Жемчужная бухта

Наконец-то «Королева Мария» подходила к промежуточному порту прибытия. Уже неделю её носило по Тихому океану. Она шла из Сан Диего с заходом на Гавайи и далее в Сидней. Там её должны полностью переоборудовать под военный транспорт: снять все ковры, люстры, картины, роскошные инкрустированные деревом панели в ресторанах и танцзалах. Высококлассный океанский, двенадцати палубный туристический лайнер, один из трёх самых больших в мире, должен быть переоборудован под казарменные помещения и перекрашен в серый цвет. Потом «Королеве Марии» предписано забрать пятнадцать тысяч солдат из Австралии и Новой Зеландии и двигаться к берегам Британии. 
В этом транзитном рейсе команда и пассажиры составляли чуть меньше тысячи человек. Это было ничтожное количество людей для этого огромного города на плову, обычно несущего на своих гигантских ярусах больше чем три тысячи человек.
            Европа уже горела под сапогом Третьего Рейха. Советский Союз отражал бои под Москвой. А на Востоке Япония поднимала голову в предвкушении наживы в Южной Азии. Американцы выжидали. Конец ноября тысяча девятьсот сорок первого.

            Странно, но, ни наземная метеорологическая служба, ни барометр на корабле не предвещали этого невиданного шторма, который набросился на корабль, буквально, через день пути. «Королева Мария» - огромный, высоко-манёвренный и скоростной лайнер. Считалось, любая волна для него - всего лишь детские качели. Но этот шторм всё время пытался доказать кораблю, что он - мелкая скорлупка. Швыряло не по детски. Один раз волна достигла двадцати восьми метровой высоты, и корабль низвергся с пика этого небоскрёба почти под углом пятидесяти градусов. Даже экипажу, привычному к качке, было архи тяжело. Что уж говорить о несчастных пассажирах, изнывающих от американских горок, которые им любезно предоставил «гостеприимный» Тихий океан. Корабль пропах рвотой. Бедный обслуживающий персонал, который был сокращён больше чем на три четверти для этого рейса, не менее страдающий от этой сумасшедшей качки, не успевал обеспечивать чистоту за измученными пассажирами.
  Доктор метался по палубам, то к одному, то к другому позеленевшему пассажиру, три медсестры не спали почти две ночи подряд, разнося таблетки и убирая за пациентами. Их валило с ног, и в буквальном, и в переносном смысле.
Наконец, шторм прекратил рвать воды океана. Он так же внезапно угомонился, как и начался. Словно хулиган напрыгавшись в луже, обрызгав, в своё удовольствие, всех прохожих, поскакал дальше, присвистывая, уже забыв про свою шалость. 
Корабль отнесло прилично от курса. По определению навигатора это оказался остров Санта Маргарита у берегов Мексики. И за это спасибо! Все радовались просто тому факту, что не стали кормом для рыб. Измученные пассажиры ликовали при виде земли, и уже не важно было, где они оказались. 
            По окончании этого кошмара подсчитали «убытки»: тридцать человек заняли все койки мед отсека, остальные пострадавшие оставались в своих каютах, но под постоянным присмотром медперсонала. Обитателями изолятора стали люди с особо тяжёлыми повреждениями: ранами головы, вывихами; один джентльмен заработал сердечный приступ, слава Богу выжил;  сотрясения мозга; парочка сломанных рук и рёбер. На своё несчастье, беременная женщина упала у себя в каюте при этом сумасшедшем прыжке в бездну, и врач боялся за её плод. А тут ещё обострение аппендицита у мужчины средних лет - ситуация опаснейшая. Если затянуть с операцией, то возможен абсцесс и гибель. Врач Тревор Данкан сделал невозможное: в этих условиях и при невероятном напряжении своих собственных сил, он ухитрился сделать операцию по удалению аппендикса. Это было нечто, из разряда чудес!
            Ради восстановления болящих и отдыха экипажа, корабль дрейфовал три дня у берегов острова Санта Маргарита, совершенно выпав из маршрута и сроков.

            Журналист «Нью Йорк Таймс» Эрик Грегор угодил в мед. изолятор с вывихнутым плечом и лёгким сотрясением мозга. Человек действенный и энергичный, он не выдерживал этого бесконечного горизонтального прозябания. Он плыл на Гавайи по командировке от газеты, как военный спецкорреспондент. Целью его вояжа было интервью с новым командующим американской военной базы Перл Харбор адмиралом Хазбендом Киммелом и его заместителем  Валтером Шортом. Больше всего Эрик трясся за свой новенький фотоаппарат  «Графлекс» - профессиональная мечта любого спецкора с потрясающе чёткими, детальными снимками и экстремальным разрешением. Это был подарок газеты, премия за лучший репортаж года - статью Эрика о Лондонских бомбёжках и эвакуации. Слава Богу, он успел спрятать свою драгоценность в чемодан.   
Одежда, лежащая там, защитила хрупкое орудие труда репортёра в грозную минуту падения по вертикальной. Лауреату этой премии, самому повезло меньше ...
