Звездолёт

(волонтёрам и творческим бригадам нашего времени посвящается)

      Это была далеко не первая и уж точно не последняя поездка коллектива в зону СВО. Всё собранное в Москве доставили по намеченным адресам. Выступление перед артиллеристами прошло прекрасно. Песни были спеты, стихи прочитаны, посылки переданы. Накопившаяся усталость и напряжение последних дней уже явственно проглядывались на лицах. Но на душе было светло и радостно оттого, что дело сделано. И теперь оставалось выбраться на «большую землю», в Донецк, завтра навестить танкистов и через сутки отправиться в обратный путь. От этого в переполнявших их сердца чувствах угадывалась лёгкая грустинка.
Горловка осталась позади. Поехали через Ясиноватую - эта дорога казалась менее опасной. Хотя фронт и отодвинулся, обстановка была не самая простая. Но вся компания состояла из людей творческих, целеустремленных и, как водится, слегка бесшабашных.
Старший группы Александр Воропаев ехал в передней машине, грузопассажирском «Соболе», с водителем Славой. Третьим сидел Вали с позывным Синдбад, которого они захватили пассажиром из БАРСа, куда завозили груз по заявке. Мужик честно отслужил контракт и возвращался домой. Как не подбросить? В кузове — Павел с Еленой. Елена с мужем Виталием приехала искать пропавшего на СВО сына. Муж в этот день остался в доме на хозяйстве, а её уговорили поехать со всеми, чтобы как-то отвлечь, приободрить. Следом на небольшом расстоянии передвигалась на «Додже» остальная группа: Борис Брук, Олег, Елена и Екатерина. Катя пела песни своим дивным голосом, остальные подпевали. В перерывах безоговорочно властвовал Брук. Этот балагур – такой же большой, как и его душа – без умолку веселил попутчиков. Он был кладезем историй, стихов, шуток и просто хорошего настроения.
— Ну что, дрУги мои? Все прекрасно выступили! Я тоже был неплох, горжусь вами! Доберемся до цивилизации и обязательно это дело отметим.
    Впереди показался перекрёсток. У обочины стояли двое вооруженных бойцов. «Соболь» притормозил, и Воропаев вылез из кабины.
— Привет, парни. Как нам лучше выехать? — он стал показывать карту в смартфоне подошедшим бойцам. — Тут вот две дороги. По какой спокойнее?
Невысокий, лет пятидесяти, военный склонился над смартфоном, прикрывая его ладонью от солнца.
— Да где ж ты спокойствие ищешь? Вот тут налево повернёте.
— А вы тут что?
— Следим за небом. Противодроновый пост. Есть покурить?
Подошедший Брук протянул пачку: — Угощайся.
— Две возьму?
— Бери. Вы тут так и стоите целый день под небом?
— Нет. Блиндаж копаем. Вон, в лесополосе. Тут полно всякого мусора накидано. Из него и строим. А вы какими судьбами?
— Да с гуманитаркой к нашим парням приезжали. Сейчас вот обратно. В Донецк.
— Не похожи вы на донецких, — военный прищурился, глядя на номер машины.
— Так и не донецкие. Из Москвы.
— Из самой Москвы? А. Понятно. Молодцы.
Все вышли из машин, разминая затёкшие ноги и спины, и сгрудились на перекур. К ним подошел ещё один боец, высокий, лысоватый, лет сорока.
— Туран, я там дверь заприметил. Как раз нам подойдёт. Тащу?
— Давай, Сова. Один допрёшь?
— Обижаешь, — парень перекинул автомат на спину и перелез через тянущееся вдоль обочины ограждение: — Вон там. Метров сто. Сразу к яме отнесу, — и двинул по траве, удаляясь от компании.
— Ты тувинец, судя по позывному? – поинтересовался у военного Брук.
— Так точно.
— Тувинцы крепкие ребята.
— А то.
— Мальчики, ну что у нас вырисовывается? Нашёл дорогу? — на Воропаева смотрели подошедшие Лена с Катей.
— Да, сейчас разомнёмся и двинем. Борис, — обратился он к Бруку, — ты как?
— Я лучше всех, командир.
Резкий, ударивший по ушам разрыв заставил присесть. На дорогу со стуком посыпались комья земли. Не сговариваясь, все повернулись туда, где над травой оседало чёрно-серое облако.
— Оставайтесь на месте! — военные бросились к товарищу.
— Живой! — послышалось с обочины.
Парня вынесли на дорогу. Зрелище было не из лёгких. Правая нога Совы ниже колена превратилась в сплошные лохмотья. Бурое пятно расползалось по штанине. Боец был в сознании. Ему вкололи обезболивающее, и Синдбад, присев рядом, стал накладывать жгут.
Воропаев кинулся было на помощь, но тот жестом остановил его: «Нет. Я сам».
— Братишка. Сова у тебя позывной? Ты откуда такой орёл? Поговори со мной, — Синдбад затянул концы жгута и посмотрел в глаза лежащего на дороге бойца.
— Саша я. Из Волоколамска, — прошептал серыми из-за отхлынувшей крови губами раненый. Несмотря на случившееся, держался мужик молодцом. Он лежал на спине, заложив руки за голову, терпел, стиснув зубы.
— Терпи, перетянул. Сейчас в госпиталь отвезем. Всё нормально будет. Только не отключайся, — и посмотрел на Воропаева.
Тот наблюдал за происходящим, напряженно прищурившись. Как быстро ситуация из рядовой превратилась в критическую. Парень только что курил рядом, а теперь его нужно срочно везти к медикам. И Синдбад. Если бы они не захватили его с собой, смогли бы сами оказать помощь? Да, курс такмеда был пройден, но одно дело теория, и совсем другое— живой человек. Мысли путались. От выброса адреналина слегка подташнивало. Кровь на дороге густела бордовой лужей.
Сову загрузили в «Соболь». Туран с кем-то разговаривал по рации. Закончив, повернулся к Воропаеву. Ткнул пальцем в карту в смартфоне:
— Вот сюда везите. Там медики встретят на блокпосту. Я уже предупредил. Ждут. Прости, с вами не могу никого отправить. Мы тут теперь вдвоём. Выручайте, парни.
— Не волнуйся, довезем, позвоню. Давай номер. Всё! Едем!
Машины сорвались с места и помчались, поднимая пыль, к указанной точке. До блокпоста добрались вовремя. Раненого передали ожидавшим медикам.
— Жить будет. Всё нормально сделали. Привезли быстро. Можете ехать.
Караван покатил в Донецк. Шутить не хотелось – все переживали за парня, обсуждали случившееся.
— Как же так? На ровном месте.
— Вот видишь? За дверью пошёл. А там мина. Кто бы знал?
— Да. Хорошо, что мы проезжали…

