Тайна Моны Лизы Глава 8

                Глава 8    "В гости к Оле"

Больше по итогам собрания настораживала ситуация с Олей Шевченко. Мамы у девочки нет и причина этого не ясна.
Отец отказывается вносить деньги на празднование выпускного, хотя, в таких, как у него обстоятельствах, это вполне понятно.
Было ясно, что многие родители, вроде отца Ромашовой, согласны решить эту задачу. Другие против - либо денег жалеют, либо просто не видят смысла в такого рода благотворительности.

Был полдень субботы и я решила навестить семью Шевченко дома.
В классном журнале списала телефон и адрес. Улица неподалеку, дом вообще приметный - в нем  на торце располагался вход в военно-патриотический клуб «Родина», который я прекрасно знала- годом ранее мы с моими ребятами из поэтической студии читали там стихи.
Конечно, следовало бы сперва позвонить, но не хотелось задерживаться в школе. Повод, чтобы навестить семью Шевченко был. Окончание школы  и все сопутствующие этому мероприятия - повод серьезный.

Дверь мне открыл мужчина лет сорока в тельняшке без рукавов и в спортивных брюках явно домашнего использования. Мокрые от пота подмышки выдавали трудное дело, которым Олин отец был занят до того, как отвлекся на мой звонок.
«Андрей Петрович, здравствуйте, - без лишних вопросов начала я, зная из записей в конце классного журнала, как к нему обращаться. - Я исполняю обязанности классного руководителя Оли, пока Елена Викторовна болеет. Зовут меня Елизавета Валерьевна. У нас сегодня было родительское собрание и мы решали много важных вопросов, в том числе и по поводу окончания школы. Оля вам не сообщила, сказала, вы будете заняты на работе. Я пришла наугад. Если вам некогда говорить со мной, я не обижусь и перенесу нашу встречу на более удобное для вас время.»
«Да нет, ничего, здравствуйте, - проговорил в ответ Андрей Петрович, вытирая пот над губой и смущаясь при виде меня. - Оля знала, что в этот день я прихожу с ночной смены. Наверно, потому и не стала говорить мне. Обычно ложусь спать до обеда, а тут не получилось спать. В кухне кран прорвало, вот, исправляю…Вы проходите, Елизавета Валерьевна, не знаю, правда, куда вас посадить - этот чертов кран все планы спутал. Да и грязь теперь кругом! Вы уж не обращайте внимания…»
-Ничего, я ненадолго, можем хоть в коридоре постоять! У всех такое случается!
-Да неудобно учителя в коридоре держать…Простите меня, я сейчас руки вытру и пойдем в комнату!
Он нырнул в ванную, где шумно полилась вода, а я пока заглянула в кухню. Посреди пола стоял таз, в котором валялись тряпки и мочалки, на табуретке у стола  был открыт набор слесарных инструментов.
На плите заходился свистом вскипевший чайник. За закрытой дверью шумела вода и я подошла к плите, перешагнув через таз, выключила газ под чайником и осталась стоять у окна последнего этажа, глядя сверху на далекий двор внизу.
«Елизавета Валерьевна, пойдемте в комнату, - сказал Олин отец, вышедший из ванной. - Не запнитесь в коридоре, у меня там на полу инструменты лежат - выволок из стенного шкафа кран чинить…»
Я послушно, перешагнув лежащие на полу инструменты, прошла в комнату: мне было интересно, как живет моя ученица.
Посреди комнаты стоял круглый стол, покрытый плюшевой скатертью, центр стола венчала ваза с искусственными цветами. Прочая мебель жалась по стенам, чтобы вокруг стола можно было ходить: платяной шкаф и книжный по одной стене, диван  и кресло - кровать по другой.
На книжном шкафу угнездился телевизор - он работал, по экрану с диктором, читающим текст с листа, изредка бежали крупные полосы.
Тяжелые занавеси на окнах, накидки на диване и кресле были из того же зеленоватого плюша, что и скатерть на столе.
Хозяин, успевший в ванной стащить с себя потную тельняшку и накинув на шею полотенце, кивнул мне на стол, садитесь, мол, сюда и  сам сел напротив.
На углу стола стояла пепельница с двумя окурками, хозяин, проследив за моим взглядом, застеснялся и перекинул ее на подоконник.
«Андрей Петрович, - сказала я, а хозяин сцепив пальцы в замок, приготовился  слушать, - у меня несколько вопросов, на которые только вы мне можете дать ответ. Почему, собственно, я здесь.»
- Я слушаю.
- Кстати, Оля дома?
-Оли нет. К бабушке уехала. Она на выходные к бабушке уезжает. Суббота сегодня. Если я с ночи, она мне завтрак оставляет и едет пораньше, чтоб время не терять.
- Бабушка - это мама ваша, Андрей Петрович?