           Кстати, из Нью Йорка в Бристоль, ещё год назад, Эрик плыл на близняшке нынешнего корабля - «Королеве Виктории». Оба лайнера курсировали по этому маршруту понедельно. И теперь оба лайнера ждёт перераспределение в американскую армию, их судьбой теперь будут военные карго. Просто, «Королева Мария» пошла первой в Австралию. Да, Тихий океан опустил свою репутацию ниже ватерлинии, распоясавшись этим штормом. Атлантический вёл себя более интеллигентно во время поездки Эрика в Британию.
           И совершенно некстати приходилось теперь валялся здесь в мед. отсеке. От тоски не спасали даже книги из библиотеки корабля, любезно принесённые врачом. Плечо уже перестало болеть, но строгий «эскулап»  приказал не шутить с головой, и приходилось лежать. Не столько тошнота терзала Эрика, как это неподвижное прозябание. Дразнило солнце, нагло заигрывая солнечными зайчиками на склянках с лекарствами и мельхиоре кроватей. Птицы бесцеремонно садились на бордюр палубы и сплетничали между собой об обитателях госпиталя, рисуясь в окнах. И как назло, мягкий тёплый ветер, просто издевался, врываясь в редко раскрываемые окна изолятора. Не смотря на декабрь, в этих широтах было тепло, Душа рвалась наружу. 
            И он решил сбежать. Третий день постельного режима - это издевательство. Голова совершенно не болит и тошнота ушла. Так, что делать в госпитале? Медсёстры отошли, врач пока не появлялся - вот он момент, когда свобода засияла во всём блеске возможности. Эрик соскочил с кровати, под вопрошающими взглядами сотоварищей по койко-месту, стремглав направился к выходу.
            Хорошо, что дверь открывалась наружу, а не во внутрь, иначе бы он заработал второе сотрясение мозга от столкновения с ней.  Когда Эрик на всех парах достиг двери, в этот момент её открыли. Его, буквально, выкинуло наружу. Всей своей могучей тушей беглец обрушился на ничего не подозревающее юное создание - дверь открыла девушка-посетительница.  Красивого киношного падения «глаза в глаза» не получилось . Их раскидало по палубе и Эрик пребольно ударился и без того пострадавшим плечом об колонну палубы. Он невольно застонал от боли, и опять начало подташнивать. По началу, он даже и не понял, что произошло. Оглядевшись, стало ясно, что причиной столкновения была белокурая, хрупкая девушка. На вид ей больше двадцати не дашь. Она сидела подперев бордюр палубы, обескураженно потирая лоб. Эрик постарался подняться, как можно быстрее. Как истый джентльмен, он должен оказать даме помощь, не взирая на свои боли. Но его опередили. На палубе народ всегда устраивает проминан, и не важно это около бассейнов и ресторанов или же мед. пункта - погода прекрасная, свежий морской воздух, знаете ли.  Ещё чудо, что двое участников столкновения не вписались ни в кого из гуляющих в своём полёте. Подоспела пара молодцов в рьяном порыве помочь хорошенькой девушке, но она нервным жестом отказалась от их помощи. Поднявшись, поправила непослушные белокурые кудряшки на лбу и без того, забравшие уйму времени на укладку по утру. По всей вероятности, это явилось самым сильным для неё раздражителем во всей этой ситуации: ни падение, ни боль, ни идиотическая поза у бордюра палубы на виду у молодых повес, а испорченная причёска. Как разъярённая лисица, она ринулась на нахала, который так её опозорил:
Двери для того и созданы, что бы сшибать прохожих? А как насчёт осторожности по отношению к другим? А посмотреть в дверной иллюминатор и  позаботиться о безопасности проходящих мимо? Раз уж  этот корабль был построен с дверьми открывающимися не во внутрь, а наружу?
Мисс, отблагодарите Бога, что не угодили за борт, этот корабль построен на славу -  его борта давольно-таки высоки! - отпарировал раздосадованный беглец. Было уже очевидно, что побег не удался: подплывали пара матросов к месту происшествия и, очевидно, где-то рядом уже рассекал волны прогуливающихся взбудораженный известием доктор. Боль не была важна - упущенная возможность разъедала досадой.
Да вы просто хам, дружище! В свои преклонные годы вы так и не научились извиняться, а уж про уважение к женщине я вообще молчу! - белокурая фурия почти наскакивала на жертву обстоятельств. ;         Наверное перепалка продолжалась бы долго. Оба были обескуражены, расстроены и при боли. Но вскоре подоспел доктор, вернул незадачливого беглеца на его койку, строго-настрого велел мед-персоналу следить за этим нарушителем и накачал его снотворным. Проверил ушибы у девушки, убедился, что они не опасны и живо ретировался. Эрик заснул как младенец. Девушка, оказывается, приходила навестить свою соседку по каюте, одну из дам, получивших сотрясение мозга при шторме. Она всё же подошла к своей попутчице, посидела немного с ней, бесконечно оглядываясь на койку с безмятежно посапывающим Эриком, как будто опасность ещё исходила из того угла. Уходя, подошла к этой койке, с опаской, как будто это был очаг рассадника заразы, вгляделась в лицо своего мучителя и стремительно выпорхнула в мир здоровых. 