    Наутро, выспавшиеся и отдохнувшие, все вновь расселись по машинам. Предстояло довезти груз и провести концерт в танковом батальоне в районе Очеретино. Это было заключительное мероприятие поездки. 28 сентября 2025 года обещало быть добрым…

С танкистами не виделись с мая, но гостей встретили, как родных. Свободные от службы бойцы слушали артистов: улыбались, подпевали. Эти свежие лица, чудесные голоса и стихи позволяли ненадолго отвлечься от ежедневной тяжёлой службы. Напоминали о доме. Ветхий, изрядно пострадавший ангар не был похож на театральную сцену, но актёрам было не привыкать. Главное, что он укрывал всех присутствовавших от посторонних глаз - до передка тут было не более пяти километров. Пока шёл концерт, окружающие будто забыли, что они на войне. Глаза блестели, а лица озаряли улыбки. И только стоящие поодаль наблюдающие за небом бойцы были собранны и серьёзны. После спетой Леной и Катей песни поднялся Брук и, взяв микрофон, прочёл своё стихотворение:

Я построю звездолет во дворе,
Из всего, что на глаза попадёт,
Я построю звездолёт детворе,
Может статься, что хоть им повезёт.

Из коробок я построю его,
Из обломков, хлама, старых дерев,
Откровений очень старых богов,
Из флагштоков и затасканных древк.

Слова лились по ангару, проникая в измотанные войной души, отогревая их, давая вспомнить о доме и близких. О прожитом. О разрушенных войной планах. О надеждах на будущее.

Из каркасов обгоревших ларьков,
Из табличек от руки: "Пива нет",
Из бутылок, разноцветных шнурков,
Из погон, нашивок и эполет.

