Мальчик с серебряными волосами. книга первая. Яйцо

               
                ВОЛШЕБСТВО.
   МАЛЬЧИК С СЕРЕБРЯНЫМИ ВОЛОСАМИ.
                Яйцо птицы Рух.

               Сказка для детей пожилого возраста.

                Пролог.
 Волшебный мир пребывал в смятении. Волхвы волновались, обменивались спешными паническими посланиями, которые по традиции приносили почтовые голуби, сами по себе создающие толкотню в небе, будто в не перелётное время наступил массовый исход птиц с насиженных мест.
 Эти волнения нельзя было назвать ни тревожными, ни радостными: одни ликовали, другие тревожились, а третьи просто страшились той неизвестности, что приносили слухи и недостоверные сообщения. Всем хотелось знать точно, что же произошло, и в какую сторону разрешился кризис, который вот уже несколько лет потрясал волшебное сообщество.
  Верховный совет чародеев заседал в строжайшей тайне вот уже двое суток и никак не мог прийти к однозначному решению, которое следовало объявить всем магам. Рядовые колдуны и ведьмы, не обличённые властью, присутствующие на этом заседании в качестве корреспондентов и уполномоченных различных союзов и организаций, были возмущены нерешительностью совета, и тем, что им не разрешалось покидать здание и сообщить обществу о имеющихся сведениях и ходе дебатов в совете. Здание было окружено мощной стеной заклятий, пробиться сквозь которую не под силу было не только магу, но даже мысли посланной с помощью ментальной связи.
  Все возможные речи были уже произнесены, и словоблудие шло по пятнадцатому кругу, из которого никто не мог найти выхода. Всем всё было ясно, но оставался главный вопрос, на который не было ответа – как договорится с Архонтами Подземного Царства, попытка нападения на которых ликвидировалась сама собой.
 Два года назад злой гений волшебного мира Рикшеллер, призвав на помощь всю магию,                                которой он овладел, странствуя по разным континентам, предпринял попытку захватить власть в стране, пуская в ход не прямую атаку на правительство волшебников, а подкупы, заклятия, подлое убийство тех, кто противился выступить на его стороне. Все его попытки, принесшие в страну хаос и неуверенность, удавалось нейтрализовать. Тогда он решился напасть на Подземное Царство в котором хранилась Сфера Власти и Силы священно-неприкосновенная для всех волшебников земли.
  Эта попытка оказалась катастрофической для него: на его пути встали волхвы Ордена Справедливости, которые, выполняя свой долг, все погибли, но вместе с ними исчез и сам злой гений, остановленный двухлетним магом, сыном членов Ордена. Непонятным образом он оказался перед самым входом в Подземное царство и сокрушил возмутителя спокойствия, не дав ему проникнуть в запретный мир. Прибывшие ко входу Архонты зафиксировали попытку проникновения в их Царство и предъявили претензии к волшебникам Верхнего мира в нарушении всех законов, существующих тысячи лет. Они потребовали объяснений у волхвов. Особенно их интересовало кто на них напал, и почему возле входа оказался двухлетний мальчик, который никак не мог пройти ко входу ни в силу своих магических, ни возрастных способностей – смешно даже говорить, что такой карапуз сумел пройти сквозь магические заклятья, подвластные только магам высших знаний.   
  Верховный совет волхвов собрался на своё сверхсрочное совещание, а договариваться с Архонтами отправил ректора Академии Гипербореи, величайшего мага Михаила Александровича Аввакумова, который и возглавлял орден Справедливости члены которого погибли, защищая вход в Подземное Царство. Пока он вёл переговоры, Верховники строили догадки, выдвигали гипотезы, сотрясали воздух речами, но ничего не могли решить. Трудно бывает решать, когда нет смелости.
  Появление в зале заседания Аввакумова, который возник посреди амфитеатра, произвело громовое впечатление, поразившее всех присутствующих остолбенением: очередной оратор замер с открытым ртом, члены совета выпучили глаза, а остальные присутствующие замерли в тех позах в которых их застало это явление.
  Аввакумов, древний на вид старик в золотисто-белом кафтане и серебристым плащом на плечах, с седыми вьющимися локонами волос и ухоженной бородой до пояса, сверкнул голубизной глаз и поднял руку для приветствия. Все ожили и приняли выжидательно-заинтересованный вид.   
  - Волхвы и уважаемый Совет, довожу до Вашего сведения, что переговоры с Архонтами прошли успешно. Войны не будет. - Все присутствующие радостно зааплодировали и разразились возгласами одобрения. Аввакумов дождался пока стихнет возбуждение и продолжил свою речь.
- Желая обеспечить безопасность Врат, Архонты полностью закрыли вход в Подземное Царство со своей стороны, а с нашей стороны мною выставлена дополнительная магическая защита которую могу преодолеть только я. Тёмная магия которую олицетворял Рикшеллер исчезла, вернее сказать исчез он сам, а тёмная магия, как вы прекрасно понимаете, никуда не делась и нам ещё придётся столкнуться с ней. На протяжении тысячи лет никто из магов не пытался проникнуть в святая святых Мироздания - к Сфере Власти и Силы, и вот случилось то, что было предсказано в пророчествах – «придёт Зло и попытается захватить Власть в Мироздании, но будет сокрушено младенцем и исчезнет на время, и время это будет кратным». Мы не знаем, что значит слово «кратным», но то что первая часть пророчества сбылась, и младенец сокрушил Зло нам известно. Слово «кратным» может означать только одно – Зло вернётся, но кто станет против него в следующий раз нам неизвестно. Пророчество не сохранилось полностью, большая его часть была утеряна ввиду, как казалось всем волхвам, его неактуальности. Теперь мы можем только сожалеть, что погрязнув в своём благодушии веры в незыблемость устоев нашего существования, мы не сохранили предупреждение предков, оставленное нам.
  Аввакумов вздохнул и задумался, а весь зал, в котором даже не слышалось шорохов одежд, ждал продолжения, затаив дыхание. Для всех волшебников страны ректор Академии был не только сильнейшим магом, но и непреклонным авторитетом перед которым преклонялись и Правительство, и Верховный совет.
 - Проблема с Архонтами, порученная мне Советом решена, но остаётся проблема мальчика, остановившего Рикшеллера. Архонты в знак признательности дали ему право беспрепятственного прохода в Подземное Царство и выразили надежду, что волшебники Верхнего мира разрешат им взять мальчика к себе ввиду его невиданных магических способностей. - Весь зал взорвался возмущенными голосами. Аввакумов поднял руку и все смолкли. – Я от имени всех волшебников поблагодарил Архонтов за честь оказанную мальчику, но сказал, что ребёнок останется в Верхнем мире, там, где он родился, и где погибли его родители. Устройство судьбы мальчика я попросил бы Верховный Совет доверить мне, ибо его родители были членами Ордена, главой которого являюсь я.
  В зале возобновился шум. Всем хотелось поучаствовать в определении судьбы необычного мальчика, который был признан Архонтами и спасший Мироздание от Зла.
Верховники оживлённо обменивались мнениями, лишь Председатель Совета задумчиво взирал в пространство, витая в собственных мыслях.
  Верховник, Сергей Николаевич Курумов, был ровесником Аввакумова и его однокашником, но отличался от него тем, что понимал только внешнюю сторону любого дела не вникая глубоко в суть, оттого и стал администратором, а не учёным. Магом он был не выдающимся, но любил разбирать всякие крючкотворные вопросы ссылаясь на прецеденты. В душе он завидовал Аввакумову, но никогда публично не выступал против него. Вот и сейчас, когда ему не нравилось решение поручить судьбу необычного мальчика ректору, он понимал, что отказать магу, договорившемуся с Архонтами означало обрушить на себя вал критики со стороны волшебного сообщества.
  «Путь пробует, - решил Курумов, - пока Зло ушло можно жить спокойно, и моя карьера не оборвётся, а там видно будет.»
  Курумов постучал председательствующим молоточком по столу, призывая всех к тишине. – Итак! Мы выслушали сообщение ректора Академии об итогах переговоров с Архонтами, и его предложение о судьбе мальчика. Ставлю на голосование следующее предложение – выразить благодарность Аввакумову за благотворно завершившиеся переговоры с Архонтами, и поручит ему устройство судьбы мальчика, остановившего Зло. Кто «за»? Кто «против»? Единогласно!
- А не члены Совета могли и не голосовать, но я рад, что в лице всего волшебного сообщества Верховный Совет получил одобрение, - бросил он в зал шутку, за которые и был любим волхвами.
  Волшебники, получившие приятные новости о том, что Зла, которого они все так боялись, больше нет и уже никогда не будет, шумной толпой покинули зал заседания. Хотя Аввакумов и говорил, что Зло не исчезло навеки, но все маги почему-то уверовали, что ни их жизням, ни жизням их детей ничто больше не угрожает, и впали в эйфорию победы, к которой они не приложили никаких усилий. Самая сладкая победа это та, которая даётся легко и без боли. Страх исчез и всех наполнило чувство ликования. Мир, величие и счастье разлилось среди магов реками шампанского и медовухи. Столетние мёды припрятанные в каждом доме потекли в бокалы и волшебный мир окунулся в эйфорию счастья.
  Среди этого безумия восторга, несколько магов продолжили заниматься делами, оставшимися после провозглашённой Победы над Злом.
  Ректор Академии, исчезнувший из зала заседания, возник среди Алтайских гор в сотни метров от окраины городка Белокуриха. Маг деловито оглядел пустынную, в наступившей ночи, дорогу и не спеша направился к стоящему в отдалении коттеджу, за оградой которого горело несколько ажурных фонарей. На самой ограде возле калитки сидела нахохлившаяся чёрная курица.
- Вы давно здесь, Ифигения?
  Курица слетела с ограды, ударилась о землю и превратилась в черноволосую, стройную женщину средних лет, одетую в тёмный изящный кафтан с красной окантовкой по краям.
- Как Вы приказали, профессор, с тех пор я здесь.
- Послушайте, Игнатьева, а что в этом городе курицы свободно разгуливают по улицам?
- Да, ректор, тут любят кур, недаром город назван Белокуриха.
-Да, но вы чёрная курица. Это может вызвать подозрение, или нездоровый интерес.
- Ну да, меня местные мальчишки прозвали Чернушкой и пытались поймать из любопытства, но я от них ускользнула.
- Профессор Аввакумов, объясните мне пожалуйста, что произошло? Все наши действительно погибли? И какого лешего там оказался ребёнок Людмилы? И как этот ребёнок смог остановить Рикшеллера?
- Много вопросов, Ифигения, и мало ответов, но что-то можно прояснить. Первыми погибли Иван и Марья, вторыми Касьян и Василиса, последними Руслан и Людмила. Возможно, убивая этих волхвов, Рикшеллер истратил все свои силы, и на мальчика у него просто не хватило магии. Хотя это бредовое предположение, ведь он должен был ещё пройти сквозь Врата в Подземное Царство, а для этого нужны такие силы, что и подумать страшно. Но факт остаётся фактом – убив шестерых членов Ордена он оказался лицом к лицу с младенцем и, попытавшись его убить, исчез сам.
- Какими заклятиями он убил членов Ордена?
- Симплицимус. Все они пытались отразить это заклятие, их палочки сохранили информацию, и я её увидел. Видимо этим же заклятием он пытался убить и мальчика.
- Но как же он выжил?
- Я бы тоже хотел это знать. Единственный ущерб, который заклятие причинило ребёнку – это серебряные волосы на его голове.
-Что?
- Да, да серебряные. Нет материально они волосы как волосы, только цвет у них серебряный, а мальчик был черноволосым.
- Седые, белые, с проседью? Что значит серебряные?
- Ифигения, вы что не видели, как чернеет серебро? Вот такой букет цвета у него на голове. Это не проседи. Каждый волосок имеет двойной цвет по всей длине равномерно, а в общей массе это производит потрясающее впечатление: и ужас, и восторг, и преклонение. Когда Архонты увидели мальчика, они встали перед ним на колени. Они что-то знают об этом, но мне они не сказали, лишь попросили отдать им ребёнка.
- Вы, конечно, не сделали этого.
- Конечно, ведь Даниил сын моих лучших учеников, да к тому же Спаситель Мироздания.
Он принадлежит нашему миру, правда никто из нас не знает, что этот мир может принести ему.
- Что значит принести ему?
- Будет ли он счастлив в нашем мире. Возможно его Доля в том мире, и я зря не отдал его Архонтам. Я взял ответственность за мальчика на себя, но я не знаю для чего. У меня только одни вопросы, и пока нет ни одного внятного ответа, а мальчику нужно расти, жить в этом мире, и неизвестно зачем. Так что Даниил Белов – это один большой вопрос, ответ на который буду искать я, и будет искать он; только ему будет труднее, ответ он будет искать своей жизнью.
- Простите меня, Михаил Александрович, но я не понимаю зачем здесь я, зачем здесь Вы? Надо отвезти мальчика в Академию и воспитать его там. Мы все сможем создать ему самые лучшие условия. Я сама могу быть ему вместо матери, и поверьте из меня получится отличная мать для Даниила.
- Молодость, Ифигения, ещё не залог правильности выбранной Доли; да и мудрость с дальновидностью приходит не со зрелостью, а со старостью. Нас всех ведёт Провидение, но мы не знаем куда и для чего. Мальчик не знает, как он выжил, мы тоже этого не знаем, но есть то, что сохранило его, и это то даст о себе знать, когда он вырастит; а пока пусть всё идет так будто ничего не произошло.
- Постойте, профессор, это значит, что вы решили отдать его на воспитание смердам? Для этого Вы послали меня сюда?
- Именно. Здесь, вдалеке от всех страстей нашего волшебного мира, мальчик дорастёт до 12 лет в семье своего дяди, брата Руслана, а потом будет учится в Академии, как и принято в нашем мире. Ведь его отца я сам взял из этого городка, поэтому знаю и его семью, и ту атмосферу в которой Даниилу придётся расти.
- Михаил Александрович, но у мальчика есть, и другой дядя, брат Людмилы, он маг и не лучше ли было оставить мальчика у него?
- Черновы потомственные волшебники, древний род, и когда Людмила решила выйти замуж за Руслана, был скандал в аристократическом семействе, ведь он же из семьи смердов. Людмила порвала с семьёй, а семья не признала Даниила родственником, когда он родился.
- Да, но сейчас, после того как мальчик стал знаменитым они с радостью примут его.
- Примут, и возненавидят, если не хуже того. Они могут вырастит его избалованным принцем; изменят его Долю под своё понимание Добра и Зла, которое весьма специфично. Эта семья симпатизировала Рикшеллеру, так что мальчику будет спокойнее у смердов. До времени Даниилу лучше ничего не знать о самом себе. Та сила, что спасла его, проявится в нужное время, а нам просто нужно быть рядом, когда это случится.
- Вы боитесь, что Рикшеллер не исчез навсегда?
- Я не боюсь, я знаю это. Он вернётся, не знаю, как и где, но вернётся.
 Где-то вдалеке послышался шум рассекающегося воздуха, словно летела большая птица.
- А вот и Ходжа подлетает, - Аввакумов оглянулся в сторону звука.
- Он что везёт мальчика на Змее Горыныче? – ужаснулась Ифигения.
- Наш егерь не признаёт другого вида транспорта на большие расстояния.
- Но его могут увидеть смерды!
- Я поставил защиту, если вы не заметили, Ифигения.
 Профессор Игнатьева поджала губы, как она делала всегда, когда ей указывали на её промахи невнимания.
 В тёмном небе на фоне звёзд появилась тень гигантской трёхголовой птицы, которая быстро приближалась. Центральная голова дракона смотрела прямо на стоящих преподавателей, а крайние головы были повёрнуты вправо и влево, высматривая возможные помехи для полёта. Между крыльями был виден человек держащий в руках завёрнутого в одеяло ребёнка.
 Змей Горыныч плавно приземлился на свои огромные когтистые лапы и замер в десятке метров от Аввакумова и Игнатьевой. Ходжа Хусейн, егерь Академии, осторожно спустился со спины дракона заботливо прижимая к груди ребёнка; его восточное морщинистое лицо с узкой клинообразной бородой излучало заботливое умиротворение.
- Мальчик заснул, как только мы поднялись в воздух и спал всю дорогу, только причмокивал во сне. Ему очень понравился Змей Горыныч, он смотрел на него своими глазками так словно это была большая забавная игрушка. Он любит животных, и если Вы позволите, профессор, я смог бы воспитать из него отменного егеря, только лучше будет растить его не здесь, а у нас в Академическом заповеднике. Мой дом конечно не подойдёт, но специально для него я сотворю отличный дворец. Такому великому магу нужно расти в достойной обстановке.
- Да что за напасть такая, леший вас всех задери - возмутился ректор, - все норовят поучаствовать в воспитании ребёнка, о котором ничего не знают, и которого совершенно не понимают. – Как, впрочем, и он себя, - добавил Аввакумов подавив в себе раздражение.
  Хусейн и Игнатьева понурили головы, а ректор взял ребёнка, посмотрел ему в лицо долгим испытывающим взглядом, погладил лоб морщинистыми пальцами и, вздохнув, сказал: «Зачем ты пришёл в этот мир сын волхвом и великий маг? Что ждёт тебя, в мире, который ты спас? Будем надеяться, что свою Долю ты пройдёшь, достойно не виня тех и то, что тебе её назначило. Ты защитил наш мир в одиночку, и следующие десять лет тебе придётся самому бороться с жизнью; всё что я могу сделать для тебя – это на время оградить от нашего мира, для которого ты сделал так много, сам не понимая, как. До свиданья, Даниил Белов, мальчик с серебряными волосами.»
 Аввакумов подошёл к калитке, сотворил столик, положил на него ребёнка, а рядом с ним оставил письмо, которое в темноте сверкнуло серебряными буквами.
- Идёмте, господа и дамы, в нашем мире праздник. Свою работу мы сделали, а всё остальное оставим на волю Провидения.
- Полетим на Змее Горыныче? – спросил Хусейн.
- Ты знаешь, Ходжа, что мы с Ифигенией не очень любим твоё увлечение драконами. Пойдёмте, Игнатьева, для нас всё пока кончилось, а для Даниила всё только начинается.
  Дракон взлетел, двое магов исчезли, а в ночи остался только коттедж с горящими фонарями, столик перед калиткой и спящий на нём ребёнок с волосами, сияющими в свете полной луны.
                ГЛАВА 1. ДЕНЬ ВАРЕНЬЯ,
Солнечный майский день вливался в окно комнаты, затопляя бликами письменный стол, за которым возле компьютера сидел вихрастый мальчик. Мальчик был радостным и грустным одновременно. Радость бушевала в нём от солнечной погоды, а грусть таилась в глазах оттого, что сегодня был его день рождения. Он всегда грустил в свой день рождения, но в этот особенно. Ему исполнилось 12 лет, а это было магическим числом двенадцатилетнего календаря зверей, как он прочитал в компьютере. Это был год Змеи, его год змеиного счастья на исходе первой остановки. Звали мальчика Даниил Белов.
  Грустил он потому, что не мог как его сверстники отпраздновать свой день рождения ни в кругу семьи, ни в кругу друзей. Семья его состояла из дяди, тёти и двоюродной сестры, которые не любили его, так же как он их не любил, ну а школьных друзей он не смог завести потому, что и в классе, где он учился, его считали чокнутым зубрилой с пегими, как все говорили, волосами.
  Волосы у него действительно были необычные; мало того, что они торчали во все стороны как солома, выдернутая из стога, они ещё были непонятного серебристо –чёрного цвета повергавшие в шок всякого кто впервые видел его. Ещё в раннем детстве его тётя попыталась вести с его волосами непримиримую войну; сначала она пыталась их причесать, намазывая всякой дрянью от которой чесалась голова; потом она пыталась стричь его на лысо, и что удивительно – вечером его остригут, а на утро он уже такой же лохматый. Устав бороться с причёской тётя взялась за цвет, что случилось, когда ему надо было пойти в первый класс. Тётя попыталась окрасить его волосы, чтобы он произвёл приличное впечатление в школе. Эффект от этого эксперимента был тот же самый, что и от стрижки – на утро волосы, покрашенные в каштановый цвет, опять превратились в мерцающую черноту серебра, так что благоприятное впечатление на учителей и одноклассников Даня не произвёл.
 Учителя, среди которых были те, кто учил ещё его отца, сразу отнеслись к нему как к неудобной помехе общего благоприятного впечатления от класса, которая к радости должна была исчезнуть через несколько лет, как это когда-то и случилось с его отцом. Потерпим говорили учителя, знавшие его отца; Руслан Белов был таким же чудиком, юродивым не от мира сего; пусть себе зубрит жвачку, что мы даём ученикам в первых классах, благо нам его не учить в старших классах и не выпускать из школы, он сам из неё уйдёт. К нему отнеслись как к пустому месту – не хвалили, но и не ругали, тем более, что вёл он себя тихо на переменах, а на уроках всегда делал задание на отлично. Специально придираться к нему никто не решался из-за дяди, который был владельцем деревообрабатывающей фабрики и спонсором школы, как говорится – не тронь, оно и не пахнет.
  Одноклассники сначала пытались подшучивать над Даней: то кнопку подсунут на стул, когда он садится, то ножку подставят, когда он идёт к доске, то на перемене скорчат рожу в рвотном порыве, когда он проходит мимо; но всё это быстро кончилось, когда заводила класса попытался дёрнуть его за волосы. На перемене, когда все носились по классу, Даня сидел за своим столом уткнувшись в учебник; к нему подкрался уже признанный вожак класса и дёрнул его за вихры. Эффект от этой невинный забавы оказался потрясением для всего класса – обидчик непонятным образом, пролетев пол класса, плюхнулся на урну возле двери, где и застыл в изумлённом ужасе. До конца перемены он так и продолжил сидеть на урне парализованный непонятной силой, а со звонком вскочил и на трясущихся ногах кинулся к своему столу. Одноклассников потрясло не то, что вожак оказался на урне, а то, что Даня даже не поднял голову, склонённую над учебником, а когда начался урок повернулся к заводиле и улыбнувшись подмигнул ему. С этого момента одноклассники старательно делали вид, что не замечают Даню, но в душе каждого из них жил страх перед этим чокнутым, от которого всего можно было ожидать.
  В школе, с приходом туда Даниила, стала происходить странные события, о причинах которых в городке ходили разные слухи: за городом высадились инопланетяне и шалят от скуки, кто-то наводит порчу, орудует банда экстрасенсов, а может просто хулиганят подростки. Каждый на свой вкус объяснял происшествия, но установить причины никто не мог.
 Однажды во время завтрака в школьной столовой, Даня нашёл у себя в каше дохлого таракана. Он, взяв тарелку, отнёс её в окошко для грязной посуды и ушёл из столовой голодным. Через полчаса школа с ужасом и криком наблюдала как из щелей здания начали выползать тараканы и сплошным ковров, при ярком солнечном свете, стали уползать с территории школы. Тараканы ползли так поспешно словно за ними гнались санитары с распылителями дихлофоста, хотя никто из людей даже не пытался ни одного из них раздавить.
  В следующий раз, приблизительно через две недели, произошёл массовый исход мышей из школы, случившийся после того, как на одном из уроков по классу, где учился Даня, пробежала мышь, вызвавшая визг и писк девчонок. Не успела учительница успокоить класс, призвав к порядку, как по всей школе случился переполох.  Школьный двор оказался устланный живым серым ковров из мышей, которые неимоверно быстро, семеня лапками, улепётывали от здания.
  С тех пор ни один таракан или мышь не появлялись в окрестностях школы. Эти два события послужили пищей для многочисленных разговоров и сплетен, под которые никому не удалось подвести рациональное объяснение.
  Глубокой осенью по городу пронёсся смерч, который налетел внезапно и коварно-предательски, когда дети были в школе, а взрослые на работе. Этот смерч прошёл аккуратно по прямой линии, разрезав городок пополам. На его пути оказалась школа в которой учился Даня. У них шёл урок русского языка, на котором первоклашки высунув языки старательно выводили закорючки букв составляя из них слова. Неожиданно в классе стало темно, послышался вой и свист, а на учеников обрушился вихрь из осколков разбитого оконного стекла. Дети завизжали и спрятались под столики, за которыми сидели. Учительницу крутануло вокруг своей оси, и она, стоящая перед этим возле доски, плюхнулась на стул. Разбив все школьные стёкла смерч двинулся дальше по городку оставив после себя пораненных учеников и преподавателей. В сумятице замазывания ссадин и ранок йодом никто не обратил внимание на то, что Даня остался совершенно без повреждений на лице и руках. Пока все зализывали раны смерча, он подошёл к окну, внимательно посмотрел на выбитые рамы и, вернувшись за свой стол, продолжил писать заданный текст. Когда преподаватели и медсестра закончили перевязку ранений учеников, они удивлённо обнаружили, что все стёкла в здании оказались целыми так, будто никакого сверча и не было. Не осталось ни одного осколка стекла, который указывал бы на произведённые смерчем разрушения.
 Все здания на пути смерча зияли пустыми окнами и лишь школа по-прежнему отливала блеском стёкол, хотя полчаса назад она выглядела так же как все остальные здания где прошёл смерч, о чем свидетельствовали фотографии, снятые досужими зеваками на мобильные телефоны.
 Эта странность послужила причиной начатой в прессе дискуссии – что это было, и как это можно объяснить. Тут же вспомнили исход тараканов с мышами из здания, и сделали вывод, что школа - просто какой-то феномен, аномалия непонятного происхождения.
  Никто конечно даже не мог подумать, что виновник этих непонятных явлений скромно сидит за своим столиком в первом классе «а» и скрупулёзно вчитывается в учебники.
  Читать Даня научился ещё до школы совершенно самостоятельно.
 Коттедж, в котором жил дядя, был построен на месте где когда-то стоял дом Беловых, насчитывающий сотню лет. Дом разобрали, а на его месте возвели коттедж, но подвал, состоящий из множества комнат, остался под коттеджем в неприкосновенности. Часть комнат использовалась под кладовки, а часть осталась заваленной старыми вещами из родового дома. Маленький Даня, когда ему надоедало общество дядиной семьи, тайком пробирался в подвал и рылся в старых вещах. Там он обнаружил сундук с книгами и семейным архивом. Некоторые книжки были с очень красивыми картинками, которыми он завороженно любовался. Долго разглядывая их, он заинтересовался и буковками, которые непонятным образом в его голове стали складываться в слова; так, сам не понимая, как, он научился читать. Многого он не понимал в этих книгах из-за того, что слова были чудными и загадочными.
 Дядя и тётя узнали о его ранней грамотности совершенно случайно. В воскресный день вся семья обедала в столовой. Дядя по привычке держал возле своей тарелки свежую местную газету на первой странице которой был напечатан огромный хлёсткий заголовок – «Мэра вора в тюрьму!»
- А что мэр действительно вор, - спросил у дяди Даня, ткнув пальцем в газету.
 Дядя и тётя уставились на Даню изумлёнными взглядами.
- Ты что умеешь читать? – потрясённый дядя протянул Дане газету. – Прочти.
 Даня взял газету и начал читать текст так словно он был прирождённым декламатором. У его родственников не нашлось слов, чтобы выразить своё отношение к чудесным способностям пятилетнего ребёнка. Научится читать самостоятельно в пять лет – это что-то необъяснимое; хотя дядя Дани, Алексей Белов, знал причину этого – сын был таким же, как и его отец, волшебником.
  Обнаружив одним, не очень добрым, утром возле калитки столик со спящим ребёнком и письмом Алексей понял, что брата, которого он уважал и боялся, больше нет, но проблемы, всегда создаваемые им, остались, и сейчас они материализовались в виде ребёнка, которого ему придётся воспитывать. Отказаться от племянника и сдать его в детский дом он не мог, слишком хорошо зная, что может случится с ним если попытаться пойти наперекор воле волхвов. Выросший рядом со своим ненормальным братом он знал силу магов в устройстве неприятностей для смердов, к которым он, к сожалению, принадлежал. Не повезло ему с рождением. Брат родился волшебником и ушёл в свой мир, а он, скрепя зубами от зависти, остался в мире родителей смердов. Алексей постарался забыть, что есть что-то другое кроме его скучного размеренного существования с которым он свыкся, выбросив из головы все химеры о волшебстве. Продолжив дело отца лесоруба, он приобрёл фабрику, построил новый дом, женился и у него родилась чудная девчушка, в которой он души не чаял. У него красавица жена, обворожительная дочка, хороший дом и он богат – жизнь удалась; и вот на тебе, получи на воспитание племянника волшебника. Есть от чего злится и втихую сходить с ума. Главная неприятность состояла в том, что он не мог ничего рассказать жене, кроме того, что брат его погиб, и на него легла обязанность приютить племянника. Всё остальное о волшебстве и другом мире он обязан был хранить в тайне чтобы не случилось. Алексей Белов даже боялся подумать, что сделают с ним волхвы, если он нарушит тайну о их мире. Так Даня появился в его доме.
 Его жена, Аглая, была женщина красивой и властной, имеющей на мужа неограниченное влияние; но её власть было ничто перед запретом магов открыть тайну мальчика. Алексею пришлось долго и униженно объяснять ей, что он не может допустить, чтобы его племянник из рода Беловых пребывал в запущенности детдома, и что его долг перед памятью брата обязывает дать мальчику уют семьи, которого тот лишился из-за трагической гибели родителей. Аглая упорно пыталась доказать обратное, но ей это не удалось. Впервые её муж проявил твёрдость по отношению к её мнению, которой раньше она за ним не замечала – муж всегда был пластилином, из которого она лепила то, что ей нужно. Уже из одного этого она сразу же невзлюбила ребёнка, но вынуждена была мирится с тем, что в доме бегает мальчуган, которого она обязана воспитать в тех традициях, которых сама придерживалась – люби родное, отрицай чужое. Девочка была своей, а мальчик был чужой, значит так и надо воспитывать раз уж муж впервые, проявив твёрдость, настоял на своём решении семейной проблемы.
  Пока ребёнок был несмышлёнышем Аглае удавалось сильно не раздражаться, глядя на него, но после того как выяснилось, что в пять лет он самостоятельно научился читать, сам вид Дани стал вызывать в ней отвращение. Как так, чужой ребёнок имеет какие-то необычные способности, которыми не обладает её дочь – красавица и умница по определению. С этого события Данина тётя стала для него надсмотрщиком, который не пропускал возможности устроить ему словесную головомойку при любом промахе с его стороны. Не так сидишь, не так ешь, не так ходишь, не так разговариваешь, эти нравоучения сыпались на него постоянно. Про его причёску и говорить нечего – «пугало огородное», было обычной констатацией его внешнего вида.
  Даня на все тётины придирки отвечал одним – молчанием и блеском зелёных глаз из-под приспущенных век. Дядя племянника не донимал, так как в домашней обстановке вообще не имел права голоса – всё решала жена; но в его присутствии всегда испытывал подспудный страх приобретённый ещё в детстве при общении со старшим братом, отцом Даниила.
  Сестра Дани Вероника была шумной, суетливой задавакой, маленькой капризной принцессой для которой весь мир был создан только для того, чтобы восхищаться ею. Она пыталась командовать Даней, беря в пример отношении матери к отцу, но из этого ничего не выходило. Брат на все её просьбы, высказанные в форме приказа, отвечал молчанием словно слова были обращены не к нему; если это происходило в присутствии тёти, то Вероника жаловалась ей, и та заставляла Даню выполнить приказ любимой доченьки, что приносило той ощущение своей царской власти над домашними. В школе брат и сестра учились в параллельных классах, так что были избавлены от необходимости общаться вне домашней обстановки.
  К своему двенадцатилетнему юбилею Даниил из карапуза превратился в худощавого нескладного подростка с задумчивым взглядом зелёных глаз, устремлённым куда-то в невидимую неизвестность. «Что день сегодняшний готовит,» - думал он, устремив взгляд в открытое окно. Его комната, находившееся на первом этаже коттеджа, была мала и когда-то, при строительстве дома, задумывалась как кладовка, но при появлении его в доме была переоборудована для него. Стол, кровать, шкаф для одежды, несколько полок с книгами - всё это составляло тот мирок, в котором он жил. На письменном столе стоял компьютер с клавиатурой, лежало несколько учебников и тетрадей. Был выходной, который уже не имел значения, так как учебный год закончился и впереди были каникулы, которые не сулили никаких приятных сюрпризов, кроме одного, но, пожалуй, главного – дядина семья отбывала на курорт, а его оставляли в городе под присмотром соседки, пожилой любительницы кошек, которых в её доме было целая дюжина, бабы Дуси, Ефросиньи.
  На ежегодный летний отдых, который начинался в конце мая, начале июня, Даню никогда не брали. Везти это чучело за тысячу километров на модные курорты тётя не хотела по многим причинам. Скупой она не была, денег в семье было с избытком, но появляться среди культурной публики, одетой по последнему писку моды, с этим заморышем позволить себе не могла. Рядом с её куколкой доченькой, это страшилище с копной волос непонятного цвета, могло вызвать пересуды, которые она терпеть не могла. Любой косой взгляд в сторону её семьи, она воспринимала как оскорбление и требовала от мужа немедленной сатисфакции в отношении обидчиков, хотя этого никогда не случалось. Каждый выход в люди Аглая организовывала так, будто их можно было сразу же фотографировать на обложку глянцевых, модных журналов, что иногда и происходило благодаря деньгам мужа и стараниям самой тёти, которая скрупулёзно собирала все публикации в альбом и показывала их соседям и гостям.
  Аглая на курортах отдыхала от будней дома, бытовых проблем, от сплетен и зависти, как она считала, соседей, да и вообще отдых на море — это праздник, на котором не должны присутствовать отрицательные эмоции в виде лохматого племянника. Он как беспородный щенок, которого пожалели прилюдно, приласкали на публике, а теперь и рады бы выбросить на помойку, да не позволяют приличия – что скажут окружающие.
  Даню оставляли в доме ещё и потому, что кому-то надо было убирать дом, поливать кусты роз, посаженных вдоль дорожек приусадебного участка земли. Малолетство Даниила не было этому помехой, с пятилетнего возраста тётя заставляла его работать в маленьком садике при доме, так что обрезать кусты, окапывать розы, дезинфицировать их от гнили, он умел, и, как в душе признавала тётя, не говоря об этом вслух, делал это очень хорошо и старательно.
  Отъезд был назначен на сегодняшний день и никому не было дела до того, что у Дани день рождения. С утра в доме царил суетливый переполох, связанный с отъездом, а это значит, что тётя с дядей бегали собирали вещи, а Вероника покрикивала на них, чтобы они не забыли то-то и то-то. «Мой розовый купальник», «мою сиреневую шляпку», «моё голубое платье», «мом золотистые босоножки» - то и дело слышался её капризный голосок, свободно долетающий до слуха Дани через открытое окно со второго этажа.
  «Хоть бы скорей они уехали», - злился Даня, рассматривая через окно полёты ласточек и стрижей. Ему хотелось остаться одному в пустом доме и без помех, косых взглядов спустится в подвал, покопаться в старом сундуке с книгами и архивом. При его последней вылазке туда, он обнаружил, что сундук имеет второе дно, но открыть его тогда ему помешал визгливый голос тёти звавший его ужинать. Впереди у него был целый месяц свободы от нравоучений тёти, но именно сейчас, в свой день рождения, ему хотелось сделать себе подарок – обнаружить что-то необычное в тайнике сундука.
  Наверху стих шум суеты, и его позвали чтобы он погрузил вещи в машину. Таская чемоданы и баулы со второго этажа в багажник машины, Даня представил себе, как будут разбирать вещи дядя и тётя, приехав в отель на берегу моря: какой поднимется визг и писк Вероники, когда обнаружится, что забыли что-то очень любимое ею. Такая история случалась каждый год – всегда что-то самое ценное для его сестры забывалось.      Улыбнувшись мысли, что он не услышит этой бури негодования взбалмошной девчонки, Даня застыл возле машины ожидая, когда ему станут давать последние главные наставления по уходу за домом.
  Дядя уже сидел за рулём машины, когда на крыльце дома появились мама с дочкой, одетые по-походному, для длинной дороги в аэропорт, в джинсы и майки с письменами на английском языке. У Веронике на майке была изображена победительница конкурса красоты с пляшущей надписью – «Я красавица»; а у её мамы на майке сверкала улыбкой Миссис Вселенная со словами – «Я обворожительна». «Во вырядились как две бестолковые курицы. Сразу видно из какого они города», - усмехнулся про себя Даня.
 - Значит так, Данька, - начала наставления тётя, - убираешь весь дом с утра. Протираешь пыль, пылесосишь полы, проветриваешь комнаты, поливаешь цветы, всю почту складываешь в гостиной на столик, потом прометаешь дорожки и ухаживаешь за кустами роз и можжевельника, поливаешь, обрезаешь подвязываешь если надо. По субботам моешь все окна в доме, а также полы. Если я приеду и найду хоть одну пылинку или засохший цветок ты у меня месяц не выйдешь из своей комнаты. Обедать будешь у бабы Дуси и делать всё что она тебе скажет. Она конечно выжившая из ума старуха, но тебе придётся её слушаться, потому что никто кроме неё не соглашается присматривать за тобой. Все продукты для завтрака и ужина ты будешь покупать по её списку, деньги на тебя мы ей оставили. В дом никого не пускать и не водить гостей, хотя какие у тебя могут быть гости, - махнула она рукой. – Мы приедем через месяц, чтобы к нашему приезду дом блестел и сиял. Будешь хорошо убирать дом мы привезём тебе сувенир, - подсластила она свои наставления, - да, все телевизоры мы заблокировали так что не пытайся их включить, хватит с тебя и компьютера, играйся в свободное время, но не больше двух часов в день.
 Даня в душе скривился от обещанного сувенира в подарок: он знал, что это будет или магнитик, которыми был украшен весь холодильник на кухне, или какая-нибудь дурацкая шляпа, в лучшем случае бейсболка с эмблемой курорта, на большее его тётя была не способна; а что до телевизоров, так он и не рассчитывал, что ему разрешать смотреть то, что он хочет.
  Дав наставление, тётя с дочкой сели в машину, которая и повезла их к голубому морю и золотистому песку, оставив Даниила полным хозяином своего времени. «Свобода!» - ликовал он в душе закрывая ворота за отъехавшей машиной.
  «День рожденья, грустный праздник…», - завертелась у него в голове мелодия из какой-то песенки случайно услышанной им по телевизору. В отличии от сестры у него не было собственного телевизора в комнате, и поэтому он смотрел передачи под строгим контролем тёти в гостиной или на кухне во время завтрака и ужина, обедали они по выходным в столовой, в которой не было телевизора. Песенка была так себе, но эти слова в собственный день рождения были как раз к месту. Что ж, праздник действительно грустный, но его можно сделать и интересным, - решил Даня и прямиком от ворот направился в подвал.
  Сундук с архивом и книгами стоял в самой дальней комнате в которой кроме него ещё стояла в углу ступа с метлой, торчащей из неё, и пустая, пыльная ажурная клетка на дне которой лежало перо какой-то птицы. Этими предметами Даня никогда не интересовался, не было в них для него ничего привлекательного, а вот сундук был кладезем вещей, притягивающих его любопытство. Кроме интересных книг с красочными картинками, там было много рукописных документов, начертанных красивым почерком на пергаментах. Ни в книжном магазине, ни в школьной библиотеке Даня никогда не видел, что ни будь из пергамента, да и сами такие листы ему никогда не попадались. Зато здесь их было великое множество. Некоторые были скручены в свитки, некоторые в форме альбомов. Подробно исследовать эти пергаменты Даня не успел, всё его внимание всегда поглощали книги, по которым он и научился читать. В сундуке, на самом дне, ещё стояла красивая шкатулка, которую Даня сколько не пытался не смог открыть. Именно в попытке открыть эту шкатулку Даня и наткнулся на тайник в сундуке. В прошлый раз он вытащил все книги и рукописи, а затем уже шкатулку и под ней обнаружил выемку в дне с каким-то загадочным знаком посредине, но грозный зов тёти прервал его исследования и все вещи были уложены на место до лучших времён, которые сейчас и наступили. Свобода времени для него – это не лежание на диване возле телевизора, который нельзя посмотреть, а изучение того, что он ещё не успел узнать.
  Даня открыл сундук и стал вытаскивать книги с пергаментами, аккуратно складывая их стопками на полу, который он предварительно протёр принесённым с собой полотенцем. Всю работу можно было сделать за несколько минут, но у Дани ушло на это полчаса: прежде чем положить книгу на пол, он внимательно оглядывал переплёт, гладил корешок, раскрывал её на первой попавшейся странице и любовно всматривался в текст или в картинку, если она попадалась.
  Он любил книги, в которых было то, чего не было в его жизни. Семья, любовь, приключения, дальние страны, невиданные миры – всё это завораживала и звало куда-то в заоблачные высоты бесконечного голубого неба, в которое он любил вглядываться.
  Открыв очередную книгу, которой оказались «Сказки», он увидел красочное изображение Змея Горыныча, с которым сражался богатырь. Змей Горыныч был изображён в полёте и вдруг Дане показалось, что на драконе сидит он и летит вместе с ним, только не на бой с Иваном Царевичем, а под звёздным небом куда-то в неизвестность; он даже почувствовал, как его щёки обдувает встречный ветер, а сам он покачивается в такт взмахов крыльев дракона. Видение было настолько реалистичным, что Даня похлопал руками по полу, чтобы убедится, что под ним пол подвала, а не спина Змея Горыныча.
 «Да,- подумал он, - сегодня действительно День Рождения, когда сбываются все мечты – я один, а драконы вылетают из книжек, значит в тайнике будет что-то уж очень необычное.»
  Вынув шкатулку, Даня стал ощупывать и разглядывать выемку, подсвечивая себе фонариком. Выемка имела форму прямоугольника точно по размеру шкатулки, которая и стояла в ней. В центре прямоугольника оказалось рельефно-выпуклое изображение солнца с крестом посередине. В прошлый раз, как помнил Даниил, это был просто рисунок на деревянной поверхности, а сейчас это превратилось в подобие камеи вырезанной из необычного зеленовато-золотистого камня. Он стал ощупывать тонкую резьбу и, перемещая центр тяжести тела как ему было удобнее, нажал на изображение. Дно сундука разошлось двумя створками открыв пространство, заполненное различными предметами. В основном это были книги, но также там лежали - странного вида зеркало, дудочка, кувшинчик, свёрнутая скатерть, шапка ушанка из серебристого меха, ручка посоха в виде головы медведя и ещё какие-то мелочи, на которые Даня не обратил внимания. Его взгляд остановился на фотографии родителей в резной рамке из чёрного дерева, лежащей на листе пергамента с золотым обрезом по краям.
  Даня взял фотографию и стал всматриваться в лица родителей, которые на фотографии улыбались, обнявшись одной рукой, а во-вторых руках держащие его совсем крошечного и смеющегося ещё беззубым слюнявым ртом. Изображение двигалось: мама с папой моргали, двигали щеками в улыбке, и он щерил рот брызгая слюной.
  «Что это? – ошарашенный увиденным, думал Даня, - почему они двигаются? Что это за колдовство? Значит в сказках всё правда, и волшебство существует!? И на Змее Горыныче можно полетать, да и на ступе с метлой тоже!?» Он с опаской посмотрел на ступу, стоящую в углу. Вот тебе Даня и день рождения – начались чудеса, которых ты не ждал, но надеялся.
  Даня отложил фотографию и взял в руки пергамент, на котором она лежала. Это было поздравление. Наверху листа переливался золотом тот же рисунок, который и открыл тайник – солнце с крестом посередине, а дальше шла надпись сияющая и переливающаяся всеми цветами радуги.
«Дорогой и любимый Даниил! Поздравляем тебя с твоим двенадцатилетием! В этом году ты вступаешь на путь овладения великими и могущественными знаниями Волшебства. В этот счастливый день мы дарим тебе те вещи, с которыми мы, твои папа и мама, прошли учёбу в Академии Волшебства Гиперборея. Пусть они помогут тебе научится творить добрую магию и всегда вставать против чёрной магии, которая, к сожалению, всегда будет стоять на пути света, а значит и на твоём пути. Будь сильным, мужественным, старательным в овладении знаниями волхвом, и тогда ты станешь достойным магом, которым будут гордиться все волшебники, а мы всегда поможем тебе в твоей жизни.
                Твои папа и мама.»
  Даня внимательно прочитал поздравление, взял фотографию родителей, долго всматривался в лица и почувствовал, как по его щекам потекли горячие слёзы. «Мама, папа зачем вы умерли? Почему оставили меня одного с этими ужасными людьми, которые меня не любят? Наверно и вы меня не любили, раз бросили и ушли.»
  В своей маленькой жизни Даня умел злится, радоваться, веселится, негодовать, но все эти чувства не выступали у него на лице, единственное, чего он не умел так это плакать, а вот сейчас слёзы текли из изумрудно зелёных глаз помимо его воли, вынося наружу всю обиду и горечь на родителей. Один, всегда один, а так хочется иметь друзей и любящих родителей, чтобы фейерверк в небо в честь дня рождения и огромный торт с его именем.
  Даня сглотнул непривычные солёные слёзы, вытер глаза и взгляд его остановился на шапке ушанке. На дворе почти лето, но надо же как-то разнообразить свой день рождения. Он взял шапку и надел, собираясь проходить в ней целый день – это всё же подарок. Потянувшись за зеркалом, чтобы посмотреть, как сидит шапка, он не увидел своей руки, но почувствовал холодок ручки его, за которую взялся. «Вот это да! Так это же шапка невидимка!» Даня стал ощупывать своё тело не видя его, но ощущая. «Точно, шапка невидимка! Вот это подарочек! Значит папа и мама действительно были волшебниками, и я сам тоже волшебник!»
  Даня снял шапку и увидел своё тело, потом одел и тело пропало. Поэкспериментировав с шапкой, он отложил её в сторону и уставился на остальные предметы, лежащие в сундуке; потом взял поздравление и вновь перечитал его вдумываясь в каждое слово так, будто это была задачка по математике, когда надо понять, что требуется найти.
  «Значит я волшебник, как родители, но я не умею колдовать. Этому надо учится в Академии Волшебства Гиперборея. Где та Академия я не знаю. Вокруг нет никого кто мог бы мне рассказать об этом. Книги! Там можно найти ответ!» Даня стал перебирать книги. Это оказались учебники по заклинаниям, зельеварению, истории магии, истории волхвов, составлению заговоров, предсказанию будущего, написанию рунов, скоропроизнесению заклятий и ещё по каким-то предметам, смысл которых Даня не понял. Привычный к тому, что на каждой книге должно обозначаться издательство, он стал искать его в учебниках, но не нашёл, кроме одной сноски, которая значилась после названия -  для Академии Волшебства Гиперборея. Где издавались книги и в каком году там не стояло.
 Умный мальчик поищи, подумай – прошептал про себя Даня обычную присказку, которой пользовался, когда надо было решить трудную задачку. Обшарив глазами сундук, он заметил тёмно-коричневый том, стоящий в самом иглу и почти сливающийся со стенкой сундука. Достав его, он прочёл на обложке название – «История Академии Гиперборея». Вот это то, что надо, тут должны быть ответы на все вопросы, решил он.
Сложив все вещи в тайник, кроме шапки невидимки и Истории Академии, он закрыл его, заполнил оставшееся пространство вещами, вынутыми оттуда, прикрыл крышку сундука и пошёл в свою комнату, надев шапку и неся подмышкой книгу. Поднимаясь по лестнице из подвала, он столкнулся с проблемой – идти невидимому по ступеням было неудобно и опасно. Не видя собственных ног, он то и тело ударялся пальцами ступней о порожки отчего больно отбил их, поднявшись в дом. «Ох и нелёгкое это дело быть невидимым», - сделал он вывод.
  Проходя мимо огромного зеркала в прихожей, он увидел в нём плывущую по воздуху книгу; сообразим, что книга, зажатая подмышкой, не становится невидимой, он взял её в руку, и она пропала. «Ага, то что я держу в руках тоже становится невидимым. Стоп, но тогда почему одежда невидима, я ведь не держу её в руках? - задал он себе вопрос, - выходит одежда — это часть меня, и шапка делает её невидимой потому что я думаю, что это часть меня. Да, умная шапочка. Может она мысли мои читает? Забавный у меня выходит день рождения – столько всего узнал, а сколько ещё предстоит узнать.»
 Оказавшись в своей комнате Даня снял шапку, в которой голове стало жарко, положил книгу возле компьютера, сел на стул и тут же вскочил, увидев время на будильнике – был час обеда и надо было идти к бабе Дуси. Идти не хотелось, но приученный к распорядку, он нехотя поплёлся в соседний коттедж.
  Баба Дуся была доброй старушкой, но её дом настолько был пропитан кошачьим запахом, что вызывал у Дани приступы душевной аллергии, которую он испытывал, оказываясь в её доме. Вот и сейчас, подходя к калитке, он весь собрался в комок готовя себя к пыткам обеда в густом кошачьем мареве.
  Баба Дуся стояла на крыльце дома и живыми глазами с искорками усмешки смотрела на приближающегося Даню.
- С Днём Рождения, именинник, - приветствовала она его, хотя поздороваться первым должен был он.
 Даня застыл в немом изумлении: «Откуда Вы знаете о дне рождения? Ни дядя, ни тётя не имеют представления, когда я родился, или знают, но не говорят, а Вы-то откуда знаете?»
 Баба Дуся улыбнулась с хитрецой, - Я много чего знаю, Даниил, только говорить не приходило время, а вот теперь пришло. Проходи, тебя ждёт праздничный обед и встреча с великим человеком.
 Оторопевший Даня прошёл в дом и остановился на пороге комнаты: большой зал был увешан гирляндами, посередине стоял стол, заполненный всевозможными блюдами, а в центре возвышался торт с кремовой крепостью наверху и надписью – с Днём Рождения Даниил! Рядом со столом в кресле сидел седовласый старик с белой бородой до пояса одетый в серебристые одежды, напоминающие Дане древних греков, какими он видел их на картинках в книгах из сундука.
 Смотря на старика выпученными глазами, Даня еле слышно пропищал – Здравствуйте… - и запнулся под пристальным взглядом голубых глаз.
 - Здравствуй, Даниил, - старик встал и подошёл к нему, - ты вырос, и похож сейчас на того же удивлённого мальчика, каким я увидел твоего отца много лет назад. Всё повторяется в мире, не повторяется только Судьба и Доля, они выпадают каждому по отдельности. Поздравление на столе, садись поешь, а потом у нас с тобой будет долгий разговор, ведь у тебя много вопросов, а у меня есть некоторые ответы. Не все конечно, но кое-что я смогу тебе объяснить.
 Даниил никогда не чувствовал доверия к окружающим его людям, но к этому старику он как-то сразу проникся не только уважением, но и той свободой делать и говорить всё что ему хотелось, не опасаясь выговоров и выволочки. Он почувствовал близость этого старика словно тот был его отцом, любви которого Даня жаждал.
  Даня уселся за стол и сразу же потянулся к торту. Есть другие деликатесы как колбасу нескольких сортов, отварной язык, чёрную икру, мясо в горшочках, всевозможные солёности с рассыпчатой картошкой, а тем более суп ему не хотелось; это всё он ел по выходным, но торт сияющий белизной крема с замком наверху, да ещё с надписью своего имени ему есть не доводилось. Отрезав себе огромный кусок, разрушив при этом стену крепости, он стал аккуратно есть десертной ложечкой с тарелки.
 - А что это за крепость? Она похожа на картинку с обложки книги про Гиперборею, - спросил он расправляясь с частью крепостной стены из вафель лежащей у него на тарелке.
- Это и есть Академия Волшебства Гиперборея. А где ты видел эту книгу?
- Я нашёл её в сундуке вместе с остальными подарками мамы и папы к моему дню рождения.
 Старик, пивший в это время чай мелкими глотками, поперхнулся и закашлялся.
- Родители оставили тебе подарок?
- Да, он лежал в тайнике сундука, что стоит у нас в подвале. Я недавно обнаружил в нём тайник, а сегодня открыл его, там лежали удивительные вещи и поздравление родителей с двенадцатилетием. Они написали, что я буду учится в Академии Волшебства Гиперборея, а книга про эту Академию лежала там же.
- Вот как! - старик задумался, - Выходит Людмила и Руслан предчувствовали, что они погибнут.
 Даня, уже успевший съесть весь огромный кусок торта, отложил ложку и робко спросил: «Как погибли мои родители?»
- Это длинная история, но её надо рассказать. Ты уже наелся?
- Я могу слушать, не прерывая еды, - сказал Даня и положил себе ещё кусок торта, вкуснее которого он никогда не ел в своей жизни.
- Меня зовут Михаил Александрович Аввакумов. Я ректор Академии Волшебства Гиперборея. Ты знаешь, что такое ректор?
- Ну это что-то вроде директора, как у нас в школе.
- Правильно. То, что твои родители были волшебниками, и то, что ты волшебник, тебе уже известно. И давно ты знаешь?
- Сегодня узнал из поздравления родителей.
- Раньше с тобой не случалось ничего необычного, чего-то такого чему люди, окружающие тебя, удивлялись?
- Со мной не случалось, а вот школа у нас аномальная, как все говорят: то тараканы сбегут из неё, то мыши, а когда смерч побил все окна в городе, и в школе, то у нас они сами по себе застеклились. Все удивлялись, но объяснить не смогли.
- А ты понял почему это произошло?
- Нет. Когда осколки посекли весь класс, я подошёл к разбитым окнам, посмотрел какой разгром нанёс смерч и подумал, что придётся весь день убираться в школе, а мне так не хотелось выгребать осколки с полов. Я тогда размечтался как было бы здорово если бы осколки сами собрались в стёкла и встали на место в рамах. Потом я вернулся за свой столик и продолжил писать, что задали, а когда закончил все стёкла уже были в рамах. Меня это удивило, как и всех в классе.
- Значит ты не догадался, что сделал это сам?
- Сам??? – вскричал Даня, чуть не подавившись тортом.
- Конечно сам, ты же волшебник, а волшебство – это возможность воплощать в реальность свои желания.
- Значит стоит мне только чего-то пожелать, как это исполнится?
- Всё не так просто, как тебе показалось. Желание может воплотится в реальность если оно очень сильное, и ты желаешь всем своим существом, существом волхва, мобилизуя всю свою волшебную силу. В детстве все наши желания просты, и мы вкладываем в них всего себя поэтому они и исполняются. Для этого не нужны заклинания и волшебная палочка, детство – это золотая пора невинного, несложного волшебства; хотя иногда детям удаётся сотворить такое волшебство, которое неподвластно взрослому магу.
  Бывшее до этого строгим, лицо ректора размягчилось и на губах заиграла добродушная усмешка: «Помню в детстве я превратил облака в огромных белок, после того как соседские мальчишки закидали камнями бельчонка, свалившегося с дерева, и натравил этих чудовищ на хулиганов. Потом мне никогда не удавалось сотворить нечто подобное. Детское волшебство и добрее, и злее взрослого, не злее конечно чёрной магии, но всё же злое. В нём вся бескомпромиссность детства, где есть только два цвета – чёрное и белое, без всяких оттенков, и это тоже и хорошо, и плохо.»
- Ты изгнал тараканов и мышей из школы, вставил стёкла в здании, и наверно совершил ещё несколько чудес, только они не остались в твоей памяти, потому что считал это обычным делом. В детстве волшебники творят чудеса, не понимая своей силы, а это иногда приводит к большому злу в отношении смердов, среди которых рождаются волшебники. Это случается и в семьях волхвов, но очень редко, маги умеют воспитывать своих детей.
- Я изгнал тараканов и мышей…- в задумчивости повторил Даня. Он вспомнил как, найдя у себя в тарелке с кашей мёртвого таракана, ему нестерпимо захотелось, чтобы все тараканы ушли из школы; а когда по классу пробежала мышь, и девочки своими противными пискливыми голосами подняли какофонию шума, он почувствовал себя мышиным королём, как в сказке Щелкунчик, и приказал всем мышам уйти из школы и больше здесь не жить. «Это действительно я! - от этой мысли лоб его вспотел, а пальцы медленно задрожали. – Я ВОЛШЕБНИК! Это так здорово!»
  Уняв дрожь в пальцах, Даня гордо вскинул голову и оглядел комнату глазами победителя – он не бедный родственник, которого все пинают, и не школьный чудик, которого все сторонятся, он ВОЛШЕБНИК, который может всё.
  Профессор смотрел на преобразившегося Даню прищуренными понимающими глазами- он видел, что творится в душе маленького мага ощутившего собственную силу. «Я сделал правильно, оставив его у смердов. Трудно себе представить каким бы он стал в двенадцать лет живя среди волхвов. Зло живёт во всех нас, и не каждый маг может обуздать его в собственной душе. Перед ним сейчас дорога, и первое, пожалуй, главное, испытание жизни – как он воспримет свою исключительность не в мире смердов, а в мире волшебников. Если возгордится – это будет его конец, да и мой тоже; выйдет что я зря не отдал его Архонтам, которые знают о нём больше чем он сам, да и весь Верхний Волшебный мир. Ему придётся рассказать правду, ту, которую я знаю, иначе он узнает её от других; а с чужого, неправильного голоса любая правда может прозвучать ложью высокомерия.»
 Ректор встал, прошёлся по комнате, потом сел, налил себе чаю и, посмотрев на остатки торта, спросил у Даниила: «Можно я возьму кусочек твоего торта? Очень хочется оценить кулинарное искусство Ефросиньи.»
- Да это не мой торт. Вы меня им угостили. Как я могу Вам запретить есть его!?
 Аввакумов усмехнулся в бороду, взял половину оставшегося торта и неторопливо стал есть запивая сладкое чаем.
- Прекрасный торт, - похвалил он еду, - Ефросинья, - в дверях возникла баба Дуся, - твои кулинарные способности только улучшились с того дня, когда я ел похожий торт на дне рождения отца Даниила много лет назад.
- Я старею, Миша, но не глупею. Чему научили не забудешь, а торты у меня всегда выходили отменными. А что же ты всего остального не попробовал?
- Я сыт пока, а Даниил кроме торта и не захотел ничего.
- Это поправимо, к вечеру проголодается. Ужинать всё равно будет здесь, - она взмахнула рукой, и вся еда исчезла, а на столе появилась ваза с фруктами и серебристый поднос с конфетами, после чего и сама баба Дуся испарилась.
 - Баба Дуся тоже волшебница? – задал вопрос потрясённый Даня.
- Да. Она не очень сильная колдунья, но в некоторые волшебства творит изумительно.
- В городе есть ещё волшебники?
- Нет, она единственная. Это городок смердов, и до рождения твоего отца здесь никогда не было магов.
- Я тоже здесь родился? – Даня захотел узнать всё о самом себе.
- Нет, ты родился далеко отсюда. Ты ничего не знаешь о мире, в который вступаешь, я расскажу тебе о нём, чтобы ты понял, как и почему погибли твои родители.
  В мире людей, смердов, иногда рождались необычные дети, которые могли делать то, что невозможно было сделать остальным. Они вырастали и становились хранителями людей. Они врачевали, предсказывали будущее, учили смердов ремёслам. Их стали называть волхвами – самыми мудрыми и знающими среди людей. Волхвы жили отдельно от смердов предпочитая уединение в чащах лесных. Когда смердам требовалась помощь они обращались к волхвам, и маги помогали им. Сами волшебники знали, что они не одиноки на земле. Они умели искать себе подобных и общаться с ними. Самые сильные маги общались с помощью ментальной связи – посылали мысль, которую улавливали такие же одарённые, как и они. Более слабые волхвы пользовались голубями, которые всегда находили того, к кому их посылами с сообщениями. Смерды верили в волшебство и боялись его, потому что не все маги были добрыми. Некоторые из них творили зло в отношении смердов – насылали мор, неурожаи, бури и засухи, много ещё чего плохого делали маги в отношении смердов, но добрых волхвом всё же было больше. Самые сильные маги объединили волхвом в одно Верхнее Волшебное Царство; но и среди них были гениально одарённые волшебники, которые, собрав все страшные тайны и ужасные чёрные заклятия, ушли под землю основав Подземное Волшебное Царство; там они заключили все знания в Сферу Власти и Силы, и стали охранять её. Сами эти волшебники стали называться Архонтами. Они живут в подземелье и почти не общаются с Внешним Волшебным миром. Их задача охранять Сферу, ни во что другое они не вмешиваются. Им не интересен ни Волшебный мир, ни жизнь людей, смердов. Они хранят спокойствие верхней жизни, которая будет нарушена, и приведёт к гибели всего живого на земле если дать возможность силе, заключённой в Сфере, попасть в злые руки. Архонты очень сильные маги, хотя о их силе мы ничего не знаем достоверно – в Подземном Царстве никто из волшебников Верхнего мира не был. Путь туда закрыт как с нашей стороны Врат, так и со стороны Подземного Царства. На проникновение сквозь Врата наложено табу, для всех живущих в Верхнем мире.
  Профессор встал прошёлся по комнате, некоторое время постоял у окна, вглядываясь во что-то во дворе дома, вернулся к столу налил себе чаю, выпил несколько глотков и, устремив на Даниила пронзительный взгляд, продолжил свой рассказ, который так захватил воображение мальчика, что он слушал, приоткрыв от удивления рот.
- Двенадцать лет назад среди волшебников Верхнего мира появился очень злой маг. Вернее, появился он раньше, а вот проявился как злой дух именно 12 лет назад. Звали этого мага Рикшеллер, но это имя он присвоил себе сам. По рождению он Степан Кузьмин. Его мать была волшебницей, а отец смерд. Когда ему было пять лет они странным образом погибли. Почему это произошло установить не удалось. Мальчика отдали на воспитание в семью волхвов, у которых не было детей, а в 12 лет он поступил в Академию Волшебства Гиперборея, которую закончил с отличием. После этого он уехал за границу где, как мне известно, продолжил волшебное образование в разных школах волшебства.
- В других странах есть школы волшебства?
- Конечно. Волшебники живут по всему земному шару. Школы существуют или в отдельных странах, где есть своё волшебное правительство, или на континентах где волшебники всех стран континента объединены в одну общность со своим правительством. Так же, как и у смердов, одинаковые по своей сущности люди должны как-то управляться, иначе будет хаос и вечная война между смердами и магами, или между собой.
- Такая война когда-нибудь была?
- Войны были всегда, да они и сейчас идут на других континентах. Зло в смердах и в магах, к сожалению, неистребимо. Всегда найдётся тот и те, кто захочет изменить существующее равновесие между волшебниками и не волшебниками, но общее согласие удаётся сохранять на протяжении тысячелетий.
- 12 лет назад Рикшеллер вернулся с одной единственной целью сокрушить власть Верховного Совета Волшебников и Министерства Волшебства. Борьба была долгой и кровавой. Многие волхвы погибли, убитые Рикшеллером и его сторонниками. Они действовали подло, под покровом ночи, и никто из волшебников не чувствовал себя в безопасности. Отдел Министерства борьбы против сил тьмы – тьмурийцы преследовали Рикшеллера и его подручных, а мы, Орден Справедливости, были на острие этой борьбы. Твоя мама и папа были членами Ордена и самыми сильными волшебниками в нём. Рикшеллер понял, что он не сможет победить только теми тёмными магиями, которыми он овладел, странствуя по миру; и тогда он решил овладеть Сферой, проникнув в Подземное Царство. Его нужно было остановить. Я послал к Вратам шестерых членов Ордена, которые совместно могли остановить злодея. Но вышло совсем не так как хотелось: Рикшеллер убил всех шестерых и был уже у самых Врат, когда на его пути оказался ты. Он попытался тебя убить с помощью самого страшного заклятия, которым он умертвил твоих родителей. Дальше случилось непонятное – заклятье, отскочив от тебя, попало В Рикшеллера. Он исчез. Куда и как непонятно, а ты получил тот цвет волос, что у тебя на голове.
- Меня ругают пегим, - Даня потрогал свои волосы.
- Нет волосы не пегие, они серебряные. Так погибли твои родители, а ты стал мальчиком с серебряными волосами. Под этим прозвищем тебя знают во всём волшебном мире. Ты очень знаменит среди волхвом, Даниил.
- Я знаменит?! Но чем? Тем что злой волшебник не смог меня убить? Ректор, а как я оказался возле этих Врат, я же был очень маленький, если не помню ничего из рассказанного Вами?
  Аввакумов грустно-заботливо посмотрел на Даню, пожевал губами свою бороду и усы, тяжело вздохнул, похлопал его ладонью по руке и сказал: «Я бы очень хотел об этом знать, но я не знаю. Как и почему ты оказался вместе с родителями никому неизвестно. Я думал, что они специально взяли тебя с собой, раз ты, двухлетний карапуз, оказался там; но если они оставили тебе поздравление с двенадцатилетием, то отправляясь к Вратам они предчувствовали, что погибнут, а идя на смертельную схватку не могли взять тебя с собой. Здесь и таится главная загадка. То, что ты выжил после смертельного заклятия тоже тайна, но даже она менее загадочна чем-то, каким образом ты оказался у Врат. Рассказать об этом никто не может, все погибли; что-то знают Архонты, но они не выдают своих тайн. После исчезновения Рикшеллера Архонты хотели взять тебя к себе в Подземное Царство, но я не дал им это сделать – ты волшебник нашего мира и должен жить среди нас.»
- Если я волшебник, и такой знаменитый, то почему я живу среди смердов, а не среди магов? – в голосе Дани звучало удивление и раздражение. Как же так, он знаменитый мальчик, а вынужден прозябать в этой Белокурихе в семье, которая только и делает, что шпыняет его.
- Твой отец был из семьи смердов, и, как видишь, подарок к твоему двенадцатилетию он оставил в месте где сам родился, и где, как он предполагал, должен жить и ты. Руслан Белом был моим лучшим учеником, я его очень хорошо понимал, и именно поэтому оставил тебя расти до 12 лет в месте его рождения в семье брата смерда. Здесь тоже есть какая-то тайна, но я её не знаю, как не знаю много связанного с тобой. Ты должен жить в этом месте пока не окончишь Академию.
- Как жить, а учится в Академии?
- Ты будешь возвращаться сюда на каникулы, ну а учится будешь далеко отсюда, и там же жить вместе с остальными студентами.
  Даня почесал нос, шмыгнул им и уставился на профессора своими изумрудно зелёными глазами – Когда я поеду в Академию?
- За две недели до 1 сентября – это Новый год по календарю волхвов, мы празднуем и Новый год смердов, так как многие маги родились среди смердов, да и живут среди них, но летоисчисление и учебный год начинаются первого сентября, тебе пришлют письмо, 18 августа, в котором будет указано, когда и куда ты должен приехать. Обычно всех привозят родители или опекуны, но за тобой я пришлю егеря Академии, который и привезёт тебя в столицу, где ты купишь всё что тебе потребуется для учёбы, а потом, вместе с остальными студентами, поедешь в Гиперборею. Твой дядя, хотя и знает о том, что ты волшебник, но не любит соприкасаться с нашим миром. Он принял свою Долю смерда, но обиду на то, что он не родился волшебником, как старший брат, сохранил, поэтому лучше будет если тебя привезёт академический егерь, а не дядя с тётей.
- Да уж эта тётя, - пробормотал Даня, - путешествовать с ней это тоже, что спать в обнимку со ехидной.
- Ты видел ехидну?
- Только на картинке, но само слово говорит за себя, – Дане захотелось рассказать о том какими курицами выглядели тётя и сестра, когда уезжали сегодня утром на отдых, но подавил своё желание, рассудив, что они всё же родственники, которых не надо хаять за глаза.
 Аввакумов понимающе улыбнулся и посмотрел в окно, - О, да уже вечер. Заговорились мы с тобой. Тебе я вижу нужно поужинать и лечь спать, чтобы переварить услышанное. Тебе нужно запомнить ещё одно – пока у тебя нет волшебной палочки, ты можешь непроизвольно творить волшебство, об этом никто не узнает, но всё равно постарайся до отъезда на учёбу не натворить в городе чего-нибудь ненужного, что привлекло бы к тебе внимание. Тебя сейчас переполняет желание творить чудеса, которые будут глупыми и для тебя, и для смердов вокруг тебя. К учёбе в Академии конечно нужно подготовится. Почитай книги, которые тебе оставили родители, но не пробуй воплотить заклинания в действия, может получится очень плохо даже для тебя самого, не говоря уже о соседях или родственниках. До скорого свидания, Даниил.
  Старик потрепал Даниила по плечу и исчез, словно его никогда и не было в комнате, только остался запах или амброзии, или ещё чего-то волшебного. Даня стоял деревянным столбом веря и не веря в то, что с ним произошло за этот день – день его необычного рождения. Двенадцатый День Рождения превратился в День Рождения Волшебника, было от чего остолбенеть.
                ГЛАВА 2. ИСТОРИЯ ГИПЕРБОРЕИ.
  На следующий день Даня проснулся ни свет, ни заря, хотя заснул накануне поздно. Поужинав у бабы Дуси, оказавшийся волшебницей, он вернулся в дом дяди и долго бродил по комнатам обдумывая всё то, что узнал.
  Всё казалось невероятным и в тоже время правдивым – шапка невидимка лежала на столе, книга об Академии Волшебства Гиперборея сияла золотым корешком в свете луны из окна, в подвале стоял сундук с волшебными книгами и предметами, всё было замечательно и всё же страшновато. Что там компьютерные игры, в которые он играл, так движущиеся картинки на экране, а тут настоящее волшебство, которое он сам может творить. Ему захотелось немедленно начать делать чудеса, но последние слова ректора Аввакумова об осторожности со своим даром, не пролетели мимо его ушей, а осели в голове как предохранительный стопор – прежде чем творить волшебство надо научится им управлять, надо просто научится, чтобы не покалечить ни себя ни окружающий смердов. Жизнь среди людей, которые сторонятся тебя, научили Даниила осторожности – сначала подумай, а потом сделай, или не делай если это грозит осложнениями для тебя. Бросаться в речку, не зная глубины было не в его привычке, усвоенной после того, как однажды он распорол себе руку, натолкнувшись на корягу возле берега сиганув в воду с разбега.
  Он лёг спать и мгновенно заснул, но сон его был не продолжительным: едва рассвело как он уже был на ногах и побежал в подвал разбирать свои сокровища, которыми его наградили родители. Раскрыв тайник, он стал вынимать из него вещи начав с зеркала. Зеркало было овальное в литой рамке с ручкой, по весу и виду похожее на золотое. «Старинная вещь, - догадался Даня, - наверно принадлежало мама и досталось по наследству. Ректор говорил, что папа из семьи смердов, а про маму ничего не сказал; скорее всего мама из семьи волхвов.» Рассмотрев ручку зеркала, он увидел в узоре на нём эмблему совы, держащую в лапах меч. Точно старинная, а сова – родовой знак маминой семьи. Что же умеет это зеркало? Он стал крутить его со всех сторон, нажимать на него, гладить, но кроме своего заинтересованного лица в зеркале он не увидел ничего. «Вещь точно волшебная, но для чего непонятно», - подвёл он итог и отложил зеркало в сторону.
  Под зеркалом лежали шлёпанцы из кожи с загнутым носом, и расшитые золотой тесьмой с вкраплением зелёных сверкающих камней. «В этих тапочках ходил наверно султан», - усмехнулся Даня и, сбросив свои тапочка, надел шлёпанцы. Встав, он посмотрел, как они смотрятся на его ступнях, и стукнул ногой по полу. Ноги оторвались от пола, и он завис в полуметре над ним. «Летающие сандалии! - восхитился он,- вот это подарочки. Шапка невидимка, летающие сандалии, зеркало наверно умеет ещё что-то, может работает как телевизор, только я не знаю, как включить и всё это моё при том, что я сам волшебник». Голова закружилась и от того что он прошагал в шлёпанцах по воздуху всю комнату, и от того, что жизнь превращается в сказку.
  Даня решил продолжить осмотр сундука, но тут озадаченно понял, что не знает, как спустится на пол. Зависнув возле сундука, он задумался, потом осторожно стукнул одной сандалией о другую и тут же оказался стоящим ногами на полу. «Невидимым ходить по ступенькам неудобно, пальцы сбиваешь; в летающих сандалиях не знаешь, как спустится на землю – ох, и непростое это дело владеть волшебными предметами.»
  Даня поставил шлёпанцы рядом с зеркалом и достал из сундука свёрнутый пергамент в котором было гусиное перо с золотым наконечником. Он повертел перо в руках, развернул пергамент положил на него перо и немного задумавшись громко сказал – «Сегодня у меня хорошее настроение». Перо подскочило и быстро заскользило по пергаменту выводя на нём только что произнесённые слова.
- Волшебство, - прошептал Даня, - кругом волшебство, и я плыву в нём как рыба в воде.
 Посмотрев ещё раз в тайник сундука, он увидел свернутую скатерть – Наверно скатерть самобранка, - решил он, но доставать не стал. Хватит ему с утра сюрпризов; конечно любопытно, что там может выдать эта скатерть, но как-то привычней открыть холодильник, сделать пару бутербродов с колбасой и съесть их, запивая чаем, а то вдруг скатерть, пролежавшая в сундуке столько лет, испортилась и выдаст ему протухшую колбасу, и он отравится, и умрёт мальчиком так и не вкусив счастья творить чудеса. Аккуратно разложив все вещи назад в сундук, он поднялся в дом и прошёл на кухню.
  Сделав бутерброды и заварив чай, он включил по привычке телевизор, как это было заведено в семье дяди, но телевизор продолжил молчать, отсвечивая тёмным экраном. «Ах да, тётя же сказала, что все телевизоры они отключили и заблокировали. Буду есть в тишине без говорильни диктора.»
 Даня позавтракал и пошёл в свою комнату. Убираться сегодня в доме он не собирался, да и вообще уборку решил делать раз в неделю – что толку каждый день стирать пыль если в гости всё равно никто не заходит, да и самой пыли пока ещё не видно; кусты на улице подождут до вечера, влаги им пока хватает. Он сел за стол и открыл книгу «История Академии Гиперборея». С первой же страницы книга так захватила его внимание, что он пропустил обед, и только когда стало смеркаться с трудом оторвался от чтения и пошёл поливать кусты. Потом заскочив на кухню сделал себе бутерброды с чаем и, принеся всю еду к себе в комнату на подносе, опять сел читать «Историю», жуя бутерброды и прихлёбывая чай.
  Мир, открывшийся ему со страниц «Истории» был таким увлекательным и захватывающим, что только под утро его глаза закрылись сами собой и он, уронив голову на книгу, заснул.
 Во сне он увидел, как три волшебника, и колдунья приплыли на остров в Студёном море; вышли из ладьи на берег, зажгли костёр взмахами волшебных палочек, уселись возле него и долго спорили, пока наконец не протянули над огнём правые руки, соединили их вместе произнеся клятву в вечном единстве основанной ими Академии Волшебства Гиперборея.
Потом вздыбилась земля и сотни гномов, леших, домовых, полевиков, болотников, шилукунов, кикимор, обдерих, овинников, гуменников сплошной, копошащей массой стали возводить крепость с четырьмя большими башнями по углам и по одной башенке в стенах между ними. Каждый из четырёх волхвов по одному стояли возле угловых башен и руководили их строительством. Крепость росла как на дрожжах и когда она, засияв куполами башен, встала во всю свою величавую красоту, волхвы накрыли внутренне пространство крепости хрустальным куполом, который заиграл тысячами искрами граней, преломляя лучи света и создавая иллюзию будто внутри крепости зажглось солнце. Все строители ушли, остались только домовики, которые длинной толпой вошли вслед за волхвами в крепость.
  На небе стали искрится и переливаться всполохи северного сияния, излучая то зелёные, то голубе зарницы смешивающиеся в куполе крепости с её собственным золотистым светом, освещая остров и гладь моря праздничным фейерверком в честь основания Академии.
 Даня проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. – Проснись, Даниил, - услышал он голос бабы Дуси.
 Подняв голову от книги, он увидел её стоящую возле него и укоризненно качающую головой. - Ты вчера не пришёл обедать, и как я вижу весь день просидел с бутербродами над книгой. Похвально стремится всё знать, но глупо сидеть на сухомятке.
 Она закрыла книгу, увидела название и покачала головой.
- Гиперборея, мечта всех волшебников. Мне вот не довелось учится в ней.
- Почему? Разве не все волшебники учатся в Академии, - Даня окончательно проснулся и посмотрел удивлённо на бабу Дусю.
- В Академии учатся самые одарённые, те чьи способности превышают домашнее волхование. Моих вот способностей хватает только на то, чтобы творить чудеса кулинарии, да понимать язык кошек, ну и ещё кое-что; а в Академии учат таким вещам, которые обычные волхвы не понимают и не могут творить.
- Значит у Вас нет волшебной палочки?
- Почему нет, -Ефросинья улыбнулась, - есть, - она достала из складок платья палочку и помахала ей перед носом Даниила, - только волшебная палочка это всего лишь инструмент, который увеличивает силу волшебника, ну а если этой силы мало, то волшебной палочке просто нечего увеличивать. Чудеса творит не палочка, магию творит волшебник. Вот ты и без палочки натворил в городе такого, что никто из смердов не может это объяснить; и хорошо, что они не верят в волшебство, а сваливают на какую-то аномалию или пришельцев, - она рассмеялась громким девичьим смехом, очень сильно контрастирующим с её морщинистым лицом.
- Значит если бы у меня была палочка, я бы всё мог? Палочки выдают волшебникам?
- Палочки не выдают, их покупают. В стране несколько мастером изготовления палочек. Поедешь в Академию купишь себе палочку, только покупай у лучшего мастера, а это Рукотвор. Он гениальный мастер. А тебе в мире смердов палочкой нельзя колдовать, это запрещено пока ты не станешь совершеннолетним.
- Палочка, - она посмотрела на свою волшебную палочку, - не волшебник, смерд, даже приобретя её, ничего не сможет, ну разве только поковыряться ей в носу или в ухе. Волшебство – это не палочка, это сам волшебник. Вот у тебя есть шапка невидимка, - она кивнула на стол, где та лежала, - но если её наденет смерд, то ничего не произойдёт. Смерд не станет невидимым. Волшебные вещи становятся волшебными только в руках волхва.
- В сказках не так. Там простые люди пользуются волшебными вещами.
- Сказки, которые ты читал, писали смерды, они в этом ничего не понимают. Тебе придётся научится понимать волшебный мир, забыв о сказках смердов. Ты ещё мальчик, но уже вступил в тот возраст, когда сможешь понять, что мир не такой каким кажется. Это будет трудно для тебя, но уж такова твоя Доля – узнавать и понимать себя.
 Даня внимательно посмотрел на бабу Дусю и призадумался. – Вы говорите, как ректор Аввакумов, и называете его Мишей. Вы с ним большие друзья?
- Мы росли с ним по соседству, и в детстве вместе играли, только он великий волшебник, а я так, посредственность, и в Академию меня не взяли; я училась в начальной школе волшебников, и знаю я пока больше тебя, но очень мало по сравнению с профессором.
- Вы всегда знали, что я волшебник?
- Конечно. Я переехала сюда, в Белокуриху, когда тебя привезли. Аввакумов попросил меня приглядывать за тобой и помочь тебе если что-то случится. Я жила здесь вроде твоего домового, незаметно приглядывала за тобой, чтобы ты чего не натворил ненароком. Ты шалил тут как все дети волхвов, но это осталось не замеченным, ну а большие шалости смерды свалили на пришельцев, так что вмешательства волшебников не потребовалось. Ну да хватит языками чесать неумытым и голодным. Давай иди умывайся и пойдём завтракать. Я сотворю для тебя что-нибудь вкусненькое.
  Даня поплёлся умываться; он не очень любил утренний туалет, и всё потому, что каждое утро тётя, с упрёками про его внешний вид, заставляла его умываться и приглаживать волосы, которые никак не хотели выглядеть гладкими и прилизанными, что означало для тёти приличную причёску.
Зайдя в кухню освежившим лицо и руки, он увидел накрытый стол, на котором был, по его разумению, не завтрак, а шикарный обед: блинчики, оладьи, омлет, салат оливье, который он очень любил, но который ел только по праздникам, поджаренные тосты с мёдом и вареньем, дымящиеся кофе и чай, а также молоко заполняли стол, за которым обычно завтракали четыре человека, а теперь он должен был восседать один. «Завтрак сервирован как для принца, - подумал он, - даже для сестры тётя не устраивала такие завтраки.»
 Он набросился на еду словно неделю не ел; сказалась бессонная ночь, проведённая за чтением. Баба Дуся с улыбкой наблюдала как он поглощает приготовленную ею еду. В глазах её светилась любовь и грусть, говорящая – почему ты не мой внучок.
  Наевшись Даня отвалился на спинку стула и осоловелыми от еды глазами посмотрел на бабу Дусю.
- Спасибо Вам, всё было очень вкусно, -  он усмехнулся, - извините, но я всегда называл вас про себя Бабой Ягой, уж очень вы были страшной со своими кошками.
- А сейчас не страшная?
- Сейчас вы добрая и заботливая как настоящая бабушка, которой у меня нет, как нет и родителей, - он сразу посерьёзнел и погрустнел.
- У тебя есть бабушка.
- Как есть? Дядины родители умерли, а они были и родителями моего папы, значит ни бабушки, ни дедушки у меня нет!
- У тебя есть и другие родственники кроме смердов, - Ефросинья вдруг закусила губы и что-то пробормотала про себя, - да всё равно…скоро ты об этом узнаешь. Жаль только, что все новости о самом себе на тебя свалились лавиной, с которой трудно справится двенадцатилетнему мальчику; но ты не просто мальчик, ты мальчик с серебряными волосами, а значит можешь многое. Да и Доля у тебя такая всё время бороться со злом, которое вокруг тебя.
- О чём вы говорите? Какие родственники? – Даня в возбуждении вскочил и схватил бабу Дусю за руку, - рассказывайте всё!
 Ефросинья потрепала его по руке, усадила на стул, взмахнула палочкой, после чего стол очистился от остатков еды, остались только две чашки и чайничек с чаем. Она налила чаю себе и Дане, сотворила поднос с пирожными, взяла себе одно и неторопливо стала пить чай.
- Всё не расскажу, сама не знаю всего, а что знаю поведаю, хотя профессор и просил много тебе не рассказывать. У него свои взгляды на тебя, у меня свои. Я знаю тебя как мальчика способного противостоять бытовому злу, которому ты подвергался десять лет, значит стойко перенесёшь известия и о других родственниках.
- Вы говорите так будто мои родственники по маме отъявленные злодеи.
- Они не злее Беловых, но они Черновы, аристократы магов, и в своё время симпатизировали притязаниям Рикшеллера.
  Твоя мама родилась в аристократической семье, но как это редко бывает, не впитала в себя высокомерную спесь фамилии. Её мама, твоя бабушка, пыталась сделать из неё подобие себя и подобие своего сына, старшего брата Людмилы, но из этого ничего не получилось. Как только девочка поступила в Академию она стала совершенно игнорировать давление на себя родственников и пыталась жить независимо от них. Отношение с семьёй были очень плохими, но родство обязывает, и её всё же терпели до тех пор, пока она не окончила Академию и не вышла замуж за твоего отца смерда по рождению. Тут терпение твоей бабушки лопнуло, и она прокляла свою дочь, отказавшись от неё, как отказалась от родства с тобой после того, как ты родился. Так ты и твоя мама стали изгоями для семьи аристократов Черновых. Твоя мама была счастлива, что её не донимают требования родственников изменить свой образ жизни – она нашла свою Долю с тобой и твоим отцом, а большего ей и не надо было. Она нашла свою жизнь, жаль, что короткую, но она любила и была любимой, и погибла вместе с любимым, защищая и тебя и весь волшебный мир.
- Выходит они погибли, защищая меня? Но зачем я вообще там оказался? Ректор мне сказал, что не знает, как такое случилось, и я не могу понять – зачем я там был? – Даня смотрел на бабу Дусю так, будто ждал от неё, что вот сейчас она откроет все тайны.
- Если профессор Аввакумов не знает, то откуда могу знать я, простая ведьма из провинции!? Я знаю только слухи, сообщения газет да письма своих подруг, которые приносят голуби.
- Я читаю газеты, но там нет ничего о волшебном мире.
- Кроме газет смердов есть и газеты волшебников. Будешь учится в Академии, сможешь их читать.
 Даня наморщил лоб, - как много чего он не знает, а сколько ещё надо узнать. Голова кружилась от видения огромного волшебного мира в котором ему предстоит жить, но о нём он так мало осведомлён.
- Как зовут мою бабушку, и где она живёт?
- Марфа Велесовна Чернова. Она живёт в своём родовом поместье в Муромских лесах; там же живёт твой дядя Сварог Перунович Чернов и двоюродный брат Тимур. Ты родился в один год с Тимуром, и будешь учится вместе с ним в Академии.
- Во как! – ошарашенно вскрикнул Даня, - Только бы не на одном факультете. С сестрой я учусь в разных классах, надеюсь и с братом попаду в разные факультеты.
- Это всё решит дудочка где тебе учится – кто ты есть, туда она тебя и определит.
- Про дудочку я ещё не прочитал. В Истории пока рассказывается, что было тысячу лет назад, когда волшебники только создавали свой мир, но про Архонтов, о которых говорил ректор там ничего нет.
- Ты хочешь за один день узнать всё, раскрыть все секреты и тайны волшебного мира – торопливость детства, которая хороша только когда надо быстро умыться и позавтракать, а для приобретения знаний нужно терпение и время. Иди лучше протри пыль в доме и постриги кусты.
 Даня насупился, - Вы прям как моя тётя, или как Баба Яга. Я лучше бы почитал историю, - он зло сверкнул глазами.
- Сделай что положено и читай. Послушай, доброго совета старой колдуньи – не спеши туда, куда не знаешь дороги; быстро получается только то, чему ты научился, сначала узнай, а потом твори; не надейся на лёгкость пути, дорога всегда труднее чем кажется; не верь словам и обещаньям, верь делам. Волшебный мир он такой же, как и мир смердов, с одной лишь разницей, среди магов пропасть и погибнуть гораздо легче, чем среди людей.
 Иди поработай, потом почитай и приходи обедать, а то не доживёшь на сухомятке до учёбы в Академии, - Ефросинья ласково улыбнулась Дане и пропала, словно её и не было.
 Даня моргнул глазами, поводил рукой в том месте где только что была баба Дуся, покачал головой и пошёл стирать пыль в доме.
 День прошёл насыщено: он убрался в коттедже и на участке, а потом весь день читал Историю Академии с перерывом на обед и ужин у бабы Дуси. Перед сном он уселся за свой письменный стол раскрыл книгу на том месте где закончил читать и, взяв чистую тетрадь, стал старательно выписывать в неё все события, о которых он узнал из Истории. У него было мелькнула мысль взять из сундука самопишущее перо, но он не стал этого делать – писать от руки было привычней. «История Гипербореи» написал он наверху первого листа тетради большими буквами, и стал переносить на бумагу то, что он понял из книги. Всё изложение выглядело у него так, будто это было давно в какой-то неизвестной стране и что этого, возможно, уже и нет. Он описывал что прочитал, не веря самому себе, что это есть, и сам он может оказаться в этой Академии.
 «Три волшебника – Дальбор, Сварожич, Перуст и колдунья Мокошиха, приплыли на остров в Студёном море на котором когда-то жили первые волшебники, обособившиеся от государства Гиперборея, которое распалось, а жители её расселились по всей земле. Они решили построить на острове Академию волшебства, чтобы в ней учить юных магов как правильно и без вреда для себя и смердов применять свои дарования. Тёмную магию в Академии решили не преподавать, но со временем пришлось ввести преподавание обороны от чёрного колдовства, которое всё время прорастала среди волхвов.
 Здание Академии было построено в виде четырёхугольной крепости с восемью башнями. В четырёх угловых башнях жили студенты, разделённые на факультеты, названые по именам основателей Академии: факультет Дальбор, факультет Сварожич, факультет Перуст и факультет Мокошиха. В башнях, которые располагались между угловыми, были аудитории где учились студенты. Внутри крепостных стен были коридоры, соединяющие все башни. Внутренний двор крепости был накрыт крышей из горного хрусталя, которая давала свет и препятствовала попаданию на двор дождя и снега. В центре двора стоял терем, в котором размешался общий зал где проходили собрания студентов и одновременно это была столовая где питалась вся Академия. Чистотой, порядком и едой в Академии заведовали домовики, жившие в обширном подземелье под крепостью.
 Центральный вход в Академию располагался в южной стене где был мост через ров вокруг крепости, который продолжался дорогой к пристани для причаливания кораблей. За крепостью простирался Заповедник с озером, где жили всевозможные магические и простые звери.
 Академия была окружена стеной заклятий и запретов, через которые не мог пройти смерд с помощью ног, и волхв с помощью магии. Волхв мог пройти в Академию только своими собственными ногами без помощи волшебства. Сам остров, на котором стояла Академия тоже был ограждён заклинаниями против смердов, которые не видели его ни глазами, ни придуманными ими приборами. Корабли смердов не плавали в этих водах – вокруг острова было множество подводных рифов, а на картах смердов весь этот район был отмечен как крайне опасный для плавания, и корабли сюда не ходили.
 Вся эта защита от смердов и чёрных магов была установлена после неоднократных инцидентов как со смердами, так и с магами.»
 Даня задумался, грызя во рту краешек гелиевой ручки, - описывать или не описывать все те стычки, которые случились со смердами и магами за тысячелетнюю историю Гипербореи. Пролистав описание этих миниатюрных войн, он решил, что все подробности он всё равно не запомнил, так что не стоит изводить бумагу и время на мелкие подробности тысячелетия, он же не пишет книгу или сочинение на заданную тему; он просто пытается упорядочить в своей голове то, что прочитал. Хватит на сегодня решил он, посмотрев в окно, где была ночь со звёздами и луной. Укладываясь спать, он подумал, что завтра дочитает книгу, а потом будет учится летать в сандалиях и ходить в шапке невидимке. Дом в его полном распоряжении, и никто из соседей не увидит, чем он занимается.
  Ночью Дане приснился сон так похожий на явь, что, проснувшись утром он подумал, что вовсе не спал, а был там, в Гипербореи, тысячу лет назад.
  Во сне он оказался в подземелье Академии где за резным, дубовым столом сидели три мага и волшебница – основатели Академии. То, что это основатели Даня понял по их древнему возрасту и по цветам одежды, в которые они были одеты: Дальбор был одет в белую тунику и красный кафтан, Сварожич в чёрную тунику и зелёный кафтан, Перуст в жёлтую тунику и коричневый кафтан, Мокошиха в розовую тунику и синий кафтан – все в цветах своих факультетов. Они оживлённо спорили, размахивая руками. Непонятный спор неожиданно затих, когда посреди стола опустился Финист Ясный Сокол, удивительная птица с ярко красным и коричневым оперением, поставившей посреди стола золотой кубок, инкрустированный драгоценными камнями, искрящимися в свете факелов, горевших непонятным огнём.
-Вот и закончились споры в праве мы, или не в праве стать хранителями Кубка Жизни, - сказал Дальбор, - если Финист принёс сюда этот кубок, значит в мире смердов и волшебников ему находится опасно. Сферу Власти и Силы хранят Архонты, а нашей Академии начертано стать хранительницей Кубка жизни.
- И как ты себе это представляешь Дальбор, - заговорил с интересом Сварожич, - мы будем поочередно владеть этим кубком, пить из него и жить вечно?
- Жить вечно не вправе никто, Сварожич, и ты это знаешь, - подал голос Перуст, - мы все должны пройти путь на земле и идти дальше; поэтому Чаша жизни и опасно для живущих там, среди людей.