 Глава 2


      Пробудившись ближе к вечеру на следующий день, Эрик чертыхнулся на дока, что тот всадил столько кубиков зелья! Потерять целый день! Забежавшей на минуту медсестре, он предъявил ультиматум: «или она сейчас же позовёт дока сюда, или он сам пойдёт на его поиски!»
      Естественно, доктор не заставил себя долго ждать, не смотря на обилие забот. Ему не хотелось в эдакие тяжёлые дни, в добавок ко всему, иметь дело со скандалистами. Но дело обернулось несколько иначе. Как только эскулап переступил порог мед. отсека, скандалист молча поднялся со своего одра и тихо подошёл к нему:
Док, простите, не хотел поднимать ещё один девятый вал. Прошу прощение за вчера. Но я хотел бы попросить отпустить меня. Я практически здоров и не могу больше здесь пускать шептунов. - Доктор ожидал отаку, но всё обошлось. Тихое бормотание   бешеного тигра, здувшегося до милого котёнка, обещало спокойный вечер. Доктор, на радостях, выпустил его из под своей юрисдикции, взяв с него расписку о само-ответственности за последствия своего нежелания оставаться под его, доктора, заботой. Мир наступил.
Корабль, наконец-то, сошёл с дрейфа и последовал к пункту своего назначения, восстанавливая свой курс. Океан был дружелюбен, на сей раз, как будто извиняясь за хулиганство, проявленное в предыдущие дни.
           В своей каюте, Эрик не мог найти места от скуки и любопытства. А кто же была та кукла, что наскочила на него?  Решив прогуляться, он не заметил, как ноги сами привели его к лазарету. Непонятно зачем, но он пристал к даме, в гостях у которой была блонди, с вопросом в которой каюте она плывёт.
«Надо было, в конце концов, извиниться. Неприятно на душе от сознания, что был не прав с крошкой. Не надо было на неё орать. Она-то и не виновата. Это он нёсся как сумасшедший, сбегая. Ладно, надо найти и извиниться» : решил он, ненавидя в себе это размягчение. - «Вот-вот замурлычу как сытый кот». - Но всё-таки пошёл на шестую палубу, где плыл средний класс.   
         Она, конечно, удивилась, обнаружив вчерашнего грубияна, стоящего в пролёте двери её каюты. Грозного вида он не проявлял, впустить можно было. Удивило и то, что пришёл извиниться. А она-то думала, что такие, как этот чурбан неотёсанный только и умеют, как вытирать об женщин ноги. Ну, так уж и быть, предложила что-нибудь выпить. Манеры и приличия ещё ни кто не отменял. А она девушка воспитанная и с высшим музыкальным образованием. Нельзя опускаться в поведении до люмпенов.
          Разговор потёк непринуждённо, когда даже лёд в стакане с виски не успел ещё растаять. Ну, да, чему удивляться? Имя было: Сюзан. Кажется все блонди имеют это имя. Он узнал, что она только-что закончила Беркли колледж в Лос Анджелесе, где пять лет училась на музыкальном факультете по специальности фортепиано и вокал. Шопены, Бахи и Бетховены были её основными друзьями. А ехала она к отцу. Он только что принял командование на базе Перл Харбор на Гавайях. Вот совпадение! Это ж у него именно Эрик должен был взять интервью. Удача!
          А она поняла, что он не такой уж и тупица. Не всем же журналистам дают премии за статьи. Так и быть, она посодействует встрече отца с Эриком побыстрее.  Оказалось, что у обоих было полно общих интересов: книги, кино, лошади. Было о чём поболтать. Словом, расстались уже поздней ночью.
           Странное дело: следующее утро было не только солнечным за бортом, но и какое-то солнце засветило в душе. Эрик не мог понять почему ему хочется о ней думать. Такая маленькая, худенькая, совсем белобрысая и, похоже, совсем ещё ребёнок. Но мысли пчёлами жужжали в голове. И как-то странно и тепло становилось где-то в солнечном сплетении.
           Она же с самого утра стояла на палубе и искала глазами не идёт ли её новый знакомый.  Вчера она не спросила его в какой каюте он обитает. Но это ни к чему было спрашивать незнакомого человека. Хотя сходить в гости можно было бы. Вот и оставалось одно: ждать, если он вдруг опять появится. Почему-то очень хотелось.
           Обед расставил всё на свои места. Оба они плыли в среднем классе но на разных палубах. Пассажиры с пятой, шестой и седьмой палубы обедали в первом зале ресторана, а обитатели восьмой и девятой столовались во втором зале, который просто был отделён стеклянной стеной. Эрик, раньше не обращал внимания на окружающих его людей в ресторане. А тут взгляд его стал блуждать по лицам доступных его зрению. Его столик находился не далеко от стеклянной стены разделяющей ресторан. Как вдруг,  в сосредоточение поглощения чудесного крем-супа из моллюсков ворвался задорный  стук по огромному стеклу, резонирующий по всей зале ресторана. Все головы повернулись в сторону стекольного дятла.  Тысяча чертей! Это оказалась эта взбалмошная девчонка Сюзан. Она не обращала внимания, что все глаза смотрели на неё. Как только глаза Эрика, округлившись от неожиданности, остановились на её лице, Сюзан зажестикулировала, пытаясь передать мимикой, что она его будет где-то ждать. Он ничего не понял и избрал более разумный способ общения: пришёл в её зал и спокойно расспросил, где она хочет его увидеть, не привлекая особого внимания публики. Всё же дети есть дети - позволяют себе выходки, что взрослые мужчины должны оторваться от своих тарелок и идти с выяснениями, дабы не поднимать волны всеобщего внимания.
