Дело о Бермудском тр-ке Глава 10 Следы на палубе

Глава 10. Следы на палубе

– Утром, Ватсон, я наскоро позавтракал в станционном буфете. Молли не встретил, чему был рад, я бы не знал, как смотреть ей в глаза. Захватил с собой фотоаппарат, записную книжку и авторучку.
Харпер уже приготовил все необходимое для того чтобы забраться на судно, мы сели в лодку и солнечная дорожка привела нас к «Святой Марии». Судно покачивалось на волнах, и тонуть не собиралось. После нескольких попыток мы закрепили веревочную лестницу, и вот я уже на палубе, а Харпер осматривает и переписывает ящики с грузом, которые из-за наклона судна, съехали к левому борту.
Ватсон, вы знаете, как много можно узнать по следам, отпечаткам обуви, пятнам на досках, и вещам или предметам, которые уронили в спешке? Я начал с изучения следов.
Следы на земле или полу, дорогой мой друг, это язык, который может рассказать нам больше, чем слова. Человек, идущий спокойно, оставляет равномерные отпечатки. Пятка каждого следа немного глубже, чем носок. Расстояние между шагами примерно одинаковое. Значит, что он идёт без спешки. У бегущего человека всё иначе. Пятка почти не касается поверхности, следы глубокие на носках. Расстояние между шагами значительно больше, а хромающий человек оставляет асимметричные отпечатки. Один след будет глубже, другой – слабее. Расстояние между шагами различается: шаг здоровой ноги длиннее, а больной – короче.
Теперь перейдем к нашему грузу. Если человек толкает впереди себя что-то тяжёлое, вес тела смещается вперёд. Следы на носках становятся глубже, а пятки почти не видны. Именно такие следы я и увидел на палубе: несколько пар грубых ботинок с еле видными отпечатками маленьких подковок навели меня на мысль, что ящики не сползли, а были намерено передвинуты к левому борту.
Еще я осмотрел сам борт и ограждение, на них не было повреждений, как если бы ящики хаотично поехали сами. Скорее всего, все-таки, их передвинули.
Зачем понадобилось передвигать ящики к левому борту?
Оставив этот вопрос открытым, я продолжал осматривать палубу. Кое-где лежали потерянные в спешке вещи матросов. Запутанные снасти, вели к обвисшим парусам. На капитанском мостике у руля есть место для компаса, оно было пустым. Рядом со штурвалом валялась капитанская фуражка, наполовину смятая, словно её уронили в панике.
Каюта капитана находилась на корме. На полу лежал сектант, а на столе – какие-то бумаги. Изучив стол и выдвижные ящики, я нашёл несколько документов, тщательно сложенных, но не дающих объяснение тому, что случилось. Это были частные заметки капитана.
На стене висел барометр и карта морских путей, а на полке рядом с кроватью остались личные вещи капитана: хронометр с выгравированным на нем его именем, небольшой семейный портрет и письмо от его жены.
– Холмс, а была там аптечка? И что в ней было?
– Да, там лежали какие-то лекарства и медицинские освидетельствования экипажа перед отъездом из Лондона.
Еще на столе я обнаружил книгу. «Лунный камень» Я еще не читал этой книги, заметив, что там на одной из страниц лежит закладка. Какая? Та, что сейчас висит у меня на стене – двухдолларовая банкнота США. А на последней странице карандашом были записаны координаты: 24.01 Северной широты и 81.35  Западной долготы. Я нашел это место на карте, точка в Мексиканском заливе. Кто и зачем их записал?
Пока я осматривал каюту и листал книгу, Харпер успел заглянуть в трюм, там плескалась вода.
– Мистер Харпер, – сказал я, – если вы не возражаете, тут лежит книга, я бы хотел взять ее почитать.
– А что за книга?
– «Лунный камень».
– Дайте посмотреть. О, так это книга моего сына! Здесь на полях заметки, это его почерк
– Значит, у вас есть сын? И этот судно от него! Где он сейчас?
– Не знаю. Этот бездельник сбежал восемь лет назад. Судно прислал, а сам не приехал. Он знает, что я его хорошенько вздую вот этим ремешком! А книгу берите, я не читаю художественной литературы, с меня хватает «Справочника рыбака».
– И эту закладку я могу взять? – я показал банкноту, – что можно купить за 2 доллара?
– За эту «Ленивую двойку»?