- Мудрость говорит, что хранить Сферу Власти и Силы вместе с Кубком Жизни – это глобальная опасность для жизни Миров, поэтому их и разделило Провидение. Архонты живут обособленно, и их главная задача охранять Сферу. Как они это устроили между собой мы не знаем, но мы знаем и то, что не можем стать вечными хранителями, но и передать свои полномочия кому-то ещё, кто придёт после нас мы не можем. – Мокошиха посмотрела на всех изучающим взглядом. – Мы все слабы и не идеальным, каждый по-своему подвержен страстям.
- Что ты предлагаешь, Мокошиха? – спросил Дальбор.
- Надо запечатать кубок здесь, в подземелье Гипербореи. Никто не знает, что Кубок Жизни находится в Академии, и никогда не должен узнать. Мы запечатаем кубок и наложим на него оградительные чары, каждый из нас свои. Мы владеем теми заклятиями, о которых кроме нас никому не известно, поэтому у каждого есть своё собственное волшебство снять которое может только он. Четыре разных не снимаемых заклятия гарантируют сохранность кубка на тысячелетия.
- А если миру смердов или волшебников понадобится кубок? – Сварожич впился рассерженным взглядом в присутствующих.
- Провидение спрятало кубок сейчас, значит в этом есть смысл. Если Провидению будет нужно, то родится и тот человек, который сможет разгадать наши заклинания и вернуть кубок. Всё в мире возвращается на круги своя, вам ли это не знать!? – Дальбор поднял руку, - голосуем волхвы, и вы знаете правила – никто не должен знать о нашем решении. Того, кто нарушит тайну сказанного здесь, ждёт не продолжение пути после смерти, а забвение здесь и там, в тех далях, которые и манят, и страшат, но они есть, и все мы подчиняемся своей Доли.
 Волхвы встали, вытащили волшебные палочки из складок плащей, скрестили их вместе над центром стола, где стоял кубок и речитативом произнесли – «Речило тало вучит амбрело Сторик!» («Да будет клятва нерушима Вечно!»  - Понял Даня странные слова.) В месте скрещения палочек вспыхнул свет и огненной стрелой ушёл вверх, ударился о свод подземелья, растёкся по нему золотым сиянием и погас.
 Маги направили палочки на Кубок жизни. Он поднялся над столом и поплыл к стене подземелья, где образовалась ниша, в которую он и опустился. Как только кубок оказался в нише она моментально затянулась камнем и стала неотличима от остальной стены. На её месте заискрились змейки заклинаний, выползающие из палочек волшебников; эти змейки всасывались в камень словно вода в губку. Через несколько минут змейки иссякли и место где была нища с кубком потемнела под цвет всей остальной стены.
 - Вот и всё, - сказал Дальбор, - если кто и откроет Кубок жизни, ему потребуется сверхсильная магия.
   Свет в подземелье погас, и Даня проснулся. Он открыл глаза, увидел себя лежащем в постели в своей комнате и очень удивился. Только что он был в подземелье, и вместе с волхвами запечатывал Кубок Жизни, и вот он вдруг оказался у себя в комнате. Сон, только что увиденный им, не стирался из памяти, он был абсолютно реален, словно Даня всего несколько минут назад действительно был в подземелье Гипербореи с магами.
  «Чудеса волшебной жизни, - решил он, - но вот что интересно – в Истории Гипербореи ничего не написано про Кубок жизни; но там ничего не написано и про Сферу Власти и Силы, и про Архонтов, может дальше написано.»
  Даня моментально вскочил, схватил Историю и, забравшись опять в постель начал читать, забыв и про умывание, и про завтрак. К обеду он прочитал всю книгу и в растерянности стал листать её сначала, выискивая упоминание о Сфере и Кубке. Их там не было.
«Странно, всё есть и великие волшебники, которые учились в Академии, и необычные происшествия в виде сбесившегося привидения, и выращенная в оранжереи огромная ягода земляники весом в пять килограмм, и взбунтовавшиеся лешие напавшие на крепость, и битва драконов под стенами замка, а ни Сферы, ни Кубка нет», - Даня чесал в затылке не зная, что и думать о такой забывчивости автора книги о самом главном. И тут он вспомнил слова Мокошихи – «никто не знает, что Кубок в замке, и не должен узнать.»     Вот оно что – никто не знает, но почему знаю я, или это действительно только сон, какие-то сонливые видения которых никогда не было? Но сон очень реален, да и не мог я ничего такого придумать. Про живую воду я читал в сказках, но Кубок жизни ни в одной сказке мне не встречался. Спросить у бабы Дуси? Она посредственная колдунья, и если профессора-основатели скрыли это от всего волшебного мира, то уж ей это точно не известно. Ректор может быть знает, но даже если знает, то мне не скажет. Эта тайна запечатана в стене, но почему мне она открылась во сне?
  Всё со мной как-то не так – неизвестно, как попал к Вратам, неизвестно почему выжил посте смертельного заклинания, а теперь ещё и тайна открылась мне во сне. А может действительно всё это просто сон?» Даня помотал головой – три дня прожитые им в осознании себя волшебником были уж слишком проблематичными, и ему стало страшно оттого, что все эти непонятки придётся разгадывать, отмахнутся от них не удастся. Вот они приключения, в которых так хотелось оказаться, читая о них в книжках, и так страшно очутится с ними в действительности.
  Даня встал с постели, закрыл книгу, и со злостью оттого, что не знает кто он такой, бросил книгу на стол. В полёте книга открылась и из неё выпорхнул сложенный пергамент, плавно опустившийся на пол. Даня поднял пергамент с пола, хотел развернуть, но тут услышал громкое мяуканье кошки у себя за спиной. Он резко обернулся. В открытой двери комнаты сидела большая, белая, пушистая кошка, смотрела на него зелёными глазами, такими же как у него, и громко мяукала.
  Эту кошку он видел среди той своры, что жила в доме бабы Дуси. – Ты что посланец обеда? – спросил Даня. Кошка перестала мяукать и кивнула симпатичной мордочкой.
  «Надо перестать удивляться, -  подумал Даня, - волшебство так волшебство, но всё же страшновато, когда в комнату входит кошка и зовёт тебя обедать. Привыкнуть к этому не так просто, если ты всю свою жизнь прожил с тётей и дядей, для которых самое большое волшебство – это телевизор и компьютер.»
 Засунув пергамент обратно в книгу, Даня быстро оделся и пошёл к бабе Дуси, желая побыстрей вернутся и посмотреть – что же это за пергамент выпал из Истории; когда он читал, его там не было.
 Баба Дуся встретила его добродушным ворчание: «Не умытый и голодный. Умывайся и за стол.» Даня наскоро умылся, быстро, быстро, словно торопился на пожар, съел обильный обед, скороговоркой поблагодарил Ефросинью и умчался к себе в комнату, горящий желанием узнать, что это за пергамент в книге.
  Запыхавшийся он влетел в свою комнату, раскрыл книгу, достал пергамент и развернул – это была карта острова где находилась Академия Гиперборея.
  «Я прочитал всю книгу, несколько раз пролистывал её, но карты не было. Откуда она взялась?» – задал он себе вопрос, уже привыкнув, что ответа не получит.
 «Ага, - вдруг догадался он, - карта появилась в книге после того, как я её прочитал. Карта появляется для того, кто её прочтёт. В волшебном мире оказывается и книги умные. Чудеса! Да что ты всё заладил – чудеса да волшебство, привыкай и не удивляйся», - одёрнул он себя.
 Расстелив карту на столе Даня стал её изучать. На южном берегу острова стояла Академия гиперборея, нарисованная мелко, но тщательно. Даня коснулся крепости указательным пальцем и она, словно выскочив из пергамента, повисла в воздухе увеличившись в размере. Теперь перед его глазами висел движущийся макет Академии: над ним проплывали облака, под хрустальным куполом сновали крошечные фигурки, на башнях развевались флаги факультетов, и всё это было так реально и зримо, что глаза мальчика просто вылезли из орбит от удивления.
 «Нет, я никогда к этому не привыкну, - жалостливо подумал он, - этот сказочный кошмар не может быть правдой! Но это происходит! Я обладаю волшебными предметами; как мне говорят, сам творю чудеса, но я не знаю, как я это делаю, а хочу знать!»
  Даня поводил рукой над куполом крепости, и мгновенно внутренний двор Академии вырос в размерах. Стали отчётливо видны фигурки студентов, которые или шли по двору, или стояли, собравшись в группки что-то обсуждая. Он видел их лица, различал что они, шевеля губами, говорят, но звуков не было. «Немое кино, - подытожил он свои наблюдения, - а может это и не кино, а то что сейчас происходит в Гипербореи.» От этой мысли Даниилу стало жарко – я вижу онлайн трансляцию, так это называется в телевидении. А кто же поставил камеры? А их нет – это же волшебство, нет ни камер, ни операторов, а есть простое и не объяснимое чудо. «Всё, не будь дураком, просто стань волшебником и ничему не удивляйся. Плыви себе в мире волшебства где ты родился, только осматривайся по сторонам.»
  Даня стал присматриваться к лицам студентов - все они были озабоченные и взволнованные. В руках у них были книги. Кто-то читал, кто-то в группе что-то доказывал, и Даня сразу понял, что студенты обсуждают предстоящие экзамены. Ну да, учебный год закончился, и эти старшекурсники сдают экзамены. Всё как у смердов в обычных школах, только учебники чудные. Он вспомнил, что в сундуке лежат учебники для Академии, но разбираться с ними ему сейчас не хотелось. Учится самостоятельно он любил, но не волшебству же, где понятного не существует, а всё непонятно – значит учитель необходим.
  Поведя рукой в сторону от двора Даня увидел коридор в стене и, перемешаюсь по нему с помощью плавных движений ладони, оказался пред дверьми аудиторий. Заглянув в них, он обнаружил, что они пусты – в Академии шли экзамены по расписанию, которого он не знал.
 Вернув изображение во двор, он решил осмотреть терем посреди двора. Оказавшись в большом актовом зале, он уяснил, что именно здесь и проходят экзамены – вместо обеденных столов, о которых он читал, стояли отдельные столики для студентов, как и у него в школе. Двигаясь дальше он увидел винтовую лестницу на вершине которой была странного вида дверь, представляющую собой скульптуру старца с бородой до земли и посохов в руках. За дверью оказался кабинет со множеством шкафов, каких-то столиков причудливой формы и огромным письменным столом за которых сидел ректор Аввакумов. Профессор что-то писал гусиным пером на пергаменте. «Может у него нет самопишущего пера как у меня в сундуке, - подумал Даня. – Хотя нет, наверно есть только он пишет так же, как и я от руки, видимо в Академии стараются не прибегать к волшебству, когда можно сделать что-то собственными рукам. То-то Баба Дуся заставляет меня убираться в доме и садике – воспитание, не прибегай к волшебству, когда это не нужно. Всё как у смердов. Воспитание, нравоучения…»
  Ректор поднял лицо от пергамента и посмотрел прямо в глаза Даниила. Даня отшатнулся и вскрикнул, - Профессор, я не хотел вам мешать, это случайно получилось.
 По глазам Аввакумова Даня понял, что тот, хотя и смотрит в упор, но не видит его, а видит что-то такое вдалеке, и не в кабинете, а за его пределами. «Взгляд пронизывающий пространство», - мелькнула в сознании Дани фраза, прочитанная в какой-то книге. Осматривать кабинет детально в присутствии профессора Даня не стал. Хотя Аввакумов его и не видит, но самому Дане было неудобно глазеть на чужие вещи в присутствии хозяина.
 Даня ладонью убрал изображение кабинета и оказался опять во дворе крепости. Он уже освоился с перемещением изображений и теперь проплыл за пределы замка на дороге, ведущей к пристани.
  Пристать стояла на берегу фьорда, обрамлённого вертикальными стенами скал, уходящих в небо, и только где-то там рядом с облаками на краю их зеленел лес. Открытого моря не было видно, оно было там, за извилистыми поворотами фьорда. Море Даниила не интересовало. Хотя он никогда не был на море, но на острове было гораздо интересней. Что море – безбрежность вод, ветер и небо, ничего интересного, а вот на острове есть ещё и заповедник, который стоит осмотреть.
  Сменять изображение проплывая через Академию было долго, к тому же надо было понять, как убрать изображение в пергамент. Даня задумался, а потом ткнул указательным пальцем в изображение крепости на карте, и пристать с фьордом пропали. «Всё просто, как в телевизоре – нажал кнопку есть изображение, нажал ещё раз и нет его», - Даня был доволен собой - так быстро научился обращаться с волшебной картой.
  Заповедник на карте был изображён крошечными деревцами, среди которых кое где вились ленточки тропинок; были обозначены родники, какое-то озеро с названием Смутное, Драконья гора с каменным предгорьем, Одинокая Хижина и много ещё всего такого, что не окинешь одним взглядом. На краю заповедника со стороны замка Даня разглядел изображение дома с надписью: «Заимка егеря». Вот отсюда и начну, - решил Даня, и ткнул пальцем в домик.
  Заимка оказалась домов в виде четырёхугольного шатра на крыше которого покачивался флюгер, изображающий красно-зелёного Змея Горыныча. Когтистыми лапами дракон держался на перекладине в форме змеи, три головы с открытыми пастями и высунутыми языками были вытянуты вперед навстречу ветру, а раздвоенный кончик хвоста трепыхался в порывах воздуха. Флюгер казался живым, и Даня не удивился бы поверни Змей Горыныч голову и пусти в него струю огня. Дверь в дом была треугольной, напоминающей вход настоящего шатра, а окна были обрамлены резными наличниками. Крыльцо перед дверью было с перилами в форме извивающихся китайских драконов. «Ничего себе домик –Чудо-Юдо-Рыба-Кит, но рыб не хватает», - оценил Даня увиденное сооружение, - «Тук-тук, а кто в домике живёт?» - развеселившийся Даня постучал пальцем по двери и оказался внутри дома.
  В доме оказалась всего одна комната без привычного для Дани потолка, который заменяла сама крыша. Все стены были сшиты из шкур разных животных и выглядели как лоскутное одеяло; понять от какого животного каждый лоскутик с беглого взгляда было невозможно. На стенах висели мечи, арбалеты, луки, какие-то причудливые длинные трубки, пучки трав, котлы странной изогнутой формы, лампы, сверкающие потемневшей бронзой, топоры, ледорубы, ещё какие-то предметы, названия которых Даня не знал. Пол покрывал один огромный ковёр, а по стенам были разложены вышитые золотой тесьмой подушки. Посреди комнаты стоял круглый очаг, на котором кипел чайник. Рядом с очагом облокотившись на подушку полулежал маг и потягивал чай из пиалы. Рядом с ним на насесте в клетке сидел пёстрый попугай и что-то щебетал.
  Волхв был одет в разноцветный халат – красные, белые, чёрные, зелёные, жёлтые, коричневые, синие, розовые полосы производили впечатление, что хозяин хотел выглядеть как радуга на небе, но выглядел как весёлый клоун на манеже цирка. На голове у него была белая чалма с огромным красным камнем надо лбом. Его морщинистое худощавое лицо с седой бородкой клинышком было задумчивым и отрешённым; было видно, что все мысли летают где-то над поверхностью пиалы, в которой дымился чай – чаепитие не терпит суеты, говори весь его вид.
 «Это егерь, который приедет за мной», - догадался Даня. – «Не рассыплется этот дедушка, когда мы с ним поедем в Академию? Уж больно он неказистый.» Даня всмотрелся в лицо мага и ему показалось, что он его уже где-то видел. Он стал перебирать в памяти лица всех людей, виденных им за свою недолгую жизнь, и вдруг в памяти возникло видение – это лицо смотрит на него добрым, учащенным взглядом, а вокруг свистит ветер, и он качается в такт взмахов огромных крыльев. «Когда это было?» – спросил себя Даня. – «Не помню, но точно я его видел». Он ещё раз внимательно всмотрелся в лицо мага, поворачивая его изображение в разные стороны. Да это было, но когда и где непонятно. Ладно, спрошу, когда он за мной приедет, а теперь в лес искать волшебных животных. Даня переместил изображение на ближайшую тропинку и двинулся в глубь леса.
 Бродить по лесу с помощью передвижения изображения рукой оказалось увлекательно, жаль только не было звуков и запахов. Ветки деревьев и кусты не цеплялись за тело, не били больно, когда он проходил сквозь чащу, что создавало комфорт недостижимый в реальном скитании по чаще. Его путь, что он проходил, высвечивался на карте пергамента красной линией, так что он мог, увидев что-то интересное, сразу определить где это находится на самом деле.
 Не встречая ни одного животного, передвигаясь по тропинке, Даня повернул изображении и углубился в чащу, и вскоре увидел большую поляну по которой бродили кони. Приблизив изображение, он рассмотрел, что это не просто кони, а летающие кони – по бокам у них были прижатые к туловищу крылья, а на лбу у каждого из этих животных был золотистый рог. Единорог и пегас в одном лице? Даня почесал переносицу – не всё в сказках сказка, есть ещё в жизни и покруче перевоплощения.
  Летающие единороги мирно паслись, ощупывая траву и листья близстоящих деревьев. Не все особи были взрослыми, среди стада бегали и малыши, они были серебристого цвета с крыльями, но без рога, и всем видом напоминали Дане тех пегасов, каких он видел на картинках в книгах. Животные были грациозными и величественно-торжественными как воплощение спокойствия и мудрости.
 Налюбовавшись на них Даня переместил изображение очень быстро и попал в топь, где увидел каких-то непонятных существ, которые грелись на кочках подставляя солнцу свои зеленоватые мордочки. Они были ростом не более метра; всё тело было покрыто какой-то странной чешуёй, не рыбьей, а напоминающей лягушечью икру зелёного цвета с желтыми вкраплениями. Мордочки были почти человечьи, только нос был сплюснут наподобие поросячьего пятачка коричневого цвета, а глаза огромные, выпуклые как пузыри на воде, только грязно-коричневого оттенка. На голове была шапка из мха, во всяком случае так это показалось Даниилу, а ушей не было видно. «Во симпатяшки, а они наверно ещё и больно кусаются», - подумал он, увидев, как один из них зевнул, обнажив острые как у пилы зубы. «Нет, ребята, я с вами не дружу. Вы мне не компания!» Он сильным взмахом убрал изображение и застыл в ужасе.
 На него злобными, желтыми глазами смотрел лев. Оттолкнув изображение страшной морды подальше Даня ещё больше оцепенел от страха увидев, что голова льва продолжается телом огромной змеи. Змея вдруг прыгнула на Даню. Он закричал и отскочил от стола. Изображение отдалилось, и Даня увидел, что змея с львиной головой прыгнула не на него, а на косулю, которая забилась в конвульсиях, роняя кровь из разорванного горла.
  Даня бросился к карте и стукнул пальцем в заимку егеря. Изображение пропало. Он сел на стул, уставился взглядом в карту и задрожал мелкой дрожью словно ему стало очень холодно. Озноб сотрясал тело, а душа Дани металась между страхом и ужасом увиденной картины убийства живого существа. Никогда в своей маленькой жизни Даня не видел, как убивают. Он знал, что куриц режут, отрубая им головы, что коров и быков забивают на живодёрне, но никогда этого не видел. А тут такое – дикая схватка чудовища и мирной косули, где кровь брызгами, и животное умирает. Мерзость и ужас – вот что это такое.
 «Нет, буду учится в Академии шагу не ступлю в этот заповедник. Я ведь только начал осмотр и уже этот ужас, а что будет дальше? Если бы я был там на самом деле это чудовище сожрало бы и меня! Как же студенты учатся рядом с этими кошмарными тварями?»
 Даня не был трусом в том детстве, что жил: он мог постоять за себя в драке со сверстниками, мог заступиться за обиженных против более сильных мальчишек, мог спасти тонущего котёнка, хотя и не любил кошек, но это всё было хотя и реально, но не страшно, а вот кровь живого существа, бьющая фонтаном из разорванного горла, было из другой жизни в которую он вступил. Стать в одночасье из обычного мальчишки волшебником, поначалу показалось весёлым, интересным и великим событием; но оказалось, что стать другим это не так весело – могущество он не приобрёл, а вот страх и ужас уже испытал. А что же будет впереди, - задавался он себе вопросом, на который опять не было ответа.
  На третий день своей волшебной жизни он пожалел, что не родился простым смердом. Ну да, чудеса – это замечательно, но кроме радости они могут принести и очень большие огорчения, даже больше чем огорчения – ужас от которого нельзя убежать.
 «Ректор и баба Дуся упоминали о Зле, с которым мне нужно бороться, так это и есть то Зло, которое окружает меня? Наверно всё-таки нет. Зло, что я видел, слишком понятное, ведь и смерды убивают животных, и среди них есть ужасные люди, мучающие собак, кошек и тех, кто слабее их. Так с каким ужасом мне придётся столкнутся в волшебном мире, если то что я увидел всего лишь обычное дело – чудовище хочет есть и убивает, а я вижу это и трепещу, как былинка на ветру. Я не хочу быть волшебником и встречаться с ещё большим ужасом!» - Даня встал, взял карту и стал складывать её, чтобы засунуть в книгу, а книгу запереть в сундуке и больше никогда не доставать оттуда, как вообще не трогать этот страшный сундук, окунувший его и в радость, и в кошмар.
 Сложив карту, он повертел её в руке, потом бросил на стол и ударил со злостью по ней ладонью с мыслью – «ну почему что-то хорошее обязательно превращается в плохое». Карта засветилась и на обратной стороне её появился текст, написанный золотыми буквами. Даня подпрыгнул от неожиданности, потом взял пергамент и стал читать.
  «Дорогой Даниил! Ты прочитал Историю Гипербореи, получил и рассмотрел карту острова где она расположена, теперь у тебя много вопросов на которые тебе некому ответить. Я не знаю всех вопросов, которые бродят у тебя в голове, но я знаю некоторые ответы.
  Эта карта была создана мною в то время, когда я учился в Академии. Желание её создать возникло у меня в тот момент, когда я познакомился с твоей мамой и влюбился в неё. Мне тогда хотелось знать о ней всё, что случается с ней в стенах Академии. Я хотел в любой момент видеть её, свою единственную и неповторимую любовь. У меня ушли годы, чтобы создать этот шедевр. Сначала на карте можно было видеть только башню факультета, где мы с ней учились, потом всю Академии, и наконец на третьем курсе на карте можно было увидеть весь остров. Когда я закончил карту, нужда всё время наблюдать за твоей мамой пропала – мы подружились с ней и уже тогда поняли, что любим друг друга. Но карта стала нужным для меня и для неё предметом, позволяющая нам встречаться, не опасаясь посторонних глаз – мы всегда знали кто где находится и из студентов, и из преподавателей. Впоследствии карта помогла нам в борьбе с Рикшеллером, когда мы стали членами Ордена Справедливости.
  Карта создана так, что её могли видеть только я и твоя мама. Сейчас эту карту можешь видеть и ты. Другой такой карты во всём волшебном мире не существует. Она единственная и принадлежит тебе. На карте показаны те места острова, которые исследовал я, в которых побывал. Где я не был там «белые пятна» неизвестности, заполнить которые придётся тебе. Я верю, что твоё любопытство подвигнет тебя к заполнению этих неизвестных мне мест. Ты не можешь её изменить, но можешь дополнить; не можешь показать кому-то другому – все, кто будет смотреть на неё, смерд или волхв увидят только пустой пергамент. Карта была нашим с мамой секретом, теперь это твой секрет, который поможет тебе и бороться со Злом, и невинно пошалить, учась в Академии. Какая учёба без шалостей – скука, да и только. У нас с твоей мамой было весёлое студенчество, чего мы и тебе желаем.
 Сынок, ты наверно думаешь, что мы не любили тебя раз оставили в этом мире одного. Это не так. Мы очень тебя любили, но наша Доля – это Доля борьбы, в которой мы должны погибнуть. Так было предсказано и так случилось, раз ты читаешь это письмо. Как это случится мы не знаем, но мы знаем из пророчества, что ты не пострадаешь и будешь читать это письмо. Всегда помни, что наша с мамой любовь хранит тебя, и будет хранить пока ты помнишь нас, помнишь о нашей любви к тебе.
                Любящие тебя Папа и Мама.»
  Даня читал письмо, а в груди что-то тоскливо сжималось и рвалось наружу. Когда он читал подпись, то увидел, что буквы затуманились и что-то тёплое и горячее потекло по его щекам. «Опять слёзы», - он смахнул с лица солёную жидкость. Соприкосновение с памятью о родителях делало его слабым и плаксивым, а он не любил быть слабым, да и не умел.
 «Нет уж, я буду волшебником и узнаю всё то, что не успели узнать родители. Меня сделали взрослым, свалив на голову кучу проблем мира волшебников, открыв, что я часть этого мира, и это моя Доля. Хватит сопливиться Даниил, ты не чудак из класса «б», ты волхв Белов, спасший магов, и не можешь отказаться от своей участи, как бы она не была тяжела.»
 Даня аккуратно положил пергамент в Историю, погладил корешок книги, потом порыскал глазами по комнате у пошёл в угол за шкафом. Там под паркетом у него был его собственный тайничок, в котором он хранил вещи, которые не должны были попадаться на глаза тёти. Там лежали: рогатка, кидающая камешки на сто метров, свисток, издающий звуки пение кенаря, чучело лягушки, которым он пугал сестру, когда она ему сильно надоедала, огромный жук-олень, которого он поймал в лесу и засушил, но который даже в таком виде шевелил усами и ещё куча всяких поделок, которые Даня сотворил собственными руками. Освободив место в уголке тайника, он положил книгу и закрыл тайник досточками паркета. Нечего такой ценной книге и карте валятся на столе, сейчас это для него самая большая ценность и путеводитель в новом для него мире волшебников.
  Посмотрев на часы, он не удивился, что уже полночь – путешествие по Гипербореи совершенно выключило его из мира смердов, в котором время оказывается бежит быстрее чем в мире магов. Думая о родителях, он побрёл на кухню, чтобы поесть – ужин он пропустил по времени, а в желудке заурчало, напоминая о том, что волшебство волшебством, но кушать хочется, как простому смерду.
 Не успел Даня открыть холодильник как услышал шорох одежды возле двери и обернулся – в кухню вошла баба Дуся, держа в руках чёрно-белую кошку.
- Проголодался полуночник? Мой руки и садись за стол, - она сбросила кошку на пол взмахнула волшебной палочкой и на столе появилась тарелка с бифштексом и жаренной картошкой, творожники с чаем.
- Вы за мной следите? – спросил Даня, вернувшись из ванной комнаты и усевшийся за стол.
- Приглядываю как наказано, и не твоей тётей, а профессором Аввакумовым.
- Вы специально переехали в Белокуриху, чтобы приглядывать за мной?
-Да, я жила недалеко отсюда. Когда тебя привёз профессор, он попросил меня переселится сюда и стать твоим Ангелом-хранителем. Хотя какой из меня ангел. Как ты говоришь, я на Бабу Ягу похожа, - она засмеялась.
 Даня засмущался и пробормотал: «Это я так, не подумавши сказал, извините меня.»
- Не смущайся. Ты ещё ребёнок, поэтому говоришь, что видишь не задумываясь. Это пройдёт с возрастом.
  Баба Дуся как-то грустно вздохнула, подняла с пола кошку, махнула Дане рукой и испарилась, успев напомнить ему, что посуду надо помыть. Даня помыл посуду и лёг спать. Он долго лежал с открытыми глазами и думал о родителях. С уверенностью, что любовь родителей будет его хранит он заснул.
  До приезда дяди и тёти распорядок дня у Дани выработался так: завтрак, чтение учебников, обед, полёты в волшебных сандалиях, хождение в шапке невидимке, ужин и немного чтения перед сном. Даня старательно заучивал заклинания о которых рассказывалось в учебниках, а, при отсутствии волшебной палочки, движение рукой отрабатывал, держа учебник в руках вместо неё. К приезду родственников он вызубрил все слова заклинаний и запомнил, как надо взмахивать волшебной палочкой при этом.
  Волшебство у него не получалось, но он и не стремился к получению результата, помня слова профессора об осторожности. Для него главное было запомнить, как это делается, чтобы, приобретя волшебную палочку, можно было с закрытыми глазами произнести заклинание и взмах палочкой.
  Дядя, тётя и сестра вернулись с курорта в разных настроениях. Дядя вернулся хмурый и злой – на курорте жена держала его, как собачку на выгуле, возле себя, и он не отдохнул, а вымотался словно весь месяц грузил тяжести. Тётя вернулась радостной и счастливой – ей удалось обворожить всё то общество, в котором они вращались, при этом ей не приходило на ум, что общество смотрело на неё как на вздорного попугая, которому разрешается болтать всё что угодно только потому, что он попугай, который не может думать и никогда этому не научится. Сестра вернулась сильно загорелой и надутой – никто из мальчиков не обращал на неё внимания, а те, кто обращали никак не хотели стать её верными пажами, так что роль принцессы на курорте ей не удалась.
 Дане, после скрупулёзного осмотра дома и участка с кустами, выдали подарок – бейсболку, как он и предполагал. Немало не расстроившись, он вежливо поблагодарил и скрылся в своей комнате, чтобы не слушать восторженных рассказов тёти о чудесном отдыхе на море, в которых правды было меньше чем соли в пресной воде.
  Он вообще перестал обращать внимания на родственников, так словно их и не было. Нет, они конечно были, но не для его мыслей и не для него самого. Он теперь жил только одной мыслью и одним желание как можно быстрее уехать учится в Академию. Единственным огорчением было то, что с приездом дяди и тёти ему приходилось скрываться или в подвале, или в лесу, чтобы почитать волшебные учебники.
  Однажды Даня, сидя возле сундука в подвале читал книгу, когда послышался голос тёти, которая спустилась в подвал и что-то искала. Даня быстро спрятал книгу и подошёл к открытой двери в комнату где стоял сундук. Выглянув в остальное пространство подвала Даня увидел, как тётя что-то перебирает в куче всякого хлама, сваленного в углу. Наконец она нашла то, что искала, это оказался старинный подсвечник, и с ним в руках направилась к выходу. Она прошла мимо него, чуть не задев его локтем, и, не обратив на него никакого внимания, поднялась по лестнице в дом.
 Смерды не видят эту комнату с сундуком – сделал открытие Даня. Так вот почему все вещи остались нетронутыми за все те годы, что он здесь живёт – они просто не видят часть подвала, на который папа наложил какое-то заклятье, призванное скрыть от смердов все вещи, которые он оставил ему. Открытие обрадовало его – теперь можно было не убегать в лес и на озеро, а спокойно читать в подвале, главное не попасться на глаза тёти выхода оттуда.
 Чем ближе подступала дата отъезда в Академию, тем Даня становился всё более нетерпеливым. Ему было тесно и скучно в доме где он провёл своё детство среди нелюбящих и нелюбимых людей. Ну, когда, когда же за мной приедут – повторял он просыпаясь каждое утро.
                ГЛАВА 3. СУХАРЕВСКИЙ ТУПИК.
  Утром, 18 августа, Даня проснулся с чувством радости и волнения – сегодня он поеден в Академию. Быстро одевшись и умывшись, он выскочил из дома и остановился у калитки в ожидании, что вот сейчас она распахнётся и явится егерь. Он не знал какие вещи можно будет с собой взять, поэтому заблаговременно перенёс из подвала вещи сундука, что казались ему наиболее необходимыми, и спрятал их в шкафу своей комнаты. Шапка невидимка, летающие шлёпанцы, История Гипербореи с картой, учебник заклинаний, поздравление родителей, самопишущее перо, золотая табакерка, назначение которой он не знал, но надеялся, что в Академии разгадает для чего она предназначена – всё это было сложено в хозяйственную сумку с которой тётя ходила за покупками. В доме их было несколько, и одну из них позаимствовал Даня.
  Время шло, а посланец волшебства не появлялся, зато из дома послышался гневный голос тёти: «Где этот несносный лохмач? Опять где-то спрятался?» - «Не хочет завтракать его дело», - откликнулся примирительный голос дяди.
  Есть Дани хотелось, но услышав голоса, он совсем забыл про голод: он готов был не есть хоть неделю лишь бы не пропустить появление мага, который отвезёт его в волшебство.
 В дверях дома появилась тётя. Увидев Даню, она закричала противным пронзительным голосом, которым почти всегда разговаривала с Даней – Ты что там торчишь? Немедленно иди завтракать, иначе на весь день останешься голодным. Ради тебя никто не собирается держать завтрак подогретым. Мы скоро идём в гости, и еду ты получишь только вечером.»
  Тётю совершенно не волновало сыт ли Даня или голоден, но она не любила, когда кто-то, даже её муж и дочь, опаздывают к столу, если трапеза уже готова. Собственный труд на кухне она очень ценила, и не терпела пренебрежительного отношению к нему, выражающемся в опоздании.
  Даня насупил брови. Повернувшись спиной к калитке, он поплёлся к дому, рассудив, что караул у входа не приблизит появление мага. Не успел он дойти до крыльца как раздался звонок у ворот. Даня резко обернулся – за ажурной, кованной калиткой стоял егерь, которого он видел на карте.
 Егерь старательно жал на звонок, словно не видел стоящих Аглаю и Даню. Если бы Даня не видел его на карте и не ждал прихода, то он ни за что не узнал бы в нём волхва. Егерь был одет в серую строгую тройку, при галстуке с элегантной деловой шляпой на голове. Глаза его прикрывали затемнённые очки в роговой оправе, а седая бородка клинышком делала его похожим на профессора из университета. В руках он держал чёрный кейс из кожи.
 Даня бросился к калитке, чтобы открыть её, но его опередила тётя, подумавшая, что это пришли к ней, чтобы высказать восхищение её триумфу на курорте, после серии публикаций её снимков в модном журнале, которые она сама и организовала с помощью денег мужа.
  Калитка распахнулась, волхв приподнял шляпу в приветствии: «Здравствуйте. Госпожа Белова? У меня послание для Вашего мужа и племянника.» Аглая поджала губы в обиде, что это не к ней, и посторонилась, давая проход посетителю. Егерь не торопясь прошёл в дом где встретил выбежавших на звонок из кухни дядю и Веронику, не закончивших завтрак.
- Здравствуй, господин Белов, - обратился к нему волхв, - Вам письмо. – Он протянул ему конверт, при виде которого дядя задрожал – точно такой же пакет был им найден вместе с младенцем племянником.
Волхв оглянулся, нашёл глазами Даню, застывшему возле двери, поманил его рукой и, когда он подошёл, протянул ему другой конверт – А это тебе.
  Даня взял конверт, на котором в левом углу стоял знак солнца с крестом в центре, а посередине шла надпись – «Даниилу Белову. Город Белокуриха, Коттедж на окраине, в собственные руки.» Даня нетерпеливо разорвал конверт и достал несколько листков пергамента.
  На первом пергаменте было написано: «Даниил Белов! Согласно Вашим способностям Вы зачислены в «Академию Волшебства Гиперборея», куда надлежит прибыть первого сентября имея при себе всё необходимое для первого курса. Список необходимых вещей прилагается. Ректор Академии М.А Аввакумов.» Даня посмотрел на остальные листы пергамента: на первом, были перечислены учебники, на втором предметы для занятий, на третьем одежда.
  Лицо Даниила, после прочтения письма, просияло, но тут же он подумал о том, как его отъезд воспримут родственники. Он посмотрел на дядю – лицо у того было бледным и тяжёлым, словно вырубленным из камня. Письмо в его руках мелко дрожало. Тётя попыталась взять письмо из его рук, но дядя быстро сложил его и сунул в карман.
- Даня уезжает учится в закрытую школу, - объявил он домашним. Тётя, после его слов, взвилась словно потревоженная наседка у которой украли яйца.
- В какую такую закрытую школу? Кто его туда определил? И что это за школа?
- Закрытая, специализированная школа, - пояснил дядя, понимая, что такой ответ не удовлетворит жену и сейчас разразится скандал.
-Чему его там будут учить? – не унималась тётя с расспросами.  Ещё бы, какое-то дело, касающееся порядка в её доме, решилось без неё, а она даже не в курсе того, что это и как это. Такого непорядка она не могла потерпеть. Не обращая внимания на присутствие солидного постороннего человека, она стала наступать на мужа.
- Извините, госпожа Белова, я не представился, старческая забывчивость. Меня зовут Ходжа Хуссейн, и я являюсь представителем этой закрытой школы, - вступил в разговор егерь. – Ваш племянник был отобран для обучения в нашу школу благодаря своим выдающимся способностям. У нашей школы имеются полномочия не уведомлять родителей и опекунов о проведении анонимного отбора, поэтому вы были и не курсе. Сейчас, поскольку отбор уже произведён, ваш племянник должен ехать учится в нашу школу. На время обучения он будет жить при школе, а на каникулы возвращаться в ваш дом. Таковы правила, установленные правительством, на что имеется соответственный документ.
 Ходжа достал чистый лист бумаги из кейса и подал Аглае. Она взяла его, удивлённо прочитала и, вертя документ в руках, уставилась на егеря. – Ну если так… - она продолжала вертеть бумагу в руке. Егерь ловким движением выхватил листок у неё из рук и положил в кейс.
 - Надеюсь Вы удовлетворены разъяснениями?
 Тётя открыла рот, словно хотела что-то сказать, но тут же закрыла и кивнула головой.
 - А теперь Даниил пойдём, я помогу тебе собраться.
 Даня, видевший, что на листе бумаги, которую егерь дал тёте ничего не было написано, удивлённо обрадовался – смерды не замечают, то что для волшебников зримо, но видят то, чего нет, по воле волшебников.
 Они прошли в комнату Дани, и он достал из шкафа сумку, в которой были его сокровища волшебного мира. – Я уже собрался. Здесь то, что я хотел бы взять с собой. – Он раскрыл сумку и показал содержимое Хусейну, словно для проверки. Тот мельком посмотрел и сказал, - Это твои вещи бери, что хочешь. Тебе надо переодеться и взять с собой смену смердовской одежды, нам всё-таки долго ехать среди людей. В эту сумку много не поместиться, - он щёлкнул пальцами и рядом со шкафом возник элегантный чемодан. – Сюда войдёт больше.
 Даня переложил в чемодан вещи из сумки кинул туда же пару рубашек, носков, джинсовую курточку, несколько платков и переоделся в новые, выходные джинсы, однотонную рубашку и лёгкую курточку. На голову он надел подаренную тётей бейсболку – не пропадать же подарку, да и нечего всем показывать свои непослушные вихры странной расцветки.
 Пока Даня укладывался, егерь рассматривал стол и компьютер. Он несколько раз постучал кнопками на клавиатуре, скептически посмотрел на тёмный экран монитора и ухмыльнулся какой-то своей мысли.
 - Мы на чём полетим? – спросил Даня, собравшись, - На Змее Горыныче?
- Я бы с удовольствием полетел, но сейчас день, и наводить чары невидимости слишком хлопотно, да и запрещено. Ты должен уехать отсюда как обычный мальчик; так что сначала такси, а потом поезд. Наводить чары на пилотов самолёта и стюардесс опасно не только для смердов, но и для нас самих – нам же лететь на самолёте, а управлять сознанием лётчиков в критической ситуации – это безумие. Нам ехать всего пару дней. Ты привык к жизни среди смердов, так что в случае чего подскажешь что надо делать, а чтобы это не вызвало подозрение скажешь, что твой дедушка, то есть я, просто рассеянный. Ну, Даниил Белов, иди прощайся и поехали.
 Они вышли из комнаты. В прихожей их ожидали Алексей, Аглая и Вероника Беловы. Вся семья с удивлением ждала, что будет дальше. Визит представительного важного лица, который забирал Даню в какую-то закрытую школу выбил их из привычного русла жизни, где они короли, а Даня бесплатное и обременительное приложение к благополучию.
  Даня остановился перед родственниками, поставил чемодан на пол, заметив, что тётя метнула на этот чемодан удивлённый взгляд (у них в доме таких не было), сделал постно-грустное лицо, приличествующее моменту прощания, и сказал: «До свиданья тётя, дядя и сестричка. Не скучайте без меня,» - с юродствовал он, с трудом сдерживая желание крикнуть во всё горла – я наконец то уезжаю от вас всех, придурков.
  Родственники в ответ хранили гробовое молчание, и, если бы в доме водились мухи, то все услышали, как они жужжат, но их не было, а тишина молчания казалась зловещей. Наконец дядя выдавил из себя: «До свидания Даня. Учись чему-то тому, чему будут учить.» Тётя метнула на него негодующий взгляд, потом сквозь силу изобразила улыбку на лице и пробормотала: «До свидания, Данька.» Сестра злобно сверкнула глазами и ничего не сказала. Даня взял чемодан и вышел из дома, спиной чувствуя, что все родственники сверлят его взглядом.
- Вежливые у тебя родственники, - сказал Хусейн, помогая Дане укладывать чемодан в багажник такси, которое уже ждало их возле ворот коттеджа. – Я думал они будут кричать, а они обошлись молчаливым презрением. Героический ты мальчик, что прожил с ними десять лет и остался целым и невредимым.
 Даня обернулся в сторону дома, увидел в дверях стоящих родственников, и ему стало тоскливо – здесь он провёл своё детство, и то Зло, что здесь он получал, было известно и преодолимо, с ним можно было жить, а вот что ждёт его в Академии он не знал, оттого и страшился будущего, прощаясь с уже привычным.
 Как только он сел в машину, которая покатила к областному городу где была железная дорога, настроение его тотчас изменилось – впереди замаячилась новая жизнь, новые впечатления и новые радости, а о плохом, что могло случится он уже не думал.
  Посадка на поезд, идущий в столицу, вызвала некоторые затруднения у Хусейна, который хотел прямо из дверей вокзала, выходящих на перрон, войти в вагон применив свою волшебную силу убеждения. Даня, не привыкший ездить с помощью волшебства, убедил его, что нужно непременно взять билет, а уже потом, в вагоне поезда, создать условия для комфортной езды. Тут Ходжа вспомнил, что ему действительно дали смердовские деньги для проезда, открыл кейс и дал пачку Дане, который купил билеты и еды в буфете, по подсказке своего желудка, который начал бунтовать против голодовки.
  Даня, хотя и не ездил в поездах, имел о них точные данные почерпнутые из рассказов тети и сестры, всегда с упоением повествующих о своих путешествиях, так что затруднений было немного. Мелкие неприятности с дополнительной оплатой постелей и чая он разрешил с помощью больших денег, которые дал ему егерь; а питание в вагон ресторане очень понравилось волхву, который, как показалось Дане, был приятно удивлён, что при таком обилии народа, покачивании поезда, еда разносилась вручную официантами, и при этом горячий суп не разливался на головы сидящих за столиками. «Да они почти как волшебники», - бормотал он, видя, как официант с полным подносом, легко обслуживает столики.
 Ехали они в купе СВ на двоих, так что могли свободно разговаривать о волшебстве не опасаясь, что соседи примут их за сумасшедших. Первым делом Даня стал расспрашивать Хусейна о самом себе. Он сразу проникся к егерю доверием, особенно после того как тот обмолвился, что это именно он привёз Даню на Змее Горыныче в Белокуриху. Даня сразу вспомнил своё ощущение полёта на драконе, которое посетило его в подвале при виде картинки в книге. Вот почему увидев егеря на карте он подумал, что тот ему знаком. Однако расспросы не дали ему никакой новой информации – Ходжа рассказал только то, что мальчик уже знал со слов ректора и бабы Дуси; да и вообще, Хусейн как-то нехотя касался того вопроса, как и почему Даня стал знаменитым в волшебном мире. Тема о тёмном маге Рикшеллере заставляла егеря или замолчать, или переводить разговор на другой вопрос. Об Академии он тоже рассказывал мало, отделываясь одной фразой – «скоро приедешь и сам всё увидишь».
  Разглядывая мелькающие за окном леса и подлески, на которые уже наползали сумерки, Даня спросил: «А куда мы сейчас едем?»
- В Москву, в Сухаревский тупик. Там тебе надо будет купить книги, припасы для занятий по зельям, волшебную палочку, одежду. Да ты почитай, что тебе надо приобрести, у тебя же есть список.
  Даня достал письмо и стал вычитывать, что купить. С учебниками всё было ясно хотя и непривычно: Заклинания, Зелья, Превращение, История волхвов, Растениеводство (практическое руководство), Животноводство (практическое руководство), Заклинание камней, Написание рунов, Тьмурицеведение (борьба против чёрной магии), Камнезвение – все эти названия звучали для Дани необычно, но вполне понимаемо. Для занятий по зельям требовались репорты, котлы, пробирки ещё что-то названия, которых Даня не знал, но понимал, что это связано с подобием «Набора юного химика», который он видел в смердовском Детском универмаге. Дальше в перечне шли такие названия, что Даня остолбенел – печень дракона, ногти сколопендр, лягушечья икра, волосы змеехвосток, змеиное молоко, лапки скорпионов и ещё много такого, что не поддавалось воображению.
- Это что всё надо купить? – Даня показал список егерю. – В магазинах этого нет.
- В обычных магазинах нет, но в волшебных есть, и все они расположены в Сухаревском тупике, куда мы и едем.
- А больше нигде?
- В Китеже тоже много магазинов, но мы едем в Москву, а там всё сосредоточено именно в тупике.
 -Что это за город Китеж?
- Это единственный большой город, в котором живут одни волшебники. В этом городе находится и Верховный Совет Волшебников, а вот Министерство Волшебства находится в Москве.
-  Что главнее Совет или Министерство?
- Совет выносит решения, а Министерство их претворяет в действие. Предвижу вопрос – почему они в разных городах. Да потому, что Совет разбирает только волшебство, не касаясь отношений со смердами. Вернее, он задаёт только общую задачу – жить в мире со смердами и исключить всякое столкновение с ними, а уже Отдел в Министерстве занимается всеми практическими вопросами как это сделать. Как я знаю, за последние пару сотен лет не было никаких проблем с простыми людьми, а мелкие недоразумения всегда эффективно устраняет Отдел смердов в Министерстве. Управление волшебниками во многом скопировано с управлением смердов. Министерство волшебства было создано Брюсом, великим магом, который служил и волшебникам, и смердам. До него всё решалось в Китеже Верховным советом. Маги презирали смердов и уходили всё дальше от них в сибирскую тайгу, желая жить только среди своих. Когда же смерды стали основывать города и посёлки в Сибири, возникали конфликты, которые перерастали в мелкие войны, где смердов гибло больше, но и волшебники умирали.
- Зачем было воевать? Жить со смердами можно, я вот прожил всё своё детство среди них и ничего, - Даня гордо посмотрел на Ходжу.
- Не все думали и думают, как ты. Брюс думал так же – худой мир лучше хорошей войны. Он был великим магом и помогал смердам, обучал их тому, что они могли сделать и понять. Он и предложил Верховному Совету создать Министерство, которое первым и возглавил, разместив его в Сухаревском тупике, рядом с башней, в которой он учил смердов, а параллельно и волшебников, - Егерь ухмыльнулся, - Верховный совет многие остряки волхвов называют собранием болтунов, а Министерство сборищем кретинов, но без того и без другого вообще был бы хаос.
- Кому подчиняется Академия? В Истории Гипербореи об этом ничего не написано.
- Ты прочёл Историю? – Ходжа уважительно посмотрел на Даню. – Никому. Формально Академия подчиняется Совету, но по традиции ректором назначают того, за кого проголосует наибольшее число всех волшебников, окончивших Академию. Все волхвы преклоняются перед колыбелью наших знаний, которой и является Гиперборея. Брюс, создав Министерство, хотел подчинить ему и Академию, но академические маги не позволили этого. Министерству подчиняются начальные школы волшебства, которых много, а Академия одна на весь волшебный мир.
- Но ректор мне говорил, что есть и другие Академии на разных континентах.
- Есть, - Ходжа внимательно посмотрел на Даню, - ты уже много знаешь. Все заграничные Академии появились гораздо позже Гипербореи. У каждой из них свои приоритеты в изучении магии. Наше же Академия универсальная, она даёт знания во всех областях волшебства. Мы колыбель всего и знаний смердов, и знаний волхвов.
- Кто владеет Гиперборей, тот владеет миром! – Даня сам не понял откуда взялась произнесённая им фраза. Егерь, услышав это остолбенел и как-то дёрнулся, словно его укололи или ударили.
- Разрази меня Сулейман, откуда ты это услышал? Ты же жил среди смердов!?
 Даня пожал плечами, почесал в затылке, сняв бейсболку, и виновато посмотрев на егеря пробормотал: «Не знаю. Как-то само выскочило. А разве это нельзя говорить?»
 Егерь спрятал глаза, насупился, вырвал из бороды волосок, разорвал его и на столике появился замысловатый графин, в котором плескалась золотистая жидкость, с серебристым кубком на подносе.
- Тебе ещё рано, а я вот, пожалуй, выпью немного медовухи из старых запасов. Я знал, что ты очень необычный мальчик. Иначе и не могло быть. Но ты знаешь то чего не понимаешь, и это удивительно. Я давно живу, многое видел, многое знаю, многое умею, а ты ничего не видел кроме смердов, произносишь то, что не должен знать в своём возрасте.
- Что я такого сказал, - Даня непонимающе смотрел на егеря, который, налив жидкости из графина, пил из кубка.
  После выпитого напитка глаза егеря повлажнели. Он вытер губы указательным пальцем, потёр его большим пальцем и задумчиво уставился взглядом в столик.
- Ты, Даниил, ничего не сказал, а сказал очень много. Ты действительно мальчик с серебряными волосами – таинственный, непонятный и непредсказуемый. Весь волшебный мир говорит о тебе как о спасителе от Зла, но никто не знает, как ты это сделал. Ты ещё мальчик, а говоришь слова имеющие большой смысл, сам не понимая их смыла. Доля у тебя такая – творить не ведая, что творишь. Хорошо, что ты творишь Добро, и будешь его творить, но как трудно будет тебе его делать. Мальчик, мальчик тяжела твоя ноша, хорошо, что ты не понимаешь этой тяжести.
- Да что вы меня все жалеете? Ректор, баба Дуся, а теперь и вы – все сочувствуют мне, словно я обречён быть рабом на галерах. Все жалеют, и никто ничего толком не объясняет.
- Кто, что может объяснить если ты сам, и есть великая тайна! – Ходжа встал, - давай ложится спать.
- Я хотел спросить…
  Хусейн поднял руку призывая Даню к молчанию: «Всё, разговоры на сегодня закончились. Спать, только спать.»
  Даня улёгся в свою постель и хотел подумать о той фразе, которая взволновала егеря, но глаза сами собой закрылись, и он уснул. Егерь же ещё долго сидел, потягивая напиток из графина, но и он уснул, когда напиток закончился.
 Утром они позавтракали в ресторане и вернулись в купе. Вечером они должны были приехать в Москву. Дане было очень интересно узнать побольше о Сухаревском тупике – как целый район волшебников находится в городе где живёт несколько миллионов смердов.
- Господин Хусейн, а как это получается, что волхвы живут в центре города, а смерды их не замечают?
- Не называй меня Господином, обращайся просто дядя Ходжа, всё-таки я имею некоторое отношение к твоему появлению в мире твоего смерда-дяди, так что я тоже твой дядя, только волхв. Слово Господин вызывает у меня плохие воспоминания, - егерь задумался, - а вообще называй меня по-простому Гасанычем, по имени моего отца, у вас это называется отчество.
- Значит полностью вас зовут Ходжа Гасанович Хусейн?
- Да не «выкай» ты мне, мы с тобой почти родственники – ты сирота, я сирота, только в разном возрасте. Когда я привёз тебя в Белокуриху, то попросил отдать мне тебя на воспитание, но ректор не разрешил; зато сейчас я смогу помогать тебе в твоей жизни в Академии, если ты конечно не против.
- Я не против, - Даня улыбнулся, - а даже очень рад.
- Так почему смерды не видят Сухаревский тупик? – Вернулся Даня к своему вопросу.
- Волшебство бывает разным. От чужих глаз можно спрятать комнату, дом, даже целый квартал – это называется объёмное расширение и сужение пространства. Очень сложная магия. Магическую силу несколько тысяч волшебников концентрируют в одном месте и сужает целый квартал в объём комнаты, эту комнату помещают в удобном месте куда смерды не заходят, например, в заколоченную кладовку где-нибудь в кафе или ресторане, который принадлежит магам, живущим среди смердов. Войти в этот квартал может любой волшебник, применив ключ входа – заклинание, прикосновение, то что установлено как защита. Проход открывается, и в него может входит даже смерд, если его держит за руку волшебник. Объяснить это проще чем сделать, но Брюс сделал это и научил остальных волшебников. Он был великим магом.
- Почему назвали Сухаревский тупик?
- По названию башни – Сухаревская башня, а тупик потому что никуда не ведёт и упирается в башню, в которой находится Банк Хомегор, что расшифровывается как Хозяйка Медной горы.
- Кто такая? – Даня вспомнил, что где-то слышал про неё, то ли читал, то ли кино смотрел.
- Была такая волшебница. Держала в страхе всех карликов, сииртов, которые трудились у неё в подземных рудниках Уральских гор. Смердов иногда к себе зазывала делать всякие украшения из редкостных камней и металлов. Там же в подземелье ковалось самое сильное волшебное оружие. Потом сиирты взбунтовались, убили Волшебницу, и началась война волхвов с сииртами. Сииртов победили, но в волшебный мир не пустили, а разрешили заниматься всеми финансовыми делами – менять золото на самоцветы. Вся торговля с другими континентами и странами идёт через них. Сирты меняют и деньги смердов. Им запрещено иметь волшебные палочки. У них есть своё волшебство, не очень сильное, но коварное. Всё золото и самоцветы они держат в подземелье под Сухаревской Башней. Войти туда можно, но выйти нельзя без помощи сиртов. Подземелье — это их территория, там наше волшебство не действует. Волшебники и победили карликов только потому, что те должны были выходить на поверхность за припасами и едой, которую не могли наколдовать в подземелье. В подземелье они неуязвимы. На них действует только оружие, выкованное ими же, когда-то в лабиринтах Уральских гор, при Хозяйке Медной горы. Волшебники захватили это оружие и победили. Всю эту историю тебе ещё будут преподавать в Академии.
- Сколько же всего интересного в мире волшебства. Я думал, что сам волшебный мир – это чудо, а оказывается и в самом волшебстве много такого, что сразу и не поймёшь, - Даня смотрел изумлёнными глазами на Гасаныча, удивлённо качал головой, и думал про себя, что в мире где ему предстоит жить много сложней чем в мире смердов.
 Егерь потрепал Даню по непослушным волосам, мягко улыбнулся и сказал с любовью в голосе: «Разберёшься. Ты же мальчик с серебряными волосами.»
  Неожиданно дверь купе открылась и в неё просунулась голова проводника.
- Вы просили Вас не беспокоить, господин Хусейн, но очень важный господин хочет говорить с Вами. У него есть на это очень важная бумага.
 У егеря вытянулось лицо, заострилась борода, глаза сверкнули и превратились в узкие щёлочки. Махну рукой проводнику, чтобы он закрыл дверь, Хусейн обернулся к Дане.
- Сиди тихо и не двигайся, словно тебя здесь и нет, - егерь щёлкнул пальцами правой руки. Тело Даниила стало быстро уменьшаться, а стенки купе с огромной скоростью метнулись вверх. Через несколько секунд он увидел, что сидит в клетке на насесте в образе попугая. Он хотел заорать благим матом, забиться в истерике от такого своего превращения, но в голове мелькнули слова Гасаныча – «сиди тихо, словно тебя здесь нет», и он, подавив в себе страх и удивление, стал смотреть бусинками глаз на егеря. Хусейн посмотрел на Даню, приложил палец к губам, призывая к молчанию, встал, открыл дверь и вышел. Даня остался сидеть в клетке гадая – а не останется ли он на всю оставшуюся жизнь попугаем запертым в клетке. Вот тебе и волшебная жизнь в заточении.
- Сварог? – услышал он удивлённый и неприязненный голос егеря из коридора. – Каким смерчем тебя сюда занесло? Догадываюсь, что за важным документом ты соблазнил проводника – тугрики.
- И в мире волшебников деньги многое решают, а уж у смердов они решают всё.
- Что вам угодно, господин Чернов? – голос Хусейна стал холодным и официозным.
- Я хочу забрать своего племянника и отвезти его к бабушке.
- А кто тебе сказал, что мальчик с серебряными волосами здесь?! Это, во-первых. Во-вторых, заботу о Данииле Белове Верховный Совет возложил на профессора Аввакумова, так что по всем вопросам касающемся его местонахождения обращайся к нему.
- Если мальчика здесь нет, то что ты, егерь, делаешь в смердовском поезде? Изучаешь жизнь людей?
- Оказывается не только. Я, как выяснилось, с твоим появлением, изучаю ещё и жизнь козлов, которые появляются нежданно-негаданно в поезде где я изучаю ловкость обслуживания смердов-официантов в вагон ресторане клиентов, ну прям как волшебники или домовые, - голос Хусейна зазвучал зло и насмешливо.
- Как ты смеешь помесь оскорблять меня аристократа!!!- в коридоре назревал нешуточный конфликт. Как успел понять Даня, посетителем был его дядя Сварог Чернов, это имя ему назвала баба Дуся, и он начал опасаться за безопасность Гасаныча, ведь дядя, как он понял, был большой шишкой в волшебном мире.
- Помесь шакала и ехидны – это ты, Сварог, - голос егеря был спокойным, - Не думаю, что ты рискнёшь устроить дуэль в вагоне поезда смердов. Никакие деньги тебе не помогут уйти от суда Верховного Совета, если ты затеешь сейчас дуэль, из которой ещё неизвестно кто выйдет победителем. Жалобу на тебя я подам незамедлительно, и в этом меня поддержит ректор Академии. Хотя я не любитель жаловаться, о чём ты хорошо знаешь, но сейчас другой случай.
- Значит мальчик действительно с тобой.
- Будь даже и так, ты его всё равно не получишь. Убирайся вон в своё имение, и не вздумай даже приближаться к Академии пока я там.
- Ха-ха, смешно, но в Академию я в любом случае смогу приехать. Там будет учится мой сын, и никто мне не запретит навещать его. А ты, Ходжа, запомни – этот старый маразматик Аввакумов не век будет тебя защищать, а я обиды никогда не забываю.
 В коридоре раздался хлопок и стало тихо. Через несколько минут в купе вошёл Хусейн, щёлкнул пальцем, и Даня вновь оказался в своём человеческом облике, сидящем в купе.
- Это был мой дядя? – спросил Даня, придя в себя от превращения и услышанного разговора.
- Да, это был он. Не повезло тебе с родственниками, как со смердами, так и с волшебниками, - Егерь помолчал. – Но как он узнал, что я везу тебя в Академию, и именно в этом поезде?
- Разве волшебникам трудно найти друг друга? Вот у смердов есть телефоны. Можно позвонить и всё знать.
- Волшебника найти легко для голубя или попугая. Если волшебник хочет остаться незамеченным, как это сделал я, отправившись за тобой, то найти его так же легко как иголку в стоге сена. Что мы едем в этом поезде можно было узнать только если кто-то наблюдал за нами, когда мы в него садились, а значит эти волхвы узнали, что ты десять лет прожил у своего дяди в Белокурихе. И узнали об этом совсем недавно. Надо всё срочно рассказать ректору.
 Хусейн сел за столик и стал писать на пергаменте какие-то странные закорючки, и не слева направо, как привык Даня, а справа налево. Через несколько минут он вспомнил о чём-то, бросил перо, сел на пол скрестив ноги, вырвал волосок из бороды, разорвал его, закрыл глаза и погрузился внутрь самого себя.
 Через полчаса, в течении которых Даня несколько раз махал перед его лицом ладонью, пытаясь понять, что с ним, егерь устало встал, сел на скамью, вытер пот со лба и посмотрел на мальчика учащенным взглядом. – Плохи дела, Даниил. Это был не твой дядя. Твой дядя сейчас находится в Академии и разговаривает с ректором. Он пытается добиться разрешения сопровождать тебя в Академию, предварительно показав внука бабушке.
- Как же ты не распознал, что это не мой дядя? – Даня удивлённо уставился на егеря.
- Тот, кто это был, приняв облик Сварога, очень хорошо знал о наших плохих отношениях с ним.
- Как же он принял облик моего дяди, - заинтересовался Даня, пропустив мимо ушей слова егеря о том, что дела плохи.
- Принял оборотное зелье, и очень сильное; когда я отбросил его по коридору к выходу он не изменил свой облик, а тут же трангресировал.
- Трангресировал?
- Ну да, переместился в то место куда ему надо.
- Ух ты, - у Дани разгорелись глаза, - Может и мы, это…трангресируем?
- Тебе нельзя. Ты ещё слишком мал. Трангресировать тебе разрешат в 17 лет, на пятом курсе. Пока же из волшебных средств передвижения до пятого курса – это метла и ступа.
- А летающие сандалии?
- У тебя есть летающие сандалии?! – Егерь страшно удивился.
 Даня понял, что сболтнул лишнее. Про те вещи, что ему оставили родители, лучше ничего не говорить. – Эээээ…ну да. Мне это подарили родители к двенадцатилетию.
- Редкая вещь. То, что оставили тебе родители, это твоё, только используй это с умом – не разбрасывай где попало и никому о них не говори, особенно тем, кто будет сильно интересоваться. Меньше скажешь, крепче будет твоя защита.
 Ректор очень обеспокоен, поэтому он посылает в Москву профессора Игнатьеву. Она нас встретит на вокзале. С этой минуты ни на секунду не отходи от меня, а когда появится профессор и от неё. Мы тебя охраняли, когда привезли в Белокуриху, мы привезём тебя и в Академию.
- Кто такая профессор Игнатьева?
- Декан факультета Дальбор. Обворожительная женщина. Она тебе понравится.
- Я буду учится на её факультете?
- Неизвестно. Всё решит дудочка.
- Дудочка? Как она может что-то решить?
- Дудочка не простая, а волшебная. Все студенты, поступающие в Академию, проходят распределение через эту дудочку. Они дуют в неё, а она по их дыханию определяет возможности каждого студента. Мысли волхва могут быть затуманены или подвергнуты заклинанию. Только дыхание может рассказать о волшебнике то, что он сам о себе не знает. Ты можешь думать хорошо или плохо, но то что составляет твою сущность определяет дыхание, потому что оно и есть твоя жизнь.
  Даня дунул на сложенные ладошки, понюхал в них воздух, обиженно покачал головой и сказал: «Дядя Хусейн, ты смеёшься надо мной? Как воздух из лёгких может составлять сущность волхва?»
- Когда я был маленький, то жил в пустыне с кочевниками, где вода и прохладный воздух в тени пальм были величайшим богатством. Вараны, верблюды, кони, скорпионы, фаланги, тушканчики были моими друзьями. Я долго не мог понять почему это так. Когда мне стали объяснять, что я не такой как все, я не поверил. И долго не верил, что в волшебном мире всё совсем не так как кажется в мире смердов. Со временем понял, поверил. И стал егерем. Я не знаю кем станешь ты, но твоё недоверие к обычным в волшебном мире вещам мне понятно. Я сам был таким. Я не могу тебе объяснить всего, я не профессор; да и профессора не всё могут объяснить. Есть вещи не объяснимые и волхвы принимают их как данность, как мир, который не требует объяснений. Некоторые волшебники пытаются объяснить и становятся великими магами, но даже они не могут понятно рассказать другим волшебникам суть вещей. Я не могу тебе многого объяснить, как и преподаватели не всё разъяснят. До многого тебе придётся додумываться самому.
 Я только рассказываю тебе как происходит отбор на факультеты, но почему так происходит я не могу сказать.
- Я всего столько узнал, даже голова кружится, - Даня прилёг на своё сиденье. – Даже попугаем в клетке побывал, и испугался, что до конца своей жизни буду сидеть на жёрдочке. Меня научат как превращать людей в зверей?
- Научат. Тебя всему научат. Твоя главная задача сейчас – это учиться. Твой папа был первым учеником, и ты будешь таким же.
 Даня лежал на сиденье, смотрел на потолок купе и перед его глазами вставало лицо отца, которого он никогда не видел, вернее видел, но не помнил этого. У меня есть фотография родителей, вспомнил Даня. Поэтому я вижу лицо отца, который как говорит егерь был лучшим учеником, и это правда. Папа был сильным волшебником раз создал карту, которой нет в мире; да и летающие сандалии — это большая редкость. Что представляет собой зеркало и табакерка неизвестно, но не зря они лежали в тайнике сундука, а почему-то не раскрыли своих волшебных свойств как карта. Наверно папа заколдовал их так, что они покажут себя только когда понадобятся мне.
 Дане стало тепло от мысли, что его родители хотя и ушли, оставив его одного, но позаботились, чтобы его жизнь была защищена теми вещами, которые они создали. Они со мной через эти вещи. Они со мной потому что я их помню и люблю. Мысли текли в сладком тумане, и Даня заснул.
 Проснулся он оттого, что кто-то тормошил его за плечо. Раскрыв глаза, он увидел сосредоточенные лицо егеря над собой. – Вставай, Даня. Мы подъезжаем к Москве.
 Даня моментально вскочил и заметался по купе словно собирал вещи, опаздывая в школу. Наконец он сообразил, что не дома в Белокурихе, а в поезде, который везёт его в волшебный Сухаревский тупик. - Запомни ещё раз, Даня – ни на шаг не отступай от меня и профессора Игнатьевой, пока мы не довезём тебя до Академии, где очень сильная защита от всей чёрной магии. А пока доверься нам.
- Дядя Хусейн, я так и не понял, что мне угрожает.
- И что и кто. Зло и Рикшеллер – вот две вещи, которых следует опасаться.
- Зло это понятно, но Рикшеллер исчез, как говорят.
- Вот именно говорят…но это совсем не так. Он существует в другом виде. Так думает Аввакумов, а он самый лучший волхв в нынешнем подлунном мире.
 Город за окном вынырнул внезапно и заполнил его мельканием зданий, заборов, ограждений, эстакад, стеклом бетонных небоскрёбов – тем непонятным калейдоскопом большого города, который всегда ошеломляет с первого взгляда. Даня никогда не был в больших городах и, увидев мегаполис впервые, испугался потеряется в этом хаосе.
 Поезд замедлил ход, и показался перрон вокзала, на котором почти не было встречающих. Егерь и Даня вышли из вагона и первое, что им попалось на пути, была профессор Игнатьева одетая в красно-белый кафтан до земли с розовой шляпой на голове. Её кафтан, больше похожий на вечернее платье, какие одевают на светские приёмы, странно смотрелся на перроне вокзала среди даже небольшого числа встречающих смердов, одетых в платья, джинсы, спортивные костюмы, брюки, кофточки. На неё обращали внимание не только из-за одежды, но и за её черноволосую высокомерную красоту лица, смотревшуюся праздником на обыденном перроне вокзала.
- Приветствую вас, профессор, - егерь приложил руку к груди и поклонился наклоном головы.
- Ты всегда галантен, Ходжа, - улыбнулась Игнатьева и, отстранив его, взяла за плечи мальчика. – Здравствуй, Даниил Белов! Вот ты каким стал. – Она сняла с его головы бейсболку и потрепала серебряные волосы. – Ты очень похож на своего отца – испуганный мальчик, готовый доказать всем, что он достоин своего призвания.
- Здравствуйте, профессор. Вы знали моего отца?
- И маму тоже. Но не время вспоминать. Нам надо ещё добраться до гостиницы, а я так не люблю смердовский транспорт, но по-другому с тобой нельзя.
  Они спустились в метро. Впереди шла Игнатьева, за ней Даня, а замыкал шествие Хусейн, странно рыскающий глазами по сторонам. Даня впервые попавший в метро всё время хотел остановится и рассмотреть всё подробно, но профессор, увидев это его желание, взяла его за руку и буквально потащила за собой, не давая возможности оглядеться. Громыхание поезда и лёгкое покачивание во время поездки не понравились Дане – ничего не видно интересного, а соседи по вагону обычные смерды только уж очень деловые, таких не было в Белокурихе. Эскалатор, вынесший их на поверхность в центре города, тоже не произвёл на него впечатление – летать в шлёпанцах было интереснее.
 Странная процессия из трёх человек остановилась возле кафе «Ворон». – Запоминай, Даня, - обратилась к нему Игнатьева, - здесь вход в Сухаревский тупик. Сам ты пока не можешь ни войти, ни выйти из него, но со временем сумеешь; а пока просто запомни это место. – Она толкнула вращающуюся дверь и вошла в кафе.
  Кафе было небольшое всего пяток столиков, барная стойка с высокими табуретами перед ней и двумя проёмами по бокам завешанных тёмными портьерами.
- Здравствуй, Семён, - обратилась Игнатьева к лысоватому бармену за стойкой, - комнаты приготовлены?
- Как приказывали. Пройдёте отдохнуть? - Да, надо устроится. Новостей никаких не передавали? - Нет, всё тихо. Хотя поговаривают, что скоро приедет мальчик с серебряными волосами, - тут взгляд бармена остановился на Дане, и он раскрыл рот. – Леший меня подери, да ведь это он.
 На возглас бармена оглянулись сидящие за столиками посетители и устремили свои взгляды на Даню. – Ты всегда был не сдержан, Семён, - процедила сквозь зубы Игнатьева и, взяв за плечо Даню, повела его к левому проёму. За портьерой оказалась кирпичная ниша. Профессор волшебной палочкой начертала что-то на стене, кирпичи пропали, открывая длинный коридор с дверьми по обе стороны.
- Гостиница уже в Сухаревском тупике. Второй выход в конце коридора открывается как простая дверь. Ты конечно можешь самостоятельно пойти туда, но лучше если ты без нас не будешь ходить в одиночку даже по тупику, - пояснила Игнатьева Дане. – Твоя комната номер 12. Неделю ты проживёшь здесь. Отдыхай пока, а чуть позже пойдём в Банк Хомегор.
  Даня нашёл дверь с цифрой 12 и вошёл в комнату. Его временное жильё по размеру было в несколько раз больше той комнаты где он провёл своё детство. Кровать, стоящая у левой стены, была огромная под балдахином, укреплённым на четырёх резных столбах в виде змей. Возле окна стоял резной письменный стол с креслом. Ещё один столик и два кресла стояли посредине комнаты. С правой стороны было две двери, заглянув в которые Даня выяснил, что одна вела в туалет, а вторая в ванную комнату с раковиной и большой ванной в виде ракушки жемчужного моллюска. Шкаф для одежды стоял между этими дверьми.
 Повесив одежду в шкаф, Даня задумался – куда положить волшебные вещи. Слова егеря – «никому не показывай» повлияли на его решение вообще не доставать эти вещи из чемодана, а сам чемодан спрятать под кровать, благо она была такая большая, что чемодан был не видел если специально не заглядывать под неё. Устроив вещи таким образом Даня сел в кресло возле стола и стал разглядывать пейзаж за окном.
  Окно выходило в тупик, но рассмотреть можно было только два противоположных дома. Дома были в два высоких этажа. На первом этаже располагались магазины, а на вторых, как догадался Даня, жили владельцы. В одном доме располагался книжный магазин, куда заходили в основном родители с детьми; в другом летнее кафе, и сувенирный магазин. «Интересно, - подумал Даня, - какие сувениры продаются в волшебном мире.» Его потянуло походить по тупику, заглядывая в каждый магазин, почувствовать себя хозяином своего времени и желаний, покупая всё что хочется, а хотелось ему многого.
 Раздался стук в дверь. Даня, не привыкший, что в его дверь кто-то стучит, молча уставился на неё не зная, как поступить. Стук повторился. Даня продолжал бездействовать. Наконец дверь распахнулась и в неё просто влетели егерь и Игнатьева. Увидев его молча сидящего в кресле, они взорвались негодованием – Ты почему не отзываешься?!
- Я…Эээээ…не привык, что ко мне в комнату стучаться, - Даня засмущался и потупил взгляд.
 Профессор Игнатьева подошла к нему, присела, чтобы заглянуть в глаза, - Привыкай к тому, что решать всё придётся самому. Подчиняться взрослым тебе придётся, но и сам ты уже не безропотный. Правила есть правила, их надо соблюдать, но за всё что ты делаешь отвечать придётся только самому; а на стук в дверь надо говорить – войдите, или подождите, если ты не одет или занят чем-то, что никто не должен видеть. Трудная у тебя была жизнь у смердов, раз ты этого не знаешь. Пойдём мы покажем тебе тупик, возьмём деньги в Банке и купим необходимые тебе вещи.
  Сухаревский тупик оказался прямой линией двухэтажных домов, где первые этажи состояли из магазинов, кафе, музыкальных салонов и кунцкамер. Вдалеке возвышалась Башня на которой искрилась надпись – «Банк Хомегор». Проходя в коридоре сияния вывесок Даня отмечал про себя в какие магазины, он зайдёт в первую очередь после того как у него будут деньги.
 Игнатьева сразу же, при выходе из гостиницы, объяснила ему, что в сейфе, который принадлежал его родителям, а теперь ему, лежат большие средства, на которые Даня может не только учится в Академии, но и очень небедно прожить многие и многие годы. Его родители хорошо зарабатывали, к тому же его мама получила наследство от своей тёти, да и её приданное, которого нельзя лишить несмотря на отказ от родства, составляло очень большую сумму. Сейф открывается ключом, который хранился у Аввакумова, а теперь будет у Дани, если он напишет пароль, который заложен в его памяти.  На этом месте объяснения Даня призадумался, пытаясь вспомнить это слово, о котором до этой минуты и не подозревал. Игнатьева увидев, что Даня задумался сказала, чтобы он не ломал голову – слово само всплывёт, когда это понадобиться.
 У входа в Банк стояли два волхва в сине-красных мундирах вооружённые мечами и секирами. Это охрана Банка, пояснила, Игнатьева. Банк охраняют от воров волхвов и карлов от волшебников. В Министерстве есть Отдел Охраны, который занимается тем, что не даёт карлам вмешиваться в жизнь волшебников, а магам в жизнь карлов, сохраняя общий баланс сил необходимый для нормальной финансовой деятельности всего Волшебного мира.
 Понятие финансовая деятельность для Дани сводилась к тому, что есть деньги и есть то, что на них можно купить, всё остальное его просто не интересовало. Он с любопытством разглядывал стражников, застывших у дверей. Мундиры и оружие вызвали его восторг, который он всё же попытался скрыть, но глаза его горели. Игнатьева подтолкнула его, и они вошли в Банк.
 В огромном зале было сумрачно, но достаточно светло, чтобы всё разглядеть. В центре зала стояла величественная чаша из зелёного камня наполненная самоцветами. По бокам громоздились рядами бюро, за которыми сидели сиирты – маленькие человечки с остроконечными большими ушами, маленькими рожками между ними и сморщенными приплюснутыми мордочками, одетые в вышитые рубахи красного цвета и зелёные штаны. С левой и правой стороны посередине возвышались две кафедры за которыми сидели сиирты в золотых рубахах и чёрных штанах.
 Сиирты очень не понравились Дане. Было в их облике что-то отталкивающее, заставляющее его смотреть на них с подозрительной настороженностью; он ни за что не выбрал бы себе в друзья таких существ.
 Игнатьева направилась к правой кафедре. – Даниил Белов хочет взять деньги из своего сейфа, - сказала она сидящему за кафедрой сирту.
 Карл взглянул на Игнатьеву и Даню с высоты кафедры и проскрипел противным голосом – «Ключ». Игнатьева достала из складок кафтана ключ и подала сирту. Карл взял ключ и сунул его куда-то под кафедру. Через минуту он достал доску, на которой в углублении лежал ключ и протянул её Дане. – Слово, - сказал он, протягивая Дане перо попугая. Даня увидел, что под ключом на доске засветился овал, в котором надо было написать слово. Как только доска оказалась в руках Дани, он сразу понял какое слово надо написать. Это слово было ЛЮБОВЬ, но написать его надо было рунами, которыми Даня не владел, но видел все эти знаки перед своими глазами, и ему оставалось только повторить видимые перед взглядом символы в овале на доске, что он и сделал. Овал вспыхнул и ключ оказался в руке Дани. Сирт мотнул головой в сторону, и Даня с Игнатьевой направились туда. Возле двери в конце зала их встретил Сирт одетый в жёлтую рубашку и чёрные штаны. Даня подал ключ в его протянутую руку, и он повёл их за собой в открывшуюся дверь.
 За дверью оказалась вагонетка с сиденьями стоящая на рельсах. Все уселись в неё, и она поехала куда-то в полутьму. Если в зале были сумерки, то здесь была полутьма, в которой можно было различить только мелькающие огоньки, горевшие возле каждого сейфа по обоим сторонам от рельса. Вагонетка остановилась возле сейфа, на котором стояли цифры 1212. Сирт вставил ключ в замок сейфа, повернул и дверь открылась. Сирт протянул Дане фонарь и кивнул ему головой в сторону открытого сейфа. Даня вошёл внутрь, держа фонарь в вытянутой вверх руке.
 Сейф был комнатой, высеченной в камне, по стенам которой стояли стеллажи на полках которых были шкатулки с золотом, серебром и самоцветами. Даня стал поочерёдно открывать и закрывать шкатулки пока не выяснил, что возле дальней стены лежали самоцветы, слева серебро, а справа золото. В центре комнаты стоял шкаф, открыв который он обнаружил там различную посуду из золота и серебра. Кубки, вазы, чаши, кувшины, инкрустированные самоцветами, сияли в свете фонаря. Дане никогда не приходилось видеть такое обилие драгоценностей. Самое большое, что доводилось ему наблюдать – это шкатулку с серьгами и браслетами у тёти, но там был такой мизер, что и вспоминать не стоило, видя богатство сейфа, принадлежащего ему.
  Только сейчас Даня понял, что он богат, и он волшебник; но смердовская мыслишка – похватать и убежать, всё же мелькнула в голове, заставив его улыбнуться и погрустнеть. Что значит всё золото мира, если ты одинок? Разве заменит холодное золото тепло любви? Даня сел на каменный пол и заплакал. Родители оставили ему богатство, а паролем к нему слово любовь. Неужели золото может быть любовью?
  Даня плакал навзрыд, захлёбываясь слезами и никак не мог остановится. Кто-то тронул его за плечо. Он поднял голову и увидел склонённое над ним встревоженное лицо профессора Игнатьевой – Почему ты плачешь? – Они…они…обманули меня. Я думал…если пароль любовь, то здесь будут они, а тут…тут только золото…- Даня ещё больше затрясся в рыдании.
- Успокойся, - профессор обняла его, прижав его мокрое от слёз лицо к груди и стала гладить по голове. – Они любили и любят тебя. Они с тобой пока ты помнишь их. Родители ушли в другой путь, а тебе надо идти в этом, где тебя обеспечили всем необходимым. Золото только средство, чтобы облегчить тебе жизнь. Они позаботились о тебе, и только от тебя зависит сможешь ли ты с помощью этого золота вновь обрести любовь. – Как это? – Даня отстранился, вытер слёзы и умоляюще посмотрел на профессора.
- Жизнь устроена так, что на смену любви родителей приходит другая любовь – твоя; и чтобы ты её нашёл они оставили тебе состояние. Помни их, люби их память и ищи свою любовь, которую ты подаришь другим людям.
Даня вскочил, оглядел комнату сейфа уже сухими глазами и деловым тоном спросил Игнатьеву – А сколько мне нужно взять, чтобы прожить год в Академии?
- Какой же ты ещё маленький мальчик, - улыбнулась Игнатьева. – Иногда говоришь, как взрослый, а в сущности ребёнок.
  В руках у неё появилась сумка, в которую она сложила золото и самоцветы. Даня повесил эту сумку через плечо, и они вышли из сейфа. Карл запер сейф, отдал ключ Даниилу, и они вернулись на вагонетке ко входу.
 Из Хомегора Даня вышел со смешанным чувством радости и печали. Он радовался, что может купить всё что хочет, и печалился от утраты возможности увидеть и обнять родителей; теперь, уже навсегда, они будут жить только в его памяти.
 Обход магазинов, которым руководила Игнатьева, начался с покупки студенческой формы. В ателье-магазине где продавалась форма стоял настоящий гвалт – родители с отпрысками ужасно шумели, выбирая одежду. Здесь была и одежда для начальных классов, и для студентов. Наибольший шум производили семилетние мальчики и девочки волхвов, которым предстояло учится в начальной школе волшебства. Посмотрев на их суету перед зеркалами, Даня подумал, что его жизнь среди смердов лишила его радости с первого класса окунуться в мир необычного; но глядя на смешную мимику семилеток он почувствовал себя взрослым, пусть ещё не до конца волшебником, но уже понявшим то, что им понять не дано.
 Как преподаватель Игнатьева первым делом купила Дане повседневную форму, а потом, как женщина, выбрала ему парадный кафтан под цвет его волос – серебристо-чёрный с блёстками. Рассматривая себя в зеркале в этом наряде Даня удивился: перед ним стоял худощавый представительный подросток, на лице которого было написано значимость прожитого детства, и вера в блестящее будущее. Ему до этого никогда не приходило в голову рассматривать своё отображение – зеркалами в доме тёти пользовались все кроме него. «Я вроде ничего, - подвёл он итог осмотра самого себя, - недурён, не глуп, не выгляжу как попугай или драный петух. Короче – сойдёт.»
- А ну подвинься, - кто-то толкнул его от зеркала в сторону.
  Даню частенько шпыняли в доме дяди, чем отличалась тётя, но никогда его не трогали сверстники в школе, после того как он усадил забияку на мусорную корзину в первом классе. Свобода в новом, волшебном мире, сняли с души Дани обязательства никогда открыто не ввязываться в ссору со сверстниками. Он повернулся к обидчику и, нисколько не сдерживаясь, влепил тому оплеуху, уверенный в своей правоте – можно попросить отойти, а не толкаться.
  Даня ударил, как ему показалось, не сильно, но подросток отлетел метров на пять и врезался в кучу развешанных кафтанов и мантий, обрушив их на себя. От собственного резкого движения бейсболка, в которой он ходил всё время, чтобы не привлекать внимание своими волосами, слетела и все бывшие в магазине, обернувшиеся на шум, увидели мальчика с серебряными волосами одетого в такой же серебристо-чёрный кафтан.
- Серебряный мальчик, - пронёсся вздох по всему магазину. Волшебники оцепенело рассматривали Даню, который стоял, обмерев от того, что впервые вступил в драку и тем привлёк нездоровое внимание к себе, которого всегда избегал.
 К упавшему подростку бросилась красивая женщина в зелёном кафтане. – Убили, - завопила она, откапывая упавшего из вороха одежды. - Можно визжать и по тише, Мария Яриловна, ничего вашему сыну не сделалось, - сказала Игнатьева, оказавшись возле Даниила и положив ему руку на плечо. – Ваш отпрыск сам виноват. Не зачем было толкать незнакомого сверстника. Чувствуется плохое воспитание.
 Женщина, подняв сына на ноги и убедившись, что с ним всё в порядке, гневно обернулась к Игнатьевой, открыла рот, чтобы ответить, да так и застыла, увидев рядом с профессором Даниила.
- Ты…, она хотела добавить бранное слово, но сообразив, что все посетители смотрят на неё и Даню, проглотила его. – Идём, Тимур, - она повернулась и пошла к выходу.
 Мальчик, которого назвали Тимуром, злобно сверкнув глазами пошёл вслед за матерью. Проходя мимо Дани, он прошипел: «Мы ещё расквитаемся, ублюдочный братец,»
 Даня внимательно посмотрел в лицо мальчика: бледно соломенные волосы, искажённое злобой гримаса делала его похожим на ехидну, которую, как показалось, он уже видел в бледном зеркале воспоминаний. – Кто это? – Спросил он у Игнатьевой.
- Это твой брат и его мать. Черновы. Интересное у вас получилось знакомство, учитывая то, что вам обоим придётся учиться в Академии. Друзьями и хорошими знакомыми вы точно не станете.
- Егерь Хусейн сказал, что мне не повезло с родственниками, - Даня огляделся, - куда он ушёл? Он сказал, что будет всегда рядом со мной, пока не приедем в Академию.
- С тобой сейчас я, а он пошёл по своим делам. Скоро вернётся, - она оглядела Даню, - можешь не переодеваться, иди в парадном кафтане, всё равно через пять минут весь Сухаревский тупик будет знать, что ты здесь, - Она взмахнула палочкой и все вещи Даниила старые и новые исчезли. Увидев удивлённый взгляд Дани пояснила – Все вещи уже в твоей комнате.
 В следующем магазине, где надо было закупить учебники, его встретил хозяин и торжественно провёл по всем стеллажам книг, советуя приобрести ту или иную новинку. Из всего обилия предложенных книг, кроме учебников, Даня купил одну с интригующим названием – «А был ли Тёмный волшебник?» Увидев эту книгу, Даня спросил у хозяина – это книга про Рикшеллера, на что в ответ получил кивок головы и странное выражение испуга на лице. Все покупки, как и одежду профессор взмахом палочки отправила в гостиницу.
 Такая же история повторилась и в магазине где надо было приобрести посуду и ингредиенты для занятий по зельям. Там, вдобавок к хозяину, за ним в отдалении проследовали по всему магазину покупатели, неизвестно откуда набежавшие в большом количестве. Вся эта чехарда внимания стала надоедать Дане, и он попросил профессора Игнатьеву прервать на сегодня поход за покупками.
 Возвращение в гостиницу было сопряжено всё с тем же навязчивым вниманием – Даня шёл через строй волшебников, жавшихся к домам, изнывая под тяжестью их любопытных взглядом. Его уже не привлекали покупки, а хотелось скорее спрятаться у себя в комнате, чтобы не видеть никого и ничего.
 Войдя к себе в комнату, он быстро переоделся в привычные джинсы и майку, напялил бейсболку по самые уши и плюхнулся на кровать. Полежав немного он вскочил, достал из чемодана шапку невидимку, одел её вместо бейсболки и опять лёг на кровать. «Всё, теперь меня никто не найдёт», - сказал он себе, закрыл глаза и заснул.
  Сон, в который провалился Даня, оказался странным и страшным. Он услышал голоса на все лады, повторяющие одну и ту же фразу – «он здесь», «он здесь, здесь, здесь…» Потом в сумрачной пещере, где горел странный холодный огонь, он увидел туманное облако, которое сконцентрировалось в долговязую фигуру человека без лица; голова на нём была, но вместо лица зиял провал, странно смотревшийся в белёсом облике. Из этого провала потекли слова струйкой синего дыма. – Ты будешь в Гипербореи преподавать. Твоя главная задача узнать у егеря где птица Рухх отложит яйцо. Пропустить этот год нельзя, следующая кладка будет через двенадцать лет.  Мальчик может стать помехой. Если не удастся убить, сделай всё, чтобы его выгнали из Академии. Яйцо отложится на Масленицу, а готово оно будет в мае. Всё нужно сделать до этого срока.
-Владыка, - послышался плаксивый голос откуда-то сбоку пещеры, - егерь никому не верит кроме ректора, у него трудно добиться откровения. – Придумай что хочешь. В нём течёт кровь джинов, а они все тщеславны, используй это. Хусейн знал где прятали мальчишку и сейчас везёт его в Академию. Сблизься с ним и через него сможешь решить сразу две задачи – яйцо и мальчишка. Пока серебристый мальчик слаб и глуп его можно одурачить и завлечь в западню. Действуй, и помни неудача станет твоей гибелью.
 – Я всё сделаю, Владыка, - в плаксивом голосе послышались нотки уверенности, - ваши слова вселяют в меня силы. Я добуду сведения и уничтожу мальчишку.
  Холодный огонь вспыхнул, раздался истерический хохот, и Даня проснулся. Страх и одиночество теснились в его груди. В комнате было темно. «Где тут включается свет, - подумал Даня, - почему я не узнал, когда было светло?!» И тут он вспомнил, что на столе стояла лампа, которую он принял сначала за вазу со смешной крышкой, и только сейчас сообразил, что это лампа. Осторожно, ощупью Даня пробрался к столу, нашёл лампу и стал её ощупывать, повторяя про себя одно единственное желание – зажгись, зажгись, зажгись… Лампа загорелась. В бело-золотистом свете Даня разглядел, что внутри этой лампы порхают удивительные мотыльки, которых он никогда раньше не видел. Эти мотыльки и излучали свет, которого хватало, чтобы в комнате разлился уют ночника.
«Живой свет, - обрадовался Даня, - почему я не понял этого днём?» Он обследовал лампу и нашёл тот рычажок, на который случайно нажал. Этот рычажок открывал затворки внутри лампы, открывая пространство где летали мотыльки.
  Удивляясь своей недогадливости, Даня вспомнил слова из сна – «мальчик слаб и глуп». Так что же это? То страшное привидение из сна говорило обо мне? Даня стал лихорадочно вспоминать подробности сна, которые уже начали блекнуть в памяти. Он знал, что сны в его сознании ярки только в первые минуты после пробуждения, а потом уходят в смутные чувства. Сейчас сон ещё не выветрился, и он, быстро достав из чемодана тетрадь, где записывал историю Гипербореи, стал излагать на новой странице свой сон. Записав всё слово в слово, он уставился на запись, и ему опять стало страшно как в первую минуту после пробуждения. Сон приобрёл смысл, и этот смысл был ужасный. Его хотят убить!!!
 Его не взволновало какое-то яйцо птицы Рухх, как говорят волшебники «к лешему его», а вот то, что ему грозит реальная опасность, это имело значение. Не успел он как следует узнать о своей новой жизни волшебника, как на него насыпали столько всего, что ни в сказке сказать, ни пером записать. Он ещё раз взглянул на запись сна – кто, что, зачем? Вопросы крутились в голове, а ответов не было. Гасаныч сказал, что ему грозит Зло и Рикшеллер. Зло может быть везде. Вот хотя бы реальное Зло в лице его дяди и братца, с которым он, ещё не познакомившись, приобрёл врага. Ну это ладно, со сверстником он может разобраться. От дяди его оградят стены Академии, но в самой Гипербореи есть кто-то желающий его погибели, если верить сну. Можно ли верить снам?
 В своей маленькой жизни Даня видел много снов, но никогда не думал о них и не вспоминал. Сны, которые вселяли в него страх и недоумение появились только с того момента, как он узнал, что волшебник. Всё началось с дня рождения. Как он радовался, что он волхв. Много интересного и занимательного в новой жизни; но как только он увидит хорошее, как тут же приходит плохое. С первого дня его предупреждают об опасности и призывают быть настороже. Сны, волшебники и даже карта, на которой он увидел чудовище с львиной головой, только и твердят, что мир волшебства — это не пряники с конфетами, а мир грозящий бедой. Нравится ему такая жизнь? Он не знает. Иногда нравится, иногда он хочет всё забыть, как сон и проснуться в своей комнате коттеджа дяди, готовясь к занятиям в школе. Там было плохо, но с тем злом он знал, как бороться, а вот что делать с этим отрицательным он не знает. Плюсы волшебной жизни ясны, а вот минусы ужасны.
 Все хотят, чтобы он боролся со злом, и никто не спрашивает хочет ли он этого. Он делает вид, что готов сразится с бедами, но сейчас, смотря на запись сна, он в этом совсем не уверен.
 От всех этих сомнений и мыслей у Дани разболелась голова, вдобавок он понял, что очень голоден. С того самого момента как он приехал в Москву у него не было маковой росинки во рту. Самому есть не хотелось, а ни егерь, ни профессор не предложили ему пообедать. Видимо они решили, что он самостоятельный и может сказать, чего хочет. Решай всё сам, так кажется они говорили, а мы будем охранять тебя. Хороша себе охрана, когда не напоминают, что без еды много не сделаешь. Ага, они считают меня взрослым, но я пока не готов быть взрослым в волшебном мире, которого совсем не знаю. Я действительно слаб и глуп, как говорило привидение без лица, а есть хочется. Придётся спросить егеря как среди ночи достать поесть.
 Даня вышел в коридор гостиницы и постучал в дверь на которой стояла цифра 11, здесь должен был быть Гасаныч. На его удивление дверь открылась, не успев замолкнуть его стук. Даня вошёл в комнату, освещённую такой же лампой, как и у него.