           Да, день был проведён незаметно: прогулки по палубам, в ресторане сели вместе, даже в кинозал пошли; показывали комедию Чаплина, от души насмеялись. Вечером еле расстались.
           Следующий день подлил масло в огонь. Стало по настоящему жарко, корабль пришёл в экваториальные воды. И все пассажиры ринулись на палубу с бассейном. После Калифорнийской лёгкой прохлады и сумасшедшего шторма с ветром, пронизывающим до костей, жара оказалась очень кстати. Господа путешественники решили побаловать себя. После завтрака  Эрик и Сюзи уже бултыхались в бассейне.
       После медвежьей лёжки в лазарете, невесомость пребывания в воде казалась молодому человеку неким божественным подарком. Особенно: полежать на спине в воде и, закрыв глаза помурлыкать еле знакомую мелодию из только-что увиденного фильма Чаплина…
        Сюзи плавала как нутрия, юрко подныривая, и проплывая под нежащимся под солнцем в воде тюленем - Эриком. И вот один раз её занесло и белокурая нутрия уткнулась темечком прямо в нижнюю часть спины, почти заснувшего тюленя. От неожиданности тюленя перевернуло, он, бешено бултыхая ногами, в неведении, кто там под ним, и что ему надо, зацепил ногой существо, так бесцеремонно вторгшееся в его личное пространство. И тут случилось непредвиденное: мощная нога Эрика со всего размаху угодила Сюзи прямо по уху  и та на несколько секунд потеряла ориентацию и отключилась. Её стало тянуть на дно. Всё произошло очень быстро, ни сотоварищи по водным процедурам, ни сам Эрик не поняли, что это было и кто это был. Все вертели головами в недоумении. И тут один из пассажиров, нежащихся на лежаках рядом с бассейном, воскликнул:
Господа, там кого-то на дно потянуло, кажется это девушка! Подождите, подождите, она не двигается! Скорее! Вытаскивайте её, быстрее, быстрее!
Эрика охолонуло, он не увидел Сюзан нигде. Она же только-что была где-то рядом: значит это - она! Ему нужно было несколько секунд что бы осознать свою оплошность и принять меры. 
      Вытаскивая отяжелевшее и непослушное в беспамятстве тело юной девушки, Эрик уже понимал: может произойти непоправимое, если кто-нибудь не поможет ей искусственным дыханием, сам он не умел этого делать. Отдыхающие столпились вокруг её беспомощного тела. Эрик заорал:
Вместо того, что бы таращить глаза, помогите, кто-нибудь откачать её! Доктора! - в его голосе было слышно отчаяние.
Быстро подбежал служитель бассейна, слава Богу их обучали этой процедуре. Ему не пришлось долго трудиться что бы вытолкнуть воду из дыхательных путей хрупкой девушки. Когда начался первый кашель, и первые брызги из её рта вылетели и оросили лица самых близстоящих зевак, подоспел доктор:
Да что же за рейс такой?! То океан даёт прикурить, то пассажиры сами доделывают то, что стихии не удалось! - ворчал он разбрасывая зевак, загородивших своим любопытством проход для служителя первой помощи.
На всю эту сцену, повидавший уже виды, журналист смотрел в каком-то оцепенении. Он видел это хрупкое, беспомощное, белокурое существо и какая-то необъяснимая боль сжимала его внутри. Это не была жалость. Это было что-то до селе не знакомое. Он потом понял: это был страх потери; страх потери чего-то дорогого.
Эрик, бро, ты что раскис? - Говорил ему Эрик-мачо, которым он себя считал.
Бро, ты такого никогда не испытывал. Это - что-то не подвластное…. Ты разве не чувствуешь? - говорил Эрик-новый. Этот внутренний диалог борьбы двух лагерей Эрика-человека и мужчины продолжался весь путь, пока он плёлся за носилками, уносящими Сюзан в корабельный госпиталь.

Ну, вот опять мы здесь, только ролями поменялись, - кисло пошутил незадачливый тюлень, усаживаясь на стул рядом с больничной койкой девушки - простите меня за оплошность, как-то по-дурацки получилось. Чуть вас не угробил, - пряча глаза, промямлил Эрик, не понимая, что его больше смущает: вся эта ситуация с внезапным покушением на жизнь новой знакомой или странные ощущения внутри, которые он испытывает по отношению к ней.
