6 глава, первая ночь

6.ПЕРВАЯ НОЧЬ (Перепечатано из «Маленьких людей» с любезного разрешения)
**

 Я больше никогда не буду играть в пьесах, никогда.  Было бы здорово, если бы можно было самому играть все роли, но заставлять других учить свои роли — это
Ужасно. Кроме того, ты не поверишь, сколько проблем может доставить Труп.

 Мы начали это делать, пока мама была в Алжире, и это было нашей первой ошибкой. Но мы и раньше часто играли в ролевые игры, и я никогда не думал, что это будет так сложно. Идея пришла мне в голову однажды во время урока, и она показалась мне просто великолепной.
Поэтому я ущипнула Хамфри и прошептала: «Мы собираемся поставить настоящую пьесу с угощением и занавесом. Я напишу её».

 Я была немного разочарована тем, что Хамфри не ответил, но после долгого
В какой-то момент он вдруг довольно громко сказал: «Как у Шекспира». К счастью, фройляйн не поняла. Это было довольно глупо с его стороны, потому что я, конечно, не собирался делать его таким длинным. Хамп потратил полгода на то, чтобы выучить «Атаку лёгкой кавалерии», а он до сих пор говорит: «Полшага, полшага, полшага вперёд»; кроме того, я знал, что Вайолет и Тед тоже хотели бы поучаствовать.

 В тот день я начал писать пьесу. Сначала я пытался придумать
всё это в своей голове, но когда я сел, ничего не
пришло в голову. Поэтому я решил взять за основу книгу, как и советовал отец
все лучшие пьесы написаны в наше время. Я взял «_Песни шотландских
кавалеров_» Эйтуна. Они мне очень нравятся, и я знаю их почти
все наизусть, но я не думаю, что это я оторвал форзац, как
говорит фройляйн, просто потому, что однажды вечером взял книгу
с собой в постель. Не то чтобы мы читали в постели, потому что мама очень трепетно к этому относится.
Но мне нравится чувствовать, что Данди и Молодой Претендент
всю ночь рядом со мной.  Я подумал, что для пьесы лучше всего подойдёт «Похоронный марш Данди», но, похоже, он и так не нуждается в дополнении
адаптируемся, потому что мы могли бы просто нести гроб с Тедом в роли Данди (он самый лёгкий, и у него кудрявые волосы). Мы бы втроём несли его, и я бы читал погребальную песнь; а потом мы бы, конечно, снова пошли.

Итак, поскольку это было несложно, я подумал, что мы могли бы поставить ещё одну пьесу, и остановился на «_Молодом Лохинваре_». Хамфри будет Лохинваром; мне бы хотелось быть невестой, которая, конечно же, является главной героиней, но потом я решил, что будет лучше, если это будет Вайолет, отчасти потому, что я думал мама была бы рада, что я не эгоист, а отчасти потому, что
потому что так глупо выглядит, когда дама выше джентльмена,
как в случае с кузиной Софи. Тогда мы с Тедом были бы
злыми матерью и отцом. Конечно, он намного ниже меня,
но это не имело значения, потому что мы оба были бы старыми, и он мог бы уменьшиться
 быстрее. Наша старая няня однажды сказала нам, что достигла того возраста, когда она растёт вниз, как коровий хвост. И действительно, когда она пришла навестить нас на днях, она показалась нам намного ниже, чем раньше, когда мы были маленькими и она жила с нами.

Остальные были очень довольны своими ролями, и было решено, что представление состоится 10 апреля, в день рождения Теда.
Фройляйн пригласила нескольких детей на чай. У нас было не так много времени, но я подумала, что этого хватит, потому что я и представить себе не могла, насколько медлительным окажется Хамфри. С каждой репетицией он вёл себя всё хуже, а с костюмом вообще был полный провал.

Начнём с того, что мы оставили это на самый день рождения, потому что
остальные сказали, что, когда придут дети, мы можем сразу начать
и не нужно переодеваться дважды. Только я из-за этого нервничала, а потом
Как раз когда мы начали, кухарка сообщила, что у неё и так полно дел с добавками к чаю, и она не может дать нам ничего для банкета в «Молодом Лохинваре». На самом деле это было из-за того, что поднялась суматоха из-за счёта от мясника; как будто мы могли что-то с этим поделать!

 Остальные блюда были очень вкусными, и Хамфри сказал, что даст нам бразильский орех, который у него есть, и одолжит свою перечную мяту. Это самый
огромный член, который меняет цвет, когда ты его сосешь, и он приберегает его для тех случаев, когда его ставят в угол. А Вайолет сказала, что даст ему немного своего
на кукольном столике стояла посуда; всё же для свадебного пира это было не так уж много. Поэтому я сказал, что, пожалуй, нам лучше притвориться, что они уже поужинали, прежде чем поднялся занавес, и что молодому Лохинвару можно было бы выпить всего лишь кубок воды.

