пролетариев всех стран объединиться, а именно развитием экономики. Антиглобалисты, конечно, скажут, что это развитие экономики никому не нужно и его надо остановить, если оно посягает на такую святыню, как национальное государство. Но стоит в каком-то национальном государстве остановить развитие экономики и это государство начнёт отставать от других государств, и они его или уничтожат, или это государство распадётся изнутри по причине недовольства народных масс своей жизнью.

Глобализации способствовало и развитие информационных технологий, появление интернета и спутниковой связи дало возможность людям с разных континентов постоянно общаться, без особых затрат на это. Да и технологии транспорта позволили каждый день перевозить по миру невероятное количество самых разных грузов. Был изобретён стандартный грузовой контейнер. Комплектующие для многих товаров начали изготавливаться в десятках разных стран, и в итоге где-то их собирают и упаковывают, а потом развозят и продают во всем мире. И благодаря этом технические новинки, вроде смартфонов не были долгое время игрушками только для богатых, атрибутами роскоши, а сразу стали доступны практически всем слоям населения и даже жителям стран с самым низким уровнем жизни. Конечно, ещё до глобализации экономики в США было внедрено такое изобретение, как конвейер, на котором начали изготавливать всё от еды, до огромных судов и самолётов, однако тот же автомобиль Форда, каким бы доступным он ни был для американцев, был слишком дорог для жителей Африки или Латинской Америки, потому что в Америке был высокий уровень жизни и соответственно производство товаров там тоже было дорогим. Товары стали по-настоящему доступны всем, когда эти конвейеры перевезли туда, где рабочая сила намного дешевле и это позволило начать развиваться многим странам, вроде Китая, который после Второй Мировой войны пережил ужасы тоталитаризма и экономическую катастрофу.

И многим антиглобалистам очень больно видеть на полках магазинов на своей родине товары, сырьё для которых было добыто в десятке разных стран, комплектующие были так же сделаны в десятке разных стран и собраны они были где-то в другой стране, и даже упакованы где-то в соседней стране, но это считается товаром отечественным, потому что учредители и акционеры проживают в их стране, и они наняли десятки инженеров из разных стран, чтобы они в разных странах наладили производство этих товаров. И всё-таки протестовать против этой компании никто не решается, потому что эта компания платит налоги в этой стране, и за их счёт гражданам обеспечивают социальные гарантии и высокий уровень жизни, да и эти товары стоят не так дорого, как стоят те, эксклюзивные поделки, которые полностью отечественные.

В девятнадцатом веке небогатый чиновник низкого ранга лишь пару раз в жизни мог позволить себе пальто или сапоги. Многие скажут, что зато тогда еда была недорогой. Да, по сравнению с одеждой или какими-то механизмами еда была действительно дешёвой, но те же крестьяне, весной и летом крайне редко ели мясо, во время неурожаев они голодали и питались они достаточно скромно по сравнению с современными европейскими безработными. Многие скажут, что продукты тогда были натуральными и полезными, но из-за этого эти продукты часто портились и люди потому чаще ими травились и в силу несовершенства медицины умирали от этих отравлений. К тому же в то время не было никаких стандартов качества продуктов питания, никаких санитарных норм при их производстве.

С одной стороны патриоты хотят полностью отечественные товары, но с другой, они хотят, чтобы эти товары были такими же современными и дешёвыми, как импортные, и не хотят за мизерную плату идти работать на конвейере, и не хотят работать дворниками или водителями и грузчиками, все жители развитых стран хотят получить высшее образование и быть политологами, психологами на худой конец безработными, получающими приличное пособие. И тут патриоты требуют от своих правительств, чтобы они принудили предпринимателей сделать так, чтобы работали не гастарбайтеры на фабриках и в обслуживании, а роботы. Но проблема в том, что слишком дорого будет собрать разработчиков этих роботов в одной стране и производить их только для одной страны, и так с любой сложной техникой. Потому, если уж производить сложных роботов, то нужно производить их в очень больших, мировых объемах, чтобы это было рентабельно. Формула себестоимости и объёма производства проста — чем больше объём, тем меньше себестоимость. Опять не получается изолироваться ни одной стране в плане экономики, а если в этом плане изолироваться не получается, то ни в каком другом плане не получится и подавно.