- Проходи, Даниил, только шапочку сними, всё-таки в гости зашёл, - сказал Хусейн, сидящий в кресле возле столика, заставленного всевозможными блюдами.
- Ой, я и не заметил, что всё ещё невидимый, - Даня снял шапку невидимку.
- Привыкаешь к чудесам. Спать в шапке, даже невидимке, не следует.
- Вы видели меня невидимым?
- Нет, конечно, у тебя особенная шапочка, её даже с помощью чар не обнаружишь. Редкая вещь. От родителей досталась?
- Да, я же вам говорил.
- Ну, говорить можно многое, а вот увидеть – это совсем другое дело. Садись к столу. Я ждал, когда же ты захочешь есть, понимая, что впечатлений было много, и ты совсем забыл по еду.
  Даня сел за столик и начал не просто есть, а метать в себя всё разложенное на тарелках не разбирая вкуса, настолько он был голоден. Хусейн с добродушной усмешкой наблюдал за этой спазмой голода. Когда Даня насытился и, откинувшись на спинку кресла, стал отдуваться, поглаживая себя по набитому животу егерь спросил: «Тебе сильно не понравилось всеобщее внимание, раз ты спрятался в комнате, да ещё под шапкой невидимкой?»
Даня исподлобья посмотрел на егеря, передёрнул плечами, отвернул лицо и прошептал:
«А разве это может нравится? Что я им обезьянка в цирке.»
- То, что ты не приемлешь обожания и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что это не вскружит тебе голову и не сделает самовлюблённым идиотом; но плохо, что ты можешь забыть и не оправдать надежду людей, которой они тебя облекли. Сторонясь волхвов, ты можешь забыть о них и не исполнить к чему призван.
- Никто не может, или не хочет объяснить мне к чему я призван, чего все ждут от меня.
- От тебя ждут спасения и защиты, когда Зло вернётся. Всё дело в том, что ты неповторим, но в чём и как – это загадка, разгадать которую можешь только ты.
- Меня назвали слабым и глупым.
- Кто назвал? – Хусейн удивлённо и настороженно посмотрел на Даню. – Ты же ни с кем не разговаривал кроме меня и профессора?
- Это было…, - Даня хотел рассказать про сон, но что-то внутри него сжалось и запретило говорить. В голове мелькнуло – «ты всё должен решить сам, молчи пока не разберёшься».
 Егерь смотрел на Даню выжидательно, но тот молчал. – Понимаю. Ты не хочешь говорить. А может не можешь. И я не скажу, что одна голова хорошо, а две лучше. Не всегда количество переходит в качество; но, если ты передумаешь, можешь всегда рассказать мне, и я тебе помогу, когда понадобиться. Ты конечно ещё мальчик, но, если вспомнить, что младенцем ты победил самого злого мага, всё смотрится по-иному.
- Я хочу жить и учится как простой волшебник. Почему меня все опекают и палятся как на диковинку!?
- Простых волшебников не бывает, а уж ты совсем не простой. Ладно, наелся – напился и спать уложился. Иди Даня спать. Утром всё увидится по-другому.
  Даня, осоловевший от еды, едва лёг на кровать сразу заснул без снов и видений.
 Проснувшись утром на широченной постели в одежде Даня обрадовался обретённой свободе – ещё никогда в жизни, он не спал одетым, ему это запрещали, а вот теперь он делает что хочет. Умываться и чистить зубы он всё же пошёл. Ритуал выработанный с детства уже стал необходимым.
 В дверь постучали. Сидя в кресле Даня с важным видом крикнул – войдите. Профессор Игнатьева и егерь оглядели Даню, который остался в привычной одежде, одетой вечером, и бейсболке, надетой так, что непослушные вихры были надёжно спрятаны под ней.
- Готов? - Игнатьева осталась довольна видом Дани. – Пойдём выбирать волшебную палочку. – Даня взял сумку с золотом, и они вышли в Сухаревский тупик.
  Идя рядом с егерем и профессором, Даня непроизвольно прижимался к ним, стараясь быть как можно незаметней для встречающихся волшебников. Возле магазина с неброской надписью – «Волшебные палочки Рукотвора» они остановились. Ифигения подтолкнула к дверям Даню. – Иди, мастер всё сделает сам. Палочка – это ты и она, тебе с ней жить, поэтому лишние люди только помеха.
  Даня вошёл в магазин. Внутри был только прилавок, за который до самого потолка стоял огромный шкаф с ящичками и дверцами в разных расцветках дерева. За прилавком никого не было. Даня начал озираться, ища глазами хозяина. Сзади послышалось покашливание, и Даня, обернувшись, оказался лицом к лицу со сгорбленным старичком, одетым в поношенную хламиду неопределённого грязно-чёрного цвета. - Заблудился, мальчик? Здесь не продаются сладости, здесь продаются руки. - Какие руки? – удивлению Дани не было предела. – Мне нужна волшебная палочка, так написано на вывеске.
- Всегда веришь тому что написано? – Ну…, -Даня замялся, - а что верить не надо?
- Глаза обманывают, слова лгут и лишь руки доносят правду. Палочка волшебника – это его руки, которыми он творит чудеса.
- А может просто продолжение рук? – Даню заинтересовали слова старика. – Мне говорили, что палочка только инструмент, чудеса же творит волшебник.
- Я вижу ты знаком с Ефросиньей. – Вы знаете бабу Дусю? – изумился Даня.
- Я знаю и помню всех, кому продавал волшебные палочки, а также помню слова, в которых каждому волшебнику объяснял, что такое палочка. Как она поживает? Всё так же любит своих кошек?
- Любит…, - подтвердил Даня. – Так я могу купить волшебную палочку?
- Спешишь мальчик, - хитрыми, любопытными глазами старик разглядывал мальчика. – Не спеши, Даниил Белов, мальчик с серебряными волосами, палочка не кафтан, который покупают на вырост. Палочка одна на всю жизнь. Палочка – это честь волшебника. Когда Верховный Совет лишает волшебника права творить чудеса над его головой ломают его палочку. Волхв не теряет своей волшебной силы, но уже никогда не сможет быть таким как прежде.
 Даня не удивился, что старик узнал его – как не прячь волосы они всё равно торчат из-под бейсболки. – Что будет если волшебник случайно сломает палочку.
- Если это его палочка, то он её не сломает случайно; а если палочка попала в чужие руки и сломалась значит волшебник потерял свою честь, и другая палочка уже не будет его руками как та предыдущая.
- Значит палочка может служит только своему хозяину, который её выбрал?
- Волшебник выбирает палочку, и палочка выбирает волшебника. Если эти два выбора совпадают, то палочка становится руками волхва. Руку можно отрубить, а на её месте вырастить новую, но это будет уже другая рука, которая может и не слушаться волхва.
- Вы всем так рассказывает про палочки?
- Нет. Каждый волшебник индивидуален, как и палочка. Я рассказываю то, что интересует волхва и в зависимости от вопросов подбираю тот сектор где лежит его палочка.
- Вы уже знаете где лежит моя палочка?
- Увы, с необычными волшебниками, как ты, всегда трудно. Помню, как я намучился с палочкой твоего отца.
- Мой отец покупал у вас палочку?
- У меня покупают палочки большинство волшебников. Я продавал палочку и твоей маме, и твоему дяде, а вчера продал палочку твоему брату. Что ж, мальчик, давай искать твою палочку.
 Рукотвор прошёл за прилавок, постоял в задумчивости возле шкафа, протянул руку к ящичку над своей головой красного цвета, потом, передумав, сотворил из воздуха лестницу стремянку и полез по ней на самый вверх. Достав из самой крайней дверце несколько пеналов, он спустился вниз. Открыв первый пенал, он протянул волшебную палочку Дане. Взяв палочку, Даня опасливо помахал ей в воздухе. Палочка кольнула его в ладонь, и он отбросил её. - Колется, - недовольно пробурчал он. – Не твоя, - подытожил Рукотвор и подал другую. Все палочки, которые мастер достал сверху не подошли Дане. Они или кололи ладонь, или щипали, или просто не держались в руке. Рукотвор стал доставать палочки из того шкафчика к которому вначале протянул руку. Все палочки отвергли Даню, но и Дане ни одна из этих палочек не нравилась. Беря их в руки, он чувствовал, что ему либо неудобна рукоятка, либо просто сама рукоять слишком холодная. Выбор палочки продолжался уже два часа, и Даня вдруг подумал, что он вообще не волшебник раз ни одна волшебная палочка не подходит для него; а может просто надо сделать специальную палочку именно для него, раз он такой необычный, как все говорят.
 Недоумение передалось и мастеру – на его пергаментном лбу выступили капельки пота от напряжения мысли. – Неужели она?! – вдруг прошептал Рукотвор и полез куда-то под прилавок, где, как понял Даня, был подвал. Из-под прилавка дохнуло холодом и показалась голова мастера. в волосах которого блеснул паук. Пенал, который он держал в руке был в пыльной паутине. Обтерев пенал рукавом кафтана, мастер достал палочку и протянул Дане. Едва Даня протянул руку, чтобы взять палочку, как она, выскользнув из ладони мастера и влилась в пальцы мальчика. Волна тепла, радости, счастья как порывом ветра накрыла Даниила; он почувствовал, что летит где-то высоко в небе, а по бокам от него мерно вздымаются крылья. Палочка трепетала в его руке, радуясь оттого, что нашла своего хозяина.
- Невероятно, - прошептал Рукотвор наблюдавший за этим. – Никогда бы не подумал, что доживу до этого мига. Эта палочка нашла хозяина.
 Даня, любовавшийся палочкой в своей руке, удивлённо посмотрел на Рукотвора: «Почему вы удивляетесь? Ведь все палочки должны иметь своего хозяина.»
- Да, конечно, но эта палочка единственная. Для сердцевины палочки применяют много чего – волос единорога, вытяжка дракона, хвост сколопендр, перо Финиста, кстати в палочке твоего отца, мальчик, было это перо, но никогда не применяли жилу Змея Горыныча. 12 лет назад Змей Горыныч повредил шею центральной головы. Хусейн вылечил его и принёс мне жилу Змея, что очень большая редкость. За всю историю изготовления палочек было всего несколько с сердцевинами из жил Змея Горыныча, но ни одна из них не дошла до нынешних времён; и вот я решил сделать палочку из вишни и жилы Змея Горыныча. Именно такое сочетание согласна преданиям было у самых сильных палочек древности. Обладатели таких палочек были величайшие маги. Если палочка выбрала тебя…, - мастер замолчал с восторгом глядя на Даню. – Я счастлив мальчик, что дожил до этого дня.
 Даня, продолжаю любоваться палочкой в своей руке, снял с плеча сумку с золотом, раскрыл её и спросил: «Сколько золота я должен заплатить?»
- За палочки платят самоцветами, а не золотом. Учитывая цвет твоих глаз с тебя семь изумрудов. – Даня порылся в сумке, достал камни и отдал их мастеру. Тот протянул ему пенал. – Запомни, мальчик с серебряными волосами, палочка – это твоё второе «Я», береги её как себя. Если будешь небрежен с ней, она может обидится. Нет, палочка не предаст и не струсит, но лучше любить её даже больше чем себя.
 Даня, выслушав этот совет, аккуратно положил палочку в пенал и спрятал его в сумку.
Вышел он из магазина сопровождаемый радостно-грустным взглядом мастера, в котором была гордость за свою работу и счастье, что его труд оказался не напрасным.
 Обязанности по учёбе пока закончились и Даня, сопровождаемый своей охраной, стал по очереди обследовать все магазины, отдавая предпочтение таким каких не было в смердовском мире. В основном его заинтересовали магазины волшебных сладостей где он накупил всего без разбора чтобы ознакомится со вкусами волхвов. В его сумке оказались взрывающиеся конфеты, ползающие сахарные улитки, кукарекающие леденцы-петушки на палочках, чирикающие шоколадные птички с молоком внутри, сдобные квакающие жабы и ещё много такого, что удивляло, когда он доставал их из пакета у себя в комнате.
 Оставшиеся дни до отъезда в Гиперборею Даня, в основном, сидел у себя в комнате, читал учебники, грызя сладости, и осторожно учился колдовать волшебной палочкой.
                ГЛАВА 4. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ДУДОЧКИ.
 Ехать в Гиперборею, как Дане объяснил егерь, надо было сначала на поезде «Красная стрела» до моря, а потом плыть на корабле. На поезде Даня уже прокатился, а вот плыть на корабле ему не доводилось, он вообще никогда не видел моря, и встреча с большим количеством солёной воды волновало его воображение, но как-то отдалённо. Главное, что захватило его, это была волшебная палочка.
 Колдовать с помощью волшебной палочки оказалось сложнее чем думал Даня. Палочка признала его, он полюбил палочку, но самой рукой, как говорил мастер, она ещё не стала. Иногда палочка мгновенно выполняла то, что ясно представлял себе Даня, направляя палочку на предмет своего желания. Открыть-закрыть дверь, включить-выключить лампу со светлячками, подвинуть кресло, открыть книгу на представленной мысленно странице – всё это выполнялось палочкой безукоризненно даже без слов, одним желанием. Стоило же Дане пожелать чего-то, что он не мог себе ясно представить, как палочка в его руке холодила пальцы тем самым выражая непонимание желания Дани. Произнесения заклинаний и взмах палочкой, как это было описано в учебнике, так же получалось не всегда. Он смог превратить свою бейсболку в шляпу типа сомбреро и опять вернуть привычный вид, но не сумел сделать из неё чашку. Попробовав много раз безрезультатно, он со злостью стукнул палочкой по подлокотнику кресла, на что палочка обдала его веером искр. Обиделась, понял Даня. Действительно, сам не можешь представить себе чашку и срываешь зло на палочке. Он погладил палочку, мысленно сказав – прости меня, я тупой признаю, если тебе так будет спокойно, но потерпи, пока я научусь. Палочка потеплела, словно услышала его слова. Даня сосредоточился, наставил палочку на бейсболку и представил себе чашку, которая стояла в доме дяди на видном месте, как самая ценная вещь (она была из саксонского фарфора), произнёс заклинание, и бейсболка стала чашкой. Терпение и понимание – вот главное для получения результата, подытожил он эксперимент с бейсболкой. Самое главное усвоить для самого себя чего ты хочешь, а уж палочка сделает всё остальное, только желание должно быть очень сильным. Слова заклинаний – это концентрация собственного желания, которое понимает палочка и делает. Вот секрет руки-палочки, дошёл наконец до Дани секрет успешного колдовства.
 Сделав этот глобальный вывод Даня легко превратил чашку в кастрюлю, потом в графин, стакан, вазу, кофейник и опять вернул бейсболке её вид, только убрав эмблему курорта, на котором отдыхали родственники. Он хотел поместить на бейсболке знак, которым открывался тайник в сундуке, но шёпот сомнения в глубине души подсказал ему, что делать этого не надо. Постоянные предостережения сделали своё дело.
 В мире смердов Даня привык жить как улитка, закрываясь в своей раковине от нападок тёти, преподавателей и учеников в школе. Он жил как волчонок, окружённый злобными охотниками, и привык таится и прятаться. Вступив в волшебный мир, он хотел было вылезти из своей раковины на свет и простор, но тут же столкнулся с тем, что волшебство – это не рай благополучия где только почести и внимание (которые вообще-то ему не понравились), а всё тот же враждебный мир, в котором надо скрываться от зла, если не хочешь, чтобы оно тебя уничтожило. Вся моя сила в том, что я знаю что-то, чего не знают окружающие. Это сны. В них могут быть только фантазии, но что-то говорит мне, что сны – это правда, которую я должен знать и понять, для какой цели она мне дана.
 В заучивании заклинаний и налаживании понимания своей волшебной палочки дни до отъезда пролетели незаметно. Утром, в день отъезда, егерь помог Дане уложить вещи в два объёмных чемодана. Его помощь заключалась в том, что он следил как Даня с помощью волшебной палочки заставляет вещи находить своё место в чемодане. Это получалось у него очень хорошо. Дни тренировок не прошли даром – вещи послушно вылетали из шкафа, из-под кровати и занимали свои места в чемоданах. Даня весь светился от гордости, демонстрируя Хусейну своё умение колдовать волшебной палочкой. Егерь одобрительно кивал головой – мальчик обещал стать очень хорошим волшебником.
  До Северного вокзала, откуда отходил поезд, добирались на волшебном такси, замаскированном под представительскую машину смердов, перед которой всю дорогу горели только зелёные зрачки светофоров.
 Вокзал встретил всю компанию шумом, толкотнёй и давкой у дверей, пробившись через которую Игнатьева пошла в дальний конец вокзала где светился витринами буфет. Даня шёл за ней везя в обоих руках за собой два чемодана на колёсиках. Остановившись в стороне от буфета, профессор дождалась Даню и указала ему на портьеру с правой стороны от буфета. – Видишь портьеру? – Да. – Теперь спокойно иди к ней и представь себе, что её нет, а вместо неё есть выход на посадочную платформу. Не бойся и не останавливайся перед портьерой, просто верь, что её нет. – А если… - А если ты застрянешь в ней, значит ты не волшебник, и палочку тебе продали напрасно. Смелей, Даниил Белом, вера двигает горами.
 «Это как с палочкой, - подумал Даня, - если не понимаешь, чего хочешь, то ничего и не получится.» Сосредоточив взгляд на середине портьеры, он пошёл к ней, представляя себе, что вот сейчас в глаза брызнет свет и ноздри забьёт запах промасленных шпал железной дороги, нагретой лучами августовского солнца. Он не заметил портьеру, очутившись на платформе где стоял ярко красный экспресс, рядом с которым толпились мальчики, девочки, взрослые волхвы, обменивающиеся советами, наставлениями, словами прощания. Обернувшись туда, откуда пришёл, Даня увидел каменную стену, из которой вдруг вышли Хусейн и Игнатьева.
- Ну вот, Даниил, иди в поезд, занимай свободное место какое достанется. Здесь уже вступают в силу правила Академии. В поезде есть старосты факультетов. Ты как первокурсник должен выполнять все требования дежурного по поезду. Мы тоже поедем в экспрессе, но вмешаемся если только случится что-то сверхординарное. Добро пожаловать в новую жизнь, - Игнатьева наклонилась к самому уху Дани и прошептала, - и не вздумай трусить, но и не устраивай драку с кузеном, - она улыбнулась, потрепала его по плечу и пошла в голову поезда вместе с егерем, оставив Даню одного среди студентов и их родителей.
 «Ты был никем, а стал не всем», - Даня привык думать о себе как о ком-то другом. Он редко говорил про себя – «Я», всегда употребляя – «Ты», так ему было легче жить среди нелюбви смердов. Оглядев мальчиков и девочек, которых провожали в Академию родители он понял, что и в волшебном мире придётся жить так же. У него есть взрослый друг – егерь, но просить его о помощи он не собирался. Жил всегда один, проживёшь и дальше, только уже намного свободным и независимым в рамках тех правил, что установлены в Академии. Правила ещё неизвестны, но они уже не нравятся. Даня вздохнул и втащил свои чемоданы в ближайший вагон обтекаемого как торпеда поезда.
 Он вошёл в первое купе от входа и, обнаружив его пустым, стал устраиваться в нём – поставил вещи в багажный отсек под сиденьем, сел за столик у окна и выглянул на перрон где продолжалась церемония проводов. В стороне от общей массы волхвов он заметил своего брата, его мать и своего дядю, как он понял из того, что они стояли все вместе, и брат был похож на волхва рядом с ним. Чернов-старший что-то говорил Тимуру, который слушал его почтительно и благоговейно, а мать смотрела на него влюблёнными глазами. Даня подумал, что точно таким же взглядом всегда смотрела тётя Аглая на Веронику. От этого слащаво-влюблённого взгляда Дане всегда становилось противно, он не хотел бы, будь его мама жива, чтобы она смотрела на него так – бессмысленно влюблённо. Таким взглядом любят вещь, собственность, а не личность, не человека, которым Даня всегда себя ощущал.
 Ученики на перроне задвигались и стали всасываться в чрево поезда. Наконец на перроне остались только родители, поезд дал гудок и, словно ветер, сорвавшись с места, понёсся по рельсам. Даня не успел моргнуть глазом как перрона и вокзала не стало за окном, а на их месте замелькали деревья леса. Вот это скорость, – ошарашенно подумал мальчик, - куда там поездам смердов до этого. Так вот почему поезд называется «Красная стрела»! Летит как стрела, не уследишь глазами даже за пейзажем, этак к вечеру мы уже прилетим к морю.
 Дверь в купе открылась и в проёме появился старшекурсник в форменном кафтане, на правом рукаве которого была красная повязка с золотистой надписью – «Дежурный».
- Вот, свободное купе, как раз все уместитесь. Раз вы такие не коммуникабельные, попробуйте ужиться друг с другом. Проходите, - сказал дежурный и пропустил в купе двух девочек и мальчика, ровесников Дани.
 «Вот и неуживчивые соседи, - подумал Даниил, - добро пожаловать в дисциплину Академии. Меня и не спросили хочу ли я спутников».
 Девочки и мальчик были одеты в форму. Они общими усилиями втащили в купе свои чемоданы, распихали их по багажным отсекам и уселись на сиденья – мальчик рядом с Даней, а девочки, напротив. В купе образовалась странная асимметрия – трое студентов в форме, и один, как бы посторонний, в джинсах, майке и бейсболке. Одна девочка с золотистыми волосами и умненьким выражением лица, севшая возле окна напротив Дани, начальственным голосом обратилась к Дане – Как тебя зовут?
 Командная нотка в её вопросе напомнила Дане его сестру Веронику, и скажи она это в Белокурихе он бы просто промолчал, но тут новая жизнь, волшебная и свободная, так что отвечать обязательно надо, но так, как самому хочется.
- Не так как тебя.  Меня не зовут ни занудой, ни задавакой. Я просто Даниил Белов.
 Девочка не успела обидеться на зануду и задаваку, потому что до неё дошёл смысл того, что перед ней сидит «мальчик с серебряными волосами».
 Девочка открыла рот, и выдавила – Иди ты…, - потом протянула руку к своей золотистой голове и дрожащим голосом спросила, - а можно…
- Можно, - Даня снял бейсболку и растрепал волосы ладонью. Непослушные вихры затрещали и брызнули серебряным светом.
- Так ты…, - мальчик рядом с Даней ошарашенно прижался к спинке сиденья.
- Я это я, - отрезал Даня, одел бейсболку и отвернулся к окну. Ему стало тошно от того эффекта, который он произвёл на попутчиков. Не надо было так сразу давить на них своей знаменитостью; они такие же как он первокурсники, едущие в неизвестность Академии, и тут на тебе, в купе герой волшебного мира – есть от чего прийти в замешательство.
 Ощутив в купе гробовую тишина, которая как скала нависла над его спутниками, Даня повернулся к ним: «Вот что, скажу сразу и больше не буду повторять – я такой же первокурсник, как и вы. За те несколько дней, прожитых мной в волшебном мире, мне до чёртиков надоело, что на меня все пялятся как на диковинку в зоопарке. В клетке попугаем я уже сидел, и мне это не понравилось; если хотите со мной дружить сделайте вид, что я такой как все, а не чокнутый зубрила, как меня считали у смердов».
- Ты жил у смердов? - вторая девушка с каштановыми волосами изумлённо посмотрела на него своими бездонно синими глазами.
- Я жил у дяди смерда, в Белокурихе, и учился в их школе, - неизвестно почему Дане вдруг захотелось рассказать этой девочке о своей жизни на Алтае, но тут дверь в купе распахнулась и ввалились Тимур с двумя крепко сбитыми мальчиками, на лицах которых ясно читалась тупость и глупость.
- Вот вас куда спрятали, - Тимур уставился злым взглядом на девочек, - нахамили и сбежали. От меня не убежите. Он двинулся к ним, но тут увидел вставшего на его пути Даню. Глаза его сощурились, в них блеснула радость – сейчас он рассчитается не только с этими наглыми девчонками, нагрубившими ему, но и братцем, за которым должок за магазин.
- Профессор Игнатьева предупредила меня, чтобы я не затевал с тобой драки, - Даня вытащил из-под майки волшебную палочку и направил в лицо Тимуру, - но она ничего не говорила про палочку. Я ещё не очень хорошо колдую, но можно попробовать превратить твой нос в картошку, или голову в кочан капусты. Хочешь попробовать?
- Первокурсникам запрещено колдовать вне стен Академии? – истерически крикнул Тимур, отступая к двери.
- Вот незадача, мне забыли об этом сказать, - улыбнулся Даня и взмахнул палочкой. Тимур и его подручные выскочили из купе, а дверь за ними с треском захлопнулась. Спутники Дани залились весёлым смехом, а он, спрятав палочку, уселся на своё место.
  Не успели девочки отсмеяться, как дверь вновь открылась и вошёл дежурный, за спиной которого маячилось испуганное лицо Тимура.
- Кто тебе угрожал палочкой, - спросил его дежурный. – Вот он, - Тимур указал на Даню.
  Дежурный внимательно посмотрел на Даню, увидел его волосы под сдвинутой на затылок бейсболке, понял кто перед ним, и повернулся к Тимуру. – Чернов, не успел ты доехать до Академии, как от тебя одни жалобы: то тебя оскорбили, то тебе угрожают колдовством, а в следующий раз на тебя наверно нападёт вампир. Иди в своё купе и сиди там, нечего разгуливать по вагонам.
 Тимур бочком выбрался из купе злобно сверкая глазами.
- Так ты, Даниил Белов! Я тебя в первый раз не разглядел, - дежурный улыбнулся.
- А что меня разглядывать, я не экспонат в музее, и не редкая зверюшка в зоопарке. Я первокурсник Академии и только.
- Конечно, конечно, только интересно на какой факультет тебя определит дудочка. Хорошо бы на наш, - он мечтательно улыбнулся и вышел из купе.
- Может всё же познакомимся?! – У золотоволосой девушки поубавилось приказных интонаций в голосе. Даня посмотрел на неё выжидательным взглядом. – Меня зовут Ярослава Урусова. Мои родители живут в Китеже. Папа член Верховного Совета Волшебников.
- Начальство значит?! Это случайно не ты нахамила моему братцу? – Как, разве Чернов твой брат? – Говорят, что да. – Тогда почему ты жил у смердов, ведь твой дядя волшебник? – У меня два дяди, один смерд, другой волшебник. Ректор Аввакумов определил меня жить до 12 лет у смердов, вот я и жил, не зная, что есть волшебство, и что я сам волшебник. Значит ты нахамила? – Я поставила его на место, когда он толкнул Люду, - она кивнула на соседку.
- Меня зовут Людмила Белохвостикова, - представилась девочка и Даня опять утонул в глубине её синих глаз. – Мои родители тоже живут в Китеже. Мама волшебница, а папа смерд. Я тоже училась в смердовской школе, так захотел папа. Мама настояла, чтобы дальше я училась в Академии, раз мои способности это позволяют.
 Даня во все глаза смотрел на Люду и думал, что её зовут так же как его маму, и глаза у неё такие же голубые как на той фотографии его родителей из сундука.
 Мальчик, сидевших рядом с Даней, слегка толкнул его локтем, видя, что он не отрывает глаз от Людмилы. Даня посмотрел на него. У мальчика было курносое добродушное лицо, в котором проскальзывало упрямство неповиновения.
- Я Сергей Обатуров. Мы все трое из Китежа. Наши семьи дружат между собой, мы конечно тоже, и вот вместе едем учится в Академию.
- А что же ты не поставил на место моего братца? – Даня пристально посмотрел на Сергея. Тот не отвёл глаза, а смотрел прямо в зрачки Дани. – Не успел. Слава меня опередила? – Кто? – Ярослава. Я её для краткости зову Славой. – Слава вроде бы мужское имя? – Так Ярослава и есть мальчик в юбке.
  Даня перевёл взгляд на Ярославу, увидел, как она сжала губы, и засмеялся, - А вообще-то похоже. Значит в вашей компании она главная. – В душе у него вдруг стало тепло и уютно. Впервые за свою жизнь он так легко и свободно общался со сверстниками, не ожидая от них подвоха и неприязни.
- Главный тут я, - Сергей упрямо вскинул голову.
- Ну, раз ты тут главный, скажи, можно ли в поезде купить чаю и конфет? Закрепим наше знакомство чаепитием.
- Буфет в соседнем вагоне. Только…, - Сергей замялся.
- Родители не дали золота, чтобы не было соблазнов, - закончил за него Даня и полез в сумку за золотом. Вытащим две горсти монет, он положил их на стол и кивнул Сергею. – Вперёд, самый главный, и бери всё самое лучшее на ваш волшебный вкус. Я в ваших сладостях за несколько дней не успел как следует разобраться. – Сергей сгрёб золото и умчался за угощением.
- Когда мы приедем к пристани нас будут кормить, - робко сказала Людмила из-под ресниц наблюдая за Даней.
- Я всю свою жизнь живу по чужому расписанию, когда меня не спрашивают, что я хочу, а чего я не хочу. Теперь же наступила свобода, или что-то похожее на неё, которой надо пользоваться.
- Есть правила. Их надо соблюдать, - Ярослава с интересом посмотрела на Даню, ожидая, что он на это скажет.
- Я не знаю этих правил. Профессор Игнатьева упоминала о них, но они мне уже не нравятся.
- За нарушение правил исключают из Академии, - Ярослава старательно пыталась выведать у Даниила его статус знаменитости в Гипербореи.
  Даня задумался. Он никогда не высказывал вслух свои мысли о собственной жизни, о своих мечтах и планах, которых собственно и не было; но своим новым знакомым, с которыми так неожиданно сошёлся, он почему-то доверял. Они были первыми сверстниками, перед которыми он не выглядел странным и смешным. Он был для них легендарным мальчиком, спасителем Волшебного мира, и в то же время он чувствовал, что они видят его как своего сверстника, с которым хотят дружить, а друзьям можно и нужно доверять.
- У меня никогда не было дома, который я боялся потерять. Гиперборея тоже ещё не стала домом; может быть я и сам не захочу учится в Академии. Ректор сказал, что загадки собственной жизни мне придётся разгадывать самому. Он ответов на эти загадки не знает. Может эти ответы есть в Академии, а может где-то в другом месте. Исключат, так буду жить один где ни будь. Деньги у меня есть, а колдовать буду учиться самостоятельно.
- Ты правда можешь превратить голову в кочан капусты? – Любопытство так и распирало Ярославу.
- Я читал об этом, но ещё никогда не пробовал.
- Что ты сделал бы если Чернов не струсил и не убежал?
- Но ведь он струсил. То, что он трус и хам я понял с первого столкновения с ним в магазине. Он не знает, что я умею, а что не умею, но он боится, когда наталкивается на силу. – А ты ничего не боишься? – Люда задала ему вопрос с надеждой услышать подтверждение в бесстрашии.
- Не знаю, - Даня вспомнил змею с львиной головой, - наверно боюсь выглядеть трусом, поэтому что-то делаю, а уже потом…
 Дверь открылась и в купе ввалился Сергей, неся в руках огромный поднос на котором громоздились сладости, чайничек и четыре чашки. Поставив его на столик, он вытер вспотевший лоб и пробормотал – Еле донёс. Надо было идти вдвоём, - укоризненно посмотрел он на Даню.
- Ты же сказал, что ты главный, вот и отдувайся за всех, - отмёл укор Даня.
 Все придвинулись к столику и началось пиршество. Больше всех налегал на сладости Сергей, который, беря очередной кулинарный шедевр волшебников, объяснял, Дане как правильно его надо есть, чтобы конфетка не взорвалась, а сахарная пчела не улетела. Все смеялись и радовались, подзуживая друг друга, когда кто-нибудь допускал пропах – упустил шоколадного жука, уползшего под скамейку, или сбив пчёлку в чай, что делал в основном Даня, который чувствовал себя на седьмом небе от счастья в окружении вновь обретённых друзей. То, что они его друзья, как-то сразу сложилось у Дани в душе. Мальчик, никогда не знавший родительской любви, неожиданно полюбил друзей и сам стал их любимцем. Вся компания, в которой до этого было трое знакомых, сейчас превратилась в четвёрку друзей, где все были главными и равными, несмотря на то, что среди них был спаситель Волшебного Мира. Об учёбе в Академии никто не задумывался и не разговаривал – у них был праздник обретённой дружбы где проблем учёбы не существовало. Никто не заметил, как за окном появились сумерки, пока в купе не зашёл дежурный предупредить их, что скоро конечная остановка, и они должны приготовится. Дане он сказал, чтобы тот переоделся в академическую форму. Девочки вышли из купе, Даня переоделся, достал свои вещи, и все стали ждать остановки. Поднос на столике вместе с чайником, чашками и обёртками от конфет сам собой исчез.
 Поезд остановился так же неожиданно, как и поехал – миг, и за окном перрон, освещённый круглыми шарами внутри которых летали светлячки. «Такие же, как и в настольной лампе», - подумал Даня, разглядев фонари.
 Студенты нестройной толпой высыпали из поезда. По указанию дежурного и старост всё вещи сложили на повозки, которые стояли на краю перрона, и все пошли за дежурным к видневшемуся вблизи приземистого здания. Это оказался обеденный зал с огромным столом, на котором были расставлены всевозможные кушанья. Студенты расселись и стали утолять накопившейся голод.
 Даня с друзьями, державшимися вместе, оказался на самом краю длинного стола. Ужин оказался приготовленным на любой вкус – гуляш, каши, щи, котлеты, бифштексы, колбасы, целая картошка и пюре заполняли стол. Бери что хочешь и ешь. Разговоров не было слышно даже от первокурсников, которые впервые принимали участие в таком коллективном ужине. Когда даже самые обжорливые насытились в дверях появился строгого вида волхв в синем кафтане расшитым золотом и треугольной шляпе.
- Внимание, господа студенты, - проговорил он глухим голосом, который придавил всех своей значимостью. – Я капитан «Русалки», корабля, который отвезёт вас в Гиперборею, Яков Мореход. Сейчас вы все проследуете вслед за моим помощником, - он показал на волхва, который стоял рядом, - на борт корабля. С этой минуты и до прибытия на остров я являюсь для вас самым главным. Все мои приказы, а также распоряжения помощника строго обязательны для всех. Не подчинение не допускается и будет пресекаться самым радикальным методом. Ваши вещи уже погружены на борт, все их вы получите уже в Академии. Утром мы прибудем в Гиперборею. В добрый путь, господа студенты.
 Капитан повернулся и вышел из зала, вслед за ним пошёл помощник, дежурный и цепочка студентов по очереди выходящих из-за стола.
 Пирс, к которому был пришвартован корабль, находился в паре сотен метров от столовой. Студенты, всё так же цепочкой, один за другим, проследовали к трапу и поднялись на корабль. Их провели в трюм где были подвешены гамаки и указали каждому на его место. Все улеглись в гамаки, и в меру своей усталости, заснули или задремали.
 Дане эти организационные передвижения были не в новинку. Завтраки в смердовской школьной столовой хоть и отличались качеством еды, но организационно были похожи, ну а уж ходить цепочкой было и вовсе знакомо. Никакого волшебства не наблюдалось, за исключением того, что вещи прибудут на место отдельно от их обладателей. Единственное разочарование было то, что он не смог разглядеть в темноте моря, но он утешил себя тем, что-утром-то он при прибытии насладится зрелищем большой воды и поймёт, чего это дядина семья каждое лето ездит на отдых к океану. Погрузив своё тело в сетку гамака Даня почувствовал сильную усталость, но не физическую, а душевную – поездка в поезде принесла так много радостных впечатлений, что вместить всё это в свою душу казалось невозможным. Ему хотелось всё кому-то рассказать, с кем-то поделится радостью обретения друзей, но егеря рядом не было, поэтому Даня, поворочавшись, просто заснул. 
 Пробуждение огласилось пронзительным свистком какой-то дудки. Старшекурсники объяснили, что это боцманская дудка дала сигнал побудки – пора вставать. Когда все вылезли из своих гамаков они исчезли, а на их месте появились столы и скамьи.  Громовой голос боцмана, появившегося с дудкой на груди, пышными усами, одетый в полосатую тунику, оповестил, что все идут умываться, а потом садятся завтракать. Все поднялись на палубу, и Даня впервые увидел море.
 Серебристо-синяя гладь воды расстилалась до горизонта где сливалась с белесо-синим небом, не оставляя чёткой линии соединения, а плавно переходя в него. Ветра не было, но паруса судна были надуты, и оно разрезала гладь воды оставляя за кормой пенный след своего движения. Солнце поливало эту гладь не испепеляющими, а ласковыми лучами искрясь в небольшой ряби волн. «Глубина небес, опущенная на землю», - подумал Даня, вглядываясь в бездну вод за бортом. И тут же ему в голову пришла мысль, что в этой бездонности наверняка живут не только милые русалки, но и не очень приятные твари, почище чем змея с львиной головой.
 Всё хорошее, на первый взгляд, в его жизни оборачивалось плохим - он оказался волшебников, но выяснилось, что ему угрожает страшная опасность; появились родственники волхвы, и стали его врагами; познакомился с ровесниками, но ещё неизвестно чем обернётся дружба; видишь бесконечность моря, но не знаешь, что таится в глубине. Со всем плохим Даня был готов бороться, только ему не хотелось верить, что завязавшаяся дружба может привести к неприятностям как для него, так и для обретённых друзей.
 Мысль о плохом промелькнула и ушла – на горизонте он увидел сияние Гипербореи, цель его поездки. Остров был еле виден, рассмотреть подробности было невозможно, но Даня почувствовал, что этот остров станет его домом. Гиперборея притягивала его словно магнитом, и эта сила шептала ему – ты едешь домой.
 Пока Даня рассматривал море и остров, все студенты закончили утренний туалет и потянулись вниз завтракать. Сделав всё что полагается по утрам, Даня направился к трапу, что вёл трюм и увидел, что возле него его ждут друзья. Ярослава выглядела радостной и уверенной, а Люда с Сергеем озабоченными.
- Что грустим? – Спросил Даня бодреньким голосом – у него после свидания с морем образовалось отличное настроение.
- Скоро приплывём, и там будет распределение, - Сергей сдвинул брови, - Что будет если нас распределят на разные факультеты?
- Какая разница, - беспечно ответил Даня, - всё равно будем учится в одной Академии.
- Нет, разница есть. Если мы будем на разных факультетах, то и интересы будут разными.
- С чего бы это? Академия то одна!? – У каждого факультета своё направление в обучении в зависимости от талантов и склонности студентов. Сергей боится, дудочка найдёт, что мы разные и распихает нас по всем факультетам, и завязавшейся дружбе наступит конец, - Ярослава посмотрела на Даню самоуверенным взглядом всезнайки.
 Внутри Дани что-то сжалось и хорошее настроение улетучилось. Распрощаться с друзьями, только что обретёнными в поездке казалось несправедливо глупым. Вот оно, - Даня вспомнил свои мысли о чудовищах в глубине моря и о хорошем, что в одночасье может стать плохим.
- Это у тебя от голода дурные мысли. Сейчас поешь и сразу поверишь, что всё будет хорошо. Если мы так быстро подружились, то мы одинаковые и дудочка подтвердит это. Не горюй раньше времени, всё будет замечательно, - Даня хлопнул Сергея по плечу. Мальчишка как-то сразу повеселел от слов Даниила, и они все вместе спустились в трюм.
  Во время завтрака Даня украдкой наблюдал за своими друзьями. Сергей усердно налегал на еду, Ярослава степенно завтракала, а Люда ковыряла вилкой в тарелке и бросала на Даню тревожные взгляды. Даня понял, что она, как и Сергей боится, что их определят на разные факультеты, а успокоительное заверение Дани на неё не подействовало. Сам Даня, хотя и высказал надежду на благоразумие дудочки, совсем не был уверен, что все четверо попадут на один факультет. Он успел понять, что они разные, и удивлялся как это они сразу подружились; именно подружились, а не просто проехали вместе несколько часов и уничтожили сообща кучу сладостей. Он ощущал, что без общества этого мальчика и двух девочек, жизнь его опять потеряет всю свою привлекательность, и он останется один, как жил до этого. Учеба в Академии без них казалась невозможной.
   Если их действительно распределят по разным факультетам, то он не будет учится в Академии, - это решение созрело неожиданно и поразило Даню своей ясностью и определённостью. Да, если друзей отделят от него барьером факультета он попросит ректора, чтобы его отправили обратно в Белокуриху. По дороге он заберёт деньги из Хомегора, потом заберёт сундук из подвала и поселится где ни будь в лесу Алтайских гор. Будет учится колдовать самостоятельно по учебникам. Для этого у него всё есть – волшебная палочка, книги, ингредиенты для зелий, волшебные вещи, оставленные ему родителями. Он будет жить в тайге, учится, а вечерами по папиной карте следить за успехами своих друзей. Даже больше, вдруг осенила его мысль, - он сможет, имея карту, присутствовать на всех уроках. Правда он не услышит, что говорят преподаватели, но, отслеживая действия студентов, он сможет понять, чему их учат.
  Фантазируя себе свою собственную жизнь Даня не заметил, что за столами остались сидеть только они четверо – все остальные ушли.
- Ты что колдовал? – Спросила его Ярослава смотря на него удивлёнными глазами.
- Почему ты так решила? – Даня очнулся от своих грёз и огляделся вокруг.
- У тебя глаза стали невидящими, и ты шептал какие-то слова, вроде заклинаний.
- Да нет, это я просто задумался, замечтался, - Даня виновато посмотрел на друзей. – Я иногда забываю где я, когда о чём-то думаю, поэтому в школе меня и звали чокнутым. Может и вы меня будете считать ненормальным, - вдруг разозлился Даня на самого себя за фантазии, что он нагромоздил в своих мыслях.
- Извини, Даня, но ты действительно выглядел странно, - Люда смотрела на него как на чудо, - мы никогда не видели такого. Ты действительно необычный мальчик, и не зря тебя все знают в волшебном мире и называют «Мальчиком с серебряными волосами», да ещё с большой буквы. Не обижайся на нас. Мы очень рады, что подружились с тобой, но нам всем просто непривычно находится рядом с легендой волшебного мира.
- Может я и легенда, но мысли в моей голове порой бывают дурацкие, - рассмеялся Даня. – Идёмте на палубу, а то сидим тут как кучка затюканных неудачников, боящихся распределения. Мы наверно уже подплываем к Гипербореи.
 Девчонки выпорхнули из-за стола и побежали к трапу. Сергей и Даня степенно двинулись им вслед.
  На палубе все студенты сгрудились на носу корабля и смотрели как судно несётся на отвесные скалы острова, нависающие над бушующей волной прибоя. Казалось корабль идёт прямо к своей гибели и через секунды разобьётся о скалы, но вдруг скалы расступились и образовался фьорд по бокам которого всё так же вздымались стены гранитного камня. Судно плыло так близко от скал, что можно было протянуть руку и потрогать камень. Даня посмотрел на мачты и увидел, что парусов и рей на них нет, а корабль плывёт с помощью какой-то другой, волшебной силы. Фьорд закончился круглой бухтой посередине которой стоял причал. Этот причал Даня уже видел на карте, но сейчас с борта корабля он выглядел совсем по-другому, более массивным и нарядным. Судно пришвартовалось к пристани, и студенты сошли на берег острова, где им придётся учится этот новый учебный год.
 Неизвестно откуда появившийся егерь осмотрел нестройную толпу студентов и скомандовал: «Первокурсники ко мне. Построились по двое.» Двенадцатилетние мальчики и девочки засуетились и, разбившись на пары образовали колонну перед егерем. Даня, соединившийся в пару с Сергеем, быстро посчитал, что всех первокурсников было сорок человек – двадцать девочек и двадцать мальчиков.
 Первокурсники прошествовали по пирсу и вступили на землю острова где их ждал неожиданный сюрприз: на берегу стройной шеренгой стояли десять колесниц в форме раковин, в которые были запряжены гуси-лебеди по три на каждую колесницу.
- Ух ты…,- раздался общий вздох первокурсников, - Мы на этом полетим?!
- Усаживайтесь по четверо в каждую колесницу, - сказал егерь, и первокурсники бросились рассаживаться. Даня с друзьями занял самую крайнюю колесницу, и в восторге от такого необычного транспорта сказал: «Я читал сказку «Гуси-лебеди», только там птицы служили злой Бабе Яге.» Стоящий рядом Хусейн, улыбнулся, - Привет, Даниил. Удачно доехал? Я вижу у тебя появились друзья?
- Здравствуй, Гасаныч. Доехал отлично, потому что нашёл друзей, - он посмотрел на своих спутников и ему стало радостно, что он добрался до Академии и не один, а с друзьями, и вот летит в замок на птицах – приятное волшебство продолжалось.
 Когда все первокурсники расселись егерь взмахнул рукой, птицы загоготали и взмыли вверх, неся колесницы по воздуху легко, словно это были воздушные шары.
 Даня, уже видевший пирс и дорогу к замку на карте, так же с высоты полёта, понял, что карта создавалась его отцом из его собственных впечатлений. Много лет назад папа пролетал от пирса к замку на гусях, а теперь он, его сын, проходит тот же путь. Лететь по-настоящему в колеснице, а не визуально на карте, было гораздо интересней и приятней. Встречный ветер полёта трепал волосы, остужал разгорячённое от восторга лицо, а хлопанье крыльев птиц подтверждало его принадлежность к миру волшебников.
 Из радостного созерцания необъятной шири неба, в которой плыла колесница, Даню вывел вопрос, заданный Ярославой: «Кто такой Гасаныч? И откуда ты его знаешь?»
- Гасаныч?! Это егерь в заповеднике Академии. Он привёз меня из Белокурихи в Сухаревский тупик. Он охранял меня, и ради этого превратил в попугая.
- В попугая? А я думала ты просто так сказал, что был попугаем в клетке. Расскажи.
- Потом как-нибудь, сейчас уже прилетим, - Дане не хотелось рассказывать о происшествии в поезде, в котором он выглядел не очень героически.
 Действительно, гуси-лебеди при взлёте набравшие большую высоту стали снижаться и, пролетев над зубцами стен замка, плавно приземлились во внутренний двор Академии. Даня помнивший, что двор Академии накрыт хрустальным куполом, специально следил, что будет, когда птицы подлетят к нему. Как только это случилось, купол исчез, и птицы спокойно спустились во двор, а купол опять появился высоко над головами вновь прибывших. Все вышли из колесниц и направились к профессору Игнатьевой, которая поманила их рукой.
 Дане хотелось подойти к ней первому и поздороваться, но увидев её строгое, сосредоточенное лицо он понял – здесь Академия и Правила, нарушать которые не рекомендуется, а точнее сказать запрещается, особенно ему.
- Внимание, первокурсники, - обратилась она к ним, когда все подошли. – Я заместитель ректора Академии и декан факультета Дальбор. Зовут меня Ифигения Абрамовна Игнатьева. Сейчас мы все пройдём в актовый зал, где собрались студенты и профессора Академии, и произведём распределение вас по факультетам. Распределение будет проходить так: я назову фамилию, вы выйдете, возьмёте дудочку и подуете в неё. Из горшочка, который будет стоять рядом, выскочит ягода, соответствующая одному из факультетов. Земляника – факультет Дальбор, черника – Сварожич, малина – Перуст, Голубика – Мокошиха. С этого момента и до окончания Академии тот факультет, на который вас определит дудочка, станет вашим домом. В вашей форме будут присутствовать цвета вашего факультета. Во всех соревнованиях, кружках, занятиях вы будете представителями своего факультета и все ваши успехи, и неудачи будут являться показателями учебы не только вас, но и факультета. В Академии ежегодно подводятся итоги учебы студентов по факультетам, для этого каждому из вас будут начисляться очки за успехи, и отниматься у факультета за неудачи. Став слушателем факультета, вы становитесь его членом и несёте общую ответственность по принципу – один за всех и все за одного. А теперь – за мной.
 В актовом зале, куда они вошли, стояли четыре длинных стола параллельно друг другу; дальше за столами после небольшого подиума стояла кафедра, а за ней преподавательский стол за которым сидели профессора. На кафедре возвышался ректор Аввакумов в парадном золотистом кафтане и с конусообразной шапкой на голове. На шапке сверкали серебряные звёзды, луна и солнце, а из-под неё вились седые волосы, сливающиеся с такой же седой бородой.
  Первокурсники прошли между столов к подиуму и, по знаку Игнатьевой, остановились. На подиуме стояли две изящные этажерке: на одной лежала дудочка, на другой стоял горшочек. Дудочка производила впечатление затасканной грязной палочки, увидев которую на улице любой мальчик тут же бы сломал; не лучшее впечатление производил обшарпанный треснувший горшочек, которому самое место было на свалке. Даня с удивлением смотрел на эти предметы – от них зависела судьба его и друзей, но трудно было поверить выбору таких невзрачных вещей. Если кусок деревяшки и треснувший горшок могут определить сущность человека, то он вообще ничего не понимает в волшебном мире. Он ждал чего-то более возвышенного и значимого от распределения, но увидев это убожество подумал, что был неправ пообещав, что он с друзьями окажется на одном факультете – от этой облезлости ждать мудрости было, по его понимаю, смешно. «Прощай друзья, - мысленно подытожил Даня, - эта замшелая глупость может сунуть меня вместе с братцев. Если это случится уеду в тайгу.»
- Семён Аракчеев, - Сказала Профессор, развернув свиток. Даня увидел, как к этажерке с дудочкой направился один из тех мальчиков с тупым выражением лица, что вломился с Тимуром в их купе в поезде. Он уверенно схватил дудочку и изо всех сил дунул в неё. Дудочка издала звук вроде шипения змеи, вслед за которым полилась мелодия, обволакивающая своей приторной слащавостью, словно змея, которая сначала хочет усыпить, а потом ужалить. Из горшочка выползла чёрная пузатая черника и зигзагами, словно змея подплыла к Аракчееву в ладонь. Семён показал ягоду Игнатьевой, которая кивнула головой – Сварожич! Крайний слева стол зашёлся криками от восторга. Мальчик подпрыгнул и кинулся к ожидающим его студентам факультета, которые втиснули его к себе за стол.
- Андрей Арсеньев, - прочитала Игнатьева по свитку у себя в руках. Вперёд выступил застенчивый мальчик, у которого от волнения дрожали губы. Он робко подошёл к дудочке, взял её в руки и с трудом поднёс её к губам. Прежде чем дунуть, он сглотнул комок, подступивший к горлу, ухватил кончик дудочки губами и выдохнул в дудочку свою душу. Из дудочки полилась мелодия в которой слышались раскаты грома и ярость атаки, она напоминала марш победителей в сражении. Из горшочка выскочила яркая ягода земляники и стукнулась в ладонь мальчика. Андрей поймал её и показал Профессору Игнатьевой, которая провозгласила – Дальбор! Второй стол слева взорвался аплодисментами. Сжимая в руке ягоду Арсеньев направился к столу факультета, где староста обнял его и усадил на скамью стола.
- Даниил Белов, - Профессор посмотрела на Даню, и он увидел в её взгляде ожидание и надежду. До этого момента по залу летал некий шорох перешёптываний как студентов, так и профессоров, но как только прозвучало имя Дани, в зале воцарилась абсолютная тишина, словно все звуки заморозились и выпали снегом на пол. В этой морозной тишине Даня подошёл к дудочке, всей своей кожей ощущая сотни взглядов, буравящих его. Он взял дудочку, которая оказалась невесомой словно пёрышко, поднёс к губам и подумал: «Ты конечно волшебная, раз выглядишь как сучок, а легка как пушинка, но всё же постарайся не обмануть меня своим распределением.» - «Ну и хам же ты Белов, - прозвучал в голове у Дани ответ дудочки, - дуй, получишь что захотел». От неожиданности Даня дунул изо всех сил, но мелодии, которую издала дудочка, не услышал. В ладонь ему залетела ягода. Он посмотрел – это была земляника. «Дальбор!» - Услышал он голос Игнатьевой, который тут же потонул в шквале криков восторга от стола факультета. На ватных ногах Даня дошёл до стола где попал в объятия старосты, которым оказался старый знакомый – дежурный по поезду. Его тискали, обнимали, что-то кричали в уши, но Даня ничего не понимал, кроме одного – он будет учится на факультете, деканом которого является его знакомая Профессор Игнатьева, а значит он может найти защиту в Академии от той силы, что, как рассказал сон, попытается его убить.
  Когда его наконец усадили за стол, он, отмахнувшись от всеобщего внимания к себе, стал следить за дальнейшим распределением. Главное было узнать куда попадут его друзья и братец. Шум, вызванный его распределением утих, благодаря строгому внушению Профессора Игнатьевой, которая призвав к тишине назвала имя Людмилы Белохвостиковой. Даня весь подобрался, словно готовился бежать стометровку, и с дрожью в душе стал смотреть, как Люда подошла к дудочке и дунула в неё. Мелодия самопожертвования коснулась слуха Дани, и он понял, что они на одном факультете с голубоглазой девочкой. Он рванулся со своего места в желании обнять её в дружеской радости, но ему не дали, настолько плотно он был стиснут однокурсниками. Он только увидел, что её усадили недалеко от него старшекурсницы, и то что она прикалывает на форму значок –ягоду землянику. Тут только до него дошло, что ягода, которая вылетела из горшочка превратилась в значок и сейчас зажата у него в ладони. Он посмотрел на однокурсников – у всех был этот значок на правой стороне груди. Прикрепив свой значок, он опять сосредоточил внимание на распределении.
 - Лиза Емельянова, - услышал он голос декана и увидел, как к дудочке подошла нескладная девочка с задумчиво-мечтательным лицом. Одета она была, как и все студенты в форму, но та сидела на ней как-то по-особенному, и смотрелась как карнавальный наряд. Она дунула и раздался возвышенный гимн, который мог бы звучать в смердовском университете. Из горшочка выскочила голубоватая ягода и Игнатьева озвучила – Мокошиха! Крайний стол справа взорвался аплодисментами. «Странная девочка, - подумал Даня, - блаженная, не от мира сего. Наверно я смотрелся так же в школе смердов. И среди волшебников есть свои чокнутые, хорошо, что я так не выгляжу.»
- Вера Исаева, - Игнатьева продолжала вызывать по списку. К дудочке буквально выскочила ловкая и гибкая как кошка русоволосая девочка, всем своим видом говорившая, что где бы она не оказалась всегда найдёт выход. Ловко подхватив дудочку, она дунула, раздался свист и полилась мелодия соревновательной погони – Перуст! - прозвучал приговор. Второй стол справа закричал в восторге и принял в свои ряды находчивую студентку.
 Распределение продолжалось. Второй мальчик из компании Тимура – Володя Кулаков, попал, как и его приятель, в Сварожич. И вот наконец Даня увидел, как вызвали Сергея Обатурова, вышедшего со страхом на лице и каплями пота на лбу к дудочке. Даня подумал, что сейчас ему мало подходит собственное бахвальство, что он главный, но бояться попасть не туда куда хочется – это нормально, учится с теми, кто не нравится сплошное мучение. Сергей дунул, и мелодия отваги полившееся из дудочки, определила судьбу мальчика – Дальбор! Даня что-то крикнул и рванувшись к другу успел схватить его в объятия прежде чем это сделал староста. – Мы вместе! – верещал он, выплёскивая радость, что всё получилось, как мечталось.
 Радость от обретения друга ещё бурлила, когда вызвали Ярославу Урусову. Друзья притихли и стали следить как девочка уверенно подошла к этажерке с дудочкой, взяла её и, вскинув подбородок, дунула. Дудочка заперхала, а потом, словно извинившись, вывела мелодию покорения стихий. Желанная земляника выскочила из горшочка и Ярослава поймала её на лету – Дальбор! Друзья ликовали. Даня увидел, как Люда и Ярослава радостно обнимаются в столпотворении девочек факультета. Дудочка несмотря на свой неказистый вид сделала всё так как хотел Даня. Может дело не в дудочке, подумалось ему, просто мы одинаковые, недаром так быстро подружились. В смердовской школе учителя говорили, показывая на хулиганистых учеников – рыбак рыбака видит издалека, наверно и в хорошем так же – смельчак смельчака видит издалека. Ох, и непростая эта дудочка, да к тому же читает мысли, - вспомнил Даня, слова дудочки, что он хам.
  Теперь в распределении Дани оставалось только одно – узнать куда попадёт его братец. Если дудочка что-то перепутает и определить Тимура на его факультет, то это уже не страшно – его дружки на другом факультете, а здесь у него три друга с которыми ему ничего не страшно.
 Тимур Чернов вышел на подиум с таким выражением лица будто все вокруг тотчас должны бросится на колени перед ним. «Высокомерная, наглая морда», - с неприязнью думал Даня, видя, как Тимур выдувает из дудочки мелодию ползущего гада. – Сварожич! – Приговор дудочки прозвучал сладкой музыкой для Даниила. Вот всё и закончилось облегчённо вздохнул он, когда к дудочке направилась девочка с таким же выражением лица как у его брата. – Татьяна Черняк, - представила её Игнатьева, и Даня почувствовал, что эта девочка составит пару для его брата-врага. Два сапога пара, подытожил он услышав её итог распределения.
 Последним мальчиком из первокурсников оказался Виктор Чесноков. Он вышел к дудочке неуверенной походкой тростинки, которую качает ветер вот-вот грозя переломить. «Ботаник», - почему-то подумал Даня, удивлённо наблюдая, как этот слабый на вид мальчик выдул бравурный марш героя, и оказался на его факультете.
  Распределение закончилось и все студенты, утихомирив свои радости и неудовольствия, подчиняясь знаку ректора к тишине, обратились в слух, внимая словам Аввакумова.
- Дорогие студенты, - ректор кашлянул, прочищая горло. – Сегодня начинает новый учебный год. Для кого-то он первый, а для кого-то последний, но начало и конец только подтверждают правило, что золотая середина всегда прекрасна, и, если волхв целеустремлён, она никогда не кончается. В этом учебном году правила поведения в Академии не изменяются. Всем студентам запрещено самостоятельно ходить в заповедник. Так же запрещено гулять по Гипербореи после отбоя, и применять заклинания против друг друга вне классов обучения. В этом году соревнования по Ступингу пройдут на заколдованном озере, что на границе заповедника. Это изменение было сделано по многочисленным просьбам студентов и их родителей, которые будут приезжать на матчи. На стадионе мы не могли разместить всех желающих поболеть за факультетские команды. За безопасность игроков и зрителей от особей, обитающих в заповеднике будет отвечать наш егерь, - ректор показал жестом на преподавательский стол, за котором поднялся Хусейн, - он клятвенно заверил попечительный совет, что неприятностей не будет. Вот и все новости по распорядку. Занятия начнутся завтра, а сегодня – праздничный обед в честь начала учебного года.
 Аввакумов взмахнул рукой и столы наполнились всевозможными блюдами. – «Набирайтесь сил для учёбы, они вам понадобятся». - Все дружно последовали совету ректора и набросились на угощение.
 Даня наложил себе в тарелку всего понемногу – салат, бифштекс, печёнка с картофелем фри и слоёный пирог с капустой и мясом. Из напитков были соки – тыквенный, апельсиновый, яблочный и клюквенный морс. Не спеша ковыряя в тарелке Даня разглядывал соседей по факультету. Лица первокурсников уже промелькнули перед его взором и их изучать не имело смысла, всё равно скоро он узнает всю подноготную о каждом из них, а вот старшекурсники представляли интерес. Они уже проучились какое-то время на факультете и были если не дипломированными волшебниками, то знающими о чудесах много больше чем он. Разглядывая старосту факультета, с которым он познакомился ещё в поезде, Даня отметил, что он был ещё не взрослым, как преподаватели, но и не студентом как остальные. В нём чувствовалась сила знаний и уверенность в том, что эти знания он может применить в отношении любого, кто вздумает нарушить правила, установленные в Академии. Начальствующая грань его поведения была очень заметна. В речи ректора было странное слово Ступинг, которого он не понял, уяснив только что это игра. За разъяснениями можно было обратиться только к старосте. «– Что такое Ступинг», - спросил Даня, тронув старосту за локоть, тем самым оторвав его от куриной ножки, которую тот обгладывал.
- Ступинг!? О, это самая замечательная игра, только тебе об этом думать рано. Научится хорошо управлять ступой большое искусство. Возможно к третьему курсу ты и сможешь прилично летать и ездить на ступе, но ещё большой вопрос возьмут ли тебя в команду.
- В эту игру летают на ступах? – Ну да. Разве ты не видел ни одной игры?
- Я жил среди смердов, а они на ступах не летают.
 Староста внимательно посмотрел на Даню и удивился – «Мальчик с серебряными волосами жил у смердов?! Необычно. Значит ты ничего не знаешь о волшебном мире?»
- Кое-что знаю, что успел увидеть. Но каждый день приносить новые открытия.
- Ничего, - староста потрепал Даню по плечу, - освоишься, ты ведь мальчик с серебряными волосами. И в Ступинг сыграешь, жаль, что я этого не увижу. Я на последнем курсе и за всё время учёбы наша команда ни разу не взяла кубок Академии, а победа в турнире по Ступингу, это гарантированное первое место, за него дают факультету самое большое число очков.
- Ступинг – это мечта, игра силы и ловкости, - сказал Сергей, услышав, о чём разговаривают, - я пробовал играть, но это пока сложно, хотя среди сверстников я лучший нападающий.
- Это точно, - улыбнулся Даня, - ты всегда самый главный и самый лучший. Я вот даже не знаю, как залезть в эту ступу. – Даня вспомнил подвал в Белокурихе и ступу с метлой, которые там стояли. Эх, жаль не знал, что эта ступа летает, а то бы обязательно попробовал, ведь научился он летать в шлёпанцах.
 Обед закончился объявлением, что первокурсники должны проследовать с деканами своих факультетов для подробного знакомства с правилами Академии. К столу подошла Игнатьева и, строго оглядев радостных первокурсников, повела их к башне факультета.
На вершине башни развевалось красно-белое полотнище с изображением медведя посередине. Медведь на флаге стоял на задних лапах, а в передних лапах сжимал меч держа его остриём вниз, воткнутым в землю. Точно таким же медведем оказался вход в башню. Массивная бурая фигура с мечом была внушительна и угрожающе строга. Игнатьева коснулась медведя волшебной палочкой. Медведь вскинул голову, сверкнул глазами и утробным голосом сказал – «Пароль». – Незабудка, - ответила декан. Фигура медведя шагнула в сторону и открылся проход в который мог свободно проехать фургон.
- Запомните, - обратилась профессор к первокурсникам, - вы всегда должны иметь при себе волшебную палочку, иначе не попадёте в башню. Пароль для прохода меняется каждый день, его утром будет озвучивать староста факультета.
 Все прошли в башню поглядывая на стоящего сбоку медведя. Как только все вошли в башню медведь встал на своё место, а с внутренней стороны башни оказалась обычная дверь. – Выйти из башни можно без пароля и палочки, но войти нельзя, - пояснила декан, показывая на дверь.
 Внутреннее помещение башни, куда вошли первокурсники, представляло собой круглый зал, уставленный столиками и креслами, в середине которого возвышался камин. Справа и слева были двери и винтовые лесенки, ведущие на второй и третий этажи. Декан показала рукой на кресла предлагая первокурсникам располагаться в них.
- Это общая гостиная факультета, - начала объяснения она, - справа винтовая лестница ведёт в спальни для девочек. Слева для мальчиков. Дверь перед лестницей ведёт в комнаты для выполнения заданий. Там столики и всё что необходимо для занятий самостоятельно после уроков. Ваши спальни на втором этаже, там уже находятся ваши вещи. Вот здесь, - она показала на камин, где все увидели над очагом красно-белую доску в цвет флага, - доска для объявлений, где вывешиваются сообщения необходимые для студентов – изменения расписаний занятий, если такие будут, сообщения о мероприятиях и занятиях в кружках. Если вы хотите что-то сообщить студентам факультета, то можете вывешивать свои объявления, но предупреждаю: никаких назначений свиданий девочкам и мальчикам, никаких оскорблений в адрес студентов и преподавателей.
 -Вот, - она взмахнула палочкой и в руках у каждого оказался пергамент, - это ваше расписание занятий на неделю. В этом расписании указано где будет занятие, какие учебники над взять и время занятий. В дальнейшем расписание занятий по предметам вы будете получать от преподавателей. Занятия проводятся в четырёх башнях между угловыми факультетскими. Занятие по растениеводству проводятся в оранжерее, которая стоит за стенами Академии. На первое занятие вас проводит профессор Стеблева Валентина Агафоновна, потом вы будете ходить в оранжерею самостоятельно. Занятие по звероводству будут проходить в парке возле Заповедника. На первое занятие вас проводит егерь Заповедника Хусейн Ходжа Гасанович, дальше он сам будет назначать вам место и время занятий.
 Я буду преподавать вам Тьмурицеведение, способы защиты от чёрной магии. Первое занятие будет завтра. Занятия проходят парами, то есть по два часа с пятиминутным перерывом после часа. Перерыв между парами 15 минут. Этого достаточно, чтобы дойти до следующей аудитории занятий. До обеда у вас будет две пары, и после обеда две.
Потом выполнение заданий, ужин, свободное время и сон. С десяти часов вечера и до 6 часов утра все должны находиться в своих спальнях, в кроватях. Как вам уже сказал ректор, хождение по Академии в это время недопустимо и считается большим нарушением за который вы будете наказаны, случись такое. Самое страшное наказание за проступки – это исключение из Академии. Надеюсь мне никогда не придётся прибегать к этому в отношении вас, - при этих словах Даня, слушавший профессора вполуха, насторожился и посмотрел на Игнатьеву, которая, поймав его взгляд, слегка искривила губы в улыбке.
- Теперь до ужина вы свободны. Сигнал к ужину вы услышите. Начинайте осваивать пространство Гипербореи в котором вам придётся прожить, как я надеюсь, до самого выпуска. Кому что непонятно можете задавать вопросы.
  Взметнулась одна рука Ярославы. – Слушаю тебя Урусова. – Профессор, можно сейчас выйти в парк? – Тебе что не надо разобрать свои вещи? – Успею перед сном. Сейчас я хочу пройтись. – Вы все свободны до ужина. Гуляйте где хотите, кроме заповедника.
 Даня, услышав вопрос Ярославы, удивлённо посмотрел на неё – действительно, что это ей приспичило гулять.
 Новоиспечённые студенты вскочили с кресел и бросились разыскивать свои комнаты. В гостиной остались только четверо друзей и профессор Игнатьева. Даня остался, чтобы спросить Ярославу зачем ей понадобилось в парк, Сергей и Люда остались за компанию с друзьями, а профессору Игнатьевой надо было сказать несколько слов Даниилу.
- Белов, - позвала она Даню. Он подошёл к профессору и выжидательно посмотрел на неё.
- В 9 часов вечера ты должен явиться в кабинет Аввакумова, он хочет с тобой поговорить. Кабинет находится… - Я знаю где он, - перебил её Даня. Игнатьева удивлённо посмотрела на него. – Хорошо раз знаешь. Пароль для входа – «чудесный день», 0на повернулась и вышла из башни.
 Даня озадаченно посмотрел на друзей. Ему очень не понравилось, что в первый день его пребывания в Гиперборее с ним хочет поговорить ректор. Это ставило его в какое-то привилегированное положение перед друзьями, а он не хотел выделяться; и без того все смотрели на него восторженно-настороженно.
- Ярослава, зачем тебе в первый день приезда обязательно надо пойти в парк? Там что клад зарыли твои предки и просили его выкопать? – Даня проявил заинтересованность в неясных желаниях подруги, чтобы отвлечь внимание от вызова его к директору.
- Почти угадал, Даниил, - Ярослава сделала заговорщическое лицо и полушёпотом стала рассказывать, - Моя бабушка сказала, что если в первый день приезда в Академию я подойду к Вещему дубу в парке, то он откроет мне моё будущее.
- Вот это да! Тут есть Вещий дуб? – глаза Сергея загорелись огнём. – И он может нам всем предсказать будущее?
- Да. Так говорила моя бабушка. – Тогда идёмте быстрее, узнаем кто из нас прославится, - Обатуров горел желанием заглянуть в будущее.
 Даня пожал плечами – почему бы не прогуляться. Люда вопросительно посмотрела на подругу, пытаясь угадать для чего ей эта прогулка, и махнула рукой – идти так идти, благоустройство на новом месте подождёт.
 Даня мысленно представил себе карту и уверенно повёл всех к выходу, из Гипербореи который вёл к парку, дому Ходжи и Заповеднику. Весело болтая ни о чём вся, компания вышла из крепости через северные ворота и направилась к видимому вдалеке парку. Они прошли мимо прозрачных стен оранжереи, где росли и цвели незнакомые для них растения и уже подходили к стене деревьев парка прорезанных каменистыми тропинками, как увидели стоящего на краю парка егеря.
- Друзья решили прогуляться по парку, - на губах Хусейна играла добродушная усмешка. – Представь меня своих друзей Даниил, - обратился он к Дане.
  Все по очереди назвали друг друга. Когда последней представилась Людмила, егерь взял её за руки и стал рассматривать со всех сторон, потом, покачав головой, спросил: «Так ты младшая дочь Ядвиги?» - Вы знаете мою маму? – Людмила удивлённо смотрела на Гасаныча.
- Да, мы с ней дружили когда-то. Значит волшебство всё-таки передалось одной из её дочерей. – Егерь помолчал, вспоминая что-то своё, потом, отогнав мысли о прошлом, обратился к Ярославе - «Мне почему-то кажется, что вы решили узнать у дуба своё будущее». – Как вы угадали? - изумилась Ярослава.
- О, это старая легенда, а раз ты Урусова, то придерживаться этому ритуалу можешь только ты. Твоя бабушка всегда соблюдала традиции Академии и знала все приметы, сказания о том, что, где и когда надо делать в Академии.
- Разве Вещий дуб не предсказывает будущее? – разочарованно сказал Сергей. - Кому-то предсказывает, кому-то нет. Это смотря в каком настроении он сегодня. Если вам повезёт, то может быть вы и узнаете будущее, ну а если дуб не в духе, он может вас и отхлестать ветками. Старый стал, капризный, да и обидчивый. Лет пятьдесят назад к нему многие бегали в первый день, а сейчас почти никто не помнит о его даре.
- Дуб говорящий? – Даня перестал удивляться чудесам, и то что даже деревья разговаривают казалось ему нормальным.
- Дуб предсказывающий. Как это он делает знает только тот, кому предсказано; для всех же остальных он только шумит ветками.
- Вы нас проводите к нему?! – робко спросила Люда.
- Идёмте, попытайте счастья, да и поддержите традицию, которую забыли. – Хусейн пошёл по боковой дорожке бегущей по опушке парка. Все пошли за ним разглядывая парк, который был парком только по названию; больше всего он напоминал тайгу, в которой кто-то проложил тропинки вымостив их камнем.
 Дуб стоял отдельно, на пригорке, и возвышался своей кроной выше всех остальных деревьев. Видно было что он очень старый. Кора была испещрена такими глубокими трещинами, что они казались долинами в общем массиве ствола.
 Даня подошёл к дубу и потрогал кору дерева. Рука словно провалилась в ствол, и он услышал голос: «Вот и пришёл победитель непобедимого. Мальчик изменил мир, но изменился и сам. Пойдёшь туда не ведая куда. Найдёшь то, что не ожидаешь. Победишь и не погибнешь, но многое потеряешь, хотя большее найдёшь. Счастье в движение, а не в стоянии.» Даниной руке стало горячо, и он отдёрнул её от ствола. Голос в голове утих, и над них засвистели сучья дуба, словно разгоняя услышанные слова. Даня посмотрел вокруг и увидел, что Сергей, Ярослава и Людмила так же, как и он, стоят под бушующими ветвями и мотают головами отгоняя слова, услышанные ими.
- Это было предсказание? – спросил Сергей, когда они отошли от дерева.
- Не знаю, - отозвался Даня. – Но я ничего не понял из того, что мне сказал дуб.
- Каждому из вас дуб поведал его путь, - пояснил Хусейн, наблюдая как ошалевшие подростки переваривали предсказание. – Дуб сегодня добрый. Он вас всех уважил. Гордитесь. Деревья не умеют лгать, то что услышали сбудется.
- Не хотелось бы, - пробормотал Сергей.
- Что-то невразумительное поведал дуб, - поддержала его Ярослава.
- Да, жизнь не масленица с блинами, - согласился с ней Даня. Одна Людмила ничего не сказала, но грустно посмотрев на всех, загадочно улыбнулась.
- Не грустите, - успокоил их егерь. – Пойдёмте я угощу вас чаем. До ужина далеко, - он повёл их к себе в дом. Даню, естественно, не удивило жилище егере, он его уже видел, но остальные были восхищены жилищем Хусейна.
 Разместившись на подушках, они пили чай, расспрашивали егеря о животных, из шкур которых были сшиты стены, интересовались сам ли он убил всех этих животных, и из какого оружия. Егерь охотно рассказывал. Слушая его рассказы Даня понял, что егерь хотя и убивал животных на охоте, но в сущности очень любил всякую живую тварь, что волшебную, что не волшебную. Незаметно разговор вернулся к предсказанию дуба, но не к тому, что конкретно услышал каждый, а к общему рассуждению можно или нельзя верить пророчествам. Ярослава заявила, что конечно предсказание вещь интересная, но верить можно только одному – чёрному зеркалу, а его уже давно никто не видел и не знает, где оно находится. При этих словах Даня задумался: в сундуке лежало зеркало, но оно ничего не показывала кроме его отображения, хотя, судя по гербу на нём и мастерски сделанной оправе было не только старинное, но и волшебное. Он спросил у Хусейна что это за чёрное зеркало.
- Ярослава лучше расскажет о нём, ведь бабушка много чего рассказывала тебе, - Хусейн подмигнул Ярославе. – Помню она любила рассказывать то, что прочитала в Академической библиотеке, а ты видимо унаследовала от неё страсть к легендам, в которые сейчас никто не верит.
- Бабушка всегда говорит правду, а то, что волшебники не верят легендам – это плохо и глупо. Чёрное зеркало, - начала она рассказ тоном лектора, - было сделано волшебником Сигмундом в Скалистых горах Севера и могло показывать прошлое, будущее и то что происходит за тысячи километров. С помощью этого зеркала Сигмунд оберегал свой род от нападения злых сил. Однажды он рассказал близкому родственнику почему знает о планах врагов. Этот родственник решил завладеть зеркалом и убил Сигмунда, когда тот спал.  Но зеркало не стало показывать убийце будущее, потому что он завладел им незаконно. Зеркало стало переходить из рук в руки. Его то продавали, то крали. Некоторым оно показывало будущее, некоторым прошлое, но никому она не показывала настоящее, что происходит сейчас за много километров от владельца зеркала. Наконец зеркало попало к Хозяйке Медной Горы, которая приказала сиртам выковать для него оправу, чтобы сделать его ручным. В благодарность зеркало стало показывать ей то, что происходит в других землях и прошлое, но будущее оно ей не показывало, поэтому Хозяйка Медной горы и не узнала, что Сирты готовят восстание. Когда убили Хозяйку зеркало пропало, но бабушка говорила, что мой пра-пра-пра-пра-дедушка видел это зеркало в усадьбе одного волшебника под Смоленском и это зеркало в точности предсказало ему будущее, но взамен мой предок не должен был рассказывать у кого хранится это зеркало.
- Ха! Красивая сказка, но кто кроме твоей бабушки верит в неё, - Сергей пренебрежительно махнул рукой.
- Я верю, - Ярослава зло посмотрела на Сергея. – Моя бабушка всегда говорит правду. Она давно, рассказывая о мальчике с серебряными волосами, сказала мне, что я буду с ним учится. Я ей не поверила, и забыла о её словах. А вот теперь – пожалуйста я на одном факультете с Даниилом. Раз уж бабушка правильно рассказала об этом, то и всё остальное правда, хотя и выглядит сказкой.
 Все удивлённо смотрели на Ярославу, которая, сказав это, потупилась в смущении.
- Вообще-то, Олеся Владимировна умела предсказывать будущее, правда ей никто не верил, а зря, она часто говорила истинную правду, которая сбывалась, - егерь задумчиво посмотрел на Даню. – Выходит ты не случайно встретился в поезде с этими девочками и мальчиком. Судьба. О-оооо, - он засуетился, скоро ужин, а я так и не отдал тебе подарок. Хусейн встал вышел из комнаты и вскоре вернулся, неся в руках клетку.
- Вот. Это будет твоя почтовая птица. Его зовут Хохмач. Он любит пошалить, но очень предан и всегда находит того, к кому ты его пошлёшь. Он сможет приносить тебе газеты из Китежа, если ты выпишешь их и ответы на письма, которые напишешь. А главное он будет приносить тебе письма от того, кто захочет тебе написать. Конечно, ты можешь пользоваться и Академической голубиной почтой, но мне подумалось, что ты хотел бы иметь своего личного почтальона, чтобы, когда понадобиться, черкнуть пару строк мне или своим друзьям. Ты можешь держать его у себя в спальне, только не забывай вечером выпускать его на охоту; а можешь приказать ему жить в Академической голубятне, и если он будет жить там не забывай навещать его. Он станет твоим другом только если ты будешь к нему внимательным. Он, как и волшебная палочка, останется с тобой навсегда. Я специально выращивал его для тебя.
 Егерь открыл клетку и из неё вылетел золотисто-коричневый филин с крючковатым клювом и огромными глазами. Птица взлетела, покружила над головами детей и села на плечо Даниила. Встряхнувшись филин курлыкнул и ущипнул Даню за ухо. Мальчик понял, что птица хочет, чтобы он её погладил. Даня пощекотал ему грудку, филин удовлетворённо ухнул и гордо посмотрел на егеря, словно отчитался в том, что он узнал и полюбил своего хозяина, а мальчик его.
- Видишь он сразу тебя узнал и принял. Теперь тебе никогда не будет одиноко.
- Разве филин может заменить нас, его друзей, - обиделся Сергей.
- Тебя может не оказаться рядом; да и с девочками не всегда можно поговорить, а с птицей всегда можно поделиться своими секретами, она их не выдаст. Правда, Хохмач? – филин в подтверждении ухнул.
  В стороне замка зазвучала протяжная мелодия, призывающая студентов на ужин.
- Вам пора на ужин, - егерь улыбнулся, - до встречи на занятиях.
 Друзья шумной ватагой побежали к замку, провожаемые грустным взглядом егеря. Убегал не только полюбившейся ему мальчик с серебряными волосами, но и дочка волшебницы от которой он когда-то был без ума.
                ГЛАВА 5. ПЕРВЫЕ ТРУДНОСТИ.
  После ужина Даня и Сергей стали обживать свою комнату, в которой кроме них было ещё два мальчика – Андрей Арсеньев и Виктор Чесноков. Знакомство с соседями оказалось простым и быстрым – Андрей и Виктор были счастливы, что будут жить в одной спальне со знаменитостью, а Даня отметил, что своё счастье от близости к нему, они умело скрыли, что его порадовало – с такими соседями можно хорошо ужиться.
 В спальне стояло четыре кровати: две у одной стены с окном, две у другой тоже с окном. Сергей с Даней расположились у того окна, из которого открывался вид на парк и домик егеря. Из второго окна был виден внутренний двор Академии, возле него уже расквартировались Виктор с Андреем.
 Раскладывая вещи в тумбочку и шкаф Даня всё время думал о не взятом из сундука зеркале. А вдруг это действительно Чёрное зеркало, предсказывающее будущее и показывающее прошлое. Всё сходилось на том, что это было оно. Даня вспомнил, что ректор очень удивился, узнав о поздравлении родителей его с двенадцатилетием. Предчувствие родителей своей гибели было основано на каком-то очень весомом пророчестве, которое могло исходить от зеркала. Как и почему зеркало попало к родителям было неясно, так же непонятен был механизм работы зеркала. Что нужно было сделать, чтобы зеркало начало работать, творить свои чудеса? Заклинание? Какое? Взмах волшебной палочкой? Какой?
 Если зеркало может показывать события, происходящие где-то далеко, то становится понятным как папа создал карту – он разгадал секрет зеркала и на его основе сделал собственную карту; и если он знал своё будущее, то есть гибель, и сделал всё, чтобы Даня нашёл карту, то и секрет зеркала должен быть где-то в вещах, оставленных ему. Дане захотелось немедленно, бросив всё вернуться в Белокуриху и, перерыв весь сундук, взяв зеркало, найти его секрет. Желание было настолько сильным, что Даня бросил на пол вещи, которые нёс к шкафу, и дернулся к двери в порыве тут же оказаться в подвале.
 - Ты что очумел?  - Недовольно пробурчал Сергей на которого натолкнулся Даня.
 Мальчик смутился своей горячности, основанной на фантазиях, которым не суждено сбыться, и тут же вспомнил, что к девяти часом должен быть в кабинете ректора.
- Я же опаздываю, - спохватился он, засунул вещи в шкаф и сломя голову побежал в терем к Аввакумову. Возле двери в виде старика с длинной бородой, он отдышался, вынул волшебную палочку, коснулся ей двери и произнёс – «Чудесный день». Старик отошёл в сторону открыв винтовую лестницу, которая вознесла Даню вверх, едва он вступил на неё. Кабинет был таким же каким Даня видел его на карте, даже ректор сидел в той же позе за столом и писал. При появлении Дани он поднял голову от пергаментов.
- Добрый вечер профессор, - Даня выжидательно смотрел на ректора, - Вы меня звали, я пришёл. Я в чём-то провинился?
- Добрый вечер, Даниил. Почему именно провинился? – Аввакумов улыбнулся. – В школе к директору обычно вызывают провинившихся.
- Нет, Даниил, ты ничем не провинился. Я хочу задать тебе несколько вопросов, которые могут пролить свет на трагедию, случившуюся десять лет назад.
- Вы говорите о смерти моих родителей? – Да. – Но я ничего не знаю об этом. Я был слишком мало, и память моя ничего не говорит.
- События прошлого можно реконструировать, собрав сведения о том, что было до и после этих событий. Даже через много лет случается что-то, что может подсказать ответы на вопросы. Например, как и почему твои родители успели подготовится к своему уходу, раз они оставили тебе поздравление с двенадцатилетием и подарки. Не было ли среди вещей, оставленных родителями, чего-то что удивило тебя?
- Меня удивило всё. Сначала я оказался волшебником; потом спасителем Волшебного мира от Зла Рикшеллера, мальчиком с серебряными волосами известным всем волхвам; ещё оказалось у меня есть волшебница бабушка, дядя, тётя, брат не любящие меня, но зачем-то желающие видеть – Хусейн превратил меня в попугая, чтобы спрятать от дяди. Разве этого всего мало, чтобы удивится?
- Извини, Даниил. Наверно я слишком рано спросил тебя о необычном. Ты ещё не освоился в нашем мире, и любое событие или предмет уже кажется тебе или чудом, или подозрительным. Должно пройти время пока ты станешь различать, что есть добро, а что зло для тебя. Просто я хочу, чтобы ты уяснил главное – в этих стенах тебе ничего не угрожает, мы всегда сможем тебя защитить, но и ты должен обращать внимание на всякие мелочи, кажущиеся тебе необычными и говорить мне или своему декану. Приходи к нам с любыми вопросами мы тебе всё объясним, если сможем конечно, но можем мы многое. И всё-таки – именно с тобой, внутри тебя не происходило ничего необычного, что нельзя объяснить волшебством, которое ты знаешь?
 Даня задумался: «Нет. Разве сны сняться непонятные, а иногда страшные.» Аввакумов улыбнулся – Ну сны… мне иногда сняться такие сны, что не знаешь то ли бежать пить воду, то ли всё-таки продолжать спать.
- Скажи, откуда ты узнал где находится мой кабинет, - ректор посмотрел на Даню пронзительным взглядом. – В истории Гипербореи нет подробного плана помещений, там ты не мог об этом прочитать.
 Даня почувствовал себя как застигнутый за кражей вор – бежать некуда, и оправдаться нечем. – Ну я… у меня есть подарок папы, который помогает разобраться в жизни Академии. Он написал, что предназначен он только мне. - Я так и подумал, что твой отец не мог оставить тебя без помощи. Он был талантливый волшебник, много талантливей членов нашего Ордена, а в нём были только самые лучшие. Я не буду спрашивать тебя, что это за подарок. Руслан знал, что делает, оставив подарок только для твоего пользования. Видимо так нужно. Пользуйся с умом подарками родителей и всегда помни – ты можешь прийти ко мне за советом или попросить помощи в любое время и по любому поводу. Иди отдыхай, завтра у тебя первый день учёбы.
 Даня шёл в спальню по освещённому луной двору Академии с чувством гордости; он ничего не рассказал ректору о карте, и это значило для него многое – он обладает тайной недоступной никому. У него есть оружие, и с его помощью он победит всё зло направленное против него. Скоро он разгадает назначение и остальных предметов из сундука и тогда сможет в одиночку сразится с опасностью, проникшей в Академию, если сон о враге в Гипербореи окажется правдой.
 В спальне мальчишки спорили о том можно ли верить предсказанию Вещего дуба. Сергей успел рассказать о посещении дуба и туманно намекнул, что его ждёт блестящее будущее. Андрей и Виктор, услышавшие о Вещем дубе впервые, доказывали, что это всё ерунда, и никакое дерево не может предвидеть судьбу волхва. Даня не стал вмешиваться в спор – гадать ещё над одной загадкой ему было недосуг, итак слишком много было непонятного вокруг. Он открыл окно и выпусти Хохмача на охоту, показав ему, что окно и клетку не будет закрывать, чтобы филин мог вернуться. Птица понимающе ухнула и улетела в ночь. Даня понаблюдал как силуэт филина, высветившись на фоне луны, исчез в темное надел пижаму и лёг спать. Утром начиналась учёба и к ней надо быть готовым.
 Спал Даня без сновидений и проснулся со свежей головой, готовый бросится в океан знаний и переплыть его одним махом. С завтрака он вышел вместе с Сергеем, Ярославой и Людмилой направляясь на первую пару в кабинет Тьмурицеведения, расположенный в середине западной стены крепости. Зайдя в аудиторию он с неудовольствием установил, что заниматься они будут вместе с остальными первокурсниками других факультетов; и что особенно неприятно в аудитории уже сидел его брат в компании Аракчеева, Кулакова и Черняк. Как он и предполагал, эта девочка, Татьяна, органически влилась в компанию Тимура, сидевшего с надменным видом словно султан в окружении своих верных слуг.
 Все студенты невольно, не подчиняясь указанию Игнатьевой, расселись строго по факультетам каждый со своими. Прозвенела трель сигнала и начался урок.
 Стоя на высоте кафедры Игнатьева, оглядела аудиторию, призывая к тишине, и когда все замолкли взмахнула палочкой. Перед кафедрой возник тёмный ящик из которого раздавались булькающие звуки.
- Тьмурицеведение – это наука о том, как противостоят злым силам заклинаниями и защитными стенами, создаваемыми волшебником. Зло в своём проявлении бывает двух видом. Первое – это природное зло выраженное в существовании злых существ как-то болотники, водяные, шиликуны, кикиморы, баенники, обдерихи и другие. Второе – это зло творимое волхвами, вампирами, оборотнями, обменышами, сииртами, то есть разумными представителями Волшебного мира. На первом курсе вы будете обучаться способам защиты от природного Зла, хотя некоторые заклинания могут быть эффективно использоваться и против Зла творимых существами второго порядка.
 Все заклинания, против злых сил, которые мы будем изучать и отрабатывать на уроках направлены на то, чтобы обездвижить, парализовать, ослепить носителей зла, представляющих угрозу для вас. Все заклинания будут опробованы на изучаемых нами природных злых существах. Сегодня мы начнём с изучения болотника.
  Игнатьева взмахнула палочкой, ящик стал прозрачным, и все увидели, что это закрытый аквариум, в котором плавает пузатое существо с огромной головой, большими ушами, с носом похожим на хобот слона, длинными крючковатыми руками и несоизмеримо маленькими кривыми ногами, покрытое бугристой кожей похожей на лягушечью.
- Перед вами болотник. Его взгляд оказывает одурманивающее воздействие на волхва. Волшебник теряет ориентир, оказавшись на болоте, и послушно идёт на зов в трясину, где становится добычей этого уродца. Самое действенное заклинание на него – Осторциус. Кожа у болотника нетолстая и не может служить защитой от заклятий. У других существ, которые будем изучать позднее, кожа не такая тонкая и потребуются другие заклятия. При борьбе с болотником самое главное не попасть под воздействие его взгляда, то есть не смотреть ему в глаза.
 Заклятие Осторциус – это заклятие недвижимости, при котором обездвиженный объект теряет возможность не только двигаться, но и видеть, поэтому его взгляд уже не представляет опасности для волхва.
 Движение палочки при произнесении этого заклятия вот такое, - Профессор сделало движение начертив в воздухе букву V, или галочку. – Сейчас вы все прочтёте в учебнике на странице 5 о болотнике, а потом приступите к отработке соотношения слов заклинания и движения волшебной палочкой. Приступаем.
 Студенты открыли учебники и уткнулись в них. Даня смотрел на страницу где был изображён болотник, вылезающий из тины и вспомнил, что нечто подобное он видел однажды в лесу, когда, гуляя, случайно забрёл на болото. Тогда ему показалось, что из тины высунулась точно такая же голова и вперила в него взгляд, а потом неожиданно раздался хлюпающий звук, будто что-то провалилось в болото, и голова исчезла. Даня тогда не обратил на это внимание, а вот теперь оказывается, что он встречался с болотником, но почему тот не зазвал его в трясину было непонятно. Или Игнатьева, рассказывая о вреде болотника, что-то приукрасила, или он не действует своим взглядом на него. «Чудно», - подумал Даня и стал читать описание существа.
 В аудитории стояла рабочая тишина, нарушаемая только шелестом страниц. Вдруг все зашевелились. Даня поднял голову от учебника и увидел, как с заднего ряда поднялась девочка и пошла к кафедре где стоял аквариум с болотником. Она шла странной походкой словно не видела ничего вокруг, кроме какой-то цели у кафедры. Даня перевёл взгляд на аквариум с болотником – существо прильнуло к прозрачной стенке сосуда. Его глаза расширились и горели грязновато зелёным светом. «Заманивает», - Даня непроизвольно схватил волшебную палочку, взмахнул ей, произнёс про себя «осторциус» с большим желанием, чтобы тварь остолбенела. Не успел он опустить на парту палочку, как глаза у болотника потускнели, и он замер, а девочка остановилась в проходе, удивлённо оглядываясь по сторонам.
 Игнатьева, стоявшая спиной к аудитории, услышав шум, повернулась к студентам, увидела стоящую в проходе девочку и поняла, что её притянул болотник.
- Кто применил заклятие? - строго спросила она. – Я не давала команды отрабатывать действие палочкой.
 Аудитория настороженно молчала не понимая, что произошло.
- Емельянова, как я понимаю ты вместо того, чтобы читать о болотнике смотрела на него, и он притянул тебя к себе. Так? – Да, - девочка смущённо топталась в проходе. – Мне было интересно, я только посмотрела один разок и не помню, как оказалась в проходе, - лицо девочки сморщилось, она готова была расплакаться.
- Ничего страшного, Емельянова, зато все наглядно убедились, как действует болотник на волшебника. Садись на своё место. Так кто применил заклятие? Это особенно удивительно, что я не слышало, как было произнесено слово.
 Даня заёрзал на своём месте. Ярослава, сидевшая рядом, и видевшая как Даня поднимал палочку, толкнула его в бок, шепнув – «признавайся». Дане не хотелось на первой же паре привлекать к себе внимание, и без того бывшее навязчивым, но делать было нечего. Проклиная свою торопливость в применении не отработанного заклиная, Даня поднялся и нехотя произнёс: «Это я, профессор, произвёл заклятие.» Аудитория зашумела, а Тимур Чернов громко выкрикнул с заднего ряда, – «Выскочка!»
