Город золотой - песня, которой 400 лет и 50 лет...

ИСТОРИЯ ОДНОЙ МИСТИФИКАЦИИ. "ГОРОД ЗОЛОТОЙ" - ПЕСНЯ, КОТОРОЙ 400 ЛЕТ И 50 ОДНОВРЕМЕННО

Здесь переплелись гениальная ложь, поэтическое озарение и народная любовь. Это история о том, как одна мелодия, родившаяся в советской коммуналке, обманула время, надев маску средневекового шедевра, и стала главным духовным гимном нескольких поколений.

Пролог: Загадка из фильма "Асса"

1987 год. На экраны выходит культовая "Асса" Сергея Соловьева. Одной из ее кульминационных сцен становится монолог Бананана и звучащая на фоне песня Бориса Гребенщикова и группы "Аквариум" "Город золотой". Эфирный, возвышенный звук и философские строки мгновенно раскалывают аудиторию на два лагеря: одни уверены, что это забытый церковный гимн, другие - что это средневековая итальянская канцона. Сам Гребенщиков в интервьях говорил разное: то приписывал ее Франческо да Милано, то отшучивался. Народная молва добавляла деталей: песню объявляли то плачем изгнанников-евреев, то творением монаха-кармелита. Заговор? Нет, невероятная, но истинная история оказалась куда фантастичнее.

Акт I: Гений-мистификатор и его "лютневая" лаборатория

Настоящим автором музыки был Владимир Фёдорович Вавилов (1925-1973) - ленинградский гитарист, лютнист и композитор-самоучка. Человек без консерваторского диплома в СССР мог столкнуться с непреодолимой стеной худсоветов и равнодушия. Но Вавилов нашел гениальный обходной путь.

В 1970 году фирма "Мелодия" выпускает пластинку-мистификацию: "Лютневая музыка XVI-XVII веков". На обложке - имя Вавилова как исполнителя, а в списке композиторов - звезды Ренессанса: Франческо да Милано, Николаусо Негрини, Винченцо Галилей. Но это был обман, пусть и гениальный.

Шокирующая правда: Большинство пьес на этой пластинке, включая ту, что позже станет "Городом золотым" (указанную как "Канцона" композитора Николауса Негрини), а также знаменитую "Аве Марию" (приписанную Джулио Каччини), были сочинены самим Вавиловым! Он не просто присвоил себе чужие мелодии - он создал их, стилизуя под музыку Возрождения с такой пронзительной, вневременной красотой, что в их подлинность поверили все.

Почему он это сделал? Чтобы его музыка - музыка без регалий и связей - вообще увидела свет. Он знал, что его собственное имя никого не заинтересует, а вот сборник "старинной музыки" в его исполнении - вполне. Это был акт творческого самопожертвования.

Акт II: Поэт, художник и 15 минут гения

Пластинка Вавилова стала культовой в среде ленинградской интеллигенции. Одна из ее композиций, "Канцона", запала в душу поэту и переводчику Анри Волохонскому.

В 1972 году, находясь в гостях у художника Бориса Аскерольда (известного как Аксель), который работал над панно "Небо", Волохонский под впечатлением от музыки и разговоров о вечном, буквально за 15 минут на обороте школьного атласа набросал стихи. Поэт вспоминал, что слова пришли сами, будто бы "продиктованы свыше".

Первоначальный текст отличался от известного нам. Он был более ветхозаветным, суровым и начинался со строк:

"Ведомо нам, горько ведомо,
Как во грехе рождаемся мы..."

Образ "города золотого" с стенами из жемчуга и райской жизнью был аллюзией на описанный в Апокалипсисе Новый Иерусалим - символ божественного царства, где "не будет уже смерти, ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет". Это была не просто красивая картина, а глубокое философское и духовное высказывание.

Акт III: Первые исполнители - до "Аквариума"

Песня, которую мы знаем, родилась не сразу. Первой, еще с оригинальным, "библейским" текстом, ее исполнила легендарная Елена Камбурова. Ее аскетичное, почти мистическое исполнение задало высокий духовный тон, и песня начала расходиться в магнитофонных записях в узких кругах.

Затем к ней обратился Алексей Хвостенко (Хвост) - одна из самых ярких и эпатажных фигур ленинградского андеграунда. Он, знакомый с Волохонским, предложил изменить начало, сделав его более лиричным и воздушным. Так появились знакомые всем строки:

"Над небом голубым есть город золотой,
С прозрачными воротами и яркою звездой..."

Именно в версии Хвостенко, с его характерным, немного гнусавым и уличным вокалом, песня обрела ту самую "блаженную" интонацию, которая так поразила потом Гребенщикова.

Акт IV: Гребенщиков, "Асса" и путь к всенародной славе

Борис Гребенщиков услышал песню в исполнении Хвоста и был потрясен. Он аранжировал ее для "Аквариума", добавив акустической мягкости и мелодичности, и, что важно, вернул в текст часть первоначальных, библейских строчек Волохонского ("Святой воин входит в город..."), создав гибридный, канонический теперь вариант.

И вот - финальный рывок. Выходит "Асса". Песня звучит в ключевой, трагической сцене. Для миллионов зрителей, выросших в атеистическом СССР, она становится откровением - окном в другой, духовный мир. Она отвечала на невысказанную тоску по чему-то вечному и нетленному. После этого "Город золотой" окончательно уходит в народ, становясь главной "костровой" и "квартирной" песней нескольких поколений.

Эпилог: Судьбы создателей

· Владимир Вавилов так и не узнал о грандиозной судьбе своей мелодии. Он умер в безвестности и бедности от рака поджелудочной железы 11 марта 1973 года, всего через несколько лет после выхода своей гениальной мистификации.
· Анри Волохонский эмигрировал в 70-х, жил в Германии и Израиле, занимался переводами и философской поэзией. Он всегда с иронией и легкой грустью относился к невероятной популярности своего "15-минутного" творения.
· Борис Гребенщиков, ставший для большинства главным исполнителем песни, всегда честно говорил о ее происхождении, хотя в массовом сознании она прочно связана именно с ним.

P.S. Так родился феномен: песня, написанная в XX веке, выдавшая себя за произведение XVI века, чтобы выжить, и ставшая вечной. История "Города золотого" - это больше, чем история музыки. Это притча о том, что подлинная красота и истина всегда найдут способ прорваться к людям, даже под чужим именем.