Глава 2. Богора

Мальчик лет двенадцати в набедренной повязке вышел из хижины и осмотрелся. Вокруг таких же, как и его дом, строений с плетёными щелястыми стенами и крышами из пальмовых ветвей, суетились женщины. Кто-то готовил пищу. Кто-то закидывал свежие ветки наверх, залатывая дыры. Девушки, усевшись в ряд перед выдолбленным бревном, деревянными ступками усердно перетирали собранные плоды, орехи и семена в амарантовую муку. Их упругие груди с возбуждённо стоявшими сосками ритмично тряслись в такт движениям рук. Слышался задорный смех в ответ на шутку. Тут же в пыли, ловя пауков, возились голые малыши. Мужчины степенно сидели на земле в стороне и, передавая по кругу дымящуюся трубку, обсуждали завтрашний день. Предстояло важное в жизни подростков событие: посвящение в мужчины. Обряд инициации начинался с состязания в меткости стрельбы из лука.

Мальчик повернулся направо, куда уходила тропа в джунгли, и надолго вперил взгляд, явно кого-то ожидая.

«Богора!» – раздался чей-то голос.

Мальчик обернулся и увидел сверстников, столпившихся у огромного кебрачо в центре деревни. Крона дерева была так высоко, что не давала тени, отбрасывая её далеко от корня. Ствол диаметром более двух метров был очищен с одной стороны от коры. На тёмно-красном фоне белой краской была нарисована мишень в виде силуэта пекари и круга в месте сердца. Возле рисунка и крутились мальчишки, вооружившись луками и стрелами.

«Богора! – мальчик снова услышал своё имя. – Иди покажи своё мастерство! Или ты трусишь?»

Это был, конечно, он – Антора – вечный соперник, который отпустил очередную обидную шутку. Раздался смех. Мужчины обернулись и, улыбаясь, ждали реакции Богоры. Соревнование, похоже, грозило начаться раньше срока.
Богора откинул полог и вошёл внутрь хижины. Выйдя с луком и колчаном со стрелами, юноша снова посмотрел, не идёт ли кто по тропе. Его отец Кекуок три дня как ушёл на охоту и не возвращался. Богора волновался не потому, что отец задерживался, а потому что ему нужна поддержка в завтрашнем испытании. Богоре хотелось доказать всем, что он лучший, на виду всего племени и отца – вождя племени мака. Но Кекуока не было.

Переборов неуверенность, Богора подошёл к сверстникам. При его приближении они расступились, и открылась мишень. Кебрачо коварное дерево. Его древесина настолько прочна, что нужна недюжинная сила, чтобы стрела вонзилась в толщу. А меткость – не только, чтобы попасть в нужную точку, но, и чтобы ударить под строго определённым углом. Иначе стрела с позорным звоном отлетит в сторону. Этого можно достичь лишь стреляя из взрослого лука. Антора насмешливо смотрел на детский снаряд Богоры, из которого пробить кебрачо можно было и не мечтать. А Кекуок забрал на охоту свой лук, с которым Богора тренировался и к которому привык.

Взвизгнула натянутая до предела тетива. И стрела полетела в цель, вращаясь и неслышно шелестя оперением. Раздался глухой удар, за которым последовала характерная вибрация. Стрела Анторо попала «свинье» в бок – не точно в сердце, но рядом. А главное, вошла в ствол кебрачо. Мужчины одобрительно загудели. Девушки оторвались от помола муки и улыбаясь смотрели на Антору. Тот с видом победителя отошёл в сторону, жестом приглашая Богору ответить выстрелом на выстрел.
Отступить означало проиграть… Проиграть с позором на глазах у всего племени. А сыну вождя не принять на вызов позорно вдвойне. И никто не будет делать скидку на его детский лук.

Богора изо всех сил натянул тетиву. Уже можно остановиться и, как учил отец, задержать дыхание перед тем, как выпустить стрелу. Но Богора тянул тетиву и тянул. Вот теперь! Богора выдохнул и прислушался, как звонко стучит его сердце. Казалось, что все вокруг слышат волнительное «тук-тук». Но только Богора решил расслабить пальцы, как послышалось предательское «дзинь», и к его ногам, словно гнилой банан, упала стрела. На луке повисли два разорванных конца тетивы.
«Наш меткий Богора чуть самого себя не подстрелил!» – едко заметил Антора.
Богора почувствовал, как его глаза стали наполняться слезами. И чтобы ненавистный соперник их не увидел, Богора бросился в свою хижину. Вслед ему нёсся громкий смех.

