Плен..

Сегодня небо хмурое, неприветливое. Уже идет четвертый год боевых действий в специальной военной операции по демилитаризации и уничтожению нацизма и русофобии в бывшей братской республике — Украине.

Немного о себе. Я — Василий Морозов, простой сельский парень. После школы не смог поступить в институт, меня призвали служить в Вооруженные силы России. Для сельского парня служить в мотострелковых войсках было нетрудно; закаленному с детства на тяжелых работах в сельском хозяйстве все давалось легко.

Отслужив срочную службу, после демобилизации я вернулся в родное село, в отчий дом, где меня ждали мои дорогие родители. Ждала меня из армии и любимая девушка Мария. Она скучала и с нескрываемой радостью встретила меня горячими объятиями и жаркими поцелуями. Не откладывая в долгий ящик, мы вскоре сыграли свадьбу.

В России по телевидению и в средствах массовой информации шли убедительные призывы к людям, способным держать в руках оружие, заключить контракт с Вооруженными силами России, чтобы помочь жителям Донбасса вести освободительную войну против преступного и кровавого киевского режима.

Я, отслуживший срочную службу в Российской армии, был полон сил и хорошо владел современным боевым оружием, поэтому откликнулся на призыв Родины. Получив разрешение от своей молодой жены Марии идти воевать, заключил с Вооруженными силами России контракт. Я ответственно понимал: когда идет непримиримая война с украинским национализмом, в стороне оставаться нельзя.

С назначением в Российскую армию министром обороны А.Р. Белоусова войска начали активно разбивать «Искандерами» и БПЛА «Герань» тыловые запасы оружия и военной техники, поставляемые Украине западными кураторами. Планомерно стали разрушать топливную и энергетическую инфраструктуру врага по всей Украине, создавая условия для её капитуляции.

Пехота… нет, теперь она превратилась на современной войне в мобильные штурмовые группы, которые стремительно шли вперед, громили вражескую оборону. Штурмовые группы Российской армии со временем встали на колеса — это легкие вездеходы, квадроциклы, мотоциклы, что значительно повысило мобильность и успех в бою.
Идет бой с украинскими войсками у деревни Васильки. Взвод штурмовиков младшего лейтенанта с позывным «Стрела» с боем штурмует поселок. Он невелик, но враг ожесточенно обороняется: в каждом доме они организовали огневые точки, выгнав жителей в погреба.

Пулемет противника не давал нашим бойцам поднять головы, с вражеских БПЛА падала смертельная начинка на наши позиции. В самом начале боя мне повезло: мина, сброшенная с БПЛА, разорвалась недалеко; мой бронежилет и бетонный пасынок от упавшего столба заслонили меня от смертельных осколков. Я остался в строю и продолжал бой.

Командирский голос в радиостанции, с хрипом в эфире, приказал:
 —Как только наши летчики отработают, сразу двойками идите на штурм поселка. Выбейте их, пока они не очухались.
Самолетов наших в небе я не видел, только слышались мощные взрывы от ударов ракет, густое черное облако гари и пыли поднималось в небо.

Я с напарником с позывным «Патрон» бежал к поселку, при взрывах падал на землю, вжимаясь в любую канаву, спасаясь от пуль и вражеских осколков. Бежали быстро, боекомплект своим весом тянул назад, останавливаться никак нельзя — только вперед.

Стреляя из автомата по отступающему противнику, мы заскочили в первый дом поселка Васильки. Следом, бряцая оружием, вбежали в дом двое штурмовиков — они шли в боевой двойке за нами.

Слышу по радиостанции голос командира с позывным «Стрела»:
 —Чего бойцы встали? Надо с боем идти дальше, перейти на следующую улицу, пока враг молчит, оглохший. Улица неширокая, идите двойками — будет меньше потерь.

Я с напарником с позывным «Патрон» стал перебегать улицу, по нам начал стрелять пулемет. Свист неприятельских пуль и разрыв гранаты с вражеского БПЛА нас не остановил; бросив гранату в окно, мы ворвались в дом. На полу в доме осталась от украинских вояк гора стреляных гильз, в углу — куча мусора; враг успел отступить.

Следом вбежали в дом два бойца второй двойки. Я спросил:
 —Вам же надо было брать соседние дома, почему вы висите у нас на хвосте?
Я не услышал их ответа. Прошла только секунда — боковым зрением я увидел, как в окно влетела граната. Молниеносно среагировав, я упал на пол, закрыв голову в каске руками, всё как учили. Грохот взорвавшегося снаряда оглушил меня, больше я ничего не помню, лежал на полу контуженный, без сознания.

Когда пришел в себя, то увидел двух убитых наших бойцов и лежащего за разбитой печью в крови моего напарника с позывным «Патрон». С трудом, превозмогая боль и шум в голове, я поднялся и сел у стены. Придя в себя, я увидел четверых украинских солдат; они сидели на корточках, положив автоматы на пол, и курили.

