Письма Учителю. Радостные мысли о безумстве

                "Страшно представить, что произойдет с миром, если ещё и ИИ сойдет с ума.
                Где тогда взять столько смирительных рубашек?"
                Ван Ли-чжун, айтишник при дворе Фу Си. 
                ***


                " Вновь, граф, столкнулся с особенностями Вашего мышления.

 Естественно, предутренние часы. У большинства быстрая фаза сна сопровождается образами, ведущими как бы свою  жизнь. У творческих личностей это отражается в произведениях, полотнах и даже таблицах химических элементов.

 Кстати, с одним из таких гениев Вы спорили. Нет, не о положении калия и аргона. Глобально, о развитии России. Лайк обоим.

 Вернемся к особенностям Вашего ночного творческого деяния. Или дневного. Сознайтесь, любите после сытного обеда, по закону Архимеда.

 17 марта 1890 года в полусне радостно думаете. Сама эмоция, если это отход ко сну, весьма интересна. О чем в это время думает большинство? О прошедшем дне, о нерешенном, о взаимоотношении с другими. Весьма непродуктивно. Не зря же говорят: утро вечера мудренее.

 Вы же, на положительных эмоциях, о безумном человеке:

 " Безумный человек, мечущийся, злящийся, дерущийся, делающий гадости отличается от всех так называемых не безумных, делающих то же самое,..."

 Какая интересная, Лев Николаевич, мысль. Позвольте дополнить. Если это не один человек, а какая-нибудь ОПГ? Или целая нация, оголенный нерв которой нащупал пропитанный хлором художник?

 Увы, граф, тогда мир превращается в ад. И не только для обезумевшей нации. В эту волну зла попадают и остальные. И тогда отключаются пропагандируемые Вами принципы раннего христианства. И тогда на пацифиста смотрят как на безумца.

 Вы видите феномен общего состояния:

 "... только тем, что безумный хуже умеет объяснять эти свои гадости, чем так называемые не безумные"

 Вот в чем корень. В целенаправленной на зло пропаганде так называемых не безумных. Выдвигающих из своих сплоченных рядов самого голосистого соловья. Тот, ходя фертом и раздувая свой зобик, поливает ядовитой, в больших дозах, желчью общее поле чудес. А по периметру  цепные псы и благостные лозунги на красном кумаче.

 Вы, как радостный пацифист, указываете выход:

"У каждого человека на груди фонарь — его рассудок и этот рассудок освещает каждому его путь, его дела, — какие бы они ни были — разумные или неразумные. У безумных потух совсем или отчасти этот фонарь, вот вся разница"

 Постойте, постойте, Лев Николаевич, Вы опять жонглируете словами? Видится мне радостно, что поставили знак равенства между безумными и неразумными. Безумству первых спел свою песню Ваш будущий друг. А неразумным, как дитя, или прикидывающимся таковым, можно быть в токсичной среде. ТОгда сохраняется шанс сберечь свой фонарик.

 Вы же следом указываете главный ориентир:

"Разница же между разумными и всеми родами безумных та, что разумный идет по истинному единому пути, освещаемому не своим фонарем, а светом ночным, хотя и далеко не столь ярким, как фонарь, но светом общим; безумный же идет без руководства этого света"

 Это же прямой отсыл к библейскому высказыванию "Lux in tenebris lucet".

 И зарождение нового произведения. В этом же году Вы замыслили автобиографическую драму, отражающую не только внутренние переживания пацифиста, но и настрой передовой интеллигенции России конца девятнадцатого века.

 Увы, появление на свет пьесы не спасло страну от кровавого молоха. Безумству обездоленных храбрых спели мы песню. И сами же умылись общей кровью. 

 Пока же, в относительно спокойной Ясной Поляне, Вы пишете:

  "Мне ясно, но высказал дурно"

 Хотелось бы, Лев Николаевич, чтобы и остальным. И как у Вас, со светлыми мыслями, а не озлоблением. Лучше безумная радость, чем разумное озлобление.

                Ваш ученик ЕС.

 A propos!

 Через сто лет некто Найк Борзов напишет:

                "С кругами под глазами
                В кромешной темноте
                Я осторожно мелкими шагами
                Доверился тебе"

 Жаль, Лев Николаевич, что не Вам"