 «Он вряд ли сильно хотел пить, ведь он только что «переплыл реку Эск», и ему бы понравилась перечная мята, потому что...» Хамфри начал,
но я быстро сказал ему, что мы не будем ни есть, ни пить,
потому что, если он начинает что-то объяснять, он уже не останавливается.
 Кроме того, он вспомнил, что должен быть молодым
Сам Лохинвар.

 И мы начали наряжаться, и когда все были готовы, они выглядели такими милыми и настоящими, что я почувствовал себя счастливее. Хамфри был в моей белой фланелевой пижаме с красным поясом, как мы всегда одеваем героя; она ему великовата, но он сам носит ночные рубашки, потому что, хоть он и не очень сильный, он никогда не простужается, и, конечно, нельзя быть героем в ночной рубашке. Хуже всего было то, что сзади он выглядел довольно голым, потому что у героя на плечах всегда была мамина накидка с меховой оторочкой, вывернутая наизнанку, а у нас её не было, как и
Матери тоже не было, и мы начали чувствовать себя довольно несчастными. Даже отца не было дома. Он уехал к матери на пасхальные каникулы.

На Вайолет были кружевные занавески и мамино старое синее шёлковое платье, которое она дала нам для маскарада, а Тедди надел пижаму с зелёным поясом, конечно же, потому что он был злодеем; по крайней мере, он не был настоящим злодеем, но он был очень неприятным и ужасным отцом для любого ребёнка. Он также надел накладную бороду, которую
я сделал из того, что осталось, когда фройляйн чистила камины, и
Я уверена, что маме они не понравятся, хотя фройляйн считает их такими красивыми.
Но борода не очень удалась, потому что она отклеивалась посередине.


Что касается меня, то мы не знали, что делать, потому что я привязала столько подушек, чтобы казаться толще, что поняла: я не смогу влезть ни в одно платье, кроме как в платье кухарки.
Поэтому мы послали Тедди спросить, не будет ли она так добра одолжить нам одно. Мы всегда заставляем Тедди просить что-нибудь, потому что он симпатичный, и мы поняли, что это помогает. Думаю, кухарка решила, что он хочет платье для себя, потому что он сказал, что она много смеялась, но в любом случае она
принесла ему свое лучшее платье - зеленое, с красной плюшевой отделкой.

Потом мы начали. Это было ужасно. Тед тараторил так, что никто не мог слышать
он, а Хамфри никогда толком не знал своей роли, хотя я когда-то знал
руКаждую ночь после того, как фройляйн выключала свет, я пробирался в его комнату и заставлял его пройти через это. Тогда он не мог от меня спрятаться, но часто он спал, что было ещё хуже, потому что даже если его разбудить, это было бесполезно — он был таким глупым. Что ж, Хамфри, казалось, забыл
всё, что когда-либо знал, и чем больше я говорил, тем больше он забывал,
пока не начал по ошибке произносить «Атаку лёгкой кавалерии».
В конце концов он надулся и вообще перестал говорить.

 Вайолет прекрасно знала свою роль — должен это признать — и произносила её
очень чётко и медленно, но без малейшего выражения. Когда она дошла до...

 «С тобой я буду скитаться по всему миру,
 ибо я люблю тебя, дорогой мистер Янг Лочинвар»,

 это была фраза, которую я сочинил сам, и можно было подумать, что она
зачитывает таблицу умножения.

 «Разве ты не можешь говорить так, как будто обращаешься к кому-то?» — сказал я.

«Я бы никогда не сказала такой глупости, — ответила она, — потому что меня всегда тошнит в поездах, и ты же знаешь, мама говорит, что из меня получится ужасный моряк».

Ну, я сказал ей, что в любом случае ей стоит взять с собой юного Лохинвара
Она свернула за угол, обняла его за шею и поцеловала, чтобы люди увидели, что она рада его видеть. Она так и сделала, потому что очень послушная, но это было всё равно что обнять фонарный столб.

Тогда я сказал, что она полная идиотка, чего мне не следовало делать, какой бы глупой она ни была, и она заплакала.

Что ж, я подумал, что нам лучше перейти к «Данди». Он начинается...

 «Труби в рог и выкрикивай лозунг,
Пусть пиброх сотрясает воздух
 Своей дикой, триумфальной музыкой,
Достойной груза, который мы несем».

Мы не знали точно, что такое пиброчи и прочие подобные вещи, но подумали, что подойдут какие-нибудь бирманские гонги и колокольчики отца.
Мы достали их из ящика в гостиной.

