7. Распутье

7. Комиссар

Лес вокруг деревни притих, как засыпая. Только берёзки-сестрёнки, прижавшиеся друг к другу, о чём-то таинственно перешёптывались. Не слышен был привычный мягкий шелест листьев на деревьях, птицы давно уже не будоражили окрестности весёлым чириканьем и пением. Под ногами мягко шуршало ещё не укрытое снегом цветастое покрывало бывшего богатого убранства деревьев. Оголённые до бесстыдства они скромно притихли в тревожном ожидании белоснежных одежд зимы.

Поздняя осень стылыми ветками вишни назойливо царапала окно. Порывы ветра гулкими вздохами отдавались в трубе печи.

Полина в тревожных мыслях о войне и сыне долго никак не могла уснуть.
- Сидор, кто-то стучит в окно, - затормошила она спавшего мужа.
- Ветер это, - спросонья отозвался тот.

Однако стук, уже более явственный, тихой, но настойчивой дробью, повторился вновь.
- Осторожно! – посоветовала мужу Полина, перепуганная внезапным ночным подъёмом. Война, да и высылка в Сибирь наложили свой отпечаток на её мягкую и восприимчивую натуру.

Комлёв, подойдя к окну, в смутном лунном свете увидел знакомое лицо. Это был Щербинин, исчезнувший из села с началом оккупации.

Успокоив жену, Сидор накинул телогрейку  и вышел к Василию, не скрывая удивления от его появления в такое опасное время.

Поздоровавшись и кратко узнав о жизни и произошедших изменениях, тот сразу перешёл к главному, ради чего появился:
- Как секретарь парторганизации нашего колхоза, а сейчас комиссар партизанского отряда, - прямолинейно начал он, - я тебя хорошо знаю и доверяю, поэтому обращаюсь за помощью.
- Чем я могу помочь в столь непростой обстановке?
- В ближайшее время будут назначать старосту деревни. Ты был наказан и выслан, все это знают, тебе немцы поверят. Соглашайся быть старостой.
- Зачем я буду работать на врага? Хватит одного Хомутайло, - с негодованием вырвалось у Комлёва.
- Нам нужен свой человек, чтобы владеть обстановкой и знать намерения противника, - пояснил Василий. – Насчёт иуды разберёмся отдельно, - лицо комиссара посуровело.
- А придёт Красная Армия, что я скажу своим, как объясню им службу у врага? Или немцы узнают о моей работе на партизан, что будет с Полиной?
- Чтобы немецкое командование ничего не узнало, связь будешь держать только со мной, и знать правду о тебе буду только я. С приходом наших войск доложу командованию лично.

Комлёв, зябко подёрнув плечами толи от ночной сырости, толи от ответственности за принимаемое решение, тихо, но твёрдо, как выстраданное самой жизнью, произнёс: «Согласен. Будем сообща бороться с врагом».
- Спасибо! Я и не сомневался в тебе, - Щербинин крепко пожал мозолистую руку кузнеца. - Да и сын твой тоже воюет с фашистами, - добавил Василий.
- Живой!? – хрипло произнёс Сидор, от радостного известия перехватило горло.
- Живой, живой! Воюет под Москвой.  Никто о нём здесь ничего не знает, все считают погибшим в Сибири. Это хорошо, так тебе быстрее поверят.

Оговорив условия обмена информацией - через тайник в кузнице, Щербинин скрылся в ночи.

- Кто приходил в такую рань? – грудным голосом спросонья поинтересовалась Полина.
- Чудиков забегал. Война всех людей взбаламутила, беспокойный стал - вот и не спится.
- И что ему надо? Не может дня дождаться.
- Сани спешит изготовить. Просил помочь, - пояснил Сидор. – Спи, ночь ещё длинная.