С появлением интернета в плане культуры ни у какой страны тоже не получается изолироваться. Некоторые страны вроде КНР и КНДР препятствуют вхождению интернета в быт своих граждан, чтобы контролировать их осознание, но из-за этого может произойти то же самое, что произошло в своё время с осознанием советских людей, которые долгое время вкушали сугубо плоды советской культуры, но тут во времена перестройки появились видеомагнитофоны и видеокассеты с иностранными фильмами, которые начали смотреть практически все и советская идеология была моментально вытеснена из голов большинства советских граждан, они почувствовали себя обманутыми партией и были на неё обижены, потому никто особо не кинулся спасать страну от распада. Примерно то же самое начало происходить и со всеми локальными культурами, когда появился интернет.

Когда появился интернет, у людей появилось уже очень много свободного от работы времени, потому они стали потреблять больше развлекательного контента, чем прежде. И в условиях конкуренции мирового масштаба между продуктами культуры требования к качеству контента существенно выросли. То есть, какой-то ярый патриот своей страны вроде и не хочет смотреть иностранные фильмы, но у него два выходных в неделю, а отечественные фильмы он все уже посмотрел, а тут пиратский сайт бесплатно предлагает ему посмотреть иностранные фильмы с переводом, не будет же он скучать все выходные или смотреть какие-то скучные телешоу по отечественному телевидению. Да и те же создатели фильмов начали снимать фильмы в разных странах с актёрами из разных стран, нанимать сценаристов из разных стран, потому что снимать фильм полностью в США стало дорого и дешевле большую часть сцен отснять где-то в Африке и персонал нанять там же, разве что актёров привезти из Европы, хотя и местных можно загримировать или слегка подправить сценарий.

Наносит интернет и удары по малым языкам. Допустим живёт малый, но гордый народ и говорит на языке, у которого всего миллион носителей. И решил один из представителей этого народа стать блогером, снял он пару роликов на своём родном языке, но у них только пара тысяч просмотров, хотя они и достаточно интересны. Чтобы повысить просмотры, этот блогер решает пустить титры на английском, и просмотров сразу становится больше раз в десять, а соответственно и денег от рекламодателей. И тогда он решает перевести и продублировать свои ролики на английском и они сразу набирают сотни тысяч просмотров и денег становится намного больше. И когда этот блогер снимает следующие ролики, он уже решает не тратить время на то, чтобы выпускать их на своём родном языке, а сразу делает их на английском, потому что англоязычная аудитория огромна. Таким образом без всяких войн и запретов малые языки быстро исчезают. Да, одно поколение будет ещё их знать, но следующее поколение, которое развлекается и образовывается в основном в интернете и работает там уже не будет видеть нужды в знании языков своих предков.

С точки зрения потребителя контента ситуация тоже не в пользу малых языков. Потому что чем больше у языка носителей, тем больше на нем в интернете контента, тем он разнообразнее и качественнее. Хотите больше фильмов, чтобы они были интересными и качественными, тогда учите английский, испанский, португальский с французским и у вас будет наилучший выбор контента. По идее у китайского языка в этом плане были неплохие шансы, но у этого языка нет алфавита, что создаёт определённые трудности при печати, и главное то, что носителей этого языка китайская компартия не пускает в интернет, потому они сами же вычеркнули свой язык и свою культуру из мировой, к тому же численность носителей этого языка начала стремительно сокращаться и его шансы на выживание сокращаются каждый день. Прирост населения есть в Индии, но там нет единого языка для всех, и английский там часто служит языком международного общения внутри страны. Есть ещё арабский язык, у которого не так уж мало носителей, но в силу религиозности большей части его носителей, контент на этом языке разнообразием и качеством не отличается.

Из всего изложенного выше мы видим, что для существования национальных государств в новом веке не остаётся оснований, следовательно и становится непонятным, что лет через сто будет значить быть ирландцем или быть французом. К тому времени, как ирландцы, так и французы будут говорить на английском потреблять один и тот же контент в интернете и продукты одних и тех же всемирных производителей. Возможно в Европейский Союз вступит намного больше разных стран и не только из Европы и миграция гастарбайтеров станет настолько интенсивной, что в разных визах, видах на жительство просто не будет нужды. Много людей будет искать работу сразу по всему миру, и будет ехать работать туда, где платят больше и лучше условия. И это может привести к тому, что большая часть людей будут менять страну каждые пять лет, а то и каждый год, что и сейчас не такое уж необычное дело. К тому же технологии вместе с товарами и информацией уже сейчас распространяются по миру моментально, потому мир становится все более одинаковым и это делает переезд в другую страну чем-то малозаметным. Уже сейчас при переезде человеку не надо отказываться от привычной еды, разных потребительских товаров и общаться с привычными ему людьми он может продолжать по видео связи каждый день и потреблять в интернете тот же привычный контент, что и на старом месте.