Нет, нет, нет. Это вы меня простите! - подхриповатым голосом, пострадавшим от кашля и воды пыталась докричаться шёпотом до него нашкодившая нутрия. - Я во всём виновата. Разнырялась безрассудно, дорвалась до воды. У нас на кампусе в колледже был бассейн. Я даже в соревнованиях по плаванью участвовала от нашего курса. А тут с этим отъездом папы и окончанием колледжа больше не имела возможности поплавать. Вот и наплавалась…. Надо было смотреть, куда выплываю. Я вас перепугала. Простите меня пожалуйста.

     Эрик так и не ушёл вечером из госпиталя. Наехал на доктора, что ещё не выздоровел и вернул с боями свою койку. Он сидел около Сюзан до самой ночи, пытаясь развлекать её. Так и уснул сидя. Хорошо, что зашла санитарка и заставила его перейти на кровать.
Странное, незнакомое чувство завладевало существом «одинокого волка», как он себя называл. Эрик  ненавидел себя за это «размягчение мозгов» , но с другой стороны, было практически невозможно противостоять этому торнадо чувств, который настиг внезапно и закрутил его. Эрик-мачо больше не знал как разговаривать с женщинами и смотреть на них. Эрик-незнакомец мог уставиться на белокурую головку, уютно расположившуюся на подушке больничной койки, правда, только, когда она спала. И, вот: Эрик-мачо совсем превратился в карлика, а новый Эрик встал во весь свой исполинский рост и в недоумении задал себе вопрос: «а что делать-то?»

Глава 3

         Торнадо продолжал кружиться, властно завладевая всем существом журналиста, но и Сюзан зацепил этот вихрь. Оба попались под обстрел нахала-Купидона. Он никогда не спрашивает в кого стрелять и когда. У него свои приёмы и сроки. Он беспардонно переворачивает всю жизнь своими стрелами. И так: два разных человека с абсолютно разным багажом  прошлого, ни с того, ни с сего начинают проникать всё глубже в энерго-полюса друг-друга и прорастать там основательно всеми своими фибрами. Через день после этого несчастно-счастливого случая в бассейне эти две жертвы коварного снайпера с крылышками, выйдя на свежий воздух из пропахшего касторкой помещения корабельного госпиталя, уже знали, что им не прожить друг без друга. Для обоих было странно, что это так, но по другому ни как не получалось. Разбегаясь поздно вечером по каютам, они еле дожидались раннего утра, что бы поскорее встретиться на средней палубе, осыпая друг-друга вопросами о здоровье и поцелуями. Так продолжалось пару дней и разлука, даже на короткое время, становилась невыносимой. 
           Океан претворился паинькой и корабль несло по волнам в радостном солнечном сиянии. Парочка стояла в обнимку на нижней палубе, прячась от досужливых зевак. Все, обычно, дефилировали по верхним палубам, там можно было покрасоваться нарядами и хорошими манерами. А тут, внизу, где в основном, находились каюты персонала и матросов, прибывающих всегда на своих рабочих местах, а не в своих каютах в течении дня, можно было свободно обниматься, будучи ни кем не замеченным. Парочка, в очередном романтическом порыве, стояла и смотрела на стаю прыгающих дельфинов, сопровождающих лайнер. И, либо дружелюбие и радостное настроение дельфинов, либо солнце играющее на их спинах и бликах волн вызвали прилив всеобъемлющей нежности и невыносимое желание в груди Эрика. Он выпалил, почти прослезившись:
— Давай поженимся? Вот, прямо сейчас! Здесь, на корабле! Мы же знаем, что принадлежим друг-другу, так чего же тянуть! — он слышал себя и не верил, что сам это говорит. Но по другому он не мог, не понимая почему. Вот Купидон -  хулиган!
Сюзан почему-то не смутилась. Девушка, явно была не из робкого десятка. Хотя, решение же жизненосное, а наша белокурая бабочка, не напрягаясь его принимает:
— А я не против! Вот папа удивится! — озорно, по детски захлопала в ладоши юная претендентка на сердце повидавшего виды журналиста.
Поддавшись этому детскому порыву своей обожаемой озорницы, Эрик порывисто потащил её:
— Пошли к капитану. Он может нас сочетать! — почти вприпрыжку солидный и высокий молодой человек повёл свою избранницу на верхнюю палубу, в рубку капитана. Она еле успевала за ним и тогда он хватал её в охапку и нёс, даже не обращая внимания на проходивших мимо зевак.
      Капитан Джон Трежор Джонс, как всегда был у себя на мостике. Он горланил по рации, переговариваясь с кем-то из экипажа, похоже, со связником:
— Я когда тебе приказ спустил, что бы ты им отбил сообщение?! А ты что? — на том конце что-то ответили. — Хм, и что они? — опять ответ. — Точно? Нет, ты мне точно подтверди, что они наверняка знают, что это больше не повторится! Ещё раз им отбей и пусть они подтвердят. Я не намерен опять отступать от курса!  Всё! Сделать и доложить, немедля! — Увидев молодых людей в рубке, в прежней горячке, капитан заорал,— почему посторонние на мостике?! Кто впустил?!
— Мы пришли вас попросить сочетать нас…, — с волнением ответил Эрик. Сюзан спряталась за широкую спину жениха.
