густой смог бессонных ночей

Он снова стоял на набережной Фонтанки, тусклый свет фонарей растворялся в чёрной воде. Вместо рыбы он вытянул из прохладной темноты самого себя — утомлённого, пропахшего речной сыростью и тоской. Это был единственный улов, на который он мог рассчитывать.

Он давно уже сделал ставку. Не на удачу, не на светлую полосу, а на то, что счастье, как этот трамвай на другом берегу, снова просвистит мимо, оставив за собой лишь ветер и чувство пустоты. Он почти чувствовал, как здесь, на этих гранитных парапетах, и останутся их с кем-то общие останки — не тела, а воспоминания, выцветшие, как фотоснимки, забытые в кармане старой куртки.

Он ловил себя на мысли, что не знает, как жить — по уму или по наитию. Потом с горькой улыбкой понимал: у него нет ни того, ни другого. Не было стройных планов и не было слепой веры. Внутри была лишь солома — сухая, бесполезная, шелестящая пустыми обещаниями самому себе.

А вокруг — только гарь от чужих сигарет, смрад от переполненных мусорных баков, пепел несбывшихся надежд и густой смог бессонных ночей. Он сделал глубокий вдох, вбирая в себя этот городской воздух, и почувствовал, что это и есть его настоящая стихия.