Когда они увидели, что я пришел в себя, один подошел и грубо спросил:
 —Рассказывай, маскаль, кто ты такой, из какой воинской части, кто ваш командир?
Я, еще не успев осознать происходящего, молчал, не понимая, чего от меня хотят.
 —Смотри сюда, москаль, когда тебя спрашивает доблестный боец украинской армии!
Он резко, с размаху ударил меня по лицу. Кровь ручьем потекла из носа по губам, стекая на форменную одежду.
—Будешь молчать? Хлопцы добавят, мало не покажется! — кричал украинский боец с трезубцем на рукаве.

Мой напарник с позывным «Патрон» сидел в углу комнаты, бинтуя раненую ногу, он тихо стонал от боли. Лицо его было в ссадинах; печь спасла ему жизнь, но кирпичами, видно, ему хорошо досталось. К нему подошел украинский солдат с пышным чубом и стал его обыскивать. Вот чубатый украинский боец достает из нагрудного кармана моего напарника фотографию симпатичной девушки. Глумливо скаля зубы, тыча ему в лицо фотографию, спрашивает:
 —Маскаль, смотри сюда, что это у тебя за краля на фотокарточке?
Боец с позывным «Патрон» отвечает:
 —Это жена моя Галина.

 —Давай мне ее номер  телефона, а то замордуем туточки в хате! — грубо сказал чубатый.
Мой напарник отказался дать им телефон своей молодой жены. Солдат с пышным чубом с ходу ударил его по лицу и добавил по ребрам своим кованым ботинком. Боец с позывным «Патрон» молча плакал, умываясь слезами и кровью.
 —Ну что, москаль, еще поддать или дашь номер  телефона своей крали? — глумился чубатый над российским бойцом.
Боец, сплевывая кровь с разбитой губы, сказал чубатому громиле:
 —Не просите, не дам.

Тогда к бойцу с пышным чубом присоединился еще один извращенец в военной форме украинской армии, и они чуть не до смерти забили моего товарища по оружию.
Он не выдержал смертельных побоев и дал им телефон своей жены. Он, утирая слезы и кровь с лица, сказал:
 —Не бейте меня, сил больше нет терпеть ваши побои, лучше застрелите.

Я попробовал урезонить распоясавшихся украинских вояк и сразу же получил прикладом по голове — и отключился. Не знаю, сколько времени пролежал без сознания. Когда пришел в себя, то увидел, как украинский боец с черным чубом названивал по телефону.

 —Ну что, Галина? Твой муж у нас в плену, он подлюка воевал против не залежной Украины, в меня, гаденыш, стрелял. Хочешь получить своего муженька живым и не совсем здоровым — высылай нам 200 тысяч, можно рублями.
По громкой связи был слышен приглушенный плач женщины.
Чубатый боец продолжал:
 —Ну что же, мы тогда отрежем ему голову, если ты не вышлешь нам деньги на этот номер телефона. Ладно, краля, — продолжил он, — вышли свое фото в голом виде, тогда мы его не убьем.

Тут резко открылась входная дверь, в дом вошел украинский офицер, он скомандовал:
 —Чего вы тут расселись? Быстро пленных сдать в расположении части и заступить на свои позиции!
Нас под конвоем перевели в расположение их воинской части в большой подвал, где еще находились пленные российские бойцы. В этом подвале, куда нас поместили, пять дней не кормили, давали только пить воду.

Когда начали кормить один раз в сутки, сложно это было назвать пищей. Утром включали громкоговоритель с гимном Украины, нас заставляли стоять минуту молчания в память о погибших солдатах ВСУ. Кто не выполнял эту прихоть националистов, того жестоко избивали и лишали пищи.

Много российских боевых наших товарищей содержались в этом подвале. Когда проходил обмен пленных, летчиков, танкистов, а также артиллеристов не включали в обмен. Украинские националисты боялись их отдавать, понимали, что когда они вернутся на линию боевого соприкосновения, то им мало не покажется — ответят по полной за свои страдания и унижения.

Плен — это тяжелые испытания на прочность, на силы духа, но и для родственников это нервы, молитвы к всевышнему в надежде на освобождение родного человека. Меня, Василия Морозова, обменяли вместе с остальными   Российскими пленными, так как я для киевской власти был не опасен.

Но, тем не менее, обмен пленных проходит относительно регулярно; этому способствовала большая работа главы государства и правительства. Большой вклад в освобождении российских пленных вносит аппарат уполномоченной по правам человека от Российской Федерации Татьяна Николаевна Москалькова.

Василий Морозов после плена лечился в госпитале вооруженных сил  России,  и после реабилитации вернулся в родное село, где его с нетерпением ждали родители и его любимая жена.
 Материалы для художественного произведения взяты из свободного доступа интернета и из средств массовой информации. Василий Морозов вымышленный персонаж.
                Александр Шевчук.  15.10. 2025 год.