— Молодой человек, а подождать до прибытия в промежуточный порт нельзя? Всего три дня осталось. Я надеюсь…, — с раздражением отпарировал капитан Джонс.
— Капитан, подождать - это не наш случай, — вдруг вступила в разговор Сюзан, — мы уже всё решили! — эдаким задорным воробушком она выскочила из-за спины глыбы- Эрика.
Капитан уставился на настырную малышку:
— А не вы ли молодая дама являетесь дочерью уважаемого адмирала Хазбенда Киммела. И разве не вас мне и поручили доставить к папеньке в целости и сохранности на Гавайи!
— Ну, дядя Джо, пожалуйста…, папа не будет на вас сердиться… Я ведь уже взрослая…, имею права принимать решения  и это моя жизнь…— почти по детски но настойчиво пристала к «дяде Джо» хитрая белобрысая лиса - новоиспечённая невеста Сюзан.
— Я тебе здесь не «дядя Джо» и ты уже не «маленький бурундучок»…,— в замешательстве от раскрытия тайны их давнишнего знакомства зашептал капитан Джонс.
— Папа будет даже рад такому исходу дела: что именно ты нас сочетаешь, — ответила таким же шепотом озорница.
— А ты уверена, что делаешь правильный шаг? Не рановато ли?
— Дядя Джо, мама уже была беременна мной в этом возрасте, кому, как не вам это помнить: вы же её тогда перевозили из Бристоля к папе в Бостон. Так что я вся в маму, — расплылась в лучезарной улыбке настырная девчонка.
         Будучи свидетелем этой перепалки, оказалось, старых знакомцев, Эрик оторопело поглядывал, то на одного , то на другую, онемев от неожиданности. 
— А что такая спешка? Разве здесь уже кто-то провинился?— Заговорщицкий и с лёгким упрёком в голосе поинтересовался капитан.
— За кого ты меня принимаешь!? — Обиженно фыркнула Сюзан.
— Так что же всё-таки вас так торопит?
— А то что война, и ты плывёшь в Сидней на перекогнасцировку, и мы молодые, и мы любим друг-друга, и …, вообще, почему это тебя так волнует? — капризно насупилась девчонка.
— Потому что тебя мне доверили, а ты неожиданности подбрасываешь.
Здесь очнулся Эрик:
— Капитан, не подумайте ничего плохого. Просто мы сделали свой выбор. А на свадьбу времени не будет на берегу. Лучше здесь и сейчас. Тем более, как оказалось, вы не сторонний человек для Сюзан. Пойдите пожалуйста нам навстречу. По закону вы официальный представитель государства на судне и имеете права на совершение таких актов гражданского права.
— Разумно, убедил. Ладно, «Бурундучок», уболтали старого морского волка. — со скупой улыбкой проворчал Капитан Джон Трежор Джонс. Сюзан прыгнула ему на шею. Обнимая девушку, он проскрипел по-стариковски:
— Поговорите с корабельным капелланом, сначала надо с Богом разобраться, а потом мы составим все необходимые документы.

         С Богом разобрались уже через каких-то пару часов.  Корабельный капеллан, конечно, удивился столь скоропостижному желанию молодых людей сочетаться, но расспросы не были его повесткой дня и  он дал согласие сочетать нетерпеливую молодёжь. Крохотная корабельная часовня была рассчитана не более, чем на пять-шесть человек, а свадьба, как оказалось, обещала быть  мероприятием многолюдным. Новость разлетелась со скоростью чайки по палубам лайнера, и пассажирам выпала возможность прекрасного развлечения в столь трудном, длинном и наскучившем вояже.
         Церемонию провели перед ужином в рекреации перед рестораном верхней палубы. Там как раз был красивый резной навес, и мог спокойно сойти за свадебную арку. Её превосходно украсили пару гавайских девушек-пассажирок с нижней палубы, да так быстро и искусно. Они вырезали из газет и цветной бумаги гирлянды, один Бог знает, где они нашли столько этого добра посередине океана на корабле. Но навес превратился в настоящую свадебную беседку.
        А  соседка по каюте с воодушевлением приняла новость о замужестве Сюзан и принялась с энтузиазмом помогать ей во всём. Это была та самая дама, к которой девушка приходила в лазарет, и которая являлась свидетельницей первой встречи незадачливого беглеца и разъяренной фурии. Её звали Элен. Сотрясение мозга у Элен поутихло и доктор выписал её из лазарета пару дней назад.
      У Сюзан белого платья не нашлось, но унывать соседки не стали: Элин славилась в Сан Франциско своим модным салоном и уж у неё-то было всё! Её багаж составлял четыре огромных, неподъёмных чемодана-шкафа на колёсиках, их вносили по два человека при посадке на судно. Платья занимали три из них. Там было, и белое в камешках, и белое с перьями, и с кружевами, и без… Словом, женский рай! Невеста выбрала простое белое платье из лёгкого шифона без особых излишеств. Оно было побольше в объёмах и росте для Сюзан, но и это не стало преградой для проворной и рукодельной Элин, у которой и иголки с нитками нашлись. Платье было ушито за полчаса, а длинна, как нельзя лучше, оказалась именно до пола у миниатюрной Сюзи. Это воздушное создание рук человеческих изящно подчёркивало хрупкую фигурку Сюзан. Невеста в нём была очаровательна!
