Переезд 2. Зеленоград-Жаровск. часть 3

Под Казанью. Часть третья.

В 90-е годы прошлого века при отсутствии многочисленных СТО  владельцы автомобилей в ремонте своей машины надеялись либо на мастера-умельца, соседа по гаражу, либо на себя, пользуясь техническим описанием автомобиля, которое было замусолено от машинного масла и бережно хранилось. С обслуживанием грузовиков типа «КрАЗ» было посложнее, и если в дороге случалась поломка, водителя, отремонтировавшего «КрАЗ», можно было причислять к великому ордену «КрАЗистов» и награждать медалью «За придорожную доблесть и спасение 11 тонн металла».


Проехав несколько километров от Чебоксар, наше внимание привлёк КрАЗ, припаркованный на обочине дороги. Такой же 6322-ой многоцелевой полноприводный трехосник только без прицепа. Возле машины находился мужчина, который активно жестикулировал рукой, было понятно, что он просил нас остановиться. Повинуясь негласному кодексу взаимопомощи водителей «каждый может оказаться в подобной ситуации» и «надо братьям по авто помогать», мы затормозили. «Ребят, диск сцепления сгорел, не знаете, что делать, или может подскажете, где поблизости находится  ремонтная мастерская?» Из нас троих один только Матвей разбирался в автомобилях, но КрАЗ он приобрёл совсем недавно и поэтому пока ещё в обслуживании грузовиков имел мало опыта. А я и Юра вообще не имели ни малейшего понятия о ремонте такой техники. И в столице Чувашии мы оказались впервые, и то проездом, заезжали на Главпочтамт в переговорный пункт. К сожалению, мы так и не смогли помочь водителю, оказавшемуся в такой непростой ситуации. И провожая взглядом стоявший на обочине грузовик, нас невольно посетило какое-то тревожное чувство. Мы поняли, что КрАЗы как и любая другая машина может сломаться в любой момент. Конечно, об этом мы знали, но это было как-то гипотетически, в теории, а сейчас мы воочию увидели своими глазами, как на дороге стояла огромная машина, которая не могла сдвинуться с места. Каждый из нас, наверное в этот момент подумал, что и с нашим КрАЗом может произойти что-то подобное.

Дорога от Чебоксар до Казани заняла чуть больше часа. За окном проплывали пейзажи Среднего Поволжья с его просторами и бескрайними горизонтами. Свернув на объездную дорогу Казани, мы наслаждались майским полднем с его весенним солнцем. Справа за небольшими холмами вдалеке просматривался город, слева сплошная полоса леса всё чаще прерывалась полями, некоторые из которых уже были покрыты ковром всхожих озимых злаков, а многие были заброшены, и молодая поросль леса клочками теснила пустоши с густой травой. Грузовик с прицепленным строительным вагончиком то напрягался на небольших подъемах, взбираясь на очередной холм, то расслабляясь катился с пологих спусков, давая передохнуть двигателю. Преодолевая очередной подъём, выжав сцепление, переключив скорость на порядок ниже, Матвей невозмутимо плавно надавил на газ. «Кортеж» еле заметно снизил скорость, мотор напрягся на пониженной и загудел громче. И тут в салоне все почувствовали запах гари. Несколько секунд мы с недоумением смотрели друг на друга, Матвей сразу же остановил машину. «Похоже, диск накрылся», — резюмировал он как опытный кразист по запаху гари в кабине. «Картина маслом», как сказал бы  герой одного фильма. Сюжет увиденный полтора часа назад на обочине - повторился, только уже с нашим КрАЗом.

Оставив Юру, в кабине и поймав попутку, мы вдвоём с Матвеем поехали в Казань в надежде найти какую-нибудь базу или какое-нибудь ремонтно-строительное управление. Благо город находился недалеко и водитель «пятёрки», проникнувшись участием к нашей проблеме, за умеренную плату довёз нас до желанной базы.
 
На вопрос о ремонтниках КрАЗов сторож проходной РСУ указал на дальний бокс, любезно пропустив нас на территорию, сочувствуя нашей, мягко говоря, неприятной ситуации. На участке базы располагались большие ангары, ремонтные мастерские, навесы, под которыми соседствовал пиломатериал с шасси от грузовиков, на открытой площадке перед  ангарами стояли несколько полуразобранных фур и возле контейнеров валялись огромные покрышки.
 