- Тихо! – Игнатьева взмахнула рукой после чего воцарилась тишина. – Ты, Белов. А слово? – Я сказал его про себя, - Дане было неудобно стоять и выдерживать взгляды.
- Не произнесённое заклятие!? Этому я буду обучать вас только на третьем курсе. Поздравляю Белов, ты способный ученик, но впредь постарайся делать на уроках только то, что требую я. – Игнатьева повернулась к аквариуму, взмахнула палочкой и произнесла – Зосторциус, - болотник зашевелился, отлип от стенки и улёгся на дно.
- Этим заклятием снимается предыдущее, запомните его. Предупреждаю всех – в Академии запрещено применять заклятия против своих товарищей, за это строго наказывают. Снятие баллов с факультета – это самое маленькое наказание, есть и более строгие. А теперь продолжаем работать - читать.
 Студенты опять склонились над книгами, хотя всем хотелось поговорить и немедленно обсудить необычное происшествие. Даня продолжил читать, но ничего полезного для себя в учебнике не нашёл кроме того, что кожа и печень болотника применяются для производства некоторых зелий, но убийство этих существ строго ограничено ввиду редкости болотных тварей.
 На пятиминутном перерыве все студенты Даниного факультета столпились вокруг него в желании узнать, как это ему удалось с первого раза применить непроизнесённое заклятие, до которого всем остальным надо было учится ещё два года. Даня отмахнулся от всех – не знаю я как это получилось. Ярослава тут же заявила, что Игнатьева не права, вместо того, чтобы выговаривать Даню, она должна была добавить их факультету дополнительные баллы за его способности. На что Сергей резонно заметил, что она всё-таки декан их факультета и добавлять своему студенту баллы как-то неудобно. На это все дальборцы заявили, что неудобно не отметить их успехи, тем более, что деканы других факультетов наверняка своих студентам раздают баллы направо и налево. Спор прекратил голос Игнатьевой известившей, что пора продолжить занятие.
  Отработка движений волшебной палочки и произнесение заклятия закончилось практическим применением его. Каждый студент выходил к аквариуму и заклинал болотника, а потом снимал заклятье. В длинной череде студентов только у половины это получалось. К огорчению Дани Тимур Чернов применил заклятие умело, что нельзя сказать о его туполобых друзьях.
 Даню вызвали к аквариуму самым последним, когда до окончания пары оставалось всего несколько минут. Даня вышел на исходную позицию, куда указала профессор, устремил свой взгляд на болотника и стал ждать, когда тот на него посмотрит. Болотник, уставший от всех заклинаний, ударивших в него, вяло поднял голову и посмотрел на Даню. Глаза твари расширились, раздался чмокающий звук, болотник метнулся вверх, ударился головой о крышку аквариума, повернулся задом к Дане и зарылся в ил, стелющийся на дне.
 Даня стоял удивлённый – он даже не поднимал палочку, не думал ничего о болотнике, не хотел ничего с ним сделать, так почему тот пытался убежать от его взгляда. Тем же самым вопросом задавались и все студенты, которые ждали эффектного обездвижения болотника, но не его бегства.
 Профессор Игнатьева, переводя удивлённый взгляд с Дани на болотника, взмахнула палочкой и аквариум превратился в тёмный ящик. Прозвенел сигнал окончания урока, но студенты продолжали сидеть на своих местах ожидая от профессора объяснений того, что произошло с болотником. Декан ничего не стала объяснять. – К следующему уроку вам надо написать подробную работу о болотниках используя не только учебник, но и дополнительную литературу список которой помещён в конце главы в учебнике. Урок окончен.
 Все зашевелились и стали выходить из аудитории, а Даня продолжал стоять и тупо смотреть на тёмный ящик, в котором спрятался болотник.
- Белов, - позвала его Игнатьева. Даня обернулся на её голос. – Что ты подумал, когда смотрел на болотника?
- Ничего, профессор, я хотел почувствовать, что будет если он посмотрит на меня своим гипнотизирующим взглядом. В его глазах я увидел только страх, а потом он зарылся в ил. Почему он меня испугался?
- Болотник не очень сильная волшебная тварь, но всё равно он не боится волхвов. Действительно странно, что он испугался твоего взгляда. Ну да ладно, иди на урок зелья, а я подумаю над поведением болотника.
 Даня вышел из аудитории, у дверей которой его ожидали друзья. Общее мнение эмоционально выразила Ярослава, которая с восхищением сказала, – Ну ты даёшь, Даня. Это просто супер чудо. – Даня посмотрел на неё хмурым взглядом и ответил: «Самое плохое в том, что я не знаю, что произошло, и как я это сделал».
- Ну…, - Ярослава пожала плечами, скривила губы как бы говоря – не хочешь говорить не надо, но это всё-таки нечестно. Даня махнул рукой и пошёл в аудиторию где должна была состояться вторая пара уроков по зелью. Его не возмутило, что друзья ему не верят; он и сам, начав жить в мире волшебников, перестал верить самому себе.
 Урок зелья проходил в противоположной башне. Друзья пересекли двор, нашли в башне аудиторию и сели в том же порядке, как сидели на прошедшей паре – Люда, Ярослава, Даня и Сергей. Аудитория по зелью отличалась от помещения по тьмурицеведению. Здесь перед каждым студентом стоял столик, на котором можно было разместить посуду для приготовления зелья, вдобавок к парте для учебников и пергаментов.
 Когда прозвучал сигнал к началу урока из боковой двери справа от кафедры вышел профессор Кочин. Это был осанистого вида мужчина с неприятным, каменным выражением лица, одетый в чёрно-зелёный кафтан с эмблемой золотистой змеи на правой стороне груди. Оглядев аудиторию тяжёлым взглядом, он начал своё знакомство со студентами: «Меня зовут Кочин Варлам Ипатьевич, я декан факультета Сварожич, и буду преподавать у вас Зельеведение. Эта наука отличается от всех остальных волшебных дисциплин тем, что готовить зелье вы будете исключительно своими руками и своим знанием. Волшебная палочка вам не поможет сделать из плохого состава хорошее и превратить одно вещество в другое. Все ингредиенты для составления зелья могут быть только тем, что создала природа, а не заклинания и взмах волшебной палочки. Зельеведение очень точная наука, для овладения которой требуется терпение, сосредоточенность, усидчивость и дисциплина, которой как я вижу некоторые из вас не обладают, - последняя фраза была сказана персонально для Дани, который перед этим случайно уронил учебник по зельям, доставая волшебную палочку.
- Белов, встаньте, - Даня нехотя поднялся. С первого мгновения как он увидел профессора Кочина, у него возникло стойкое чувство неприятия этого волшебника. Даня не мог понять почему и откуда оно возникло, но он сразу попал в его сознании в категорию тех людей, которых он не любил – тётя, сестра, дядя, брат. Он почувствовал привкус Зла, который непонятными флюидами исходил от профессора и осаждался тонкой корочкой на Даниной душе.
- Вы совершенно не слушаете преподавателя. Роняете учебник, доставая волшебную палочку, хотя я ясно сказал, что на моих уроках она вам не потребуется, проявляя тем самым неуважение не только ко мне как преподавателю, но и к вашим товарищам, которым вы мешаете слушать. Зачем вам потребовалась волшебная палочка?
- Извините профессор, я не хотел никому мешать; а волшебную палочку мне рекомендовали всегда иметь под рукой на случай возникновения опасности, которая меня всегда подстерегает.
- Вы что, Белов, возомнили, что в стенах Академии кто-то будет покушаться на вас? Не слишком ли высоко вы ставите собственную персону?! За неуважение к преподавателю, проявившемуся на первом же уроке, я снимаю десять баллов с вашего факультета. Садитесь и постарайтесь больше не вредить своих однокурсникам.
 Оглушённый таким наказанием, обрушившимся на него и факультет в первых же минутах урока, Даня сел проклиная всех и вся, а в первую очередь себя – действительно, зачем он стал доставать волшебную палочку. Уроненный учебник – слишком маленькая провинность, за которую надо наказывать весь факультет. Мысль о несправедливости жгла, но Даня стиснул зубы, и стал вслушиваться в объяснения Профессора.
 -Зелья делаться на две категории – животные и минеральные. В состав животных зелий входят только растительные и животные ингредиенты. В состав минеральных входят не только растительные и животные ингредиенты, но и истолчённые в мелкую пыль минералы. Это самые сложные по составу и приготовлению зелья, так как они приготовляются дольше и процесс их изготовления сложнее; он связан не только с варением состава, но и с его возгонкой, для чего требуется более сложное оборудование чем котел, пробирки и колбы. Мы с вами будем варить, только животные зелья, но если вас оставят на обучение после пяти лет, то вы будете приготовлять и минеральные зелья. Технология приготовления зелий прекрасно описана в учебнике. Откройте его на пятой странице прочтите состав самого простого зелья от простуды. Все ингредиенты у вас есть, они входят в стандартный набор необходимый для первого курса. В конце урока я проверю что вы сварите и выставлю оценки. Приступайте.
 Даня открыл учебник и прочитал: «Простудное зелье прекрасно излечивает все возможные заболевания как-то – грипп, сглаз, ковид, насморк, кашель, ячмень, всевозможные воспаления внутренних органов. Готовить зелье желательно перед самым его употреблением, так как по прошествии четырёх часов оно теряет свою силу, и не предназначено для длительного хранения.»
 Дальше шёл перечень всех ингредиентов и последовательный порядок их добавления в состав, который начинался с кипячения одного литра воды. «Лимонные зерна, корень златотравки, туесный буерак, зарделый пустоцвет, чёрная малина. Растереть зёрна, нарезать корень, натереть буерак, добавить пустоцвет – помешивать и варить двадцать минут; потом добавить растёртую чёрную малину помешивая 4 раза вертикально, 4 раза вкруговую по часовой стрелке до готовности. Полученный раствор должен быть ровного розового цвета с золотистыми блёстками.»
 Прочитав это, Даня задумался – что-то ему не нравилось в процессе приготовления, но, посмотрев на своих товарищей, которые разожгли огонь под котлом, и усердно растирали зёрна, принялся делать то же самое. Растерев зёрна в ступочке, он подумал, что лучше будет бросить их в котёл не первыми, а третьими, ведь они почти порошок и варить их долго не надо, как нарезанный корень и натёртый буерак. Он так и сделал – изменил порядок засыпки ингредиентов и стал мешать зелье поглядывая на песочные часы. Через двадцать минут он добавил чёрную малину. Не успел он четыре раза перемешать вертикально раствор серебряной ложечкой, как зелье, до этого бывшее неопределённого коричневато-грязного цвета, стало розоветь, и после кругового помешивания стало ярко розовым, а ещё после нескольких помешиваний заискрилось золотыми блёстками. Получилось! Обрадовался Даня и посмотрел на котлы своих друзей. У Люды и Сергея варево в котле было коричневого цвета, у Ярославы темно розовым без блёсток.
 Друзья упорно мешали в котлах, но цвет зелий не менялся.
- Время истекло, - прозвучал голос профессора Кочина, - отлейте полученное зелье в пробирки и по очереди несите ко мне для проверки.
 Студенты зашевелились кто радостно, кто огорчённо и стали отливать зелья из котлов в пробирки. Даня аккуратно налил приготовленное зелье в пробирку, заткнул его пробкой и, подняв перед глазами, стал разглядывать. Зелье получилось красивым – розовая жидкость переливалась золотистыми искорками и казалось говорило – выпей меня и будешь здоров. Пока Даня любовался своим трудом почти все студенты отнесли свои пробирки к кафедре. Даня пошёл последним, неся перед собой пробирку как величайшую драгоценность. Заглядевшись на неё, он возле стола профессора столкнулся с Тимуром, который, увидев то, что несёт Даня позеленел от злости, и неожиданно ударил его по руке. Пробирка выскользнула из руки и взлетела к потолку. Не думая ни о чём Даня двинул Тимура локтем, выхватил волшебную палочку и приказал ей вернуть пробирку в руку. Палочка потеплела в его правой руке, а в левую плавно влетела пробирка.
 Всё произошло настолько быстро, что никто ничего не успел разглядеть: все только увидели, что Даниил стоит возле кафедры с пробиркой в одной руке и волшебной палочкой в другой, а Тимур валяется на полу.
- Белов! Ты что тут размахиваешь волшебной палочкой!? Что ты сделал с Черновым? –голос Кочина не предвещал ничего хорошего.
- Он меня ударил, - заныл поднявшийся с пола Тимур.
- Минус пять баллом Дальбору, - констатировал Варлам Ипатьевич, - и ваша работа не засчитывается, - он кивнул на пробирку в руке Дани.
- Он первым меня ударил и выбил пробирку с зельем из руки, - возмущённо крикнул Даня.
- Я вижу пробирка у вас в руке, Белов, - ехидным голосом сказал профессор.
- Я вернул её с помощью волшебной палочки, - стал оправдываться Даня.
- Ещё минус пять баллов за действие волшебной палочкой на моих уроках. Вы свободны, Белов. – Даня задохнулся от явной несправедливости, стиснул зубы, вылил зелье в раковину, собрал свои вещи и озлобленный вышел из аудитории.
 Внутри у него всё кипело – первый день занятий, а столько неприятностей, случившихся не по его вине, что хоть возьми и беги из Академии. Брат оказался такой занозой, что нельзя её просто так выдернуть, и невозможно не замечать его, как он делал это с сестрой в Белокурихе.
- Здорово ты ему дал, - встретил его у дверей в терем поздравлением Сергей, - но ты нарушил правила, и с факультета сняли очки.
- Если я нарушил правила, значит эти правила никуда не годятся. Я только ответил ударом на удар. Он позавидовал, что моё зелье лучше его и выбил у меня из руки пробирку.
- Да, я это видела, - вступила в разговор Люда. – Твоё зелье было лучшим из всех.
- Как тебе удалось на первом же уроке сварить такое замечательное зелье, - Ярослава удивлённо смотрела на Даню. – Я тренировалась варить зелье у себя дома перед поступлением в Академию, и всё делала по учебнику, но не получала такого качества.
- Я сам не знаю, как у меня это получилось, - Даня остыл от душившей его злости, увидев, что друзья не винят его в потере баллов факультетом. -  Когда я читал в каком порядке надо варить мне подумалось, что делать надо не так, и я сделал как пришло в голову.
- Нарушать правила даже, записанные в книге у тебя, входит в привычку? – Ярослава осуждающе смотрела на Даню.
- Если нарушения порядка, указанного в книге, приносит отличные результаты, то почему я не должен следовать своим методам. Я сварил отличное зелье, а мне его не засчитали. Разве это хорошие правила? Меня ударил по руке Тимур, чтобы разбить пробирку, я ударил его в ответ и вернул пробирку с помощью волшебной палочки, а у меня отняли баллы – Разве это хорошие правила?
- Как говорит моя бабушка – мир всегда несправедлив к таланту, - Ярослава с горестным понимание посмотрела на Даню.
- Пойдёмте обедать, - подвела итог разговору Люда, и они всей компанией пошли в столовую.
 После обеда у них были занятие по Камнезвению, заклинанию камней. Что это такое Даня даже не догадывался. Купив учебники, он не успел даже просмотреть их все, осваивая для себя работу с волшебной палочкой.
 Аудитория, в которой проходили занятия, была расположена в подземелье башни между факультетами Сварожич и Перуст. Она представляла собой огромный зал с тяжёлыми сводчатыми потолками из глыб гранита. По стенам стояли различные каменные столпы причудливой формы и цвета – белые, красные, коричневые с блестящими вкраплениями кварца, чёрные, зелёные они были не обтёсаны, но производили впечатление силы природы, которая их создала. Подземелье подавляло, и первокурсники боязливо жались друг к другу, разглядывая класс, в котором им придётся изучать непонятную науку, связанную с камнями. Мальчишки, знающие только одно волшебное свойство камней – запуск их в стёкла или в ворону, предполагали, что могут заколдовать камень, чтобы он летел точно в цель. Девочки вообще не представляли себе, что можно извлечь полезного из камней. Рассевшись по скамьям вдоль длинных столов, студенты стали ждать преподавателя, который появился неожиданно, выйдя из столпа посередине зала. Профессор вышедший из камня разочаровал студентов. Они надеялись увидеть крупного, представительного мужчину, источающего мощь и силу, учитывая название предмета, а перед ними предстал худой, высокий человек со сморщенным в недовольстве лицом в поношенном кафтане, не вселяющем уважение к званию профессора.
  Преподаватель оглядел аудиторию и взгляд его остановился на Данииле, глаза его при этом сузились и стали недобро оценивающие, словно он пытался взвесить значимость мальчика. Даня поёжился и где-то в глубине сознания промелькнула мысль, что этому волхву нельзя доверять. Он не становился в один ряд с теми, кого Даня считал врагами, к друзьям его тоже нельзя было отнести; в нём была непонятная опасность не только для него, но и для всех окружающих. «Что-то не везёт мне с преподавателями, - с горечью подумал Даня, - что там Кочин с его необоснованными придирками, этот будет похуже. Хлебну я от него неприятностей.»
- Меня зовут профессор Магер Фёдор Вератович. Я буду преподавать вам Камнезвение, одну из самых сложных волшебных наук. Сущность камнезвения в том, чтобы внедрить в камень, мёртвую материю, действующее заклинание, чтобы оно действовало на окружающих как можно дольше. Необходимость заколдовывать камни возникла в глубокой старине, когда волшебники были вынуждены защищаться от смердов стенами заклинаний – невидимости, неслышимости, непроницаемости, недоступности. Это было крайне хлопотно, поэтому особенно талантливые волшебники нашли способ внедрять в камни заклинания, и из этих камней строить дома, замки, крепости. Замок Гиперборея построен из таких камней. Заколдованные камни можно сравнить с волшебной палочкой.
Вы приказываете волшебной палочке - она выполняет. Вы заколдовываете камни, и они сохраняют ваше заклятие, например, недоступности, и уже никто кроме тех, кому разрешено не может зайти в здание из заколдованных камней. При необходимости заклинание в камне можно менять, но для этого сначала необходимо сделать камень восприимчивым к заклинанию, то есть сделать его волшебным камнем. Вот этому мы с вами и будем учится на первом курсе. В конце курса вы должны будете представить волшебный камень способный сохранять ваше заклинание не менее одного года.
 Превращение обычного камня в волшебный требует терпения и скрупулёзной работы. Откройте шестую страницу учебника и прочитайте, как и с какими требованиями нужно подойти к выбору камня для превращение его в волшебный.
- Здесь, - профессор махнул палочкой и сзади него открылся стеллаж, на котором были разложены камни одной величины с куриное яйцо, - образцы существующих в природе камней, которые когда-либо были превращены в волшебные. Эти образцы не волшебные. Вам предстоит выбрать один из этих камней и в конце года сдать мне его как экзаменационную работу по итогам учебного года. Вы должны изучить геологические свойства всех камней, предоставить письменную работу по характеристике выбранного вами камня, выбрать камень в конце первого полугодия и начать работать над ним, превращая его в волшебный всё второе полугодие.
Сейчас же я объясню вам характеристики самого распространённого камня – известняк.
 На учительском столе возник неровный булыжник серовато-белого цвета. Тут мерное течение лекции было прервано поднятой рукой Ярославы.
 Профессор Магер, увидев эту поднятую руку, недовольно скривился. – Урусова, у вас что-то срочное?
- Профессор, я хотела спросить, из какого минерала был сделан философский камень?
- Вы что вознамерились создать философский камень? Думаете, что к концу года ваш волшебный камень станет философским?
- Нет, конечно, но как я понимаю именно таким способом, какой мы будем изучать, и был сделал философский камень.
- Философский камень был создан только однажды Николасом Фламелем, и был уничтожен во время войны западных волшебников против гоблинов и орков. Никому не известно из какого минерала он был сделан. Фламель был великим магом, но свои таланты растрачивал на помощь смердам, которые предали его выдав оркам, умертвившим его, и уничтожившим философский камень. Как Фламель создал камень в точности неизвестно, но конечно он пошёл дальше всех в науке камнезвения и открыл какой-то новый способ внедрения волшебной силы в камень. Судя по всему, он изменил структуру камня сделав его не просто волшебным, но и волшебником – он создал из мёртвого камня, в сущности, живого волшебника способного самостоятельно творить чудеса. Это величайшее открытие в волшебном мире, но оно утеряно.
 -Если вы, госпожа Урусова, поставили себе целью создание философского камня, то мне стоит только пожелать вам удачи; но, а пока, мы займёмся известняком, - голос, обращённый к Ярославе прозвучал издевательски – какая-то девчонка интересуется философским камнем, не зная даже азов камнезвения.
 Даню вопрос Ярославы тоже позабавил. Он толкнул её локтем, придвинул лицо к её уху и прошептал: «Тебе что бабушка рассказала, что философский камень зарыт на территории Академии?» - Нет, - так же шёпотом ответила Ярослава, - но бабушка сказала, что я встречу волхва, который может вновь создать философский камень.
- И ты его уже встретила?
- А то! Ты у меня первый кандидат в гении, так что я для тебя стараюсь, выведываю какой камень тебе выбрать, а к концу года сделать философский камень.
- Всё шутишь!? А если серьёзно?  - Я и так серьёзно…
- Урусова, Белов, - раздался вкрадчивый голос профессора, - вам не интересно слушать мою лекцию, вы и так всё знаете?
 «Ну и слух, - подумал Даня, - услышать, как мы перешёптываемся с такого расстояния – это просто супер волшебство.»
 Даня открыл было рот, чтобы ответить, но Ярослава толкнула его в бок – молчи.
- Нет, профессор, мы вас внимательно слушаем, а Белом просто не знает где находится Заурковый карьер, в котором добывается самый пригодный для заклинаний известняк, вот он у меня и спросил.
- И где же находиться Заурковый карьер?
- В Норвегии возле мыса Нордкап.
- Правильно, но с вопросами надо обращаться не к соседям по аудитории, а к преподавателю. Делаю вам замечание, Белов.
«Пронесло, - подумал Даня, - хорошо, что баллы не снял, а то это было бы чересчур за один день. Ярослава молодец, сразу нашлась как объяснить наше перешёптывание. Действительно не девочка, а сообразительный мальчик в юбке.»
  Дальше урок прошёл в абсолютном молчании всей аудитории. Хотя профессор и не произвёл впечатления на студентов, но то, что слух у него исключительный все поняли, и не стали рисковать, пытаясь заняться собственными делами.
  Последней парой в первый учебный день были Заклинания. С непривычки все первокурсники уже несколько подустали и нехотя плелись в аудиторию из подземелья, благо, что это было в той же башне, но и подъём на второй этаж уже казался сложным. 
 Стены аудитории для Заклинаний были увешаны портретами знаменитых магов имена, которых Даня не знал, да и для многих студентов движущие лица в рамах ничего не говорили. Одна Ярослава увидев портреты сразу же затараторила их имена чем вызвала удивление студентов и восхищение профессора Атманова, появившегося неожиданно из-за рамы портрета Раймунда Луллия.
- Браво…, - профессор посмотрел на Ярославу, - Урусова Ярослава. Ты не внучка Олеси Владимировны?
- Внучка, - Ярослава довольно улыбнулась.
- Будешь писать ей, передай от меня привет, ну а тебе 10 баллов за знания.
  Профессор взошёл на кафедру, оглядел присутствующих, покачал головой то ли удивлённо, то ли восхищённо и начал лекцию.
- Меня зовут профессор Атманов Арьяман Анисович я буду преподавать вам Заклинания. На моих занятиях вы будете заучивать различные заклинания и с помощью волшебной палочки осуществлять колдовство. Но это всё только внешняя сторона обучения. Главное, чему я должен и хочу вас научить – это создавать собственные заклинания и контр заклинания. Словесная формула заклинания – это концентрация волшебной силы волхва в звуке. Взмах палочки – это приведение в действие звуковой формулировки. Чем яснее вы произнесёте заклинание, тем лучше оно будет выполнено, так как палочка понимает только внятную речь.
- А как же непроизносимое заклятие?! - громко на всю аудиторию удивился Даня.
Профессор посмотрел на Даниила, пожелал губами, покачал головой и произнёс: «Если вы хотите задать вопрос Белов, то надо поднять руку.»
- Простите профессор. У меня это вырвалось непроизвольно, от удивления. Профессор Игнатьева касалась вопроса непроизносимого заклятия, а вы сказали, что заклинание должно быть громким и чётким, поэтому я удивился и не сдержался.
- Садитесь, Белов. Я уже знаю, что вы можете колдовать непроизносимым заклятием, которое очень трудно в воплощении и даётся не всем волшебникам. Некоторые волхвы даже, окончив Академию, не овладевают полностью непроизносимым заклятием. Это случается оттого, что между волхвом и его палочкой нет ментальной связи, и желание волшебника палочка может понять только с помощью словесной формулы чему я вас и буду обучать. Но как я уже сказал, самое главное – это научить вас творить собственные заклинания, а для этого вы должны усвоить принципы и сущность заклинаний, и научится формулировать желания в чёткую, ёмкую фразу. Этим всем мы займёмся с вами уже на втором курсе, а весь первый курс мы будем учится правильно произносить стандартные заклинания и передавать их вашей волшебной палочке посредством движения рукой. Откройте учебник на 7 странице читайте заклинание, выучивайте его и тренируйтесь правильно при этом двигать палочкой. Сегодня вы должны выучить и отработать пять простейших заклинаний – это открыть закрыть дверь, вытащить положить учебник в сумку, переместить сумку на парту соседа, открыть учебник на нужной странице и заставить вашу палочку осветить помещение. Все эти простейшие заклинания есть в учебнике, что неясно обращайтесь ко мне.
  Услышав задание Даня обрадовался. Всё это он уже умел делать, натренировался сидя в гостинице Сухаревского тупика. Вот только он не умел освещать палочкой комнату и не знал, как это делается. Быстро открыв учебник, он нашёл заклинание про освещение. Это было так же элементарно как открытие и закрытие дверей. Надо было просто сказать «свет» и поднять палочку над головой. Даня представил себе солнце, слепящее ему глаза, поднял палочку вверх и приказал ей – Свет. Из кончика палочки вылетел ослепительно яркий шар, поднялся к потолку и залил всю аудиторию невыносимо- обжигающим светом. Все застыли мгновенно ослепнув. Даниил представивший этот свет был готов к нему и прикрыл веки, но даже ему было больно смотреть на это море солнца. – Немедленно уберите свет! - крикнул профессор.
 Даня взмахнул палочкой прошептав про себя – потухни. Солнце погасло, и всем показалось, что наступила полная тьма. Наконец глаза, присутствующих, пришли в норму, и в аудитории стало светло как раньше.
- Кто зажёг солнце? – Голос Атманова не вселял ничего хорошего.
- Профессор, - Даня встал готовый отстаивать своё колдовство, - вы сказали, что мы должны своей палочкой осветить аудиторию, вот я и осветил. Я только выполнил ваше задание. – «И весьма удачно, - добавил он про себя, - теперь я могу при случае ослепить своего недруга, главное ясно представить себе солнце.»
 Профессор уставился на Даню не зная, что сказать – по существу мальчик был прав, он ничего не нарушил: осветил помещение, выполнил задание, наказывать было не за что.
- Молодец, Белом, пять баллов вашему факультету. Только в следующий раз произноси заклинание голосом, чтобы присутствующие успели подготовиться к твоему колдовству.
 Даня сел довольный – хоть в чём-то повезло на первом дне занятий. Остаток урока он развлекался тем, что засовывал свои учебники в сумки друзей, а к себе возвращал их книги.
 Осветить аудиторию к концу занятия смогли все, но их свет не шёл ни в какое сравнение с солнцем Даниила. Из друзей только Люда смогла создать устойчивый свет по всей аудитории. Ярослава, старалась как могла, но её свет падал только на пространство вокруг учеников, а свет Сергея плавал где-то под потолком отбрасывая вниз сумерки.
 Профессор Атманов задал всем к следующему занятию выучить следующие заклинания и написать письменную работу о том, что они делают, выполняя заклинания, отработанные в классе. Он пояснил, что, описывая свои действия волшебник учится правильно выполнять заклинание, находя ошибки в своих действиях.
 После сигнала о окончании занятий первокурсники высыпали на двор и собравшись в кружки стали обсуждать первый день учёбы. Группки образовались так - девочки с девочками, а мальчики с мальчиками, и только Данины друзья образовали смешанный кружок две девочки и два мальчика, что сразу же вызвало косые взгляды со стороны студентов.
 Отдохнув на свежем воздухе в приятной болтовне о прошедших уроках все направились по своим факультетам готовить домашние задания.
 Факультетский медведь входа пропустил их внутрь башни. Девочки пошли в спальню, а Даня потащил Сергея сразу в комнату для занятий – он привык делать уроки сразу после их задания, не откладывая в долгий ящик. Сергей сначала заартачился, но потом подчинился.
 Друзья уселись за стол и стали писать работу о болотнике. Даня, вспомнив слова Игнатьевой о дополнительной литературе в библиотеке, решил пойти туда, тем более, что надо было увидеть тот кладезь книг, к которым придётся обращаться всю учёбу, много лет. В дверях они столкнулись с Людой и Ярославой успевших причесаться и умыться. Узнав куда идут мальчики, они пошли вместе с ними. Всю дорогу до библиотеки Ярослава не переставала рассказывать какие редкие книги там есть; об этом ей, естественно, поведала бабушка, прочитавшая в своё время тысячи томов. Сергей на это заметил - удивительно как это бабушка Ярославы не сошла с ума после учёбы от такого обилия прочитанного; на это девочка ответила, что в мозги мальчишек может влезть только простенькие заклинания, да и то не все. Пикировка развеселила Даню и Люду, и уже все четверо залились смехов, который оборвался у массивных дверей библиотеки.
 В библиотеке Даня увидел с десяток рядов стеллажей, стоящих параллельно друг другу и упирающихся в потолок. По стенам тоже стояли стеллажи, а справа и слева были арки проходов в другие залы. Для чтения стояло несколько столов с лампами за которыми сидели студенты и листали фолианты. К ним подошла высокая, худощавая волшебница с крючковатым носом, колючими глазами и строго зализанными волосами, одетая в чёрную мантию с изображением совы на ней.
- Первокурсники? – она посмотрела на их значки, - Дальбор. Я профессор Филимонова Прасковья Александровна, декан факультета Мокошиха, преподаватель рунов и заведующая Библиотекой. Есть ещё библиотекарь Филин Степан Викторович, но он сейчас в командировке в Египте, там обнаружили редкие свитки с переводов Велесовой книги, он должен их скопировать и привести сюда, так что мне приходится пока замещать его. Пойдёмте я покажу вам как пользоваться картотекой Библиотеки и самой Библиотекой.
 Ярослава сразу же засыпала профессора вопросами, на которые та давала исчерпывающие ответ с уважением глядя на бойкую девочку. Вскоре выяснилось, что и она знакома с бабушкой Ярославы, а её внучка тут же стала любимицей Прасковьи Александровны, выразившей сожаления, что девочка не попала на факультет Мокошиха, руководимый ею.
 Даня, как только увидел профессора Филимонову подумал, что она своим носом очень похожа на его филина Хохмача, да и фамилия у неё подходящая, ну а библиотекарь вообще из породы птиц по фамилии, так что можно попробовать посылать Хохмача в библиотеку за книгами. Эта мысль его развеселила, но он постарался сдержать улыбку – не стоило портить отношения с ещё одним профессором, ведь неизвестно как он будет учиться по рунам. 
 Идя вместе со всеми по библиотеке, Даня рассматривал корешки толстенных старинных книг и мало слушал профессора, рассудив, что Ярослава уж наверняка всё как надо поймёт, а потом вкратце и доходчиво объяснит ему, если понадобиться. Друзья тем и хороши, что могут взять на себя часть работы, в которой больше понимают, а Ярослава большой специалист по книгам, сразу видно – бабушкино воспитание, вон как все профессора ценят её бабушка, а через неё и внучку.
  Знакомство с Библиотекой завершилось тем, что Ярослава снабдила всех необходимой литературой по домашнему заданию, и они, усевшись за свободный стол стали писать уроки иногда заглядывая друг к другу в пергаменты. Всё что можно было извлечь из книг было написано легко, но, когда начали писать о способе выполнения заклинания все упёрлись в тупик – объяснить, как они колдуют никто, не мог.  Даня попытался объяснить друзьям своё отношение с волшебной палочкой, как она теплеет в его руке, показывая, что понимает его, но друзья удивлённо смотрели и только пожимали плечами – они колдовали не так. Каждый задумался сам по себе, и все стали писать, что чувствовали, но не смогли это суммировать и объяснить. Теперь для них всех стало ясно, что даже домашнее задание – это не отписка для профессоров, а собственный труд для понимания того, что им преподают. Они трудились целый час, и с горем пополам написали, хотя не были уверены, что всё написанное стоит того, чтобы его читать.
 Итог этих мучений с домашним заданием подвёл Сергей, который с грустью прочитал то что написал и резюмировал: «Колдовали, колдовали, а так и не поняли, что делали.»
- По-моему профессор Атманов не прав – зачем нам думать, как мы это делаем, важнее что мы делаем, - Ярослава надула губы.
- Ты не права, Ярослава, - Люда посмотрела на неё осуждающе, - вот Даня ослепил всех светом, а Сергей только сумерки создал. Даниил знал, чего хотел, а Сергей только выполнял задание. Я тоже старалась, но у меня не получилось, как у Дани, хотя хотелось. Значит я не смогла очень сильно захотеть. Вот мне и урок – учись хотеть волшебства. Да и у вас тоже.
- Да, наверно ты права, - Ярослава заглянула в память, - я думала только о свете для студентов и профессора, вот и получилось это. Действительно – что захочешь, то и получишь.
- А я вообще люблю сумерки, - Сергей посмотрел в свой пергамент, - вот они у меня и образовались.
- Привык хулиганить в темноте, - подколол его Даня, которому было ясно одно – хочешь волшебства, делай его, только с большим желанием.
- А ты такой, что не хулиганил!? – Возмутился Сергей. – У меня не было возможности хулиганить. Не было времени баловаться. До школы тётя заставляла работать по дому и в саду. В школе уроки, а после опять работа по дому, так что разбаловаться мне не давали. Наверно в этом и был замысел ректора оставить меня у смердов, чтобы я привык трудится, - Даня вспомнил Белокуриху, и понял, что раскрыл замысел Аввакумова – всё было именно так.
 Прозвучал сигнал к ужину, и четвёрка, поставив книги на полки, собрав свои записи, пошла в столовую.
 После ужина, выйдя из терема, Даня заметил Профессора Магера, который взяв под руку профессора Атманова, о чём-то с ним оживлённо беседовал. Почувствованная на уроке угроза зла, идущую от Магера, вселила в Даню недоверчивость к профессору, и вот теперь, увидев на его лице ласковую обворожительность, обращённую к Атманову, он насторожился. Магер явно обхаживал профессора заклинаний, добиваясь чего-то от него, и Дане захотелось узнать - что это так суетиться профессор камнезвения.
  Он отстал от друзей, направившихся в башню факультета, осторожно прокрался за угол терема, достал из сумки пергамент, сделал вид, что читает, а сам стал чутко прислушиваться о чём разговаривают профессора.
- Ну что вы, Арьяман Анисович, я ничего не хотел сказать обидного для Аввакумова, но согласитесь, что ректор мог бы более отличать таких знатоков заклинаний как вы. Ваши труды по составлению заклинаний дают вам право претендовать если не на место ректора, то в Совет Магистров при Верховном Совете Волхвов. Должность профессора при Академии тоже почётна, но ведь все мы стремимся к большему, а с вашими знаниями и опытом вы вполне можете рассчитывать на должность в Китеже, а не на острове.
 По лицу профессора Атманова было видно, что похвалы в его адрес ему приятны, и он доволен высокой оценкой, но долгие годы преподавания в Академии были для него дороже грубой лести, хотя и приятной, но всё же какой-то не искренней.
- Фёдор Вератович, вы только начали преподавать в Академии, а уже думаете о своём преподавании как о ступени к чему-то большему. В Академии все профессора преданы именно обучению студентов, их воспитанию, а не своей карьере. Гиперборея для всех нас дом родной.
- Профессор Кочин не произвёл на меня такого впечатления. По-моему, он не очень доволен тем, что преподаёт Зельеведение.
- Чтобы не преподавал Варлам Ипатьевич, он всегда оставался патриотов Гипербореи; и вы зря думаете, что он не любит свой предмет. Просто у него очень сложные отношения с нашим егерем Хусейном, и всё из-за того, что тот не даёт ему возможности добывать ингредиенты для зелий из тварей, обитающих в Заповеднике. Эту практику неприкосновенности животных ввёл Аввакумов, егерь их выполняет исправно, а Кочин был против этого. Привозить материалы для зелий за тысячу километров кажется ему бессмысленной тратой времени и волшебства, когда всё это есть в Заповеднике.
- Я слышал, что егерь Ходжа потомок джинов. – Что с того? – Атманов посмотрел с удивлением.
- Ну как же, джины считаются носителями зла. Их всегда и везде уничтожали, и на земле их осталось совсем мало. Некоторые ещё прячутся на дальних островах, не смея попадаться волшебникам. Как же потомок джинов служит в Гипербореи, да ещё и преподаёт Звероведение, правда без звания профессора.
- Его вырастил Аввакумов. Он его обучал в частном порядке, а не в аудиториях Академии. Джинам действительно запрещено показываться в обществе волшебников, но ректор вытребовал у Верховного совета охранную грамоту для Хусейна, официально усыновив его. Хусейн предан ректору как никто другой, а джины пойдут на всё ради тех кому они преданы.
- Но джины тщеславны. Разве Хусейн не проявляет своё неудовольствие своим положением вечного должника Аввакумова и преподавателя без звания?
- Ходжа только наполовину джин, и наследственной злобы в нём нет, наоборот, он самый добрый волшебник в отношении животных каких я когда-либо встречал.
- Надо будет потолковать с ним на счёт того какие камни есть в окружающих горах, и откуда брали их, когда строили замок. Ведь он наверно в курсе?
- Егерь знает окружающие горы как свои пять пальцев. Наверно он спускался и в карьер откуда тысячу лет назад брали камни для крепости. Поговорите с ним, он наверняка вам поможет. А сейчас извините мне надо идти, дополнительные занятия с любимыми учениками.
- У вас есть любимчики? – У кого их нет, тот не преподаватель, -улыбнулся Атманов и пошёл к башне в которой располагалась аудитория Заклинаний.
 Когда он проходил мимо Даниила, тот закрылся пергаментом, и профессор не обратил на него внимания. Даня выглянул из-за угла – профессора Магера не было видно, он ушёл в другую сторону.
 Даня поспешно свернул пергамент, сунул его в сумку и заспешил в башню факультета, желая в тишине обдумать услышанную информацию, которая наводила на множество размышлений, если принять во внимание свой непонятный сон о враге в Академии.
 В гостиной факультета сидели студенты и старших курсов, и младших. Старшекурсники обсуждали свои личные дела, совершенно не связанные с учёбой, а первокурсники были заняты результатами первого дня обучения. Юные волшебники, перебивая друг друга, в захлёб говорили о том, что им больше всего понравилось на лекциях. Когда Даня подошёл к ним, то все уже единодушно решили, что самым значимым событием было бегство болотника от Дани. Все стали спрашивать, как Даня это сделал, на что он только пожал плечами и быстро убежал в спальню, надеясь там обрести спокойствие от расспросов. Бросив сумку на стул, он уселся возле окна где стояла клетка с птицей, достал из кармана лакомство, рекомендованное егерем для филина, сунул ему в клюв, погладил по смешно торчавшим рожкам и задумался. Подумать было о чём. Подслушанный разговор профессоров требовал размышлений.
 Во сне от привидения прозвучало, что его собеседник будет работать в Академии. Магер, как понял Даня, начал преподавать в Академии только первый год, значит он вполне может быть тем волхвом, на которого возложена обязанность его убить, или сделать так, чтобы его выгнали из Академии. Да, но больше всего на первом дне занятий ему досталось от проф. Кочина, а не от Магера. Преподаватель камнезвения сделал ему замечание и только, баллы не снял, а Кочин снял, да ещё два раза за урок. Так кто же тут больший враг?
 Магер интересовался егерем Хусейном, и привидение указывало на егеря как на того, кто знает где гнездиться какая-то птица Рухх. Но и Кочин находится в плохих отношениях с егерем, и может быть дело не в том, что он не разрешает использовать тварей Заповедника как сырьё для зелий, а в том, что Кочин не пользуется его доверием, и не допускает в заповедник.
 Причин подозревать преподавателей и зелий, и камнезвения было одинаково, так что опасаться надо обоих решил про себя Даня. Пусть всё идёт как идёт, он не будет никому рассказывать о своих подозрениях, а время покажет, кто просто придира, а кто враг.
 Успокоив себя таким образом Даня посмотрел в окно и увидел, как в сторону домика егеря идёт Магер. Надо подслушать о чём он будет разговаривать с егерем, решил Даня. Достав шапку невидимку, он надел её и тихонько вышел из спальни смотря себе под ноги и особенно по сторонам, чтобы не столкнуться с кем-нибудь.
  В гостиной продолжали шуметь студенты. Даня бочком пробрался к выходу оглянулся по сторонам отметил, что на него никто не смотрит и выскочил из башни. Припустившись бегом, чтобы догнать профессора и услышать разговор с самого начала, Даня чуть не упал, споткнувшись о бордюр дорожки. Умерев бег, он вышел из крепости и, уже ничего не опасаясь, бегом догнал Магера, который шёл, не спеша поглядывая по сторонам. Идя следом за профессором, Даня думал – зачем Магер в один день расспрашивает Атманова, а потом сразу же идёт к егерю. Поговорить с Хусейном можно было и позже, в непринуждённой случайной обстановке. Зачем такая спешка и почти официальный визит в дом? Что тут не так?
  Подходя к дому-шатру Даня увидел стоящего на крыльце Гасаныча, который облокотившись на перила внимательно смотрел на подходящего гостя.
- Здравствуйте, господин егерь, - обратился к нему профессор.
 Хусейн прищурил и без того узкие глаза, которые превратились в щёлочки, и молча кивнул головой, не произнеся ни слова. Он был одет так, как его впервые увидел Даня на карте, то есть весьма картинно. Камень на его чалме в лучах заходящего солнца смотрелся как кровавый отблеск уходящего дня, но халат уже не казался Дане клоунским нарядом.
- Я тут прогуливался перед сном и решил зайти к вам Ходжа Гасанович, познакомится поближе и попросить о помощи.
- Надеюсь вы не попали в капкан, и вам не нужно выяснить кто его поставил?
- Нет, что вы, - засмеялся Магер. – Я хотел узнать у вас о камнях в здешних горах.
- Вам понадобились камни? – Мне всегда они нужны, я, как вы знаете, преподаю Камнезвение, и мне хотелось бы узнать о каменоломне в которой добывали материал для строительства крепости.
- Научный интерес о древних заклинаниях камней? – Конечно, это же моя специализация. Я согласился преподавать в Академии не только для того, чтобы делиться знаниями со студентами, но и для совершенствования собственного понимания предмета. Гиперборея уникальная крепость, построенная тысячу лет назад великими волшебниками, которые, построив Академию, оставили много загадок разгадать которые не могут до сих пор.
- Я с удовольствием поговорю с вами на эту тему, но в другой раз. Сейчас я ожидаю сабдагов, они должны принести раненого детёныша, которому нужно оказать помощь. Сабдаги не любят посторонних глаз. Я чувствую, как они следят за нами из-за деревьев. Вам лучше уйти профессор, иначе они не выйдут.
- Хорошо, хорошо, - засуетился Магер, - уже ухожу. Так, когда мы сможем с вами поговорить? – Приходите в субботу, я буду свободен. Часам к двенадцати, я в это время пью полуденный чай.
- До свидания, господин егерь. До встречи, - Магер опасливо посмотрел в сторону леса и заспешил в сторону крепости.
 Даня, стоящий в стороне во время разговора, и не упускающий ни одного слова, хотел последовать за профессором, но передумал – ему захотелось увидеть сабдагов; о существовании таких животных он никогда не слышал. Отойдя чуть в сторону от крыльца, чтобы лучше было видно кромку леса, Даня стал наблюдать.
 Когда профессор скрылся из вида, от леса отделились две фигуры и стали приближаться в дому егеря. Дане показалось издалека что это два шимпанзе несут третьего, но когда они подошли ближе он страшно удивился – по телу, лапам, волосяному покрову они точно были как шимпанзе, но вместо обезьяньей морды у них были крысиные головы. Даня не боялся мышей, и не потому он изгнал их из школы, что они были ему неприятны – он захотел избавить от них здание из-за девчонок, которые всегда поднимали визг при виде мышей и крыс, а кричащих девочек он не любил, всегда вспоминая свою сестру Веронику, голоса которой он не выносил.
 Сабдаги подошли к егерю, положили на крыльцо маленькое тельце и что-то стали пищать, показывая на детёныша размахивая лапами. Егерь наклонился над детёнышем, ощупал его, потом вырвал волос из бороды, что-то пошептал и дунул на разорванные волос. Детёныш зашевелился, приподнялся, встал на задние лапы, потом протянул передние лапы к егерю и обнял его за ноги. Егерь потрепал его по голове, произнёс какие-то пищащие звуки, взрослые сабдаги закивали головами, опять что-то пропищали, подхватили детёныша и быстро-быстро поковыляли к лесу.
- Даниил, - позвал Гасаныч, - ты что тут делаешь, да ещё в шапке невидимке.
Даня понял, что скрываться бесполезно. Он снял шапку и подошёл к егерю. – Гасаныч, ты что видишь меня, когда я в шапке невидимке?
- Нет я тебя не вижу, но твои детские шалости известны даже здесь. Сабдаги – это короли земли, короли мышей и крыс, и знают всё что случается с их племенем. Они почувствовали тебя – ты для них гонитель их народа, они бояться. Почувствовав твоё присутствие, они рассказали мне, а про шапку невидимку я знал.
 -Ты что шпионил за профессором Магером?
 Даня замялся не зная, что сказать. Поведать о всех своих подозрениях и сне ему хотелось, но он боялся, что егерь высмеет его изыскания заговора, который может существует только в его воображении.
- Ну… вообще-то я хотел навестить тебя, а тут профессор Магер встал на пути, вот я и одел шапку невидимку.
- Конечно, - усмехнулся Гасаныч, - а шапку невидимку, как и палочку ты всегда носишь с собой. Ладно, играй в детектива, только смотри не заигрывайся. Лучше было бы тебе всё рассказать, если даже это выглядит смешно, но ты, я понимаю, не намерен этого делать. Пойдём попьём чайку на сон грядущий, - он подтолкнул Даню к входу в своё жилище.
 Разлив по чашкам чай, егерь облокотился на подушки и спросил Даню – Ну как первый день занятий?
- Не очень, - ответил мальчик, дуя на огненный чай, - профессор Кочин ни за что снял с факультета 15 баллов из-за меня, остальные профессора ограничились устными неудовольствиями, - и Даня подробно рассказал Гасанычу о всём происшедшем за день, кроме подслушанного разговора Магера с Атмановым.
- Всё не так безнадёжно, как тебе кажется, даже наоборот. Ты превосходишь своих товарищей в возможности и желании колдовать, невольно демонстрируешь это, что выделяет тебя из всех, но и возмущает. Все правила Академии для тебя не существуют, что и хорошо, и плохо. Постарайся всё же не демонстрировать своё превосходство в колдовстве. А профессор Кочин…, - егерь как-то передёрнулся, - я не могу обсуждать с тобой преподавателей, но в нём нет сострадания к животным, к тому же он очень дружен с твоим дядей, поэтому всегда встанет на сторону твоего брата, а не на твою, даже если ты будешь тысячу раз прав. Будь на его уроках поосторожней.
 Даня пил чай и обдумывал слова Гасаныча, когда у него непроизвольно вырвался вопрос. – Это правда, что ты потомок джинов и тебя усыновил ректор?
 Егерь поперхнулся чаем, посмотрел на Даню со смешанным чувством страха и восхищения: «Да…видимо не зря ты таскаешь с собой шапку невидимку. От кого ты это услышал?»
- От Магера, - потупился Даня, - только я был без шапки, просто до меня донеслись слова разговора между Атмановым и Магером.
- Донеслись…,- Гасаныч покачал головой, - до меня бы вот так просто доносились все новости и тайны волшебного мира.
 Я говорил тебе, что мы с тобой похожи – оба сироты без родителей. Мой отец был джином, а мама обычной смертной. Папу убили чёрные маги, потому что он отказался быть с ними. Маму убили вместе с отцом. Меня держали долгие годы в рабстве. С этих детских лет я не переношу слово Господин, потому что все вокруг меня были Господами, а я грязь у их ног. Когда я понял, что могу колдовать, я сумел обмануть своих мучителей и сбежал. Если бы меня случайно не встретил Аввакумов, то наверняка убили бы волхвы. Волшебники отождествляют джинов ниже чёрных магов, где-то на уровне животных, слуг с которыми можно делать всё что угодно.
 Аввакумов встретил меня случайно в Багдаде, куда приехал на какой-то конгресс волшебников. Он увидел меня на базаре и сразу понял кто я такой. Вырвав меня из того мира, в котором я вынужден был жить, скрываясь и от магов, и от волхвов, Аввакумов привёз меня в Гиперборею, проведя через Верховный Совет Волшебников указ о моём усыновлении, что случается весьма редко среди волхвов. Обучил персонально. Я колдую не так как все остальные волхвы. У меня нет волшебной палочки, её мне заменяют пальцы и волосы бороды. Так колдовали все джины. В Гипербореи я жил отдельно от студентов. У меня не было друзей, потому что я никому не верил кроме Аввакумова. Я рос как волчонок, который любит таких же как он изгоев. Ты такой же, как и я волчонок, но ты завёл себе друзей, и это меня радует.
 Рассказывая о своей жизни, егерь смотрел куда-то в высоту своего дома, словно видел там свою прожитую жизнь.
- Детство в рабстве выработало во мне отвращение не только к слову «господин», но и к насилию ко всем живым существам. Мне всегда было жалко зверей, даже если они по своей сущности чудовища, ведь они такие не по своей воле, такими они родились, таким их создал Творец. Вот люди, волхвы, маги – они становятся злыми по собственному разумению, имея выбор между Добром и Злом, а животные этого лишены. Хищник всегда останется хищник, и травоядная лань всегда будет его добычей.
- Но это омерзительно, когда змея с головой льва перекусывает горло лани и кровь брызгает во все стороны, - не выдержал Даня, услышав, как егерь оправдывает убийство хищником.
- Откуда ты знаешь про змеельва? – Егерь встрепенулся и упёрся взглядом в Даню.
 Даня понял, что может проболтаться по карту и стал лихорадочно придумывать, что ему соврать. Хусейн внимательно наблюдал за ним и поняв, что тот ищет способ соврать сказал: «Ты знаешь много такого чего не должен был бы знать, и не хочешь говорить об этом. Что ж, это твоё право. Держи свои секреты при себе.»
- Змеелев такой же хищник как волк, тигр, пантера как сотни других хищников. Их много в заповеднике и все они живут по законам своей природы. Нельзя заставить тигра есть траву, а волка пить только молоко, а не кровь. Но нельзя делать из природы Заповедника фабрику по добыче редких органов животных. В дикости тайги там пожалуйста – борись один на один, а здесь табу. Именно поэтому я и не люблю профессора Кочина – пусть добывает свои ингредиенты где-то за морем, но только не в заповеднике где я егерь.
 В стороне замка прозвучал сигнал. – Отбой, - констатировал Хусейн, - тебе срочно надо попасть в спальню. Давай я доведу тебя до факультета, чтобы профессора или завхоз не поймали тебя бродящим в неположенное время.
- Не надо Гасаныч. Сам пришёл тайком, сам и уйду тайком. Если пойду с тобой решат, что ты потакаешь мне, а я этого не хочу.
- Ну что ж, иди любитель тайных прогулок. Будь осторожен. Ворота закроют в одиннадцать, ты успеешь пройти. Да, перед медведем сними шапку невидимку, иначе произнеся пароль дверь не откроется. Медведь не просто стоит и открывает проход, он ещё видит того, кто приходит, а невидимку он не пропустит. Приходи ко мне всегда, когда надо поговорить или спросить, или шпионить за кем-то, хотя это может быть и неправильно, но ты же любишь нарушать правила.
- Спасибо Гасаныч. Я… я очень рад, что ты мой друг, - егерь притянул голову Дани к своей груди, погладил его по непослушным волосам, поцеловал его в лоб, потом оттолкнул и подмигнул – иди мол, шали дальше, но не попадайся.
 Даня вышел из шатра в темноту ночи, надел шапку невидимку и пошёл к крепости радостный от того, что есть большой друг среди взрослых волшебников.
 В спальню он прошёл без приключений никого не встретив. Мальчики спали, но Сергей не спал. Как только Даня вошёл, он бросился к нему и стал спрашивать где был. Даня отмахнулся – завтра всё расскажу, а теперь спать. Быстро раздевшись, он нырнул в кровать и мгновенно заснул.
                ГЛАВА 6. СТУПИНГ.
  Месяц учёбы Дани в Академии пролетел незаметно и без лишних трудностей. Первые шероховатости в отношении с преподавателями и сокурсниками сгладились; учёба покатилась по накатанной колее правил, которые Даня нарушал потихоньку, но так, что этого никто не замечал. Он несколько раз вечером приходил в гости к егерю, не забывая захватить с собой шапку невидимку, так как возвращался он уже поздно в запрещённое время. Сергей, которому он рассказывал о своих хождениях просился взять его с собой, но Даня всегда отнекивался, ссылаясь на то, что неизвестно как поведёт себя шапка невидимка если они будут идти с ним взявшись за руки. Попадаться за нарушение правил ни ему, ни Сергею не хотелось, и они ждали удобного случая, чтобы опробовать поход вдвоём.
 Звероведение, которое преподавал Хусейн, оказалось интересным предметом для Дани. Хусейн рассказывал о том какие твари водятся в Заповеднике, об их повадках, привычках, питании. Ближе к зиме они должны были перейти к практической части занятий – ухаживать за волшебными существами, но за какими егерь не говорил, оставляя это сюрпризом для студентов.
 У Дани выработался устойчивый интерес к трём предметах – Тьмурицеведение, Заклинания и Превращение. Преподаватель Превращения - Оборотнев Лис Вервольфович, был, на взгляд Дани, милым старикашкой в старомодном кафтане с вышитым на нём золотом волке на спине, который объяснял свой предмет очень простым языком и на уроках требовал только одного – как можно больше тренироваться, чтобы к концу занятий у всех всё получалось; при этом он не обращал внимания на шум и гам, который стоял в аудитории, когда у кого-то получалось совсем не то, что задумывалось. На его уроках можно было заниматься всем чем угодно, главное быстро научится превратить мышь в чашку, или голубя в письмо и наоборот. Дани превращения удавались с первого раза, поэтому он весь урок занимался своими делами, иногда подсказывая своим друзьям, как лучше произвести превращение. Лучше всего превращения получались у Ярославы, хуже всего у Сергея, который вообще на уроках думал больше о переменах чем о занятиях.
  Прохладное отношения у Дани были к Зельям, Камнезвению, Рунам и Растениеводству.
Зелья и Камнезвение не нравились Дане из-за профессоров, которые их вели. Настороженность и подозрение к Кочину и Магеру не исчезли, а только усилились. Кочин постоянно придирался к Даниилу, хотя все зелья, на удивление всей аудитории, у Дани получались сразу такими какими они были описаны в учебнике, но Кочин ни разу не похвалил Даню и не выделил его отличную работу. Зато посредственные зелья, которые варил его брат Тимур Чернов, удостаивались самых высоких оценок. Это было заметно всем в аудитории, и после занятий студенты Дальбора громко возмущались, что декан Сварожича специально занижает оценки Дане и завышает студенту своего факультета. То, что Чернов брат Дани знали все, и это ещё больше добавляло неприязни к факультету-сопернику. 
 Камнезвение как предмет обучения был непонятен и неинтересен Дане. Он не видел смысла внедрения заклинания в камень. А уж профессор Магер вообще был для него неприятен, хотя к нему он не проявлял таких придирок как Кочин. Задание профессора он выполнял без огонька и соответственно посредственно; зато Ярослава просто горела на этих уроках и была в первых рядах, что добавляло ей уважения Дани. Она настойчиво подталкивала Даню к углублённому изучению камнезвения, а это наводило Даню на мысль, что она не шутила, когда определила его в гении и в того, кто создаст философский камень. Не терпящий руководства собой, Даня сопротивлялся этому и, назло Ярославе, уделял предмету мало внимания, что не мешало ей настойчиво теребить его. Люда, наблюдающая за этими наскоками подруги, хмурилась, но ничего не говорила.
  Уроки Рун вообще наводили на Даню тоску.  Профессор Филимонова долго и настойчиво призывало своих слушателей относиться к её предмету как к одной из главных дисциплин в Академии, подкрепляя это утверждение тем, что в Рунах скрыт тайный смысл волшебства, который невозможно достичь никакими заклинаниями и превращениями. Даня никак не мог уяснить себе, какое значение могут иметь эти сложные закорючки и как они помогут ему побеждать зло. На всех уроках он дремал, а домашние задания со спокойной совестью списывал у Ярославы, приводя ту в негодование и грозившую не давать ему конспекты. Даня к её неудовольствию относился спокойно – поворчит, покричит, а списать всё равно даст, хотя бы потому что ей там что-то наговорила бабушка о нём, а старушке она верила и уважала её.
 Растениеводство не вызывало восторга у Дани по одной простой причине – с малых ногтей его заставляли возиться с кустами садика возле коттеджа дяди. Один вид растений воскрешал в памяти образ тёти, которая заставляла его не жалея рук обрезать, окапывать, удобрять, пересаживать кусты роз, жасмина, туи и ещё леший знает, чего. Валентина Агафоновна, профессор растениеводства была пухленькой добродушной женщиной, напоминающей Дане подрумяненную репу. Чувствовалось, что она очень любит растения будь то мандрагора, женьшень или простой огурец. Волшебство в растениях было для неё не главное – ценными были сами растения. В оранжереи росли удивительные травы и кусты, которых Даня никогда не видел, но несмотря на своё природное любопытство, воспоминание о тёти стразу ставили крест на всех попытках заинтересовать его зелёными побегами. К удивлению Дани Люда, проявляла неподдельный интерес к занятиям. Она не просто с любовью возилась с растениями, но всё время выспрашивала у профессора подробности, которые совершенно не интересовали всех остальных. За это она ходила в любимицах Стеблевой и приносила дополнительные очки факультету.
  Подлинной страстью и захватывающим интересом для Дани стала История Волшебников. На этих занятиях, которые вел профессор Кайсаров Исмаил Викторович, Даня слушал лекции открыв рот, а потом, выполняя домашние задания, обкладывался в библиотеке стопками толстенных фолиантов, отыскивая малейшие подробности, о которых не было сказано на лекции. Его друзья наоборот считали Историю Волхвов скучнейшим предметом. Даже Ярослава, наслушавшаяся от бабушки всяких легенд и преданий, говорила, что в изложении Кайсарова История скучна и нудна; на это Даня резонно замечал, что красивы именно сказки, а подлинная история содержит истину, которую и следует искать. Друзья не были готовы так самоотверженно вникать в пыль веков, поэтому, не утруждая себя, списывали задания у Дани, сохраняя таким образом баланс между самостоятельной работой и пользованием чужих изысканий. Кто-то любил одно, другой другое, так что стоит делиться с друзьями тем чего им не достаёт.       В начале октября на доске возле камина появилось объявление о том, что в понедельник начнутся занятия первокурсников по обучению вождения ступой. Это известие вызвало нетерпеливое ожидание – все первогодки горели желанием научится летать на ступах.
  Дане, как и всем, очень хотелось попробовать свои силы в управлении ступой, и он в который раз корил себя за то, что не попробовал полетать в Белокурихе – ведь ступа стояла в подвале, а значит на ней можно было полетать.
 В понедельник, с самого утра, заместитель ректора по спортивным кружкам Вихрева Надежда Серафимовна собрала всех первокурсников возле терема и объявила: «С сегодняшнего дня я буду обучать вас управлять ступой. Занятия буду проходить каждый понедельник на запретном озере. Там оборудован стадион для игры в Ступинг, раздевалка и хранилище ступ. Теперь разобрались по двое и организованно идём к месту занятий.»
 Запретное озеро находилось между парком и Заповедником. Первокурсники добрались туда более или менее организованной колонной, не успевшей распасться на толпу. Даня увидел тёмную гладь озера, огороженную в одном месте железной, кованной оградой в форме эллипса по обоим сторонам которой возвышались трибуны – одна на берегу, другая в воде. Стадион для Ступинга догадался Даня, вспомнив слова ректора на вступительном собрании. Рядом с трибуной, стоящей на берегу, возвышалось ажурное здание в форме колокола или перевёрнутой ступы. Позади него был огорожен точно такой же эллипс, что и на озере, покрытый ровной травой на концах которого возвышались ворота. Тренировочная площадка – догадался Даня. Именно к этой площадке их и повела Надежда Серафимовна.
  На площадке в два ряда стояли ступы. Вихрева, которую все студенты уже звали про себя тренером, поставила каждого студента возле ступы, вышла на середину двух шеренг и начала объяснения основ вождения.
 - Итак, студенты. Перед вами ступа - отличное средство передвижения в любую погоду. Если на метле можно летать только в тёплое время года, когда вас не обжигает ледяной ветер, то в ступе вы можете летать не только в мороз, но и в пургу, бурю, ливень с градом. Ступа защищает ваше тело по грудь, ну а плечи, руки и голова должны быть открытыми, чтобы управлять ступой. Управляется ступа метлой с одной или двумя метёлками. Для обычного полёта достаточно метлы с одной метёлкой. Двувениковая метла применяется только в спортивной игре Ступинг, чтобы можно было не только управлять ступой, но одновременно вести мяч. Мы с вами будем пользоваться обычной метлой, и только на втором курсе станем осваивать двувениковую метлу. Управлять ступой весьма сложно. Недостаточно просто указывать направление движения метлой, надо ещё быть единым целым со ступой, чтобы она по малейшему вашему желанию, даже без взмахов метлы слушалась вас. Особенно одарённые игроки в Ступинг вообще не пользуются метлой для выбора направления движения, ступа летит по одному их желанию, а метла служит им только для ведения мяча. Этого мастерства из вас, возможно, не достигнет никто – управление ступой, это дар, который проявляется у единиц. В Ступинг играют на специальных спортивных ступах, а вы будете учится летать на обычных, повседневных, которыми пользуются волхвы для передвижения на малые расстояния.
 Теперь каждый из вас залезает в ступу, берёт в руки метлу, упирается ногами в дно и произносит слово «Вверх», взмахнув метлой. Ступа должна оторваться от земли и повиснуть в метре от неё.
 Мальчики с девочками кто неуклюже, кто ловко стали запрыгивать в ступы. Даня одним махом оказался внутри своей ступы, взял метлу, упёрся ногами в дно, как учили, и почувствовал ногами тепло исходящее от ступы. Такое ощущение было у него, когда он впервые взял в руки волшебную палочку, и она его признала. «Ступа такая же, как и палочка, - в голове Дани ликовала мысль, - значит и управлять ей нужно так же, как и палочкой – ясно представлять, чего ты ждёшь и хочешь, а ступа сама всё сделает.» «Вверх»,- приказал Даня мысленно, и ступа плавно поднялась над землёй. «Так просто, - восхитился Даня, - да я смогу летать на ней как в тапочках, а может и лучше, ведь у меня есть ещё и метла.» Даня повёл метлой от себя, и ступа медленно полетела назад. «В правый бок», - приказал Даня. Ступа полетела вправо. Даню охватил восторг, ему захотелось взмыть к облакам и полетать, чтобы ветер трепал волосы и охлаждал разгорячённое от радости лицо. Но шёл урок. Он посмотрел на своих товарищей: все находились в ступах, но от земли не оторвался никто, один он возвышался над головами сверстников. Тренер Вихрева увидела успех Дани и легонько похлопала ладонью о ладонь.
- Молодец Белов. Десять баллов. Могу предсказать тебе, что на третьем курсе окажешься в команде факультета по Ступингу.
 Данины однокурсники ликовали, остальные с завистью смотрели на него; особенно злобный взгляд был у Тимура, который раз за разом кричал «вверх», а ступа оставалась на месте.
 Через полчаса наконец все поднялись в воздух и стали пробовать летать, управляя метлой. За эти полчаса Даня успел облететь весь эллипс тренировочной площадки на разных высотах то снижаясь к самой земле, то взлетая метров на пять. Полёт доставлял ему истинное удовольствие.
 Вдруг со стороны Заповедника донесся рык какого-то зверя. Даня посмотрел в ту сторону. Он увидел, как по опушке заповедника несётся маленький оленёнок, а за ним гонится странный зверь. Эта тварь, высотой с лошадь, имела длинное туловище, тонкий чешуйчатый хвост, тонкую шею на которой сидела большая змеиная голова с открытой пастью из которой вился раздвоенный язык. Рога и волосатая холка дополняли её портрет. Передние лапы были как у пантеры, а задние как у ястреба или грифа. Животное странно бежало, то становилась на задние лапы, то делала прыжок передними. Оленёнок, за которым гнался зверь, был совсем маленьким и видно было, что он выбился из сил, и зверь вот-вот настигнет его.
 Увидев эту картину, Даня вспомнил ужас, который он видел на карте – убийство змеельвом лани, и рванулся на ступе вперёд. Он не понимал, что собирается делать – он просто летел на помощь. Ступа, подчиняясь его желанию, неслась на странную тварь с такой скоростью, что через несколько секунд Даня увидел в метре от себя её раскрытую пасть. «Дави!» - Приказал он ступе, и она обрушилась на животное, сбросив его на землю. Пока тварь приходило в себя на земле, Даня развернул ступу, догнал оленёнка, подхватил его рукой и втиснул в ступу. Оленёнок дрожал и брыкался. Даня, приказав мысленно метле лететь рядом со ступой, обнял оленёнка двумя руками, прижал к себе, шепча ему какие-то успокоительные звуки. Оленёнок затих, поднял свою мордочку и лизнул Даню в лицо. От неожиданной ласки животного Даня опешил, а потом прошептал в ухо оленёнку – И я тебя люблю зверушка.
 Приземлившись на тренировочной площадке возле ворот, Даня поставил оленёнка на землю, вылез из ступы и огляделся: с одной стороны, к нему спешила Вихрева, а с другой, от парка, бежали профессор Игнатьева и егерь. «Ну вот, - мысленно подвёл итог Даня, - опять нарушение правил. Сейчас начнётся: во-первых, на уроке самовольно покинул площадку, во-вторых оказался на опушке заповедника, в-третьих, сбил или убил волшебную тварь, в-четвёртых…что-нибудь придумают, на то они и учителя – для придумок нарушений».
 Все троя подошли к нему одновременно, но рот первой открыла Вихрева: «Белов, - не своим голосов закричала она, - это возмутительно и восхитительно неправдоподобно. Такого полёта я ещё не видела в стенах Академии. Так летал нападающий «Кометы» на Чемпионате мира пятнадцать лет назад, когда ты ещё не родился. Я не верю, что ты первый раз летал на ступе!» Тут она отвернулась от Дани и обратилась к Игнатьевой.
- Ифигения, я понимаю, что это противоречит правилам, но в вашей команде нет нападающего, который окончил Академию, и я, как заместитель ректора по спорту, советую вам взять в команду Белова. Да, он первокурсник, но талант в управлении ступой настолько очевиден, что просто необходимо сделать для него исключение.
- Надежда Серафимовна, в этом вопросе я с вами совершенно солидарна, - она улыбнулась, - полёт Белова действительно уникален; и даже если бы вы об этом не заговорили, то после того что я видела, это решение озвучила бы я. Но тут возник ещё один вопрос, - она обратилась к Дане. – Даниил, как ты преодолел на ступе защиту, которую мы возвели с егерем вокруг Заповедника?
- Какую защиту? – недоуменно спросил Даня.
- В этом году соревнования будут проходить на Запретном озере. Сезон начинается, и мы с егерем как раз поставили защиту вокруг Заповедника, чтобы ни твари из Заповедника не могли выйти к озеру, ни студенты не могли пройти к Заповеднику. Ты же пролетел к Заповеднику и вернулся оттуда да не один, а с животным, которое должно было погибнуть если его насильно перетащили бы через барьер; а оно живо и здорово, прекрасно себя чувствует, - она показала на оленёнка, который жался к ногам Дани, пугливо поглядывая на взрослых волхвов.
- Он что мог погибнуть? - Даня почесал оленёнка между ушей. – Я мог его убить?
Преподаватели переглянулись между собой. Женщины покачали головами, а егерь счастливо улыбнулся. – Белов, - Вихрева сообразила, что Данин полёт был не только чудом вождения ступы, но и смертельной опасностью, - при чём здесь оленёнок? Ты мог погибнуть, или покалечится. Ты что не понял!? Ты на невероятной скорости пролетел сквозь защитный барьер не снимая его. Ты просто не мог его снять, у тебя нет таких знаний. Да и палочку ты не вытаскивал. - Я просто летел спасать животное, и ничего не препятствовало мне. О чём вы говорите? - Хорошо, смотри, - Вихрева достала палочку, направила её на метлу. Та поднялась и полетела по направлению к заповеднику. Не долетая метров сто до опушки Заповедника, метла остановилась, зависла в воздухе, словно упёрлась в стену.
- Видишь, - Игнатьева показала на метлу, - это защита. Преодолеть её может только волхв, который знает заклинания, а знают его только трое – Я, егерь и ректор Аввакумов. Ты должен был разбиться в лепёшку натолкнувшись на такой скорости на барьер защиты, но ты пролетел. Что за сила в тебе, мальчик с серебряными волосами?
  Даня посмотрел на метлу, перевёл взгляд на учителей и испугался – он осознал, что в своём непонятном порыве спасти оленёнка он чуть не погиб, а спасся благодаря чему-то такому, что никто не может объяснить. Губы Дани задрожали: «У меня нет никакой силы, я просто мальчик, которого всё время спрашивают о чём-то чего он не знает.» Он сел на корточки обхватил оленёнка, и уткнулся лицом ему между ушей, чтобы не заплакать. «Пытаешься делать добро, и вроде бы делаешь, но выходит всё наоборот. Чуть не погиб сам, чуть не убил животное, а всё потому что не знаешь ничего о себе,» - думал Даня, вдыхая молочный запах оленёнка.
- Ну, ну успокойся, - егерь поднял Даню на ноги. – Пойдём отведем оленёнка ко мне. Я потом отправлю его в Заповедник к матери.
- А если он не захочет пойти к матери, которая его не смогла защитить? - Дане было жалко расставаться с животным, которое он спас. – Может будет лучше если он станет жить в парке?
- Если не захочет уходить останется. Пойдём Даня, по дороге успокоишься и выбросишь из головы предложение играть в Ступинг, - егерь взял Даню за руку.
- Почему я не должен играть в команде? – Даня уперся, не двигаясь с места. – Мне нравится летать на ступе, она меня слушается так же хорошо, как моя палочка.
- Женщины, женщины с вашими длинными языками восхищения можно свести с ума даже камень, - тихо прошептал егерь, чтобы его не слышали профессора.
-Иди, Белов, отведи оленёнка, а после занятий я познакомлю тебя с капитаном команды, - Игнатьева проводила Даню долгим взглядом, в котором читалось удивление, восхищение и тревога.
 По дороге к дому егеря Даня всё время игрался с оленёнком, который прыгал вокруг мальчика, лизал ему руки и проявлял такую радость, что Даня твёрдо решил уговорить егеря не отводить его в Заповедник, а оставить где-нибудь возле шатра-дома, чтобы он мог его навещать.
 Уговаривать в общем-то и не пришлось – егерь, видя, как они подружились, сразу же согласился оставить оленёнка в парке для свиданий с Даней. Даня обрадовался, но тут же обеспокоился тем как он будет кормить его. Егерь вынес из дома бурдюк напоминающий вымя коровы, наполненный молоком, и Даня накормил животное, которое сосало молоко с причмокиванием и подглядыванием умными глазами на мальчика. «Вот и ещё один друг, - думал Даня, гладя оленёнка. – Не так уж и плоха волшебная жизнь; хотя все друзья приходят ко мне после каких-то неприятностей – то драка с братцем, то побег от чудища. А что это был за зверь?»
- Гасаныч, что за зверь охотился на оленёнка? Такое страшилище, не поймёшь сразу на кого похож.
- Это суруш. Дальний родственник Змея Горыныча, только без крыльев. Вообще-то они смирные, а этот ещё молодой, и как все молодые безмозглый. Сейчас ты его проучил, так что он надолго успокоиться, да и взрослые суруши его поучат. Они живут в предгорье. Странно, что он оказался так далеко от своих. Что-то в этом не так, но я разберусь. А ты прежде чем приближаться к Заповеднику узнай стоит ли туда соваться. Защиту придётся поставить ещё одну, раз эту ты прошёл как будто её и нет.
- Так что защиту ставят персонально от меня?
- Нет. Но ты её преодолел без всякого волшебства. Может это умеешь только ты, но лучше перестраховаться. Завтра мы с Игнатьевой сменим защиту и проверим её на тебе – если ты не пройдёшь, то никто не пройдёт. Ты теперь у нас в Академии будешь главным испытателем, индикатором защит, - Гасаныч рассмеялся.
- Гасаныч, почему со мной всегда что-то не так? Мне то нравится жить в волшебстве и быть волшебником, то я тоскую о той жизни, что жил в Белокурихе. Да, мне там было плохо, но я мог жить сам в себе, уходя от людей, и никто не делал меня ответственным за целый мир, как это сделали волхвы. Вы вот только и твердите, что я должен, должен должен…А если я не хочу? Только я начиная делать как мне хочется, и тут же это оборачивается проблемой, как сегодня с оленёнком. Я начинаю бояться что-то делать – а вдруг это обернётся бедой. Как мне быть, Гасаныч?
- Жить, Даня, и учится. Другого не дано. Надо принять свою Долю, какой бы она не была. То, что ты в первую очередь испугался не за себя, а за оленёнка – это очень хорошо, значит ты и дальше будешь делать добро, не думая о собственной выгоде. Вот твой брат всё делает наоборот – он делает добро для себя, творя зло для других. Слушай себя, поступай как тебе хочется – я уже заметил, что в тебе нет зла, а то что кажется тебе или профессорам Злом таковым не является.
- Спасибо тебе, Гасаныч. Ты только и делаешь, что подбадриваешь меня. Только почему ты хотел отговорить меня от игры в Ступинг?
- Почему? – Егерь посмотрел в сторону стадиона. – Ступинг очень жёсткая игра, и в ней, как и в жизни, нет компромиссов, или ты выиграл, или проиграл. Твоя жизнь и учёба и без Ступинга будет полна проблем, так зачем тебе лишние?!
- Если мне придётся сражаться со Злом, я должен уметь выигрывать, стоять до конца, а в игре я смогу этому научиться.
- Ты прав, мальчик, я был таким же в твоём возрасте – всегда шёл своей дорогой, иди и ты, ни о чём не жалея, - он помолчал, - если сможешь заходи вечером посмотришь, как устроился твой подопечный, ну а не сможешь, увидимся завтра на занятиях.
 Даня попрощался с оленёнком, потрепав его по мордочке, и пошёл в крепость, по дороге думая о том, что не всё так плохо как кажется – беда обернулась победой, нарушение правил - утверждением другого правила. Его берут в команду по Ступингу, хотя никогда, ни один студент на первом курсе не играл за свой факультет; одно это стоило того, чтобы нарушать правила.
 Двор Гипербореи, куда Даня попал в большую перемену между парами, гудел как потревоженный улей – все обсуждали только одну новость, зачисление Дани в команду. К нему сразу же бросились все первокурсники факультета и обступили плотной стеной не пропуская старшекурсников, стремящихся поздравить звезду Академии, сотворившую невиданное в истории Гипербореи.
 Такое внимание вначале польстило Даню, но уже через несколько минут он пожалел, что своим умением летать на ступе привлёк к себе такое нездоровое внимание. Все только и делали, что хвалили его, превозносили его способности, в которых он почему-то уже перестал быть уверен. Похвалы сокурсников обязывали его не ударить в грязь лицом, когда надо будет это доказать в игре, а он до сих пор даже не знал правил Ступинга, что делало его умение летать на ступе всего лишь первым шажком в трудном деле стать достойным игроком. Назвался груздем – полезай в кузовок, а если ты не груздь, что тогда? Только сигнал к началу урока избавив Даню от назойливого внимания студентов.
 Все поспешили в свои аудитории.
 Возле аудитории Зелья стоял Тимур со своей компанией. Увидел Даню, он скорчил физиономию и плаксивым голосов изображая девчонку захныкал, пытаясь пародировать Данин голос: «Ой, как мне жаль этого козлёночка, его надо спасать. Я его спасу...» Компания заржала. Даня улыбнулся и, проходя мимо, сказал: «Это был не козлёнок, а оленёнок, Недоумок!»
- Ты кого назвал недоумком!?- понёсся ему в спину рык Тимура.
- Того, кто спрашивает об этом, правильно приняв на свой счёт, - не оборачиваясь ответил Даня и прошёл в аудиторию к своему месту.
 Чернов проглотил обидную реплику брата. Профессор Кочин уже был в аудитории и начинать свару в его присутствии, явившись зачинщиком, Тимур, с присущей ему хитростью, не стал, дожидаясь удобного момента.
 Урок начался и потёк в привычном русле, в котором шёл всегда: прочтение способа и состава зелья, а затем его изготовление. В этот раз варили зелье двойного назначения - от головной боли и усталости.  Даня работал над варкой в собственной манере - не повторял механически те действия, которые предписывал учебник, а слушал самого себя, тот внутренний голос, который как змея спал у него где-то внутри, а в трудную минуту просыпался и шептал правильные решения. То, что это были правильные решения, Даня убедился за месяц учёбы – ещё ни разу этот голос его не подвёл – все зелья были отличного качества как описано в учебнике; только это видели все, кроме профессора Кочина.
 Состав зелий с каждой лекцией усложнялся. На этом уроке он открывал новую главу зелий с применением корня умноголовки, который надо было, настрогав, превратить в однородную кашицу, добавляя в состав несколькими приемами чайной ложечки. Все студенты добросовестно следовали указаниям учебника. Даня пошёл другим путём – он разделись полученную массу пополам, одну добавив вначале варки, а вторую в самом конце. Результат вышел отличный – зелье получилось ярко красным с желтыми блесками как в описании.
- Как это у тебя получается? – Ярослава заглянула в его котёл. – Я смотрела за тобой. Ты сварил зелье не в том порядке как написано в учебнике, а получилось, как надо. А у меня…, - она показала на своё бледно-красное мутное варево, - а я всё делала по минутам и по количеству, как написано.
- Не знаю, - Даня несколько раз крутанул растров ложечкой. – Мне просто показалось, что варить надо именно так, и всё.
- Сдаём пробирки, - прозвучал голос профессора Кочина.
 Даня никогда не спешил к столу преподавателя, чтобы похвастаться своей работой. Спеши не спеши, а похвалы не будет. Подойдя последним к столу, он услышал издевательский голос профессора: «А новая звезда Ступинга. Надеюсь зелье, сваренное сегодня пригодится тебе, в игре сильно устают. Может ты его сразу и выпьешь?»
 Даня разозлился – сколько можно издеваться на его отличные зелья? Сегодня был удачный день нарушения правил, и Даня вдруг нарушил правило, которое соблюдал сам для себя всю свою недолгую жизнь – он никогда не грубил старшим, тем более учителям.
- Я-то всегда готов выпить зелье, которое приготовил сам. А вот вы выпьете зелье, за которое поставили высший бал Чернову? Давайте! Я пью своё зелье, а вы вот эту бурду, - Даня указал на пробирку Чернова где мутнела буро-коричневая жидкость, - и посмотрим у кого прибавится сил.
 Даня поднял вверх свою пробирку с красной жидкостью, которая заискрилась от взбалтывания. У Кочина от таких слов мальчика глаза налились кровью и словно заполнили всё лицо увеличившись в размере.
- Щенок! Как ты смеешь обсуждать мои действия и указывать что мне делать?! Минус пятьдесят баллов Дальбору.
- Это в Академии такие правила – за хорошую работу отнимать по пятьдесят баллов?
 Вновь разбушеваться Кочин не успел – в аудиторию вошла озабоченная Игнатьева. Увидев разгневанное лицо профессора и Даню, стоящего с пробиркой в поднятой руке, она сразу поняла, что между учеником и учителем идёт не шуточный скандал.
- Белов, ты сейчас идёшь со мной; а вы, профессор, заканчивайте урок и зайдите к ректору.
 Даня поставил пробирку в штатив на столе профессора, взял свою сумку и пошёл к выходу где его ждала Игнатьева.
  По дороге к терему Даня лихорадочно думал - куда его ведут и по какому поводу. Игнатьева не могла слышать весь разговор Дани с Кочиным, она вошла в самом конце, значит её приход не связан с его грубостью к профессору. Его ведут к ректору, но никаких бед, кроме уже сделанных, он не успел совершить, а те что были, разрешились сами собой.
  Ректор сидел в кабинете за столом и разговаривал с егерем, когда туда зашли Даня и Игнатьева.
- Даниил, - лицо Аввакумова было серьёзным и сосредоточенным, - десять лет назад я взял на себя ответственность за твоё воспитание. До сегодняшнего дня я считал, что всё делаю правильно для твоего блага, но сейчас появились сомнения в этом. Оказалось, что твои способности не поддаются нашему пониманию, и возникает реальная угроза как для тебя, так и для тех, кто рядом с тобой. Ты превосходишь в волшебной силе всех преподавателей в Академии, включая меня; но беда в том, что ты не знаешь, как управлять этой силой, а мы не знаем, что это за сила, и каковы её границы, - ректор помолчал, собираясь с мыслями. – Егерь установил, что суруш не сам по себе погнался за оленёнком на опушке Заповедника. Его кто-то направлял. Этот таинственный субъект подстроил так, чтобы ты увидел опасность, грозившую оленёнку и бросился его спасать. Видимо он знал, что ты не задумываясь придёшь на помощь животному, а значит он хорошо тебя чувствует и понимает. Ты должен был разбиться о запретный барьер, но ты его преодолел, что говорит о твоей необычной волшебной силе. Тот, кто хотел твоей гибели, теперь будет придумывать новые ловушки для тебя. Ты в постоянной неизвестной опасности и надо решить, что с тобой делать.
 Когда-то я взял обучение Ходжи Хусейна, как потомка джинов, которые не могут учится в Академии, на себя. Он колдует не так как все волшебники, но я, да и он сам, знали предел этого необычного волшебства; твоих же пределов не знает никто. Если оградить тебя в Академии от остальных студентов, и обучать индивидуально, то можно, не подвергая опасности тебя и остальных, выяснить предел твоих возможностей. Я не могу, да и не хочу, насильно лишить тебя возможности обучаться вместе с остальными студентами. Это ты можешь решить только сам, добровольно. Я понимаю, что такое решение не самое лучшее, и я предлагаю его тебе только потому, что нахожусь в тупике, не зная, как поступить. Мы все предупреждали тебя о постоянной опасности, но не знали, что эта опасность уже здесь, в Академии. Я думал, что твоя учёба в Гипербореи будет безопасной, но ошибся. На острове ты в такой же опасности, как и в мире Волшебников.
- Вы хотите посадить меня здесь под замок!? – Даня выкрикнул это таким голосом словно вопил – «караул убивают». – Зачем тогда меня сюда привезли? Оставили бы в Белокурихе. Я разобрался бы с сундуком, научился колдовать и ушёл в тайгу. Зачем мне все ваши проблемы? Мне что моих было мало со смердами?
- Я понимаю тебя, Даня, - глаза Аввакумова блеснули слезой, - но ты волшебник, и назад у тебя нет пути. Ты родился не смердом, а волхвом – это твоя Доля, и только в ней ты можешь жить. Твои родители защитили тебя до твоего совершеннолетия, оставив маленькую крепость, где ты в безопасности, но просидеть в подвале рядом с сундуком ещё пять лет ты не сможешь, да и не захочешь.
 Мне больно об этом говорить, но может я сделал ошибку, не отдав тебя Архонтам. Они точно знали всё о тебе. Ты сын моих лучших учеников, и я не мог тебя отдать в Подземное Царство. Тебе придётся жить в нашем Волшебном мире, но решать, как жить, уже придётся тебе самому. Я не могу сейчас решить это вместо тебя. Я уже знаю, что заставить тебя сделать противное твоему желанию невозможно. Ты ещё мал, но так сложилась твоя жизнь, что принимать решения, очень ответственные решения, тебе надо в то время, когда ты по малолетству к этому не готов. И всё же это придётся сделать, но не по-детски, в горячности, а по-взрослому серьёзно, как, впрочем, ты уже не раз делал, сам не понимая этого. Мы все будем помогать тебе как можем, но и ты должен принять те правила, которые существуют в Волшебном Мире.
- Я буду учится как учусь. Только… Михаил Александрович, разве это хорошие правила, когда за отлично сваренное зелье с моего факультета снимают 50 баллов?
- Даниил, в мире существуют два вида Зла – относительное зло, и абсолютное Зло. Тебя возмущает относительное зло, то есть зло с маленькой буквы. Это обида на взрослых, которые, по твоему мнению, несправедливы к тебе. Это всё пройдёт: обида забудется, зло испариться, словно его никогда и не было, и его действительно не было. Настоящее Зло, которое угрожает не только тебе, но и всем волшебником, не испариться и не уйдёт как твои обиды. Против него надо бороться. Мелкая несправедливость сама рассосется, не оставив следа, если она несправедливость. Правда всегда побеждает Кривду. Правила несовершенны, как всё несовершенно в мире. Учись принимать мир таким какой он есть, а не таким каким хочется тебе для личного комфорта. Это трудно, но необходимо.
 Даня выслушал слова ректора не переставая возмущаться в душе; но, несмотря на бушевавшую обиду, он понимал, что Аввакумов прав – ни у смердов, ни у волшебников не бывает так, чтобы всё шло гладко, как по писанному, да и само писанное – это вождение вилами по воде, вроде и есть, а вроде и нет. «Леший с ним, с Кочиным. Ну не любит он меня, так и я его не люблю. Зелья я варю хорошие, а экзамены покажут кто чего стоит, ведь принимать их будет не Кочин, а другие волхвы, уж они то оценят моё умение,» - решил Даня.
- Михаил Александрович, мне разрешат играть в Ступинг? Я и сам не знал, что умею хорошо летать в ступе. Она стояла в подвале дома, но я не думал, что на них летают и не попробовал; а оказывается это так же легко и приятно как владеть волшебной палочкой. Это против правил, но если я умею, зачем мне запрещать?
- Мне уже рассказали о твоём таланте. Профессор Вихрева сказала, что никогда не видела ничего подобного, - Ректор побарабанил пальцами по столу. – Это-то и пугает меня. Ты знаешь и умеешь то, что не должен знать и уметь в твоём возрасте. Именно поэтому я и прошу тебя подумать, как ты хочешь учиться. Я могу запретить тебе и играть, и заниматься с другими студентами, но это не решит проблему тебя самого. Ты уверен, что сможешь противостоять Злу, если оно встанет на твоём пути, при этом не подвергая опасности своих друзей?
 Даня хотел крикнуть – «да», но тут вспомнил об оленёнке, которого по незнанию мог убить, и слово застряло в горле. Он сглотнул, посмотрел в окно за спиной ректора, в котором виднелся Заповедник, и задумался. Ректор смотрел на Даню и видел, как в нём борются два чувства – желание ринутся в бой со Злом, и страх, что в этой войне пострадают его друзья.
- Я готов защитить своих друзей, и не дать Злу, если оно появиться, победить, - Даня смотрел на ректора твёрдым взглядом, который был не вызовом мальчика, а уверенностью мужа. «Да он вовсе не мальчик, - подумал Аввакумов, - нет внешность то у него мальчика, а вот душа взрослого воина. Как же ему тяжело будет жить в этой двойственности!»
- Что ж, я почему-то так и думал. Ты не просто мальчик с серебряными волосами, но и сын своих родителей. Люда и Руслан гордятся тобой. Иди учись, играй, познавай мир и радуйся тому, что получается, не сильно расстраиваясь, когда что-то не выходит.
- Ифигения, на всех тренировках по Ступингу вы с егерем должны обеспечит безопасность команды; а ты, Даниил, ни под каким видом не должен пытаться проникнуть в Заповедник. Запомни – там опасность. Не надо пытаться развязать собственную партизанскую войну против неизвестного врага.
 Выходя из кабинета Даня столкнулся в дверях с профессором Кочиным. Они сверкнули друг на друга злыми взглядами: Кочин сверху вниз, а Даня из-под прикрытых век.
 «Нет, профессор, - думал Даня, садясь за обеденный стол, где его с нетерпением ждали друзья, - войну я не развязываю, она уже идёт, и не по моей вине. Прятаться я не буду, только воевать придётся именно по-партизански.»
 За столом Сергей, не давая Дане сосредоточится на еде, без конца восхищался смелостью друга, который указал профессору на его предвзятость. Ему вторила Ярослава, утверждающая, что таких талантов как Даня, не найти во всём Волшебном мире, а Кочин просто дурак, который не может различить где чёрное, а где белое. Даже Люда, обычно не вступающая в споры и возмущения, скривив губы обозвала преподавателя Зелий гнусной жабой, которая должна сидеть в дальнем болоте и там квакать, чтобы никто не слышал.
 Дане было приятно слышать поддержку друзей в его конфронтации с профессором, но где-то далеко, в самом краешке сознания, он понимал, что они втягиваются в войну на его стороне, не понимая, как это опасно. Оттолкнуть друзей он не мог, но и вести их за собой в партизанщину, которую задумал было не честно по отношению к ним. Можно было сделать так, как поступил профессор Аввакумов – объяснить всё друзьям и пусть сами решают, что им делать, или идти с ним, или отойти в сторону. Слушая друзей, вглядываясь в их лица он уже знал их ответ на вопрос выбора.
- Слушайте, - Даня допил клюквенный морс, -и поманил друзей, чтобы они склонили головы к нему, - сегодня вечером, когда все уйдут спать нам надо поговорить. Дождёмся в гостиной, когда все разойдутся, и поговорим в комнате для занятий, чтобы никто не подслушал.
 Сергей понимающе кивнул, а девочки, переглянувшись, дружно кивнули головой. Тайный сбор заговорщиков был назначен, и остальные занятия прошли в ожидании необычного разговора.
 После занятий к Дане подошёл капитан команды Дальбора по Ступингу пятикурсник Юрий Наумов. – Ну, Белов, идём потолкуем о делах спортивных, - они отошли в сторону и сели на скамейку, подальше от всех студентов.
- Мне все уши прожужжали о твоём таланте летать на ступе. Тренер, то есть профессор, Вихрева просто взахлёб о тебе говорила, но играть в команде ты будешь с нами, так что давай рассказывай.
- Да нечего рассказывать. Я как раз хотел услышать о самой игре, в которую придётся играть. – Ты что никогда не видел, как играют в Ступинг? – Откуда? Я жил среди смердов, а у них другие игры. – У смердов…ну так у них вроде есть такая игра хоккей, то же на льду, как и Ступинг. Короче: поле ты уже видел, тренировочную площадку тоже, пока озеро не замёрзло, а это будет месяца через полтора, будем тренироваться на траве. В команде шесть игроков и вратарь. Два нападающих, два центровых и два защитника. Защитники играют, в основном, на вратаря и не дают выходить к воротам соперникам. В атаку они практически никогда не идут, не их это дело. Центровые играют на нападающих, отсекая противников от нас нападающих, ну а мы с тобой пробиваемся к воротам и забрасываем биту в ворота. Бита — это плоская колода, которую гоняют по льду, но её можно подбрасывать метлой и нести на метле, пробиваясь к воротам. Можно перелетать через соперников, а можно просто таранить ступой, но только тогда, когда ты с битой. Без биты ты не можешь наезжать на соперника. Руками биту брать нельзя, только метлой. Вот в этом самая трудность игры – держать биту метлой и при этом управлять ступой. Вихрева говорила, что ты летел с оленёнком в руках, а метла летела рядом со ступой. Так? – Да.