Но когда я подошла к каминной полке, куда я их поставила, их там не было.

Затем Вайолет, которая, конечно же, всё ещё плакала, потому что её
задели за живое, всхлипывая, рассказала, что фройляйн забрала вещи,
заперла ящик и очень разозлилась. Они всё равно не принадлежат
фройляйн, так что я не понимаю, какое ей до этого дело. Но мы
оказались в затруднительном положении.

Хамфри наконец сказал, что сыграет на своём свистульке за пенни. У него совсем нет слуха, и звук, который он издаёт, больше похож на рёв железнодорожного локомотива, чем на что-либо другое.
Однако мне пришлось согласиться. Тогда Тедди
предложил, что если мы закроем ему лицо, то он сможет сыграть на гребне «Ближе, Боже, к Тебе». Тедди — самый музыкальный из нас, но я не думал, что это сработает, потому что, даже если зрители не заметят, что он играет свой собственный похоронный марш, причёска всё равно будет не совсем правильной. Я сказал, что нам лучше привязать колокольчик к Вайолет
Вместо этого она обхватила себя за талию и время от времени встряхивалась. Конечно,
ей приходилось держать носилки обеими руками, так что больше она ничего не могла делать.


Мы сделали носилки из палок, привязав между ними длинную подушку, и я подумал, что мы готовы.
Мы подняли носилки, и Тедди забрался на подоконник, а оттуда — на носилки. Он лёг.
И тут же верёвки порвались, и он упал на пол — бац!
 Он визжал и рычал и не мог остановиться, хотя я пытался обнять его, потому что он ужасно грохнулся, и я пообещал ему
мой старый перочинный нож с половиной лезвия. Он подумал, что мы сделали это нарочно,
поэтому он только закричал: «Уходите! Я не буду притворяться — не буду! Чудовище,
чудовище, чудовище!»

 В этот момент дверь открылась, и мы увидели... Маму! Мы все закричали и бросились к ней. Тед начал визжать от радости вместо того, чтобы кричать,
Вайолет перестала хныкать, а Хамфри начал говорить довольно быстро. Что касается меня — ну, это было ужасно глупо и по-детски,
но теперь, когда все замолчали, я заплакала. Я была так счастлива,
что, казалось, не могла этого вынести.

 Мама, как всегда, всё поняла. Она ничего не сказала,
но крепко обняла меня и позволила спрятать лицо в её накидке.
 Все остальные заговорили одновременно, и она поцеловала шишку на
голове Тедди, пожелала ему всего хорошего и сказала, что сама приготовит пиво, так что
это будет вполне безопасно. Она послала Хамфри за своей меховой накидкой для
молодого Лохинвара и сказала нам, что фройляйн была совершенно права, когда запретила нам брать музыкальные инструменты без разрешения, но она была уверена
Отец бы нам их разрешил. И она сказала — но это было уже после того, как я поправилась, — что не имеет значения, если Вайолет не сможет
выражение лица, потому что невесты всегда стесняются, и когда она вышла замуж за папу, её голос звучал так, будто говорил кто-то другой, и в нём совсем не было выражения. А потом она очень восхитилась нашими платьями и спустилась вниз, чтобы попросить кухарку дать нам что-нибудь для праздника и бутылку красного смородинового вина, которое было ещё роскошнее, чем мы могли себе представить.

 После этого всё изменилось, как всегда бывает, когда мама дома. О, я забыл объяснить, почему мы не ждали маму: фройляйн так и не получила последнее письмо. Кроме того, мама хотела сделать нам сюрприз.

К этому времени вниз спустились остальные дети, и мы начали представление, как только были готовы. Что ж, после всей этой суматохи вы бы ни за что не подумали, что всё пройдёт так прекрасно. Все так говорили. Конечно, когда Тедди открыл глаза в роли мёртвого Данди и увидел, что мама действительно сидит там, он начал смеяться, но у него такой приятный смех, что можно было не обращать на это внимания. Мама покачала головой, хотя не могла сдержать улыбку, и Тед крепко зажмурился и до конца дня корчил рожи, как будто
собираюсь чихнуть. Хамфри тоже на свадебном пиру набил рот.
так набил, что не мог говорить, но мама начала хлопать, так что люди
этого не заметили.

В конце все аплодировали много и мы все вышли вперед и поклонился-в
наименее Тедди сделала реверанс, по ошибке-и потом, мать крикнул: “автора.
Автор и режиссер!” и другие толкнул меня в покое. Я
гордиться.

Тем не менее, я не думаю, что когда-нибудь снова буду играть в пьесах - во всяком случае,
если только мама не будет все время дома, а в этом я совершенно
уверен.




VII

МАМА