Кормила женщина собак

Наш Иван Сергеевич вовсе никакой не женоненавистник. А сплетни о нём всё лезут и лезут. Ползут по нашей конторе, словно испанские слизни по аллеям парка. Нехорошо. Враки всё это. Наветы. Я-то своего коллегу хорошо знаю. Ну, придётся вступиться за достойного человека и рассказать, с чего всё началось.
В той большой организации, куда свела нас судьба, Иван Сергеевич человек относительно новый – три года для давно сложившегося коллектива срок так себе. Человек он неплохой и дело своё знает. Трудяга. Это мы давно поняли. Наукой не поверхностно занимается. Но с людьми сходиться с самого начала не торопился. Если по делам, то обращается смело. Но как только расправится с текущим вопросом как будто и нет его. Ничего от себя в смысле личного. Совсем ничего. Поначалу казалось, что это возрастное. Как-никак человеку за пятьдесят, может, выговорился.  Но возраст тут, скажу, совсем ни при чём. Возражаю на правах его ближайшего соседа -стол в стол- по нашей большой лаборатории.  Замечал его иногда, чаще- в обеденное время на скамейке под липой, как он с кем-то очень даже заинтересованно разговаривал, убеждал или спорил цветасто, какие-то особенные обороты речи использовал. То есть, когда надо был вполне общительным. Коллегам такая форма его избирательной коммуникабельности была чужда, но Ивана Сергеевича никто не осуждал: когда тебе без спросу лезут в душу или беспрестанно надоедают по мелочам, согласитесь, много тоскливее.
Напротив нашего помещения в комнате с фикусами разместились плановики и экономисты – ни одной мужской души. Нам, технарям, их отдел вовсе не был интересен. Мы с ними только по праздникам и пересекались. Подарим комната комнате цветы или сувениры с открытками и разбегаемся. Иван Сергеевич, правда, и тут выделился. Подарил как-то раз нашим экономическим соседям на Восьмое чайный сервиз. Приволок из своего Петербурга. Знайте, мол, нас, питерских (сам он тамошний). А чего дарил, спрашивается? К ним он меньше нашего обращался, чаи с ними не распивал. Здоровался вежливо при встрече, вот и все отношения.
И вот однажды выходим с ним после работы из лаборатории. Все разошлись раньше, а мы чуток задержались. Иван Сергеевич поднялся со своего рабочего места, оделся и, прощаясь, направился к выходу.
-Иван Сергеевич! Полминутки, -вспомнив об одной общей теме спохватился я.- Вы на остановку?
-Да, -ответил коллега. -Я на улице подожду.
Пока я оделся, закрыл дверь от лаборатории, сдал ключи и выбрался наружу прошло заметно больше заявленного мною времени. За это время Иван Сергеевич спустился вниз и расположился рядом с интересной группой из четырёх собак и одной женщины. Хвостатые -упитанные разномастные дворняги, хвосты бубликом - неофициально числились в охране, куда сами себя и назначили. Но штатными единицами не являлись, а посему корм брали от тех, кто подаст. Кроме охраны их кормили женщины из того самого планового отдела. Я и подошёл как раз в тот момент, когда одна наша «плановичка», Маргарита Никаноровна, под команду «стоять» раздавала по очереди животным что-то из мясного. По поведению собак понял, что очень вкусное. Ну просто безумно вкусное. Иван Сергеевич, судя по его заинтересованному отношению к происходящему, уж и забыл, что ждёт меня. Стоит, любуется цирком. И было на что смотреть: сразу четыре здоровенные псины выстроились в ряд и по очереди вставали на задние лапы в надежде получить лакомство.
Плановичка, миловидная полненькая женщина лет сорока пяти, без суеты, деловито и тоже с удовольствием управляла процессом и нисколько не обращала на нас внимания. Вся она и её подопечные растворились в действе. Прямо ритуал какого-то племени на Таити. Где-то в сознании у меня промелькнуло: а ведь это нечто большее, чем цирк.  Но, цирк цирком, а было чуть обидно- я этим же псинам из самой Белоруссии пару раз привозил колбасу. Вкуснейшую. Можно сказать, от желудка своего отрывал. А собаки только носом вели и брезгливо отворачивались. А тут такая режиссура! Но молчу, тоже наблюдаю.
Неожиданно в самый разгар таинства Иван Сергеевич обронил:
-А можно и я встану, - и тут же: - Вы бы мужа так своего кормили!
Мне-то понятно, что коллега мой ничего плохого в виду не имел. Ну, юмор у него такой. Но женщина вдруг как-то вся вытянулась, слегка повернулась к Ивану Сергеевичу, подняла неестественно высоко голову, даже задрала её, приклеила к лицу каменное выражение и, смерив недобрым взглядом, процедила:
-Откуда Вы знаете, чем и как я кормлю своего мужа?
И рекла это она таким тоном, что даже мне стало не по себе. Ледяной взгляд женщины скользнул по Ивану Сергеевичу, на мгновение прошёлся по мне и тут же сменился на снисходительный. Но снисходительность эта была направлена не нас с коллегой, а куда-то в сторону, может, даже и в космос.  Моему сознанию и тон, и ледяной взгляд Маргариты Никаноровны самым наглядным образом сообщили, что вторгся мой сослуживец коварным образом в её собственное личное пространство, и вторгся очень глубоко. Дальше, наверное, и некуда.
Ой, как стало не по себе! Тут же понял, что Ивану Сергеевичу и того хуже. Я даже забыл, для чего просил его задержаться.