-А можешь ты заставить метлу лететь с битой и управлять ступой?
 – Наверно смогу, - прикинув в голове возможности, сказал Даня, - я тогда приказал метле лететь, и она полетела. – Это хорошо, но подлетев к воротам ты должен отправить биту в них, держа метлу в руке. Это самое главное. Бросок в ворота засчитывается только если метла была у тебя в руке, даже если бита залетит от днища ступы. Мы с тобой главные в команде. Нам надо сыграться так, чтобы понимать друг друга с одного взгляда, а может и с одной мысли. Говорят, что ты освоил непроизносимое заклятия, так может быть нам удастся установить с тобой ментальную связь? С твоим предшественником у нас иногда получалось, но не всегда. Поэтому и проигрывали.
 Даня посмотрел на Юрия и подумал: «Захочешь меня понять, поймёшь. Не захочешь так и пролетаем на разных скоростях.»
 Наумов смотревшись себе под ноги, где хворостинкой чертил на плитках одному ему понятные фигуры, вдруг встрепенулся, поднял голову и стал озираться – поблизости никого не было. Он ошарашенно посмотрел на Даню: «Это я тебя слышал?» - Возник у Дани в голове вопрос. «Меня, - ответил Даня мысленно, - вот она оказывается какая ментальная связь.»
- Ну, Даниил, - Юрий вскочил, сгрёб Даню в свои объятья, - мы им всем покажем. Ты просто клад, где ты был раньше!
- В Белокурихе, - Даня освободился от объятий. – Когда начнём тренироваться?
- В субботу. Тебе надо будет подобрать ступу и метлу. Я поговорю с деканом, она достанет всё что тебе необходимо, и самое лучшее. Я прямо чувствую, что в этот сезон мы возьмём первое место.
 Услышав эти слова Даня перепугался: одно дело стать членом команды, за своё умение хорошо летать, и совсем другое реализовать ожидания всего факультета, что с твоей помощью команда выиграет турнир. «А если у меня ничего не получится, - в панике подумал он, - как я потом буду учится рядом с теми, кто так надеется на моё умение летать? Леший меня подери – зачем я с такой самонадеянностью рванулся в команду Ступинга? Я же провалюсь сквозь землю от стыда если мы проиграем первую же игру. Ладно, после первой тренировки я пойму могу ли я играть или нет. В случае чего…ничего – ты должен играть и выиграть.» Дав себе такое твёрдое заверение, Даня отправился готовить уроки.
 После ужина он поднялся в спальню, сел возле окна, открыл клетку, достал Хохмача, посадив его себе на руку, поиграл его клювом и ушками, потом выпустил в окно и долго смотрел как птица, сделав несколько кругов вокруг башни, улетела в сторону Заповедника. Ему пришла в голову интересная мысль – если у него есть способности к ментальной связи с волхвами, что показала его беседа с Юрием, то может быть, он так же может понимать зверей и птиц, а значит Хохмач, летая в Заповедник, может поведать ему о том, что там происходит. Лишние глаза, чтобы разгадать, что за опасность таится в лесу, не помешают, и кажется настало время испробовать возможности карты, которую ему оставил отец. Решено, сегодня же он откроет друзьям тайну карты, и они вместе проследят за тем местом где из леса выбежал оленёнок и Суруш. Егерь наверно там всё осмотрел, но может что-то и не заметил.
  Даня достал Историю Гипербореи, в которой лежала карта, и спустился в гостиную, заполненную студентами. Его друзья сидели возле камина в окружении первокурсников и о чём-то горячо спорили. Даня сразу понял, что разговор шёл о нём, по тому, как все замолчали, когда он подошёл.
- Подсчитываете мои шансы стать хорошим игроком в Ступинг? – спросил он, поняв по выражению лиц о чём шёл разговор.
- Не сколько шансы, сколько возможности, - Виктор Чесноков, сидевший рядом с Людой, покривил губами. – Ты слишком маленький чтобы играть на равных со старшекурсниками. Никому из нас и в голову не пришло бы выйти на лёд против таких больших ребят. Тебе не страшно, Даня?
- Страшно. Только у меня в жизни всегда так – глаза бояться, а руки делают. Я вот не знаю почему я такой, - Даня взбил свои и так непослушные вихры, - и никто не знает. Но вот я здесь, в Академии. Учусь, а оказывается, что я очень много умею и без того, чтобы учится. Страшно, Витя, но по-другому как-то не получается. Доля у меня такая – страшись, не страшись, но делать надо.
- Некоторые считают, что ты просто задаёшься, - Андрей Арсеньев посмотрел на Даню исподлобья.
- Всё может быть. Вот свари зелье лучше меня, или пролети через стену заклятия на ступе — вот тогда и говори, что я задавака.
- Какую стену заклятий? - удивлённо спроси Андрей.
- Профессор Игнатьева и егерь поставили защитную стену перед Заповедником, чтобы никто не мог туда войти и выйти из-за тренировок и игр по Ступингу. Об этом никто не знал, я тоже и полетел. Вывез оттуда оленёнка, который мог погибнуть, при пролёте через заклятия. Вот такой я задавака, и мне страшно, что я чуть не угробил животное.
Меня вызывали к ректору из-за этого.
- И что тебе запретили летать на ступе? – Ужаснулась Люда.
- Мне запретили даже приближаться к Заповеднику. Хотя это касается вообще всех, - Даня уже хотел рассказать, что опасность угрожает только ему, но передумал – и так его уже считают задавакой, а если сказать, что на него кто-то охотится тут уже все решат, что он мнит себя пупом земли.
 Новость о стене заклятия, которую Даня неосторожно рассказал однокурсникам, моментально разлетелась по гостиной, и весь факультет превратился в жужжащий улей. – Чувствую, что этот год обучения будет у нас весёлый, - подвёл итог обмена мнениями староста факультета, похлопав по плечу Даню. – Гордись, Белов, благодаря тебе у нас будет самый интересный год. Закисли мы в правилах Академии, но зато теперь все по волшебному - неожиданно.
 Ложится спать после всех дневных новостей, связанных с Даней, никто не спешил. Даня понял – уединиться с друзьями и показать им карту не удастся. Так и случилось. Старосте пришлось применить строгое внушение, чтобы уже около одиннадцати часов разогнать всех по спальням.
 Даня вернулся вместе со всеми в спальню, лег в постель, но сон не шёл. Поворочавшись с бока на бок Даня встал, подошёл к окну и стал смотреть на далёкий Заповедник чернеющий в свете луны. В серебристом свете ночного светила от темноты леса отделилась точка и полетела к замку. Даню вгляделся в движущуюся точку и, когда она осветилась диском луны, узнал филина, который летел встревоженно ухая. Влетев в окно птица села на плечо Дани и ущипнула его за ухо. Даня скосил глаза на филина и услышал страх, который исходил от птицы.
 «Что тебя напугало?» - Даня сосредоточил эту мысль глядя на Хохмача. «В лесу из человека вышла белая тень и пила кровь у суруша.» - Что! - Чуть не закричал Даня, но вовремя прикусил звук. Он понимает филина, а филин его. Всё как с волхвами – захочешь, поймёшь и услышим, главное захотеть, сильно захотеть. «Кто этот человек?» - «Он ходит там, где много этого,» - филин слетел с плеча и сел на Историю Гипербореи, лежащую на тумбочке, постучал по ней клювом. Библиотекарь, - понял Даня. «А белая тень? Привидение?» - «Нет. Просто белая тень, которая пила кровь.» - «Что это значит?» - «Не знаю. Такого существа я никогда не видел, а у егеря было много всяких тварей. Но это не тварь из леса, эта тварь вышла из человека, но оно не привидение. Я знаю привидений в замке, оно не такое.»
 Даня погладил птицу по голове. «Ты поел?» - «Поел.» - «Тогда спи, хорошая птица. Ты самый лучший мой друг.» Угу, ухнул филин.
 Даня лёг в постель и стал обдумывать всё что узнал от филина. Библиотекарь, белая тень, выходящая из него, кровь суруша – все эти персонажи как-то не складывались в одного врага, который охотиться за ним, и который, по мнению ректора, знает всё о Дане. Библиотекарь не мог пройти в Заповедник, ведь там заклятие. Но как пролетел туда филин? Даня сел на кровать. Так он же сам послал птицу туда. Когда он выпустил филина, то стал думать о том, что хорошо бы филин полетал в Заповеднике и рассказал ему о том, что там происходит. Заклинание видимо ещё не сменили, а то что стоит, Даня может не только сам преодолевать, но оградить животных от его влияния, как это он сделал с оленёнком, а теперь невольно и с филином. Вот это сила в нём! Даня передёрнул плечами – не слишком ли много он умеет?
 Библиотекарь. Степан Викторович, можно сказать тёзка его птице – Филин, фамилия такая. Внешне он и похож на Хохмача, такой же крючковатый нос, похожий на клюв, огромные глаза, только у птицы они добрые, а у библиотекаря безумные, так во всяком случае ему кажется. Даня встречался с библиотекарем всего несколько раз. Он совсем недавно вернулся в Академию из какой-то командировки. Когда Даня увидел его в первый раз, сгорбленная фигура, ещё не старого волхва, ему почему-то сразу не понравилась. Не зря он не вызвал симпатию у него. Птица не могла соврать – что видело, то и было, а это значит, что библиотекарь в стане врагом. Надо будет организовать за ним слежку с помощью друзей; и наконец рассказать им всё, или почти всё, о том, что он знает.
 Намерениям сразу же приступить к выяснению всего о личности библиотекаря, с которыми Даня заснул, не суждено было сбыться. На следующий день учёба, домашние задания, подготовка к тренировкам заняли столько времени, что остановить водоворот дел и заняться слежкой не получилось; да и мысль это как-то незаметно отступила на второй план, а на первом стали тренировки по Ступингу.
 Декан Игнатьева через несколько дней пригласила Даню в шатёр к егерю и там показала ему ступу, на которой он будет летать. Ступа была спортивная, из последних моделей, на которых летали все профессиональные игроки в Ступинг. Её купила лично профессор, весьма заинтересованная, чтобы команда её факультета наконец-то составила реальную конкуренцию Сварожичу, который все последние годы был обладателем кубка. Даня, как только увидел ступу, так сразу же влюбился в неё. Элегантная форма, полированные борта снаружи и внутри, резное бортик окантовки сверху делал ступу не только удобным средством передвижения, но и настоящим шедевром ручной работы.
- Можно я попробую полетать? - спросил он Игнатьеву с восхищением разглядывая ступу. – Леший тебя подери, Белов, для этого я и купила ступу, чтобы ты на ней летал, - Игнатьева улыбнулась, видя восторг мальчика.
 Даня сразу же запрыгнул в ступу. Ещё не взяв в руки двувениковую метлу, Даня почувствовал, как ступа вся завибрировала, готовая подчиниться любому желанию седока. Даня стремительно взлетел в небо, не ограничивая себя высотой. Холодный ветер слегка прижал его к днищу. Он развернул ступу на высоте тридцати метров и облетел дом егеря в мгновение ока, так что ни профессор, ни егерь даже не успели повернуть головы, чтобы следить за его полётом, как он уже оказался на той же точке откуда начал облёт. Ступа слушалась его даже не от мысли, произнесённой им про себя, а от малейшего желания, которое возникало. Налетавшись вокруг шатра егеря, Даня спустился к профессору и стал взахлёб благодарить её за такой подарок.
- Надеюсь я не зря потратилась, и ты не только получишь личное удовольствие от полётов, но и прославишь наш факультет, завоевав кубок, - напутствовала его Игнатьева.
- Ну а теперь, Даниил, убавь свой пыл и скорость. Мы поставили дополнительную защиту к барьеру вокруг Заповедника, и тебе надо будет её испытать. Полетишь очень медленно в сторону леса, на высоте не больше одного метра. Как только почувствуешь, что ступа не может дальше лететь повернёшь и полетишь вдоль этого барьера до тренировочной площадки. Потом вернёшься тем же путём пролетев над всем озером.
 Даня выслушал инструкции профессора и полетел к Заповеднику. Рассматривая опушку Заповедника, приказав ступе лететь очень медленно, Даня размышлял преодолеть или нет заклинание, которые наложили Игнатьева и егерь. Он уже немного разобрался в своих возможностях творить чудеса. Если сейчас он захочет преодолеть барьер, то он его преодолеет. В этом Даня был уверен. Показывать или нет свою силу волшебства – вот что надо было решить. Если он покажет, что для него не существует преград в виде заклинаний, то его могут просто-напросто запереть в Академии и не выпускать из неё, опасаясь за его жизнь; а это значит никакой игры в Ступинг не будет. Если он остановится на границе барьера, то волхвы убедятся в надёжности заклинаний, и он будет играть в Ступинг.  Решено – надо думать, что барьер есть, и я не хочу его пересекать.
 Ступа остановилась метров в ста пятидесяти от Заповедника. Даня развернул ступу и полетел по границе барьера в сторону тренировочной площадки. Когда от дома егеря было достаточно далеко, чтобы не различить траекторию его полёта, Даня приказал ступе залететь за барьер заклинаний и тут же вернуться. Ступа идеально выполнила манёвр – залетела за стену заклинаний и так же благополучно вернулась, пройдя сквозь заклятия как будто его и не было. «Всё правильно, - решил Даня, - я могу преодолевать любые заклинания силой своего желания. Но что же это за сила во мне???»
  Приятно чувствовать себя всемогущим, но вот беда – не зная причины своего умения, становится страшно невзначай использовать его против самого себе; и ладно бы против себя, но могут пострадать и те, кого уважаешь, кто является твоими друзьями.
  Первая тренировка, хотя и держалась в строжайшем секрете, собрала в качестве зрителей практически всю Академию. Всем хотелось увидеть, как будет играть самый молодой игрок в истории Ступинга. Для игры профессор Ветрова покрыла тренировочное поле льдом, на что потребовались усилия ещё двух профессоров. Недостаток этого льда состоял в том, что он мог держаться ровно столько сколько нужно было плюсовой температуре, чтобы его растопить; но для часа тренировок его хватало.
Даня вылетел на лёд в ступе со всей командой. Капитан команды предупредил всех, чтобы не обращали внимания на собравшихся зрителей, которые окружили площадку со всех сторон.
- Тренироваться будем так, - Юра оглядел команду, - Дынкин в воротах, Коркин, Иванцов, Васин, Борщов защищают его как играли в прошлом году. Мы с Беловым нападаем. Сегодня отработаем только этот вариант. Посмотрим на что способен Белов, а уже потом разработаем тактику первой игры, на следующих тренировках.
 Вратарь подлетел к воротам, защитники и центровые рассредоточились по полю. Даня с Наумовым от противоположных ворот повели биту. На середине поля Даня принял пущенную к нему капитаном биту, легко поднял её над поверхностью льда метлой и увидев, что к нему навстречу метнулись два центровых, легко пролетел между ними, облетел защитника, подлетел почти вплотную к вратарю, который был уверен, что он врежется в него, поэтому стоял как скала. Даня в нескольких сантиметрах от ступы вратаря свернул влево, развернувшись на 180 градусов, облетел его, потом опять развернулся, уронил биту с метлы на лёд и ударил по ней ступой направляя её в ворота. Бита вошла точно в цент ворот и площадку заволокло штормом криков и рукоплесканий зрителей.
 Даня взлетел над воротами, в которых лежала светящаяся бита, которая изменяла цвет, когда пересекала черту ворот, развернул ступу и полетел к центру поля под неистовые крики студентов. «Это так просто, - думал он, удивлённо рассматривая будто сошедших с ума от восторга зрителей, - почему они так радуются? По-моему, в эту игру может играть каждый так же, как и я. Что тут такого необычного, что надо так восторгаться!?»
 Однако его удивление не разделял никто, а уж тем более игроки, которые окружили Даню и от восторга только качали головами. Капитан похлопал Даню по плечу: «Это просто великолепно. Но…, - Юрий вздохнул. - Ступинг игра коллективная. Да, играть при наличии такого таланта как ты надо на тебя, а вот тебе надо научится играть на команду. Ты потрясающе летаешь, и если получишь биту, то сможешь её загнать в ворота. Очень трудно поверить, что ты впервые играешь и даже не видел ни одной игры других команд. Хотя… я никогда не видел такого полёта к воротам и такой забитой биты. Вы действовали как всегда, - обратился он к остальным игрокам, - но никто из нас не ожидал такой скорости и того, что биту можно так легко нести на метле, при этом управлять ступой, будто метла совсем не нужна для этого. Это потрясающе, но это видели все, - он указал на зрителей, - а уж тем более игроки наших соперников, значит играя с нами они все свои усилия будут направлять на то, чтобы не дать Белову завладеть битой. Сейчас играем так: Васин, Борщов – нападающие, Коркин, Иванцов –центровые. Идёте в атаку, мы с Беловым пытаемся перехватить у вас биту. Если бита окажется у нас, вы защищаете ворота. Играем.»
 Игроки выстроились четырёхугольником и двинулись от своих ворот к Белову и Наумову которые застыли в центре поля. Назначенные нападающими Васин и Борщёв медленно летели передовая друг другу биту по поверхности льда. Когда они были в нескольких метрах от капитана, Даню послал ему мысль – «отвлеки», а сам ринулся к бите, которая катилась от Васина к Борщёву. Наумов полетел на скорости к Борщёву, который должен был принять биту, тот услышав приближение игрока, отвёл взгляд от биты, а в это время Даня на невероятной скорости достиг биты, подхватил её метлой и устремился к воротам. На его пути были Коркин и Иванцов, но он перелетел через них, залетел за ворота, сбросил биту на лед и, вылетев из-за ворот, отправил биту в них. Вратарь даже не успел развернуться в сторону Дани, как бита засветилась победным светом в воротах.
 Предыдущая овация зрителей по сравнению со шквалом, пронесшимся над площадкой, выглядела как простые аплодисменты. Студенты, вместе с профессорами, готовы были, сломав ограждения затопить площадку, чтобы приветствовать Даню, задушив его в объятиях.
 Даня, отправив биту в ворота, опять взлетел над ними и медленно поплыл к центру поля. Остальные игроки, ошеломлённые стремительностью Даниного полёта и его комбинации, придя в себя, то же летели к центру. Собравшись вместе они не знали, что сказать и как выразить свой восторг. Наконец капитан, утихомирив в себе бушующие чувства, сказал: «Если ты будешь так играть и дальше, то тебе одна дорога – в профессиональный Ступинг, где ты затмишь всех великих игроков. Непостижимо как ты управляешь ступой. Это просто за гранью возможностей любого волшебника, а тебе-то всего 12 лет. Вопрос о кубке при такой игре вообще может не стоять – мы раскатаем все команды по льду тонкой плёнкой. Но это может произойти только при одном условии, если тебе дадут играть.»
- Что значит дадут? Меня же зачислили в команду, - Даня недоумённо посмотрел на Юрия. – В команде ты уже играешь, а вот на поле противник сделает всё, чтобы не дать тебе завладеть битой. Ребята играют мягко, ты же свой, а вот чужие не дадут тебе спуска. Хорошо, что у тебя отличная ступа, её просто так не остановишь и не расколешь. Ступинг – жёсткая игра. Я думаю в этом году этой жёсткости будет в избытке. Белов, надо попробовать тебя в силе. Мы, пятеро, будем защищать ворота, используя всё допустимое силовое давление, а ты должен попытаться пробиться к воротам. Делай что можешь и попробуй забить биту в ворота. Идёшь от центра поля. Итак, разбежались.
  Даня отлетел на середину поля, игроки разбежались по половине защищаемых ворот в хаосе пчелиного роя. Даня повёл биту по льду метлой, зорко наблюдая за всеми игроки. Плана как обойти всех игроков не было. Он просто вёл биту ожидая, что предпримут противники. Справа и слева на него понеслись Коркин и Иванцов; Наумов, Васин и Борщёв надвигались на него спереди. Решение возникло мгновенно – пустив биту с большой скоростью между тройкой впереди и Коркиным слева, Даня перелетел через Иванцова, подхватил биту со льда на метлу, сильным виражом залетел за тройку и оказался лицом к лицу с вратарём, который вылетев из створа ворот ударил своей ступой по ступе Дани.
  Удар был сильный, но биту с метлы Даня не уронил, а взлетел над вратарём, уронил биту за ним, спланировал за ней и сильным ударом метлы отправил её в ворота. Бита засветилась, Даня опять взлетел над воротами в торжестве – третий раз за тренировку от победил.
 С того момента как он сел в ступу для него не существовало ничего кроме льда, ворот, метлы, ступы и игроков. Зрители и всё что было за ограждением он вообще не замечал и только сейчас до него дошло, что за ним и игрой наблюдала вся Академия. В его сознание влетел весь тот гам и шум восторга, что заполнил тренировочную площадку. Он оглядел толпу, неистовствующую за ограждением, и его переполнила гордость за самого себя, за свои успехи, которые оценили все, и, хотя баллов за это не начислили, принесли факультету славу. Пусть он не знает причин своей силы, но она служит не только ему, но и его сокурсникам, а значит добру.
  Игроки, включая вратаря, окружили его на своих ступах в кольцо и стали в знак восторга бить мётлами по его ступе. Это была высшая похвала его игре, ещё только пробной, но такой необычно удачной, что слава о его первом выходе на лёд была достойна этого триумфа.
 Лёд за время тренировки уже начал таять, и капитан махнул рукой – летим в раздевалку, тренировка окончена. В раздевалке капитан собрал команду и начал подводить итог тренировки. Итог, по его мнению, был и оглушительно успешным и позорно провальным. Успешным потому, что в команде появился гениальный игрок. Провальным можно считать то, что никто не смог даже предугадать действие Дани и помешать ему. Если бы Даня играл против них, то поражение стало бы катастрофическим.
- Мы все выглядели как школьники, которым преподал класс мастерства профессор. Белов первый раз вышел на лёд и порвал нашу защиту как тузик грелку, - капитан усмехнулся, - никогда бы не подумал, что такое возможно. Двенадцатилетний мальчишка, который даже не имеет права играть в команде по возрасту, просто втоптал нас в грязь своей необычной игрой. Мы собирались научить его играть в Ступинг, а он одним махом показал нам, что мы просто профаны, жалкие школяры, а не студенты. Теперь наша главная задача на все игры – не допустить, чтобы бита оказалась в наших воротах. Будем тренироваться отсекать противника от своих ворот в центре поля. Твоя задача Белов ждать возможности завладеть битой и отправить её в ворота. Наши усилия – это дать тебе такой шанс. Тренироваться теперь будем в то время, когда все заняты, чтобы никто не знал на что способен Белов.
 Команда выслушала речь капитана с воодушевлением – у них появилось тайное оружие, с которым они могут победить. На Даню же слова Наумова произвели тягостное впечатление. Да, он умеет не только хорошо летать в ступе, но ещё умеет забрасывать биту в ворота, и все верят в то, что он необычный игрок, но сам-то он в этом не уверен. Он летает по собственному желанию, отправляет биту в ворота, увертывается от игроков, находит проходы между ними, но делает всё это не осознанно. Он видит цель и достигает её, но как это он делает по-прежнему остаётся для него загадкой. Он делает всё что не задумал, но не понимает, КАК он творит собственные чудеса; а ему очень хочется это знать.
 Обратно в Академию команда возвращалась триумфатором – в центре шёл Даня вместе с капитанов, а остальные члены команды окружали их. Возбуждение от увиденной тренировки у студентов ещё не прошло и восторженные возгласы раздавались то там, то здесь, но только сейчас это были возгласы студентов Дальбора, а учащиеся других факультетов с завистью и недоброжелательностью провожали взглядом команду. Всем было совершенно ясно, что если будет играть Белов, этот недоросль, выскочка, мальчик с серебряными волосами, то кубок завоюет факультет Дальбор, оставив далеко позади всех остальных вместе с их надеждами победить.
 Даня чувствовал эти взгляды, и вся радость от игры стала куда-то уходить; появилось такое чувство будто он крадёт радость у студентов других факультетов. Он в своей маленькой жизни ничего никогда не крал, а брал только своё, но это своё, по странной случайности, становилось, в глазах других краденным. Его собственные знания и умения вызывали зависть, и он чувствовал неловкость от того, что умнее и даровитее других. Не зная почему он не такой как остальные, Даня жалел других, но в первую очередь себя, за то, что ноша славы такая тяжёлая.
 В гостиной факультета, куда вошла команда, царил бедлам праздника. Кто-то уже успел сотворить огромный плакат, на котором летящий в ступе Даня жонглировал битой под надписью: «Дальбор – лучше всех!» Даня на плакате улыбался, подмигивал, а надпись искрилась всеми цветами радуги. Столик у камина был заставлен бутылками с квасом, конфетами, пряниками и огромным тортом – все эти сладости неизвестно откуда достали старшекурсники во главе со старостой. Команду встретили дружным криком – «ГИП, ГИП -УРА!!!», и «Даёшь Кубок!»
  Даню как вещь водрузили во главе стола, сунули ему в руку бутылку кваса и пирожное, а потом на него обрушился вал вопросов, суть которых сводилась к одному – как он так научился летать и играть в Ступинг. До нынешней тренировки многие сомневались в разумности назначения первокурсника в команду нападающим, но, после увиденного сегодня на льду, весь факультет уверился, что ему ужасно повезло получить в свои ряды мальчика с серебряными волосами, который сделает факультет непобедимым в ежегодном соревновании.
 Даня сначала пытался что-то сказать, но увидев, что его слова тонут в шуме восторгов, просто стал есть пирожное, запивая квасом, предоставив факультету самому отвечать на его же вопросы.
 Ещё не был выигран ни один матч, ещё не начался турнир, но весь факультет был счастлив будущей радости, которая непременно должна была прийти. Победы не было, но было её предчувствие, а в веселой студенческой жизни – это самое главное. Разошлись по спальням уже за полночь.
                ГЛАВА 7. НАЧАЛО «БОЛЬШОЙ ИГРЫ».
  Следующий день не успокоил Академию от возбуждения, а наоборот ещё больше захлестнул волнением. Те из студентов кто выписывал центральную газету волхвов «Волшебные Ведомости» получили очередной номер с сенсационной статьёй о игре Даниила на тренировке. Статья имела интригующее название- «Мальчик с серебряными волосами - угроза Ступингу?». Автор статьи Иван Болтливый писал:
 «Вчера в Академии Гиперборея Даниил Белов, известный как мальчик с серебряными волосами, был утверждён нападающим в команду Ступинга факультета Дальбор и провёл первую тренировку. Результаты тестовой тренировки потрясли всех, кто наблюдал за ней. Белов, который до учёбы в Академии жил в семье своего дяди смерда, по утверждению многих, никогда до этого не летал в ступе и не играл в Ступинг. На тренировке же этот двенадцатилетний мальчик управлял ступой так, будто он был с ней одним целым. Скорость, которую развивал игрок, не поддавалась исчислению, казалось он не летал, а просто исчезал и появлялся там, где ему нужно было быть, чтобы отправить биту в створ ворот. Было испробовано три варианта игры –когда в атаку идут два нападающих, нападающие отражают атаку и в атаку идёт один против всей команды. Во всех трёх вариантах Белов легко и непринуждённо обыграл всех игроков, которые уже не первый год являются членами команды и учатся в старших курсах Академии. По меткому выражению капитана команды – «Белов просто растоптал в грязь всю команду имеющую многолетний опыт игры.»
 Всем волхвам известна необычная судьба и деяния Даниила Белова…» Дальше автор излагал кратко историю победы над Рикшеллером и рассуждал о необычных способностях Белова, природу которых не знает никто, кроме Архонтов. Дальше следовало то, ради чего и писалась статья.
 «Трудно предсказать те катаклизмы, которые потрясут спортивный мир Волшебников, когда в Ступинг начнёт играть волхв с непредсказуемыми возможностями. Однажды Волшебное Сообщество уже было поставлено на грань краха, с приходом в мир Злого Волшебника, возомнившего себя способным диктовать свою волю всему Сообществу. Да, Белов остановил Злого Волшебника, но кто знает не для того ли, чтобы встать на его место и править от своего имени. Его непонятное дарование, проявившееся в Ступинге, можно считать первым звонком возвещающем о том, что появился волхв способный перевернуть весь устоявшийся порядок вещей. Если двенадцатилетний мальчик способен показать такие возможности в игре, то что будет, когда он закончит своё образование и превратиться в волшебника способного одним желанием перевернуть весь мир. Не является ли он тем Троянским конём, который направили в наш мир те же Архонты, представив нападение Злого Волшебника на Сферу Власти и Силы, как Зло, и под этим камуфляжем направив в наш мир своего ставленника, способного вывести Подземное Царство на покорение Верхнего Царства. Каждый здравомыслящий волхв должен задать себе этот вопрос и найти на него ответ, который заключается только в одном – Мальчик с Серебряными Волосами, это угроза всему Волшебному миру.»
 Статья в одночасье стала известна всем студентам Академии, не говоря уже о преподавателях. Журналист, написавший статью, был знаменит в Волшебном мире как любитель «горячих новостей», раздувающий из «мухи слона». Его громкие хлёсткие статьи всегда производили эффект разорвавшейся бомбы, которая будоражила «общественное мнение», и не важно, что потом выяснялось, что всё это было только «фэйком», сотрясанием воздуха паникёром. Статьи читались, обсуждались, тиражи газеты раскупались, а Болтливый стриг с этого золото и самоцветы. Он числился одним из самых богатых журналистов в Волшебном мире. Кто-то, в Верховном Совете Волшебников, упорно выводил его из-под удара, когда выяснялось, что его информация не подтверждалась, и он продолжал выдавать «на-гора» очередную «сенсацию». Среди журналистов ходила расхожая шутка: «Без Болтливой «утки» перестали бы летать, а птицы гнездиться».
 Ректор Аввакумов, прочитав статью, стразу понял, что она направлена не против Белова и его необычных способностей, а против него лично, как главы Академии, волхва, взявшего перед Верховным Советом ответственность за судьбу мальчика десять лет назад. Предположение о возможности подроста захватить власть над Волшебным миром, на первый взгляд, выглядела полным бредом, но она создавала нездоровый ажиотаж как вокруг Даниила, так и самой Академии, где нарушались правила игры в Ступинг. Официально не существовало возрастного ограничения для игры, но традиции и возможности волхвов не знали такого раннего игрока способного виртуозно управлять ступой. Это был необычный прецедент и создал его Аввакумов, а значит всю ответственность, за негативность этого решения, лежала на нём. Это было начала «большой игры» против него, ректора, независимость которого от Совета многим, особенно Председателю Совета, всегда была чем-то вроде красной тряпки для быка.
 Сидя в своём кабинете над раскрытым номером газеты Аввакумов размышлял, что нужно предпринять, чтобы эта шумиха в прессе не отразилась на Данииле, мальчике, который, не успев вступить в большой Волшебный мир, столкнулся с недоброжелательностью тех, для кого само его существование было смертельной угрозой. Из этой статьи торчали большие уши затаившихся сторонников пропавшего Рикшеллера, а возможно и его самого, существующего где-то в подвешенном состоянии, но способного влиять незримо на события.
  В дверь постучали и, после разрешения войти, в кабинет ворвалась профессор Игнатьева. – Михаил Александрович, - голос женщины дрожал, - что это за глупость и бред печатают «Волшебные Ведомости»? Как может орган Верховного Совета распространять откровенную ложь и выдумки? Вы должны немедленно связаться с редактором и потребовать от него поместить в газете опровержение бессмысленным предположениям и намёкам.
- Успокойтесь, Ифигения. Сядьте. – Игнатьева села, продолжая кипеть негодованием.
- Дело не в редакторе и не в статье Болтливого. Всё гораздо сложнее и неожиданней чем я думал. Мы с вами не знали, да и не могли знать, что Даниил окажется не просто хорошим волшебником, а уникальным мальчиком. В этом то и была опасность. Но я не предполагал, что так быстро тёмные силы начнут атаку на него и нас. Мальчик сейчас только повод, чтобы попытаться изолировать его, оставить без нашей защиты. Это атака на нас, руководителей Академии, а если быть более точным, то на меня, как гаранта безопасности Белова.
- Что же вы намерены делать? – А ничего. Пусть всё идёт как идёт. Единственное чем вы, как декан факультета, должны озаботится – это сделать всё, чтобы эта шумиха, поднятая вокруг его способностей, не отразилась на нём самом через недоброжелательность студентов. Запретить болтать и сплетничать вы не в состоянии; просто постарайтесь быть рядом с мальчиком, всегда в готовности прийти к нему на помощь, а она ему явно понадобиться и в самое ближайшее время.
 Он слишком мал, чтобы понимать сложность положения. На него столько всего навалилось, что я удивляюсь как он это переносит – из огня да в полымя, потом наоборот и всё в какие-то несколько месяцев. Единственное, что вселяет надежду – он принял свою Долю в Добро, а не во Зло, что наверняка случилось бы оставь я его в мире волшебников, а не смердов.
- Мне подумалось, - Ифигения замялась, - может всё-таки стоит запретить Белову играть в Ступинг? Так мы уберём лишний повод нападать на Даниила.
- Запретив ему играть, мы, тем самым, подтвердим ту глупость, которую распространяет Болтливый, вернее те, кто стоит за ним. Наоборот сделайте всё чтобы первая игра была сыграна как можно лучше. Пусть команда тренируется по возможности больше. Это ведь и в вашем интересе, - Аввакумов лукаво посмотрел на Игнатьеву.
- Конечно, у меня на факультете ещё никогда не было такой команды. Только я не знаю откуда слова капитана стали известны Болтливому.
- Я удивляюсь вам, Ифигения, ведь совершенно ясно и понятно, что в Академии полным-полно шпионов. Да что там отдельные студенты, у нас целый факультет, Сварожич, состоит из одних недоброжелателей, которые науськаны своими родителями против меня. Среди профессоров так же есть те, кого бы я с удовольствием уволил, но не могу. Вступать сейчас в открытый конфликт с Верховным Советом не с руки. Мы всегда были бельмом на глазу у Китежа и Москвы, а сейчас после прихода в Академию Белова мы вообще стали проблемой номер один для тех, кто ещё тешит себя надеждой на возвращение и победу Рикшеллера.
- Вы всё-таки думаете, что он не исчез, а только затаился? – Именно, и сейчас он показал свои коготки, пока только словесно, но видимо скоро он покажет свою лапу.
- Может и нам стоит начать свою компанию в прессе?
- Десять лет назад мы уже попробовали, вы разве забыли? Пока не случилась открытая схватка, в которой погибли мои ученики, а Рикшеллер исчез, нам никто не верил. Сейчас будет то же. Чтобы мы не говорили и не писали об опасности, нам не поверят. Всё решится в схватке, а «большая игра» уже началась. К сожалению первую скрипку в этой оркестре будет играть Даниил, всего лишь мальчик.
 На игру приедет так много гостей, что рыбачий посёлок будет переполнен. В нём есть наши сторонники. Свяжитесь с ними и пусть они разузнают намерения власть-предержащих, которые за стаканом медовухи всегда развязывают языки.
- Михаил Александрович, неужели это необходимо? Всё-таки шпионаж не оружие Добра.
- Оружие Добра – справедливость и правда, а вот правду надо узнать любым способом. Бессильно то Добро, которое идёт с завязанными глазами, - Ректор помолчал, потом вспомнив что-то сказал, - Ифигения, поговорите с Даниилом и его друзьями. Я знаю он сдружился с детьми влиятельных волхвов, которые всегда были на нашей стороне. Пусть они поддержат его в это непростое время. Только не идите напролом, а то вы любите всё говорить, как есть. Они, всё же, ещё дети. Скажите так, чтобы они не поняли масштабы опасности, но были всегда настороже.
- Хорошо, профессор, я сделаю всё что в моих силах, - Игнатьева повернулась, дошла до двери и, уже открыв дверь спросила, - Михаил Александрович, а вы не боитесь…
- Боюсь, - не дослушав вопрос поспешно ответил ректор, - но наша задача не бояться, а делать, не привыкать, а привыкнуть.
 Игнатьева покинула кабинет ректора и пошла вести занятия, которые, естественно, никто не отменял, но проходили они в напряжённой атмосфере, насыщенной ожиданием чуда в, и без того, волшебном мире.
 Для Дани этот день начался с опоздания на завтрак. Его задержал в спальне Хохмач. По утрам он обычно прилетал с ночной охоты и мирно дремал в клетке сытый и довольный; но на этот раз он влетел в комнату, когда Даня собирался выйти из неё на завтрак. В клюве у него была газета, которую он, сев на плечо Даниила, сунул ему в руку.
- Откуда у тебя газета? - Удивился Даня, - Я не выписываю газет.
   Филин ухнул и ущипнул Даню за ухо. Мальчик посмотрел на газету и увидел приколотую к ней записку. Записка была от егеря: «Не обращай внимания на то, что будут говорить. Будь готов к насмешкам. Мы с тобой. Хусейн.»
 Развернув газету, Даня увидел хлёсткое название и стал читать статью. Из всей статьи его задело только то, что Наумов, капитан, передал собственные слова в прессу, в которой они выглядели как его, Даниила, высокомерное отношение к другим игрокам. Рассуждении о его возможности взять власть над волшебниками Даня вообще не понял – он мальчик, какая власть, если он не понимает даже того, как он колдует. Из детства в среде смердов, он вынес одну неприятную истину – пресса, если ты в неё попал в негативном свете, может очень сильно испортить жизнь. Сам он впервые увидел своё имя в газете и понял – начинаются крупные неприятности, особенно со сверстниками, которые будут не просто завидовать, даже худой славе, но и подтрунивать, а этого ему совсем не хотелось.
- Ну, Хохмач,- Даня потрепал птицу на плече за ухо, - начинается весёлая жизнь. Тебе то хорошо – сейчас в клетку и спи спокойно дорогой товарищ, а мне…
 Даня засунул газету в сумку с книгами и, со злостью обречённого, пошел завтракать, готовый ко всему.
 Общий зал где сейчас завтракали студенты встретил его стуком вилок о тарелки и гомоном слов из жующих ртов студентов – все обсуждали статью, не обращая внимания на то слышат ли их соседи или нет; у каждого было собственное мнение, которое хотелось озвучить. Проходя к месту где обычно завтракали сокурсники, Даня столкнулся с капитаном, который бросился к нему, как только он вошёл.
- Даниил, я никому не передавал слова, которые сказал на тренировке. Из наших тоже никто, никому, ничего не говорил. Я не понимаю откуда этот журналюга узнал о моих словах! – Наверно уши есть и на небе, - Даня пожал плечами, - И как теперь будем тренироваться?
- Ещё в большем секрете, чем задумали, - Наумов облегчённо вздохнул. – Я попрошу декана о защитных заклинаниях на наши тренировки, чтобы ни одна душа, даже с неба ничего не видела и не слышала. – Ты думаешь это поможет?
- Поможет или нет, не знаю; но я и вся команда просто горим все в желании размазать Сварожич в первой игре. Я уверен, что всё это их проделки. Они много лет были всегда первыми. Тут появляешься ты, и они просто, струсив, запаниковали – не хочется им выпускать кубок из своих рук. Покажем им, Даниил, где их место?
- Покажем, - улыбнулся Даня, ободрённый поддержкой команды. – ещё как покажем. «Зря они меня разозлили, - добавил он про себя, - теперь то я знаю, что злой, я всё делаю лучше, чем добрый.»
 Его друзья, к которым он подсел, уже заканчивали завтрак, хотя тарелки ещё были полными, но в них они ковыряли как-то вяло, всё больше прихлёбывая морс. Даня, у которого настроение поднялось после разговора с капитаном, наложил себе винегрета и стал с аппетитом есть. Девочки и Сергей с удивлением воззрились на него – им еда не лезет в горло, а виновник переполоха в умах с аппетитом поглощает витамины.
- Даня, - Сергей подсунул ему газету под нос, - ты видел статью в газете?
- Угу, - с набитым ртом промычал Даня. – И что? Тебя это не волнует?
- Разве меня это должно волновать? – ответил Даня, проглотив прожёванное, и потянувшись за яичницей с колбасой, - мало ли какую глупость напишут в газетах, писал то, кто? Болтливый. Фамилия говорит сама за себя.
- Болтливый вхож в Верховный Совет. Мне папа говорил, что сам Председатель благоволит ему, - подала голос Ярослава.
- Значит враньё идёт от власти? – Даня продолжал жевать, смотря только в тарелку. Я помню в Белокурихе мэра ославили в газете как взяточника, а он оказался честным чиновником, а того, кто на него накропал статейку потом самого посадили.  Я буду играть в Ступинг. Ещё вчера я сомневался стоит ли дразнить гусей, а сегодня понял – стоит. Пусть гуси щиплют сами себя, - он положил вилку и посмотрел на Ярославу. – Или ты считаешь, что я должен поднять лапки, залезть под лавку и там затаиться?
- Ты что!!! – глаза Ярославы вспыхнули огнём борьбы, - я просто хотела предупредить тебя, что кое-кто в Китеже очень тебя не любит. Я просто счастлива, что ты не раскис, а готов бороться. Не то, что этот, - она толкнула локтем в бок Сергея, - заныл при одном печатном слове.
- Я не заныл, - возмутился Сергей, - я просто предположил, что ректор клюнет на эту статью и не разрешит Дане играть.
- Аввакумов предупреждал меня, что учится будет нелегко. Егерь и декан всю дорогу в Академию твердили, что мне грозит опасность, успокаивая, что в Гипербореи я буду защищён; но я почему-то им не верил, и оказался прав. Все, кому я не по душе там, - он махнул рукой в сторону выхода, - за морем, а я здесь и постою за себя. Ну, а вы как? За меня или против, - он посмотрел на друзей. Три пары глаз горели жаждой борьбы, только в глазах Людмилы Даня увидел ещё и блеск восхищения, отчего в его сердце разлилось тепло.
- Мы вместе, - сжала кулак Ярослава, а Люда с Сергеем повторили её жест и слова.
- Ну вы прям как черепашки-ниндзя, - засмеялся Даня.
- А кто это такие? - подозрительно спросила Ярослава.
- Герои мультиков у смердов, - Люда засмеялась вслед за Даней.
- Аааа…ну ты с Людой учился со смердами, а у нас другие герои. – Какие же? - с интересом спросил Даня.
- Святочные удальцы против рождественских упырей, двое из ларца могущественнее всех, Лебедь-птица-красота, Ястреб-воин-доброта, бессмертные братья, медвежата борцы…да много ещё сказок. Ты бы почитал они в библиотеке есть, - с потаённым ехидством перечислила Ярослава.
- Кончились сказки и мультика, - со скрытой грусть вздохнул Даня, - вокруг сплошные небылицы-сказки, вот только почему-то все страшные.
- Нет, Даня, это мы боимся, а ты бесстрашный, - Люда посмотрела на Даню своими небесными глазами. От этого взгляда ему захотелось высоко подпрыгнуть и бегать вокруг неё на четвереньках. «Ох, и дурные у тебя желания», - пожалел себя мысленно Даня, улыбнулся и вся дружная компания отправилась на занятия.
 У дверей аудитории Тьмурицеведения их поджидал Чернов в окружении своих факультетских приверженцев, признавших единодушно лидерство Тимура как единственного, кто мог остановить всё возрастающую популярность мальчика с серебряными волосами.
- Ой, бойтесь, бойтесь скрытого Князя Тьмы, которого скоро выбросят пинком из команды не дав ему даже выползти на каток. Эй, Белов, отец говорит, что недолго тебе осталось учится в Академии. Тебя выпрут вместе с сумасшедшим ректором приютившего тебя. Ты ноль без палочки, Белов! – выкрикнул Чернов выпятив грудь перед сотоварищами.
 Даня смерил его равнодушным взглядом, удивившись про себя - как это можно вслух изрыгать глупые пожелания, которым не суждено сбыться, и с усмешкой сказал: «Всяк будет глуп, когда дурак. А мыслей вслух не на пятак.»
 Пока все переваривали мудрёную Данину фразу, друзья вошли в аудиторию и уселись на свои места.
- Откуда фраза, Даня, - шёпотом спросила его Ярослава. Даня пожал плечами и так же шёпотом ответил: «Знаешь, Яра, я иногда говорю то, чего сам не понимаю.» «А уж как делаю, не понимая, и говорить не стоит», - добавил он мысленно.
  Дальше диалог был прерван появлением на кафедре профессора Игнатьевой, которая возникла в аудитории со строгим выражением лица, где читалось желание не допустить посторонних разговоров на её лекциях.
- Сегодня мы будем изучать защиту от полевика-дурмана. Полевик живёт, как вы, быть может, догадались по названию, в полях и степах, вырывая себе жильё в норах. Питается он жизненной силой трав, злаков, животных и людей. Травы и злаки – это основная пища для него, а животные и люди лакомства тогда, когда он сыт, но становится основой питания в зимнюю пору при отсутствии трав. Перед животными он является в облике их сородичей и одурманивает их своим видом, а затем, усыпив их, высасывает жизненные силы. Перед людьми полевик-дурман может представать в любом виде. Сам по себе он старичок с бородой из седых колосьев с рожками, сзади хвост с кисточкой, которым он заметает собственные следы на поле, чтобы не обнаружили его нору. В жарких, знойных степях он частенько носится по полям в виде огненного шара пугая и парализуя животных. В лугах он может превращаться в чёрный клубок из трав и кореньев напоминающий муравейник. Перед людьми полевик может представать в любом обличье. Чаще всего он превращается в знакомых человеку людей от которых того клонит в сон в обычной жизни. Полевику не нужно смотреть в глаза, чтобы попасть под его чары. Сам вид того, в кого превратился полевик затуманивает сознание и восприятие реальности. Чары наводимые полевиком распространяются как туман стелящийся по земле, недаром и сам полевик может обратиться в туман. Заклятие «Осторциус» эффективное против болотника на полевика действует слабо, и даже если на короткое время полевик обездвиживается, то чары продолжают действовать на волхва. Самое эффективное заклятие против полевика – это «Преломус», заклятие «ослепни». Чары полевика идут через глаза, поэтому лишив его зрения волхв нейтрализует чары. Заклятие произносится вместе с движением палочки, вот так…, -  Игнатьева вывела в воздухе палочкой изогнутую линию похожую на букву «и».
 Это заклинание действует на все живые существа и лишает их зрения. Отрабатывать заклинание практически мы будем позже, а пока откройте 38 страницу учебника и прочтите всё, что там написано про полевиков. Потом потренируйтесь синхронизации движения палочки и слова. В конце занятия я проверю как вы сможете ослепить полевика, находящегося здесь, - профессор постучала палочкой по ящику, стоящему возле кафедры.
- Профессор, там сидит полевик? Где вы его поймали? – подал голос заинтересованный Виктор Чесноков.
- Чесноков, чтобы спросить что-то надо поднять руку, - профессор строго взглянула на Витю, вставшего при звуке своей фамилии.
- Извините, профессор, я слишком заинтересовался. Я однажды видел полевика и мне любопытно такой ли он каким я его видел, ведь вы сказали, что он может принимать разный облик.
- Ну что ж, в конце занятий ты узнаешь видел ли ты полевика, или он тебе приснился, - улыбнулась Игнатьева, - А теперь читаем, - она постучала по кафедре палочкой из-под которой посыпались искры. Студенты уткнулись в учебники.
 Даня быстро прочитал раздел о полевиках и задумчиво стал вертеть своей палочкой в воздухе, выписывая различные варианты буквы «и», то прописные, то печатные решая какая из этих букв будет наиболее эффективна в заклинании.
- Ты что делаешь? – Ярослава заинтересовалась его тренировками написания букв в воздухе. – Да вот решаю задачку какая буква ослепит полевика сильнее. – Что гадать?! Спроси у профессора. Мне показалось, что буква была обычная прописная и очень красивая. – Ты считаешь, что красота буквы влияет на силу заклинания? – Не знаю, но когда красивое движение, то и заклинание должны быть сильным. – Профессор сказала, что слово и движение должны быть синхронны. Значит именно в этом сила заклинания – в синхронности.
- Хорошо и правильно рассуждаешь, Белов, только говорить надо по тише, а не на всю аудиторию. - Даня услышал голос Игнатьевой сзади себя и вскочил.
- Садись, - профессор придавила рукой плечо Дани. – Белов правильно подметил суть этого заклятия, - обратилась она ко всей аудитории, - главное в этом заклинании синхронность, и не важно какую букву вы чертите в воздухе прописную или печатную. Главное, чтобы начало слова совпало с первым движением, а окончание слова с последним движением. Если вы этого добьётесь заклинание будет очень сильным.
 «Или очень слабым, если вы не захотите», - подумал Даня, но вслух свою мысль озвучивать не стал. Уже на многих примерах он понял – у него получается хорошее колдовство только тогда, когда есть очень сильное желание, а совпадает или нет движение со словом – это не важно; иногда он вообще не произносил слов, а желания сбывались, колдовство свершалось. Но профессора учили совсем другому, или почти другому. Наверно для многих это было правильно, но у него получалось лучше только тогда, когда он колдовал по-своему, отходя от правил, описанных в учебниках и лекциях профессоров.
  Ещё минут пятнадцать студенты продолжали махать палочками; потом профессор приступила к тренировке на полевике. Она что-то сказала и ящик стал прозрачным. Внутри ящика оказался старичок ростом чуть ниже самих студентов с пепельно-белой бородой из колосьев пшеницы или ржи, с рожками и хвостом, в точности такой каким он был описан в учебнике и в словах Игнатьевой. Старичок моргал выпуклыми глазами, вращал их во все стороны, всё время боязливо поглядывая на Игнатьеву, которая встала в стороне держа палочку перед собой, направленную на полевика.
- Я буду называть фамилии. Каждый вызванный подойдёт к черте на полу, - она показала на белую линию в пяти-шести метрах от ящика, - посмотрит на полевика и, если он превратиться в кого-нибудь, попробует ослепить его.
- А если он не превратиться? – задал вопрос Чесноков не подняв руку, а встав.
- Тогда будем ждать как подействуют чары, - улыбнулась Ифигения Абрамовна. – Иди первым, Виктор Чесноков.
  Витя подошёл к черте держа палочку перед собой и посмотрел на полевика, у которого при виде мальчика глаза совсем вылезли из орбит, и он неожиданно стал расти превращаясь в строгого на вид пожилого мужчину с холёным напыщенным лицом, одетым в сюртук с книгой в руке. Мужчина крякнул и помахал книгой. Чернов при виде мужчины как-то сник, опустил палочку, глаза его стали закрываться; но прежде чем они совсем закрылись мальчик поднял палочку, начертил в воздухе фигуру, выкрикивая «Преломус». Мужчина задрожал и стал уменьшаться. Уменьшившись до размеров полевика он заколебался и превратился в старичка с закатанными, невидящими глазами.
- Хорошо, Чесноков. Похож этот полевик на того, кого ты видел?
- Да, профессор. Только того полевика отогнал мой папа, а этого я ослепил сам, - Витя радостно потирал ладони. – У меня получилось!
- Теперь сними заклинание. Взмахни палочкой и произнеси «Доломус». Палочкой взмахни так будто перечёркиваешь начертанную раньше фигуру.
 Витя взмахнул палочкой, произнёс «Доломус», но глаза полевика остались в прежнем положении, только он начал шарик вокруг себя руками, упираясь ладонями в невидимую стенку ящика. Чесноков ещё раз взмахнул палочкой, но опять ничего не произошло. Только с пятого раза ему удалось снять заклинание, и полевик, за вращав глазами, перестал ощупывать стенки ящика.
- Профессор, почему у меня не получилось сразу снять заклинание? – Чесноков виновато смотрел на Игнатьеву.
- Наверно потому, что ты не перечёркивал начертанную фигуру. Видимо забыл, как ты её начертал. Нужно всегда помнить какое ты сделал движение при наложении заклинания, иначе ты можешь вообще его не снять. Всегда помните какую фигуру вы начертали, чтобы могли с первого раза её зачеркнуть, - дала она совет всей аудитории.
 Игнатьева стала вызывать студентов к кафедре. Полевик превращался то в бабушек, то в дедушек, то в занудных тёток, в тех, кто насылал на каждого студента дремоту своей или нудностью, или чрезмерной заботой. Кому-то удавалось ослепить полевика с первого раза, кому-то требовалось несколько попыток, но все, в конце концов, ослепляли старичка. Последним вызвали Даню. Это уже стало традицией на всех лекциях, по всем предметам – Белова спрашивали последним, чтобы он не выкинул чего-то, что может сломать весь регламент занятия. Даня всё время, упорно не желая подчиняться правилам, произносил заклинания про себя, вербально, а не вслух. Профессора, следуя указаниям ректора, не заставляли мальчика делать как они привыкли, тем более, что у Дани все заклинания колдовства получались с первого раза и все на «отлично».
 Исключением составляли занятия по Зельеведению. Там Даня варил отличные зелья, но все они не засчитывались ему, но и баллы не отнимались. На этих лекциях создался некий нейтралитет между профессором Кочиным и Даней. Даня учился практически самостоятельно, а Кочин делал вид, что Дани просто нет в аудитории, хотя письменные работы с него требовались как со всех остальных, но само зелье игнорировалось.
 Даня вышел к белой черте на полу и посмотрел на полевика. Полевик-дурман втянул голову в плечи да так, что осталась видны только рожки, торчащие из снопа колосьев бороды. Этот сноп колосьев стал таять, испаряться белым туманом; огромными хлопьями этот туман вывалился из ящика и растёкся по полу, подбираясь к ногам Дани.
Туман стал клубится и обволакивать Данины ноги. «А где же дурман, - думал Даня разглядывая белёсую вату тумана у себя под ногами, - что-то старичок делает не так, и куда он делся из ящика? А, была не была – ОСЛЕПНИ», - выкрикнул он про себя, подняв палочку над головой. Туман исчез, в ящике появился старичок с белыми невидящими бельмами вместо глаз. Даня опустил палочку и бросил взгляд на профессора, желая задать ей вопрос. Игнатьева стояла возле кафедры с палочкой, направленной на полевика, но вместо глаз у неё была белая плёнка бельм. Ужаснувшись Даня оглядел класс – все однокурсники застыли на своих местах и у всех на глазах были бельмы сквозь которые они ничего не видели. «Вот это да! Я ослепил весь класс и сделал это не заклинанием «Преломус», а собственным – «ОСЛЕПНИ»! Что сейчас будет!?» - Прозрей, - со страстью пожелал Даня, и поднял палочку над головой.
 Мгновенно вся белизна на глазах студентов, профессора и полевика спала. Даня обречённо опустил палочку, зажмурился, открыл глаза и виновато посмотрел на Игнатьеву. Ифигения Абрамовна стояла как столб статуи с изумлённым выражением лица, говорившим – что это было? Стряхнув с себя оцепенение удивления, она пробормотала так, что её услышал только Даня: «Леший меня побери, какая же сила у мальчика!»
  Ослепнувшая и прозревшая аудитория загудела удивлёнными, испуганными и восхищёнными возгласами с одним единственным вопросом – что это было.
- Тихо, - приказала Игнатьева ледяным голосом. Класс моментально затих. – Белов, задание было ослепить только полевика, а не всю аудиторию, включая меня. Какое заклинание ты использовал? Преломус?
- Нет, - покачал головой Даня. – Полевик растёкся туманом, но я ничего не почувствовал. Мне не хотелось спать, я вообще просто смотрел на исчезнувшего из ящика старичка в виде тумана. Потом я захотел, чтобы он убрался от моих ног. Туман пропал. Старичок появился слепой в ящике, и вы все почему-то ослепли. Я захотел, чтобы вы прозрели и всё – бельмы у вас на глазах пропали. – А палочка? Что ты ей чертил в воздухе? – Ничего. Я просто её поднял над головой. – Понятно, - Игнатьева пожевала губами, - наверно будет лучше если ты будешь тренироваться практически не в аудитории. Всю практическую магию будешь делать после занятий лично со мной. – Что? И остальные предметы тоже? – С остальными предметами я решу с профессорами. После занятий придёшь в кабинет ректора, там всё решим.
 Раздался сигнал окончания пары. – К следующему занятию подготовите рефераты о борьбе с полевиком. В работе используйте личный сегодняшний опыт и конечно литературу из библиотеке. Объём работы три стандартных листа пергамента. Урок окончен.
 Первокурсники задвигали сумками и стали выходить из аудитории, оглядываясь на Даню, продолжавшему стоять возле кафедры. Когда все вышли из аудитории Даня подошёл к Игнатьевой опустив голову и тихо сказал: «Мне страшно, профессор. Я слышал, как вы удивились моим способностям, - он поднял глаза и посмотрел в лицо Ифигении Абрамовны, - я действительно очень сильный волшебник?» Игнатьева погладила его по голове: «Иди на следующую пару. Вечером поговорим у Аввакумова.» Даня забрал свою сумку и выскочил из аудитории возле которой его ожидали друзья.
- Даня, это было потрясающе! Ты ослепил весь класс! Ну и силища в тебе, - Сергей светился восхищением. – Теперь будешь заниматься персонально с профессором. Но мне кажется, что это ты её можешь чему-то научить большему, чем она тебя.
- А ты не думал, что быть сильным волшебником – это не так уж и хорошо, - Даня грустно посмотрел на Сергея.
- Да ты что!? Это так классно быть сильнее всех. Я думаю, что Болтливый не зря опасается тебя. Ты действительно великий волшебник.
- Величие не в силе, а в Доброте.
- Ну ты ещё скажи, что надо жить по правилам. Сам же всё время только и делаешь, что их нарушаешь.
- Идёмте на лекции, - Даня махнул рукой, - у меня вечером беседа с ректором. Интересно что он скажет.
- Всё будет отлично, Даня, - Люда взяла Данину руку. – Мы с тобой.
- И мы все вместе, - добавила Ярослава, кладя свою руку на их скрещенные ладони.
- Во веки веков, и навсегда, - добавил свою ладонь Сергей.
- Даёшь добро, - крикнул они в один голос и, засмеявшись, пошли на Зельеведение.
 Остальные занятия в этот день прошли как обычно, если не считать того, что все профессора как на лекциях, так и при встрече в коридорах, поглядывали на Даню с пристальным внимание, в котором светился интерес замешанный на удивлённом опасении. Студенты всех факультетов и курсов шептались, обсуждаю статью Болтливого и происшествие на Тьмурицеведении, ставшее мгновенно известным; но тут же замолкали, когда мимо них проходил Даня. Счастливыми и могучими чувствовали себя в этот день только студенты Дальбора – гений колдунов учился на их факультете, а значит они самые сильные.
 На этой волне эйфории необычного, между студентами старших курсов произошли стычки Дальбора и Сварожича; вражда между которыми, имеющая давнюю предысторию, разгорелась с новой силой. Капитаны команд по Ступингу, обоих факультетов, устроили дуэль на палочках в туалете. Не разрешив спор волшебством, поединок закончился вульгарной дракой на кулаках. Победителем остался капитан Дальбора, а капитан Сварожича был вынужден обратиться в больничный бокс, чтобы залечить полученные раны в виде синяков, ссадин и сломанной руки. За это с факультета, Академическая больничная колдунья-шаманка, сняла у Сварожича десяток баллов – за драку наказывали, как правило, того, кто попадался, а попадались только побеждённые; на победителей жаловаться было не принято, «стрёмно» - как говорили в студенческой среде.
  Солнце уже опускалось за гряду прибрежных скал, когда Даня направился в кабинет ректора, ободрённый благими пожеланиями друзей. Прошло несколько месяцев как он стал жить новой жизнью. В волшебном мире оказалось не так сказочно, как думалось ему в смердовской жизни. Мечта о чудесах оказалась тяжёлой ношей. Волшебная сила, таившееся в нём, вырывалась наружу помимо его желания сдерживать себя. Нет, чувствовать себя способным сотворить любое чудо было приятно и сладостно, но к этому чувству, как только оно овладевало им, примешивался страх за последствия для тех, кто был рядом с ним. У смердов он чувствовал свою необычную отрешённость от их мира, но и тогда он не желал зла тем, кого не любил. В том мире был он и все остальные: он не трогал их, и старался, чтобы они не трогали его, это был нейтралитет. Ну да, я отверженный, но и таким я хочу просто жить, не вредя вам, когда вы не вредите мне. Он жил волчонком, но никого не кусал, и не хотел укусить. В этом мире он должен был обрести самого себя. Вокруг были все волшебники, и он был одним из них. Вначале казалось, что так и будет, но уже с первых шагов ему объяснили, что он не просто волшебник, а необычный волшебник среди волхвом, и опять встала стена между ним и миром. Великая радость обретения друзей, поддерживающих его, обрадовала и вселила надежду, что нет больше стены, но стена была. Это стена называется – мальчик с серебряными волосами, единственный и неповторимый, обречённый вечно быть один, выполняя свою миссию – спасать Волшебный мир. И никуда не деться, никуда не уйти. Как сказал Аввакумов – это его Доля. Хорошо хоть друзья есть, верящие в него. Эх, добро-добро почему именно я должен тебя защищать? С такими мыслями Даня вошёл в кабинет ректора.
- Садись, Даня, - пригласил его ректор. В кабинете уде сидела Игнатьева, перебирающая какие-то бумаги возле столика на котором стояли чашки с чаем, и ваза с конфетами. – Выпей чаю. Очень хороший чай с травами из Бразилии. Такие травы не растут в оранжереи у профессора Стеблевой. Не хватает им воздуха джунглей на нашем острове, да и солнце здесь, на Севере, не такое как в тропиках.
 Даня взял чашку и отпил глоток. Напиток оказался жгучим и пряным, от него перехватывало дыхание. Даня закашлялся.
- Не торопись. Этот чай надо пить мелкими глотками как бы дегустируя. – Даня последовал совету профессора и сделал несколько мелких глотков, размазывая напиток по нёбу, почувствовал, как по всему телу разлилось приятное тепло, отчего даже зашумело в голове.
- Даниил, ты сказал профессору Игнатьевой, что тебе страшно. Попытайся объяснить, чего ты боишься больше всего, не сейчас в данную минуту, а вообще. Постарайся вспомнить чего ты боялся раньше, и как изменились твои страхи по сравнению с прошлой жизнью. Это нужно знать не только нам, твои преподавателям, но в первую очередь тебе самому. Ты ещё мальчик и не может строго по полочкам разложить важность проблем, стоящих перед тобой. Мы поможем тебе понять самого себя. Ты боишься силы внутри тебя, которую не понимаешь?
 Даня повертел чашку в руке, отпил ещё глоток необычного напитка и сказал: «Я боюсь себя самого. Раньше я знал, что меня никто не любит. Я принимал эту плохую неизбежность. Родителей нет, и они не воскреснут. Друзей то же нет, потому что я не такой как все. Я один, но в одиночестве самого себя я привык жить. Приходите вы, говорите, что я необычный волшебный мальчик, который спас целый мир. Мир я спас, меня все знают, но тут же вы говорите, чтобы я был готов драться дальше с кем-то кого нет, но он есть. Я учусь как все, но тут я делаю такие вещи, которые не под силу мальчику моего возраста. Иногда я говорю что-то, чего не понимаю сам. Слова вылетают, но смысла их я не понимаю, будто и не я их произношу. Вы спросили боюсь ли я силы внутри себя, но если она во мне, то значит это я и есть. Сила – это я. Значит я боюсь себя самого.»
- Зря я сказал, что ты не можешь разложить по полочкам проблему. Ты разложил её, не по возрасту, мудро.
- Белов, ты можешь объяснить мне, профессору, твоему учителю, как ты смог ослепить всю аудиторию? Все заклинания, которым я учу на первом курсе – это локальные заклинания, направленные на один объект. Заклинания стен, куполов вы будете изучать на последнем курсе. Заклинания, направленные на всех – это заклинания высшей магии, её не изучают ни в одной Академии мира. Нет школ которые практикуют обучение этому. Заклинанием – «на всех», не владеет никто в нашем Волшебном мире. Ни ректор, ни я, никто из профессоров, а в Академии преподают только лучшие, не встречались с таким колдовством.
 Только теперь я начинаю верить до конца, что именно ты остановил Рикшеллера. Чтобы не говорили и не писали очень трудно было поверить в силу двухлетнего младенца, каким ты был, когда исчез Рикшеллер. Я предполагала, что твоё участие в этом деле – чистая случайность, стечение обстоятельств и на самом деле Рикшеллера остановили Архонты. Я уважаю профессора Аввакумова, но даже ему я не могла до конца поверить, что это ты остановил Зло. После сегодняшнего урока я поверила окончательно – ты гениальный волшебник, но и страшишься ты не зря. Если ты можешь ослепить всех, то ты можешь и убить всех одним заклинанием. Это действительно страшная сила.
- Заклинание «на всех», что это значит? – Даня начал понимать необычность сегодняшнего колдовства на уроке.
- Это значит, Даниил, что двенадцатилетний мальчик может стать непобедимым оружием против всего – или Зла, или Добра, - Аввакумом посмотрел в глаза мальчика, и тот увидел во взгляде сомнения, надежду, жалость и любовь одновременно – это был взгляд мудрого человека, которому надо принять ответственное решение.
- Ты ещё ребёнок, но обладаешь невероятной волшебной силой. Я пытался скрыть твои возможности колдуна, но мне это не удалось. Если со Ступингом можно всё решить собственной властью, то сегодняшнее колдовство боюсь принесёт ещё и не такие неприятности как статейка в газете. Возможность колдовать «на всех» - это уникальный дар, ставящий под угрозу весь Волшебный мир, а значит Верховный Совет Волшебников будет предпринимать какие-то меры, чтобы изолировать тебя.
- Что? Меня посадят под замок только потому, что я обладаю уникальной силой?
- Боюсь, они попробуют это сделать. Если бы об этом никто не знал…но в Академии полно шпионов и уже сейчас и в правительстве, и в Верховном совете знают о твоём даре. Студенты, даже старшекурсники, ещё не поняли, что значит заклинание «На Всех», их этому не учили, но профессора понимают, и это понимают там, наверху, во власти. Самое плохое, что ты, мальчик, оказался втянутым во взрослую игру в которой сам ещё ничего не понимаешь, как, впрочем, и в силе, которой обладаешь. Ещё утром, прочитав статью, я думал, что время есть, но твоё сегодняшнее колдовство поставило крест на ожидании. Мне придётся действовать. Я не допущу, чтобы тебя изолировали. Пока ты в Академии, и пока я её ректор, ты будешь учится как все. Не беспокойся Даня, я защищу тебя от любой власти, вот только от тебя самого я не смогу защитить.
- Могу ли я этому научится – не боятся себя?
- Ты учишься колдовать, и как всякий ребёнок не можешь сдерживать бушующую в тебе сила. Если у обычных детей волшебников эти силы не так велики, и им требуется обучение для улучшения умения колдовать, то тебе нужно тренироваться как контролировать свои волшебные способности. Тебя надо учить не колдовать, а сдерживать волшебство. Чем больше ты будешь узнавать, тем разрушительней будут твои способности. Сегодня ты легко ослепил весь первый курс, вместе с профессором, узнав только одно опасное заклинание, а таких заклинаний ты должен узнать по программе обучения бесчисленное множество. Если ты будешь применять их в аудитории, то можешь покалечить всех своих товарищей. Есть такие заклинания, которые могут, при их применении, обратится против тебя самого, и ты покалечишь не только однокурсников, но погибнешь сам. Я мог бы обучать тебя сам, как я сделал это с Хусейном, но ты не хочешь этого. Компромисс может быть только один – на всех занятиях ты будешь учится как все, кроме практической тренировки. Все профессора будут давать тебе отдельные домашние задания по практике, и в конце недели ты будешь сдавать им зачёт без зрителей студентов. На всех лекциях, учись как все, но не пускай в дело своё колдовство. Согласен?
- Но тогда я не смогу приносить зачётные баллы факультету за отличное волшебство! – Дане хотелось не просто учится, но и помочь факультету стать первыми в Академии, ведь на факультете учились его друзья.
- Своей игрой в Ступинг ты принесёшь больше пользы, чем превращением головы брата в кочан капусты на уроке, - улыбнулся Аввакумов.
-  Откуда вы знаете, что я пригрозил брату кочаном капусты вместо головы?
- Ты считаешь, что твой брат стал хранить в тайне твою угрозу?! Об этом знает весь Сварожич и остальная часть Академии. Дело не в том, что ты ему пригрозил, а в том, что ты действительно можешь это сделать, хотя на лекциях по Превращению вы этого не будете проходить. Превращение частей тела во что-то другое – это высшая магия, которой владеют лишь несколько очень одарённых волшебников. Научится превращать одно тело в другое можно, для этого вас и учат. Превратить голову волхва во что-то другое, отдельно от туловища, а потом вернуть всё как было, без вреда для волшебника – это сильнейшая магия, которую трудно контролировать. Я верю, что ты можешь это сделать, но предупреждаю, и даже требую, чтобы ты никогда не пытался это сотворить. Возможно это умение когда-нибудь и понадобиться тебе, но не сейчас, и не в качестве забавы. Ты опасен тем, что можешь из-за мальчишеского озорства причинить непоправимый вред окружающим тебя студентам. Учись думать о последствиях прежде чем колдовать.
- Профессор, я всегда думаю, когда колдую. Если я буду колдовать так как меня учат, то не уверен, что получится очень хорошо. Может вообще ничего не получится. Я варю зелья не так как написано в учебнике, и как объясняет профессор Кочин. У меня получаются превосходные зелья, такие как написано в учебнике, но делаю я их по-своему. Зелья получаются отличные, а оценки нулевые – профессор вообще не ставит оценок за моё варево. С заклинаниями и превращениями всё так же: если я буду колдовать как все, у меня ничего не получится. Моё волшебство не направлено против волхвом. Я никому не желаю причинить вред, если они на меня не нападают. Я так жил среди смердов, и так же живу среди волшебников.
- Да, специально ты не хочешь зла окружающим, а вот случайно, в забывчивости или непонимании ты можешь не только ослепить весь курс, как сегодня, но и убить, или изгнать как мышей из школы смердов. Ты слишком сильный волшебник и не должен быть ни злым, ни мстительным, а особенно легкомысленным. Это трудно в твоём возрасте отвечать за самого себя, но необходимо.
 Через две недели первая игра в Ступинг. К этому времени уже будет холодно, и лёд появится на озере. На эту игру, как я предвижу, съедется много гостей, обличённых властью. Они приедут не только смотреть игру, но и рассмотреть тебя. Если к этому времени ты ещё что-нибудь сотворишь очень трудно будет убедить властных гостей, что моё разрешение играть было правильным. Давай договоримся Даниил – никаких заклинаний в присутствии студентов, никакого волшебства, которое могут увидеть. Тренируйся в колдовстве там, где тебе удобно. Я знаю ты частенько наведываешься в дом егеря в шапке невидимке, вот и тренируй своё волшебное мастерство там. В случае чего егерь тебе поможет, или остановит если ты зарвёшься. Договорились?
- Михаил Александрович, я сделаю всё как вы говорите, - он озорно посмотрел на Игнатьеву и добавил для неё, - а кубок для факультета я выиграю, профессор.
- Не сомневаюсь, - улыбнулась Игнатьева.
 Даня вышел из кабинета, а Игнатьева возбуждённо обратилась к ректору: «Михаил Александрович, что это за история с мышами, которых изгнал Белов? Я об этом ничего не знаю.»
- Извини, Ифигения, но ты многого не знаешь, а вот я должен был догадаться, ведь у меня была вся информация. – О чём вы? - Ифигения подалась вперёд из кресла.
- На протяжении десяти лет я получал все сведения о том, как растёт Белов. Ефросинья, которую я попросил поселится рядом, сообщала мне все новости. Уже после того как он изгнал из школы тараканов, а потом мышей я должен быть понять, что он владеет заклинанием «на всех». Тогда я подумал, что он просто засыпал подвал школы какой-то отравой, поэтому и насекомые, а затем и грызуны ушли. Я просто не мог подумать, что семилетний мальчик способен изгнать такое количество тараканов и мышей, хотя должен был это предполагать – он же изгнал Рикшеллера. Я так же, как и ты Ифигения знал, но не верил, что двухлетний карапуз способен на такое могучее волшебство. Старческая недоверчивость к очевидным фактам. Мы всегда отгоняем от сознание то, что не вписывается в наши представления. Я вот считал себя величайшим волшебником и не мог поверить, что появился тот, кто сильнее меня во сто крат.
 Мальчик сейчас в большой опасности. Ему сейчас страшны не столько приверженцы Рикшеллера, сколько властолюбцы из Верховного совета и Министерства – они могут не просто отравить жизнь Даниилу, но и погубить его своей глупостью, которой у них в избытке. Вот почитайте, декан факультета, - передал Аввакумов пергамент Игнатьевой, - это пришло через два часа после того как Даня ослепил весь курс.
 Игнатьева внимательно прочитала документ, и от удивления и растерянности несколько минут не могла произнести ни слова, только беззвучно шевелила губами. Наконец дар речи к ней вернулся.
- Министр требует отобрать волшебную палочку Белова и передать его в спец изолятор для преступных малолетних волхвов?! Что это за бред?! Не может быть, чтобы Министр подписал такую бумагу!
- Да, пергамент фальшивый, но принёс его министерский голубь и он издох, как только сел ко мне на стол.
- Чёрная магия? – Вероятно. – Зачем же так грубо и глупо? Вы же всё равно не выполнили бы этот идиотский приказ. Если это давление на Вас, то почему открыто? – Кто-то хочет, чтобы я нервничал. Игра, Ифигения, Большая игры. Они хотят, чтобы мы в этой игре были статистами, но мы будем игроками. Я уже послал в Верховный совет требование о расследовании факта атаки на Академию со стороны Министерства. Это ничего не даст, расследования не будет, но нервничать теперь будут они, и вынуждены будут показаться на свет из потёмков закулисья. Кто-то же подменил приказ и заколдовал птицу, значит он сидит в Министерстве. Пусть Верховный совет разбирается, или делает вид, что разбирается, а мы будем учить.
 Вот что, Ифигения, проверти всю систему заклинаний вокруг Академии. Если сочтёте нужным поставьте дополнительную защиту.
- Мы на осадном положении? – Разве когда-нибудь было иначе? – улыбнулся Аввакумов.
- Я сделаю всё что в моих сила, и возьму в помощники егеря, - Игнатьева пожелала спокойной ночи и вышла. Аввакумов проводил её задумчивым взглядом, вздохнул и погрузился в размышления, перешедшие под утро в сон.
  Следующие две недели до первой игры были для Дани самыми напряжёнными за всё время учёбы в Академии. На лекциях он жадно поглощал знания, лившиеся из уст профессоров, черпал их со страниц учебников и томов в библиотеке, выплёскивая на пергаменты рефератов. После ужина, уже в сумерках он в составе команды усиленно тренировался отрабатывая с капитаном команды, защитниками и нападающими всевозможные варианты прорыва к воротам противника.
 На третьей тренировке он неожиданно для себя выяснил, что бита посланная в ворота не со льда не засчитывается, и не судьёй, а самой битой. Оказалось, что если бита залетает в ворота со льда, то она светиться, а если она отправлена туда с воздуха, то не светиться, и значит ворота не поражены. Бита оказалась не просто главным атрибутом игры, но и собственным судьёй. Можно было обмануть зрителей, послав биту с метлы над самой поверхностью льда, но нельзя было обмануть биту – она не давала свет победы, если игрок нарушал правила.
 Бешеный темп подготовки отразился на Дане тем, что он стал мало разговорчив, не отпускал шуток, не отвечал на колкости, раздающиеся со стороны Чернова и его компании. Друзья, в первую очередь Сергей, который видел в какой усталости Даня ложится спать после тренировок, опекали его как могли. За столом девчонки, уже изучившие его вкус, подкладывали ему любимую еду и питьё; Сергей ходил за ним тенью отгоняя всех, кто пытался завести с Даней пустой разговор; в библиотеке Ярослава находила нужные тексты и подсовывала их мальчику, чтобы он не утруждал себя копанием в стеллажах. Дружная компания готовила своего друга-лидера к схватке не на жизнь, а на смерть, ибо проигрыш означал гибель веры в необычность Даниных способностей. Друзья, верившие в Даню, не могли и помыслить, что их кумир может не оправдать их надежд, именно поэтому забота о нём была для них и заботой о самих себе. Вера в правильность выбранного кумира не должна была рухнуть.
 Времени для сомнений и неуверенности у Дани не оставалось. Он упорно тренировался, придумывая всё новые и новые варианты игры. Цель победить, светилась впереди заброшенной в ворота битой. Все мысли его были занято только предстоящей игрой, а знания на лекциях он поглощал механически, откладывая куда-то на полочки памяти, как жир от обильной еды под кожу, или воду, как верблюд в горб – авось когда-нибудь пригодиться. О всех играх вокруг себя где-то там в столицах он не думал: Аввакумов обещал позаботится о его безопасности, значит так и будет – его задача показать своё мастерство в Ступинге, чтобы у ректора были аргументы правильности принятых им решений.
 За несколько дней до начала игры озеро покрылось льдом, и последние тренировки команда проводила уже на игровом поле, на котором придётся принять первый бой. Даня, летая мимо трибун стадиона, не только изучил все шероховатости льда и особенности ворот, но и заметил, что на границе заповедника образовалась стена из искрящегося и переливающего света похожего на северное сияние уже, появляющееся на небе. Дополнительное защитное поле, - догадался Даня. Интересно – сможет ли он его преодолеть? Желание попробовать жгло Даню, но он, вспомнив обещание, данное Аввакумову, не стал экспериментировать: его главная задача - игра, а не проверка собственной силы колдуна.
 В субботу утром вся Гиперборея бурлила как перегретый бульон – день первой игры, по традиции, всегда был волнительным, а в этот год доставил столько ожиданий и предположений, что пар энтузиазма и сарказм недовольства готовы были взорвать непоколебимые стены Академии. За завтраком стоял шум и гомон разговоров, криков, заключающихся пари на выигрыш и проигрыш, шуток и победных речёвок со стороны обоих команд. Играли Дальбор и Сварожич, но два остальных факультета не сговариваясь приняли сторону Дальбора. Сварожич, побеждающий на протяжении многих лет, в Академии не любили за заносчивость их студентов, считающих себя «Белой костью» Академии. Их поражение было бы радостным подарком всем остальным, а не только факультету Дальбор.
 Даню не досаждали подбадриванием и хлопками по плечу, но все смотрели на него с такой надеждой, что ему стало страшно – а вдруг, в самый решающий момент, вся его волшебная сила улетучится, и он останется посреди стадиона беспомощным, глупым мальчишкой не способным даже сдвинуть ступу с места. От этой мысли Даня побледнел и на лбу его выступили холодные капли пота. Люда, сидящая рядом с ним, увидела его бледность, взяла за руку, держащую вилку, и прошептала в ухо: «Всё будет отлично! Ты победишь! Если не хочешь есть, не ешь. После победы тебя накормят лучшими сладостями.»  От пожатия её руки высох пот, на лице заиграл румянец, и ответное его пожатие было решительно-уверенным.
 В раздевалку возле стадиона команду провожал весь факультет. Переодевшись команда собралась в кружок вокруг капитана, чтобы выслушать план игры, который и так уже был разработан на тренировках, но лишнее напоминание о роли каждого было необходимо – все очень сильно волновались. – Значит так, друзья-сотоварищи-братья, играем в обычной связке - я с Беловым, Коркин с Иванцовым, Васин с Борщовым, Дынкин стоит как скала, никуда из ворот не высовывается и не ведёт никакой игры. Ваша задача не пропустить их игроков к воротам и отвлекать все силы на себя. Как только они начнут давить на Белова всей толпой на них, но… один, ты Коркин, всегда возле вратаря. Тактика Сварожича вы знаете – затеять потасовку, а в это время кто-то из них прорывается к воротам и забивает. Белов, ты играй как сможешь, только не забывай про ментальную связь, чтобы мы знали, как тебе помочь. Соперники и не подозревают, что наша слаженность – это твоё умение связываться с нами ментально, пусть это навсегда останется тайной. Не вздумайте кому-нибудь рассказывать об этом. Всё поняли?
- Да! Мы сделаем их! – Парни сжала кулаки, и соединили их в семицветик удачи. Команда вышла из раздевалки и выстроилась возле своих ступ. В красно белых плащах с золотисто-бурым медведем на спинах они могли выглядеть монолитным прямоугольником, если бы не нарушающая гармонию фигурка Дани посередине, делящая прямоугольник на два квадрата рослых парней. 
 Даня посмотрел на стадион: трибуны ломились от зрителей. Левая трибуна была заполнена студентами трёх факультетов - Дальбор, Перуст и Мокошиха. Студенты развернули плакаты с хлёсткими надписями типа – «вперёд медведи», «раздавим эту змею», «победа навсегда». Над трибуной колыхалось огромное красно-белое полотнище с медведем. Почти у всех студентов были такие же флажки в руках. На правой, гостевой, трибуне сидели студенты Сварожича с флагами своего факультета – чёрно-зелёные прямоугольники со змеёй. Выше их располагались профессора Академии и гости, а ещё выше, над комментаторской кабиной реял флаг Сварожича, размером с флаг противника. Противоборство факультетов готово было начаться.
 Команды вылетели на поле и выстроились в шеренги напротив друг друга. Профессор Вихрева вылетела на середину поля на метле с битой в руках. Игровая бита была золотистого цвета похожая на небольшую дыню раскраской и формой; если бы она сейчас не должна была вступить в игру, её можно было подать к столу, и никто не заметил бы разницы между настоящей и игровой.
- Капитаны ко мне, - приказала Надежда Серафимовна. Капитаны подлетели к ней. Наумов был сосредоточено спокоен, а Дуболомов Таир заметно нервничал. На его красном словно вылепленным из глины лице рисовался узор нетерпеливого зазнайства, стремящегося как можно быстрей доказать своё превосходство.
- Играем честно как гласят правила, - капитаны подняли правые руки в знак клятвы. – Ворота? – Капитаны выбросили ладони с раскрытыми пальцами: Наумов показал три пальца, Дуболомов четыре. Вихрева семь раз перекинула руку справа налево: против солнца выпало играть Дальбору. Команды разлетелись по своим местам на поле. Капитаны сошлись в центре для розыгрыша биты. Вихрева бросила биту на лёд и взлетела над игроками.
 Наумов виртуозным взмахом метлы поднял биту со льда и отправил её в сторону Дани, который принял её на свою метлу; но вместо того, чтобы ринутся к воротам противника, где перед ним было три игрока Сварожича, он облетел капитана со спины и, пронесясь мимо Дуболомова, оказался с правой стороны ворот, где одиноко маячился защитник перед вратарём. Перелетев через защитника с битой, Даня бросил её на лёд и отправил в створ ворот прямо под ступой вратаря, который даже не успел понять, как Даня оказался прямо перед ним. Бита влетела в ворота и засветилась победным очком.
АААААааааааааа… крик левой трибуны казалось может расколоть небо и лёд на озере. Зрителе на гостевой трибуне, ожидающие затяжных комбинаций и сложной толкучки ступ за овладение битой, просто онемели от изумления; скорость с какой было забито первое очко повергло их в ступор. Студенты Сварожича то же безмолвствовали от шока – их непобедимая команда всего через несколько минут получила биту в свои ворота, это было страшно непонятно.
 Даня, отправив биту в ворота, уже не смотрел на неё, а взлетел над воротами – он знал, что бита попала в цель, и взлёт над поверженными воротами уже стал для него победным штрихом в удачно проведённой комбинации. Так он делал на тренировках, и так же он сделал сейчас, в игре.
  Рукоплескания и крики на левой трибуне достигли апогея, когда ожила наконец правая трибуна. Гости, среди которых были крупные начальники из Министерства, Верховного Совета, спортивные комментаторы, тренеры и родители студентов зааплодировали. Не все из них относились хорошо к Белому, но не оценить виртуозную комбинацию мальчика с серебреными волосами они не могли – мастерство есть мастерство, и не признавать его просто глупо.
 На поле игроки Дальбора в знак одобрения стучали мётлами по льду, когда Даня, переполненный радостью от первой удачи, подлетел к команде. – Не расслабляемся ребята, - напомнил им капитан, - сейчас они пойдут напролом. Даня, действуем как договорились - следи за битой. Игроки выстроились для защиты. Даня переместился с левой стороны на правую чуть сзади капитана, которому в их связке отводилась роль отнятия биты у соперника, и передачи её Дане.
 Команда Сварожича выстроилась треугольником в центре поля, откуда она должна была начинать игру, после пропущенной биты. Лицо капитана команды было налито краской гнева и решимостью просто, разбросав команду соперников по льду, забить биту. Вихрева подлетела с битой в руках к центру и положила её на лёд, взмыв сразу же вверх и дав свисток. Дуболомов повёл биту по льду, а центровые вылетели вперёд, чтобы освободить ему дорогу к воротам. Они встретились с центровыми Дальбора и ступы застучали о ступы. Пока центровые разбирались между собой, Таир облетел их и устремился по левому краю к воротам. Сбоку на него налетел Наумов и ловким взмахом, выбив биту из-под метлы Дуболомова, отправил её на правый фланг к Дане, посылая ментальный сигнал «Держи». Даня поднял биту со льда и полетел с ней к центру поля навстречу с двумя защитниками, устремившимися к нему; сделав крюк перед ними он свернул на правый фланг. Вся команда Сварожича устремилась к нему взяв его в кольцо. Даня легко перелетел через них не выронив биты с метлы и на огромной скорости устремился к воротам. Вратарь въехал в ворота почти полностью закрыв их ступой и метлой. Даня приземлился на лёд в пяти метрах от вратаря, обозначил место биты на льду и, взмахнув метлой, отправил её в самый краешек правого угла ворот. Бита просвистела мимо лица вратаря, влетела в створ, ударилась о невидимую сетку и, скатившись по ней, плюхнулась на лёд, засветившись победным огоньком. Победный взлёт над поверженными воротами, и Даня оказывается вновь среди радостного стука мётел по льду своей команды.
 На этот раз взрываются криками обе трибуны. Поникшими и молчаливыми остаются только студенты Сварожича. Два ноль за пять минут игры – такого в их истории ещё не было. Комментатор наверху, захлёбываясь восторгом, кричал, что никогда игра в Ступинг не была такой динамичной и стремительной не только у них в Академии, но и вообще в профессиональной игре, и что открывается новая страница в тактике игры. Его слова, усиленные громовещанием, тонут в море удивлённых и радостных криков. Восхищение, восторг и недоумение царили среди гостей – а может ли такое быть, не сон ли всё это и не наведённое волшебство.
 После третьего очка, которое Даня забил отобрав биту у Дуболомова прямо в момент её ввода в игру, капитан Сварожича решил изменить тактику игры: окружив биту кольцом ступ капитан повёл её к воротам Дальбора. Приблизившись почти вплотную к воротам, выдавив игроков Дальбора, Дуболомов бросил биту в ворота. Бите надо было пролететь всего несколько метров до вратаря, когда на неуловимой для глаза скорости её перехватил Даня, до этого находившийся за своими воротами. Неся биту на метле он пролетел через всё поле, сбросил её на лёд позади ворот соперника и выехав из-за правого угла буквально впихнул её в створ. Когда зажегся свет победы Даня уже висел над поверженными воротами. Сумасшедшая радость трибун стала истеричной. Уже никто не понимал, и не собирался разбираться, что он смотрит – чудесную игру или завораживающий сон; все просто ликовали от необычного зрелища.
  До конца первого лада оставалось несколько минут и Сварожич, решением капитана, перешёл в глухую оборону. Отойдя на свою сторону поля игроки медленно перекидывали биту от одного к другому на небольшие расстояние так, чтобы её нельзя было перехватить. Наумов в азарте уже практически выигранного первого лада повёл центровых в атаку, при этом Даня отлетел в сторону, чтобы следить за битой и вмешаться в нужный момент. Свара ступ быстро переместилась к центру поля. Где находится бита было трудно понять. Наумов не раз уже получивший удары метлами наконец умудрился выбросить биту из кучи игроков. Даня моментально подобрал её и устремился к воротам, облетев всех игроков верхом. Пятая бита за лад засветившиеся в воротах совпала со свистком Вихревой об окончании первой схватки в игре. 5:0 – такого счёта Сварожич не фиксировал в своих анналах.
 На перерыв в раздевалку команда еле пробилась сквозь хлынувших с трибун к ней студентов. После последней схватки за биту игроки были здорово помяты, особенно капитан. Всем тут же была оказана волшебная помощь. Излечением ссадин, синяков и царапин занималась сама Игнатьева, не допустившая в раздевалку никого из предложивших свои услуги шаманов-гостей. Академическая колдунья-шаманка в это время лечила Сварожич.
 Двое из игроков - Даня и вратарь не нуждались во врачевании, поэтому они развалившись в мягких креслах в полулежащем положении обсуждали первый лад, потягивая горячий сбитень. – Как здорово ты перехватил биту, когда она летела прямо мне в лицо, - щурился на Даню Вася Дынкин, - мне показалось что она должна была снести мне голову, я бы не успел поднять ступу на траекторию её полета. Как ты среагировал? Я бы не смог. Ты фантастически играешь.
 Даня пил сбитень, вполуха слушал вратаря, который пересказывал все моменты героических прорывом Дани, и витал в блаженстве – игра принесла ему такое удовольствие, какого он не испытывал никогда в своей недолгой жизни. Вот его мир, вот его счастье, вот его дом в котором его ценят, в котором ему хорошо, и этому миру хорошо потому что он в нём есть, он не только радуется сам, но и приносит радость другим – разве не для этого его привезли в этот Волшебный мир?! Жизнь как игра – он играл против не любви у смердов, а сейчас он играет в любовь к волшебникам, к своим друзьям. Он любит их и приносит радость своей игрой, а значит игра и есть сама жизнь, раз от неё становиться светло на душе всем. Кроме проигравших, - добавляла душа ложку дёгтя в его сладкие мысли о счастье. Ну да, - утешал себя он, - они проигрывают, но я то не должен проиграть, иначе зачем было тащить меня в Волшебный мир. Если я проиграю, то плохо станет очень многим хорошим людям; и Люде в том числе, шептало тепло разливающееся в груди от одного её имени.
  Залеченные остальные члены команды по одному плюхались в кресла и с жадностью пили сбитень, от которого становилось тепло в желудке и весело на душе, хотя весёлости хватало и от ощущения победы. Теперь уже никто не сомневался, что каток игры раздавит извечных зазнавшихся чемпионов. Все понимали, что этому они обязаны Дане, который находился на острие их копья поражавшего команду Сварожич; но без древка и остриё ничего не значит, так что они все молодцы.
- Так, парни, - прихлёбывая сбитень из фигурной кружки начал речь капитан, - не впадаем в успокоенность. Игра только началась впереди ещё два лада.
- Это если мы проиграем, а я не намерен проигрывать, - прервал его Даня, - или я что-то неправильно понял в правилах?