        Казалось население всего корабля собралось на верхней палубе перед входом в ресторан. Каждому хотелось поглазеть на двух сумасшедших, которые решили пожениться по середине океана да ещё и после такого безумного шторма. И каждый ожидал порцию прекрасного шоу: «а что? Будет, что рассказать по прибытии. Да, интересно, что повар придумал на праздничный ужин, который обещали после церемонии?» Лучшего аттракциона не придумаешь. Публика стонала от предвкушения праздника. Это всем так не хватало сейчас.
— Нет, они, конечно, знатно придумали! Смотрите, как романтично: посреди океана,  на судне, устоявшем после такого шторма! — восторгались одни.
— Смельчак мужик, блондинку берёт, да ещё такую красивую, а что если уведут? — — Он же знаком с ней всего-ничего, — ворчали другие.
— А что, это правда, что они познакомились на корабле?
— Да, после шторма. Кажется, в лазарете. Она за больными приходила ухаживать, вот и доухаживалась, поди ночка жаркой была… А теперь-то поторопиться надо, вот и весь романтизм. От того и  дожидаться не стали. От позора убегают. Вот молодёжь…
— Да что вы такое говорите? Я в лазарете лежала. Она к соседке приходила, а он сбежать пытался, сбил её дверью, так и познакомились, а потом и она в лазарет попала. Тогда он за ней ухаживал.
     Толпа перемывала косточки сочетающимся: всё есть о чём поговорить. Скука, знаете ли - штука назойливая. Всё норовит тёмненькие мыслишки и дела подкинуть бедному пустому уму. А ему и невдомёк, что пустоту, конечно, можно заполнить всякой дрянью, но потом это всё не выведешь, как грибок на ногтях.
       Многие бы позавидовали той радости и солнечному веселью, которые царили на корабле. Свадьба не просто удалась, а - это был праздник охвативший всё живое на крошечном клочке человеческой цивилизации посреди океана. Даже члены команды по несколько человек, с разрешения капитана, прибегали, оторвавшись от своих вахт, что бы почувствовать вкус счастья. Словом - свадьба запомнится надолго всем на ней побывавшим. Молодые же - счастливчики, которые с этого дня могли называть себя семьёй, пока ещё не до конца осознавали всей картины мира, в который входили.
         Капитан же распорядился выделить свадебную каюту для «этих двух сумасбродов, которые нырнули из одной бури в другую - житейскую» - как он выразился в первом тосте на свадьбе. Свадебная каюта была необходимым атрибутом на туристическом лайнере, но в этом рейсе она была не занята, по причине целевого направления корабля в военное время. А теперь эта роскошная каюта оказалась очень даже востребованной. Словом идея со свадьбой на корабле посредине океана оказалась очень  бенефициарной: молодым -  три дня медового месяца в роскоши; а пассажирам - великолепное развлечение и нескончаемая тема для сплетен. И океан паинькой нес на своих могучих плечах огромный плавучий дворец все три дня. Путешествие удалось.


Глава 4

         И вот, поздно ночью шестого, точнее: в три часа утра седьмого декабря,«Королева Мария» подошла к острову Оаху в архипелаге Гавайи,  к гавани Перл Харбор.  Это была промежуточная остановка по пути в Сидней. Здесь должны были сойти на берег около ста двадцати человек транзитных пассажиров.    В саму гавань «Мария» - огромный океанский пассажирский лайнер, не стала заходить: Перл Харбор - американская военная база и туда пассажирскому лайнеру вход закрыт. Тем более, что там базировалась почти большая половина морского флота Штатов и все причалы и акватории порта были забиты. Кроме того, по причине задержки на три дня из-за шторма, «Королева Мария» должна была немедленно покинуть эти воды, не дожидаясь рассвета. Ей необходимо, как можно скорее встать на свой основной  курс в Австралию, где и произойдёт трансформация роскошного скоростного лайнера в «Серого невидимку», как потом её назовут за перекрашенные серые бока и невероятную скорость, плывущие на ней тысячи солдат войны. 
            Плавучей многоэтажке пришлось встать на рейд на глубинах за коралловыми рифами со стороны форта Камихамеха. При входе в гавань напротив аэродрома Хикэм Филд было два огромных запасных пирса примыкающих к территории аэродрома. И как раз там не было ни одного корабля. Капитан Джон Трежор Джонс отдал приказ спустить на воду двенадцать аварийных ботов с «Марии», они должны будут доставить сто двадцать пассажиров и их багаж,  точкой прибытия которых были Гавайи, к  этим пирсам.
          Корабль, естественно, был в оживлении на всех палубах. Даже те кто не должен был сходить на берег не спали, провожая «первый десант». Прибывшие в свой путь назначения вообще не ложились спать с вечера.