Чтобы понять, почему нации и народы прекратят своё существование надо понимать, почему они возникли в своё время. Как сейчас выяснили генетики, у всех людей был один общий предок, были некогда люди и от другого предка, но со временем они вымерли. Да и изначально популяция людей была достаточно малочисленной и, вероятно, они все говорили на одном или нескольких примитивных языках. Далее люди начали расселяться по планете и небольшие стада жили, редко контактируя друг с другом, и это длилось тысячелетиями, как раз когда усложнялась их речь, и таким образом появилось очень много разных языков, потом началась эра скотоводства и земледелия, и коллективы людей стали больше и не только за счёт того, что численность сообществ росла из-за роста рождаемости и снижения уровня смертности, но и за счёт того, что два и ли несколько сообществ объединялись в одно и их монады начинали часто общаться друг с другом и так из нескольких языков формировался один. С появлением наций этот процесс усугубился и часто одни языки просто исчезали, оставив в другом языке лишь пару диалектных слов, которые вскоре тоже забывались. То есть причина появления разных культур и разных языков именно изоляция групп людей друг от друга, а контакты групп людей с разными языком и культурой, рано или поздно приводит к тому, что они сливаются и образуют нечто новое, общее для всех.

Конечно, многим людям не хочется воспринимать подобную информацию, им хочется некой теории об особенности той группы людей о её исключительности. К примеру совершил у условного человека сосед по подъезду, какую-то мерзость и ему хочется как-то всем показать, что он здесь не при чем, что он не может совершить такую же мерзость, потому что он не такой. А как проще всего доказать, незнакомым людям, что ты не такой, как твой сосед? Можно сказать, что сосед брюнет, а я блондин и блондины на такое не способны, но это вряд ли кто-то воспримет всерьёз. Более серьёзно может звучать утверждение, что этот сосед переехал к нам из криминального района с дурной славой, а я из деревни, потому я на такое не способен. И это, как бы это ни было абсурдно, уже для многих звучит достаточно убедительно. Так же убедительно может звучать объяснение вроде того, что у соседа мама или папа приехали их другого региона страны, а там много таких преступлений совершается и можно сослаться на какую-то придуманную статистику, и это произведёт ещё большее впечатление на малообразованную аудиторию. А уж если кто-то из родителей или предков этого соседа был иностранцем, то это просто находка для объяснения любых пороков, можно сказать, что у них там за границей эти мерзости вообще народная традиция. А если этот сосед приезжий, то и доказательств, что я другой и не требуется никаких, просто он другой, у него генетика такая, они люди другого сорта и иного от них ждать и не стоит.

И если даже непонятно, кто из соседей совершил какую-то мерзость, то с большей вероятностью обвинят приезжего или потомка приезжих, не особо разбираясь, кто это мог сделать, а кто не мог, кому это было надо, а кому нет. И это ни сколько из-за неприязни ко всему необычному и непонятному, а из-за желания объяснить все быстро и просто,  так же быстро устранить источник мерзости. Людям по большей части ужасно хочется верить в то, что всё просто и потому думать и разбираться не надо, не надо напрягаться и тратить энергию на то, чтобы что-то понять. Верить в то, что неприятно люди не могут, потому они будут искать доказательства виновности приезжего и оправдания того, вместе с кем они выросли, предки которого выросли рядом с его предками. Ведь если мой земляк, мой согражданин такое совершил, значит и я на такое же способен, и это очевидно для всех окружающих, потому даже если мой земляк это сделал, то надо его до последнего выгораживать и обвинять приезжего. Репутация земляка — это, в какой-то мере, моя личная репутация и за неё надо бороться любыми путями, думают многие. И большинство уверенно в том, что если наших бьют, то нечего разбираться правы они или виноваты, надо просто вставать со своими плечом к плечу и биться с чужими.

