Шепот кокосовых листьев

Где-то там, за горами и океанами, миры мерцают холодным светом экранов. Там люди бегут по стеклянным ущельям, их сердца стучат в ритме дедлайнов, а счастье измеряется в цифрах на банковском счете. Они продали свои рассветы за стабильность, свои сумерки – за отпуск раз в году. Они пьют кофе, чтобы заглушить усталость, и таблетки, чтобы усмирить тревогу, рожденную в неестественных стенах. Их биохимия нарушена, их души тоскуют по настоящему.

А здесь, под солнцем, которое не светит, а жжет, под дождем, который не моросит, а обрушивается водопадом, – здесь жизнь.

Да, она жалит. Сороконожка, обжигающая ногу до судорог, – это не звонок будильника, это голос самой земли, говорящей: «Проснись, ты жив!». Муравьи, сбегающиеся на сладкий чай, и накусывающие твои губы, до волдырей – не вредители, а соседи, напоминающие, что ни одна крошка не должна пропасть зря. Да, комар может оставить рану, которая заживает месяцами, синеющую, как вечернее небо. Но это плата за воздух, пропитанный ароматом цветущего иланг-иланга и соленого дыхания океана. Это знак того, что твое тело – часть этой земли, а не виртуальный аватар.

Здесь смерть – не тихий уход в стерильной палате. Это Великий Праздник. Когда дух уходит, его провожают не молчаливым трауром в черных костюмах, а песней, что рвется из самой груди. Плачут? Да, до хрипоты. Смеются? До слез. Стучат палкой по ржавой бочке, если слова бессильны. Целый месяц, с восхода до заката, семья в шестьдесят человек живет у тела, вспоминая, голося, вкушая простую пищу. Они возятся с прахом родственника, как с игрушкой, не потому, что бесчувственны, а потому, что знают: жизнь и смерть – части одного хоровода. Они выплескивают все наружу, очищая души. И в этом есть святость, в этой первозданной, шумной искренности.

И да, с неба падают не камни, а кокосы. И это тоже часть правды. Жизнь здесь хрупка, как глиняный горшок. И от этого каждый ее миг – бесценен. Ты не откладываешь счастье на пенсию. Ты пьешь его сейчас, из той самой кружки, за которой охотятся муравьи. Ты чувствуешь кожей теплый ветер, слышишь, как по потолку бежит геккон, и твое сердце бьется не от страха перед начальником, а от восторга перед этим диким, необузданным миром.

Там – дают деньги, отнимая счастье. Здесь – дают жизнь во всей ее оголенной, порой нелепой, порой пугающей, но настоящей полноте. Со всеми ее жалами, песнями и падающими с неба кокосами.

И пока «там» спят под гул кондиционеров, здесь, под шепот кокосовых листьев, люди по-настоящему живут. И ждут Великого Праздника не со страхом, а с пониманием, что это лишь еще один день в бесконечном танце жизни.

— Алем