- Ты всё понял правильно, это я просто страхуюсь, чтобы никто не расслаблялся. Если мы проиграем второй лад, то будет третий, так что только вперёд, только к победе. Противники не дураки, они увидели нашу игру, поняли нашу тактику и сейчас будут прессовать Даню, не давать ему играть. Ты, Даня, быстрее их, я правда не понимаю, как тебе это удаётся, но это и неважно. Они наваляться на тебя, а ты просто изматывай их. Пока они будут гоняться за тобой я смогу пробраться к воротам. Они кинуться за мной, а дальше как мы с тобой разыгрывали на тренировках. Это будет для них сюрприз. Всё должно получится. Защита – вы играете только в своей зоне. Их тактика выдавливания вас чуть было не принесла им успех. Если бы не Даня, вратарю было бы плохо. Всё понятно? – Все дружно закивали. – Тогда вперёд к победе! Мы победим! - Мы победим, - дружно откликнулись все.
 Пока команды в раздевалке залечивали синяки и набирались сил, потягивая сбитень, на гостевой трибуне шло горячее обсуждение первого лада. Заместитель министра по играм горячо доказывал Аввакумову, что допуск к игре двенадцатилетнего мальчика – это нарушение всех традиций. Михаил Александрович спокойно отвечал, что в правилах нет запрета по возрасту, а традиции Волшебного сообщества только приветствуют одарённость юных волшебников. Среди гостей были и те, кто относился к Белову с предубеждением, но увидев его игру почти все его недоброжелатели стояли горой за столь выдающегося игрока. Мальчик с серебряными волосами покорил их. Трудно устоять перед красивой игрой, где бита влетает с победным светом так часто в ворота.
 Были на трибуне и те, кто с мрачным видом смотрели на ледяное поле, не произнося ни слова, чтобы не показать свою глубокую неприязнь и даже злобу, успехам неожиданно вспыхнувшей звезды Ступинга. Это были приверженцы Чернова, Даниного дяди, который сам сидел чернее тучи, кусал губы и проклинал таланты своего племянника. Он был осведомлён о всех событиях в Академии, о которых ему регулярно докладывал сын, и понимал, что волшебная сила Даниила столь велика, что если её не подавить сейчас, то дальше это будет совсем невозможно. Интриги против мальчика не давали результатов, и оставалось только ждать помощи от сил, находящихся сейчас в подвешенном состоянии неизвестности. Рикшеллера не было, или он был, но явно не давал о себе знать.
  Десять лет назад Сварог Перунович, находясь в Министерстве на должности советника Министра Магии, был тайным сторонником Рикшеллера, с помощью которого мечтал о большой власти. После его исчезновения он ушёл из Министерства разочарованный в своих надеждах. Спокойная жизнь в своём имении не охладила его стремлений к власти, и с поступлением сына в Академию, он вернулся к активным интригам. Этому способствовал тот факт, что в Волшебный мире появился племянник, послуживший причиной крушения его надежд. Сестру он ненавидел ещё с самого детства за её независимость; а потом эта ненависть перенеслась на её сына, оказавшегося сокрушителем не только Зла, но и его собственного блага, как он его понимал. Младенец вырос в мальчика и вот показал свою силу, ещё только в игре с битой, но что же будет, когда он применит свои способности в жизни? Этот вопрос жёг Чернова опасностью для самого себя и своих целей. Выступать против него открыто было опасно – пусть другие занимаются этим, а он будет действовать из-за их спин.
  Перерыв закончился, и игроки вылетели на поле. Команда Сварожича выстроилась в новой конфигурации – трое игроков встали против Дани, капитан в центре для вбрасывания, защитник возле вратаря. Данина команда встала как указал капитан. Розыгрыш биты выиграл Наумов и облетев Дуболомова устремился к воротам. Путь ему преградил защитник, а сзади в его ступу врезался Таир. На помощь капитану устремились Васин и Борщов. Наумов перебросил им биту и они, пасуя её друг другу устремились к воротам. Васин бросил биту в ворота, но вратарь отбил её метлой. Бита полетела в сторону Дани и трое блокирующих его игрока приняли её. Не успели они настроиться на атаку, как освободившийся от их внимания Даня овладел битой, взмыл над ними и, пролетев к воротам, отправил её в створ, уронив предварительно на лёд. Бита пролетела всего в нескольких сантиметрах от лица вратаря и засветившись победой успокоилась на льду в воротах. Уже ставший традиционным шум трибун после победной биты добавил злости команде Сварожича. Атаку они начали в своей традиционной манере – плотной группой окружили капитана и поплыли над самым льдом к воротам Дальбора, команда которого выстроилась стеной перед вратарём. Ступы врезались в ступы и перед воротами образовалась мешанина из мальчишек, мётел и ступ, в которой бита затерялась совершенно не видимая со стороны.
  Даня в этой свалке не принимал участия. Он летал вокруг игроков выискивая взглядом биту. Он увидел её через просвет между ступами, подлетел к игрокам, воюющим друг с другом, просунул метлу по поверхности льда под ступами и вытолкнул её из свалки. Подцепив метлой обсыпанную крошками льда биту, он ловко облетел защитника и направил биту в ворота под ступой вратаря. Вратарь попытался посадить ступу на лёд, но не успел – бита уже была в створе.
 Свисток Вихревой о голе остановил побоище возле ворот Дальбора. Игроки, занятые борьбой за биту, которой там не было, услышали, что бились они между собой напрасно.
  Озлобленная команда Сварожича введя биту в игру опять использовала предыдущую комбинацию с той разницей, что ступы ездили по льду, а не летали над ним. Опять образовалось скопище ступ возле ворот Дальбора, но так как сдвинуть ступы соперников по льду и забить биту не было возможности, образовалась патовая ситуация, разрешённая Вихревой, которая дала свисток и назначило вбрасывание биты в зоне Дальбора.
 Вбрасывание выиграл Дуболомов. Он подцепил биту и попытался, используя приём Даня пролететь с ней к воротам. То, что умел Даня, не получилось у Таира – управлять ступой и нести биту на метле он не смог. Бита упала на лёд, Наумов перебросил её Дане и тот, уже ставшим привычным для зрителей манёвром, донёс её до ворот и приземлил победный голом.
  Команда Сварожича, видя, что опять проигрывает совсем озверела, но это не принесло ей удачи. Как не выстраивали они игру, Даня всё время обыгрывал их и забивал биту. Ни его блокировка, ни игра в пасы на своей части поля, не принесли успеха - свисток об окончании второго лада прозвучал при счёте 6:0. Даня забросил 11 бит и принёс своей команде первую за многие годы победу над Сварожичем.
 Как только позвучал свисток Вихревой на поле хлынули студенты Дальбора и других факультетов. Всем хотелось не просто поздравить игроков, но хотя бы прикоснутся к ступе героя этого матча, который летал на такой фантастической скорости, с такой маневренностью, что трудно было поверить в реальность увиденного. Глаза видели, а голова отказывалась верить в возможность так быстро летать и нести биту на метле через всё поле, маневрируя ступой. Ни один игрок ни в профессиональном Ступинге, ни в командах Академии не могли так летать; да и вообще – никто из волшебников не мог так виртуозно летать на ступе практически не используя метлу для управления. Даже в Волшебном мире – это было чудо.
  Героев на руках отнесли в Академию даже не дав снять форму. Водрузили как ценнейшие экспонаты в гостиной факультета и начался пир на весь мир. Все дела были отставлены на потом – был только праздник, большой, длинный, долгожданный праздник победы.
  Маленькая игра в Ступинг завершилась победой, а «большая игра» со Злом только начиналась; но Даня на вершине маленькой победы не думал о большой игре, в которой ему отводилась главная роль.
                ГЛАВА 8. ПОДЗЕМЕЛЬЕ.
 Весь воскресный день после игры, Даня только и делал, что скрывался от желающих пожать ему руку. Слушать славословия в свой адрес было невмоготу, и Даня укрылся в библиотеке. Собираясь туда, и складывая в сумку пергаменты, на которых собирался писать реферат, он непонятно зачем сунул туда и шапку невидимку. Друзей он с собой не позвал, хотелось побыть одному.
 В библиотеке, в ввиду воскресном дню, никого не было – все не просто отдыхали, а продолжали праздновать и обсуждать необычный матч. Библиотекаря, обычно сидевшего при входе за столом, возле стеллажей с каталогом, не было, что обрадовало Даню – встречаться с кем бы то ни было ему не хотелось. Он прошёл в зал и углубился в ряд шкафов с книгами по превращению: надо было написать реферат о превращении живого в неживое, в частности крысу в табурет. Перебирая книги, он неожиданно услышал приглушённые голоса, которые сразу узнал – разговорили библиотекарь и профессор Магер. Даня вспомнил своё желание следить за Магером. Он одел шапку-невидимку и потихоньку стал пробираться на звук разговора.
- Что вы трясётесь, Филин, - услышал он голос Магера, - здесь в воскресенье и так никого не бывает, а после вчерашнего сюда вообще никто не зайдёт. К тому же, что удивительного может быть в разговоре профессора с библиотекарем.
- Вам хорош рассуждать, это ведь не вы пытаетесь разговаривать с егерем, а мне приходиться пить с ним медовуху в трактире и намёками пытаться выяснить всё о месте гнездования птицы Рух.
- Хусейн что-нибудь заподозрил?
– Он вообще в этом году стал очень подозрительным. Раньше он всегда с радостью пускался в разговоры о Заповеднике, но сейчас из него лишнего слова не вытянешь, словно он знает, что лучше молчать о волшебных тварях чем хвастаться о них. Мы выпили с ним чуть ли не бочку медовухи, но у него железная голова. Наследственность джинов даёт о себе знать.
- Ты ничего не узнал?
 -Кое-что я всё-таки выведал, но…, - Даня увидел, как библиотекарь помахал полусогнутой в горсть ладонью вверх-вниз.
- Зачем вам золото, Филин? С острова вы отлучаетесь раз в несколько лет, и то в краткосрочные командировки за манускриптами. Семьи у вас нет, родственников тоже, платят вам хорошо – для развлечений в рыбацком посёлке вполне хватит. О карьере, в вашем положении, мечтать глупо, так зачем копить богатства?
- Это не ваше дело, зачем мне золото, Фёдор Вератович. Я не спрашиваю вас зачем вы хотите узнать место где птица Рух откладывает своё яйцо. У вас свои тайны, у меня свои. Я вам помогаю, не спрашивая о цели, вы мне платите, не спрашивая зачем мне золото – дела есть дела, всё остальное побоку.
- Хорошо, вот вам, - Магер положил в ладонь библиотекаря мешочек, в котором звякнуло золото.
- Егерь не сказал, как пройти к этому месту, но он обмолвился, что в архиве Академии есть карта, составленная ещё в незапамятные времена. На этой карте обозначены все места гнездовки – те что были и то, что есть. Раньше на острове гнездились четыре птицы Рух, теперь только одна; именно поэтому она так ценна. На земле больше не осталось мест гнездования, только в Гипербореи.
- Леший меня подери, ну так вам и карты в руки. Вы же библиотекарь и знаете о всех документах, хранящихся в библиотеке.
- Я и знаю…но только о книгах. Архив находиться в ведении профессора Филимоновой. Только она имеет к нему доступ. Если кому-то хочется узнать о прошлом Академии и просмотреть документы, он должен получить разрешение от ректора Аввакумова, и только тогда Филимонова пустит его в архив.
- Где находиться архив?
- Здесь, в подземелье, - Филин показал пальцем на пол. – На него наложены заклинания. Пройти может только Аввакумов и Филимонова.
- Любые чары можно преодолеть.
- Если вы такой сильный волшебник как ректор, то тогда путь для вас свободен, - Филин криво улыбнулся, - только сдаётся мне, что вы на это не способны.
- Другого входа в подземелье нет? – Вы преподаёте Камнезвение, и лучше меня должны знать, как построена Гиперборея. Я знаю только то, что под всей крепостью общее подземелье, состоящее из комнат, галерей, залов, сообщающихся между собой. Каждый отдел подземелья имеет вход в одной из башен. Сколько башен, столько и входов, но все они замурованы заклятиями. Какие помещения находятся внизу я не знаю, да, наверно, и никто не знает кроме ректора. Подземелье – это главная тайна Гипербореи, которой по традиции владеет только ректор.
- Неутешительные новости. – А вы хотели вот за это, - Филин подбросил мешочек с золотом, - получить всё, - глаза его хитро сощурились.
- Ты знаешь ещё что-то? Говори, - Магер подался в сторону библиотекаря.
- Маловато будет, - Филин убрал мешочек в карман.
 Глаза Магера сверкнули недобрым огоньком. Он скрипнул зубами и достал ещё один мешочек. Филин взял мешочек, взвесил его на руке и убрал в карман.
- Перед тем как прилетит птица Рух, егерь уберёт от места гнездования всех животных. Это не так просто оградить место гнездовки. Смотрите за егерем, и вы узнаете где будет нужное вам место.
- Мошенник, не мог сказать это с самого начала, вместо того, чтобы плести о карте и подземелье, в которое нельзя попасть!?
- Кто знал, что вам важнее – знать место, или выследить его!? Я сыграл свою игру, теперь играйте вы свою. Мы в расчёте, - Филин засмеялся, - зная лёгкий путь слежки, вы не заплатили бы за сложный с архивом и подземельем. Вдобавок к этому хочу сказать вам, что может быть слежка – это не самый лёгкий путь. Егерь весь настороже.
- Да, я говорил с ним. Он во всех видит врагов, поэтому я и обратился к тебе. Надеюсь ты будешь помалкивать о нашей маленькой тайне?
- Конечно. Егерь не тот волшебник, что спустит шпионаж, если за этим не стоит что-то большее, - Филин с усмешкой посмотрел на Магера.
- Ты что хочешь этим сказать?! – Пока ничего. Пока мне платят, - Филин звякнул золотом в кармане.
- Запомни, Филин, самое лучшее золото – это молчание. Забудешь это и просто золото не поможет. – Ладно, я пошутил. – Шути дальше, но держи ухо востро, - Магер повернулся и пошёл к выходу. Филин проводил его долгим взглядом, потом подошёл к двери и закрыл её на замок – вряд ли сегодня кому-нибудь понадобятся книги, а если кому приспичит, позвонят.
  Даня дождался пока библиотекарь покинет зал, подошёл к двери, подёргал её – закрыто. Он достал волшебную палочку, направил её на замок и мысленно приказал – «откройся». Замок щёлкнул – дверь открылась. Всё просто, когда очень хочется – сделал вывод Даня и вышел из библиотеки. Оглядевшись и убедившись, что его никто не видит, он снял шапку и спрятал в сумку.
 Подслушанный разговор требовал осмысления, а для этого нужно было найти спокойное место где ему не будут докучать. В Академии сейчас такого места было не найти – студенты праздновали победу или жаждали реванша; и те, и другие не дадут ему спокойно подумать. «К егерю, - решил он, - я давно там не был. Надо проведать оленёнка, да и с Хусейном надо поговорить, только осторожно, незачем ему знать, что я подслушиваю чужие разговоры, тем более, когда они касаются его.»
 Проскользнуть за ворота крепости незамеченным оказалось не так просто – всюду болтались студенты. Пришлось надеть шапку невидимку и пробираться через группки студентов так, чтобы случайно не задеть кого-нибудь. Наконец Даня оказался за стенами Академии и зашагал к домику егеря не снимая шапку – вдруг кто ни будь всё-таки его заметит.
  Подойдя к дому Даня снял шапку и пошёл в загон где жил оленёнок. Увидев Даню животное подпрыгнуло и понеслось ему навстречу. Даня принял его в свои объятия и, вдыхая запах морозной кожи стал гладить оленёнка между ушей, которыми тот смешно подёргивал от удовольствия.
- Явился, герой Волшебного мира, - услышал Даня голос егеря. – Соизволил посетить старого, сморщенного Ходжу, до которого не было дела в лучах славы.
- Что ты, Гасаныч, - Даня обернулся на голос, - я давно хотел навестить тебя и оленёнка, да времени не было – готовился к игре.
- Не обращай внимания на мои слова, это я просто ворчу от радости видеть тебя, - егерь обнял Даню. – Ты настоящий герой. Никогда я не видел такой игры. Все знали, что ты необычный мальчик, но одно дело знать, а другое видеть – игра была удивительным зрелищем.
- Гасаныч, я еле вырвался из Академии, чтобы не слушать славословия в свой адрес, а ты начинаешь говорить то, отчего я сбежал. – Привыкай, ступинговый герой, то ли ещё будет. Ну, ну не тушуйся. Не каждый день волхвы встречаются с необычным. Вот подожди, они привыкнут к твоей игре, и ты станешь рядовым игроком. Хотя…я говорю то, чему не суждено сбыться – такого игрока как ты больше не будет, как не будет второго мальчика с серебряными волосами. Пойдём пить чай. – Я хотел поиграть с оленёнком, он, мне кажется, подрос, хотя я не видел его всего пару недель. – Подрос. Ты разве не понял, что он не просто оленёнок. – А кто же он, - Даня посмотрел на мордочку животного, - оленёнок как оленёнок как в книжках нарисовано.
- Он, можно сказать, твой брат. Я сам, когда увидел поразился, и многое стало понятным – во всяком случае то, почему ты полетел его спасать. Посмотри, - егерь наклонился и поднял ногу оленёнка так, чтобы Даня мог рассмотреть копыто животного. Даня присел, потрогал копытце и удивлённо воззрился на Хусейна: «Что это? Разве такое бывает?»
- Как видишь бывает. Серебряное копытце, а родился он в тот же день, когда ты приехал в Академию. Я узнал о дате у его матери. Чтобы понять смысл его появления на свет я перерыл все фолианты в библиотеке. В одной старинной книге я нашёл упоминание о Серебряном копытце и вот что там сказано, я специально выписал, - егерь достал свиток пергамента и стал читать: «Появление оленя «Серебряного копытца» предвещает начало колдовства очень сильного волшебника. Серебряное копытце является как бы отображением и хранителем этого волшебника, его помощником и другом в животном мире. Связь между волшебником и оленем нерушима – со смертью одного умирает и второй; но олень только помощник, он не может творить чудеса и жить отдельно от волшебника. Через оленя волшебник может управлять зверями и птицами, как волшебными, так и простыми. Власть оленя Серебряного копытца безгранична.»
 Книга, в которой это сказано, очень старая и неполная, многих листов в ней нет. После упоминания, которое я выписал в книге не хватает многих страниц, которые описывали возможности Серебряного копытца. Я пытался найти другой экземпляр книги, или ещё какое-либо упоминание, но не нашёл. Ни библиотекарь, ни Филимонова, к которым я обратился для помощи в поисках тоже ничего не нашли. На что способен этот оленёнок, которого ты спас не спроста, тебе придётся узнавать самому. Он твой и по праву спасения и по праву того, что он родился для тебя. Это твой помощник, друг и твоё второе «я», если верить тому, что написано.
 Даня смотрел на оленёнка, гладил его и пытался вспомнить где он слышал о Серебряном копытце. Это название вертелось у него в голове, но никак не всплывало в памяти событием. Наконец о вскрикнул: «Я читал в сказках смердов о Серебряном копытце! Он может искать клады, и сам выбрасывает самоцветы где топнет копытцем!»
- Нельзя верить всему, что рассказывают смерды в своих сказках. Сказки смердов – это реальность волшебников, которую они не понимают. Для них самоцветы – вершина могущества и волшебной силы. Но ни один волшебник не может сотворить золото и самоцветы – что создаёт природа не может создать волшебник, будь то золото, самоцветы, еда, вода и камни. Можно трансформировать уже созданное природой, но нельзя создать что-то из ничего. Может быть Серебряное копытце и находит клады, но превратить камень в самоцвет он точно не может.
- Что же тогда может этот оленёнок?
- Он твой брат, твоя тень, тебе и узнавать его тайны. Узнавая его тайны, ты узнаешь свои. Одну тайну ты уже узнал – почему ты пролетел через защитное поле вместе с оленёнком – вы одно целое, что можешь ты, может и он, только в животном мире. Спас ты его тоже не случайно из-за любви к животным – ты почувствовал, что он часть тебя.
Вот и сложились два кубика – мальчик с серебряными волосами и Серебреное копытца, великий волшебник и его тень.
 Егерь смотрел на Даниила и в лице его не было ни радости, ни сияния счастья, а была какая-то грусть и тайная скорбь.
- Ты не радуешься, Гасаныч. Ты жалеешь меня. Почему? – А ты, разве не жалеешь себя? Всё пока идёт слишком хорошо. И мне это не нравится. Ты владеешь таким колдовством, против которого бессильно большинство волшебников; у тебя есть друзья, у тебя есть помощник, который появляется, если верить легендам, только у великих волшебников, но ты всего лишь мальчик. Ты ещё не готов к очень жестокой борьбе.
- Аввакумов сказал, что пока он ректор в Академии он меня защитит.
- Пока он ректор, мы все тебя защитим. Михаил Александрович сильнейший волшебник в мире, и никому не удастся его победить. Борьба против него длится не один год, а сейчас в неё втягивают тебя, мальчика, который своими непродуманными поступками может больше навредить, чем принести пользы.
- Так что же мне забиться под лавку, сделать вид, что я коврик и позволить всем ходить по мне!?- возмущённый Даня сверкнул зелёными глазами.
- Нет конечно, но живи по правилам, как советует Аввакумов, и не проявляй не нужной инициативы.
- Ты хочешь, чтобы я закрывал глаза, когда вокруг плетут интриги. – О каких интригах ты говоришь? – Даня потупился, потеребил ладонью уши оленёнка, прижавшегося к его ноге, и решил рассказать всё, что он подслушал в библиотеке.
 Рассказывая Даня заново осмыслил для себя услышанное и пришёл к выводу, что ему нужно найти вход в подземелье используя папину карту. О своих намерениях он конечно не рассказал егерю, потому что разговор с ним, после рассказа, не вселил в него оптимизма на одобрение его намерений.
- Всё это ты услышал, конечно, совершенно случайно, - егерь неодобрительно посмотрел на Даню. – Клянусь, Гасаныч, я хотел скрыться от всех, чтобы не приставали, и пошёл в библиотеку, в которую после вчерашнего вряд ли кто бы пошёл. Так и случилось. Там не было никого. Потом появились Магер с библиотекарем, а я стоял за стеллажами и всё слышал, - Даня говорил горячо негодуя, что ему не верят.
-Эх, Даня, с тобой любая случайность выглядит как перст судьбы. Надо уже прекратить удивляться твоей способности оказываться в нужное время в нужном месте.
 Егерь помолчал, покачал головой, а потом задумчиво произнёс: «Что-то происходит непонятное, и всё крутиться вокруг птицы Рух. Только неясно зачем Магер хочет узнать место гнездования птицы Рух.»
- Я уже не первый раз слышу про эту птицу Рух. Кто это такая, и почему она гнездиться на острове?
- Не первый раз? – Егерь пристально посмотрел на Даню. – Где ты ещё слышал о птице?
- Эээээ…, - Даня замялся, - во сне. Мне иногда сняться совсем непонятные сны.
- Сны? Плохо Даня. Сны могут и соврать, и привести не туда куда надо, хотя в твоём случае сны могут быть вещими.
- Ректор говорит, чтобы я не обращал внимания на сны. – Ну раз говорит ректор…, егерь помолчал. – Птица Рух — это волшебная птица огромных размеров. Она живёт далёко на Юге, в тропиках на островах, но гнездится прилетает сюда, на Север. Она очень древняя птица. Птица Рух жила ещё до того, как Луна столкнулась с землёй и стала её спутником. До столкновения здесь на острове были тропики зимой, а не снег и лёд. После столкновения климат изменился и птицы Рух переселились на юг, но выводить птенцов они прилетали на свою древнюю родину, сюда, в Гиперборею. Лет пятьсот назад здесь было несколько гнездовок. За птицами велась охота и их практически всех уничтожили. Осталось всего несколько семей и гнездятся они на острове. Я охраняю место гнездования, когда приходит время, но зачем Магеру хочется узнать об этом месте не понятно.
- Может быть из яйца можно сварить какое-нибудь необычное зелье, - предположил Даня. – Из скорлупы яйца действительно варят зелье. После того как вылупляется птенец я собираю всю скорлупу и отдаю её профессору Зельеведения. Последний раз это было двенадцать лет назад, тогда профессором был Змееуст Прокофий Силыч. Скорлупы было около 100 килограмм, так что в Академии за эти годы не успели всё израсходовать, запас есть. Профессор Кочин не обращался ко мне за скорлупой, значит она ему не нужна.
- Может быть Магеру нужен сам птенец. – Птенец птицы Рух очень большой и сильный даже когда только вылупляется из яйца. Убить его очень сложно, мать будет охранять его. Даже если Магер хочет убить птенца, то для чего? Я не знаю никакой пользы от мёртвого птенца Рух. Всё это бессмысленно. Ни живой, ни мёртвый птенец Рух никому не нужен.
- Нужен, - Даня топнул ногой, - всё сходится. – Что сходится? – Сон и желание Магера узнать где птица Рух отложит яйцо, а отложит она его на Масленицу. Ведь так?
- Откуда ты знаешь? – Удивлённый егерь смотрел вопросительно на Даню.
- Всё тот же сон. Если там правда о времени, то и всё остальное должна быть правда.
- И что же остальное? – То, что меня хотят выгнать из Академии, а если не получится убить. Я могу помешать, вот только чему?
- Да, загадка, - егерь почесал кончик носа, - остаётся одно – внимательно наблюдать за Магером. Я всё расскажу Аввакумову и пусть он сам решает и с профессором, и с птицей Рух. Времени много, до масленицы несколько месяцев. Вот что Даня, учись, играй в Ступинг и не лезь к профессору Магеру и библиотекарю, этим займёмся мы. Твоё дело учится, а не разгадывать коварные замыслы если они есть.
- Один и тот же совет – не высовывайся, - буркнул себе под нос Даня, так чтобы егерь не услышал. Егерь не услышал, но услышал оленёнок и ткнулся в Данину ладонь. Даня посмотрел в глаза животного и услышал его мысли: «Я с тобой, я тебе помогу. Когда надо будет позови меня, я сразу же приду где бы ты не был.» - «Когда ты узнал, что ты со мной?» - спросил Даня. «Как только ты меня спас. Я искал тебя, когда понял, что ты должен быть где-то рядом. На меня напали, а ты меня спас, и я узнал тебя. Ты тоже узнал меня поэтому и спасал, но только не понял кто я и зачем. Теперь ты знаешь. Мы будем всегда вместе. Приходи ко мне каждый день, а то я буду скучать без тебя.» - «Мне надо учится. У меня мало времени для прогулок.» - «Приходи, когда сможешь. Мне тоже ещё надо подрасти, чтобы стать твоим помощником. Но если нужна помощь – только позови, я приду.»
- Ты с ним разговаривал? – егерь, наблюдавший за молчаливым диалогом мальчика и оленёнка, тронул Даню за плечо.
- Да. Он действительно пришёл чтобы стать мне помощником. Он искал меня и поэтому вышел на опушку из Заповедника. Что он больше всего любит есть?
- Спроси его, - засмеялся егерь, - что ты меня спрашиваешь. «Морковку», - тут же откликнулся оленёнок. – Гасаныч, у тебя большой запас морковки? Он её очень любит, корми его ей. – Морковку найдём, но ему нужна не только одна морковка. Это то же самое, что давать тебе на завтрак, обед и ужин одни пирожные, вроде бы и сладко, да не очень полезно.
 В руках у егеря появилась корзинка с торчащими хвостиками морковки. Даня взял корзинку и стал кормить оленёнка, который, смешно причмокивая, поедал её. Опустошив корзинку, оленёнок стал носится по загону подбрасывая задними ногами комья снега и льда. – Пусть бегает, - егерь тронул Даню за плечо, - а мы пойдём пить чай.
 Чаепитие с финиками, как любил Хусейн, затянулось в разговоре о птенце птицы Рух. На вопрос Дани какое зелье варят из скорлупы яйца егерь ответил, что не знает, он же не специалист по зельям. Даня предположил, что, если узнать для чего служит скорлупа, можно понять зачем нужен птенец. Ищи в учебниках, согласился егерь, времени много, главное не влезать ни в какие неприятности с преподавателями. Напившись чая и наевшись сладостей Даня попрощался с егерем и оленёнком, который перемахнув через ограду загона выбежал проводить его, и отправился в крепость с намерением сегодня же рассмотреть карту и найти вход в подземелье. Искать разгадку яйца птицы Рух он отложил на будущее, когда будет время покопаться в библиотеке.
 В башне факультета Даня бочком пробрался в спальню, чтобы его никто не заметил, достал карту и стал раздумывать где её можно спокойно рассмотреть вдали от любопытных глаз. Взгляд его упал на клетку где дремал Хохмач. Он вспомнил, что соседи ко комнате настаивали убрать птицу в голубятню: с наступлением холодов держать створку окна открытой, даже возле Даниной кровати, было не комфортно для температуры в комнате. – Пошли, Хохмач, в голубятню. Закалятся полезно для здоровья, но лучше будет если ты получишь больше свободы, чем сейчас, в голубятне.
  Птица приоткрыла глаза, вылетела из клетки и села Дане на плечо. Ухнув и укусив Даню за ухо в знак согласия, птица успокоилась, крепко вцепившись в плечо. Даня взял клетку и пошёл в голубятню. В гостиной его тут же окружили Сергей, Ярослава и Людмила, предложившие прогуляется вместе с ним до голубятни. Они восхищались его почтовой птицей; Хохмач относился к ним с высокомерием, но не возражал против того, чтобы они гладили его.
  Весело болтая они шли на голубятню, а Даня раздумывал – показывать или нет им карту. Решив, что четверым искать подземелье будет удобней он решил рассказать им о всех своих подозрениях и загадках требующих разъяснений.
 Разместив Хохмача в том месте где он себе облюбовал, Даня рассказал друзьям о подозрениях в отношении Магера, библиотекаря и загадке яйца птицы Рух. Закончил он рассказ сообщением, что у него есть новый помощник – Серебряное копытце. Охи, ахи девочек о каждом новом факте Даня пропускал мимо ушей, как и восхищение о предназначении оленёнка, что должен вырасти в полноценного помощника очень скоро, не в пример самих них, которым ещё учится и учится до настоящих волшебников. Ярослава тут же вызвалась узнать всё о скорлупе яйца в библиотеке; Людмила взяла на себя труд изучить литературу о возможностях оленёнка, а Даня с Сергеем должны были заняться поисками входа в подземелье. Искать вход всей компанией было бы подозрительно.
  Даня разложил карту на полу голубятни. Все склонились над ней, а потом удивлённо посмотрели на Даню. - Зачем нам этом большой пустой пергамент? Мы что рисовать на нём что-нибудь будем? – спросил Сергей. -  У меня с рисованием не очень. Даня посмотрел на пергамент и вспомнил, что всегда смотрел на карту в одиночестве. Открывать карту в присутствии кого-либо ему не приходилось. Он достал волшебную палочку, стукнул ей по пергаменту и мысленно произнёс: «Я вижу карту, и те, кто со мной её то же видят. Покажись!» На пергаменте тут же появилась карта острова. Восхищённые друзья стали её внимательно рассматривать. Движущиеся на ней фигурки очень заинтересовали всех, даже Даню, который не стал до конца использовать возможностей карты – всегда приятно иметь секрет даже от друзей, поэтому он не стал выводить изображение в реальную картинку. На рисованной карте были обозначены все помещения, коридоры, проходы и двери с надписями что это такое. В четырёх башнях факультетов они обнаружили двери возле которых стоял знак вопроса.
- Вот оно, - в возбуждении воскликнул Даня, - папа так и не исследовал, что за этими дверьми; раз нет самого подземелья значит оно за этими дверьми.
- Так это карта твоего отца? – спросила Люда. – Как он мог тебе её дать? Ты его не помнишь, жил у смерда-дяди, а такие волшебные вещи твои родители не могли их передать тебе через смердов. Откуда ты её взял?
- Видишь ли…, - Даня замялся, - мне оставили тайник, который открылся, когда исполнилось 12 лет.
- Ты не рассказывал об этом, - Люды пристально смотрела на него своими синими как небо глазами. – Ты нам не веришь?
 Даня готов был провалится сквозь землю от неудобства этого укоризненного взгляда.
- Да что ты, конечно верю. Вот смотрите, - Даня Коснулся пальцем вопросительного знака возле двери в их башне, и все оказались перед стеной, в которой был дверной арочный проём, замурованный камнем. – Вот вход! – Друзья ошарашенно оглядывались вокруг.
- Вот это карта, - Ярослава протянула руку к стене, желая ощупать её, но рука охватила только воздух. – Это волшебство сильнее чем чёрное зеркало, если оно существует. – Она осмотрелась вокруг и, показывая на коридор, уточнила: «Дверь находится под комнатой для занятий, вон лестница наверх. Я заглядывала туда и видела этот коридор.»
- Дверь заколдована. Есть только арка, а дальше камень, - Даня почесал затылок.
- Может ты и гений Ступинга, но слушать лекции надо более внимательно, - Ярослава скептически смотрела на Даню, - на Камнезвение мы проходили превращение дерева в камень и наоборот. Я тебе давала все книги про это, и ты даже написал реферат. Что уже забыл о чём писал?
- Я тренировался и думал только о игре, а все рефераты писал, машинально не вдумываясь в смысл, - пожал плечами Даня.
- И почему уникальные возможности колдовства достаются безответственным мальчишкам, - фыркнула Ярослава.
- Что не додала природа компенсируется старательностью и вниманием, - польстил Ярославе Даня. – Удивительно, - Ярослава рассмеялась, - иногда ты говоришь, как непроходимый тупица, а иногда как профессор на лекциях. Может ты просто придуряешься?
- Гениальность и дурашливость не совместимы, - вступилась Люда.
- Подруга, ты то хоть не выдавай на-гора заумности. Я вижу, вас у смердов точно учили одинаково, поёте с одного голоса, и этот голос слишком банален.
- Хвати вам трепаться не по делу, - Сергей сердито смотрел на девчонок, - если ты, Яра, знаешь что-то про дверь, то говори. Я тоже не помню про каменные двери.
  Ярослава смерила его высокомерным взглядом великана на лилипута, подошла к арке и стала внимательно её рассматривать, то и дело пытаясь потрогать руками, в чём совершенно не преуспела. – Если это дверь, превращённая в камень, то она должна быть теплее стены. Надо спуститься туда и попробовать. Только…, - Ярослава задумалась, - зачем нам всё-таки лезть в подземелье? Чары, наложенные на вход, установил сам ректор. Нам их не преодолеть. Место гнездовки можно узнать у егеря. Даня, ты дружишь с ним, да и проследить за ним и за Магером тоже можно. Зачем нам вообще подземелье? Что ты там хочешь найти, Даня?
- Я сам не знаю, но чувствую, что должен туда проникнуть.
- Нарушить правила – это круто? – Ярослава покосилась на Люду и Сергея. – Ты втягиваешь нас в дело, не зная его смысла?
- Я во многом не знаю смысла, - Даня начал раздражаться, - но все мои бессмысленные дела приводят к какой-то ясности во мне самом. Если тебя так заботят правила уходи, и больше вообще не дружи со мной.
- Не злись, Даня, но правда ты стремишься разгадать всё сразу, а так не получиться. У нас есть время выяснить всё о яйце, да и оленёнок, как мне кажется, может быть помощником к тому времени, когда яйцо снесётся. Оставь пока эту затею с подземельем. Оно тебе не угрожает, но, если ты будешь пытаться проникнуть в него, может случится ещё что-нибудь позволяющее твоим врагам попытаться исключить тебя из Академии.
- Или убить, - добавила Люда, - Яра права – нечего связываться с подземельем, когда есть лёгкий путь. Учись, играй в Ступинг, сейчас нет явной опасности, чтобы нарушать правила.
«Помощнички, - зло подумал Даня, - ладно, обойдусь без вас.» Он убрал видение двери, сложил карту, стукнул по ней палочкой, чтобы исчезло изображение на пергаменте, и, повернувшись спиной к друзьям, молча вышел из голубятни. Он шёл по коридорам Академии и ругал друзей последними словами из лексикона смердов, которому невольно научился, прожив всю жизнь рядом с грубиянами; но, когда дошёл до гостиной злость куда-то испарилась, а вместо неё появился стыд за те слова которыми он награждал их в душе. «Хорошо, что всё это я произносил мысленно, - раскаялся он, плюхнувшись в кресло возле камина, - они возможно правы, и я зря так стремлюсь в это подземелье. Они хотят мне добра, только зачем мне их забота если я чувствую необходимость делать по-своему? Не понимают они меня. Но я сам тоже не понимаю себя. Вот задачка без решения.»
 Подземелье, подземелье – крутилось в голове это слово, вызывая неясные ассоциации с кем-то или с чем-то неуловимо знакомым. Вдруг Даню осенило – подземелье под крепостью существует, но его тянет не в это подземелье: камень для строительства добывали в другом месте, об этом говорил Магер беседуя с профессором Атмановым. Блоки камней добывали не в карьере, а в подземелье в горах Заповедника, именно ими интересовался Магер: и может быть именно то место видел Даня в своём сне, поэтому его и тянет в подземелье из сна. Кубок жизни замурован именно там, но зачем ему этот кубок? Он нужен Рикшеллеру! Если так, то при чём здесь яйцо птицы Рух? Чем больше думается, тем больше загадок, подытожил свои мысли Даня, когда его кто-то тронул за плечо. Даня посмотрел – это была Люда.
- Обдумываешь обиды на нас? – Спросила она, смотря своими небесными глазами прямо в его душу. Даня растерялся не зная, что ответить, хотя отвечать и не надо было. В её взгляде читались сочувствие, восхищение, уважение, любовь и ещё бог знает, что, отчего хотелось и радоваться, и смеяться, и умиляться, а после всего этого плакать. Букет разнообразных чувств затопил грудь так, что трудно стало дышать. Даня взял руку Люды, и её теплота освободило дыхание в груди; стало легко и беззаботно, всё схлынуло куда-то в туман ненужности решать глупые и непонятные загадки. Как просто жить – учись, дружи, играй в Ступинг, и нет никакого Зла вокруг, а есть друзья и радостное ощущение, что ты всем нужен, а особенно вот этой девочки с глазами его мамы.
 Люда застенчиво улыбнулась, махнула палочкой подзывая к себе кресло, села в него, не разжимая пожатий рук. – Мама учила меня, что нельзя браться за сто дел сразу – не сделаешь ни одного. Ты необычный волшебник, но и тебе не решить все загадки сразу.
- Да, не решить, - вздохнул Даня, радуясь теплу её руки, - но так хочется быстрее покончить со всеми тайнами.
 Спокойному сидению возле огня неожиданно пришёл конец – раскрасневшиеся от бега Ярослава и Сергей вломились в гостиную и уселись на подлокотники сдвинутых кресел.
- Я поняла, - захлёбываясь от волнения начала тараторить Ярослава, - нам нужно не подземелье под Академией, а подземелье в Заповеднике, то где добывали камень для строительства крепости. Мы прямо из библиотеки. Я вспомнила, что видела книгу о строительстве Гипербореи, ей наверно лет четыреста. Там сказано, что подземелье где добывался камень и подземелье под Академией связаны были тоннелем, по которому камень и возили домовые. Они и построили подземелье, там же живут по периметру стен, а в башнях вход в центральное подземелье где и находится архив, но он нам не нужен. Если место гнездования птицы Рух связано с подземельем, то это подземелье то, где добывали камень в горах Заповедника. Вот, - Ярослава бухнула на колени Дани толстенный древний фолиант.
- Ты что утащила книгу из библиотеки? Её же нельзя выносить, она слишком древняя, - Даня посмотрел на том у себя на коленях и удивлённо, качая головой, переводил взгляд то на Ярославу, то на фолиант.
- А, - махнула Ярослава рукой, - библиотекарь не зря носит фамилию Филин, ничего не может как следует рассмотреть – я засунула том в обложку учебника, - усмехнулась Ярослава. – Значит по боку правила, - развеселился Даня.
- Ну их эти правила, - Ярослава презрительно скривилась, - я вдруг вспомнила, что ты никогда не ошибаешься, хотя всё делаешь по-своему, значит и с подземельем не мог ошибиться. Ты уж извини что мы усомнились в тебе.
- Думаем мы одинаково. Я тоже, сидя здесь, понял, что подземелье под Академией – это не то, что нам нужно. Ты молодец, нашла этому подтверждение. Потом поищем по карте где оно может быть.
- В Заповедник мы всё равно не пройдём. Заклинания ставила Игнатьева, - Люда смотрела на друзей осуждающе: они так хорошо сидели вдвоём, и тут нате вам, опять загадки и тайны.
- Вы не пройдёте, - Даня загадочно улыбнулся, - а вот я могу даже пролететь на ступе.
- Откуда ты знаешь, - Сергей подался вперёд к Дане.
-Когда Игнатьева и егерь поставили дополнительную защиту, они попросили меня пролететь по периметру. Я пролетел, не пытаясь её преодолеть, но, когда они не могли проследить траекторию полёта, я свернул к Заповеднику, преодолел защиту и тут же вернулся. Они ничего не поняли. Заклинания, окружающие Заповедник, я могу преодолевать.
 Ярослава и Люда вздохнули – одна с восхищением, другая с сожалением, а Сергей довольно рассмеялся. – Мы сильнее всех!
- В Заповедник лучше всего пойти тогда, когда все будут смотреть Ступинг, а следующий матч играют Перуст и Мокошиха через две недели. Пойду я один, вернее полечу на ступе и захвачу с собой оленёнка; вы же будете сидеть на трибуне и говорить всем, что я где-то здесь, только что был. После матча пойдёте к егерю и будете меня там ждать.
- Отличный план, - Сергей потирал руками, - до матча мы успеем хотя бы приблизительно найти по карте куда тебе лететь.
- Авантюристы вы все. Готовы поддержать любое безумство Дани, - Люда смотрела осуждающе на друзей, - в Заповеднике таится реальная опасность для него.
- Ну знаешь Люд, ты как ходячий параграф Правил – не ходи туда, не делай то, и пусть Зло готовит свои козни, - Сергей вскипел возмущением.
- Подруга, нельзя же сидеть сложа руки. Да Даня и без Заповедника подвергается опасности, и лучше будет предотвратить угрозу, чем неожиданно столкнуться с ней, - Ярослава смотрела с сочувствием на Люду. - Мы бы все пошли вместе с ним, но заклинания нам не преодолеть.
- Значит Даня будет опять спасать весь Волшебный мир, а мы благословлять его на этот подвиг. Не много ли взваливают на одного мальчика?
- Не благословлять, а помогать, что мы и делаем. Можно подумать ты можешь предложить что-то другое.
- Эй, эй, - Даня вмешался в перебранку, - что это вы решаете за меня как мне быть и что делать. Вы уж извините меня друзья, вы или все помогайте, или не мешайте своими перебранками. Голова итак пухнет от всех загадок, а если мы будем ещё собачится между собой, то все как один вылетим из Академии. Все вы правы и Ярослава, и Люда, да и Серёга прав, только всё это не моя правда. Я думаю, что зря вообще втянул вас в свои проблемы.
- Как это твои проблемы? – Сергей встрепенулся как поддетый ногой котенок. – Это наши проблемы, мы твои друзья, и не собираемся прятаться под лавку, когда нас пнут ногой. Друзей не меняют на красивый диплом Академии.
- Даня, - Люда взяла его за руку, - мы все с тобой, но в Заповеднике ты будешь один. Если с тобой там что-то случится мы не сможем тебе помочь, а это очень похоже на предательство.
- Это не предательство, - Даня убрал её руку со своей, - это неизбежность. Вы конечно волшебники, но с вашей силой волхвов там делать нечего. Я и сам не знаю, что там, но мне нужно попасть в это подземелье. Оленёнок поможет мне. Он хотя и смешной, выглядит беспомощным, но у него серебряные копытца, а значит в нём сила равная моей. Всё будет отлично, и не надо думать, что Зло сильнее Добра. Давайте лучше выпьем сбитня, если нам оставили, и пойдём спать.
  Устал я от радости, похвал, загадок и будущих неприятностей, - Даня засмеялся, вглядываясь в огонь камина, - Серёга, неси бокалы.
 Сергей умчался к устроенному ещё утром и целый день не пустующему столу и принёс четыре бокала горячего сбитня. Все скрестили бокалы и под тихое – «за дружбу» выпили напиток, а потом разошлись по спальням.
  Следующие две недели были насыщены занятостью до отказа. Лекции, рефераты, Данины тренировки, поиски сведений в библиотеке, изучение карты в потаённых углах факультетской башни – всё это развеивало опасения о предстоящей экспедиции Дани в подземелье; некогда было думать об опасности, надо было подготавливаться к ней. Девчонки, на которых легли все поиски информации в библиотеке, творили чудеса – нашли столько необычных, но нужных сведений, что Даня с Сергеем только диву давались как они не задохнулись в пыли древних книг.
 Книги в библиотеке располагались на стеллажах не по темам и алфавиту, а по векам их происхождения, поэтому самые древние книги, которые и были нужны, находились в зале где ноги студентов появлялись весьма редко, а домовые, следящие за порядком и подчиняющиеся Филину, наводили блеск только там, где всегда было много посетителей – в ближайших веках. Ярослава и Люда копались в самой старой части библиотеки где пыль на стеллажах была вековая. Убрать пыль с помощью волшебной палочки было несложно, но в азарте поисков девчонки так увлекались, что забывали это делать, и, выходя из библиотеки, очищали друг друга от следов тысячелетней истории. Это увлечение библиоманией, вместе с полезными сведениями, невольно научила их применять колдовство для очистки одежды и даже лиц с причёсками.
  Даня с Сергеем скрупулёзно изучали карту. Самого подземелья на карте не было – Данин отец не исследовал его, но белое пятно в одном месте указывало на то, что где-то тут и есть подземелье. Даня вместе с Сергеем осмотрели все окрестности вокруг. Это место было окружено кольцом скал, что было за ними оставалось неизвестным. «Вот, - подумал Даня, - папа точно угадал, что мне придётся дорисовывать карту, только неизвестно как это делать. Ерунда, слетаю туда, всё запомню, а потом буду думать над картой, может так всё виденное перенесётся на неё. Я его сын, значит, и думаю, как он.»
 «Да, папа, - размышлял он, рассматривая скалы, - откуда же ты знал будущее, ведь ты был не бабка-угадка, а сильный волшебник, но даже сильный волхв не обладает даром предвидения. Наверно то зеркало, что в сундуке, всё-таки «чёрное зеркало», показывающее будущее. Если удачно проучусь этот год, то на каникулах разберусь полностью с вашими дарами родители.»
 В плане полёта к подземелью у Дани значился оленёнок, поэтому, несмотря на плотный график, он два раза посетил его у егеря. Оленёнок рос прямо на глазах, что не удивило Даню, уже отвыкшего изумляться в мире волшебников. Его уверенность, что оленёнок появился на свет именно для него, подкрепила Люда, нашедшая древнюю книгу о волшебных существах, написанную как раз в те времена, когда строилась Академия; Серебряному копытцу там отводилась целая глава.
 Оленёнок рождался через двенадцать лет после появления сильного волшебника на свет и сопровождал его до самой смерти, чем и отличался от обычных оленей, живущих не более 20 лет. Он как тень всегда находился близ своего хозяина и являлся по первому зову, мгновенно преодолевая огромные расстояния. Олень создавал вокруг хозяина защитное поле, которое не мог разрушить ни один волшебник, кроме очень сильного чёрного мага, но при этом сам чёрный маг терял свою силу и был беззащитен как обычный смерд. Олень по приказу хозяина переносил его в любое место, которое задумал хозяин. Умирал Серебряное копытце вместе с хозяином: он просто исчезал, не оставляя после себя ничего. Он становился невидимым по приказу хозяина, находил скрытые ходы и даже самоцветы с золотом, приказывал всем животным, являясь не коронованным царём зверей, кроме тех волшебных тварей, которые сами могли творить колдовство, но и здесь в борьбе с ними он выходил победителем, используя не только свою силу, но и силу хозяина. Серебряное копытце мог убить любое животное, но не волшебников, против них он мог использовать только защитное поле для безопасности хозяина. Серебряное копытце мог появится только у волшебника, призванного творить Добро; у злых волшебников было своё второе эго в виде змеи, обладающее одинаковыми свойствами. Борьба между Серебряным копытцем и Змеёй – это борьба между волхвом и чёрным магом. В книге рассказывалось о трёх оленях Серебряное копытце известных на то время. Люда нашла в других источниках ещё о трёх случаях рождения оленя, которые были спутниками самых известных волхвов, борцов против чёрной магии. Последний по времени олень Серебряное копытце был у волхва Звенигора, боровшегося против саксонского чёрного мага Гершрудера и победившего его вместе со змеёй Такшак.
 Даня прочитал всё это и задумался. Когда невесёлые думы рассеялись он увидел сияющее лицо Люды довольной тем, что она нашла успокоительные новости.
- Ты что такая весёлая? - грустно спросил её Даня.
- Как что?! – Люда продолжала сиять. – Теперь я спокойна за тебя. У тебя такой защитник с которым тебе ничего не угрожает.
- Защитник сильный, - согласился Даня, - но вот змей… Такшак… был ли у Рикшеллера свой змей.
- Даже если был, он должен был исчезнуть с гибелью Рикшеллера, - Люда удивлённо смотрела на Даню, - что тебя беспокоит? Твой олень может победить змея.
- Он ещё не олень, он оленёнок, как я ещё только мальчик, а не волхв.
- Никакой волхв не сравниться с твоей силой, хотя ты и мальчик, - Люда удивлённо смотрела на Даню. – Что тебя волнует?
- Когда я первый раз открыл карту в Белокурихе, то путешествуя по заповеднику я увидел, как Змеелев задрал косулю. Мне показалось, что он прыгнул на меня. Я так испугался, что вся радость от того, что я волшебник сразу улетучилась. Мне расхотелось быть волшебником. Мне стало страшно уходить из мира смердов в Волшебный мир. Эта кровь, льющаяся из разорванного горла косули, сильно напугала меня. – Даня помолчал. – Теперь оказывается у меня есть защитник, но и у чёрного мага есть свой Змей. Странно всё это… и страшно.
- Ты думаешь, что тот Змеелев это слуга Рикшеллера? Не может быт. В книге сказано о Змее Такшак, а не о Змеельве.
- А кто видел того Змея Такшак? В книге нет описания и рисунка. Защитников прибавляется, но и враги растут как грибы, после дождичка в четверг.
- Брось, Даня, ты всё преувеличиваешь. Рикшеллера нет, значит нет и его Змея.
- Есть. И Рикшеллер есть, и Змей есть, только они невидимы.
- Может быть тогда не стоит идти в подземелье? Расскажи обо всём Аввакумову и пусть он выгонит Магера. Егерь будет охранят яйцо, Магера не будет в Академии, и исчезнет опасность для тебя.
- Я могу всё рассказать, только всё это просто слова мальчика, который одержим манией преследования. Во всяком случае все решат так. Магер останется в Академии, егерь сделает всё, чтобы яйцо охранялось, а тень Рикшеллера никуда не денется; вот только меня просто изолируют, чтобы я никому не мешал.
- Да, ты наверно прав, - Люда посмотрела на подходящих к ним с довольными лицами Ярославу и Сергея, - два мальчика и две девочки играю в заговоры и оговаривают уважаемых волхвов. Всё так и будет. Мама мне о таком рассказывала. Добро - это не само добро, а то, как про него напечатают в газетах.
- Что такие грустные сидите, - Ярослава уселась рядом довольная собой, - плохие сведения нашли, - кивнула она на книги лежащие на столе.
- Лучше не бывает, - Люда закатила глаза в потолок, - у Дани появился пожизненный телохранитель и ещё один враг. Друзья прибавляются, но и враги тоже, так что баланс остаётся прежним.
- Ну это нормально, - Сергей радостно хихикнул, - Мороз пришёл, вода крепчает, и по волнам уж не качает.
- О, да ты у нас поэт, - Даня с интересов взглянул на друга, - не замечал за тобой.
- Ай, это так люблю рифмовать всякую чепуху. Яра разгадала загадку яйца.
Даня подался к Ярославе – Рассказывай. – Значит так, - Ярослава сделала лицо похожим на выражение декана, когда та читала лекции, - Из скорлупы яйца птицы Рух варят общеукрепляющие и оздоравливающе зелья, а также омолаживающие зелья. Делают мази заживляющие раны, полученные с помощью заклятий и наговоров. Скорлупа является основным ингредиентом в зелье снимающем парализующее заклинание, которое нельзя снять контрзаклинанием. Там ещё много чего варят и делают, это своеобразный порошок жизни – увеличивает долголетие и всё такое.
- Ну и причём здесь скорлупа? Я и так знаю про его целебные свойства, егерь говорил. Этой скорлупы в Академии полно. При чём здесь яйцо?
- Из яйца вылупляется птенец…
- Гиперборею открыла…- Даня начинал злиться, - не тяни кота за хвост. Говори суть.
- Из мяса цыплёнка можно сварить эликсир молодости, который будет действовать 50 лет. – Что с того? Кто хочет стать молодым? – Зелье, сваренное из мяса цыпленка и ещё кое каких веществ, может дать тело бестелесному духу – вот так, - Ярослава гордо вскинула голову. – Я это нашла в одной чёрной книге магии.
- Разве в библиотеке есть книги по чёрной магии? – Даня удивлённо посмотрел на Ярославу. – В нашей библиотеке есть всё, - Ярослава кокетливо вертела головой, - бабушка мне рассказывала об этом и даже говорила, что там можно найти. – Ярослава замолчала, ожидая вопроса как это сделать.
- Знаешь Яра, - Даня мечтательно закатил глаза, - тебе надо было учится в смердовской школе, а потом идти выступать в цирк или театр, чтобы срывать аплодисменты и овации. Говори уж, аплодисменты получишь в конце, хотя и без аплодисментов ты молодец.
- Знаешь, что Даня, - Ярослава надула губы, - я тоже хочу славы. Не такой как у тебя, но всё же. – Ладно не обижайся, это я глупо пошутил.
- Все книги по чёрной магии стоят в закрытом зале и вход туда только для старшекурсников по особому разрешению Игнатьевой, а открывает комнату Филимонова. Я проследила, когда и кто туда ходит. Составила график. Потом, - она скривила виноватую физиономию, - ты уж извини Даня, Сергей взял у тебя шапку невидимку и дал её мне. Провёл, чтобы я ни с кем не столкнулась в библиотеку, а там я по составленному расписанию вместе со старшекурсниками прошла в хранилище и взяла книгу. Вынесла её, прочитала и опять вернула на место тем же образом.
- Так. Значит шапочка моя пригодилась. А откуда ты узнала какая книга тебе нужна?
- В книге о зельях из скорлупы есть ссылка, правда только в одном месте и то как-то вскользь, но я рискнула и угадала.
- Яра, ты чемпион по нарушению правил, - Люда смотрела на подругу осуждающе.
- Взяла Данину шапку-невидимку, проникла в запретную секцию библиотеки, вынесла книгу, которую не должна была читать, да ещё подбила Сергея взять чужую вещь.
- Брось, Люда, она всё сделала правильно, хотя могла просто попросить шапку. Я бы дал. – Даня посмотрел на Ярославу с уважением. – Компания у нас, что надо – никто ничего не боится и направо - налево нарушает правила. Значит шапка работает не только в моих руках, и она не как карта, открывающаяся только для меня. Буду знать.
 Даня помолчал размышляя. Остальные смотрели на него выжидательно, произнести итоговую фразу никто не решался.
- Вот мы и разгадали эту тайну, - Даня прервал молчание. – Рикшеллеру нужен птенец чтобы сварить зелье для обретения тела. Сам дух не может ни взять птенца, ни сварить зелье, но дух где-то здесь на острове…
- В подземелье, а помогает ему Магер, - закончила за него Ярослава.
- Правильно чемпионка, есть такая буква в алфавите, - Даня закусил губу.
- Что будем делать? – Сергей посмотрел на Даню. – Планы не меняются. Надо сделать первый шаг, а потом дорога сама укажет куда идти.
- Даня, - Люда смотрела на него как-то испуганно-потерянно, - если он там, и ты найдёшь его, что ты будешь делать? Не лучше ли обратиться к ректору?
- Мы уже говорили с тобой об этом – нас сочтут сумасшедшими сопляками. Волхвы не знали, как победить реального Рикшеллера. Неужели они знают, как победить его дух, в который не верят.
- Ты говорил, что Аввакумов верит. – Ректор верит, но не знает, как победить. Он ждёт, когда я пойму свою силу и исполню свою Долю, для этого он оберегает меня. Если я не помешаю Рикшеллеру обрести физическое тело, этого не сделает никто.
- Ты тоже не знаешь, как победить. – А я и не стремлюсь победить сейчас. Я хочу помешать. Знаете, что друзья – хватит толочь воду в ступе. Я слетаю, узнаю, что да как, а там как выйдет. Я же буду с телохранителем.
- Каким телохранителем? – Ярослава воззрилась на Даню.
- Люда выяснила, что Серебряное копытце – это мой пожизненный талисман и второе я, призванное меня оберегать. Вот прочти, - Даня подвинул Ярославе книги.
  Пока Ярослава читала, все молчали, думая каждый о своём, хотя все мысли были написаны на лицах: Люда боялась за Даню, Сергей верил в победу, а Даня решился исполнить задуманный план.
- Всё прекрасно, - сказала Ярослава расправившись с текстом, - идём в бой.
- Мы то куда идём, - зло пробормотала Люда, - мы сидим на трибуне и смотрим матч, пока Даня подвергается смертельной опасности.
- Ну…вообще-то это выглядит именно так, - Ярослава опустила голову, потом вскинула её и с вызовом посмотрела на Люду, - ну давай, подруга, пойдём к ректору, всё ему расскажем, и он запрёт Даню на весь учебный год, а потом Верховный Совет отправит его в Тмутаракань под охрану леших, чтобы не смущал Волшебный мир.
- Это ты про что? – Уставился на неё Даня.
- Извини, Даня, я не хотела тебе говорить, - Ярослава виновато смотрела на Даню, - бабушка написала мне письмо. После той статьи Болтливого, происшествия на Тьмурицеведение, твоей необычной первой игры некоторые члены Совета стали требовать твоей изоляции в целях защиты всего Волшебного мира. Они даже направили письмо ректору с советом изолировать тебя. Ректор отказался. Официально он отвечает за тебя, такое разрешение ему было дано, когда ты победил Рикшеллера, а он договорился с Архонтами.
- Ничего себе! Изолировать в Тмутаракани, - Сергей раскрыл рот.
- Что это за Тмутаракань, - спросил Даня, поражённый тем, что о нём идут дебаты в Верховном Совете. – Это тюрьма волхвов, Даня. В Якутии, на острове Проклятого озера.
- Жить становится всё лучше и веселей, - рассмеялся Даня. – Так вот почему смерды говорят чёрт тебя подери, а волшебники леший тебя задери. Лешие у вас оказывается тюремщики. – Почему у вас? У нас, Даня. Ты волшебник, самый лучший волшебник и принадлежишь нашему миру.
 Даня посмотрел на друзей тоскливым взглядом, вздохнул и пробормотал; «Что за жизнь в этом волшебном мире; только начнёт всё налаживаться как новая напасть: то Зло во главе с Рикшеллером, то Верховный Совет с непонятными людьми, то ангел-хранитель, то змей-погубитель. Весело живу и друзьям даю повеселиться.»
- Пойдёмте спать. Загадку разгадали. Матч через два дня. Надеюсь за это время меня не успеют изолировать и отправить к лешим.
 Спать все разошлись с разными чувствами: Сергей и Ярослава с гордостью, что разгадали тайну яйца, Люда с опасением за Данину безопасность, а сам Даня с готовностью сразится с неведомым. Страх в Даниной душе всё же гнездился. Картина гибели косули красной пеленой напоминала опасность, исходившую от хранителя Рикшеллера. Может Змеелев и не был слугой духа чёрного мага, но настоящий его хранитель был, видимо, таким же опасным.
  На следующий день Даня после тренировки полетел к дому егеря, чтобы повидаться с оленёнком. Оленёнок, увидев Даню, по привычке перемахнул через жерди загона и уткнулся мордочкой ему в грудь. Даня почесал его между ушей и почувствовал под пальцами наросты. - Да у тебя растут рога, - обрадовался он, - ты становишься совсем большим.
 «Да, Даниил, наступает пора служения. Ты отправляешься на опасное дело, и я должен быть с тобой,» - услышал Даня мысленные слова оленёнка. – Откуда ты знаешь? – Я чувствую тебя. – Давай потренируемся летать вдвоём в ступе. Ты сейчас здорово вырос и трудно будет втиснуть тебя в ступу. – Зачем лететь в ступе, когда я могу перенести тебя куда ты захочешь. Тебе надо только представить то место куда ты хочешь попасть, обнять меня за шею или сесть верхом, и я перенесу тебя. – А как же заклинания вокруг Заповедника? – Где можешь пройти ты, там могу пройти и я. – Потрясающе. Давай потренируемся.
  Даня обнял оленёнка за шею, представил себе опушку заповедника где он впервые увидел его, и тут же они оба оказались там. Перемещение было настолько мгновенным, что Даня не успел моргнуть глазами и ничего не почувствовал. Оглядевшись вокруг, увидев опушку Заповедника, он издал крик восторга – Вот это да!
- Серебристый, милый Серебристый, ты просто чудо! – Даня целовал оленёнка в глаза и нос захлёбываясь восторгом. – Я буду звать тебя Серебристым. Ты не возражаешь? – Даня заглянул в глаза оленёнка. – Мне нравится это имя. Если хочешь я даже могу поменять окрас шкуры под имя. - Нет, зачем же. У тебя серебряные копытца, у меня серебряные волосы, этого достаточно, чтобы выглядеть как братья. Мне серебряная кожа не нужна, как и тебе шкура. Возвращаемся назад.
 Даня обнял оленёнка, и они оказались возле загона. Даня стал гладить оленёнка между ушей и думал о том какие рога вырастут у него. Ему хотелось, чтобы они были красивыми, элегантными, но и мощными способными если нужно отогнать любого врага; и ещё ему очень хотелось, чтобы этими рогами он мог отправить Змеельва в пропасть.
- Прилетел повидаться с братом, - послышался голос егеря, подошедшего своей неслышной походкой сзади. Даня обернулся.
- Гасаныч, у него начали расти рога, - лицо Дани сияли счастьем.
- По правилам его возраста до рогов ему ещё далеко, но вы оба живёте вне правил, так что это не удивительно. Рога у него, конечно, должны вырасти раньше, чем у тебя усы, но всё же это преждевременно для оленей.
- Он необычный олень, я узнал о нём такое…
-  Вам обоим ещё много чего придётся узнать друг о друге. Я рад за вас, но не стоит забывать и старых друзей. Будешь пить чай?
- Извини, Гасаныч, надо лететь в Академию, я сюда заглянул после тренировки на минутку. – Минутка растянулась на целую прогулку, да ещё к Заповеднику!? – Ты…
- Да, я видел тебя на опушке вместе с оленёнком. Вы появились, потоптались и пропали.
Твоя тень умеет переносится. Это даётся не всем волшебникам, а уж животным, кроме таких вот чудных, вообще не дано.
- Он может больше чем я. – Нет, Даня, он может только то, что можешь ты и не больше того; просто твои способности ещё спят в сознании, а пробудить их тебе всё недосуг. Ты только учишься, и каждый новый день – это открытие самого себя, если конечно не лениться. – Гасаныч, ты пойдёшь смотреть матч Перуста и Мокошихи? – перевёл разговор на нужную тему Даня.
- Я не очень люблю Ступинг, а раз ты не играешь то и нечего смотреть; но поприсутствовать придётся, на мне ведь защитное поле перед Заповедником, хотя для тебя, как я понял из твоей сегодняшней прогулки, его нет. Не буду говорить тебе, чтобы ты не совался в Заповедник, всё равно не послушаешь. Раз решил что-то делай. У тебя очень хороший защитник, в случае чего он выручит тебя.
- Спасибо, Гасаныч. – За что? – Что не читаешь мне наставления и не хочешь запереть меня как остальные.
- Птицу можно запереть в неволе, но она в ней погибнет. Крылатым нужно летать, ползающим ползать, плавающим плавать, ходящим ходить – у каждого свой путь, и у тебя свой. Взаперти ты погибнешь быстрее, чем на воле. Летай, мальчик с серебряными волосами – это твой путь.
 Даня сел в ступу и полетел в Гиперборею. Егерь проводил его долгим взглядом, потрепал оленёнка по голове, нащупал растущие рожки и сказал, обращаясь в никуда: «Птенец вылетает из гнезда, падая вновь взлетает, и так пока не научится летать высоко. А ты, - он обратился к оленёнку, - береги его. Погибнет он, погибнешь и ты. Пойдём, дам тебе морковки.»
  Утро матча между Перустом и Мокошихой выдалось пасмурным. Шёл мелкий снег с небольшим ветерком, постепенно заметая крупой льдинок игровое поле. Студенты с флагами обоих факультетов ежились на трибунах в ожидании второго матча сезона. После триумфальной победы Дальбора чемпионат приобрёл вид непредсказуемой лотереи, где каждый матч – это заявка на чемпионство. Фаворитом стал Дальбор, но как сложатся дальнейшие игры имело огромное значение. Поверженный Сварожич всё ещё был силён, но у двух факультетов появился шанс не разыгрывать последнее место, а вырваться выше, столкнув соперника пониже. Студенты факультетов, не участвующие в матче, тоже заняли свои места, но не примыкали поголовно к одной из противоборствующих команд. Некоторые имели знакомых и друзей на других факультетах и симпатизировали им, поэтому и болели как бы «за своих», пока эти «свои» играли не с их командой.
  Даня с друзьями, смешавшись с толпой, направились на стадион. По дороге Даня незаметно выскользнул из общего потока и пошёл в сторону дома егеря. Друзья проводили его недоумёнными взглядами. Они не понимали зачем идти к егерю, когда он собирался лететь в Заповедник на ступе. Даня не рассказал им, что оленёнок обладает умением переносится в нужное место. Трангресировать студентов учили только на последнем дополнительном курсе, поэтому Даня не хотел хотя бы некоторое время говорить друзьям, что в принципе и он может перемещаться, раз его оленёнок это умеет. Пробовать Трангресировать Даня не пытался, не видел в этом надобности – всё должно было идти как идёт. Он и так обгонял сверстником во всех дисциплинах, так зачем ставить их в положение неумех, когда рядом такой великий волшебник.
  Подойдя к загону Даня осмотрелся. Егеря не было видно. Разложив карту на крыльце дома, Даня вызвал видение вокруг белого пятна, выбрал удобное место и запомнил его как картинку; сложил карту, сунул её в карман и мысленно приказал оленёнку – «явись».
Оленёнок выскользнул из воздуха прямо перед ним. От неожиданности Даня отпрянул – он первый раз вызывал таким образом оленёнка. Он покачал головой – удивление было, но какое-то далёкое и не изумляющее: каждый новый день, прожитый в Волшебном мире приносил необычное как должное. Разговаривать мысленно с оленёнком он ещё не привык, поэтому стал объяснять Серебристому как они будут действовать в слух. – Сейчас я представлю себе то место куда мы должны попасть. Ты перенесёшься со мной туда, потом я пойду вперёд, а ты за мной, и… будешь делать то, что умеешь, или то чему должен учится. Понял? – Понял, - услышал он ответ.
  Даня обнял оленёнка за шею, и они растворились в воздухе, возникнув за много километров возле гряды скал. Скалы были заснеженными и молчаливо чёрными. Карабкаться через них, да ещё с оленёнком, показалась Дане непреодолимой трудностью. «Надо было перенестись через скалы,» - слова оленёнка всплыли в голове. – Разве ты можешь перенестись в незнакомое место? – Я могу перенестись на расстояние, какое ты представишь. – Дааааа…как тут представишь. А ты не можешь просто перенести за скалы? – Держись, - Даня обнял оленёнка за шею и ему показалась что губы оленёнка скривились в усмешке. – Ух, -  вскрикнул он, когда оленёнок взмыл в воздух и просто перелетел через скалы. Полёт был таким же стремительным, как и его полёты в ступе на игре. Серебристый мягко опустился среди камней по ту сторону скал. «Знаешь, - услышал он голос животного, - тебе лучше садиться на меня верхом, так мне будет удобней.» - Я тебя не раздавлю? – Даня посмотрел на оленёнка, и опять ему показалось, что тот улыбается. – Нет.  – Хорошо, - Даня опять покачал головой – его ангел-хранитель всё-таки удивил его.
 Осмотревшись вокруг Даня увидел множество нагромождений камней очень похожих на входы в подземелье. Камни были хорошо отёсаны и, хотя не создавали какие-то геометрические фигуры, были сложены друг на друга. Даня стал ходить от одного нагромождения к другому, выискивая скрытый вход. Так он прошёл почти до центра окольцованной скалами впадины и наткнулся на вырубленные в почве ступени, ведущие вниз. Оленёнок, шедший за ним по пятам, сунул нос к ступеням, втянул воздух и фыркнул – Плохо, - услышал Даня. – Извини, Серебристый, но нам именно туда. – Там зло, но оно слабое. – Мы с тобой тоже не очень сильные. Идём.
 Даня начал осторожно спускаться по ступенькам, которые оказались высечены в камне; снега, который лежал вокруг, на них не было. Даня присмотрелся внимательно к ступенькам и обнаружил на них вытертость в самой середине словно по ним протащили что-то тяжёлое шириной в полметра. Он остановился, не решаясь идти дальше: воспоминания о видении Змеельва всплыли в памяти – его тело было такой же толщины. Он хотел оглянуться на оленёнка, но почувствовал стыд – просить совета или защиты у того, кого спасал было унизительно, а расписываться в собственной слабости ему не хотелось. Даня сглотнул слюну, горечью, заполнившей рот, и пошёл дальше, готовый ко всякой неожиданности.
 Спуск оказался длинным. Когда свет с поверхности стал меркнуть, Даня достал фонарь со светлячками и зажёг его. Света хватило только на то чтобы осветить всего несколько ступеней впереди. Ступени кончились неожиданно возле чёрной стены. Даня достал волшебную палочку направил её на стену и приказал – «Дверь». На месте стены оказалась окованная железом дверь, бесшумно отварившееся. Из темноты подземелья дохнуло застоявшемся теплом погреба и ещё чем-то очень неприятно-удушливым. Даня прошёл в подземелье и дверь за ним закрылась, превратившись в стену камня. Даня медленно пошёл в глубь подземелья, ощущая огромное пространство вокруг себя; сзади он слышал осторожную поступь оленёнка и его дыхание. Ему надоело видеть только несколько метров впереди себя; подняв палочку надо головой он приказал – «свет» и стены подземелья засветились, освещая сводчатую пещеру с каменным кубом посередине. Даня тотчас узнал его – над таким же кубом витало привидение, виденное во сне.
  Дане не знал может ли привидение обитать в камне, но то что оно где-то здесь было совершенно ясно. Он поспешил к кубу держа перед собой палочку, но за несколько шагов до него палочка уперлась в невидимую стену. Даня опустил палочку и, приблизившись к кубу, стал ощупывать невидимую преграду. «Защитное поле, - понял он, - и такое которое я не могу преодолеть.» «Пропусти», - приказал он, упёршись палочкой в стену. Ничего не произошло. Первый раз желание Дани не исполнилось. Даня напряг всю свою волю и просто разорвался душевным криком – «Откройся!» Из палочки метнулась молния, врезалась в защитную стену, и растеклась по ней, образовав огненный куб, который стал медленно сжиматься, уменьшая расстояние до каменного куба внутри защиты. Палочка в руке стало горячей, её трудно стало держать, Даня ухватился за палочку двумя руками, мысленно приказывая защите исчезнуть. До каменного куба уже оставалось всего несколько сантиметров, когда сзади он услышал звериный рёв и почувствовал удар в спину, который погасил его сознание. Перед тем как погрузится во тьму Даня успел увидеть, как куб раскололся и на него уставилось бледное лицо с красными от крови глазами, похожее на лицо привидения из сна.
  Очнувшись Даня почувствовал, что лежит на чём-то мягком и прохладном. Он с трудом открыл глаза и увидел белый потолок незнакомой комнаты. Приподнявшись на постели, он обнаружил, что лежит в просторной комнате с несколькими кроватями. Возле его ложа стоял столик, на котором были склянки с ярко жёлтой жидкостью, ваза с фруктами, конфетами и восточный кувшин, очень похожий на тот стоял в доме егеря. Он потянулся к ближайшему кубку на столе, но тут дверь открылась и в комнату вошла Асмогенчиха, академическая шаманка. – Не вставай, лежи, - остановила она его, - я сама тебя напою.
 Вместо прохладной воды она напоила его противной жёлтой жидкостью, а уже потом дала клюквенный морс.
- Давно я здесь? – спросил Даня, попивая морс. – Двое суток. – Что со мной? – Ни я, ни профессора, ни ректор так и не поняли каким заклинанием тебя пытались убить.
 Даня открыл рот, чтобы спросить кто его хотел убить, когда в комнату вошли ректор, Игнатьева и егерь. – Очнулся, -Аввакумов подошёл к Даниной кровати, сотворил кресло и уселся в него, пристально рассматривая больного. – Рассказывай Даниил.
 Даня посмотрел на ректора, декана, егеря пытаясь сообразить, что им рассказать.
- Михаил Александрович, я не помню, как я сюда попал. Где Серебристый, что с ним?
-Гм, своему оленёнка, как я понимаю, ты обязан жизнью. После матча друзья ждали тебя у юрты егеря. Неожиданно перед ними появился оленёнок с тобой. Ты был без памяти и весь в крови, хотя ран у тебя на теле не было. Рана была на шее у Серебристого, - Даня попытался вскочить, услышав это. – Лежи, лежи, с ним всё в порядке. Егерь сказал, что он практически не пострадал, просто рана сильно кровоточила, видно растревожил её, когда взваливал тебя головой на круп. У него даже рога успели вырасти за два дня. – Правда? - удивился Даня. – Да, необычный у тебя друг из леса, вот только разговаривать с нами не хочет. – У него ментальная связь только с Даней, - уточнил егерь. – Значит и рассказать он сможет о случившемся только тебе, - ректор испытывающие посмотрел на Даню, - но ты знаешь где был и что случилось до того, как потерял сознание.
 Даня задумался, потом вздохнул и сказал: «Профессор, если я расскажу, то что помню не зная, что случилось потом, вы не поймёте, да и я не пойму, а вы, скорее всего, просто не поверите мне. Врать мне не хочется. Я должен разобраться во всём сам.»
-  Твоя палочка, - ректор достал из-под плаща Данину палочку, - последним заклинанием открывала какую-то защиту. Я не знаю этого заклинания, и не понимаю какую защиту ты пытался убрать. Ты хотел пройти в Заповедник?
- Нет, - Даня замялся, - для того чтобы пройти в Заповедник мне не нужно напрягать палочку. Защитное поле, что стоит для меня не помеха.
- Значит ты был в Заповеднике. Правила и мои запреты для тебя не существуют?
 Даня подавленно молчал. Что можно сказать, когда кругом виноват?!
- Пойми, Даниил, мы заботимся о твоей безопасности, - профессор видел переживания мальчика, - мы хотим тебе помочь, но мы можем однажды не успеть. Где ты был в Заповеднике?
- В подземелье, - Даня рассматривал свои ногти, поэтому не видел ужас, отобразившийся на лицах всех трёх преподавателей.
- В пещере где добывали камень для строительства Гипербореи? – Голос Аввакумова стал охрипшим и глухим. – Да.
- Как ты смог пройти туда? Подземелье замуровано со времён постройки Академии. Это её защиту ты пытался взломать? – Нет. В подземелье я прошёл легко. Там не сильная защита. – Не сильная?! – в один голос вскричали Игнатьева и Хусейн.
- Да, - Даня развёл руками, - я захотел и прошёл.
- Так что же ты хотел открыть в подземелье?
- Куб, который я видел во сне, - Даня помолчал, думая, как рассказать, чтобы ему поверили. – Я говорил вам, Михаил Александрович, что мне приснился сон. В этом сне тень, или привидение, Рикшеллера разговаривала с кем-то в подземелье ставя ему задачу убить меня или выгнать из Академии. Я чем-то мешаю ему. Сначала я думал, что подземелье, где обитает Рикшеллер, находится под Академией, но понял, что это не так. Подземелье в Заповеднике, и я направился туда. Я увидел то место что было во сне. Там стоял каменный куб, вокруг которого было мощная защита. Я попытался убрать защиту, и мне это почти удалось. За несколько мгновений перед тем, как защита должна была разрушится, раздался рёв у меня за спиной, а в кубе я увидел Рикшеллера, его лицо, или тень. Всё. Дальше я потерял сознание.
- Все эти изыскания по поискам подземелья ты, конечно, производил один? – Да, один.
- Искал один, отправился один, а твои друзья просто так ждали тебя у дома егеря после матча, чтобы рассказать о хорошей игре Мокошихи. Очень правдоподобно.
- Причём здесь мои друзья?! Они не нарушили никаких правил. Я во всём виноват, - Даня сел на кровать и попытался дотянутся до одежды, лежащей за тумбочкой с лекарствами.
- Лежи, - властно приказал Аввакумов. Даня послушно лёг. – Я не собираюсь допрашивать или наказывать твоих друзей. Они в один голос только и повторяют, что понятия не имеют кто на тебя напал, а ты просто гулял с оленёнком. И ещё они требуют, чтобы я покарал того, кто хотел тебя убить. Хорошие у тебя друзья, но как всякие дети глупые в своей уверенности, что их лжи никто не заметит. – Ректор усмехнулся, а потом посерьёзнел и спросил: «Ты точно уверен, что это был Рикшеллер?»
- Да, но напал на меня не он. ОН был внутри защиты, а поверх были мои чары, которыми я пытался её убрать.
- Кто на тебя напал ты узнаешь у того, кто тебя спас. Я думаю это был не волхв, - Аввакумов пристально посмотрел на Даню, - Так? Не отвечай. Отдыхай. Завтра тебя выпишут из лазарета. Ещё раз повторяю Даниил – никаких походов в Заповедник. Ты уже знаешь всё, чтобы быть во всеоружии, но осторожным. Учись, это главное для тебя.
 Ректор встал, махнул рукой егерю, Игнатьевой и все троя вышли из комнаты, оставив Даню в раздумье и недоумении.
  Он уже понял, что напал на него хранитель Рикшеллера – Змеелев, которого тот позвал, когда Даня уже почти уничтожил защиту. Сразился с ним его оленёнок, и он же перенёс его в дому егеря. Все эти подробности стали ему понятны, но также он сообразил, что и Аввакумов это знает, в своем вечном всезнайстве всего и всегда, тем более не сказанного.
 Даня уяснил, что ректор на его стороне в этом непонятном деле, но дело делать придётся ему – мальчику с серебряными волосами; Дане выписали карт-бланш для подвига, в котором он может погибнуть. Это его нисколько не взволновало: он убедился, что его хранитель так же силён, как и Змеелев, а значит всегда придёт на помощь. Рикшеллер ещё не имеет материального тела, и Данина задача состоит в том, чтобы не дать ему её обрести. Он был готов ко всему: будь то сражение с привидением или дуэль с профессором Магером, которого Даня готов был победить. Да, он мальчик, но мал только по летам, а не по силе умения колдовать. Даня уверовал в самого себя, и эту уверенность ему дало виденное лицо Рикшеллера – схватка между ними неизбежна, а значит не стоит её бояться. В комнату вошла Асмогенчиха, держащая в руках кубок с какой-то дымящейся жидкостью. Она заставила Даню выпить почти кипящий напиток, после которого он забылся в оздоровительном сне.
                ГЛАВА 9.
                МАЛЕНЬКИЕ ИГРЫ С БОЛЬШИМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ.
  Когда Даня проснулся выяснилось, что он проспал не только ночь, но и весь день – на дворе Академии уже смеркалось. Одевшись, поев Даня покинул больничное крыло. На крыльце башни, где располагался лазарет, его ожидала целая делегация. Неразлучная троица друзей, команда Ступинга стояли в первом ряду, а за ними теснился весь факультет Дальбор. Впереди всех стоял олень с ажурными ветвистыми рогами, именно с такими как мечталось Дане. Он ахнул, узнав в олене своего Серебристого. За несколько дней он из оленёнка превратился в оленя настоящего хранителя и защитника своего спасителя, только теперь он сам уже выступал в этом образе.
 Даня подбежал к оленю и обнял его за шею. Не успел он приласкать животное как сам очутился в объятьях друзей и команды. Толпа студентов окружила его и начались сбивчивые поздравления и похвалы, из которых Даня уяснил, что вся его история похода в Заповедник приобрела фантастические подробности и ореол героизма в масштабах Вселенной. Загадка, откуда вся Академия обо всём узнала, скоро разъяснилась – у многих студентов в руках были «Волшебные ведомости» с портретом Дани на первой полосе.
        Выхватив одну из газет Даня начал читать о подвиге, которого не совершал.  Из статьи Даня узнал, что во время прохождения матча по Ступингу, из Заповедника вырвался взбесившийся Суруш и в жажде крови волшебников попытался прорваться к стадиону, чтобы устроить кровавое пиршество. На пути взбесившегося животного встал Даниил Белов, мальчик необычайных волшебных способностей, и вступил в схватку с чудовищем.  В схватке тварь была убита, но и сам герой получил раны. Его друг олень Серебристый принёс раненого Белова к дому егеря где его нашли друзья и переправили в лазарет. Герой хотя и пострадал, но вскоре поправится. Дальше шла панегирика в честь светоча всего волшебного мира ещё в младенчестве спасшего волхвов. Под статьёй была подпись – Осведомлённый.
 Прочитав статью Даня долго хлопал глазами не зная, что сказать и что думать. Вокруг бушевало море восторга его товарищей, гордившихся подвигом члена их факультета, приносящего славу флагу Дальбора; а Даня недоумевал – кто мог написать такой бред.
   В честь выздоровления героя в гостиной были вывешены плакаты – «Мы лучшие!» и накрыт импровизированный стол со сладостями, чаем и сбитнем. Дане хотелось поговорить с Серебристым, но его чуть ли не на руках внесли в башню, а олень незаметно исчез. Поговорить с друзьями тоже не удавалось – они как свидетели ранения Дани были в центре внимания вместе с ним. Ближе к полуночи веселие спало, и Дане удалось отозвать друзей в комнату для занятий свободную от толпы.
 Взглянув на счастливые лица друзей, разгорячённые весельем Даня сделал постное лицо, напоминающее профессора Кайсарова и тихим, почти ласковым голосом спросил: «Ну и кто написал в газету эту бредятину?» Друзья застыли в смущённом изумлении не в силах вымолвить ни слова.
- Кто помог опубликовать статейку понятно, - Даня упёрся взглядом в Ярославу, - а писал то, кто? Аааа…коллективное творчество. Добрые друзья написали панегирик герою!?
- Мммм… Как ты догадался? -  Ярослава смотрела виновато и несколько обиженно.
- Да что тут догадываться!? Я бы и сам так же соврал, может ещё хлеще.
- Когда мы увидели тебя возле оленя без памяти, то позвали егеря. Он тебя отправил в лазарет, а нас стал расспрашивать Аввакумов. Ну мы и сочинили. Он стал расспрашивать про мою бабушку, и я поняла, что он хочет эту нашу сказку напечатать в газете.
- И вы толпой сочинили статью. - Мы же хотели, как лучше.
- По-вашему печатать враньё — это лучше? Я же в этой статейке полный самовлюблённый идиот.
- В Китеже тебя считают героем, и ни у кого не найдётся смелости требовать твоей изоляции. Пойми ты наконец Даня – добро, это то что напечатано в газетах, - Люда смотрела на него с искоркой веселья в краешках голубых глаз.
- Ты тоже посодействовала напечатанию этого бреда в газете?
- Не злись, Даня, мы все написали своим родителям и попросили помочь, - в голосе Сергея была не вина, а гордость.
- Ладно, - сдался Даня, - проехали эту глупую остановку. Похожу в двойных героях: в младенчестве спас весь Волшебный мир, в детстве всё студенчество. Есть чем гордится благодаря сказкам заботливых зрителей.
- Так что же случилось на самом деле? – Люда смотрела на Даню с восхищением.
 Даня рассказал друзьям всё, что помнил сам и что додумал потом.
- Ты рассказал это ректору?
- Сказки, как вы, я ему рассказывать не стал, всего не рассказал, но ему и не надо было. Он знает больше моего, но мне не сказал. – Что не сказал?
- Его очень удивило, что я легко проник в подземелье. По его словам, это подземелье замуровали в год постройки Академии, и туда больше никто не спускался – слишком сильное заклятие на нём лежит.
- А ты значит проник, - Ярослава закатила глаза, что-то соображая. – Где-то я читала…а вспомнила! Камни для постройки Академии насыщены защитной силой против зла. Они находились только в одном месте на острове. Когда их все изъяли то в подземелье образовалось пространство идеальное для колдунов чёрной магии, именно поэтому его запечатали.
- Вот почему Рикшеллер скрывается именно там. Идеальное убежище для чёрного мага, да ещё в Заповеднике где и так нет доброты.
- Там так страшно? – у Люды засверкали глаза.
- Ну нет конечно, там есть добрые звери, но там доброта живёт на расстоянии вытянутой руки от зла, и между ними нет преграды. Я вот повернулся спиной к входу и зло напало на меня неожиданно. Хотя…и здесь тоже самое – только отвернулся как в спину летят камни злости. – Это ты про что? – Сергей смотрел удивлённо на Даню.
- Про меня уже дважды писали в газете. Одну статью написал Болтливый по чьему-то заказу; вторую статейку, из благородных побуждений спасти меня и себя, состряпали вы, уравновесив добро и зло, но попомните моё слово - скоро появится третья статья и это будет ещё одно зло.
- Дар пророчества, - хохотнула Ярослава. – Дар предчувствия – хорошее в моей жизни непременно сменяется плохим.
- Так что же будем делать? – Люда смотрела встревоженно.
- Следовать правилам, - пожал плечами Даня, - учиться, играть и ждать. До масленицы ещё несколько месяцев. Ректор играет в свою игру, а мы будем играть в свою.
- В какую? – загорелся Сергей. – В Ступинг и учёбу, бестолковый, - рассмеялась Ярослава. - Идёмте мальчики спать. Наша авантюра со статьёй удалась, мы пожали её плоды, получили подзатыльник от Дани – всё хорошо, но хорошее надо закрепить сном, чтобы оно не исчезло.
 Все улыбнулись подведённым итогам Ярославы и разошлись по спальням.
  Даня разделся, лёг в постель, но сон не шёл. В общих чертах он понял, что произошло в подземелье, но хотелось знать подробности не только схватки оленёнка с хранителем Рикшеллера, а и причину того почему оленёнок за два дня превратился в оленя с ветвистыми, красивыми рогами. Прислушавшись и уловив мерное дыхание соседей, говорящее о крепком сне, Даня встал, оделся и вышел на середину комнаты где было достаточно места для оленя. «Серебристый», - позвал он мысленно. Олень появился через секунду. От него пахнуло холодом снега и ветерком позёмки. Даня неуклюже взобрался на его спину, обнял за шею и прошептал в ухо – «К озеру».  Холодный ветер ударил в лицо – они были возле стадиона. Даня слез с оленя, поежился под ветром и спросил: «Что случилось после того как раздался рёв?»
 «Я сделал ошибку, Даня, поэтому заклинание, посланное в тебя вместе с рёвом и попало. Я смотрел на тебя, а надо было охранять твою спину. Прости меня,» - олень опустил голову в знак вины. Даня потрепал его по шее: «Ты учишься, я учусь, и оба мы ошибаемся. Рассказывай кто это был.»
- Тень в кубе назвала его Ермунганд, это Змеелев. Когда ты упал, я накрыл нас защитным полем, потом подлез под тебя и перенёс к дому егеря, где были твои друзья. Я лизал твоё лицо, чтобы ты очнулся, и почувствовал, что в меня входит твоя сила, и я стал расти.
- Моя сила? – Да. Ты делился ею со мной, от этого выросли рога, и сам я вырос.
- Ты можешь тоже, что и я? – Могу, но только по твоему приказу.
  Даня задумался. Если оленёнок стал оленем, то не может ли, и он стать взрослым?
- Нет, - услышал он мысль Серебристого, - Я просто выполнил твоё желание, которое внутри тебя – повзрослеть и обрести рога, но сам ты не можешь изменить себя.
 «Может и могу, - подумал Даня, - только не знаю, как. Эх, учиться мне ещё и учиться.»
- Вот что, Серебристый, тебе надо будет разведать кто наведывается в подземелье и по возможности подслушать с кем разговаривает тень Рикшеллера. Я читал, что ты можешь повелевать животными. Это так?
- Да, кое-что я ещё умею, но не всё. Я, как и ты, только учусь. Всё что узнаю буду рассказывать тебе, когда захочешь.
- Сейчас у меня будут другие заботы, я должен учится, но раз в неделю, по воскресеньям я буду видеться с тобой. Сейчас отнеси меня в спальню, замёрз я что-то, да и спать хочу.
 А как ты спишь, Серебристый? Стоя?
- Нет, Даня, я сплю на соломе в кладовке дома егеря. – Хорошо, поехали.
  Очутившись в спальне Даня попрощался с оленем и лёг спать, на этот раз сон пришёл мгновенно.
 Утром жизнь завертелась в привычном колесе: лекции, библиотека, рефераты и тренировки. Знания расширялись, умение колдовать оттачивалось, мастерство забивать биты росло не только у Дани, но и у всей команды.
  Следующая игра у Дальбора была с Перустом, который проиграл свою игру Мокошихи. По сравнению со Сварожичем это должен был быть лёгкий матч, поэтому план для него строился на игре всей команды, а не только Дани. Капитан команды разработал комбинацию, когда центровые, а не только нападающие, шли в атаку и учились загонять биту в ворота из любых положений. Даня учил своих товарищей как лучше управлять ступой и метлой одновременно. Эти тренировки радовали его тем, что он не только сам летал, но учил других своим приёмам игры. Бремя того, что на него возлагают все надежды, так тяготившее его, спадало с каждой тренировкой. Лак уникального игрока слезал с его имени и это не огорчало, а радовало его. Чрезмерное почитание его талантов, висевшее над ним с первых дней учёбы, рассеивалось и от этого он с каждым днём становился счастливее. Товарищи видели в нём не «спасителя волшебников» и «чудо-игрока», а отличного парня, с которым приятно играть и выигрывать.
 Учёба, после воздействия заклятия Ермунганда, приобрело для Дани особенную ценность. Он понял, что лёгкость с которой он творит волшебство, это только видимость силы, а настоящая сила в том, чтобы знать и предугадывать направленные против тебя заклинания. Видеть опасность задолго до её появления – вот то к чему надо стремиться, изучая курсовые предметы. Зло многолико, поэтому надо знать всё обо всём, ну или, хотя бы, стремиться к этому. Все предметы стали для Дани важными не той скрупулёзностью, с которой он усваивал полученные знания, а предвидением того, что из них следует. Особенно его стал интересовать Камнезвение как из-за подозрений в отношении профессора Магера, так и самой сущности подземелья, в котором он побывал.
  От слежки за Магером он отказался, но лекции, читаемые им, изучались с особенным вниманием. При всей своей младости и малообразованности, с точки зрения профессоров, Даня быстро понял, что лекции, читаемые Магером несут всё, кроме понимания что надо делать для практического получения результатов. Общие слова и фразы были разумными, но мало полезными не только для создания философского камня, но даже для внедрения в камень заклинания сопливости.
  Своим открытием он поделился с Ярославой, скептически посмотревшей на него и заявившей, что это она поняла ещё с первого занятия, и поэтому изучающая предмет по-своему, о чём Даня мог бы догадаться и раньше из рассказа о природе подземелья; на что Даня проехался по её бабушке, наверняка подсказавшей это.  По иронизировав друг над другом оба согласились, что Магер не просто тёмная личность, но ещё и липовый профессор, которому можно доверить собирать камни у дороги, но ни в коем случае не заколдовывать их. Сергей и Люда, слышавшие их разговор, в один голос заявили, что пусть два умника творят науку, а с них достаточно и того, что они получают приличные оценки за рефераты. В конце концов все сошлись на том, что учёба вещь занятная если относится к ней так как пожелает собственная душа.