Я построю звездолет из обид,
Я из горьких слёз его смастерю,
Из всего, что где-то в сердце болит,
Из того, что я в душе наберу…

Прощались долго. Расставаться не хотелось. Все понимали, что кого-то из ребят наверняка видят в последний раз, но в душе надеялись – они обязательно дождутся новой встречи. Ведь жизнь богата на чудеса. Ведь эти парни такие сильные. Лучшие.
Обсудили обратный маршрут. Главное — не потеряться. Тут, вблизи фронта, поворот “не туда” может стоить жизни.
— Дадим вам группу прикрытия на основную часть дороги. Поедете, дистанцию держите большую. Не кучкуйтесь. Проводим докуда можно по менее опасной. А там уж легче. Ну, не прощаемся.
Все обнялись, обещая обязательно увидеться вновь.
— Команда! По звездолётам! — прокричал, улыбаясь, Воропаев.
Расселись, тронулись. Основная часть дороги прошла без проблем. Остановились среди деревьев очередной лесополосы, попрощались с бойцами охранения. Тем было пора обратно.
— Бывайте, ребята, спасибо за концерт! Приезжайте ещё. Вон там повернёте и всё время по основной…
    Самая короткая дорога – та, которую знаешь. Поговорка всплыла в памяти, когда на обочине мелькнул остов сгоревшей машины. Через двести метров — второй. Где они свернули не туда? Сверился по навигатору. Получалось, что они ещё ближе к фронту, чем когда были у танкистов. На душе заскребли кошки, рука потянулась к рации:
— Олег, приём! — вызвал Воропаев водителя второй машины.
— Да, Саша. На связи.
— Похоже, заблудились. Разворачиваемся. Дистанцию держим. Смотрите небо. Не останавливаться. Идём на максимальной скорости.
— Принял, пропускаю тебя.
Машины развернулись и помчали в обратном направлении. Кто первый произнёс слово “дрон”, Воропаев не помнил. Они ехали впереди и не могли видеть, что происходит сзади. За спиной стояли две канистры с бензином. Боковая дверь «Соболя» слетела с петель, когда впопыхах вытаскивали «трёхсотого», и её закрыли на ключ, чтобы не потерять по дороге. Только Олег и Брук, сидя на передних сидениях «Доджа», стали свидетелями происходящего.
Дрон появился ниоткуда. Его заметили, когда он уже шёл вдоль дороги. То притормаживая и опускаясь почти вровень с задней машиной, то поднимаясь выше и уходя вперёд. Возможно, оператор никак не мог решить, какую из машин выбрать. Брук держал рацию в правой руке, наблюдая за манёврами смертоносной птицы:
— Саня, он идёт посередине между нами! Не останавливайтесь. Надо оторваться!
Видимо, оператор принял решение. Дрон поднялся выше и, набирая скорость, пошёл по дуге к «Соболю».
— Газуй, газуй! — услышал Воропаев в рации. Слава вдавил педаль в пол. «Соболь» нёсся по дороге, выжимая из двигателя последние силы, рискуя слететь в обочину, прыгая по ухабам, всё больше удаляясь от второй машины. Через несколько секунд пассажиры «Доджа» увидели яркую вспышку, полыхнувшую далеко впереди. Клубы дыма и пыли заволокли прифронтовую дорогу.


***

— Кто пиццу «Четыре сыра» заказывал? — спросил официант. Приглушённый свет над длинным столом освещал лица таких дорогих сердцу, близких людей. Поэтов, писателей, музыкантов и простых волонтёров, давно ставших одной семьёй. В этот октябрьский вечер они собрались по случаю выхода нового сборника «Дорога к солнцу» их друга, поэта Александра Гаммера. Сам виновник торжества, приехавший из далёкого нынче Казахстана, переговаривался с Бруком, излучая радость и дружелюбие.
— Вот такая у нас случилась поездка. Чуть-чуть нас не достал дрон, — произнёс, поднимая рюмку Воропаев.
— Слава богу, никто не пострадал. И бойца спасли, и сами вернулись. Боец, кстати, сейчас в Москве. Постараемся его навестить в госпитале. Хочу поблагодарить всех присутствующих за вашу неоценимую помощь в нашем общем деле! Теперь 28 сентября — наш второй День рождения.
— Командир, — послышался голос сидящего во главе стола Брука. — Спасибо, что вернул нас всех домой. Живыми и здоровыми.

Они пили, смеялись, делились впечатлениями, строили новые планы. Мечтали о том, как вновь поедут к ребятам на фронт. Привезут им всё такое нужное. И, конечно, когда случится самое главное событие – Победа, какой грандиозный концерт они закатят по этому замечательному долгожданному поводу. И больше не будет бед, смертей и расставаний, а будут радость, стихи, музыка и счастье.

Пусть он будет неказистый на вид:
Колченогий, угловатый, кривой,
Но зато надеждой будет светить,
Обещая где-то рай неземной.

И пускай хоть повезёт детворе,
Обойдёт их и война, и ковид,
Я построю звездолет во дворе,
Может, кто-нибудь на нём улетит.



(Стихотворение «Я построю звездолет во дворе», автор Брук Ветер)

15.10.25.