Часть десятая. Былина о жабиньке буренькой...

Часть девятая. Былина о жабиньке буренькой.



Из того ли, то из города, из Мурома,

Из того села, да Карачарова…

Илья Муромец и Соловей Разбойник. Русская народная былина. Вместо эпиграфа…



Ой, вы гой еси, все, кто слушает, все кто слушает, удивляется!

Я хочу рассказать вам о жабиньке, не простой о жабоньке, о героической!

Как полезла в подпол я, да, там и жабу нашла.

Сыро, сыро у нас во подполе! Там и каплет вода, там и трубы текут, там и кран подтекает, подпо;льно - внутренний!

И стоял там таз большой, чтоб вода мимо не текла, каждый день я ту воду выливала, выплёскивала. Раз мышат из воды за хвосты подняла. Мышки дохлые были - все утопленницы.

А уж сколько жучья; на протечках набралось! Лето жаркое было, жуки лезли, водою отпивалися!

Я мышат подняла, я жуков разогнала;, тазик тоже подняла, воду вылила. Всю воду вылила, без сожаления...

А потом решила жабоньку поднять, похоронить. Героическая, ведь она, жаба, была. Лезла, лезла, она во закрытый во подвал, от лучей жарких солнечных спасалася.

Только людям хорошо солнца красного свет. Жабы сохнут от него, погибают они.

Лезла в подпол та жаба, искала воды, чтобы кожу омочить, чтоб живою быть.

Только знать она не знала, что крутой он, мой подвал. И упала на пол жаба, жаба буренькая, брюшко желтенькое. И лежала моя жаба посередь полов, что настилывались мною для вареньицев.

Значит, надо и спасать было жабу только мне. Жабу буренькую, героическую, ради поиска прохлады, убитую... Да, убитую безвременно высотою подвала, да по;дпола...

Ох, подкрадывалась я, да с бумажечкой в руке! Ох, хватала я ту жабу поперек желтого пузика. И несла я шу;стро жабу, ой, как шустро я несла, несла к лестнице крутой.

К той лестнице из подвала, хлипенькой, да крутенькой.

От тепла моей руки стала жаба оживать. Стала жабонька дрягаться всеми ноженьками. Ох, орала ж я!

Ох, визжала же я! Жабу бросить не могла. И сама, боясь упасть, так по лестнице и поднималася...

Так и лезла и визжала пулемётными очередями, только знала повторяла: иИ!, да, иИ!...

И домашние мои все сбежалися.

И как тогда я не упала, и сама я не пойму! Как сумела отвратительность живой жабиньки в руке выдержать.

Только вынесла я жабу во зеленый во сад. Положила осторожно на желтенькое пузико.

А потом пошла успокаивать домашних своих, что живая осталась.Рассказать пошла им, домашним своим, что мне вред не причинён, лишь от выноса в руке жабы буренькой живой, героической, я сама могла бы в подпол свалитися…

А тем временем соседи, мне устроили шаба;ш. И газон свой остригая, и штакетник свой отлаживая, как изгородь, они, соседи крутые мои, спилили у меня на газоне моем, ох, калину Бульденеж декоративную, да два росточка сливовые.

И пошла я тогда, не ругаться с ними, с соседями, нет. Повторять только пошла подвиг жабы буренькой, героической. И сказала тогда я, всем соседям своим:

- Я воды вам больше не дам! Хватит мне, подпол мой мне мочить, проливать. Я сама от тех протечек скоро утону и лягушками всеми заквакаю!

Ай, и ругал же меня каждый мой честно;й, нечестно;й, да и пьющий сосед! Ай, и стучались в мою дверь, молотились мне в дверь, угрожали призывом полиции!

А я люк приподняла, а я кран в подвале перекрыла;. Стала ждать, пока высохнет подвал, чтоб вода уж не лила! Стала ждать, пока мой по;дпол высохнет!

Вспомнив я и о том, вспомнила и обо всём подвиге жабки героической. И глядела я тогда, как жаба, да на лапки свои, да на дрожащенькие подымается. И ушла, уползла во зеленый куст.

Дальше мошек ловить, да и жизнь свою жить, драгоценненькую...

Да неделю уже, да седмицу вообще обихаживали меня всеми соседями! То ругали меня, то бранили меня! Только я им всем трубы гнилые в подвале, да лестницу хлипкую показывала.

И просили меня всеми соседями, воду им подключать. И смирилась я тогда, что вода вновь хлещет в подвал, и холодная вода, и горячая!

И сидела я на кране, сторожила его, по часам давала воду, как в Крыму сухожарочном, по ночам вода шла, по часам прибывала...

И просили меня, догоняли меня, опять всеми моими соседями. Кран хотели сменить, чтоб вода меньше текла, а я им сказывала, чтоб вскопали они себе свой водопровод! Отключились от моего, наконец - то, там все трубы прогнившие!

И соседи тогда, с раская;ньем большим, обещали не пилить больше кустики мои, хоть одну сторону газона отстояла я! И вручили мне тогда соседи мои, кран и новый, и большой, и латуневый. И велели кран менять мне немедленно.

Я на кран тот латунно - желтенький смотрела с тоской, понимала, что ни грамма я не водопроводчик. И не хватит у меня, как у жабы у той, духа собственного, героического!

Тут и муж, как раз пришел, он с работы подошел. И спросил меня, что плачешь понапрасну ты?

Как пошла я тогда, ой, да мужа костерить! Потому что решила, что в подвал этот сырой он нарочно меня завёз, мою жизнь искалечил, чтобы всю свою жизнь я мышей да жаб в подвале мокром вылавливала.

Тоже ж муж не утерпел. Он меня обматерил. Он в подвал, в сердцах, полез.

А я бегала вокруг того подвала, да громко мяучила. И просила мужа только, чтобы ты там не упал. Или, с сердцем, возмущалась, чтоб свалился б ты, насовсем в сырой подвал! Ты б остался в по;дполе том жить, во темном подполе, во осклизкеньком!

- И давай лучше уедем, Дорогой Мой Муж, - громко всхлипывала я, - а то этот водопад в подвале и в по;дполе, схож уже по плотности с потоком Ниагарским! С самого водопада Ниагарского!

Вылез муж весь хмурый, умываться стал. А протечки с утра сразу кончились. Пол подсох в подвале, по;дпол высыхать устал.

И пристала же я, ой да пристала, к мужу собственному! Расскажи, да расскажи, что же сделал ты? Отчего водопад волшебным образом окончился?...

Долго муж крепился, да меня посылал, крепкими ма;тами, в страны тайные, русскому духу неведомые.

И потом только сознался, что достала я его.

Муж в подвал без крана слез, без крана нового для замены, без крана латунного.

И наверх муж никак не хотел выходить. Я вокруг всего подполья бегала, да вслух его громко мучила, мяучила...

И тогда в сердцах наш муж, богатырскою своею рукой, сверху кран прихлопнул так, что резьба на место встала, а кран мгновенно пересох. И стал воду отдавать без единой без капли потерь для всех моих соседей!

Ох, вы гой еси, добры молодцы, добры молодцы, да красны девицы! Вы восславьте да воспойте во разных веках, подвиг жабы бурой, да героической!

Она к нам пришла, она кашу принесла, она ее так кру;тенько заварила! Что ругались мы, возмущались мы, пока муж одной рукою, ручкой правою, богатырскою, так прихлопнул он кран, что и осушил подвал!

Воспоем же, бра;тие, всем героям, Славушку!