  После разговора с Серебристым Даня подумал, как нанести на папину карту ту часть подземелья которую он видел. В одну из ночей, когда все спали, он спустился в комнату для занятий, вызвал оленя, расстелил перед ним карту и ткнув в белое пятно на ней спросил: «Ты помнишь, что видел?» Олень посмотрел на Даню так, как если бы он сам посмотрел на волхва, спрашивающего – а можешь ли ты колдовать. Увидев этот взгляд, Даня ещё раз убедился, что олень – это его вторая половина с точно таким же отношением к дурацким вопросам.
- Я помню то, что видел ты, и знаю, что видел сам. – Ну и как нам всё это перенести на карту? – Олень, в точности как волхв, задрал морду вверх и как бы в пустоту передал мысль – Ты волшебник, ты и думай. – Даня покосился на его высокомерно забранную морду и признал его правоту-он же действительно волшебник, ему и думать. Стукнув по карте волшебной палочкой, и воскресив в памяти своды подземелья, Даня увидел, как на ней появилось изображение подземелья, да ещё с такими деталями, которые он не помнил. – Получилось, - удовлетворённо констатировал он, разглядывая план подземелья. В центре стоял куб, но он был не монолитным, а как бы собранным из отдельных треугольников, что очень удивило Даню – этой подробности он не помнил.
- Разве куб не монолит, - спросил он сам себя. – Он был монолитом, пока ты не стал убирать защиту вокруг него, а когда я уносил тебя из подземелья он стал таким, - тут же откликнулся олень.
- Значит мне удалось, если не разрушить защиту, то очень сильно её потрепать, и теперь ещё один удар, одно сильное колдовство и Рикшеллер станет беззащитным.
- Ты зря надеешься на это, - олень потёрся мордой о затылок Дани, - я приказал крысам проникнуть в Подземелье и осмотреть куб. Они поведали, что, хотя куб и треснул, вокруг небо возвели ещё одно защитное заклинание.
- Ты приказал крысам? – удивлённый Даня уставился на Серебристого.
- Ты же король мышей и крыс, они тебя очень бояться, да и я имею власть над животными. Я просто приказал, а они бросились выполнять. Мы очень сильны, Даня, но Рикшеллер всё же сильнее. В чём ты не знаешь, а значит не знаю и я.
- Значит за Подземельем следят крысы? – Не только крысы, но ещё кроты, выхухоли, летуны, землеройки. В скалах за входом следят птицы. Мне показываться там опасно. Без тебя я могу много, но только когда ты рядом, я могу не только защищаться, но и нападать по твоему приказу, а там очень опасно.
- Ладно, пусть животные следят, а я буду учится. Как победить Рикшеллера я узнаю.
 Даня свернул карту, попрощался с Серебристым и пошёл в спальню. Открыв дверь в гостиную, он неожиданно услышал голоса. Замерев Даня прислушался – это были голоса Игнатьевой и старосты Дальбора.
- Что происходит на факультете, Смекалин? – голос у Игнатьевой был строгим и требовательным. – Я закрываю глаза на ваши весёлости в праздновании какого-либо успеха, не лишаю старшекурсников воскресных походов в Ендропиху, делаю для своего факультета множество скидок, и с удивлением узнаю, что о всех внутренних делах факультета, особенно связанных с Беловым становиться известно журналистам, стряпающим очередные статейки, направленные не столько на Белова, сколько на репутацию факультета.   
- Ифигения Абрамовна, я не понимаю о чём вы говорите. Что случилось?
- Утром прочитаете в газете. Я просила тебя, Володя, проследить, чтобы ни о тренировках, ни о поведении Белова на факультете никто не знал, но слухи и сведения просачиваются, и такие, которые могут знать только наши студенты. Может быть на факультете завёлся анчутка? Если это так, то почему ты об этом не знаешь?
- Профессор, - голос Смекалина был твёрдым, - никто из наших студентов не может и помыслить нанести вред факультету. Анчутки среди нас нет. Болтают конечно, не без этого, но, чтобы специально шпионить в пользу чужих – такого не может быть.
- Так откуда же Болтливому известно, что Белов не просто тренируется в команде, но и обучает игроков своим необычным приёмам?
- Разве это плохо, что Белов, умея летать лучше всех, учит других? – Староста недоумённо смотрел на Игнатьеву. - Это хорошо для факультета, для команды, но очень плохо для тех, кто не может смирится с обучением Белова в Академии. Ты на последнем курсе, Володя, и помнишь, что на протяжении всех этих лет в Академии торжествовал Сварожич. Пришёл Белов и всё изменилось – мы становимся лучшими, и нам этого не могут простить, виня во всём «мальчика с серебряными волосами». На него опять вылили ушат грязи в надежде поссорить его с товарищами, которые якобы поют под его дудку.  Это совсем плохо для факультета.
- Знаете, профессор, я не прочь попеть под его дудку, когда он лучший. Так думают на факультете все, и мы стоит за Белова горой. Нас не удастся настроить против него.
- Ты, я знаю, ходил в воскресенье в Ендропиху; что там говорят о Белове.
- Все расспрашивают о нём, а мы естественно поддерживаем его…, - тут Смекалин запнулся и в растерянности посмотрел на Игнатьеву. – Выходит это мы всё разболтали, когда были в посёлке. Ребята хвастались направо и налево о том, как Даня их учит и какой он замечательный волшебник.
- Не надо опасаться шпионов, надо бояться хвалебной болтовни студентов, - Игнатьева скривила губы. – Я не стану запирать вас в Академии, и не выпускать из неё, но, если вы уж натворили глупостей, будьте добры их исправлять. Поговори со всеми старшекурсниками, чтобы держали язык за зубами если не хотят лишится походов в посёлок. Белова надо оградить от насмешек и подковырок со стороны других факультетов, если конечно наши студенты хотят быть первыми с начала списка, а не с конца. Вы поняли меня Смекалин? – Всё сделаю, профессор. – Будем надеется.
 Даня, дождался пока стихнут шаги уходящих профессора со старостой, и пробрался в спальню. Лёжа в кровати, засыпая он в который раз удивился своему предчувствию – третья статья действительно выйдет завтра, но это его мало беспокоило – на его защиту декан мобилизовала весь факультет.
 Утренний завтрак в Академии начался с обсуждения статьи в «Волшебных ведомостях». Газету выписывали не все студенты, но тех, кто её получал было достаточно, так что к завтраку уже вся Академия знала о статье, хотя, конечно, прочитали её не все, но обсуждать событие со слов, а не после прочтения, всегда интересней и занимательней – сплетни и слухи во все времена вызывали больше доверия чем печатное слово.
 Даня опоздал на завтрак специально – пусть враги выпустят первый пар злости, а друзья подготовятся к его защите. Идя к столу, где сидели его друзья, Даня ощутил на себе тяжесть взглядом недоброжелателей, и лёгкий дым уверенности от поддержки своего факультета, встретивший его сжатыми кулаками, означавшими только одно – «мы вместе». Сергей пододвинул к нему его любимый винегрет, Ярослава тарелку с творожниками, а Люда кувшин с морсом, но при этом они избегали смотреть ему в глаза. Возле них не было газеты со статьёй, которых было полным-полно на столах других факультетов. Даня, в душе подсмеиваясь над друзьями за их нежелание огорчать его, начал есть. Неожиданно он отложил вилку и посмотрел на Ярославу: «Ну и как статья? Хорошо написана?» Ярослава, жевавшая пирожок, и опасливо посматривающая на Даню, поперхнулась: «Ты знаешь о статье?» - Если о ней знает вся Академия, - Даня махнул рукой в сторону столов других факультетов, - почему я не должен знать? Дайте почитать, что там этот Болтливый насочинял.
 Ярослава достала из сумки газету и протянула её Дане. В статье, вместо фотографии, была карикатура, нарисованная так, что фигура Дани, возвышающаяся над толпой студентов, двигалась, переставляя на шахматной доске фигурки юных волшебников. Даня, увидев талантливо сделанный рисунок, усмехнулся и погрузился в чтение, не забывая бросать в рот любимый винегрет. Статья была написана так же виртуозно, как и нарисованная карикатура. В хлёстких выражениях там описывалось как Белов, черпая неизвестно откуда взявшиеся волшебное мастерство, подчиняет своему влиянию не только команду по Ступингу, но и весь факультет Дальбор. В конце статьи опять выражались опасения, что «мальчик с серебряными волосами», который не только подчинил себе факультет, но и приобрёл подозрительного помощника в виде оленя, названого Серебристым, вскоре может стать настоящей угрозой для Волшебного мира. Статья Дане понравилась своей бескомпромиссностью – сразу стало ясно где враги, а где друзья. – Хорошо написано, - поделился он с друзьями своим впечатлением от прочитанного.
- Даня, - Люда смотрела испуганными глазами, - ты наверно забыл: слово лечит, слово калечит. Эта статья многих испугает. – Тебя, я вижу, она тоже напугала, - усмехнулся Даня, поедая творожники. – Она обеспокоила меня из-за тебя, - вспыхнула Люда. – Ты оказался прав, предугадал, что выйдет ещё одна статья против тебя. Я думала мы напишем статью про твоё геройство, и никто не захочет опять нападать на тебя. А вон как оно вышло.
- Не обращайте вы внимания на эту статью. Декан знала о ней ещё ночью, и выяснила откуда у Болтливого эти сведения про то, что я учу команду играть, как умею сам.
- И откуда же, - заинтересовалась Ярослава. – Старшекурсники разболтали, когда посещали Ендропиху. Староста получил нагоняй и обещал, что весь факультет будет молчать как рыба обо мне, и не позволит никому с других факультетов докучать мне.
- Так вот почему он предупреждал утром всех, чтобы были как одна стена в твоей защите, - Сергей сжал кулаки.
- Это ты тоже предчувствовал? - вкрадчивым голосом спросила Ярослава.
- Я это подслушал ночью, когда рисовал карту, - понизив голос сообщил Даня.
- Так ты всё знал, и специально опоздал на завтрак, чтобы мы тут переживали за тебя, - возмутилась Люда.
- Про статью знал, а опоздал, потому что прятал карту, - смущённо соврал Даня, проклиная себя за то, что поступил очень некрасиво, забыв про друзей – они-то действительно волновались.
- Зачем ты прятал карту если она открывается только тебе? – Удивилась Люда.
- Когда я дорисовал карту, Серебристый, помогавший мне в этом, сказал, что Рикшеллер пока сильнее нас. Вот я и решил все свои тайно-полезные вещи не держать на виду. Мало ли что, - вынужденный лгать Даня врал напропалую, проклиная себя за то, что надо это делать. – Так ты научился рисовать карту? – Ярослава излучала любопытство.
- Да, эту карту я могу дорисовать, но создать новую не пробовал. Да она пока и не нужна, новая, эту бы освоить. – Не скажи, - Ярослава понизила голос до шёпота, - карта уникальная. Если ты сможешь создать ещё такую же карту, то будешь величайшим волшебником.
- Яра, - Даня чуть не взвыл, - мне бы со своим, наличным величием совладать. Ты всё время меня куда-то в гении толкаешь, а я простой мальчик.
- То, что мальчишка — это видно. Мне бы твои способности, - Ярослава мечтательно закатила глаза. – Тогда волшебному миру точно пришёл бы конец.
 Подтрунивать друг над другом уже вошло в привычку Дани и Ярославы. Они не обижались, а Сергей с Людой смотрели на их подковырки как на занятную, весёлую игру.
Даня налил себе клюквенного морса, посмотрел на тёмно-красную жидкость и пробормотал: «Всё-таки непонятно почему каменный монолит треснул треугольниками.»
- Как треснул треугольниками? – Ярослава удивленно смотрела на Даню. – Ты имеешь в виду монолит где ты видел тень Рикшеллера. – Да, камень пошёл треугольными трещинами после моей попытки убрать защиту. Я этого не помню, но Серебристый видел, и его память нарисовала эти трещины на карте.
- Тут надо подумать, - Ярослава прикрыла глаза, а потом стала рыться в своей сумке. Найдя нужную ей книгу, она раскрыла её быстро пролистала, нашла что искала и торжественно провозгласила, - Вот! На тебя напал Змеелев, хранитель Рикшеллера, а он аспид, но аспидом является и камень яшма. Змей может обращаться в камень, а камень в змею. Природа камня двояка – это и змей, и монолит камня. Когда ты начал уничтожать защиту, камень вызвал свою вторую сущность змея, который и поразил тебя, но сам претерпел изменения.
- Что-то слишком мудрёно, да и не сходится: Змеелев напал со спины, а камень был передо мной. – Всё совсем не так, - Ярослава начала сердиться. – Ты ничего не понял.  Змеелев – это хранитель Рикшеллера, но он сам двояк. Аспид и лев, но первая сущность – змей, может плодить вторую сущность в виде камня яшмы, в которой и обитает тень Рикшеллера.
- Ну а что может плодить вторая сущность, лев? – Даня пытался понять догадку, высказанную Ярославой. – Пока не знаю, надо искать, - Ярослава сконфуженно развела руками. – Если ты права, то теперь понятно почему Серебристый сказал, что Рикшеллер сильнее. Его хранитель имеет две сущности, которые сами могут раздваиваться, значит хранителей уже четверо. Блестяще, враги множатся как мухи на навозе. – Даня, мы всё-таки за завтраком сидим, - Люда осуждающе глянула на него.
- Простите друзья. Я сегодня что-то совсем о вас не думаю, всё витаю в собственных мыслях и в собственном… сами знаете в чём. Ого…- Даня огляделся, - все уже ушли, а мы тут торчим как четыре заговорщика. Идёмте на лекции. Что у нас сейчас?
- Растениеводство, оранжерея и мы уже опаздываем, - Ярослава поспешно вскочила, заталкивая в сумку книгу.
 Компания понеслась к выходу на ходу придумывая оправдание опоздания, но, когда они подбежали к оранжерее оправданий, не потребовалось – толпа студентов стояла возле входа и громко о чём-то спорила. Даня протиснулся в первый ряд, чтобы видеть почему все стоят. Прозрачных дверей в оранжерею не было, вместо них была глухая каменная арка, возле которой стояла профессор Стеблева пытающаяся превратить арку в двери.
- Что это Валентина Агафоновна? – спросил Даня, разглядывая арку.
 Стеблева оглянулась, и Даня увидел её растерянный взгляд, в котором был написан ужас.
- Не знаю, и не понимаю. Двери за аркой, но на ней заклинание, которое я не могу снять. Даня подошёл к арке и в метре от неё почувствовал стену защиты, точно такую же какая была вокруг монолита в Подземелье. Он огляделся вокруг и чуть в стороне заметил на снегу след, точно такой же какой был на ступеньках в Подземелье – широкая полоса словно ползла огромная змея. «Здесь был хранитель Рикшеллера, - догадался Даня, - но зачем?» Не думая о том к чему это может привести, Даня поднял палочку и направил её на арку, воскрешая в памяти то желание каким он пытался снять защиту монолита.
Волна его желания накатила на защиту, и Даня увидел, как заклинание стало таять, не отступать как в прошлый раз, а именно таять, оседать как снег. Заклинание ушло в притоптанный снег у арки, а сама арка заколебалась, будто была из облака, и рассеялась, открыв прозрачные двери оранжереи. Даня пошатнулся и опустил палочку. В висках что-то застучало, перед глазами поплыли круги, и он упал.
 Открыв глаза Даня увидел над собой лицо Аввакумова, смотревшие на него как бы с ночного неба, где светят две луны, которые были его глазами. Он приподнялся и увидел, что лежит на кушетке под пальмой ариеста, что растёт у входа оранжереи.
- Что это было? – спросил он оглядываясь. Вокруг него стояли Ректор, профессор Стеблева и все студенты, недавно галдевшие у оранжереи.
- Ты уже спрашивал это, несколько минут назад. Может ты объяснишь, что это было, - Стеблева смотрела на него изумлённо, но доброжелательно.
- Я пытался убрать заклинание… – И сам чуть не исчез вместе с ним, - закончил Аввакумов. – Выпей, - он протянул ему кубок. Даня выпил горьковатую, но приятную жидкость, и, тряхнув головой, полностью пришёл в себя.
- Вы видели след? – спросил Даня профессора. – След змеи? Видел, - профессор помог Дане встать, - поговорим об этом потом, а сейчас… профессор Стеблева возобновите занятие. – Надо сказать начните, - профессор хлопнула в ладоши, и все студенты направились в глубь оранжереи.
- Ты тоже иди, отвлекись от творения чудес, - подтолкнул Аввакумов Даню. – А как же… - Потом, всё потом…иди на лекцию.
 Даня догнал однокурсников, которые сгрудились возле огромных ящиков в которых торчали странные побеги похожие на пучки ниток, перетянутых возле земли верёвкой. Стеблева, мелком, одобрительно взглянув на пришедшего Даню, начала лекцию.
- Сегодня нам предстоит очень ответственная работа – пересадить в благоприятную почву баранец. Это растение отличается тем, что пищу для своего роста и созревания она берёт не только своими корнями из земли, но и плодами. После цветения, которое начнётся через две недели, на растении появляться плоды, напоминающие ягнят. После появления плодов начнётся развитие этих ягнят в баранчиков. Ценность этих плодов, после их созревания, огромная. Из них приготовляют защитную ткань, которая может защитить от 90% чёрных заклинаний. После появления плодов необходимо, чтобы вокруг растения было много травы достаточной для прокормления растения. Ягнята, висящие на стебле, поедают вокруг себя траву, тем самым выращивая из себя баранчиков с очень полезной шерстью. Каждый из вас возьмёт по пять саженцев, высадит их вот на этом поле, - Стеблева показала участок оранжереи справа от себя. – Посеет вокруг каждого саженца траву с таким расчётом, чтобы еды для плода хватило на месяц необходимый для превращения ягнёнка в баранец. Это будет ваша контрольная работа за полугодие учёбы. Баранцы созреют после Рождественских каникул, так что сажать траву вокруг нужно так, чтобы, когда вас не будет на рождественских каникулах в Академии, они могли дожить до сбора. Из одного растения, при правильном уходе, получается один килограмм шерсти. Сколько килограммов получится из ваших пяти растений такую оценку вы и получите. Из шерсти, что вы соберёте вам будет сшит защитный кафтан. Выгода этого задания в том, что сколько вы вырастите, столько и получите. Как лучше ухаживать за растением вы прочитаете в учебнике.
- Профессор, сколько можно сделать кафтанов из пяти килограммов шерсти? – Задала вопрос Люда, поглаживающая нежно необычное растение.
- Десять, с 90% защитой. Обычно кафтаны не делают полностью из шерсти баранца, а вплетают их шерсть в ткань, поэтому такая степень защиты.
- А если полностью сделать из шерсти баранца, то какая степень защиты будет? – поинтересовался Чесноков.
- Может быть 95%. 100% не может быть по определению – есть такие заклинания против которых защитит только ваше знание и умение колдовать.
- Поэтому ты и не смогла пройти в оранжерею глупая ведьма, - прошипел из заднего ряда Чернов, но так, что все студенты услышали это, но профессор нет.
 Услышав шёпот Чернова, Даня резко обернулся, пытаясь разглядеть своего брата, но тот скрывался за спинами своей свиты. «Вот же гадина, - Даня задохнулся от возмущения, - мало того, что оскорбил Стеблеву, так ещё и прячется за чужими спинами». Он потянулся в карман за волшебной палочкой, но тут почувствовал, что её кто-то сжал. «Не надо, Даня, - услышал он шёпот Люды, - он не стоит того.» «Добренькие вы все», - прошептал он, но так чтобы она не услышала.
  Студенты разобрали свои саженцы и разбрелись по участку. Даня выбрал себе самый дальний участок, подальше от всех остальных, сел на землю и стал думать вместо того, чтобы или прочитать про баранец, или выбирать место для каждого саженца. Он не понимал зачем хранитель Рикшеллера поставил защиту на оранжерею, и это очень его обеспокоило. Если враги решили убрать его из Академии, то лучшего момента они и выбрать не могли. Только что вышла статья, и тут при свидетелях Даня уничтожает магию, с которой не может справиться профессор Академии – вот достаточный повод для Верховного совета и Министерства убрать его из Академии и упрятать в Тмутаракань. Если всё это так, тогда война против него ведётся как с помощью кого-то в Академии (Магера?), так и самого Рикшеллера, а значит должен быть кто-то общающийся с призраком в Подземелье. Воинство Серебристого никого не заметило возле Подземелья, так как осуществляется связь? На этой мысли кто-то толкнул его в бок.
- Ты что заснул, - услышал он голос Сергея. – Задремал, - злясь на самого себя отгрызнулся Даня. – Это было классно! Раз и сделано всё над чем бьётся целый профессор. – Тебя что, как и Ярославу жжёт желание прославиться?
- Зачем ты злишься? Я просто так сказал. Это действительно было круто. Никто из нас не может такого, так почему нам не гордиться тобой.
- Извини, Серёга, но мне тяжело быть лучше всех.
- Хм, как это может быть тяжело?! У тебя всё получается, ты умеешь такое, что нам всем и не снилось. Хотя вру, снилось. Мне вот иногда сниться, что я вылетаю в ступе на поле и раз за разом отправляю биту в ворота, но просыпаюсь и кроме подушки, которую я уронил во сне ничего не происходит, и от этого становиться грустно.
- А мне становиться грустно, что бита раз за разом попадает в мои ворота, а счёт почему-то ведут не в мою пользу. Разве не грустно и не удивительно?!
- Такие слова лучше говорить Славе. Она их оценит и поймёт, я нет.
- Счастливый, - Даня пнул саженец и в сердцах пожелал, чтобы он сам посадился куда ему хочется. Все Данины саженцы тут же выскочили из ящиков и вгрызлись корнями в землю красивым пятиугольником. Сергей от удивления открыл рот, как рыба, выброшенная на берег.
- С тобой становиться страшно, - пролепетал он, обалдело глядя как вокруг саженцев начинает расти трава.
 Даня, и сам не ожидавший такого эффекта от своего желания, растерянно смотрел как травка покрывает пространство вокруг саженцев.
- Ой, мальчики, у вас уже и трава выросла. Как здорово! – Подошедшая Люда с восторгом рассматривала весело зеленеющую траву.
- Это не у нас, это у него, - Сергей мотнул головой в сторону Дани, - у него и саженцы сами в землю закопались.
 Люда присела возле саженцев и стала внимательно рассматривать корешки растений.
- Всё как в учебнике написано – баранец может перемещаться на незначительные расстояния в поисках корма. Только странно – плодов-то ещё нет, кого кормить?
- Люда! Саженцы из ящиков сами выпрыгнули и закопались в землю вот такой красивой фигурой, а потом стала расти трава для них. Уразумела?! И всё по Даниному желанию без всякой волшебной палочки.
 Люда испуганно посмотрела на Даню: «Правда по твоему желанию?» Даня обречённо махнул рукой и пошёл к выходу где столкнулся с Черновым. Тимур стоял в окружении своих телохранителей и Тани Черняк разглагольствуя о глупости как профессора Стеблевой, так и выращивании какого-то растения, из которого якобы можно сшить защитный кафтан. – Против моих заклинаний никто не устоит, и защита мне не нужна- все заклинания отлетают от меня как горох от стены.
 Услышав эту фразу Даня, хотевший пройти мимо, резко развернулся и встал против Тимура, достав палочку. – Как горох говоришь!? Может испробуем?!
 Тимур шарахнулся в сторону и взвизгнул: «Колдовать против студентов запрещено!!!»
- На правила надеешься, поэтому и вешаешь лапшу на уши своим дружкам. Слабо показать на деле как это от тебя отскочит моё заклинание. Только из-под тишка можешь оскорблять профессора. Пойди скажи ей что ты там шептал за спинами других.
  Даня кипел возмущением. Всё в этот день пошло наперекосяк, и он, уже не думая о последствиях, готов был разнести любого, кто попадётся под руку. На голос Дани сзади подбежали Сергей с Людой и схватили его за руки. Увидев, что Даню держат его друзья, Тимур осмелел и злобно прошипел как змея: «Ты что о себе возомнил Белов. Ты никто, не даром бабушка называет тебя ублюдком.»
 Обида и ненависть взорвались в голове Дани и направленные его взглядом врезались в лицо Тимура, отчего у того вывалился язык, вырос до груди и покрылся гнойниками. Увидев результат своей вспышки Даня сразу успокоился, освободил руки от оков друзей, повернулся спиной к изуродованному Чернову и пошёл к выходу под сигнал окончания занятия; что там осталось за его спиной уже не волновало.
  Возле входа в Академию его нагнали друзья, они были молчаливы и сумрачны.
- Даня, - Ярослава нарушила молчание, - как ты заколдовал его без палочки, это же сильное заклинание?
- Если бы тебя так обозвали, ты тоже смогла бы «глаз на пятку натянуть» своему обидчику.
- Как ты сказал? Глаз на пятку натянуть!? Классно, - рассмеялась Ярослава и за ней и все остальные даже Даня, когда понял, что он сказал.
- Слушай, а я придумал как дальше – глаз на пятку натянуть и моргать заставить, отличное заклинание, - Сергей светился от своего изобретательного остроумия.
- Серёга, не фантазируй, у тебя всё равно ничего не получится с заклинанием. Вот Даня, он может, а у тебя на пятку натянется только башмак, - остудила его Ярослава.
- Пожаловался Чернов на меня профессору? – Даня остановился и посмотрел на друзей.
- Нет, не пожаловался, разве кому хочется, чтобы о твоём позоре судачила вся Академия. Он сказал, что случайно проглотил лист острословника и обжёг язык, - Ярослава довольно улыбнулась. – У тебя получилось идеальное колдовство, которое не нарушает правила. Палочкой ты не пользовался, стандартного заклинания на вырост языка с гнойниками нет, и его дружки не могут подтвердить, что колдовал ты, ведь тебя держали за руки Серёга и Люда.
- Судачить будут, - хихикнул довольный Сергей, - об этом уже позаботились, а мы опять на коне перед Сварожичем.
- Ты что ли плетёшь интриги? – Даня подозрительно посмотрел на Сергея. – Без меня есть кому постоять за честь факультета. Я просто намекнул кое кому, а дальше пожар раздуется по всей Академии сам.
- Пожар почему-то раздувается только вокруг меня. Ладно семь бед один ответ.
 Остальные лекции прошли без происшествий если не считать того, что все студенты Дальбора при встрече с Даней радостно приветствовали его, сжимая кулак в жесте – так держать; а студенты Перуста и Мокошихи весело улыбались, завидев его - колдовство с языком показалось забавным всей Академии.
 После занятий Даня стоял в кабинете ректора под пристальными взглядами Аввакумова с Игнатьевой и лихорадочно думал, как объяснить своё утреннее колдовство у оранжереи. Ничего не придумав по дороге сюда, он и сейчас не знал, что сказать.
- Даниил, - наконец нарушил молчание ректор, - я просил тебя не применять свои способности на глазах студентов, но правила и просьбы не для тебя.
- Михаил Александрович, профессор Стеблева не могла снять заклятие, а я сразу понял, что оно такое же, как и в подземелье, поэтому я не мог не попробовать довести до конца, что начал там. Арку перед оранжереей наколдовал Ермунганд, там были его следы.
- Ермунганд? – удивлённо спросил Аввакумов. – Так зовут Змеельва Рикшеллера. – Откуда ты знаешь его имя? – Серебристый мне сказал, так его называл призрак Рикшеллера.
- Это не призрак, это был блазень, - Аввакумов задумчиво смотрел куда-то вдаль.
- Разве это не одно и тоже?
- Призрак и привидение – это без сущностного изображения, только отблеск, а блазень – это сущность волхва, не душа, ни тело, но энергетическая субстанция волшебства волхва. Настоящий блазень – это редчайшее явление из такой области тёмной магии, что её не применяют уже почти тысячелетие. После смерти волхв может остаться призраком или приведением, но не блазенем. Субстанция волшебства волхва уходит дальше, призрак остаётся. Как Рикшеллер превратился в блазень сохранив субстанцию волшебства непонятно, ведь мы не знаем почему и как он исчез с твоей помощью.
- Но его можно уничтожить? – Даня пытался лихорадочно понять то, о чём ему рассказывает профессор, но в голове была лишь каша из непонятных слов.
- Его нужно уничтожить. Как я не раз уже говорил – эта миссия упала на тебя, и тогда, когда ты был ещё младенцем. Ты начал эту карусель, и только тебе под силу её завершить. Сейчас идёт и большая, и маленькая игра в которую втянут ты совсем не готовый к ней. Тебя специально провоцируют, а ты как мальчишка ведёшся, потому что и есть ещё мальчик. С этим ни я, ни ты ничего не можем сделать. Изолировать тебя нельзя, но и позволить тебе не придерживаться правил я не могу. Ты создал тупик без выхода. Скажи пожалуйста зачем ты вырастил гнойный язык у брата?
- Он оскорбил меня так, как не делали ни в смердовском мире, ни в волшебном. Но честно сказать я не понимаю, как я это сделал. Обида вскипела во мне и получилось то, что получилось.
- Ты должен думать прежде чем делать, контролировать свои эмоции и чувства.
- Я пытаюсь, но не всегда получается.
- Учись, учись и учись. На вашу игру с Перустом опять съедутся гости из Китежа и Москвы. Будь очень осторожен и внимателен, если почувствуешь опасность не ввязывайся в борьбу, отступи; иногда лучше отойти, чем проиграть ценой жизни.
- Я не трус, - Даня гордо вскинул голову.
- Это то и вселяет страх, что ты бесшабашно смел, хотя и мальчик, а может именно поэтому. Ладно, Даня, иди.
 Даня вышел из кабинета так и не уяснив, что ему сказал ректор. Он понял только одно – Аввакумов по-прежнему верит в него и защищает. Чувствовать чужую защиту было хотя и приятно, но неловко. В него верят, на него надеяться, а он только создаёт проблемы для своего защитника. Понятно, что на ректора давят из Китежа, а он не отступает от Дани, который только и делает, что создаёт проблемы. От собственной вины за безрассудство становилось горько, и уже обида была не на других, а на самого себя. Спускаясь по лестнице Даня дал себе слова больше не подводить профессора и не ввязываться в драку даже если тебя ударили первого.
 Оставшиеся до матча дни пролетели в мгновениях тренировок и учёбы. Утром, в день матча, Даня услышал голос Серебристого. Спустившись в комнату для занятий где никого не было, он позвал оленя. Серебристый появился с запахом мороза и опасности.
- Даня, - олень положил голову на его плечо, - вечером в пещеру приходил Магер. Крысы и летучие мыши не слышали о чём он говорил с приведением, но Магер ушёл с довольным лицом, словно у него отличные известия.
- Значит всё-таки Магер! – Даня потрепал оленя по холке. – Спасибо, Серебристый.
- Будь осторожен, замышляется что-то недоброе. Я буду рядом с тобой во время игры.
- Как это со мной?
- Не на поле конечно, но рядом, и не допущу ещё одного удара в твою спину. – Бди, - весело напутствовал его Даня, трепля по холке.
  Погода в день матча выдалась препротивная: мало того, что дул пронизывающий ветер, но ещё шёл снег с дождём. Небо было затянуто грязно-серыми тучами, создающими сумрак уже утром. Несмотря на плохую погоду команда Дальбора вылетела на игру в отличном настроении.  Тренировки, на которых у команды получалось всё, так воодушевили игроков, что на поле они вышли непобедимыми в душе, что и доказали в первом ладе.
  Тактика игры была проста и не оригинальна - Даня отвлекал на себя всё внимание соперников, за ним гонялись все игроки, а в это время Даня перекидывал биту капитану или центровым, которые и отправляли биту в ворота. Стоило только игрокам Перуста перестать гоняться за Даней, как он стремительным броском прорывался к воротам и вгонял победную биту. Счёт 9:0 в первом ладе полностью деморализовал команду Перуста. Шесть бит забил Даня, две капитан и одну центровой; игра стала командной, а не только триумфом Белова.
 В перерыве все игроки взахлёб рассказывали друг другу как они здорово играли – никто никого не слышал, кроме самого себя. Даня не участвовал в соревновании говорунов, а развалившись в кресле блаженно попивал сбитень довольный тем, что команда играет, а не смотрит только на него в игре. Радость от собственной игры, которой он упивался в первом матче со Сварожичем, не пропала, но приобрела форму устойчивой уверенности в своём умении забивать биты. Чувство опасности, пришедшее после утреннего разговора с Серебристым, ушло, оставив лёгкий налёт недоумения от возни вокруг себя врагов. Слабы они перед ним: бегают суетятся, придумывают различные козни, а ничего не получается – он сильнее. С полным чувством превосходства команда вылетела на второй лад.
  Погода после перерыва совсем испортилась – ветер из вьюги превратился в буран. Гости на трибунах, и без того укутанные в солидные шубы, совсем превратились в холмики из мехов. Студенты, показывающие свою бравость в фирменных кафтанах, и те разбились на группки, укрываясь пледами с расцветкой флагов факультетов. Игроки в плащах из дублёной кожи встретили разыгравшийся буран без энтузиазма. Команда Перуста огорчённая проигрышем в первом ладе совсем сникла в ступах, да и команда Дальбора, взлетевшая на пик всемогущества, почувствовала неуверенность в такой буран. Летать при таком ветре, когда в лицо барабанит снег с дождём, казалось немыслимым, но на то она и игра, чтобы закалять мужество.
 Команда Перуста, вяло вылетевшая на поле, после выигранного вбрасывания неожиданно воспрянула духом и ринулась в атаку. Игроки Дальбора, не ожидавшие такого натиска, растерялись и поплатились первой, пропущенной в сезоне, битой. Растерянность команды длилась недолго: капитан бросился в атаку, но застряв пред всей командой у ворот противника, перекинул биту Дане, который благополучно отправил её в ворота. Дальше игра стала напоминать качели – на биту Дальбора сразу же отвечала бита Перуста, которым благоприятствовал ветер, дувший в лицо Даниной команде.
  К середине лада, когда Даня в очередной раз уравнял счёт, ставший 3:3, обе команды были замерзшими, мокрыми и злыми. Даня, как самый младший из игроков на поле, вообще чувствовал себя как сосулька на крыше, которую в любой момент ветер может сбить вниз. Лёгкость, с которой он всегда управлял ступой, куда-то ушла и ему стоило огромных усилий заставлять её летать.
  Руки у Дани онемели, и ему захотелось бросить метлу, лечь на дно ступы, сжаться в комок и хоть на мгновение согреться. В голове зазвучал надтресканный, издевательский смех от которого мороз, и так пронизывающий его, стал ещё сильней. Ему показалось, что он узнал этот смех, пришедший из глубин памяти – смех, сопровождавший гибель его родителей, смех Рикшеллера. Даня закусил губу, весь сжался как пружина и заметил летящую к нему биту; неимоверным усилием он принял её метлой и, практически ничего не видя, понёс к воротам, бросил на лёд и отправил в створ. Победно засветившись бита успокоилась в воротах, а Даня в бессильном изнеможении опустил руки, отчего метла выскользнула из них и упала на лёд. Даня вспомнил, что не взмыл над воротами, как всегда делал. Протянув руку, он приказал метле – «ко мне». Метла легла в ладонь, пальцы сжались, и тут она без команды стремительно рванулась ввысь, выдернув Даню из ступы. Ничего не понимая, Даня попытался забраться на метлу, чтобы заставить её вернуться на лёд, но как он не извивался это ему не удавалось. Разжать пальцы, чтобы отцепиться от метлы он тоже не мог – пальцы словно приклеились к древку, да и падать с той высоты, куда занесла его метла, было самоубийственно.
  Даня понял, что метла подчиняется чьей-то чужой воле, и эта воля отнюдь не друзей, а тех, кого он легкомысленно сбросил мысленно со счетов. Игра против него из игры в проигрыш, превратилась в игру со смертью. Волшебной палочки с собой у него не было – в игре она была не нужна, поэтому игроки их не брали на матч; оставалось только одно – силой желания попытаться оградить метлу от чужого заклинания. Даня посмотрел вниз: игровое поле вместе с трибунами выглядели как нарисованные на карте –маленькие и мало различимые. Закрыв глаза Даня воскресил в памяти вид метлы, за которую держался, и приказал ей остановится. Смех, всё ещё звучащий в отдалении, стал пропадать, а метла замедлила скорость подъёма. Даня весь напрягся в осуществлении желания: смех пропал, и метла остановилась. Даня схватился второй рукой за древко и перекинул ногу через него, оседлав метлу – получилось обрадовался он. Подняв голову вверх Даня увидел над собой густой грязно-белый кисель облаков, до которых было всего несколько метров. «Надо спускаться», - подумал он и попытался приказать метле лететь вниз; в это мгновение из облака, словно копьё, вылетела молния и ударила в древко метлы, которое мгновенно переломилось и Даня, словно сброшенный со скалы камень, полетел в бездну.
  На стадионе в это время царила гробовая тишина: все видели, как Даня, поднимая метлу, неожиданно устремился с огромной скоростью вверх, держась одной рукой за древко. Всем было ясно, что это не взлёт триумфатора, а козни противоположных сил, решивших кардинально решить судьбу мальчика с серебряными волосами. Никто не успел ничего сделать, когда мальчик скрылся в высоте пелены дождя и снега. Томительные, оцепеневающие минуты ожидания кончились, когда все увидели падающее тело Даниила; оно летело так стремительно, что, когда все ахнули, Серебристый уже подхватил его у самой земли и, взмыв над ней, понёс в сторону Академии.
  Шум поднявшийся на трибунах уняли быстро и продолжили матч – правила есть правила, даже если размеренный ход событий нарушен. Дальбор, лишившись главного игрока, не только не растерялся, но наоборот, вспомнив чему их учил Даниил, бросился в атаку и закончил второй лад со счётом 5:3, что исключило третий лад; именно поэтому игроки команды и рванулись в бой – третий лад, без Дани, они наверняка проиграли бы.
  Даня, потерявший сознание после удара молнии, очнулся в уже знакомом ему больничном крыле, только не один, а в окружении профессоров и незнакомых ему представительных волхвов, явно прибывших из Китежа. Приезжие гости выжидательно и с опаской рассматривали Даню, для которого их появление было сигналом опасности – власть всегда недоброжелательна к необычному, а он и был таким не ординарным, следовательно, неудобным от которого надо избавляться.
- Как ты себя чувствуешь, Белов? – обратился к нему холеный, с проседью в волосах волхв по виду главный в этой когорте приезжих.
 Даня, рассматривая мужчину, молчал. Ему представилось, что его дядя смерд, когда постареет и наберётся седины от потрясений, провоцируемых супругой, будет похож на этого волшебника, внешне конечно.  Сходство было в том, что волхв имел в уголках глаз тот же отблеск покорности, который Даня замечал у дяди.
- Не бойся, Даниил. Я Министр Волшебства, Скороходов Вадим Петрович, приехал для того, чтобы помочь тебе в той трудной ситуации в которой ты оказался, - сказал Министр, по-своему расценив молчание Дани.
- Я не боюсь, - Даня решил, что с Министром надо вести так же как с дядей – смотреть как он сам будет выпутываться из тупиков, в которые сам себя будет загонять, а для этого ему надо просто не мешать. – Чувствую я себя хорошо, и у меня нет никаких трудностей.
- Как нет трудностей!? – Скороходов вскинул брови. – У тебя проблемы с преподавателями, со студентами, с животными из Заповедника, с игрой в Ступинг где ты сегодня чуть не погиб.
- Простите меня, Министр, но я не понимаю о каких проблемах со студентами вы говорите? – Как о каких!? Ты третируешь своего брата Чернова, а его отец, твой дядя – очень уважаемый волхв.
- Уважаемый тем, что он богатый? – Даня знал, что провоцирует Министра, но именно такая тактика помогала ему у смердов.
- При чём здесь богатство, - взвился Министр. – Не знаю, - Даня сделал наивное лицо, - но кроме того, что он мой родственник и богат, мне о нём ничего не известно, и кто вам сказал, что я третирую Тимура Чернова, он сам? Позовите его, и пусть он скажет мне, когда и где я его третировал.
  Министр открыл рот пытаясь что-то сказать, но тут он понял, что наглость Дани под маской учтивости, как он считал, со стороны выглядит как утверждение справедливости и непредвзятости, и если он начнёт давить на мальчика, то потеряет лицо. Сделав вид, что не слышал последних слов, Министр перешёл к сегодняшней игре.
- Мы все озабочены тем непродуманным разрешением играть в Ступинг первокурснику, и сегодняшний инцидент подтверждает, что ты не способен контролировать своё умение летать на ступе и метле.
- Это как, - искренне удивился Даня, - вы хотите сказать, что я сам себя взметнул в облака на метле, а потом сам же сбил с неё молнией?!
- Какой молнией? О чём ты говоришь? Ты просто свалился с метлы, не усидев на ней ввиду младости!
- Министр, вам видимо не доложили. Обломки метлы, подобранные на поле, указывают на то, что она была расколота молнией пополам, именно поэтому Белов и упал - с саркастической улыбкой пояснил Аввакумов. Министр затравленно обернулся к ректору.
- Зимой молнии не сверкают.
- Да, зимние грозы отсутствуют в природе, но их можно наколдовать.
- Вы хотите уверить меня, что в Академии кто-то пытался убить Белова?
- Не обязательно в Академии. На стадионе было полно гостей способных заколдовать метлу, а потом разбить её молнией, - Аввакумов благодушно смотрел на Министра. От этого взгляда Министр побледнел.
- Вы смеете обвинять работников Министерства в покушении на убийство!?
- Я смею напомнить вам, что на стадионе было полно волхвов способных на такое колдовство, а работают ли они в вашем Министерстве или нет я не знаю.
- Верховный Совет и Министерство обеспокоены нездоровым ажиотажем вокруг имени Белова, - пришёл на помощь министру худощавый волхв с острым носом и большими залысинами, похожий на выхухоль, - я, как член Верховников, уполномочен разобраться во всём и принять меры для предотвращения подобных инцидентов.
- У вас есть полная свобода действий – найдите того, кто заколдовал метлу и отдайте его под суд, - вступила в разговор Игнатьева. – Но я не позволю обвинять своего студента неизвестно в чём. Мальчика чуть не убили, а вы тут пытаетесь взвалить на него всё что было и не было, основываясь на инсинуациях в прессе, которые сами же и создали. Вы тут стоите, пытаетесь что-то выпытать у пострадавшего мальчика, вместо того, чтобы искать преступника, совершившего попытку убийства.
- Вы обвиняете нас в бездействии, в то время как мы и пытаемся разобраться кто в чём виноват, - Министр с затравленным гонором взглянул на профессора.
- Я вижу вы пытаетесь взвалить вину на пострадавшего, но пока я декан факультета, на котором учится Белов…
- Ключевое слова пока, - влез Верховник.
- Господа, - ледяной голос Аввакумова прекратил разгорающуюся словесную свару, - давайте оставим больного выздоравливать и продолжим разбирательство в другом месте. Он показал рукой на выход, и все покинули лазарет. Последним выходил ректор. Перед уходом он подошёл к Дане, накрыл морщинистой ладонью его сжатые кулачки, улыбнулся ласково-ободряюще, подмигнул и успокоил: «Всё будет хорошо, Даня, мы отобьёмся, а ты поправляйся.»
 Даня проводил ректора, заблестевшими от радости одобрения глазами, вздохнул и потянулся к тумбочке за питьём, стоявшим там. Выпить прохладительного ему не дала влетевшая в комнату, с дымящимся кубком в руках, Асмогенчиха.
- Я заведую лазаретом или кто? – возмущённо пророкотала она. – Ходят к больным, не спрашивая и не извиняясь, словно здесь проходной двор. – Она поставила кубок на тумбочку и осуждающе-иронически обратилась к Дане: «Ты что-то зачистил ко мне, Белов. Это и хорошо, и плохо; хорошо, что живой и не сильно помятый, а плохо, что опять попал в передрягу.»
 Шаманка присела на краешек кровати и, взяв Данину руку, начала её разглаживать что-то бормоча. От этого поглаживания по телу Дани стало разливаться убаюкивающее тепло; его понесло по горячим волнам на которых он качался и набирался от них сил. Вынырнув из очередной волны Даня увидел перед собой дымящийся кубок: «Выпей и спи», - голос шаманки был мягким как прикосновение подушки, на которую и упала голова после выпитого напитка.
  Проснулся Даня посреди ночи. В комнате было темно и уютно от рассеивающего света луны из окна. Чувствуя себя здоровым и бодрым Даня встал и подошёл к окну. Полная луна заливала светом внутренний двор крепости, ставший серебристым от этого. «Надо расспросить Серебристого», - мелькнула мысль, и он почувствовал дыхание оленя у себя на шее. – Кто это был? - Даня обернулся к животному. – Ты обещал охранять меня во время матча. – Я и охранял весь стадион со стороны Заповедника. Ни одно заклинание не пришло из леса. Враг был на стадионе. – Значит ты не почувствовал от кого прилетело проклятье? – Там было много плохих волхвов, за всеми не уследишь.
- Плохо, Серебристый, всё очень плохо. Верховники и Министр настроены против меня.
- За тебя Академия и ректор. – За меня только я сам, не их же пытаются убить.
Олень положил голову на Данино плечо и жарко задышал в ухо: «Я с тобой всегда.» - Это радует Серебристый. Ты меня подхватил, когда я падал? – Я. – Как мои друзья? - Они приходили, но их не пустили. – Хорошо Серебристый, следи за Подземельем, чувствую беды ждать нужно именно оттуда.
 Олень мотнул головой и пропал, а Даня ещё долго сидел на кровати и смотрел на диск луны, пытаясь понять – почему именно он стал тем оселком, на котором Зло оттачивает свои козни; так ничего и не поняв он заснул.
  Утром Даня попросил Асмогенчиху отпустить его из лазарета, но только не сообщать факультету, что его здесь нет. Шаманка осведомилась куда это он собрался если не на факультет. Даня объяснил ей, что ему лучше будет несколько дней пожить у егеря, который и присмотрит за ним, и подлечит если это будет необходимо. Асмогенчиха вызвала ректора, который выслушав просьбу Дани согласился дать ему несколько дней отдыха от занятий у Ходжи. Боясь попасться кому-нибудь из студентов на глаза, Даня вызвал Серебристого, который и перенёс его в дом егеря.
 Хотя больным себя Даня не чувствовал, но оказавшись в доме егеря, он лёг на сооруженное для него Гасанычем ложе, накрылся одеялом, хотя в доме было жарко, раскрыл историю Гипербореи и стал читать. Он чувствовал себя здоровым, но желание что-то делать, куда-то идти, даже о чём-то думать пропали: единственное на что он был способен – это просто читать, не особенно вникая в смысл прочитанного. Историю Гипербореи, как книгу для бездумного чтения, он выбрал потому, что это была первая в его жизни книга о Волшебстве; именно с неё началась его другая жизнь, и где-то подсознательно в нём тлелась надежда, что, вернувшись к началу, он поймёт конец. Ему очень нужно было понять куда он бредёт, спотыкаясь и падая, в своём стремлении постичь волшебную жизнь.
 Числиться больным оказалось не обременительно и даже приятно: каждые два часа приходил егерь, приносил на подносе сладости и горячий чай с фруктами, правда перед этим давал ему выпить противную жёлтую настойку от которой жгло нутро, но разгоняла дрёму. Вместе с егерем приходил Серебристый, ложился рядом и смотрел как Даня пьёт ароматный чай. Они уходили, и Даня опять погружался в чтение. На ночь Ходжа поил его сонным настоем, от которого Даня засыпал без снов и мыслей.
  Дом егеря погрузился в молчание: Дане говорить не хотелось, Ходжа ничего не спрашивал, а олень, чувствующий подавленное спокойствие Дани, ничего не рассказывал.
   На третий день этого вынужденного безделья Даня наизусть выучил текст книги и в нём пробудилось желание осмыслить полученную информацию, а для этого требовался собеседник. Даня поворочался на своём ложе, устроился в полусидящем положении и стал ждать прихода Ходжи, к которому у него возникли кое-какие вопросы.
   Вместе с Ходжой в дом валились замёрзшие и возмущенные друзья, набросившие на него с упрёками и угрозами убить его, если он и дальше будет вести себя с ними по-свински. Особенно возмущалась и негодовала Ярослава, заявившая, что наколдует невидимую верёвку, которой привяжет его к камину в гостином факультете, чтобы он мог выйти только в аудитории, да и то с её разрешения. Сергей напирал в своём возмущении на то, что это не по-товарищески бросать друзей в тот момент, когда они не знают, что и почему произошло – все видели, как он упал, но отчего и почему неизвестно, а профессора и министерские всё скрывают, ничего не говоря студентам. Люда вообще ничего не говорила, она просто смотрела на Даню своими огромными глазами морской бездны, и от этого взгляда Дане стало так стыдно от своего бегства, что на глаза навернулась слеза, второй раз в жизни. Слова не взволновали его, но взгляд опустил в пучину раскаянья.
 Егерь соорудил чайный столик со сладостями и неизвестно откуда взявшимся самоваром, которого в доме раньше не было видно. Все уселись на ковёр вокруг него и, попивая ароматный чай, стали слушать рассказ Дани о взбесившейся метле и молнии из облака. Рассказ был коротким. Даня умолчал о том, что слышал страшный смех торжества врага, ему не хотелось пугать друзей и так уже на переживавших за него. Смех был сигналом для него, а друзья в этом личном противоборстве с Рикшеллером не могли помочь, так зачем им знать об этом. Но и без упоминания о смехе его рассказ потряс друзей. Они сидели притихшие и растерянные; уже привыкшие к Даниным неограниченным возможностям, они неожиданно поняли, что враг силён и не остановится перед убийством не только их друга, но и всех, кто будет рядом с ним.
- Что загрустили, - подошедший неслышно Ходжа присел возле столика, - Даня рассказал страшную сказку?
- Жаль, что это не сказка, - буркнул Сергей.
- Меня вот что удивляет, - подала голос Ярослава, - Почему молния попала в метлу, а не в Даню, если хотели убить его.
- Молния Даню могла и не убить, он всё-таки мальчик с серебряными волосами, а падение с такой высоты гарантированно привело бы к смерти. Тот, кто её наколдовал, не знал о Данином хранителе, Серебристом, - Гасаныч налил себе чаю.
- Об олене знают все, это же он принёс Даню из подземелья, - Ярослава недоумённо посмотрела на егеря.
- Знают, что он есть, но не знают, что это Данин хранитель, а, следовательно, тот, кто заколдовал метлу не связан с Рикшеллером, - егерь сделал глоток чая, - так думаю не только я, но и ректор.
- Значит это был кто-то из врагов Дани в Министерстве, - Ярослава вскинула голову. –Все эти надутые индюки хотят извести Даню.
- Почему индюки, - хохотнул егерь.
- Потому что спесивые и глупые. Когда приходили к нам в гости всё время гладили меня по голове и сюсюкались как тупая наседка над яйцом, поворачивая и разглядывая меня со всех сторон, да ещё кудахтали – ах, какая девочка.
- Это они были не правы, ты точно мальчик, а не девочка, - ввернул Сергей, косясь на Ярославу.
- А ты бы вообще помолчал, - взорвалась Ярослава. – Ах, какой мальчик, какая красивая будет пара, - передразнила она чей-то умильный голосов. - Жених не дорезанный.
 Сергей неожиданно покраснел, открыл рот пытаясь возразить, но проглотил слова вместе с конфетой, влетевшей ему в рот.
- Жуй, и не влезай в разговор умных людей, - закончила Ярослава свою вспышку раздражения.
- Это нечестно, - обиделся Сергей, пытаясь разжевать конфету. – Тебе ведь запретили швырять конфеты мне в рот.
- О-го-го, - развеселился Даня, - Яра оказывается кормила тебя конфетами в Китеже.
- Если бы…- Сергей наконец проглотил конфету, - она однажды заставила яйцо влететь в рот, когда я хотел рассказать о её опытах с лягушками.
- Это она отучала тебя ябедничать, - Даня продолжал смеяться.
- Это было не ябедничество, а восстановление справедливости – она этих лягушек заставляла прыгать ко мне в карманы, а я терпеть не могу эту зелёную слизь.
- Весело вы жили, - Даня продолжал смеяться, но вдруг весёлость сменилась грустью – у него не было такого волшебного детства, а то, что наступило сейчас в волшебном мире, никак нельзя было назвать взрослением в детстве. «Да я же старичок, - неожиданно пришла к нему в голову мысль, - маленький, глупенький старичок никогда не бывший ребёнком. Я похож на болотника только без бороды. Он и испугался меня только потому, что увидел старика в образе ребёнка; такого же, как и он старика, только с большой дубинкой волшебства способной сокрушить его старость с бородой.»
  Даня тряхнул головой отгоняя эту мысль и увидел, что друзья смотрят на него удивлёнными глазами.
- Что вы на меня так смотрите? - спросил он их.
- Знаешь, Даня, у тебя только что изменилось лицо. Ты что владеешь метаморфозом? – Люда смотрела на него расширенными глазами.
- Чем владею? – удивился Даня.
- Метаморфоз - это способность волхва менять свою внешность, - тоном лектора стала пояснять Ярослава. – Только что ты был старичком похожим на болотника только без бороды, потом тряхнул головой и стал самим собой. Метаморфы очень редко встречаются среди волхвов, но я читала, что все великие волшебники, ко всем прочим своим уникальным способностям, были ещё и метаморфами. Я всегда говорила, что ты великий волшебник.
 Услышав пояснение Ярославы, Даня в бешенстве стукнул кулаком по столику, расколов его пополам: «Это когда-нибудь кончится!» - закричал он. Ему захотелось выбежать в снег и бежать, бежать, бежать…неизвестно куда, неизвестно зачем и попасть в то место где не будет ни волхвов, ни его волшебства, ни миссии, которую ему навязали с рождения, вообще ничего кроме покоя и понятности мира вокруг себя.
 Рядом с ним оказался Ходжа, схватил его в охапку и посадил на постель, потом заставил его выпить горький настой и уложил, накрыв одеялом. Друзья со страхом и удивлением наблюдали за этим. Егерь махнул им рукой – уходите. Ярослава и Сергей пошли к выходу, а Люда умоляюще, сложив руки ладошками, взглядом попросила Ходжу остаться, на что он отрицательно мотнул головой – все уходите. Постоянно оглядываясь Люда вышла вслед за остальными.
 Часа два Даня лежал с закрытыми глазами неподвижно как труп. Егерь и олень были рядом, смотря на него с любовью и жалостью. Наконец Даня пошевелился, открыл глаза и, увидев Ходжу, жалким детским голосом спросил: «За что мне это, Гасаныч?»
- У каждого свой полумесяц, - грустно улыбнулся Хусейн. – У меня был свой, у тебя есть твой. Ты можешь бросить его на землю и тогда он пропадёт, но вместе с тобой. Каждой звезде своё место на небе. Одни светят ярко, затмевая другие звёзды, одних совсем не видны, хотя они есть, а твоя звезда – это луна, которая взошла и не может исчезнуть, только пульсирует становясь то больше, то меньше, в точности как твоё настроение. Тебя никто не может заставить – уйдёшь, никто не остановит, но тогда ты предашь не только самого себя, но и своих родителей, тех, кто умерли и ради тебя, и ради всего Волшебного мира. Выбирать тебе Даня. Ты мальчик, тебе трудно понять к чему ты готов, а к чему нет. Струсить всегда легче, чем идти на встречу Злу во весь рост. Научится храбрости нельзя – ты либо трус, либо герой; для тебя нет среднего пути, нельзя быть немного трусом и немного героем. Спи, Даня, ночь и луна решат, как тебе жить.
 Даня посмотрел на егеря, перевёл взгляд на оленя, зарылся в одеяло и затих.
 Утром Даня позвал Серебристого и попросил его перенести себя в Академию – он возвращался в свой дом.
                ГЛАВА 10.
                РОЖДЕСТВЕНСКИЕ КАНИКУЛЫ.
  После нескольких дней болезни в доме егеря, и вспышки отчаянной слабости, Даня изменился. Он перестал задавать себе вопросы зачем и почему он такой. Можно бесится, можно жаловаться на свою Долю, только изменить ничего нельзя, а значит не стоит и хотеть стать прежним, где мир прост, и нет волшебства.
 Друзья, видевшие его вспышку в доме егеря, никогда не говорили об этом и не вспоминании, но стали относится к Дане бережно, словно он был фарфоровая чашка с очень тонкими стенками которую не стоит использовать по пустякам, чтобы не разбить. Ярослава, любившая по делу и без дела повторять, что Даня великий волшебник, теперь вообще даже боялась произнести хоть слово одобрения в его адрес. Она мучилась от этого, но, дав себе слово не раздражать Даню, крепко держалась его.
  Учёба потекла как санки с утоптанной горки - ни ухаб, ни рытвин, учись да радуйся. В Ступинге Сварожич обыграл Мокошиху, и осталось по одной игре у каждой команды, но они должны были пройти после рождественских каникул, так что тренировки были редки и чисто символически для поддержания формы. Все в Академии не сомневались, что в этом году кубок будет у Дальбора. Единственное, что могло этому помешать – непредвиденные обстоятельства, когда Дальбор проиграл бы Мокошихи, а Сварожич выиграл у Перуста; то что Сварожич выиграет у Перуста никто не сомневался, но проигрыш Дальбора казался немыслимым. После матча, где Даня выбыл из игры во втором ладе, а команда всё равно выиграла, и сама команда, и все болельщики не сомневались, что Дальбор уже практически чемпион.
 На лекциях Даня слушал, записывал, варил зелья, работал в оранжереи, общался с волшебными тварями, какие преподавал Ходжа, но ни заклинаний, ни превращений, ни внедрение заклятий в камень на занятиях он не делал – всё это он сдавал профессорам в конце недели отдельно без присутствия студентов. Это ставило его в какое-то привилегированное положение по сравнению с остальными студентами, что не могло не вызвать злобного шипение со стороны его недоброжелателей из Сварожича, которых возглавлял Чернов. Это шипении из подворотни, как говорила Ярослава, нисколько не трогала Даню: открыто Чернов, и его компания, не осмеливались выступать против него, ограничиваясь ехидными шепотками из-за спин толпы учеников – колдовство с гнилым языком не прошло даром. Зависть к такому отношению учителей к Даниным занятиям была ещё сильнее оттого, что никто не знал, как Даня овладевает навыками колдовства – профессора не оглашали оценки, которые они ставили ему. Даня делал все практические задания на отлично, даже сверх того, но учителя не распространялись об этом, имея строгие указания от Аввакумова – ничего, никому не говорить. Магер, который всё время был на подозрении у Дани, и тот хранил молчание для всей Академии.
  Декабрь пролетел в треске морозов и ожидании Нового года с Рождественскими каникулами. Студенты зачищали хвосты, успевшие образоваться от нерадивости осенней вялости: сидели допоздна в библиотеке, дописывая рефераты по предметам не сданные вовремя, бегали к профессорам для консультации непонятых моментов лекций, систематизируя их в шпаргалки; в общем, вся Академия гудела как улей в спешке поглощая знания, чтобы не осталось ничего старого в преддверии Нового года.
  Даня, увлечённый общим водоворотом, перестал думать о Зле, скрывающемся в подземелье Заповедника. Учёба в Академии стала образом жизни, хлопотным, но приятной течением дней. Он не чувствовал опасности, а мелкие уколы Чернова из-за угла вызывали только ироническую улыбку. На Магера Даня по-прежнему смотрел с готовностью отразить его возможное нападение на себя, но помня, что до Масленицы, когда по его предположению должны были развернуться основные события, было далеко, поэтому он не сильно беспокоился – времени было много и не стоило торопить события непродуманной игрой в слежку. Серебристый, с помощью мышей и птиц, наблюдал за подземельем, в которой царила тишь зимней спячки.
 В середине декабря Даня неожиданно получил письмо от бабы Дуси, которая сообщила ему что семья его дяди на Рождество отправляется на горнолыжный курорт, но если Даня хочет на каникулы вернуться в Белокуриху, то ключи от коттеджа оставят у неё, и он может провести Рождество в доме детства.
 Письмо принёс Хохмач во время завтрака, распугав всех почтовых птиц, прилетевших до него к своим адресатам. Даня страшно удивился, увидев на лапке письмо, от которого пахнуло густым кошачьим духом. Прочитав его, Даня задумался: впереди были каникулы, но он ещё не планировал как их проведёт, учебная суета не давала времени строить планы, которых в сущности и не намечалось.
  Друзья, увидев филина, прилетевшего с письмом, встрепенулись – Даня не получал писем, которыми докучали их родители, а значит неожиданное послание может быть опасным.
- От кого письмо, Даня? – робко спросила Люда.
- От бабы Дуси из Белокурихи. Дядя с тётей и сестрой едут на курорт, так что на каникулах я могу спокойно пожить в коттедже без них.
- Ты собираешься провести каникулы в одиночестве пустого дома? – ужаснулся Сергей.
- Дом не пустой, там полно вещей, а у меня своя комната; и там есть подвал моего папы, где он оставил мне много волшебных вещей, в которых я ещё не разобрался.
- Ты потратишь все каникулы копаясь в наследстве родителей? – Сергей недоумённо смотрел на Даню. – Новый год, Рождество – праздники, отдых от учебников, фейерверки, перевёртыши, катание на змеях, гонки на ступах, штурмы снежных крепостей, всё это променять на бдения в подвале?! Ты сумасшедший, Даня!
- Это ты мне рассказываешь, как встречают Новый год в Китеже? - Даня вопросительно поднял брови – такого Нового года в его жизни не было.
- Ну да. Две недели сладостей и радостей с красными шубами Деда Мороза.
- Не у всех есть дома в Китеже, - погрустнел Даня, - в Белокурихе тоже хорошо под ёлкой, и Деда Мороза можно выписать, а кошки бабы Дуси, хоть и попахивают, но умные.
- Новый год с кошками?! – Ярослава смотрела на Даню как на древесника, уродливого мохнатого зверька, которого они изучали на последнем уроке Ходжи, ужасно ей не понравившегося.
- Чем тебе кошки не угодили? – удивился Даня. – Кошек я люблю, но встречать с ними Новый год я бы не стала, да и Дед Мороз у смердов ряженый, настоящий то только в Китеж прилетает.
- Какой это настоящий? - Даня от удивления широко раскрыл глаза.
- Волхв, который управляет погодой, - Ярослава смотрела на Даню как на несмышлёное дитя, - ты что не знал, что в Верхнем Устюге издревле живут сильнейшие волшебники способные вызывать бури, снегопада, тайфуны, ураганы!? Эта способность передаётся по наследству, правда не у всех детей она проявляется, но в семье Деда Мороза всегда рождается хоть один мальчик, который наследует способности отца и становиться его приемником. Этот, настоящий Дед Мороз, и прилетает в Китеж каждый Новый год.
- И что подарки дарит детям? – скептически скривил рот Даня.
- Дарит, но не всем, а только послушным детям. Мне вот он ни разу ничего не подарил.
- Ну да, - согласился Даня, - по тебе сразу видно, что ты хулиганка. – Он призадумался, - ну его этого вашего правильного Деда Мороза, не дарили мне подарков на Новый год, не привык я к ним, и не стоит желать того что несбыточно. Я нарушитель правил, мне от вашего Деда Мороза ничего не обломится. В Белокурихе я могу устроить себе праздник в тайге с Серебристым, там отличные хвойные заросли; да и врагов там моих нет – отличные получаться каникулы.
 Ярослава с Людой переглянулись и стали о чём-то перешёптываться, а мальчишки продолжили заканчивать завтрак. Даня угостил Хохмача куском бекона за работу и тот улетел.
 Через несколько дней выяснилось о чём перешёптывались девочки. Вечером, когда в гостиной почти никого не осталось, девчонки уселись возле камина и позвали Даню, сидящего возле окна с книгой в руках и Хохмачом на плече. Даня оторвался от книги, недовольно посмотрел на девочек, огляделся вокруг и приказал креслу подъехать к ним: передвигать таким образом мебель в гостиной было запрещено, но сейчас этого никто не увидел. – Что вам, - буркнул он, держа палец в книге, в месте где закончил читать.
- Даня… - начала Ярослава, но тут же смущённо замолчала. Даниил удивлённо посмотрел на неё - видеть смущение Яры было необычно. – Бабушка приглашает тебя погостить у нас на Рождественских каникулах, - выпалила она, собравшись с духом.
- Баа-буш-ка, - протянул Даня, сразу сообразив о чём шептались девочки, когда он получил письмо из Белокурихи. – Понятно. Решили мне показать праздники волшебников!? Замечательная идея, только что скажут твои родители, да и ректор…он же отвечает за меня перед Верховным Советом.
- Родители в семье пустое место, всем заправляет бабушка, а ректору она уже написала, и он разрешил, главное, чтобы ты согласился поехать, - затараторила Ярослава.
  Даня задумался. Перспектива провести каникулы в столице волшебников и увидеть, как они веселятся на праздники, была сияющей вершиной по сравнению со скукой одиночества в Белокурихе. Нет, в смердовском детстве – это было бы подарком, но сейчас, после полугода новой жизни, возвращаться в старые стены не согретый теплом любви и ласки не хотелось. – Едем, - решил он, - надеюсь твоя бабушка не такая занудная как моя тётя.
- Ты что, Даня, - Ярослава захлопала в ладоши от радости, - моя бабушка самая замечательная колдунья, - и выговаривает только моих родителей за то, что они слишком почтительны перед своим начальством.
- Твоя бабушка тоже не любит правила? От неё набралась авантюризма?
- Угу, - весело кивнула Ярослава. – Ох и здорово мы проведём каникулы.
- Главное все вместе, - из-за кресел девочек выскочил Сергей.
- Ты что там прятался? – удивился Даня.
- Слава сказала, чтобы я не маячил перед тобой во время разговора, а то глядя на мою постную физиономию ты можешь не согласиться, - Сергей весело подмигнул.
- Яра умная ведьмочка, знает, как можно уговорить меня, - рассмеялся Даня.
  При этих словах на лице Люды промелькнула какая-то тень, то тут же пропала за потоком всеобщего веселья.
  Оставшиеся до каникул дни для Дани неожиданно растянулись в длинную цепочку нетерпеливого ожидания. Увидеть город, где живут одни волшебники, хотелось нестерпимо. Все собственные тайны, загадки Рикшеллера, опасность, исходящая из Заповедника, угроза со стороны Магера – всё это ушло куда-то вбок от главного желанию увидеть город волшебства. Китеж, представляющийся ему раньше как абстракция нереальности, далёкая сказка об исчезнувшем городе, обрели простоту и обыденность дороги к весёлым каникулам. День в дороге, и ты уже в городе где всё не такое, как встречалось раньше; и это не Сухаревский тупик, улица среди города смердов, а целый город волхвов, где, может и есть улица смердов, но в окружении магии.
 Готовясь к путешествию Даня выяснил как доберётся Серебристый до Китежа. Всё оказалось просто: Серебристый мог найти Даню на любом расстоянии, стоило ему его позвать; он вообще будет незримо присутствовать рядом с Даней если тот этого захочет. Успокоенный, что рядом всегда будет находиться защитник, Даня окунулся в предвкушение путешествия. Он отправил бабе Дусе письмо, что не приедет на каникулы в Белокуриху, а проведёт их в Китеже; поблагодарил за то, что она его не забывает и поздравил её с наступающими праздниками, пообещав прислать ей и её кошкам подарок из столицы.
  В день отъезда на пристани Даню с друзьями провожал Ходжа. Он пожелал им весёлых каникул и передал подарки для мамы Люды и бабушке Ярославы – два объёмных пакета, которые пришлось нести мальчикам и без того нагруженных вещами. Хождение по морю уже не вызвало в Дане интереса, что изведано, то обыденно. Почти летающий экспресс «Красная стрела» остался в памяти только вкусным чаем, сладостями и разговорами о том, как они будут гулять на праздники.
 На перроне в Москве поезд со студентами встретила толпа родителей и, разобрав своих чад, развезла их по родным местам. Даня из поезда вышел последним, когда все его друзья уже задыхались в объятиях родителей. Вытащив все вещи на перрон, не только свои, но и друзей, забывших о них, Даня остановился и стал смотреть на сцену встречи. Мамы обнимали чад так, словно они вернулись из тяжкого плена в подземельях Зла, где их держали в цепях. «Наверно и меня мама встречала бы так же», - мелькнула мысль, от которой стало неуютно и холодно на кишащем радостью встречи перроне. Ветерок зимы скользнул по разгорячённому жаром вагона лицу и выбил из глаз две скупые слезинки.
- А вот и наш герой, - перед Даней встала не по годам стройная и величавая старуха, морщинистое лицо которой, сияя красотой, излучало радость и восторг. – Здравствуй Даниил Белов, мальчик с серебряными волосами. Я Олеся Владимировна, бабушка Ярославы. Я знаю, что ты зовёшь мою внучку Ярой, так что зови меня просто баба Ося, чтобы не смущаться длинным именем, - старушка заглянула в глаза Дани. – О, да ты перетрудился, вытаскивая вещи друзей, - она достала платок и вытерла следы от слезинок на щеках, потом обернулась к родителям, - Мужчины, вещи, детей поцелуете потом. – Трое пап сорвались с места и разобрали вещи.
 Олеся Владимировна взяла Даню за плечо и повела к выходу, не удостоив внимания ни свою внучку, ни её друзей. – До поезда на Китеж у нас есть несколько часов, тебе, насколько я понимаю, нужно сделать некоторые покупки, так что едем в Сухаревский тупик.
- Зачем мне покупки, - опешил Даня от того подчинённого положения, в котором оказался. За время учёбы в Академии он привык, что за него всё решают и указывают, как надо делать без возражений, но от родственников друзей этого не ожидал.
- Разве ты не хотел сделать подарок Ефросиньи? – Подняла брови старушка.
- Аааа…откуда вы знаете про бабу Дусю? - Кто-ж про неё не знает, - улыбнулась Олеся Владимировна, - она моя старая приятельница, и написала, что ей нужно в подарок.
- Ты же мальчишка, хоть и с серебряными волосами, купишь ненужную вещь, и что с ней потом делать? Выбрасывать нельзя – подарок, вот и будет пылиться без дела.
 - Можно же купить подарок и в Китеже, - попытался возразить Даня, чувствующий себя неуютно ведомый этой напористой старухой.
- В Китеже вам всем будет не до магазинов, знаю я вас, к тому же тебе наверно понадобятся деньги – широкая душа потребует широких расходов на угощения, - она опять улыбнулась, - ты же не скупишься, угощая своих друзей.
  Даня вспомнил как познакомился с друзьями в поезде и угощал их. «Вот же болтушка Яра, обо всём написала бабушке, значит она в курсе всех событий в Академии – всё про меня знает.»
 По городу Олеся Владимировна перемещалась так словно в городе всё было устроено только для неё: сквозь толпу прохожих она проходила как в пустоте, даже в сутолоке переходов для неё находился коридор между смердов, по которому она и вела Даню. Даня попытался избавится от руки на плече, за которое Олеся Владимировна держала его; убедившись, что она не отпустит ни при каких его усилиях, он смирился. В метро толпа так же редела, как и на улице, при прохождении Олесе Владимировны.
 Когда они вошли в кафе «Ворон», Олеся Владимировна отпустила плечо Дани и кивнула ему – иди, я за тобой. Даня подошёл к портьере, отдёрнул её, увидел каменную стену, но доставать волшебную палочку не стал, а приложил ладонь к кирпичам и приказал открыться проходу, но не в гостиницу, где он жил несколько месяцев назад, а в сам Сухаревский тупик. Кирпичи зашевелились и тут же выстроились в арку за которой была мощёная мостовая улицы. Даня смело прошёл сквозь арку и, обернувшись, посмотрел на Олесю Владимировну. Бабушка Ярославы прошла вслед за ним и проход закрылся.
- Да, внучка была права, а я думала, что со свойственной ей восторженностью, она всё преувеличивает. Ты не обычный мальчик, и я рада, что у неё такой друг.
- Что тут необычного, - удивлённо посмотрел Даня на бабу Осю, - проход как проход, для него и волшебную палочку незачем доставать.
 Олеся Владимировна взяла Даню за плечи, присела так чтобы их лица встали на один уровень и, глядя пристально ему в глаза, сказала: «То, что для тебя просто, для многих волшебников великое достижение – колдовать с помощью рук могут немногие. Ты уникален, Даня. Тебе дан Дар, береги его и не разменивай на всякие глупости, к которым тебя будут подталкивать легкомысленные друзья.»
- У меня в друзьях только ваша внучка, Люда и Сергей, а они не легкомысленны.
 Олеся Владимировна засмеялась каким-то молодым, задорным смехом: «Ну если моя внучка не легкомысленная, то и я не бабушка.»
 Продолжая улыбаться своим мыслям, она повела Даню по улице. Встречные волхвы, как мужчины, так и женщины почтительно кланялись Олесе Владимировне, из чего Даня сделал вывод, что бабушка Ярославы имеет власть не только в собственной семье, но, пожалуй, и во всём волшебном мире – все её знают и уважают. Он хотел спросить откуда- у неё такая известность, но тут поймал на себе взгляды волхвом и понял – может быть они и знают Олесю Владимировну, но приветствуют они его, мальчика с серебряными волосами. Как и несколько месяцев назад, ему опять стало неудобно от этого избыточного внимания, с которым ему удалось справиться в Академии, но здесь всё опять повторялось. «Опять как Попугай в клетке, леший вас всех задери», - с досадой подумал он, ловя восхищённые взгляды. Он по возможности ускорил шаг так, что Олеся Владимировна чуть ли не бегом шла вслед за ним. Оказавшись возле банка Хомегор, он вдруг подумал – «а откуда, они могут его узнать, ведь он в шапке, волосы не видны?» Но тут же вспомнил – его фотографии, да ещё карикатура мелькали в «Волшебных ведомостях», так что узнать его, да ещё в обществе всё-таки известной колдуньи, не составляет труда.
  Ёжась под любопытствующими взглядами волхвов и сиртов Даня предъявил ключ тому же Сирту, что и в прошлый раз, написал пароль, который уже не был видением перед глазами, а хранился в памяти знанием рунов, и проехал к своему сейфу. Раздумывая какую сумму ему взять, Даня открыл шкаф с драгоценной посудой и взгляд его упал на кулон с изумрудным камнем, который напомнил ему глаза кошки бабы Дуси. «Ничего не надо покупать, - блеснула мысль, - старушка любит кошек и пусть на её груди светится кошачий глаз». Бросив в сумку золото и мешочек с самоцветами, спрятав кулон в карман, Даня вышел из сейфа.
 Олеся Владимировна ждала его в зале что-то нравоучительно объясняя разодетому и высокомерному Сирту, который при её словах как-то таял, теряя свою чванливость и самоуверенность. Увидев Даню, она махнула рукой, чтобы Сирт не докучал ей, и пошла к Дане. – Ты что собрался праздновать целый год, или скупить все товары в Сухарёвке? – спросила она, увидев набитую сумку.
- Да нет, - Даня засмущался, - это я так на всякий случай взял, а подарок бабе Дуси я уже выбрал на свой вкус. Думаю, он не будет пылится, да и выкинуть она его не захочет, - Даня достал из кармана кулон и показал его Олесе Владимировне.
- ОООООх…, - воскликнула бабушка Ярославы, - ты знаешь, что это такое?
- Кулон с изумрудом, он похож на глаза кошки, которая служит бабе Дуси. Умная кошка. Пусть у Ефросиньи на груди будет её глаз – это очень красиво.
- Мальчишка, - развела руками колдунья, - это оберег Мокошихи обладающий огромной волшебной защитой, и стоит он неизвестно сколько, ведь ему больше тысячи лет.
- Вот и хорошо, - обрадовался Даня, - значит баба Дуся будет под защитой моего подарка, а то в Белокурихе её многие недолюбливают. Надо ещё только купить лакомства для кошек. Вы знаете, где их продают?
 Олеся Владимировна закачала головой, лицо осветилось восхищением, недоумением, и восторгом: «Мальчишка, просто мальчишка с выдающимися возможностями колдуна!» «Великий волхв!» - добавила она уже тише, чтобы не слышал Даня.
 Магазин, где продавались волшебные звери и всё для них, был в двух шагах от Хомегора. Даня накупил там столько лакомств, что потребовалось два десятка птиц для отправки подарков в Белокуриху, куда они и полетели с поздравительным посланием. Кулон же Даня решил отправить вместе с Хохмачом с вокзала где тот томился в клетке. Он купил красивый поздравительный пергамент, изящную зелёную коробочку для кулона, и они отправились на вокзал.
 На вокзал они прибыли за полчаса до отправления «Золотой стрелы» - экспресса до Китежа. Родители уже успели утолить свою грусть от разлуки с детьми, и теперь поглядывали на отпрысков с родительской строгостью. Олеся Владимировна царственным жестом представила Даню, родители сдержанно и чинно поприветствовали его. Даня выпустил из клетки Хохмача, который сел ему на плечо, и, достав кулон, стал упаковывать подарок бабе Дуси; когда все увидели сверкающий зелёным блеском изумруд, воцарилось изумлённое молчание.
- Что это? – наконец выдавил из себя Святослав Игоревич, папа Ярославы. – Даня хотел ответить, но его опередила Олеся Владимировна.
-  Это Даня решил сделать новогодне-рождественский подарок своей знакомой, моей подруге, Ефросиньи в Белокурихе, - торжественно провозгласила она. 
 Все удивлённо-восторженно воззрились на Даню, который невозмутимо положил кулон в коробочку, обернул его поздравительным пергаментов, привязал к лапке Хохмача и приказал птице лететь к адресату.
-  Кто она тебе, эта Ефросинья? – спросила с интересом Елена Яриловна, мама Ярославы.
 Даня, провожая взглядом улетающего филина, сдержанно пояснил: «Это первый человек сообщившей мне, что я волшебник.»
- И за это ты даришь ей эту уникальную вещь? – вопрос Святослава Игоревича звучал как осуждающий приговор безумной расточительности.
 Даня растерянно посмотрел на волхва – он что такой непонятливый, или жадный!? – Вещь только предмет, а известие – это новая жизнь, разве может вещь оценить жизнь?
   Мысль, высказанная Даней, повергла родителей в ступор, только бабушка Ярославы, услышав это, восхищённо посмотрела на него: «Да ты не только волшебник, но и философ; жаль только, что твоя философия многим не нравиться,» - она высокомерно посмотрела на своего зятя. Тот стушевался и спрятался за спину жены.
- Поезд, - пискнула Люда, видя, что родители, ошарашенные поступком и словами Дани, перестали понимать зачем они здесь.
 Все сразу засуетились и пошли к подошедшему экспрессу. Даня, видя, как он потряс родителей друзей, остался стоять, размышляя – стоит ли ехать в Китеж, если с первого мгновения знакомства он поставил себя в какое-то исключительное положение перед волхвами, которые могли бы стать его новой большой семьёй.
  Бабушка Ярославы с любопытством наблюдала за его мыслями, которые ясно читались на лице. – Решаешь стоит ли связываться с волхвами, которые думали о тебе как о мальчике, а, увидев необычного колдуна, испуганно сбежали?
  Даря смущённо посмотрел на неё, сжал губы, и вдруг почувствовав к ней доверие как к егерю спросил: «Почему всё время так: делаешь как хочется, по порыву настроения, а получается наперекор всем, хочешь лучшего, а получается худшее?!»
- Это потому, что ты не такой как все. Прими это и иди своей дорогой, как велит сердце.
- Вы говорите, как все мои учителя – одно и тоже, и даже в тех же словах, - Даня посмотрел вниз, наблюдая как его нога непроизвольно чертит на заснеженном перроне какие-то знаки. – Может быть, мне всё-таки лучше поехать в Белокуриху?
- Поздно, Даниил, ты уже принял моё предложение погостить, так что будь самим собой, не обращай внимания на родителей друзей и всё будет хорошо; тем более, что ты так всех поразил, что они бояться тебя, ну а если бояться, то не будут придираться. Пошли в вагон, а то поезд уйдет без нас.
 Она взяла Даню за плечо и повела в вагон где в дверях торчали встревоженные лица его друзей, не понимающих почему бабушка Ярославы и Даня стоят посреди перрона.
 В вагоне друзей посадили вместе в отдельное купе, а родители разместились в двух смежных. Поезд пыхнул и полетел в столицу Волшебного мира.
  В купе Сергей и Ярослава затеяли какую-то возню с накрытием стола сладостями, которыми их снабдили родители, Люда помогала им, всё время посматривая в сторону Дани, а он, сев у окна, стал сумрачно смотреть на мелькающие пейзажи. Так страстно ожидаемое путешествие началось совсем не по желаемому. Он напугал родителей своей необычностью и взрослостью, а значит лёгких, весёлых каникул не предвидеться, опять сложности, надоевшие ему в Академии. Вот баба Ося, при всей её строгости ко всем, напоминает ему егеря, который хоть и говорит нравоучения, но в такой форме, что прислушиваешься, находя в них утешение и поддержку. Наверно с ней можно будет подружиться как с бабой Дусей и Ходжой.
- Ты что заснул, - толкнул его Сергей, - родители привезли шипучку-взбучку в честь первых каникул, сейчас повеселимся.
- Если верить названию – это наверно шипучий морс, - Даня очнулся от невесёлых мыслей и бросил взгляд на столик, где в центре стоял необычный сосуд в форме конусного вулкана из вершины которого вился золотистый дым.
- Лучше, гораздо лучше – это напиток желаний, выпьешь и на несколько минут можешь почувствовать себя тем, кем вообразишь.
– А если я не захочу быть никем кроме самого себя? Что тогда будет? – Сергей удивлённо поджал губы, - Я об этом никогда не думал. Всё у тебя, Даня, как-то с непонятными подковырками. Попробуй, узнаешь, что будет, - он растерянно пожал плечами.
- Я лучше посмотрю, что будет с вами, когда вы выпьете этого зелья, а уже потом попробую, - с непонятной опаской Даня откинулся на спинку сиденья.
  Сергей взял сосуд и налил в бокал дымящуюся золотистую жидкость. Полюбовавшись на игру напитка в бокале, Сергей выпил. Через мгновение о преобразился: расправил грудь, упёрся руками в сиденье как лапами, волосы вздулись, превратившись в подобие львиной гривы, лицо исказилось гримасой оскала пасти и изо рта вырвался львиный рёв победителя-устрашителя всего живого. Девчонки обрадованно захлопали в ладоши, а Сергей, ещё больше выпятив грудь, стал действительно похож на льва победителя, показывающего свою красоту всему миру. Порычав и покрасовавшись ещё несколько минут, Сергей вернулся в свой образ и раскланялся пере девочками. – Я самый могучий, - поднял он сжатый кулак.
- Ты самый беззлобный и добрый лев, - Дане понравилась пантомима Сергея, он вспомнил Змеельва Рикшеллера, - но рычишь натурально. Хочешь быть царём горы?
- Что значит царём горы?
- Есть такая детская игра у смердов – залезть выше всех расталкивая остальных.
- Все хотят быть знаменитыми, не один ты, - Сергей с вызовом посмотрел на Даню.
- Я бы поменялся с тобой, да не дают. Все утверждают, что это моя Доля, но я с радостью отдал бы её тебе. Ты мог бы заметить, что я не в восторге от своей популярности, - Даня с негодованием скосился в сторону Сергея.
- Серёга, не провоцируй Даню, ему и так уже не нравится поездка, - Люда взяла сосуд и налила в свой бокал зелья, глубоко вздохнула и выпила напиток.
 Минуту она сидела неподвижно, а потом её волосы побелели, руки в плавном взмахе разошлись в стороны, и она будто взлетела, окутанная золотистым дымком потянувшемся к ней из сосуда; сделав круг по купе она присела на сиденье, шея изогнулась в красивом знаке вопроса, глаза вспыхнули голубыми огоньками, и вся она стала похожа на плывущего по воде лебедя, раздался призывный птичий крик, и Люда опять стала собой. Лебединая песня, - онемевшим от восхищения голосом пробормотал Даня, потрясённый увиденным.
- Лебедь птица красота. Ты, Люда, в своём репертуаре. И как полеталось? – Ярослава с усмешкой смотрела на подругу. – Отлично, внизу море, вверху небо и никого нет, - Люда выглядела, как только что вернувшееся из полёта птица счастья.
- Моя очередь, - Ярослава налила зелье, выпила, не задумываясь и тут же, встав, стала выше ростом. Ноги вытянулись и скрестились в первой позиции балета, нос красиво изогнулся крючком, ресницы приобрели длину бахромы, а из волос образовалась круглая красивая шапочка. Она взмахнула рукой и стала прохаживаться по купе бросая вокруг себя начальствующие взгляды как великан среди пигмеев; потом на носу появились круглые очки, сверкнувшие алмазами приказаний нерадивым исполнителям её воли. Ярослава издала начальствующий окрик и стала сама собой.
- Кто это был? – растерянно спросил Даня, пытаясь понять кого изображала Яра.
- Птица-секретарь, - заливаясь смехов прокашляли Сергей и Люда.
- Гордо птица-секретарь всех поставит под фонарь, - Сергей веселился от души.
- Твоя очередь, Даня, - Ярослава кивнула на сосуд, - интересно посмотреть, что изобразишь ты.
 Даню забавляла эта игра. Он не понял, как действует зелье, и что заставило друзей изобразить именно эти персонажи животного мира, но ему стало любопытно как на него подействует напиток. Налив в бокал жидкость, Даня наморщил лоб, пытаясь себе что-то представить, но, ничего не придумав, выпил зелье. В голове на мгновение закружился вихрь, промывающий мозги и Даня оказался в подземелье, но не рядом с кубом, а внутри него – он был Рикшеллером. Тела у него не было. Он был дымом, туманом облаком, но таким которое страстно желало обрести плоть. Перед собой он видел Даниила Белова, самого себя, который, наставив на него палочку, обволакивал огненным валом его защиту, сохраняющую его существование. «Ермунганд, - закричал Даня голосом Рикшеллера, - убей его.» Что-то сверкнуло, Белов упал и исчез. «Ты опоздал, - опять закричал Рикшеллер, - где не встретишь убей его и защитника. День близок, и я должен обрести тело!» Подземелье заколебалось и растаяло. Даня стоял посредине купе весь потный и бледный как тот блазень в которого от только что превращался.
  Друзья не смеялись, а с ужасом смотрели на Даню.
- Это был тот, с кем ты встретился в подземелье? - онемевшим от страха голосом спросила Ярослава. Даня кивнул головой и сел, ноги не держали его.
- Как же ты …, - Люда подсела и вытерла пот с Даниного лица, - не испугался его и не убежал. Я бы умерла от страха.
- Некогда бояться, когда надо сражаться. Ну вот, я уже заговорил как Серёга - в рифму.
 Даня потряс головой прогоняя тяжесть от выпитого зелья.
- Что это за зелье, и почему вы были зверями и птицами, а я Рикшеллером?
- Это потому, что главная цель твоей жизни – убить Зло Рикшеллера, - сказала Олеся Владимировна, стоящая в дверях купе.
- Бабушка, - бросилась к ней Ярослава, - ты всё видело?
- Да, внучка, я пошла посмотреть над чем вы тут так веселились и открыла дверь, когда Даня превратился в своего врага.
 Даня смотрел на всех затравленным взглядом – всюду одно и тоже, злой маг и мальчик с серебряными волосами: он всё видит, даже изображает, а остальным остаётся только верить ему на слово. Но почему не поверить если он так убедительно изобразил Рикшеллера?
  Остаток поездки прошёл без веселья для Дани, хотя друзья и пытались сладостями и шутками разогнать его мрачное настроение. Уткнувшись в окно купе Даня смотрел на сумерки мелькающих пейзажей и ругал себя за то, что согласился на эту поездку, не задавшуюся с самого начала и продолжающуюся ухудшаться. Уже и каникулы были не каникулы, и предстоящие праздники не праздники.
 На вокзале все расселись в санные повозки запряжённые длинноухими, как у зайцев ушами, приземистыми кониками и поехали по улицам Китежа, освещённых фонарями со светлячками. Даня удивился почему поехали на санях, когда по улице были проложены рельсы и двигались фургоны напоминающие трамваи, но спрашивать не стал. Удивление разъяснилось, когда свернули с освещённых улиц и стали плутать по переулкам, напоминающим тропинки через целый каскад оврагов. Ныряние и подъём со дна на гребень разогнало его мрачность. Трёхэтажные дома стояли как грибы на косогоре с той лишь разницей, что вход был высоко от земли, а крыша росла прямо из склона оврага. Такой архитектуры Дане не приходилось видеть, и она его заинтересовала.
- Почему дома построили в таком неудобном месте? - спросил он у бабушки Ярославы.
- Потому что этим домам не одна сотня лет; в те времена город легче было спрятать среди оврагов, а не жить в чистом поле, окружённом дремучим лесом. Тебе понравится жить в таком доме. – Чем? - удивился Даня. – Будешь летать на метле с этажа на этаж, или кататься на перилах лестниц. Внучка до сих пор только так передвигалась по дому – просто подняться или спуститься по лестнице ей скучно.
- И её не наказывали, не ругали, - изумился Даня. – Нет, - улыбнулась Олеся Владимировна. – Теперь понятно почему она такая, - буркнул Даня. – Какая такая, - встрепенулась Яра. – Самостоятельная, - нашёл Даня слово, которое снимала обиду за возможное оскорбление – кто знает, как воспримут слово «без башенная» её родители и бабушка.
  Сани остановились возле четырёхэтажного дома, перед входов в который горело два фонаря. Все выгрузились и вошли в дом где были встречены теплом горевшего камина, роскошно накрытым столом и странным существом, одетым в расшитый золотистыми звёздами и месяцами кафтане. Даня, увидев существо с лицом очень похожим на кошачье, остолбенел. Существо было с него ростом, на голове была чёрная шапочка в форме кастрюли, по бокам, которой торчали ушки в точности как у кошки, на лице шерсти не было, но и форма и цвет головы были в точности как у кошек бабы Дуси. Существо улыбалось и отвешивало поклоны в сторону прибывших волхвов.
- Кто это? – пролепетал Даня, обращаясь к Ярославе.
- Крогуруша, помощница бабушки. Она помогает ей в колдовстве, - объяснила Яра, довольная произведённым эффектом.
  Раздав всем поклоны крогуруша подошла к Дане, отвесила ему земной поклон и мяукающим голоском, под стать своему виду, сказала: «Добро пожаловать, мальчик с серебряными волосами. Крогуруша Фаина рада приветствовать в этом доме такого выдающегося волшебника, наделённого не только огромной силой, но и щедростью наравне с добрым сердцем.» Фаина попыталась снять с Дани шубу, но он отстранился и сам скинул верхнюю одежду, которую крогуруша ловко отобрала у него и унесла.
  Дом, показавшийся Дане огромным снаружи, был таким и внутри. Огромный холл, ставший сейчас банкетным залом, имел две лестницы по бокам, ведущие на верхние этажи; на уровне второго этажа шла балюстрада опоясывающая весь дом, за перилами которой виднелись двери комнат.  Ярослава стала объяснять, что на втором этаже живёт она, рядом с библиотекой и гостевыми комнатами, на третьем этаже родители, на четвёртом бабушка. Из холла вели несколько дверей на кухню, кладовую и в подвал.        Даня осмотрелся, прикинул количество комнат в доме и с невинным видом спросил у Ярославы: «Не тесновато вам тут живётся?» -  Яра сдвинула брови, а Даня как ни в чём не бывала продолжил, - Серёга с Людой так же скромно живут?