И часто получается так, что один сосед покрывает преступления другого, чтобы не портить свою репутацию, которая может испортиться, если соседа разоблачат. Но иногда это правило распространяется не только на соседа по подъезду, но и на сограждан, которые сделали что-то нехорошее по отношению к иностранцам. Да, говорит большинство, плохо они поступили, но они свои, а те чужие, потому нечего их осуждать. И в некоторых случаях сограждане совершают коллективные преступления, и миллионы их сограждан не то, что их осуждают, а просто молчат, как бы этого не замечают, подбадривают преступников своей пассивностью по отношению к беззаконию. Наши парни избили гастарбайтеров из другой страны? А возможно, что и за дело, кто его знает, чего от них ждать, от этих понаехавших? Не будем арестовывать их и возбуждать уголовное дело и заявления от приезжих не примем, пусть домой катятся, говорят полицейские, и это побуждает этих «наших парней» повторить опыт, если всё так безнаказанно. А про прохожих на улице, которые увидели избиение и говорить не стоит, они пройдут мимо и ничего не скажут, будто так и надо. И потом эта страна начинает войну, а граждане так же безучастно к этому относятся, говоря, что воюют же наши солдатики с чужими, не такими, как мы, значит плохими, а наши не могут быть не правы. И даже, когда эта война приводит к жуткой катастрофе все эти безучастные, продолжают оправдывать своих и обвинять чужих, не видя достаточно понятных причинно-следственных связей.

Есть и другое характерное для большинства поведение. К примеру, захватывает в одной стране власть мафиозная группировка, всё разворовывает, устраивает репрессии, творит беззаконие, а потом начинает войну, которая все должна списать. И на этой войне гибнут невинные люди, с обеих сторон. И большая часть людей из третьих стран смотрит на агрессивную страну и старается себя убедить в том, что такое может произойти только с той конкретной нацией, ну ещё с несколькими другими, потому что они такой народ, у них такая генетика, такая ментальность, такая история их не переделать, и потому лучше их всех уничтожить или вырыть вокруг их страны ров с крокодилами, изолировать их, чтобы никому жить не мешали. И мало кого волнует, что осуществить эти планы геноцида или изоляции множества людей по гражданскому признаку невозможно осуществить, а если и начать их осуществлять, то это будет только ещё одним преступлением против человечности.

Очень горько, больно и страшно осознавать, что в любой стране возможно то, что случилось в Руанде, что большая часть людей подвержено стадному чувству и за компанию готовы сделать очень много страшных вещей. Большая часть людей склонна верить в то, что все можно решить все просто, одним взмахом мачете, зарубив соседского ребёнка, а если это ничего не решило, то надо ещё кого-то зарубить, может получится. Эти опасные качества есть у всех без исключения людей. И с этим ничего сделать нельзя, и эти качества у людей включаются в определённых условиях, когда у власти появляются люди определённого склада, а они оказываются у власти не случайно, и не из-за качеств какого-то определённого народа, а сугубо по экономическим причинам. С экономики всё начинается и всё ей кончается у людей, а экономика зависит от технологий, а та уже от науки и её финансирования.

Чего только ни прощают в современном мире демократические развиты страны диктаторам, если у этих диктаторов есть востребованные на мировом рынке полезные ископаемые! Диктаторы могут нарушать права человека, устраивать у себя в стране неслыханные репрессии, этнические чистки, даже производить химическое оружие, но их не трогают, их злодеяния объявляют суверенными делами их стран, в которые вмешиваться нельзя. Но потом всё кончается тем, что эти диктаторы от безнаказанности теряют страх и начинают завоевание всего мира. И это кончается тем, что эти диктаторы быстро и плохо кончают, а в этих странах появляется или новый диктаторский режим или начинается гражданская война и народ страдает так, что начинает добрым словом поминать этих диктаторов.

