Коммерцализализация искусства

Ровно 249 лет назад родился выдающийся художник-романтик: Каспар Давид Фридрих.

Он любил природу, ненавидел науку (и Францию), ставил эмоции выше фактов, и на столетие его полностью забыли.

Это история одного из величайших художественных бунтарей в истории...

Каспар Давид Фридрих (1774–1840) родился в немецком городке Грайфсвальд на берегу Балтийского моря и был одним из десяти детей, выросших в относительной бедности.

В 13 лет Фридрих увидел, как его брат провалился под лед замерзшего озера и утонул — момент, который позже будет преследовать его искусство.

Увы, Фридрих уехал в Копенгаген и изучал искусство в его престижной академии, прежде чем в конце концов поселился в Дрездене, в Королевстве Саксония.

Его давно увлекали пейзажи, частично вдохновленные его родным Балтийским побережьем, и мы можем это видеть в его ранних работах:

Первая крупная картина Фридриха для церковного алтаря в 1808 году была революционной.

Превратив самую яркую христианскую сцену в пейзаж, Фридрих радикально порвал с традицией, согласно которой пейзаж и религиозное искусство были совершенно разными жанрами.

Европейская эпоха, в которой родился Фридрих, была эпохой великих потрясений; Французская революция потрясла Европу, а затем пришел всепобеждающий Наполеон.

В основе всего этого лежало Просвещение — эпоха рациональности, науки и прогресса.

В эпоху Просвещения также присутствовал сильный неоклассический элемент, поскольку мыслители оглядывались на ценности Греции и Рима.

Художники тоже были вдохновлены такого рода неоклассицизмом, как по стилю, так и по тематике. Как в творчестве Жака-Луи Давида.


Именно в ответ на Просвещение возник романтизм, литературное и художественное движение, воплощенное поэтом лордом Байроном.

Романтики считали, что Просвещение лишило мир чудес и тайн, превратив человека в машину и демистифицировав природу.

Сам Фридрих был частью этого романтического движения, выступавшего против идеала Просвещения, согласно которому все и вся можно вычислить, понять, систематизировать и победить.

И личная версия романтизма Фридриха приняла три отличительные формы...

Первым было противостояние неоклассицизму, в котором доминировали французы.

«Могила старых героев» Фридриха одновременно антифранцузская (изображающая могилу немецкого национального героя) и антиклассическая (Арминий был германским вождем, однажды победившим целых три римских легиона).

«Могила старых героев» почти напоминает ответ на картину Жака-Луи Давида «Смерть Марата» (выдающегося революционера), написанную в 1793 году.

Давид был выдающимся французским художником-неоклассиком и ведущим участником самой революции.

Всему, против чего выступал Фридрих.

Вторым элементом романтизма Фридриха была его любовь к пейзажной живописи.

В то время как мыслители неоклассики и Просвещения считали природу чем-то, что нужно понять и покорить, Фридрих наполнил свои пейзажи смесью благоговения, страха и тайны.

Но антипросветительская позиция Фридриха была не просто философской.

Это тоже было стилистически. То, как он рисовал, фундаментально отличалось от художников-неоклассиков.

Возьмем, к примеру, великого художника эпохи барокко Клода Лоррена, чьи пейзажи прекрасны и заслуживают внимания.

А теперь посмотрите, как Фридрих рисовал руины. Здесь они почти воюют с природой, которая медленно, но верно отвоевывает свои владения у человечества.

Более интуитивные, драматичные и эмоциональные пейзажи Фридриха должны были *чувствоваться*, а не просто наблюдаться.

Таким образом Фридрих напоминает нам китайское искусство, где пейзажи были *высшей* формой живописи, в которой человеческие фигуры отступают, и художник пытается передать глубочайшую сущность мира природы, а не «реалистическое» изображение.

Ближе к поэзии, чем к живописи.

И вы заметите, насколько незначительны, затмеваются на фоне пейзажа человеческие фигуры на картинах Фридриха.

Отношения между человечеством и природой в романтическом царстве Фридриха — это не отношения научных завоеваний, а непознаваемость, возвышенность и духовная турбулентность.

Художники эпохи Возрождения и неоклассики решительно поставили человека в центр своего творчества, триумфального, рационального и прекрасного. Вспомните картины Жака-Луи Давида.

Но в работах Фридриха часто приходится напрягаться, чтобы найти в них хотя бы человека...

Любимым мотивом Фридриха была «Рюккенфигура», где человеческие фигуры отвернуты *в сторону*, видны сзади, созерцают мир природы и теряются в нем, а не занимают центральное место.

Мы ощущаем угасающий свет сумерек над задумчивыми землями *вместе* с ними...

Третьим элементом романтизма Фридриха была своего рода метафизическая, протосимволистская, готическая атмосфера.

Здесь предметы и сцены перестают быть «реальными» и вместо этого становятся символами смысла, сказочными в своей мрачной чистоте.

Вдали от рационального мира Просвещения.

Именно здесь мы видим высший и непреходящий гений Фридриха: взять сцену и свести ее к самой сути, выйдя далеко за пределы материального мира в метафизический, в царство чистого смысла и чувств.

Это уже не «настоящие» ворота… куда они нас приведут?

«Странник над морем тумана» теперь полностью вошел в массовую культуру и стал столпом искусства. Мы можем видеть, как это воплощает *чувства Фридриха *.

Фигура отвернулась, созерцая тайну и красоту природы, скрытую туманом от разумных исследований человечества...

Но если одна картина действительно суммирует глубоко укоренившиеся убеждения Фридриха о Просвещении и разрушении им красоты и смысла, то это «Ледяное море».

Кораблекрушения были обычной темой в творчестве Фридриха; идеальная аллегория непобедимого величия природы.

В ранние годы Фридрих пользовался успехом и признанием критиков. Но вместе с упадком романтизма пошла на убыль и карьера Фридриха.

Последние два десятилетия его жизни были историей постепенного упадка здоровья, бедности, безвестности и уединения. Неоклассицизм победил.

В его последних картинах мы, возможно, можем почувствовать что-то от разочарования и печали Фридриха, возможно, даже от осознания приближающегося конца.

Но в природе, как всегда, Фридрих нашел шрифт выразительной величины. Его пути были эмоции, а не разум.

Лишь через сто лет Фридрих получил какое-либо признание. До этого он был полностью забыт.

Но в 1920-е годы он был заново открыт и оказал жизненно важное влияние на экспрессионистов и сюрреалистов благодаря своей сказочной силе и загадочным видениям.

А вот сам Каспар Давид Фридрих со всей ожидаемой интенсивностью выражения.

Художник, который бушевал против духа времени, боролся за непознаваемую красоту и тайну природы и искал неизмеримую искру человеческой души.

Эстетическая философия Каспара Давида Фридриха соответствует философии Братства прерафаэлитов.

Прерафаэлиты отвергли академическое искусство своего времени и стремились вернуться к стилям и техникам искусства до Высокого Возрождения (периода прерафаэлитов). Они считали, что искусство должно иметь искренний и детальный подход, сосредотачиваясь на природе и избегая стилизованных и идеализированных условностей Возрождения.

Они также искали вдохновение в средневековых рукописях, фольклоре и мифах, часто включая в свои работы замысловатые детали и символику, чтобы воссоединиться с тем, что они считали более аутентичным и творческим прошлым.

Такой великий художник. Мой личный фаворит: «Женщина перед восходящим солнцем». Интересно, что бы сказал Джанлоренцо Бернини о девушке с маслом, крутящемся конском хвосте и «человеке в лодке»…