Богора просидел дома до самой темноты, разглядывая испорченный лук. Запасные тетивы отец забрал с собой. Если Кекуок не вернётся завтра к утру… Богора не знал, что ему делать. Важное в жизни мальчишки-мака событие инициации в мужчины обернётся для него унижением, которое соплеменники никогда не забудут. И разве он – Богора, мечтающий стать касиком, когда постареет его отец, может это допустить? Пойти попросить кого-нибудь из охотников помочь заменить тетиву на луке? Стыдно и бессмысленно – лук-то всё равно детский.

Полог, закрывавший вход в хижину, откинулся. И кто-то неслышно вошёл внутрь. Глаза Богоры с надеждой вперились в темноту, рассматривая силуэт гостя. Неужели Кекуок?

– Отец, ты? Почему так долго?! – воскликнул мальчик.
– Нет, Богора, – раздался хриплый голос. – Это я – Канго – чёрный ворон. Теперь, правда, седой, как перо филина.
– Зачем ты пришёл? Посмеяться надо мной?
– Успокойся и выслушай старика. Ты, я полагаю, решил не выходить завтра на состязание. Так?

Богора не отвечал.

– Я тебя понимаю. Ты сын вождя и должен во всём соответствовать статусу отца. Кекуок смелый воин и удачливый охотник. Но и он стал касиком не по рождению, а по заслугам. Это долгий путь, как тропа в непроходимой сельве. Ты прорубаешь путь в зарослях джунглей не только для себя, но и для других. Сельва Чако коварна. Будь готов, что однажды ты собьёшься с правильного направления. А обратной дороги уже не будет – тропу съедят джунгли, а твои следы смоют дожди. Нужно будет принимать решение в новых обстоятельствах. И все будут смотреть на тебя и ждать. Как завтра. Но пока твоё решение касается только тебя, а не всех. Ты должен преодолеть стыд и снова выйти к кебрачо. Пусть племя увидит в тебе храброго и уверенного парня, готового стать мужчиной и воином. Тетива может порваться у каждого. Это чистая случайность, и не твоя вина.
– Но, Канго, у меня нет лука! И отец, как назло, до сих пор не вернулся.
– Я уже много лун не ходил на охоту и не выходил за деревню, и мой лук мне без надобности. Возьми его. Надеюсь, тетива не истлела, и её хватит на несколько выстрелов.

Канго положил лук и колчан к ногам Богоры и вышел из хижины. Богора взял стрелу и покрутил её в руках. Времени на тренировку и пристрелку не оставалось. Нужно ложиться и постараться выспаться.

Но уснуть мальчику не удавалось. Его преследовали видения о промахе и страхи, что тетива снова порвётся. То ли во сне, то ли в бреду приходил отец. Он тянулся к Богоре, но никак не мог ухватиться за руку сына. Крупный кайман, дико вращаясь вокруг закушенных ног касика, тянул Кекуока на дно. Его туловище и горло обвивала анаконда. Богора очнулся полностью разбитым. Он не чувствовал в себе сил подняться и выйти за деревню, чтобы тайком опробовать новый лук.

… Это фиаско Богоры снова видело всё племя, но не отец. Кекуок так и не появился. Тетива в этот раз выдержала натяжение. Но притупившийся наконечник старой стрелы не смог пробить кебрачо. Отрикошетив о невидимый изгиб на стволе, стрела взмыла в заросли, сбивая по пути бананы и распугивая попугаев и туканов. Из-под веток выглядывали испуганные морды обезьян, которые орали Богоре известные только им проклятья.

И смех… Проклятый смех…

Богора кинул лук, сбросил колчан с плеча и побежал прочь. Сначала он воткнулся в полог своей хижины, но через секунду понёсся прочь из деревни. В ушах звенело «Позор! Позор! Смешно! Смешно!»