Возникает вопрос о том, почему прогрессивные демократии не могут просто захватить эти страны богатые полезными ископаемыми и присоединить к себе или поставить там прогрессивный демократический режим? Установить в странах с ценными полезными ископаемыми демократический режим трудно, потому что основой демократии является разносторонне развитая экономика, которой для развития нужны рынки, а рынки конечных продуктов уже давно заняты демократическими странами, которые не хотят терпеть убытки из-за потери своих рынков сбыта. Наконец, если в стране богатой полезными ископаемыми будет развитая экономика, демократическое, всем миром одобряемое, правительство, то там будет и высокий уровень жизни населения и цены на эти ценные ресурсы поднимутся. В то же время, если в какой-то стране богатой природными ресурсами диктаторский режим, то на него можно наложить санкции и он будет продавать эти ресурсы нелегально, по более низким ценам, а диктаторы с неограниченной властью постоянно творят то, за что них под мировые аплодисменты можно наложить санкции.

И что же может положить конец этому порядку, тайного одобрения диктаторов демократическим развитым миром? Нет, не какое-то разоблачение заговоров, не наказание виновных, а изменение технологий. Кто-то видит в творящемся безобразии несовершенство людей и мира, а кто-то возможность заработать деньги, и именно вторые решают подобные мировые проблемы, одновременно создавая новые. Предприимчивые люди, видя все эти кризисы начали вкладывать деньги в поиск новых источников энергии, которые меньше зависят от ископаемых ресурсов. И во многих демократических развитых странах появился большой запрос на энергетическую независимость и на экологичность энергетики. Начали выпускать электрические автомобили, начали лучше утеплять жилища, чтобы меньше энергии тратить на отопление. В бронзовый век мир контролировал тот, кто контролировал месторождения меди, которых в античном мире было не так уж много, но потом люди научились плавить железо, которое было повсюду, и тот, кто контролировал месторождения меди стал не таким уж и влиятельным. Так же и сейчас диктатур станет намного меньше, когда от нефти, газа и урана будет не так много зависеть.

Есть, конечно, и другой тип диктатур — те, которые торгуют своим нищим населением в качестве рабочей силы, но они вынуждены вести себя тихо, чтобы иностранные компании размещали у них своё производство, давали их населению зарабатывать деньги и платить налоги государству. Но век таких диктатур недолог, нищее население из деревень переезжает в города, чтобы работать на фабриках, дети рабочих учатся в школах, и этих детей не так много, потому что рабочему иметь много детей не выгодно, в городе от них никакого толка, а в деревне они бесплатная рабочая сила. Дети рабочих уже становятся квалифицированными инженерами и предпринимателями, которые ценны и потому те же диктаторы должны к ним прислушиваться, давать им какие-то права и свободы, чтобы не уехали. И уже через пару поколений, подобно Южной Корее диктатура становится развитой демократией с высоким уровнем жизни…

Но такие простые вещи, многим большинству непонятны, потому они сочиняют достаточно примитивные теории о генетической предрасположенности представителей определённых наций к диктаторским режимам, из которых вытекают требования наказывать людей за из принадлежность к определённым национальностям, что в итоге приводит к этническим чисткам и геноциду, как в распадающейся Югославии или той же печально известной Руанде. Ведь этнические чистки — это не судебный процесс на котором доказывается персонально вина каждого подозреваемого в определённом преступлении, не определяется наказание для каждого осуждённого, и вершат этнические чистки не люди с юридическим образованием, а каждый желающий, кем бы он ни был. Этнические чистки опасны именно своей простотой, которая привлекательна для большинства.

Начинается геноцид не на пустом месте, а с разговоров, в которых людей определённой группы призывают к коллективной ответственности за то, что совершили не они персонально. На первый взгляд это абсурдно. Представьте, что вас жилец из соседнего дома напротив предлагает наказать за то, что сделал ваш сосед по подъезду. Но если  в социальной сети представитель одного народа рассказывает, что его деда убил представитель другого народа и потому он ненавидит весь этот народ, потому что они все такие же, как убивший его деда, то это большинству абсурдом не кажется, и у такого ненавистника найдётся много единомышленников, многие из которых не только призовут тихо ненавидеть людей определённой национальности, но и предложат кого-то из них побить, чтобы знали своё место и для начала решат найти в социальной сети этих людей и написать им злобные комментарии с угрозами. В интернете это делать легко, потому что чей-то аккаунт, особенно, если он пустой, то он воспринимается не как человек, а как нечто безликое и неодушевлённое, как груша для битья. Однако, когда многие люди читают подобные комментарии, они это воспринимают, как нападение на себя чего-то безликого и враждебного и это порождает ответное чувство ненависти и агрессию, да и возмущение тем, что тебя фактически обвиняют в том, что ты родился не в том месте и не в то время и потому должен за это быть наказан. И после перебранок в сети люди потом переносят своё негативное отношение на всех представителей этой национальности и начинают ненавидеть их уже в реальной жизни и не народ в общем, а вполне конкретных людей.