- Нет. Жены. Бывшей. Моя - покойница. Вы чаю не хотите? А то чайник вскипел!
«Не стоит, благодарю. Чай, то да се, задержимся дольше, чем хотелось бы, а вам спать надо, да и у меня дома дела субботние, - я положила локти на плюшевую скатерть. - Мне надо знать, желательно от вас, из первых рук, не от Оли, о ситуации в семье. И хорошо, что ее нет! Это ведь непростая тема, правда?
Андрей Петрович промолчал и кинул тоскливый взгляд в сторону окна, где стояла теперь пепельница. Было видно, что ему страсть, как хочется закурить, но он пересилил себя.
«Непростая, - со вздохом согласился он.- Что тут сказать, чтобы постороннему человеку стало понятно?»
- Я не совсем посторонняя. Я рядом каждый день и уже, например, знаю, что у вашей дочери богатый внутренний мир, она великолепно рисует. Талантливо рисует.
«Да, рисует, - согласился отец, сильно  до хруста сжав пальцы обеих рук, покоящиеся на скатерти. Под ногтем большого пальца  запеклась кровь. - А мать что? Психические отклонения у нее обнаружились… Бросила она нас, Ольга еще во втором классе была. Завела на стороне какого-то дружка…Все из дома к нему удирала…Нагуляется, а утром приходит, целовать да тискать дочь кидается: «Доченька, радость моя! Хорошо ли спала?»
-Как это? При вас ночевать не приходила?
-Нет, это в те дни, когда я в ночную работал. Сцепщик я на товарной сортировочной…Работа тяжелая, утром придешь, спать ляжешь, как провалишься, да и спишь чугунным сном. Она в это время придет, как ни в чем… Потом выяснилось, в конце-то концов…К этому времени мы уже, как чужие, жили. Соседи лучше живут. Дальше бросил он ее. Надоела. А она и поехала головой от такого поворота…Забрали в больницу…Подлечили, после выпустили…А она опять за старое - снова к нему ходить повадилась. Ну и…Повторилось все снова. Во второй раз турнул он ее гораздо быстрее.
-А сейчас она где?
-В Калужскую область уехала. Уже лет семь. Там дальняя родня, сестры, что ли, троюродные, так, не разбери, кто…  С  тех пор ни слуху, ни духу. Да я вообще наш брак считаю случайностью. Женился, извините, по залету. Так-то вот…
«Брак, в котором появились дети, не может быть случайностью, - безапелляционно заявила я, которую ждали дома отнюдь  непростые отношения с собственным мужем и свекровью.
Олин отец молчал, поглаживая пальцами скатерть на столе. Я поняла, что это прозвучало чересчур резко и поспешила задать вопрос помягче.- А про дочь она вспоминает ли?»
- Нет. Не пишет, не приезжает. Знаем от бабушки, ну от той, к кому Оля уехала, что жива…Мальчишку от кого-то прижила, да тоже, говорят,  растет он, как попало. Бабку - и ту не навещает.
- А вдруг она вернется?
- Хотела бы вернуться, давно б вернулась.
-Она, что же, лишена родительских прав?
- Зря вы разговор этот затеяли, Елизавета Валерьевна, трудно про это говорить…Раз и там умудрилась родить, значит, права есть. На развод я подал пять лет назад.
- Получили?
- Получил.
- Алименты, значит, с нее на Олю не взыскиваете?
- Еще не хватало - с бабы на содержание ребенка получать! Засмеют! Сами справимся. Ольге, вон, полгода до окончания школы, а потом работа найдется, будет в доме две зарплаты.
- А учиться дальше? Вы разве не хотите, чтоб Оля в институте училась?
- В институте? Пусть учится, это можно и заочно, совмещать можно.
- Не велика ли нагрузка будет для девочки в восемнадцать-то лет? Она ведь успевает не так, чтобы очень…
-Ничего, мы привычные.
-А талант как же?
-А талант, если он есть, так и не денется никуда!
Я в волнении встала и прошлась по тесной от обилия вещей комнате.
Взгляд упал на кресло-кровать.
- Вы в одной комнате с дочерью ночуете, Андрей Петрович?
- Здесь мы оба. Я, вон, на диване, Оля - рядом в кресле. Вторая-то комната-темная. Просто кладовка.
Я подумала, как это неудобно взрослой девушке ночевать с отцом в одной комнате, но промолчала.
- Андрей Петрович, почему вы не хотите, чтобы Оля пошла на выпускной вечер?
- Да к чему это? Толк какой?
- А как же память на всю жизнь? Ну, что вы?
- Да она сама не хочет, я спрашивал.
-Андрей Петрович, я еще узнать хотела…Почему у Оли подруг нет?
