Призрак

Когда мне было семь лет, ко мне стал приходить дух. Один-единственный. Чувствовалось, что это был мертвый человек – наверное, мой дед. Других мертвых я на тот момент не знал. Я и деда-то не знал, он умер, когда меня еще в проекте не было. И вот он заявился. Вместе с гудящим ветром, проползающим меж оконных рам. Говорила мне мама надо больше ваты затыкать. В старой-то квартире рамы были сделаны на совесть, а тут какой-то однорукий делал. И дух пришел. Проник в нашу новую квартиру. Нет, от старых хозяев он не мог остаться. От них остался только хромой столик под телевизор, две банки засахаренного варенья в кладовке и плюшевый микки-маус на балконе. Но дух был мой. Чувствовалось в нем что-то родственное. Он не хотел меня душить. Не хотел наверное даже пугать. Просто ложился рядом на кровать и громко дышал. Как будто кто-то надувал воздушный шарик и никак не мог надуть.

Тем не менее мне было жутко от присутствия деда. И я рассказал обо всем родителям. Они пожали плечами и решили все-таки получше заткнуть оконные рамы ватой. Перед этим побив меня ремнем за то, что я так плохо справился с этим простым заданием и все придется переделывать. Мама зачем-то выдернула всю вату, и заткнула обратно, добавив еще немного новой. Я слышал, как она бормотала под нос ругательства. Вроде того, что я такой же однорукий, как и те, то делал эти несчастные окна. Отец тем временем развел раствор с хозяйственным мылом, чтобы бумагой заклеить щели сверху. Несмотря на все проведенные мероприятия, дух не ушел. А родители не хотели больше меня слушать.

И вот однажды в дверь постучали. Тихо-тихо, но настойчиво. Я даже сначала подумал, что это Шарик кому-то виляет и бьет хвостом об нашу дверь. Он часто ночевал на нашем коврике. Особенно осенью, когда на улице лило, как из ведра. Коврик после Шарика становился мокрым и вонючим, поэтому мама поменяла его на резиновый. Но Шарику было плевать. Он это место застолбил.

Тем не менее стучал не Шарик. Это был кто-то другой. И я спросил кто. Мне ответил мягкий женский голос, которого я отродясь не слышал. Все женщины в нашей семье, и бабушка, и мама, и старшая сестра говорили грубо и четко. Как на плацу. Голос сказал, что хочет поговорить со мной о Боге. Я не знал кто этот Бог, но мне хотелось посмотреть на женщину, которая имела такой удивительный голос, поэтому я открыл.

Извините, родителей нет дома, но мама должна прийти с минуту на минуту. Еще раз извините
Женщина улыбнулась и у меня по спине побежали тёплые мурашки. Я глупо улыбнулся в ответ и даже почти заплакал. Я не хотел чтобы она уходила и уже собирался пригласить её домой. Хотя было ужасно неловко. Но она лишь протянула мне синюю книгу. Читать я уже умел и поэтому прочел вслух (в глубине души мне хотелось ей продемонстрировать, что я умею читать): Детская библия.
 -Молодец, – похвалила она,– такой маленький, а уже читаешь.

И мне так захотелось рассказать ей обо всем. О духе, который приходил и надувал шарик на моей кровати. О рыбалке на прошлой неделе. О Шарике. Да о чем угодно. Просто бы подольше смотреть на её улыбку. Но она сказала: это книга про Бога, про Иисуса Христа. Молись Ему и всегда будешь под защитой. Просто молись.

А как молиться спросил я.
Просто своими словами расскажи что тебя беспокоит.

Это было заманчиво. Я поблагодарил её, и она ушла, почти исчезла. В тот вечер я впервые помолился. Первое о чем я рассказал Богу, про духа. Про свист в щелях и про то, как страшно быть одному в комнате. Я попросил Его, чтобы дух оставил меня в покое. И дух больше не приходил. С той ночи и до сего момента, тридцать лет подряд, я засыпаю с молитвой. Своими словами.

В тот вечер я узнал, что есть кто-то в этом мире, кому ты важнее, чнм самым близким людям