У открытых ворот в бокс беседовали два работника. Мы поздоровались и рассказали о нашей проблеме. «Ну, это к Ваське», — сказал пожилой мужчина, протирая руки ветошью от масла. «Он завсегдатый по КрАЗам, знает как свои пять пальцев, с закрытыми глазами движок разберёт и соберёт. Где-то здесь должен быть». «Да вон он идёт», — сказал его собеседник, указывая на идущего вдалеке вдоль ангаров человека в спецовке. Мы поспешили к нему навстречу. «Только наперёд не давайте», — крикнул вдогонку пожилой мужчина, так, наверное, и не поняв, расслышали ли мы его последнюю реплику относительно Васьки или нет.
Выслушав нашу проблему, которую мы в четвёртый раз озвучили, Васька на пару секунд задумался, сделав умное выражение лица, как будто заглянул себе внутрь, ища ответ над глобальными вопросами бытия. «Стольник давай, завтра утром подъедем. На каком, говоришь, километре стоите?» Не столько от вопроса, сколько от Васькиного прищура у нас появилось некое смущение. Видя, что мы в замешательстве, Васька начал аргументированно доказывать необходимость предоплаты, указав на полуразобранный мотор КрАЗа в соседнем боксе: «Вон там есть диск почти нулёвый, завтра с Петром подъедем, установим». Тут же откуда ни возьмись нарисовался Пётр. Двое работников рядом выглядели как «Тарапунька и Штепсель», персонажи некогда популярного комического дуэта в СССР актёров Ефима Березина и Юрия Тимошенко. Васька чуть моложе, лет тридцати пяти, маленький, коренастый, энергичный; Пётр — полный антипод Василию, высокий, долговязый и, похоже более спокойный, ему можно было дать чуть больше сорока. «Благодарствую», — только и услышали мы, после того как Василий забрал сторублёвую купюру из рук Матвея и сладкая парочка с довольными лицами исчезла. Мы стояли на месте, обдумывая целесообразность нашего поступка, дав им сто рублей авансом. В то время сто рублей имели такую же ценность, как сейчас полторы тысячи.

Прошлись ещё раз по базе, заглядывая в боксы, пытаясь найти этих  незадачливых работников. И уже собравшись уходить, неподалёку увидели знакомые лица. Они явно пытались избежать встречи с нами, но, наверное, осознав, что это выглядит с их стороны как-то не по-джентльменски, повернулись в нашу сторону. «Всё норм, завтра с утра приедем», — сказал Василий не совсем внятно. На лице у него перемешались чувства удивления и смущения, и по его бегающим глазам можно было понять , что он явно чувствовал себя некомфортно при нашей встрече. «Да-да», — добавил Пётр, который не смущался и даже, как нам показалось, был рад очередной встрече. Судя по интонации и сбивчивым фразам, стало ясно, куда они потратили сто рублей, недавно ими полученные. Нам стало не по себе. Видя наше недоумение, Василий с Петром ещё яростней, как им казалось, а по факту совсем невнятно, один со смущением, другой с вдохновением, пытались доказать, что деньги никуда не ушли и что они обязательно приедут утром.
 
Вечерело, потеряв всякую надежду на то, что завтра наш КрАЗ будет отремонтирован, взяв такси, мы вернулись к своему «кортежу». Юра, заждавшись, встречал нас с улыбкой, надеясь, что мы приехали с хорошими новостями. Но после рассказанного нами о двух работягах, которым дали аванс, а они тут же его потратили на своё усмотрение, причём это усмотрение явно вступало в противоречие с той работой о которой мы договорились, Юре передалась наша озабоченность. Придётся опять с утра ехать в город и искать других ремонтников. Обдумывая завтрашний день, заснуть удалось не сразу.

Утром нас разбудил звук мотора. К КрАЗу подъехал «газон», небольшой грузовичок с будкой вместо кузова. Было шесть часов утра, солнце уже встало из-за горизонта. Дверь будки отворилась, и из неё в буквальном смысле вывалилась наша сладкая парочка. Еле стоя на ногах, предвидя нашу реакцию на их появление в таком виде, мягко говоря, нетрезвом, Василий с Петром начали невнятно объяснять, что всё будет чётко, что они всё сделают. От их бестолкового бормотания и перегара мы ещё больше пришли в ужас. Одна только мысль, что они смогут сделать с коробкой передач в таком состоянии, бросала нас в дрожь. Делать было нечего, после десятиминутной маловнятной речи Тарапуньки и Штепселя нам пришлось сдаться и допустить горе-работников до сердца нашего огромного железного друга. Решающим аргументом для нас стала уверенная фраза водителя, который их привёз: «Да сделают». Выгрузив огромный диск сцепления из будки, подкашиваясь на ногах, они еле донесли его до кабины и стали разбирать нижнюю обшивку, чтобы добраться до коробки передач. По мере того как мы наблюдали за работниками, в нас всё больше проникала уверенность в сказанную фразу водителя фургона, олицетворяющую их профессионализм. Ноги не держали тело, но моторика рук работала как часы. Они чётко знали своё дело: разбирали обшивку, ставили лебёдку, подвешивали коробку, отвинчивали, завинчивали, смазывали, снимали, ставили. Работали молча, понимая друг друга по взгляду. Мы даже не заметили, как пролетело время, прошло всего два часа, а новый диск сцепления стоял в коробке передач. «Готово, командир», — обратился Вася к Матвею почти протрезвевшим голосом. Радости нашей не было предела. Мы обнялись на прощанье с этими милыми ребятами из Казани. Они пожелали нам счастливого пути и чтоб доехали без поломок. На протяжении всей дальнейшей дороги их пожелания сбылись.

 В этот день мы ехали до наступления темноты, наслаждаясь прекрасными пейзажами, лесными далями под Елабугой, некогда запечатлёнными великим русским художником Иваном Шишкиным в своих полотнах. Позади остались Набережные Челны, и только поздним вечером, когда на небе зажглись звёзды, подъезжая к Уфе, мы остановились на ночлег...