С того дня Иван Сергеевич и стал избегать женщин. Мимо планового отдела с фикусами проходил осторожно, а на Маргариту Никаноровну и вовсе старался не смотреть.
Но вот со мной он после того случая стал общаться заметно охотнее. Без назойливости, но охотнее. Говорили мы с ним обо всём, не только на рабочие темы. Про женщин вот только разговоров не вели, Иван Сергеевич очень не любил этот раздел.

И вот однажды, когда история с собаками уже подзабылась, ни с того, ни с сего, выложил он мне свой метод общения с женской половиной планеты. Произошло это во время учений. Стали как-то эмчээсники приставать к нам со своими учениями. Учили, проверяли нас, нормативы сверяли. Бегали мы гурьбой. Спасали друг друга. Все сотрудники довольны, веселы, всё-таки иногда и от компьютеров можно отвлечься и размяться полезно. И вот в одну из проверок оказались мы в бомбоубежище. Но все из нас уже всё знают, всё умеют. Быстро закончили.  Всех распустили, а мы с Сергеичем остались. Обвыкнуть в новом помещении захотелось.  Нам бомбоубежище даже понравилось. Тишина, всё новенькое, надёжное. Но моё личное эго толкает: хожу, смотрю, где места поближе к розеткам для мобильника, вдруг понадобится?
А Иван Сергеевич встал как вкопанный и отчего-то задумался. Стоял, стоял и вдруг подходит ко мне и непривычным для него доверительным тоном даже с тембром закадрового голоса Копеляна из фильма «Семнадцать мгновений весны» говорит:
-Да, женщины - тоже опасный материал. Я про тех, кому больше сорока пяти. Если случается общаться с такой, а корректнее было бы сказать- с большим личным её опытом, выбираю из всего арсенала комплиментов десяток, не более. Эти десять проверены мною под любое женское настроение. Можно применять хоть на период ковида, хоть на период Всемирного Потопа. А за остальные комплименты не ручаюсь. Женщины-то разные. Вроде смотришь: красавица, так бы и взял пол ручку. Но настроение её непредсказуемо меняется. Ни одной постоянной компоненты в характере. И кто её знает, что у неё случилось вчера, сегодня? угадать ну никак невозможно. Лучше обойти как минное поле.
 
        Тут я бросил считать свои розетки. Как-то враз Иван Сергеевич пустил под откос весь мой прикладной интерес.  Присел я на стул, всмотрелся в грустно-задумчивое выражение лица здорового и умного мужика. Анализирую. А самого сквозь всю мою аналитику сверлит вопрос:
       «И чего это подвело моего коллегу к такой сентенции? Угроза ядерного нападения или ещё что? Загадка.»
       А собак тех я невзлюбил. И не только из-за несъеденной колбасы.