– Почему «Ленивую двойку»?
– Так ее зовут коллекционеры. Вот посмотрите, как разлеглась эта цифра два – как у себя дома! Что за нее можно купить? Хорошую пару обуви, два билета в театр или ужин на двоих в хорошем ресторане. А я успел уже побывать в кубрике и осмотрел камбуз. Там мяукает кошка.
Постепенно в моем мозгу, Ватсон, стала складываться удивительная идея. А что если судно не напоролось на риф?
– Холмс, но вы только что сказали, что в трюме была вода! Они что, носили ее туда ведрами? В судне, несомненно, была пробоина.
– Пробоина была, но ее могли сделать искусственно.
– Искусственно? По-вашему, в трюм спустился матрос и топором прорубил дыру? Так оттуда такая бы ударила струя, что ему тут же пришел конец. Никакой матрос на это не пойдет.
– Поэтому я и назвал свою идею удивительной. Вот как она выглядит. Матросы спустили шлюпку, подплыли к левому борту и в заранее намеченном месте, чтобы вода далеко не пошла, пробили дыру над уровнем воды. Потом передвинули ящики к левому борту, чтобы судно накренилось. Тогда дыра ушла под воду, и часть трюма наполнила вода. Как вам моя идея?
– И вы это проверили?
– Да. Я с Харпером перетащили все ящики к правому борту. Нам пришлось немало попотеть, но судно выровнялось и, даже с палубы, стала видна дыра в левом борту, она снова оказалась над уровнем воды. Мне стало ясно, что все это было придумано для создания видимости аварии, чтобы объяснить, почему судно покинул экипаж. Было над чем задуматься.
Когда мы спустились в лодку и подъехали к этой дыре, я сделал несколько фотографий. Дыра имеет ровные, будто вырезанные края, что нехарактерно для повреждений от рифов или других судов
Харпер сказал, что он заделает пробоину, откачает воду из трюма и переправит на берег весь груз. Он попросил меня привести со станции инженера, который оценить стоимость ремонта корабля. А я снова вернулся к своей версии – поиску экипажа. Ватсон, я был уверен, что они живы.
– А перевернутая лодка?
– Инсценировка.
– И ваши действия?
– Я решил дать телеграмму Алену Пинкертону. Я вам рассказывал, как однажды оказал ему небольшую услугу. Я решил попросить его узнать, не высадилась ли где-то на южном побережье Флориды группа моряков.
Да, страховка могла быть причиной аварии, но что-то меня смущало. Уж больно похожа была увиденная нами картина на случай с «Марией Целестой». Я вам рассказывал о том случае.
В газетах было написано, что когда поднялись на «Марию Целесту» матросы с брига «Деи Грация», они увидели на столе в кают-компании тарелки с недоеденным супом и кусками вяленого мяса, несколько апельсинов и оловянные кружки, с остатками кофе. Рядом стояла хлебная корзинка с парой недоеденных кусков хлеба. На краю стола лежала открытая жестяная коробка с печеньем. Одно из печений было надкусано и брошено рядом, словно тот, кто его ел, был прерван чем-то срочным или пугающим. На стуле висел рабочий  бушлат, явно оставленный в спешке. На камбузе еще тлели угли в плите, на которой стояла теплая каша, а у плиты сидела кошка, ожидающая возвращения кока.
Очень похожую картину описал Харпер, побывавший в кубрике и камбузе. Как будто кто-то, начитавшись старых газет, решил воспроизвести такую же картину на «Святой Марии», оставил там кошку и, к тому же, дал судну похожее название.
И еще одно смущает. Когда мы покинули судно, я вспомнил, что так называли в Лондоне пару гребцов за их тактику: на соревнованиях сначала они двигались не спеша, берегли силы, а перед финишем делали резкий рывок и часто побеждали соперников, растративших силы на старте.
– Холмс, так ведь мы с вами как раз их видели! Это Джон Хейворд и Роберт Милнер. И они оказались в списке экипажа «Святой Марии»? В одном корабле оказались две «Ленивые двойки». Какие бывают необычные случайные совпадения!
– Ватсон, а если это не случайность? Я неплохо знаком с математикой, и вероятность случайного нахождения на судне двух «Ленивых двоек», по-моему, равна нулю! Пока я занес эту информацию в одну из свободных ячеек своего мозга, до лучших времен. Так что дело не чисто.