          Сюзан и Эрик с грустью покидали свою овальную каюту с круглой кроватью и красными с позолотой стенами. Медовый месяц в три дня и две с половиной ночи закончился, но он был незабываем: спали мало, ели и того меньше, но зато счастье было невыразимым. 
      Молодожёны зашли в рубку к «Дяде Джо», чтобы попрощаться и «поблагодарить за незабываемые моменты, которыми он одарил их в этом путешествии». Они тепло распрощались поцелуями и рукопожатиями с капитаном и быстренько побежали в бывшую каюту Сюзан. Там надо было забрать остальные пожитки Сюзан и попрощаться с Элен. Женщины , конечно же, слезу пустили. Их короткое знакомство на корабле превратилось в крепкую дружбу: то Сюзан помогала Элен, пока та была в лазарете, то Элен удружила в устройстве свадьбы своей «сумасшедшей белобрысой сумасбродке - подружке, которая урвала себе такого мужика, да ещё где - по середине океана». А теперь Элен следовала дальше в Сидней к своему супругу торговцу зерном. Он уехал ещё до войны в Австралию, и вот теперь, когда он наконец-то получил богатую сделку с военными по поставке продовольствия на фронт, выписал жену к себе в Сидней. Молодые женщины плакали: потому что судьбы войны непредсказуемы; что друзей не много и очень трудно найти хорошего друга, а они нашли друг-друга в этом бурном вояже посреди океана и этот же океан их сейчас разводит; и суждено ли встретиться ещё, в то время, когда трудно сказать, что будет завтра.
        Эрик стоял у двери с чемоданами в руках и нетерпеливо покусывал губы. Но прерывать это грустное, немного затянувшееся прощание, не смел. Тут пробил корабельный колокол, призывающий транзитных пассажиров собраться на нижней палубе, для транспортировки на сушу. Новоиспечённый терпеливый муж с радостью прикашлянул:
— Девочки, нам пора. Сюзан, я забрал твой чемодан.
— Давай спишемся, Элен, — торопливо прощебетала Сюзан, — дай мне быстро твой адрес, я тебе отправлю открытку - со своим.
Элен, продолжая шмыгать носом, стала метаться по каюте в поисках бумаги . Но не найдя и клочка, схватила свой носовой платок и на нём кое-как, карандашом  для подводки глаз, начеркала свой новый сиднейский адрес. Второпях Сюзан заткнула платок себе в рукав, поцеловала Элен на прощание и выскользнула за дверь, которую придерживал Эрик в открытом состоянии кончиком ботинка, намекая на то, что «руки его заняты тяжёлыми чемоданами и время уходит».
          Погрузка ста двадцати человек в корабельные шлюпки производилась чётко отработанными действиями, надо отдать должное команде корабля. Без суеты и сутолоки всех распределили по десять человек на одно судно. Мужчины спускались по бортовому трапу, а женщины и дети доставлялись на борт небольших судёнышек с помощью специальной транспортной сетки с железным днищем. Так же спускался багаж пассажиров - сетью. Люди, весело перешучиваясь будто бы играя в пиратов, мирно рассаживались по своим местам в ботах. Повизгивали женщины, весело переговариваясь с матросами, которые их подстраховывали при доставке на «зыбкую лодочку». Не обошлось и без курьёзов. Это была пара братьев - сорванцев, близняшки девяти лет, сыновья четы из Лос Анджелеса, направляющихся на Гавайи в отпуск.  Эти два вечных двигателя, которые и без того на протяжении всего вояжа докучали всем обитателям верхней палубы своими нескончаемыми «морскими сражениями» и «скачками в римском ипподроме», решили «взять на абордаж» свою транспортную лодку. Не дожидаясь полного спуска сетки на бот, они стали раскачивать её  и матросам стоило больших усилий что бы восстановить равновесие, и сетки и бота. На это ушло целых десять минут.  Мамаша озорников, которая уже находилась в лодке , собираясь принять их в свои объятия, изошлась на крик, грозя своим сорванцам оборвать все уши и оставить их без шоколада. Папаша спустился следом за ними по трапу и не стал много говорить, а отвесил по хорошему подзатыльнику каждому. Так, что смех перешёл в слёзы и всё закончилось тихим посапыванием в объятиях дражайшей родительницы. Но инцидент не был безопасным. Лодку раскачало и могло всё закончиться плачевно: плавать бы всем уже сидящим в ней и благополучно держаться за её перевёрнутые борта, дабы не закончить раньше времени свой весёлый вояж. На борту корабля, все ожидающие  своей очереди на посадку вздохнули с облегчением, когда этот бот отчалил благополучно. Но это же и дисциплинировало разигравшихся обывателей. Люди стали серьёзнее и вспомнили, что с океаном шутки плохи.  Все притихли.
         Под куполом бесконечного тропического звёздного неба одна за другой, под аккомпанемент дружного хора цикад, десять лодок, гружённых людьми и багажом по самое «нельзя», скользили по серебристой ряби лунной дорожки, любезно предоставленной естественным спутником нашей планеты, величаво и спокойно освещавшей движение человеков в их завтра.
До рассвета оставалось ещё четыре часа.