-Да ей с самой собой хорошо. Она наедине с собой время любит проводить, читает много. Рисует, опять же…
-А можно мне поинтересоваться, что она любит читать?
«А вон, в книжном шкафу, - кивнул хозяин, - смотрите сами, две верхние полки дочкины…»
- Я вас не задерживаю?
- Нет, смотрите, что надо вам! А я пока на кухню вернусь, доделаю там…
Он ушел в кухню и загремел цинковым тазом. А я подошла к книжному шкафу.
Книжечки на двух верхних полках хранились с детства, все были зачитанными и оттого особенно трогательными.
Тут были Маршак и Барто, был Николай Носов, был Успенский. И сказки. Много сказок. Русские народные и братья Гримм, Вильгельм Гауф и Шарль Перро. И великолепный Андерсен.
Я вытянула сказки Андерсена, открыла. На форзаце типично мужским почерком было выведено «Оле от папы в день десятилетия. 1983 год.» Подарок был, очевидно, сделан вскоре после того, как мать их оставила вдвоем.
Пытаясь уйти от невеселых этих мыслей, я залистала страницы.
Открылся чудный мир сказочных иллюстраций. Рядом с рисунками художника тесно лепились детские неумелые рисунки, попытки повторить замысел художника.
«Оля, наверное, рисовала, - подумала я с улыбкой, вспомнив свою егозу, что в книжках интересовалась только картинками, быстро пролистывая странички, на которых был голый текст. - Из нее вполне мог бы получиться книжный иллюстратор. Только папа пока не готов к такому разговору и наверно сочтет мой совет блажью…»
На одной из полок стояли известные каждому подростку «Военная тайна» Гайдара и «Смерть пионерки» Багрицкого, «Дети подземелья» Короленко и «Белый пудель» Куприна, «Путешествие Нильса с дикими гусями» и «Денискины рассказы», «Всадник без головы» и «Капитан Немо»…
С особой тщательностью была обернута в белую бумагу книга, на корешке которой угадывался уже знакомый мне почерк Оли ««Три товарища». Эрих-Мария Ремарк».
Наверно, это была особая ценность в Олиной библиотеке.
Хорошие книги у Оли в доме, добрые. Я мысленно порадовалась за девочку и улыбнулась - с такими книгами не пропадешь.
На полках ниже располагались подписные издания, что есть в каждом доме: синие корешки - Чехов, красные - Островский, белые - Есенин.
На самой нижней полке - техническая литература, явно, отцова и  неведомые мне учебники.
Из кухни доносились лязг и пыхтенье хозяина.
Я оглянулась и уже пристально,  без помех,  оглядела комнату, в которой бок о бок жили отец и дочь.
Жили скромно, почти аскетично. Слава богу, чистенько, опрятно. Опять же, книги. Не в каждом доме есть битком набитый книжный шкаф. На стенах - ни одной фотографии, на которой можно было бы увидеть маленькую Олю или родителей - бабушек - дедушек.
Единственное, чем были украшены стены комнаты, это барометр, висящий в простенке между двух окон и чуть ниже  кашпо с традесканцией, что свешивала свои кудрявые стебли, как девичьи косы по блекло-зеленым обоям.
На окнах в комнате  густо лепились горшки с фиалками, очень оживляя простенькую обстановку.
Я взяла с подоконника пепельницу, освобождая фиалки от ее агрессивного присутствия и вернула на стол.
Вышла в прихожую, заглянула в кухню: «Андрей Петрович, я пойду, не стану вас больше задерживать. Все, что меня интересовало, я теперь знаю, пора и восвояси. Многие вопросы отпали сами собой. Пожалуйста, не говорите дочери, что я была здесь. Оставим этот разговор между нами.»
Андрей Петрович, оторвавшись от кухонного крана, с которым он упорно воевал, встал передо мной, словно школьник - навытяжку.
«Вы простите меня, Елизавета Валерьевна, если сказал что не так! Мы люди простые… Извините!»
-Это вы  меня, Андрей Петрович, извините, что я без приглашения. Мой приход продиктован необходимостью, поверьте!
- Понимаю, чего уж… Невелико удовольствие ходить в свой выходной день к ученикам на дом!  А Оля вас полюбила - как-то мне рассказывала про вас и так уж хорошо отзывалась, как о Елене Викторовне ни разу…
«Я очень рада, коли так, - кивнула я уже на пороге. - Хотя, Елена Викторовна - очень достойный педагог!»
«Да, она тоже, - согласился со мной Андрей Петрович, распахивая для меня входную дверь. - Спасибо, Елизавета Валерьевна! Спасибо, что Олю не обижаете, талант в ней разглядели…Всех вам благ!»
- И вам, Андрей Петрович, спасибо, что дочку хорошую, серьезную вырастили. Вот и будем помогать друг другу! Будьте здоровы!»