А когда разогретые в сети ненавистники начинают уже ругаться друг с другом в реальной жизни, то рано или поздно случаются уже и драки, и в новостных сводках появляются новости о том, что представитель одной национальности напал на представителя другой и это начинает обсуждаться в сети и перепалок становится больше, больше ненависти, потом и больше драк в реальности, и если власть в государстве слаба, нерешительна и увлечена другими проблемами, то дело может дойти и до убийств, а потом они могут из-за мести за эти убийства превратиться в геноцид или гражданскую войну.

Будет ли это продолжаться в будущем? Так или иначе люди объединялись друг против друга в какие-то коллективы, и даже внутри враждующего коллектива всегда есть какие-то фракции. Ещё не так давно молодёжь, забыв о своей национальной принадлежности разделилась на представителей разных враждебных друг другу субкультур, которые отличались друг от друга стилем в одежде и той музыкой, которую они слушали. И казалось, что это деление людей будет надолго, но век пластинок, кассет, бабин, дисков, концертов как-то неожиданно прошёл с вхождением интернета в жизнь каждого. У людей появилась возможность слушать музыку круглыми сутками в наушниках и уже не надо было покупать кассеты и диски для плейера, а вся музыка мира появилась у каждого в телефоне. Сначала люди делились ссылками на ту музыку, которую слушали в социальных сетях, но потом как-то это стало многим казаться невежливым и теперь мало кто при общении говорит о той музыке, которую слушает. И музыка вдруг перестала объединять людей, а напротив, каждый стал слушать свою музыку в наушниках.

Люди все реже общаются очно, а в социальных сетях, если и начинают общаться в комментариях, то или ссорятся или соглашаются и на этом общение заканчивается. Общение в современном мире выходит на другой уровень. Теперь люди, если у них есть информация, которую они хотят кому-то передать, то они не идут в кафе с друзьями, где после ряда формальностей излагают её устно. Теперь люди все это печатают или говорят излагают устно, публикуют в интернете и ждут какой-то реакции от друзей, без всяких лишних ритуалов и формальностей, вроде приветствий, прощаний, рукопожатий, распития напитков и поедания закусок. Формат отзывов о какой-то изложенной информации в интернете тоже отличается от реакции людей, выслушавших нечто в кафе. Кто-то, чувствуя свою безнаказанность, может обругать эту информацию и автора с анонимного аккаунта, кто-то может пожаловаться на то, что слишком много букв или голос у говорящего некрасивый, потому слушать больно, а от чтения глаза болят. Некоторые просто поставят лайк. А те, кого информация заинтересовала могут кратко изложить свои предложения, связанные с ней. И никаких разговоров о погоде и на отвлечённые темы, никаких вопросов о личной жизни, потому что в интернете эти комментарии читать может кто угодно, а лезть в личную переписку, ради этих дежурных вопросов как-то не хочется. В кафе из-за привычки, сложившейся традиции подобные вопросы и разговоры не кажутся излишними и пустыми, но в интернете, в печатном формате их пустота и излишество просто очевидны.

Как показывает практика социальных сетей, люди в интернете как-то не хотят объединяться в групп. В итоге в группе публикации делает только один человек, который на это способен, другие способные на это из-за малейших разногласий с основателем или самым активным участником уходят из группы или ведут себя там пассивно, а публикации делают в своей личной группе или в своём профиле. Да, начинающий создатель контента заинтересован в том, чтобы его контент увидело большее число зрителей, и публикация этого контента в какой-то группе этому способствует, но рано или поздно у него с другими создателями контента в этой группе начинаются разногласия и от него требуется или согласиться или покинуть группу. Если ему за публикацию что-то платит, то он может и согласиться соответствовать запросам создателя группы, но если нет, то у него нет стимула соглашаться. Ведь если он публикует свой контент бесплатно, то сугубо с целью показать себя, а если он согласиться с создателем группы, то он будет показывать уже не себя, а свою покорность другому человеку, а это не в его интересах.