- У них дома поменьше, поэтому все праздники справляются у нас, - Ярослава помолчала, - чем тебе не нравиться дом? Папа всё-таки Верховник, а бабушка у нас живёт, чтобы быть ближе к своим знакомым. У неё есть свой дом в Муромском лесу, но она постоянно живёт здесь, с тех пор как я родилась.
- Дом родовой, там много фамильных привидений поэтому я его не люблю, - к Дане и Яре подошла бабушка, - за стол, успеете ещё побродить по дому, - она по привычке взяла Даню за плечо и повела к столу. Усевшись во главе стола, посадив по правую руку от себя Даню, а по левую внучку, Олеся Владимировна окинула взглядом стол: напротив, сидели родители Ярославы, справа Белохвостиковы, слева Обатуровы. Решив, что всё в порядке, по её разумению, она постучала вилкой по бокалу призывая к тишине.
- Дети вернулись в родительский кров после полугода напряжённой учёбы, где столкнулись впервые со Злом. Подружились с мальчиком, победителем Рикшеллера, и помогают ему привыкнуть к Волшебному миру. Я пригласила Даниила Белова на каникулы с этой же целью. Пусть дети веселятся, а родители не наседают на них своими нравоучениями от которых даже домовые скисают как молоко, - она строго посмотрела на взрослых, - отпразднуем приезд наших потомков. – Подняв бокал с медовухой, что заставило всех подняться со своих мест, она выпила и прищуренными глазами посмотрела на родителей, последовавших её примеру.
  Дети выпили сбитня и стали уплетать за обе щеки вкуснятину со стола. Даня, после съеденной тарелки селёдки под шубой, сразу подобрел и забыл о своих горестных размышлениях в поезде. Ему понравились слова Олеси Владимировне, особенно в той части где она прошлась по родителям друзей – каникулы обещали быть всё-таки весёлыми. Управляясь с гурьевской кашей он, скосив глаза в сторону бабы Оси, сказал: «Я знаю почему вы дружите с бабой Дусей – вы обе любите кошек, только у неё обычные кошки, а у вас волшебные.»
- Нет, Даня, у Ефросиньи тоже есть крогуруша, и ты её знаешь.
- Если это та умная кошка, то почему она просто кошка, а ваша Фаина почти человек?
- Фаина тоже может быть на вид просто кошкой, но она живёт в столице волхвов, поэтому ей незачем скрываться. Ефросинья живёт в Белокурихе городе смердов и вид крогуруша вызвал бы большой переполох. Ты то внучок вон как удивился, увидев Фаину, хотя уже полгода живёшь в Волшебном мире.
- Кто они такие эти крогуруши? – Даня был очень заинтересован.
- Помощник волшебника. У тебя есть хранитель, Серебристый, а у некоторых волхвов есть крогуруши – это магические существа, которые передаются по наследству. Моя Фаина служит мне с детства, и, если повезёт, её внучка будет служить Ярославе.
- А если не повезёт? – Даня широко открыл глаза.
- Тогда внучка будет колдовать без крогуруши, или её найдёт другая кошка и будет служить.
- Фаина помогает колдовать как волшебная палочка?
- Крогуруши владеют собственной магией отличной от магии волхвов; они помогают там, где волшебник не может колдовать волшебной палочкой. Они дополняют магию волшебника. Например, они могут определить если напиток отравлен ядом, заклинанием или зельем, предупредив волшебника. Они много что умеют, а главное знают – у них есть память предков и, если какое ни будь колдовство видели их предки, они его распознают и скажут волшебнику.
- Память поколений? – удивился Даня. – Значит они могут рассказать, что было тысячу лет назад? – Если их предки видели какое-то колдовство, то да.
- Интересно, - Даня задумался, - у моих родителей были крогуруши?
- Твой папа родился в семье смерда, так что у него точно не было крогуруша; а вот у мамы мог быть, ведь она из семьи Черновых. Внучка говорила, что твои родители оставили тебе много волшебных вещей, в них ты можешь найти и упоминание о крогуруши, и, если он был, найти его.
 Услышав это Дане опять захотелось уехать в Белокуриху и как следует исследовать подвал. Увидев эту задумчивость Дани, Олеся Владимировна положила свою ладонь на его: «Успеешь Даня разобраться в неизвестном, а сейчас у тебя каникулы и праздники, - бабушка повысила голос, - а теперь внучата спать. Пойдём Даня я провожу тебя в твою комнату.» Она взяла Даню за плечо и повела на второй этаж.
  Комната, в которую его привела Олеся Владимировна, была богато обставлена всевозможными нужными и ненужными ему предметами мебели. Такой роскоши в быту Дане никогда не приходилось видеть, особенно в спальне. В Белокурихе коттедж дяди считался богатым домом, но по сравнении с этой спальней он выглядел как лачуга нищего. Даня, привыкший к спартанской жизни, только покачал головой глядя на эти излишества, особенно его потряс балдахин, вышитый золотом и самоцветами. Олеся Владимировна, увидев его удивление и пренебрежение в виде покачивания головы, улыбнулась и сказала: «Здесь мой сын селит особенно важных гостей, так что ты теперь в доме особенно важный волшебник. Не смущайся и не стесняйся, можешь даже «случайно» что ни будь здесь поломать на свой вкус. Хотя я знаю – ты ничего такого не сделаешь, а жаль.»
 Даня присел на кровать и стал искать глазами свои вещи. Бабушка Ярославы поняла его: «Твои вещи все разложены, найдёшь их в гардеробе. Спокойной ночи внучок. Завтра будешь осматривать город с друзьями, а я буду твоим гидом. Да, ванная комната — вот за этим зеркалом.» Она показала на огромное зеркало в золочёной раме, стоящее справа от двери.
 Не успела за бабой Осей закрыться дверь, как Даня уже лежал на кровати в одежде сбросив только обувь и смотрел на звёздное небо, которым был потолок комнаты. «Интересно, - подумал он, - а утром каким будет потолок, сияющим солнцем или чем-то другим. Богатый и волшебный дом, а мне прекрасно в нём. Опять рифма, заразился я от Серёги рифмоплётством.» Звёздочки на потолке мигали и звали ко сну. Сны!!! Даня вскочил и сел на кровать: сны о прошлом Гипербореи начали сниться ему после того как он побывал в доме Бабы Дуси. В то утро, после сна о Кубке Жизни, его пригласила на обед белая кошка бабы Дуси; не сама баба Дуся, а её кошка, которая наверняка является крогурушей. Баба Ося сказала, что они обладают памятью предков и могут сообщать свои знания волшебнику. Крогуруши есть не у всех волшебников, а баба Дуся даже не училась в Академии, так откуда у неё помощница. Может быть это не её крогуруша, а его? Даня в волнении соскочил с кровати и стал мерить комнату быстрыми, нервными шагами. Бабушка Ярославы знатная волшебница, а в подругах у неё обычная колдунья и обе имеют помощниц – странно, очень странно. Даня перестал бегать по комнате и уселся в кресло возле изящного столика на котором стоя ваза с конфетами и кувшин с морсом. Залпом выпив стакан морса, он попытался привести мысли хоть в какой-то порядок. Поломав голову, он понял, что чем ближе он знакомится с волхвами, тем больше вопросов о самом себе у него возникает, а ответов вообще никаких нет, только догадки. Съев конфету, он махнул на всё рукой и лёг спать.
  Проснулся Даня в отличном настроении, чему удивился. Обычно, ложась с вопросами, он с ними и просыпался, а в это утро вопросы, хотя и не забылись, но не волновали его так сильно как вечером. Не успел он умыться, как в комнату постучали. После разрешения войти дверь открылась, в комнату влетел поднос и опустился на столик. Даня удивлённо стал разглядывать завтрак на подносе: винегрет, яичница с колбасой, тосты, намазанные маслом и чай, были только что приготовлены и манили своей аппетитностью. Хмыкнув, Даня сел в кресло и мигом уничтожил завтрак, после чего поднос с грязной посудой исчез. «Интересно, Ярослава — вот так с детства завтракала, - подумал Даня. – По ней не заметно, она компанейская и вряд ли стала бы завтракать в одиночестве.»
  Даня вышел из комнаты и бросил взгляд с балюстрады на холл. Вчерашний праздничный стол отсутствовал, а вместо него стоял другой стол, за которым чинно сидели Урусовы – Ярослава, её бабушка, папа, мама и чинно завтракали. «Ха-Ха, - рассмеялся про себя Даня, - я тут кажется на положении принца. Не удивлюсь если я сейчас съеду на перилле лестницы, а мне все пожелают доброго утра, и бровью, не моргнув на такое хамство.» Но не съезжать с перил, ни кричать «доброе утро» со второго этажа он не стал, а спокойно спустился по лестнице и, подойдя к столу, сказал: «Доброе утро. Приятного аппетита в такой чудесный день.»
 Родители Ярославы кивнули головой в знак приветствия, Ярослава что-то хмыкнула, а Олеся Владимировна тонко улыбнулась.
- Доброе утро, Даниил. Не хочешь продолжить завтрак?
- Спасибо, я наелся, - Даня посмотрел на улыбающуюся Олесю Владимировну и решился узнать своё положение в этом доме, - баба Ося, а завтрак мне всегда так будут подавать?
- Ты в комнате для особо почётных гостей, а она заколдована так, что все желания выполняются даже если они не произносятся.
- Звёздное небо вместо потолка – это тоже моё желание?
- Конечно. Комната ничего не делает по собственному желанию. Если ты захочешь она может изменить и всю обстановку на более привычное тебе, даже свои размеры. Та обстановка, что сейчас осталась от предыдущего гостя. Я заметила, что она тебе не очень понравилась, можешь её изменить под себя.
- Универсальная комната?! – Даня удивлённо обрадовался. – Надо будет поэкспериментировать.
- Успеешь наладить свой быт вечером, а сейчас экскурсия по городу, - Олеся Владимировна встала, за ней вскочила Ярослава, пробурчав «спасибо».
   Экскурсия началась с того, что к ним присоединились Сергей и Люда, жившие неподалеку. Оба обитали в трёхэтажных домах той же архитектуры, что и все дома на косогоре. Возле дома, из которого радостно выбежала Люда, их ожидали сани. Все погрузились в них, и они понесли компанию в центр города, которым являлся Верховный Совет Волшебников. Здание оказалось одноэтажным и неказистым. Даня удивился такой скромности, но экскурсовод в лице Олеси Владимировны, объяснила, что все рабочие помещения находятся под землёй и составляют 9 этажей, а само здание нулевой этаж – приёмная. На предложение осмотреть здание Даня ответил отказом, заявив, что однажды ему пришлось побывать в учреждении власти Белокурихи, и там нет ничего интересного. От поездки на волшебном трамвае Даня тоже отказался – вид сарая на колёсах не вселял в него интерес. Заинтересовали его только два сооружения – снежная крепость на горке и ледяная трасса среди холмов.
 Про крепость он понял сразу, вспомнив рассказ Сергея – её будут штурмовать желающие на Рождество; а вот огороженная ледяная трасса оказалась местом гонки на ступах, которые состояться завтра на Новый год. Даня сразу загорелся интересом и попросил рассказать об условиях гонки. Олеся Владимировна объяснила ему, что в соревнованиях принимают участие все желающие. Условия Русских горок просты - надо пройти трассу как можно быстрее, опередив всех. Горок всего шесть, во впадинах между ними стоят шесты по числу участников, надо собрать все эти шесты и прийти с ними к финишу. Даня внимательно осмотрел трассу, пешком спускаясь на дно каждой впадины к шестам. Добравшись до последней горки, и смотря на финиш он спросил: «Я могу принять участие в гонках?» Друзья удивлённо уставились на него.
- Тебе мало славы самого молодого игрока в Ступинг? – с внутренней завистью спросил Сергей. – Мне не нужна слава, я просто хочу попробовать свои силы. В Ступинг одни правила, здесь другие. Если я хороший волшебник, как все говорят, то мне надо уверится в этом самому.
- Даня, это очень опасные гонки, некоторые участники получают ужасные травмы, - Люда с испугом смотрела на Даню.
- Даня, ты герой, - обрадованно захлопала в ладоши Ярослава, - бабушка, бабушка, - позвала она Олесю Владимировна, которая отстала от быстро идущих по трассе друзей, - Даня хочет участвовать в гонках, и ты должна это устроить.
- Ты хочешь участвовать в гонках Русские горки, - подошедшая Олеся Владимировна с удивлением смотрела на Даню.
- Если, как вы сказали, участвуют все желающие, то я из их числа, - Даня выжидательно смотрел на старушку.
- Даня, ты ребёнок, мальчик и гонки это не забава – это тяжелейшее испытание, которое не по силам двенадцатилетнему, - Олеся Владимировна со страхом изумления рассматривала Даню, смотревшего на неё в упор не мигая.
- Скажите, Олеся Владимировна, а по силам двухлетнему младенцу остановить злого мага, которого не могли остановить все волхвы волшебного мира? - Даня смотрел зло и отчужденно. – Меня все убеждают, что я это сделал, да и сейчас мне говорят, что я должен победить Зло Рикшеллера; выходит биться со злом – это мне по силам и является моей Долей, а участвовать в гонках я не могу по младости лет. Так что ли?
- Тебе многое по силам, Даниил, но зачем лишний раз рисковать, подвергая себя опасности без нужды, - потрясённая Олеся Владимировна не могла понять желания мальчика. Одно дела подчиняться неизбежному, сражаясь со злом, и совсем другое стремиться к беде, которую можно избежать. – Ты действительно хочешь принять участие в этих дурацких гонках, которые приносят не только славу, но и гибель?
- Если мне суждено погибнуть, то лучше по собственной воле чем по чьему-то желанию. Если я должен победить зло Рикшеллера, то на этих, как вы говорите дурацких гонках, я точно не погибну, - Даня непреклонно смотрел на старушку.
- Ты такой же авантюрист, как и моя внучка, только опасней. Её авантюры – это синяки и переломы, а твои – это гибель, - Олеся Владимировна пожевала губами в недоумении. Друзья смотрели на неё с опасливым ожиданием. – Может быть ты и прав – что написано на роду, в Книге Жизни, то и случится, и, если ты решил это проверить, так тому и быть. Я устрою, чтобы тебя допустили к гонке, только извини, внучок, тебе придётся победить и остаться целым. Если ты придёшь вторым или третьим, ты проиграешь самого себя. Это очень ответственно, ты это понимаешь?
- Я вижу надежды волхвов на меня. Я их понимаю, но я должен ЗНАТЬ СЕБЯ, чтобы поверить. Я готов рискнуть, - Даня бросил взгляд на финиш, - этот Финиш решит всё.
  Олеся Владимировна подошла к мальчику, прижала его голову к себе, сняв с неё шапку, и поцеловала в макушку – Да благословят тебя великие волхвы основатели Гипербореи!
- Идём покупать ступу, - она погрозила ему пальцем, - ох, недаром ты взял так много золота из сейфа, словно знал, что оно тебе понадобиться.
  В магазине где продавались ступы Даня выбрал самую лучшую – скоростной, облегчённый вариант последней модели из железного дерева. Ступа была произведением искусства коричневого цвета, покрытая алмазной лакировкой и имела собственный номер 7. Как объяснил владелец магазина таких ступ было сделано всего десять. Девять уже были проданы, купленная Даней была последняя. Когда продавец назвал цену даже у Олесе Владимировны вырвался вскрик удивление, а Данины друзья чуть не завизжали от названной цифры. Даня без колебания выложил названную сумму, а после этого ещё купил метлу для штурма крепости, как он объяснил друзьям. Метла обошлась дешевле ступы, но всё равно цена была огромной. После расчёта с продавцом Данина сумка стала почти пустой, хотя золотых и самоцветов вполне хватило бы жить в Академии ещё целый год в развлечениях.
  Выйдя из магазина Даня широким жестом, пребывая в прекрасном настроении, предложил друзьям зайти в кабачок отпраздновать покупки. Со стороны друзей возражений не последовало, а Олеся Владимировна отправилась договариваться о Данином участии в гонках. Кабачок, который выбрала Ярослава, знавшая лучше всех центральную улицу Китежа, назывался «Лихой Арбуй». Даня полюбопытствовал кто такой Арбуй; ему объяснили, что Арбуй это кудесник-иноземец и здесь подают самые вкусные заморские сладости и напитки.
  Ярослава выбрала для компании столик рядом с разукрашенной новогодней ёлкой, переливающейся огоньками разноцветных свечей и фонариков; её верх украшала розово-синяя звезда, излучающая золотистый свет. Официантка, одетая в белую тунику, принесла заказанные Ярославой сладости и напитки. На столе появились узкие длинные бутылки с коричневой жидкостью, шоколадный торт с фигуркой колдуна в розовой мантии, выплясывающей какой-то замысловатый танец, эклеры в виде зелёных крокодильчиков, пытающихся уползти с тарелки и разевающие пасти в желании что-то схватить, круглые конфеты на палочках, вишня, покрытая белыми кристаллами сахара, ананас, хвост которого извивался словно щупальца спрута, ещё какие-то сладости вид которых вызывал у Дани недоумение, но не аппетит.
  Сергей, взяв в одну руку бутылку, а во вторую извивающегося крокодильчика встал прокашлялся и, подняв бутылку над головой, продекламировал:
                Пусть Старый год звенит цепями.
                Но скоро будет Новый год.
                Безумство Дани снова с нами –
                Он всех на гонке обойдёт!
 Девочки зааплодировали, Даня пожал плечами, и все выпили терпкий, бодрящий напиток излучающий заморский аромат.
- Что это за напиток, - поинтересовался Даня, сделавший большой глоток из бутылки.
- Кулу, - пояснил Сергей, жуя хвост крокодила, который, оставшись без него, стал грозно клацать челюстями.
- Приятная вещь, но непривычная. Я выпил бы лучше сбитня, он хоть горячий, - Даня взял кусок торта, который за минуту до этого сам разрезался на четыре части, заставив фигурку колдуна прыгать с куска на кусок.
- Не угодишь тебе, Даня – это самый популярный напиток в Китеже, - обиделась Ярослава, пытающаяся поймать вилкой колдуна с торта.
- Твоя бабушка больше не угодит Дане, не добившись разрешения участвовать в гонке, - Люда сосала конфету на палочке, добираясь до ароматной начинки.
- Моя бабушка поставит на уши весь Китеж, и через полчаса разрешение добудет, - Ярослава наконец изловила колдуна, и гордо подняла вилку с ним.
- Лучше бы она этого не сделала, - Люда проглотила конфетку и бросила на Ярославу осуждающий взгляд.
- Чем тебе не нравится затея с гонками? – Сергей доел крокодила и принялся за вишни. – Даня самый молодой игрок в Ступинг, почему бы не стать самым молодым участником гонки «Русские горки». Сумасшедшим лучше ничего не запрещать, а всё разрешать. Я бы то же поучаствовал, но мне точно не разрешат.
- Молчи уж «участник». Ты и на метле никогда не брал крепости, я всегда тебя обходила, - Ярослава толкнула локтем Сергея, отчего вишня, зажатая в пальцах, выпорхнула из них и врезалась в фонарик на ёлке, тот вспыхнул сиреневым огоньком.
- Что толкаешься, - буркнул Сергей, - в этом году я точно первым ворвусь в крепость.
- Свежо заклинание, но опять не сработает, сколько не маши палочкой.
 Ярослава насмешливо скривилась в сторону Сергея. Тот, насупив брови, взял ракушку и со злостью впился в неё зубами: брызнула шоколадная начинка, попав струёй на кафтан Дани. – Что делаешь, - возмутился тот стирая платком липкую массу.
- Устриц давлю, - хмуро пояснил Сергей, беря новую раковину и аккуратно вскрывая её зубами. – В прошлом году я повредил метлу накануне, поэтому ты меня и обошла.
- У плохого колдуна всегда метла виновата, - засмеялась Люда.
- Что напали на самого главного, - вступился за Сергея Даня, - он вам ещё покажет где лешие живут.
– Не надо поминать албастых за столом, это плохая примета, - Люда укоризненно посмотрела на Даню.
- Что они такие страшные?
- Говорят да, - посерьёзнела Ярослава, - даже бабушка мне ничего про них не рассказывает.
- Ну, если бабушка…, - протянул Даня.
- Кто упоминает бабушку в таком тоне? – Сзади Дани возникла Олеся Владимировна. – Бабушка облетела пол Китежа и добилась своего. – Она уселась на возникший стул, подозвала официантку, которая моментально принесла для неё кубок с напитком. Выпив его одним глотком Олеся Владимировна оглядела стол внуков, покачала головой и взяла вишню. Прожевав, она начала рассказывать, весьма довольная своими успехами.
- Распорядитель игр так испугался, услышав о желании Дани принять участие в гонке, что мне пришлось дать ему настойку разговорчивости, чтобы он мог вымолвить хоть слово. Оказалось, отдел игр и развлечений Министерства выпустил циркуляр запрещающий участие в гонках «Русские горки» несовершеннолетних, и сделано это было вчера. Я сразу поняла, что кто-то предвидел желание Дани и хочет этому воспрепятствовать. Услышав твоё желание Даниил, я вначале сомневалась, но узнав о циркуляре поняла – ты просто обязан участвовать в гонке.
- А как же циркуляр? – Даня весь подался к Олесе Владимировне. Она потрепала его по вихрам, довольно улыбнулась подозвала официантку, выпила ещё один бокал напитка и продолжила рассказ.
- Циркуляр не закон, а рекомендация, который не прошёл утверждения в Верховном совете, который разъехался на Рождественские каникулы. Я слетала к Председателю Курумову и взяла у него разрешение для Дани, сунула его в нос распорядителю и завтра ты, Даниил, примешь участие в гонке.
- Председатель так просто дал вам разрешение, - удивился Даня.
- Ещё бы он не дал, - рассмеялась Олеся Владимировна, - он что мало получал от меня подзатыльников в Академии. Помню однажды я разукрасила его физиономию препротивными язвочками, которые не смогла вывести академическая шаманка, и ему пришлось целую неделю прятаться в лазарете, пока он не попросил у меня прощения, а я не сняла заклинание. Так что у нас с ним старая дружба, - опять рассмеялась она.
- Бабушка, ты золото, - Ярослава бросилась целовать её.
- Ну, ну, - отстранилась та, - всю обслюнявила, - но было видно, что она очень довольна и собой, и любовью внучки. – Даниил, - посерьёзнела она, - если тебе нужно потренироваться можешь разнести полдома и окрестный склон. Тебе обязательно нужно выиграть.
- Я выиграю, баба Ося, обязательно выиграю, - Даня уперся глазами в звезду на макушке ёлки, - у меня нет другого пути. Тренироваться мне не надо – напарников в гонке нет.
Есть я, траса и ступа, а вот её опробовать надо. Я полечу на ней к вашему дому.
- Как он тебя назвал, бабушка!? – ревниво взвилась Ярослава.
- Так, как я ему разрешила, - отрезала Олеся Владимировна.
- Я пойду полетаю, - Даня поднялся.
- По городу летать можно, но на трассе нельзя. Я узнавала у распорядителя. Там устанавливают всевозможные ловушки, ведь это не просто ледяная дорожка меж холмов, которую легко пролететь - Олеся Владимировна испытывающие смотрела на мальчика.
- Я понял, - кивнул головой Даня и вышел из кабачка.
  Сани, на которых они приехали, стояли возле осветительного столба в стороне от кабачка. Даня залез в ступу, стоящую на козлах саней. Запакованная метла была там же. Даня распаковал метлу и взмахнув ей взмыл вертикально вверх. Остановив ступу метрах в пятидесяти над землёй, он сунул метлу под руку и, упёршись стойко ногами в дно, приказал ступе медленно лететь вдоль улицы. Ступа поплыла по воздуху. Даня раздвинул ноги и скорость ступы увеличила, сузил она полетела медленней. Установив контакт со ступой, он стал пробовать управлять ей только ногами без мысленного приказа. Ступа слушалась идеально - даже малейшее движение ногой вызывала ответную реакцию: поднял ногу ступа взмыла вверх, поставил ступа остановилась, чуть согнул колени ступа пошла вниз. Натренировавшись управлять ногами, он взялся за борт и стал отдавать приказы мысленно. Результат мысленного управления потряс Даню – даже проблеск мысли осуществлялся ступой в движении, словно Даня и ступа были единым целым. «Ступа стоит тех денег, что я за неё заплатил», - подвёл он итог испытаний ступы.
  Поднявшись на стометровую высоту, где дул пронзительный, ледяной ветер Даня приказал ступе зависнуть и ждать его. Оседлав метлу, он вылетел на ней из ступы и повёл её против ветра. Ледяной воздух обжигал лицо, и мог бы своей силой остановит его полёт, но метла легко преодолевала эту силу, передвигаясь с той скоростью какую ей задавал Даня. «Деньги потрачены не зря», - Даня развернулся и полетел к едва видневшейся ступе. До неё оставалось метров десять, когда Даня замёрзшим лицом почувствовал опасность, идущую откуда-то снизу. Он резко остановил метлу и увидел, как всего в полуметре по его курсу движения пролетело заклинание, посланное с земли. Заклинание ушло ввысь. Даня сделал вираж и одним молниеносным броском оказался возле ступы, вскочил в неё с одной мыслью – вперёд. Ступа рванула так, что, если бы руки не ухватились за борт, он выпал бы из неё. В мгновение улица осталась позади, и в свете луны он увидел внизу рельсы железной дороги. Остановив ступу, он стал вспоминать где находиться дом Ярославы. Сосредоточившись он мысленно нарисовал план Китежа, отметил на нём дом куда хотел попасть, и приказал ступе лететь туда. Ступа послушно поплыла по воздуху. Даня присел на дно. Ступа поняла это как надо и не стала снижаться, а продолжала двигаться на той же высоте и в том же направление. «Умница, всё понимаешь», - похвалил её Даня, растирая ладонями оледеневшее лицо.
  Когда ступа остановилась, лицо уже не было бесчувственным – по нему гуляли иглы покалываний. Посмотрев вниз Даня увидел дом Ярославы, сани возле них и фигурки волхвов с задранными вверх головами. «Меня высматривают», - понял Даня, и приказал ступе мгновенно спустится до нескольких сантиметров от земли. Ступа ухнула вниз и застыла в паре сантиметров от утоптанного снега.
 Не успели ноги Дани коснуться земли как он оказался в жёстких руках Олеси Владимировны. «Ты жив!» - выдохнула она. Даня не узнал её голоса: властный, самоуверенный и твёрдый голос, который был знаком ему, сейчас звучал испуганным и радостно-возбуждённым. Даня понял, что происшествие в воздухе с заклинанием, чуть не попавшим в него, известно Олесе Владимировне. Желая подробно узнать откуда, Даня решил притвориться, что ничего не произошло. Беспечным и удивлённым голосом, подняв высоко вверх веки и брови он сказал: «А что случилось? Почему вы удивлены, что я живой?» Взяв его за плечи, Олеся Владимировна внимательно вгляделась в белое лицо и повлекла за собой в дом. Родители Ярославы и ещё несколько незнакомых Дане волхвов расступились, пропуская их.
 В холле баба Ося посадила его в кресло возле столика и подала бокал дымящегося напитка. Даня с жадностью выпил горячий сбитень, и, от его тепла, лицу стало жарко и приятно: иголки перестали колоть щеки, веки потеряли свою одеревенелость, а из носа потекло. Олеся Владимировна дала ему платок, которым он протёр лицо.
- Заклинание не попало в тебя, - полувопросительно, полу утвердительно сказала она.
 Даня хотел опять притворится непонимающим, но взглянув в пронзительные глаза Олеси Владимировны передумал, и, хотя вокруг него стояли незнакомые волхвы, решил сказать правду.
- Оно просвистело в полуметре от меня. Я почувствовал опасность и остановил метлу. Но откуда вы знаете об этом? Я был высоко, и вы не могли это видеть.
- Если бы ты летел ниже, никто бы и не узнал, - сказал незнакомый волхв с седыми усами и орлиным носом. – Над городом, на высоте восьмидесяти метров раскинут купол невидимости, чтобы смерды с самолётов не могли видеть Кижи. Если сверху или снизу пустить заклинание, то проходя через купол невидимости оно даёт вспышку. Каждое заклинание имеет свой цвет, по которому можно определить, что это было. Заклинание, которое пустили в тебя, было Симплицимус – убийственное заклинание. Одно это уже является преступлением – применять его запрещено.
- За куполом что всегда наблюдают? – Дане стало холодно при этом известии – его хотели убить.
- Конечно наблюдают, мальчик, разве мы могли бы жить тысячи лет не обнаруженными, если бы не оберегали себя.
- Я был выше купола, значит и с земли меня не было видно, как же тогда пустили заклинание именно в меня? – Страх прошёл и Даню разбирало любопытство – надо же понять, что произошло.
- Существует «дозорный глаз» через который можно видеть невидимое, - волхв с орлиным носом с любопытством разглядывал Даню. – Олеся Владимировна, вы сказали, что в ступе друг вашей внучки, почему же вы не уточнили, что это Даниил Белов, мальчик с серебряными волосами?
- Послушайте Хитров, - голос Олеси Владимировне зазвенел металлом, - Вы возглавляете отдел тьмурийцев, вот и ищите чёрного мага, совершившего преступление, а не вынюхивайте кто, куда и зачем приехал.
- Извините, Олеся Владимировна, но то что покушались на жизнь именно Белова вырисовывает совсем другую картину преступления, чем можно было подразумевать раньше.
- Чем же вырисовывается? Стало больше или меньше чёрных магов, совершивших преступление?
Олеся Владимировна кипела возмущением. – Вы нашли место откуда было пущено заклинание? Опросили возможных свидетелей? Выяснили кто был в это время там? Мне что надо учить вас как надо выполнять свою работу? Вы очень быстро нашли меня и примчались сюда со своими сотрудниками: обнаружили потенциальную жертву, выяснили его имя и теперь стоите здесь, рассуждая о картине преступления вместо того, чтобы пойти ловить преступника. Вы что, Хитров, забыли для чего существуют тьмурийцы? Я вам напомню – чтобы обезвреживать чёрную магию и её носителей.
 Хитров, при всей своей значимости начальника, под словами Олеси Владимировны гнулся как стебелёк на ветру. Потеряв голос самоуверенности, он смог только промямлить: «Мм мои люди работают…»
- Плохо работают, - опять загремел голос Олеси Владимировны. – И с вами, и с вашим Министром будет отдельный разговор. Я уже сегодня виделась с Председателем Верховного Совета, не хочется тревожить его опять, но видимо придётся, если к завтрашнему утру вы не узнаете кто покушался на жизнь мальчика.
  Хитров побледнел, поклонился Олесе Владимировне и исчез вместе со своей свитой. Олеся Владимировна, не успокоившись нападками на тьмурийца, обрушилась теперь на сына: «Святослав, ты кажется управляющий делами Верховного совета, или я что-то перепутала?!»
- Мама, моё дело отчёты, сводки, распорядки, мероприятия… - папа Ярославы стал таким же поникшим, как и испарившийся Хитров.
- Развелось вас бумажных дармоедов как тараканов в захудалой столовке у смердов, - произнеся, непроизвольно, эту фразу Олеся Владимировна вспомнила Даню и решила подлить масла в огонь своего негодования. - Может стоит привлечь к наведению порядка Даню? Он сделал это прекрасно с тараканами в Белокурихе – выгнал всех широким потоком по светлой улице с оркестром, - она посмотрела на Даню и улыбнулась загадочной улыбкой, которую он понял.
- Баба Ося, тараканы шли стройными рядами и быстро, а не широким потоком, - Дане стало весело – он впервые в жизни присутствовал при сцене выговора взрослых волхвов как мальчишек.
- Вот, вот…построить всех и выпороть. Вот что, Святослав, завтра гонки «Русские горки» и Даня примет в них участие. Будь добр мобилизуй всю свою контору, чтобы она обеспечила порядок и безопасность, только без бумажек, а на деле.
- Олеся Владимировна, - изумилась Елена Яриловна, мама Ярославы, - Даниил совсем мальчик, а гонки – это дело взрослых волхвов. Вы забыли, что пять лет назад на них погиб мой брат! Нельзя подвергать мальчика такой опасности.
- Лена, ты умная и заботливая колдунья, но всегда поступаешь как страус – прячешь голову в песок при виде опасности. Голову спрятать можно, но опасность от этого не пропадёт, а просто откусит тебе шею. Мальчика за полгода учёбы дважды пытались убить, сегодня в третий раз; даже если я запру его в подвал, то и там его могут убить. Жить в подполе он не согласен, и это его выбор, и его Доля, так что иди и помоги мужу обеспечить безопасность, об остальном позаботиться сам Даня.
  Родители Ярославы переглянулись между собой, пожали плечами и ушли в свои апартаменты.
- Согрелся? – спросила Олеся Владимировна, усевшись в кресло напротив Дани.
- Даже жарко стало, когда вы намыливали всем головы, - Даня улыбнулся.
- Это я от страха за тебя, - она щёлкнула пальцами и на столе появился кубок перед ней и чай со сладостями перед Даней. – Ты точно хочешь принять участие в гонке после происшедшего? Если не уверен всё можно отменить. Говори, не бойся показаться трусом, сейчас это не трусость, а здравомыслие.
  Даня посмотрел на чай со сладостями, вздохнул и промолвил: «Я есть хочу.» Колдунья щёлкнула пальцем и перед Даней возникла тарелки с винегретом и бифштекс с картошкой. Даня схватил вилку и стал есть, а Олеся Владимировна, попивая из кубка своё любимое питьё, задумчиво разглядывала его. Опустошив обе тарелки, он налил чай, долго смотрел на дно чашки через янтарную жидкость потом спросил: «Баба Ося, почему вас все слушаются и Министр, и тьмуриец, и сын, большой чиновник, да и вообще все волшебники с которыми вы встречаетесь?»
- Трудный вопрос. Боюсь ты не поймёшь, а если поймёшь, то неправильно, - она помолчала, собираясь с мыслями. – Скажу так – все волхвы невольно, подсознательно, уважают только силу и боятся нарушить свою спокойную жизнь борьбой, именно поэтому десять лет назад Рикшеллер почти завоевал власть над Волшебным миром. Имея силу, волхвы боятся её применить, а я ничего никогда не боялась; это-то, отсутствие страха перед борьбой, и чувствуют те, кто сталкивается со мной, и страшась отступают.
- Если вы живёте так как говорите, то почему предлагаете мне отступить, отказаться от борьбы? Я жил в Белокурихе одиноким, нелюбимым сиротой, не зная ничего ни о себе, ни о родителях, ни о том мире в котором родился. Я привык к той жизни и не просил делать из меня другого; но я оказался другой, тоже пока мало знающий о самом себе, но прятать голову в песок мне не хочется. Смогу ли оправдать те надежды, что на меня возлагают?! Я не знаю, но бежать я не хочу.
 Даня выпил чай и мысленно позвал – Серебристый. Рядом с ним мгновенно вырос олень.
Даня встал, обнял его за шею, вдохнул морозный запах далёкой Гипербореи и почувствовал свою силу.
- Да он у тебя красавец, - с восхищением воскликнула Олеся Владимировна. – Твой защитник силён, но ты ещё сильнее.
 Даня, не обращая внимания на волшебницу повёл мысленный разговор с оленем. – Завтра будет трудный день. – Я буду рядом. Но почему ты не позвал меня сегодня? – Я справился сам, а вот завтра может понадобиться твоя помощь. Ты должен найти того, кто преследует меня здесь. – Я всё сделаю. – Как в заповеднике? – Всё тихо, но Магера в Академии нет. – Если его нет в Академии, он может быть здесь. Ты можешь найти его? – Пока его нет поблизости от тебя, я не могу его почувствовать. Если он появиться я защищу тебя от него. – Где ты будешь? – Рядом. В доме тебе никто не угрожает, я буду охранять дом снаружи. Если появиться опасность я дам тебе знать. – Хорошо Серебристый, иди. Олень исчез, оставив на лице Дани стойкий запах уверенности в собственной силе.
- Поговорили? – Олеся Владимировна с любопытством смотрела на Даню. –Да. – Он знает кто на тебя напал? – Нет, я не звал его, когда почувствовал опасность; как-то не подумал, а надо было, тогда бы я знал имя нападавшего.
- Куда ты его послал? – Он охраняет дом снаружи, внутри опасности нет.
-Ладно Даня, иди отдыхай, завтра трудный день для тебя. - Даня повернулся чтобы уйти, но вдруг встрепенулся – он же забыл про друзей!
- Где Серёга, Люда, Яра?
- Серёжа с Людой в своих домах, а внучку я отправила спать, она наверно десятый сон досматривает.
- Ха-ха, бабуля, - по перилам лестницы съехала Ярослава. – Я всё видела и слышала с балюстрады. Ну ты здорово всех побрила, особенно папочку, - Ярослава сияла радостью от своей находчивой непослушности.
- Она и в Академии подслушивает? – добродушно нахмурилась колдунья.
- Хуже, - ухмыльнулся Даня, - она подбивает всех нарушать правила, но я думаю это у неё от вас.
 Олеся Владимировна засмеялась добродушно и задорно. Все разошлись довольные и счастливые сами не понимая отчего.
 Даня спал без снов и кошмаров, а проснувшись он обнаружил, что спит в своей комнате в Белокурихе. Комната была, и такая и не такая: она стала больше, в ней появились книжные полки, столик для клетки Хохмача, шкаф для одежды остался прежний, роскошный, вместо зеркала появилась дверь в туалет, а кровать стала точно такая какая была в гостинице Сухаревского тупика. Комната ночью прочитала его желания и устроила так как Даня себе вообразил, собрав в одно месте всё самое хорошее, что было в его жизни.
  Завтрак вплыл в комнату сразу после того, как Даня, умывшись, сел за письменный стол. Позавтракав своими любимыми блюдами Даня стал думать, во что одеться на гонку. В Ступинг он играл в форме факультета, но что надеть на гонку он не знал. Размышление прервал стук в дверь, но не успел Даня сказать войдите, как дверь распахнулась и в комнату ворвались друзья. Впереди буквально летела Люда. Она подбежала к нему и стала трясти за плечи: «Зачем ты полетел ночью над городом?! Тебя могли убить!»
- Ты что с ума сошла. Успокойся, - Даня оторвал её руки и усадил в кресло. Люда вся покраснела и на глазах её блеснули слёзы.
- Надеюсь после этого ты уже бросил мысль участвовать в гонке.
-И не надейся, - Ярослава, наблюдавшая за этой сценой с ехидной усмешкой, тоже уселась в кресло, - что тут вчера было… -и она рассказа всё что ей удалось подслушать и увидеть вечером. Сергей и Люда, знавшие только, что в Даню пустили убивающее заклинание, слушали с жадным интересом.
- Я тоже могу вам кое-что сообщить, - начал обсуждение Сергей, когда Яра закончила свой рассказ. – Сегодня на гонке будут весь Китеж. Все в городе знает, что Даня участвует в гонках и что на него было покушение, которое связывают именно с гонками. Говорят, его хотел убить победитель прошлогодних гонок Быстрорезв, нападающий команды «Медведи». Доказательств нет, но тьмурийцы его подозревают.
- Глупости, - Люда изобразила гримасу обезьяны, - Быстрорезв хорошо летает на ступе, но больше ничего не умеет, а пустить убивающее заклинание через купол невидимости – это владение большими магическими способностями.
- Ты откуда знаешь? – Яра удивлённо посмотрела на Люду.
- Он приятель моего папы и бывал в нашем доме. Папа хороший механик по смердовским гоночным машинам, вот Быстрорезв ими и интересуется, пытается внедрить в них волшебство. Но мама говорит, что волшебник из него такой же как из кукушки соловей- звук есть, а мелодии нет.
- Не пойму я вас, - Даня осуждающе смотрел на друзей, - какие гонки, вы ещё скажите, что меня хотели убить на матче из-за того, что я хорошо играю. Ясное же дело, что это подручные Рикшеллера, а вы обсуждаете сплетни и слухи.
- Даня прав, - Ярослава бросила уничтожающий взгляд на Сергея, - в Академии его хотело убить зло Рикшеллера, и оно пришло за ним сюда.
- Серебристый сказал, что Магера сейчас нет в Академии, а в подземелье всё тихо.
- Точно, это Магер, - Сергей возбуждённо вскочил, - надо сказать тьмурийцам, чтобы они его арестовали.
- А как ты докажешь, что это он, - Даня скептически скривился. – На стадионе он тоже был и что? Кто-то нашёл и наказал того, кто хотел меня убить? Здесь вообще целый город и любой мог, и может попытаться меня убить.
- На гонке тебя убить будет легче чем в городе, - тихо сказала Люда, - откажись участвовать.
- Предлагаешь вообще бросить Волшебный мир, убежать в тайгу гор Белокурихи, построить там дом и жить себе тихо как мышь в подполе? – Даня бросил на Люду осуждающий взгляд. – Нет уж, сколько не прячься, от своей Доли не убежишь. Я вот размышлял что мне надеть на гонку, когда вы ворвались, но ничего не придумал. Может поможете выбрать приличный костюмчик?
- Дааааа…, - Сергей почесал в затылке, - это не по моей части.
  У девочек предложение Дани вызвало прилив энтузиазма; оказалось обоих с детства учили рукоделию. Через пять минут комната Дани превратилась в пошивочную мастерскую. Ярослава, откуда-то из закромов, принесла ткань, меха, пряжу, вязальные крючки, необычного вида швейную машинку и закипела работа.
  Через час Даня стоял одетый в чёрный кафтан, отороченный мехом, с вышитой серебром головой оленя на спине, стоячим воротничком расшитым серебряными кружевами, на ногах были элегантные сапожки с загнутыми носами, а на голове круглая соболиная шапка. Девочки, удовлетворённые своей работой, с восхищением рассматривали Даню, ставшего похожим на манекен в витрине модного салона, стоявшего на центральной улице города.
- Даня, ты напоминаешь мне куколок, в которые играли девчонки в детстве, - Сергей, с язвительной завистью, смотрел на Даню.
- Что, всё так плохо? – Даня стал осматривать себя со всех сторон, поворачиваясь перед зеркалом шкафа.
- Чтобы ты понимал, - в один голос закричали девочки, - классно выглядишь Даня!
- Действительно красив, - раздался голос Олеси Владимировны, прихода которой никто не заметил. – Молодцы внучки, постарались на славу, не зря вас учили; если колдуньи из вас не выйдут, то швеями вы будете отличными.
- Бабуля, у нас много талантов, и колдуем мы хорошо, - подала голос Ярослава.
- Не о вас речь, - Олеся Владимировна была собрана и сосредоточена. – Заварил ты, Даня, кашу – вся столица в возбуждении. Министерство и Верховный совет слетелись на гонку, хотя у всех каникулы, кроме дежурных. Аввакумов прилетел и хочет с тобой поговорить без свидетелей; так что девочки собирайте свою мастерскую и очистите комнату.
  Ярослава попыталась возразить, но колдунья так взглянула на неё, что та поняла – шутки и поблажки кончились. Через пять минут комната была пуста от посторонних, и в неё вошёл Аввакумов.
- Здравствуйте, профессор, - поздоровался Даня, как только Аввакумов показался на пороге комнаты. – Здравствуй, Даниил, - профессор закрыл дверь, уселся в кресло и поставил на столик небольшую, вращающуюся мельницу, - садись, - кивнул он на противоположное кресло.
- Что это за игрушка, - поинтересовался Даня, указывая на мельницу.
- Моё изобретение, - усмехнулся профессор, - забава молодости, но работает безотказно. Если мельница перестанет крутиться и раздастся стук жерновов, значит нас подслушивают, или поблизости появилось зло.
- Олеся Владимировна рассказала мне всё, - он сделал паузу, - всё что знала. Теперь я хочу услышать то, чего она не знает. Ты мне ничего не хочешь рассказать, - Аввакумов посмотрел на Даню испытывающим взглядом.
- Когда в меня пустили убивающее заклинание Магера не было в Академии, - Даня не хотел этого говорить, но сказал под взглядом ректора.
- Это ещё не доказательство, - нахмурился Аввакумов.
- Я знаю, поэтому никому кроме вас и не говорил. - Даже друзьям?
- Друзья знают, но они ничего не решают, так же, как и я. Мои подозрения – это только слова мальчика, как вы сами говорили.
- Мальчика…который всё знает, - Аввакумов всё больше хмурился.
- У меня есть Серебристый.
- Я так и понял, что это он твои глаза и уши. Из-за этого покушения создалась очень непростая ситуация: уже не только столица, весь Волшебный мир знает об этом, и все ждут твоего участия в гонке. Парадоксальная ситуация: тебе нельзя участвовать в гонке, но тебе нельзя и запретить – волшебники обрушаться с такой критикой на Верховный Совет и Министерство, что это чревато бунтом или крупными беспорядками, которые никому не нужны. Власти не могут запретить, но я, как ответственный за тебя, и ректор Академии, в которой ты учишься, могу это сделать. Критика обрушится на меня, но это не страшно – Академию не посмеет тронуть никто, - Аввакумов устремил свой взгляд в расширенные зрачки Дани. – И вот я спрашиваю тебя, Даниил – хочешь ли ты участвовать в гонке или нет. Прежде чем ответить, подумай, не мальчишеским задором, а здравым смыслом, который у тебя не по возрасту силён. Если ты проиграешь, пострадает вся вера Волшебного мира в Добро. Ты стал символом этого Добра по независящим от тебя причинам, так сложились звёзды, и ты в этом не виноват. Я могу избавить тебя от этого – запретить участвовать в гонке, но если ты решил состязаться, то понимай – кроме победы для тебя нет другого выхода. Сейчас ты должен решать не как мальчик, а как волхв.
 И ещё: трасса — это не просто сбор шестов с пяти оврагов, перед каждым шестом установлена защита, на каждом шесте своя, а перед финишем самая сильная; тебе надо не просто пролететь на ступе, собрав шесты, тебе надо будет обойти или нейтрализовать защиту в шести местах. Защиты не очень сложные для опытных волшебников, но для тебя они впервые встанут на скорости движения, а ты этого никогда не делал и не пробовал. Я вообще удивляюсь, как Урусовой взбрело в голову добыть тебе разрешение на участие, - неожиданно вспылил он.
- Я её попросил, - Даня опустил голову и задумался, потом резко вскинул голову, да так, что слетела шапка с головы, - Я приду первым. Если нет, значит я не мальчик с серебряными волосами.
- Даня, - Аввакумов накрыл Данин кулак ладонью, - для тебя не существует – это «если нет». Ты точно всё решил? – Да! – Что ж, - Аввакумов вздохнул, - как говорили древние – или в ступе, или на ней. Идём, я провожу тебя на старт.
  В холле собралась целая делегация: его друзья, их родители, Игнатьева и Хусейн, приехавшие в столицу вместе с Авакумовым. Все молча наблюдали за шествующими Даней и ректором каким-то странными взглядами то ли осуждающими, то ли восхищёнными, а скорее всего это была смесь восхищения с осуждением говорившая – безумие мальчика понимаем, безумие взрослых осуждаем. Все расселись в сани. Даня хотел полететь на ступе, но его остановил Аввакумом – «ступу повезут на козлах».
  Трассу, которую Даня видел накануне, сейчас было не узнать. Вдоль неё за ночь появились трибуны, которые не повторяли изгибов холмов, а опирались только на их верхушки, но рассмотреть участников на дне оврагов было несложно. На финише трибуны соединялись, образуя подкову, заполненную зрителями до отказа. Все зрители были вооружены биноклями и ещё какими-то приспособлениями, назначением которых Даня не знал. Старт был у подножия первого холма; туда Даня и направился, сопровождаемый Аввакумовым, а все остальные поспешили на трибуны.
  На старте уже толпились участники, их было девять, десятым был Даня. Присмотревшись Даня увидел, что у всех были точно такие же ступы, как и у него. Вспомнив слова продавца, что таких ступ сделали всего десять, Даня понял для чего их готовили – гонки «Русские горки»; победит не тот, у кого более скороходная ступа, а тот, кто лучше ей управляет.
  Распорядитель гонки указал Дане его место на старте и приклеил на ступу огромную цифру 7, совпавший с номером самой ступы. Даня встал в ступу, взял метлу и позвал – Серебристый, ты где? – Я здесь, на трассе. На вершине первого холма замедляющий барьер, который длиться до половины спускающегося склона. Барьер высокий от вершины 50 метров. Возле шестов защиты нет. – Спасибо Серебристый, разведывай второй овраг, пока я разберусь с первым.
   На старте закончилась суета, все приготовились к началу гонки. Даня посмотрел на своих соперников справа и слева и понял, что летать вблизи от них, в досягаемости метлы не следует – эти двадцатилетние волхвы могут одним взмахом метлы отправить его в бессознательное состояние и гонка для него закончится; остаётся одно вырваться вперёд у первого же шеста и не дать никому себя догнать – остальные участники были под стать соседям. Даня быстро вывел траекторию, по которой ему надо лететь, чтобы на вершине холма оказаться выше барьера, перелететь его и вертикально спуститься прямо к шестам. Даня порадовался – недаром в смердовской школе он учился на отлично по математике и геометрии, пригодилось.
  Вокруг Дани шумели трибуны, на него были направлены бинокли зрителей, но ничего этого он не замечал: перед ним была только одна цель и задача – прийти первым к шесту.
Сигнал к старту он прозевал на какое-то мгновение и понял, что пора двигаться, когда увидел впереди себя ступы соседей стремительно летящих к вершине холма. Он сосредоточил мысль на той точке в небе, которую вычислил, и приказал ступе оказаться там. Полёт Дани к первому шесту потом так описывали в «Волшебных Ведомостях»: «Замешкавшийся на старте Белов в мгновение ока оказался на вершине горки выше барьера замедления, и пока остальные участники снимали его для пролёта, таким же стремительным рывком оказался возле первого шеста, который и сунул в свою ступу.»
 Ещё засовывая первый шест Даня спросил: «Что дальше Серебристый? – Невидимые столбы в шахматном порядке с половины склона до вершины, дальше до второго шеста ничего нет. Я поведу тебя, следи за моими копытами, они серебряные и видишь их только ты. Даня посмотрел на склон и увидел мелькающие копытца оленя. Он направил ступу на них и приказал ступе лететь по его взгляду. Умница ступа так и сделала.
 «Непостижимо быстрой змейкой Белов преодолел невидимый лес столбов, перелетел через вершину и оказался возле второго шеста, мгновенно оказавшегося в ступе.»
  Уже после первого шеста трибуны стали реветь, увидев стремительный полёт Дани, а после второго шеста рев начал переходить в скандирование Даниной фамилии.
 «Что дальше, Серебристый? - Две стены с воротами на ширину ступы, одна стена на вершине, другая возле шеста. Лети к вершине я покажу ворота.» Даня взлетел на вершину, увидел блеск копыт оленя и направил ступу туда предварительно убрав и метлу в ступу, чтобы не задеть. Внизу, недалеко от шестов, Даня затормозил, выглядывая копытца оленя, увидев, он пролетел ворота, оказавшиеся в стороне от шестов, засунул третий шест и перевёл дух. Половина пути позади, осталось два шеста и финиш, но что там будет, он ещё не знал.
 «Что там? – Водоворот, с половины склона до самых шестов, если попадёшь можно и не выбраться, но водоворот воздуха заканчивается за несколько метров от трибун. Ступа пролетит, но впритык к трибунам. – Понял тебя Серебристый, спасибо» Даня взлетел на вершину горки и посмотрел вниз: высчитывать где тут половина спуска он не стал, а сразу полетел к трибунам и к ограждению трассы. Почти касаясь ограждения, он пролетел чуть дальше шестов, потом повернул к ним и одним броском оказался рядом, схватил шест и тут до него донёсся оглушительный рев толпы – БЕЛОВ! БЕЛОВ! БЕЛОВ! Это звучало и раньше, но Даня только сейчас это услышал. Нестерпимо захотелось остановиться бросить победный взгляд на трибуны и помахать рукой, но он одёрнул себя – рано радуешься, ещё два препятствия.
 «Серебристый! – Всё плохо, Даня. С половины склона до самых шестов туман незрячести, в нём теряешь представление о направлении и ничего не видишь. Обойти нельзя. Если ты знаешь хоть какое заклинание самое время его применить. – Серебристый, я не знаю, может ты…- Я знаю то, что знаешь ты». Даня влетел на вершину горки и задумался. Пробить коридор заклинанием он не мог, не знал какое нужно заклинание, оставалось одно средство преодолеть полосу незрячести. Даня наметил точку чуть в стороне от последнего шеста, проложил линию и приказал ступе – туда как можно быстрее. Свист ветра, мгновенная слепота и вот Даня всего в двух метрах от шеста. Он подплыл к последнему трофею, бросил его в ступу и устало спросил: «Что последнее, Серебристый? – Маятник на последнем склоне перед финишем. Трёхсекундный такт. Подлетай и жди моего сигнала, потом мгновенный бросок, иначе этот маятник сплющит тебя.»
 Даня спустился на середину склона, остановился, сосредоточился и стал ждать – «Вперёд», мысль оленя и собственная мысль Дани слились в одно. Даня почувствовал дуновение ветра за спиной – это маятник просвистел на мгновение позже, чем надо было для убийства Дани. «Победа!» - закричал Даня и рванул к ленточке финишах. Когда до неё оставался всего два метра он услышал истошный крик оленя – Стой. Даня остановил ступу в метре от финиша. «Что? – Виноватый голос оленя произнёс: «Прости, я чуть не погубил тебя. Перед финишной лентой полоска огня, которая может разрезать тебя надвое, и поставил её кто-то очень злой и буквально несколько минут назад, когда ты только готовился к прыжку сквозь маятник, а я считал такт.» Даня посмотрел на финишную ленту, достал волшебную палочку, сосредоточился и приказал – разрубись. Стоящие за финишной чертой судьи гонки, болельщики, разные чины Министерства и Верховного Совета увидели, как перерубленная Даниной палочкой лента вспыхнула, а на месте неё на снег упали две ленты огня. Даня проплыл между ними и посадил ступу на землю.
  Все решили, что таким оригинальным способом Белов решил отметить свою победу, и только два волшебника знали, что Даня минуту назад избежал гибели – убийца и победитель.
 Даню буквально выдернули из ступы и на руках понесли к пьедесталу, который представлял собой трон, стоящий на шести горках в точности таких, какие преодолел победитель. Трон был в виде ступы с вырезанной для сидения передней стенкой, садясь на него победитель как бы попирал покорённые им горки. Даню усадили на этот трон, который тут же взорвался искрами фейерверков, освещая победителя разноцветным сияньем.
  Главный судья вышел вперёд, встал лицом к трибунам и голосом, усиленным птицей Вещун, вившейся над его головой, провозгласил: «В гонке Русские горки» этого года победил Даниил Белов, мальчик с серебряными волосами! По традиции его имя будет высечено на Кубке Победителей!» Он взмахнул палочкой и перед ним возник огромный, в человеческий рост, золотисто-зелёный кубок в форме пузатой ступы стоящий на шести вершинах. Стенки кубка были испещрены надписями имён победителей. Судья ещё раз взмахнул палочкой и на стенке появилось имя - Даниил Белов; потом оно выплыло из кубка и увеличиваясь в размерах, горя золотом, стало подниматься над трибунами; остановившись на уровне высоты трибун, имя стало переливаться всеми цветами радуги, издавая звук победного марша. Трибуны захлестнула волна ликования и скандирования имени победителя.
  Судья повернулся к Дане, в руках у него возникла уменьшенная копия кубка, на котором было только одно его имя, и, подойдя к нему, он протянул кубок. Даня встал с трона взял в руки кубок, оказавшийся достаточно тяжёлым, и поднял его над своей головой. Вокруг все зааплодировали, вторя трибунам.
 «Вот она – победная слава, - мелькнула в голове мысль, - только зачем она мне, если в любой момент меня могут убить?» От мысли, что в метре от победы он мог погибнуть, руки ослабели, и он чуть не уронил кубок, поднятый над головой. Почувствовав тяжесть в ногах, он хотел сесть, но его подхватили под руки и повели в сторону от ликующей толпы, и тут он потерял сознание.
 Очнувшись Даня ощутил, что лежит на кровати, а вокруг него щебечут голоса. Он открыл глаза и увидел, что лежит в доме Ярославы в комнате, куда его поселили. Над ним высилась Олеся Владимировна и сосредоточено водила над его телом руками, от которых шло тепло вдувающее в него силы.
- Всего лишь мальчик, - сказал Даня и, приподнявшись, сел на постели. Голоса в комнате смолки.
  - Под Новогоднюю ёлочку хочу с Дедом Морозом. Подарок мне не нужен, я уже получил кубок, но под ёлочку хочу.
 Друзья, Олеся Владимировна, Аввакумов бывшие в комнате с изумлением уставились на Даню. – Даня, - Олеся Владимировна растерянно смотрела на него, - Новогодняя ночь прошла, сегодня первое января, вечер. Ты потерял сознание, мы привезли тебя сюда. Ничего страшного не было, ты просто переутомился. Я хотела дать тебе укрепляющий настой и разбудить, но Михаил Александрович запретил трогать тебя. Ты проспал сутки, и, как я вижу, полностью здоров, но хоровод под ёлочкой ты проспал. Не расстраивайся, Рождественская ёлка не хуже Новогодней.
- С Новым Годом! – неожиданно раздался хор из трёх голосов, а шесть рук забросали Даню коробками с подарками. От неожиданности Даня подпрыгнул на кровати, но увидев смеющиеся лица друзей сам рассмеялся.
- Проспал так проспал, но праздничного сбитня мне всё же дадут? Нет, сначала дайте мне одеться. – Все отвернулись, а Даня быстро надел кафтан, в котором был на гонке.
 - Раз ты готов, идём в холл. Праздничный стол для победителя гонки готов.
 Даня поискал глазами кубок и увидел его стоящим на письменном столе, обложенным коробками с подарками. Он подошёл к нему, потрогал гравированное на нём своё имя, провёл руками по подаркам и глаза затуманились слезами. «Только не разревись», - остановил он себя мысленно. Это был его первый Новый год с обилием подарков, всеобщим вниманием и любовью. «Наверно стоит жить в Волшебном мире, даже если тебе грозит смерть, когда есть любовь и забота», - подумал Даня машинально разворачивая самый большой свёрток – это оказалась чеканная золотом амфора, в котором плескался какой-то напиток. Под амфорой оказалось поздравление от егеря.
- От Гасаныча, - обрадовался он, - что-то там плещется.
- Наверно амброзия, Ходжа в таких амфорах хранит её, - Олеся Владимировна с любопытством рассматривала сосуд, - последний раз я видела такой подарок на свадьбе Ядвиги, матери Люды. Любит тебя егерь, такие подарки дарят редко, и только очень дорогим волхвам. Идём за стол, потом рассмотришь свои драгоценности, от меня там тоже есть подарочек.
 Даня бросил взгляд на заваленный подарками кубок и нехотя пошёл вслед за бабой Осей.
В холле был накрыт праздничный стол, за которым уже сидели родители друзей, Аввакумов и друзья. Почётное место во главе стола отвели Дане как Победителю.
 Даня шёл к столу под пристальными взглядами и чувствовал, что в любой момент может остановится и закричать на всех – «что вы пялитесь на меня как на попугая», только потому, что никто из присутствующих не знает почему он победил, пройдя через мгновение, которое могло стать последним в жизни.
 Баба Ося усадила его на почётное место и села сама, чуть в стороне от него. Воцарилась тишина. Встал ректор, постучал по бокалу, хотя и так было тихо и сказал: «Сегодня в Новый год, уже наступивший, мы собрались, чтобы отдать дань уважения не просто мальчику, победившему на гонке «Русские горки», но и сказать спасибо его родителям, которые погибли, но успели передать нам величайшую драгоценность – своего сына, который превзошёл всех волшебников. Он защитил Волшебный мир, будучи младенцем, бессознательно, а теперь он защищает наш мир понимая, что делает. За Даниила Белова, мальчика с серебряными волосами, который ещё удивит нас всех своими успехами.»
  Все дружно встали, подняли бокалы и выпили. Даня встал вместе со всеми и, почувствовав жажду и голод, выпил кубок сбитня, а потом жадно набросился на еду. Застолье избавило Даню от излишне любопытных взглядов, но ненадолго. Ярослава, сидевшая на другом конце стола между родителей, вдруг сорвалась со своего места и подбежала к Дане держа в руках «Волшебные Ведомости».
- Смотри Даня как тут тебя воспели, - показала она газету. На первой странице красовался огромный портрет Дани поджигающего финишную ленту и заголовок – «Победный штрих Даниила Белова!» - «В Ступинге Белов после поражения ворот зависает над ними, а в гонке он поджёг финишную ленточку, поставив победную точку!»  - процитировала она. Даня взял в руки газету, посмотрел на своё застывшее в сосредоточенности лицо, бросил газету на стол и сказал: «Это не был последний штрих победы, это было желание остаться в живых. Перед финишной ленточкой была невидимая огненная полоса, которая могла разрезать меня пополам, а я её разрубил.»
- Что?! – лицо ректора покрылось бледной серостью.
- Да, Михаил Александрович, когда я преодолевал последнее препятствие – невидимый качающийся маятник, кто-то наколдовал огненную ленту на финише.
 За столом, после слов Дани, воцарилась мёртвая тишина: взрослые переваривали полученную информацию, а дети, особенно Люда, просто заморозились в ужасе – второй раз за каникулы Дане угрожала смерть на их глазах, а они ничего не сделали, показав себя сопливыми детьми, рядом с непобедимым героем.
- Этого не может быть, - среди тишины прозвучал строгий голос Варлама Вавиловича, отца Сергея, - я как заместитель Головы города был на финише и всё проверял перед стартом гонки; и во время окончания гонки был там – никто не доставал волшебную палочку, а наколдовать невидимую огненную ленту без палочки невозможно.
- Я что по-вашему вру, - вскочил Даня, - на финише была целая толпа волхвов, и если никто из них не может незаметно колдовать, то какие вы волшебники! Если бы не Серебристый, я был бы мёртв, разрезанный пополам, и никакая шаманка не склеила бы моё тело, - Даня захлёбывался словами от возмутительного недоверия к себе.
- Серебристый, - удивился Обатуров, - кто это такой?
- Тебе незачем об этом знать, Варлам, - властно одернула его Олеся Владимировна, но тут же с горечью добавила, - Мы действительно не волшебники, если не видели хранителя Дани.
- Хранитель?! – поразился Варлам Вавилович. – Но, если я правильно помню из академического курса Истории Волшебников, Хранители были только у Великих Волхвов.
- Ты правильно помнишь, - язвительно заметила Олеся Владимировна.
- Мы не можем вызвать в суд Хранителя, чтобы он подтвердил слова Белова, - растерянно сказал Святослав Игоревич, - а значит не можем никого обвинить, и даже начать дознание. Слова мальчика, только слова мальчика, суд ему не поверит.
- Когда это ваш хвалёный суд верил правде?! – Олеся Владимировна гневно посмотрела на сына. – Вы можете только перекладывать бумажки из одной стопки в другую, да писать кляузы друг на друга.
- Если об этом станет известно, даже на уровне слухов, то разразиться скандал, - Варлам Вавилович дёргал себя за мочку уха и растерянно смотрел на Аввакумова.
 Ректор сидел задумчивый и отрешённый. Почувствовав на себе взгляды всех сидевших за столом, он очнулся, оглядел внимательно всех, остановил взгляд на Дане и сказал: «Всё что вы узнали сейчас должно остаться в этом доме. Расследование, даже если его начать, ничего не даст. Так было после покушения на матче Ступинга в Гипербореи, так было накануне гонки «Русские горки», так же будет и в этот раз если за дело возьмутся официальные власти в ваших лица, - он посмотрел на Обатурова и Урусова. – Вы только нагоните панику и потребуете изолировать Белова, чего я не допущу и как ректор, и как ответственный за него. В Академии ему менее опасно находиться чем здесь, но решение где провести каникулы я оставляю за ним. Если он решит остаться здесь, все присутствующие должны приложить максиму усилий для обеспечения его безопасности.»
  Даня смотрел в глаза Аввакумова и не знал, что сказать: пережитый страх на финише не пугал его, он убедился, что Серебристый надёжно защищает от неожиданных опасностей, но и бравировать своей храбростью не хотелось. Перспектива вернуться в Академию не радовала – после победы он перестал страшиться внимания к себе, хотя оно и продолжало доставлять дискомфорт. Он вспомнил слова бабы Оси что родителя «Бояться его», вот и отлично, теперь они ещё будут «Бояться за него», так что каникулы пройдут как одно сплошное веселье без запретов, но правда под не обременительным контролем. – Я остаюсь на каникулы в Китеже. Снежная крепость ещё не взята, - сказал он таким тоном, словно не было двух покушений на него, не было победы в гонке, а он только что приехал в Китеж.
 Ярослава, всё ещё стоящая рядом, обняла Даню и закричала – Ура, даешь крепость!
Остаток праздничного застолья прошёл в веселье детей и задумчивости взрослых. Наевшись Даня наконец обратил внимание, что в холле стоит огромная ёлка, увешанная движущимися игрушками, пульсирующими шарами и разноцветно горящими свечами. Ёлка была огромная, пахла хвоей и свежестью леса. Он подошёл к ней, потрогал иголки на ветке и вдруг ёлка взорвалась дождём фейерверка из светлячков. От неожиданности Даня дернулся от ёлки, поскользнулся и плюхнулся на пол. Вместе с фейерверком ёлка, голосом Ярославы, закричала – С Новым Годом, Даня! - К нему подбежала хохочущая Ярослава. Даня поднялся, отряхнул с кафтана светлячков и, скривив в усмешке губы, сказал: «Ну ты точно ведьма, могла бы и предупредить.»
- Это сюрприз! – Ярослава была довольна собой.
- Хорошо, что этот сюрприз не взрывается осами, - Даня мотал головой приходя в себя от неожиданности.
- Тоже мне победитель, испугался светлячков, - Ярослава продолжала веселиться.
- Там под ёлкой больше ничего нет? Вдруг оттуда вылезет болотник или Дед Мороз и огреет меня посохом. – После этих слов возле входной двери раздался звонок колокольчика и в распахнувшиеся двери вошёл Дед Мороз. Он важно прошествовал мимо стола и подошёл к Дане.
- Добрый вечер, Победитель! – прогремел он густым басом. – Я пришёл поздравить тебя с Новым годом и с неслыханной в волшебном мире победой.
 Даня хлопал от удивления глазами – Дед Мороз был точно сошедший с Новогодних открыток смердов белобородым стариком, от которого пахло снегом, льдами и праздником; однако рассказанное друзьями о подлинности морозильного деда вызывало в Дане сомнение.
- Здравствуйте дедушка, - Даня помялся, - вы правда умеете управлять погодой?
  Дед Мороз добродушно покашлял смехом и взмахнул посохом. Даню пронзил нестерпимый холод, а ёлка сзади него оделась шубой из снега.
Даня, вспомнив смердовскую сказку, спросил, показывая на палку: «Морозильный посох?»
- Волшебный посох, - ответил старик, - передаётся по наследству. Он единственный в Волшебном мире.
- Значит сейчас во всём городе так же холодно как мне? – спросил он, клацая зубами от озноба.
- Нет, это я для тебя сделал, неверующий Фома. – Меня зовут Даня, - обиделся мальчик.
- Я знаю, мальчик с серебряными волосами, это присказка такая про Фому, - он взмахнул посохом и Дане стало тепло.
- Хотя ты любишь нарушать правила…
- Вам то откуда знать, - пробурчал Даня себе под нос, но старик услышал и погрозил ему рукавицей. – Я всё знаю.
- Я принёс тебе подарок. Для обычных детей я дарю обычное волшебство, но ты не обычный мальчик, - Дед Мороз сунул руку за пазуху и достал сверкающий как алмаз камень. – Это морозильный кристалл, им можно заморозить даже «адский огонь». В мире таких кристаллов всего три. По пророчеству кристалл, который хранился в нашей семье, должен быть подарен волшебнику, который в младенчестве спас Мир, а в двенадцатилетнем возрасте победил сильнейших волшебников. Я, как последний хранитель этого кристалла, дарю его тебе – ты тот, кто должен владеть им.
 Даня взял протянутый ему кристалл, повертел его в руках и с недоверием посмотрел на Деда Мороза: «Это что, Новогодний розыгрыш? Меня Яра уже разыграла с ёлкой и светлячками.»
- Нет, Даниил, это не розыгрыш. Хотя…, - старик внимательно посмотрел на Даню, - если я ошибся, то ты не сможешь им воспользоваться, и он останется только красивым кристаллом похожим на бриллиант. Именно так он хранился в нашей семье – никто из моих предков, да и я сам не знаем, как с ним обращаться. Если камень предназначен тебе, ты поймёшь, как он колдует.
 Даня растерянно посмотрел на камень в своей ладони, потом перевёл взгляд на Деда Мороза, и столпившихся сзади него друзей и их родителей. У всех были напряжённые лица ожидания. «Это точно не розыгрыш, - вдруг понял Даня. – У меня в руке кристалл большой силы.» Он сжал кристалл в кулаке и почувствовал такое же тепло, которое потекло в него, когда он первый раз взял в руки свою волшебную палочку. «Кристалл предназначен мне, - понял он, - только как он работает? Наверно так же, как и всё остальное.» Даня посмотрел на праздничный стол и бросил в него желание – Замёрзни. Стол, вся посуда, еда мгновенно засверкали переливистым светом льда от свечей елки. «Есть!» - подумал Даня, но на этом не остановился. Он закрыл глаза и представил себе ледяной купол над столом, стоящий на колоннах. Когда он открыл глаза, то увидел, что ледяной праздничный стол стоит внутри элегантной беседки с куполом. Всё сверкало всё тем же переливающемся светом льда.
- Да, Дедушка Мороз, кристалл действительно предназначен мне, вы не ошиблись, - Даня перевёл взгляд с лица старика на Беседку. Дед Мороз, а затем все остальные обернулись и ахнули; даже всегда сдержанный Аввакумов, и тот издал какой-то хрип восторга.
- Невероятно! – в один голос вскрикнули Урусов и Обатуров, - Кристалл нашёл хозяина!
  Дед Мороз подошёл к Дане, поклонился ему и сказал: «Хвала Волхвам, я исполнил свой долг. Я счастлив, что дожил до этого эпохального события – явился Великий Волшебник. Счастья и удачи тебе Даниил Белов!» Он повернулся и гордой, победной поступью покинул дом. Оставшиеся минут пять молча наблюдали за игрой света в ледяных изгибах беседки и стола, а потом Олеся Владимировна, обернувшись к Дане, спросила: «Ты можешь всё вернуть как было?»
 Даня сжал кристалл и приказал – Оттай. Беседка исчезла, а стол опять был столом, заполненным остатками праздничного обеда. Олеся Владимировна подошла к столу, взмахнула палочкой и остатки обеда исчезли, а на их месте появилось всё для чаепития. Все чинно расселись и приступили к священнодействию распития чая. Это не устраивало Ярославу, которая горела нетерпением расспросить Даню. Она специально села рядом с ним и не успели все пригубить первую чашку, как она стала сыпать вопросам.
- В Ведомостях пишут, что двое участников гонки до сих пор находятся в госпитале, одного ударило об землю в водовороте, и он переломал себе все кости, а второй лишился руки и ноги, отрубленные маятником. Даня, как тебе удалось не попасть в водоворот, и почему другие не последовали за тобой; зачем ты задержался на старте, и как развил такую скорость после этого.
 Даня недовольно посмотрел на Яру, желая не отвечать, но увидев, что ответов ждут все, нехотя стал рассказывать.
- На старте я понял, что если буду лететь поблизости от своих соперников, то до финиша не доберусь, меня просто сомнут или ступами, или собьют мётлами. Задержался я потому, что прозевал старт, и это оказалось удачным. Я облетел первое препятствие замедление только потому, что не знал ни одного заклинания как пробить коридор для ступы. В этой гонке все были сильнее меня в волшебстве, только в одном я был сильнее их - в скорости. Не знаю, как это получалось, но моя ступа всегда летела быстрее их ступ, хотя все они сделаны одинаковыми. Главное было, опередив всех на первом шесте, не дать соперникам догнать меня. Я выиграл не волшебством, а скоростью и хитростью – там, где они колдовали, я просто находил лазейку и облетал препятствия. Маятник нельзя было облететь. Серебристый считал ритм, но всё равно, я проскочил всего в мгновение до того, как маятник мог расплющить меня.
- Умён не по годам, - констатировала Олеся Владимировна. – Ты понимаешь внучок, что кристалл, который тебе подарил Дед Мороз обладает небывалой силой. Это не просто кристалл заморозки, это и кристалл огня, им можно как заморозить «адский огонь», так и вызвать его.
- Правда!?- удивился Даня и достал из кармана кристалл.
- Только не надо экспериментировать в доме, а то ты сожжёшь весь город. Я сказала тебе это только потому, чтобы ты знал какая огромная сила тебе досталась.
- Запомни самое главное, Даниил, - Аввакумов пристально смотрел на Даню, - кристалл – это не только сила, это ответственность. То, что кристалл у тебя, и ты умеешь им пользоваться, завтра же узнает весь Волшебный мир, а учитывая то, что ты стал победителем гонки, найдутся желающие изолировать тебя. Им это не удалось осенью, и сейчас они постараются взять реванш. Ты герой, но если они найдут к чему придраться, то очень трудно будет отстоять тебя. Здесь, в Китеже, мне неудобно присматривать за тобой, не лучше ли прямо сейчас вернуться в Гиперборею?
- Профессор, а каникулы, - Даня был растерян, он никак не предполагал, что успехи могут быть наказанием.
- Хорошо, ты останешься в Китеже, но обещай мне, что не будешь ввязываться ни в какие происшествия, и избавь себя от соблазна показать свою волшебную силу.
- Михаил Александрович, - Даня приложил руки к груди, - клянусь, что не буду колдовать, если только по необходимости.
- Миша, - Олеся Владимировна улыбнулась Аввакумову, - я прослежу за всем. Больше он не полетит в небеса на ступе, если меня не будет рядом.
- Олеся, со ступой у него всё в порядке, летает быстрее птицы; на земле у него проблемы с правилами.
 Даня кисло улыбнулся, пряча гримасу опущенной головой – к лешему правила, если жить по ним, то точно не победишь Рикшеллера.
 Чаепитие закончилось под аккорды торжества Даниной победы, что уже начало надоедать ему. Оказавшись у себя в комнате он, не раздеваясь, улёгся на кровать и уставился в звёздное небо потолка. Мысль о том, что у него всё получилось и даже сверх того – он оказался обладателем магического кристалла, не радовала, а тревожила. Победы в Волшебном мире оборачивались поражением в собственной жизни – он становился более одиноким среди моря обожания разлившееся вокруг него. Не зная, что делать и как вести себя дальше, он незаметно заснул.
  Утром, освободившись от желания что-то решать и делать, он поплыл по реке каникул, по которой его вели друзья под бдительным присмотром Олеси Владимировны. Игры, катание на санках, походы по кафе и магазинам заполнили дни до Рождества. В сочельник состоялся штурм крепости на мётлах, в которых Даня, уже по традиции, победил, первым прорвавшись за снежную стену и забросав обороняющихся снежками. Рождество под ёлкой стало убаюкивающим сном радости, когда вокруг одни улыбающиеся, любящие лица, которые хочется видеть снова и снова, заснув среди них. Вечером, в Рождество, Ярослава попыталась организовать колядный поход друзей, но Олеся Владимировна запретила весёлой компании ходить по дворам – опасность для Дани не исчезла, и Яра отступила.
 Сбор перед отъездом в Академию поставили Даню в тупик – у него оказалось столько вещей, что увезти в своих руках и даже в багаже тележки оказалось невозможным. Затруднения, несколькими взмахами палочки, разрешила Олеся Владимировна, отправившая весь неподъёмный багаж включающий ступу, метлу, кубок и гору подарков прямо в Гиперборею: Дане остался дорожный баул и клетка с Хохмачом.
  Прощание с Кижами стало для Дани грустными минутами жалости к прошедшему: каникулы, в которые втиснулось, как бы вся его жизнь, где опасность, победа, счастье и страх вперемежку, всё-таки были радостным ощущением, что он нужен, любим и ценен не только для самого себя, но и для дальних и ближних волхвов.
 «Золотая Стрела» пыхнула стартом, унося Даниила из города, в котором он стал Победителем не только гонки, но и самого себя.
                ГЛАВА 11. КУБОК.
  Возвращение в Гиперборею стала триумфом факультета Дальбор. Все, естественно, знали о победе Белова в гонке, и о магическом кристалле подаренным Дедом Морозом, поэтому студенты Дальбора автоматически переходили в разряд героев, поскольку в их рядах воспитался такой великий волшебник. Мимо внимания Академии прошло то, что на Даню было совершенно покушение, вернее это только добавляло ареола героичности к победе Дани. Никто всерьёз не задумывался, что Даня мог погибнуть накануне гонки – герой не мог не совершить подвиг, если он его уже совершил. Про огненную ленту никто не знал, кроме Даниных друзей, поэтому Белов, отныне, был непобедимым.
  Но не всё было так безоблачно и замечательно как казалось со стороны. Сразу по приезду в Академию между друзьями состоялся разговор, оставивший в душе Дани двоякое чувство – с одной стороны, он ещё больше стал доверять друзьям, а с другой, он стал подозрительно относиться к их родителям.
 Вечером, в день приезда, когда Даня сидел в гостиной факультета и устало отвечал на одни и те же вопросы о гонке, к нему решительно подошла Люда, взяла его за руку и, ничего не объясняя, потащила в комнату для занятий, где их ждали Ярослава и Сергей. Его посадили за стол, а сами выстроились шеренгой перед ним как проштрафившиеся ученики перед ректором.
- Ну, - недоумённо спросил Даня, глядя на виноватые лица друзей, - какого лешего меня сюда притащили?
- Даня, нам запретили с тобой дружить, - выпалила Люда, смотря прямо в его глаза.
- Кто? – ошарашенно спросил Даня, не понимая, что происходит.
- Родители, они считают, что рядом с тобой опасно находиться. Тебя постоянно пытаются убить, и если мы будем рядом с тобой, то можем погибнуть.
- Родителей надо слушаться, - протяжным голосом сказал Даня, - мама с папой одни на всём свете. У меня вот их нет, и я тоскую по ним, - голос его стал глухим и каким-то плаксивым.
- Ты не понял, Даня, - Ярослава тряхнула копной волос. – Мы не собираемся бросить тебя в одиночестве, наоборот – мы всегда будем рядом с тобой куда бы ты не пошёл, и в какую бы историю не влип.
- Зачем же этот разговор о запрете родителей дружить со мной, - ещё больше удивился Даня.
- Это Люда всё затеяла. Она считает, что если мы всё знаем о тебе, то и ты должен знать всё о нас. Мама Люды вообще хотела забрать её из Академии, и опять отдать в смердовскую школу.
  Даня посмотрел на Люду: на её лице была написана горечь и непреклонное стремление бороться за своё право учиться в Академии, поддерживая дружбу с ним.
- Они что, все сговорились, ваши родители?
- Наверно, - Ярослава развела руками, - они слово в слово сказали каждому из нас одно и тоже. Серёге вон даже всыпали, когда он заартачился.
- Крупно попало? - поинтересовался Даня у Сергея.
- Терпимо, но неприятно, - Сергей ухмыльнулся, - бить то пыталась мама, а у неё нет в этом опыта.
- Твоя бабушка такого же мнения, как и родители? – Даня смерил Ярославу разочарованным взглядом.
- Ты за кого мою бабушку принимаешь?! – Возмутилась Ярослава. – Меня вразумляли так, чтобы она не слышала и не выдела, иначе бы они сами дрожали как осиновые листы на ветру. Я была против того, чтобы рассказывать тебе об этом, но Люда права – ты должен знать, что рассчитывать на наших родителей не стоит. Они хотят защитить нас, но они не защитят тебя.
- Тогда…может они правы? Рядом со мной действительно опасно, а после Масленицы станет ещё опасней. Спокойно учитесь, радуйтесь успехам и берегите душевное равновесие родителей.
- Вот же ехидна – быстрый язык, я тебя сейчас поколочу, - Сергей показал кулак.
- Не боишься, - ухмыльнулся Даня, - собственный кулак может ударить не меня, а тебя.
- Не боюсь, ты не такая язва как иногда говоришь, -Сергей тоже ухмыльнулся. 
- Не знаю… - Даня запустил пятерню в волосы, - я никогда не знал родителей и не могу представить, как бы поступил на вашем месте.
- Так же, как и мы, - отрезала Ярослава, усаживаюсь рядом с Даней. – Мы не такие сильные волшебники как ты, но наша помощь тебе не помешает, хотя бы в поисках заклинаний.
-  Что заклинания? Нам их отлично преподают, - Даня недоумённо смотрел на Яру.
- Помнишь, когда ты рассказывал о гонке, то упомянул, что не знал заклинаний, поэтому искал окольные пути, а если бы знал заклинания, то мог пойти более коротким путём. – Здесь Яра всё наоборот. Если бы я пользовался заклинаниями, я бы не выиграл гонку. В той толпе волшебников у меня не было шансов победить, идя вместе со всеми. Вот когда я оторвался от них, и они меня догоняли, там заклинания пригодились бы, но на старте, до первого шеста, с помощью заклинаний я не обогнал бы всех и не стал победителем.
- Всё равно, заклинания должны быть в запасе на все непредвиденные случаи.
- Сколько же их надо выучить? – Сколько найду, столько и выучишь, - Яра победоносно смотрела на Даню, - кто знает, что будет там, в Заповеднике.
- Опять зубрить, - недовольно пробурчал Сергей.
- Не зубрить, а учить, -назидательно выговорила Ярослава, - у тебя всегда между заклинанием и движением палочки несинхронность, поэтому плохо получается.
- У тебя будто хорошо получается, - пробурчал Сергей. Ярослава ничего не ответила, а выхватила палочку и, наставив на Сергей, крикнула: «Замри!» Сергей застыл в той позе, в которой его застало заклинание. Ярослава, довольная собой, обошла вокруг него, дала ему щелчок по носу, засмеялась и, стукнув палочкой по голове, сказала: «Отомри!»
 Сергей замахал руками, вытащил свою волшебную палочку наставил на Ярославу и кинул заклинание – Взлети. Девочка успела увернуться, и заклинание попало в стол, тот поднялся до потолка, а потом рухнул вниз, превратившись в груду дерева; сопровождающий падение грохот потряс всю башню факультета. Друзья застыли в оцепенении, особенно Сергей, не ожидавший такого эффекта от своего колдовства.
 Дверь в комнату распахнулась и вошла Игнатьева. Осмотрев груду дерева, оставшуюся от стола и застывших учеников, она ледяным голосом спросила: «Что тут происходит?»
- Профессор, это я нечаянно колдовал, и вот… - Даня постарался выручить друзей – колдовать в помещении факультета запрещалось, но ему это могло сойти с рук.
- Благородно, Белов, только я вижу волшебные палочки у Урусовой и Обатурова, а в вашей руке её нет, - декан смотрела на Даню строго, но в уголках глаз метались весёлые искорки.
- Эээээ. Профессор, так я ментально. Вот…- Даня уставился на груду мусора, бывшую столом, представил себе его целым и стол мгновенно собрался, встав на то место где был.
- Белов, Белов, - Игнатьева покачала головой, - победа на гонке вскружила вам голову? Ректор запретил вам колдовать в присутствии студентов.
  Даня закатил глаза: Игнатьева называла его по фамилии, на «вы», а не по имени, как обычно – это было плохим знаком.
- Да, Белов, вы гордость факультета и его проклятье. Идите за мной, - она посмотрела на остальных, - а вы марш по спальням.
- Профессор, - выступил вперёд Сергей, - это сделал не Даня, это сделал я. Случайно.
- Не студенты, а клуб благородных Господ, - Игнатьева скривилась в усмешке, - может и вы, Урусова, что-нибудь скажете в оправдание или объяснение!?
- Да, профессор, мы с Сергеем поспорили кто лучше колдует, вот и получилось…то что получилось, - Ярослава понурила голову, - Это я затеяла это глупое соревнование.
- Так, - профессор посмотрела на Люду, - значит у нас трое провинившихся, а Белохвостикова у нас белая и пушистая.
 Люда открыла рот, чтобы сказать, но Игнатьева остановила её жестом: «Вы бы лучше помолчали, Людмила, и не громоздили ещё одну ложь, если хотите остаться в Академии. Ваша мама написала мне письмо, в котором просила при малейшем нарушении правил отправить вас домой, так что не берите на себя то, что не совершали.»
- Итак, благородные господа и дамы, я вас не задерживаю, все кроме Белова марш в спальни. Живо. - Сергей и девочки нехотя, оглядываясь на Даню покинули комнату.
- Садись, Даниил, - сделала Игнатьева жест рукой, сама расположившись в кресле, которое сотворила. – Я не буду выяснять, что за грохот вы тут устроили; я не за этим пришла в башню, мне надо с тобой поговорить.
 Обращение по имени и на ты, сразу сняло с Даниной души груз неприятных последствий от состязания Ярославы и Сергея.
- У факультета осталась одна игра в Ступинг, от которой зависит кто возьмёт кубок. Если мы проиграем, то по разнице бит приз может взять Сварожич…
- Мы выиграем, профессор, - Даня подался вперёд, - непременно выиграем, даже не сомневайтесь.
- Да я и не сомневаюсь, Даня; но ректору пришло коллективное послание родителей студентов других факультетов, поддержанное отделом Министерства по спорту, что соревнования проводятся с участием игрока, имеющего в своём распоряжении кристалл, обладающий огромной силой, который ставит в исключительное положение команду Дальбора. Игрок с таким кристаллом в кармане, якобы, не даёт остальным играть на равных условиях, что не этично и не справедливо. Они требуют или исключить тебя из состава команды, или отобрать у тебя кристалл.
- При чём здесь кристалл, профессор?! Я играл в Ступинг и без кристалла, выигрывая.
- Знаю, Даня, и все это знают. Аввакумов предупреждал тебя, что, получив кристалл, ты даёшь своим врагам предлог притеснять тебя?
- Говорил, - Даня вспомнил слова ректора в Китеже, - но почему мои успехи не помогают мне, а ещё больше мешают спокойно жить и учиться?
- Хороший вопрос, Даниил, на который есть два ответа: первый – это зависть, второй – это страх перед твоей силой. Вот ты легко, без палочки, восстановил то, что разрушили твои друзья: даже на меня, профессора Академии, это произвело впечатление, а все те, обычные волшебники, пришли бы в ужас от твоей силы. И так во всём, что ты делаешь.
- Значит мне надо отказаться или от Ступинга, или от кристалла?
- Из команды мы можем вывести тебя своей властью. Кристалл, как и волшебную палочку у тебя могут отобрать только после решения Верховного Суда Волшебников, чего в данной ситуации быть не может. Тебе решать, что ты выберешь – или играть, или отдать кристалл.
- Кому же я должен отдать кристалл?
- Отдел Министерства потребовал, чтобы ты вернул его Деду Морозу, но это глупость. Дед Мороз заявил, что ты законный владелец камня, предназначенного тебе пророчеством, а воля предков незыблема. Тогда Министерство предложила отдать его в Верховный Совет, где он будет храниться до твоего совершеннолетия.
- Да меня просто хотят лишить волшебной силы, - Даня вскочил в возбуждении.
- Умный мальчик. Именно этого они и хотят. Ты и без кристалла был сильным волшебником, а с ним стал намного сильнее.
- Вы считаете, что ради Ступинга я должен отдать кристалл?
- Даня, кристалл только добавление к твоей силе, но сама сила остаётся при тебе. Ректор нашёл приемлемое для всех решение – кристалл будет храниться здесь, в Академии, в кабинете у Аввакумова. Надеюсь Михаилу Александровичу ты веришь? Веришь, что он не хочет тебе зла, и делает всё, чтобы защитить? Конечно, если ты не хочешь, чтобы кубок достался твоему факультету, то можешь не играть в команде.
- Ну почему всё так? Я выиграл кубок «Русские горки», Дед Мороз отдал кристалл, предназначенный мне предками, а волхвы только и делают, что загоняют в угол, чтобы унизить и убить. Профессор, ПОЧЕМУ? – Даня весь дрожал то ли от негодования, то ли от ненависти к тем, кто ставит ему условия как жить и что делать.
- Знаешь, Даня, когда ты спас наш Мир от Рикшеллера, архонты хотели взять тебя к себе, но Аввакумов не отдал тебя, взяв на себя ответственность за твою жизнь, но уже тогда он сказал, что не знает, что может тебе дать наш Мир. Я вижу, что он не зря сомневался, правильно ли сделал, не отдав тебя Архонтам. Тяжкая тебе досталась Доля – бороться против зла, которое подчас рядиться в личину добра. Мы делаем и будем делать всё, чтобы уберечь тебя, - Игнатьева тряхнула головой, - Да леший с ним с этим кубком – не стоял он в моём кабинете и нечего ему там делать, лишь бы ты чувствовал себя в безопасности с кристаллом в кармане. - Профессор встала и пошла к выходу.
- Ифигения Абрамовна, - позвал её Даня, декан обернулась, - Возьмите, - Даня протянул ей камень. – Жил я полгода без кристалла, и дальше проживу, а если мы не возьмём кубок меня возненавидит весь факультет – зачем мне плодить врагов, их и так достаточно много.
 Игнатьева взяла камень, посмотрела на Даню долгим, понимающим взглядом и сказала: «Кристалл всего лишь камень, хоть и сильный, он не даёт тепла окружающим, а вот твоё сердце содержит и силу, и тепло, которыми ты делишься со всеми. Ты необычный мальчик и замечательный волшебник, - она вдруг улыбнулась и добавила, - а правила всё же надо соблюдать, хотя бы внешне.» Даня тоже улыбнулся в ответ, подумав про себя: «С вашими правилами я бы давно протянул ноги, но всё же я вас всех люблю.»
  Он вышел вслед за Игнатьевой в холл, казавшийся пустым в этот поздний час. Проходя мимо камина, он услышал какое-то шуршание за креслами. Опасаться чего-либо в башне факультета не стоило, но Даня, лишившись успокоительной тяжести кристалла в кармане, достал волшебную палочку и направил её в сторону шорохов. «Свет!» - приказал он. Из кончика палочки вылетел светящийся шарик и залил светом гостиную. Из-за кресел показались лица его друзей.
- Леший вас задери, что вы тут прячетесь? – возмутился Даня.
- Пугливый стал, - проворчал Сергей, отряхивая пыльный кафтан. – Что себе думают домовые, столько пыли за креслами, ужас!?
- Они убираются ночью. Может мы им помешали, – отозвалась Люда так же приводя свою одежду в порядок.
- Пыль как пыль, свеженькая, - подытожила Ярослава отсасывая грязь с одежды волшебной палочкой.
- Чем стирать пыль с пола кафтанами лучше бы спали, - пробурчал Даня.
- Что злой? Сильно наказали? – Кого? – Тебя. Разве Игнатьева не для этого тебя оставила? – Ярослава пытливо рассматривала Даню.
- Наказали, только не из-за вашей с Сергеем дурацкой потасовки. Декан приходила не из-за шума, что вы устроили, а из-за меня. – Даня вкратце передал разговор в Игнатьевой.
- Да как они могут! – возмутилась Ярослава выслушав рассказ. – Кристалл, как и волшебная палочка – это часть волхва, и в правилах Ступинга не оговаривается наличие или отсутствие волшебных инструментов.
- Не знаю, как там насчёт инструментов, но колдовать во время игры запрещено, за это засчитывается поражение, - Сергей свысока посмотрел на Ярославу, правила игры он знал лучше её. – Никто не знает, что умеет этот кристалл, вот все и всполошились; а вдруг Даня, играя с кристаллом в кармане, может просто заморозить всех игроков соперника?!
- Глупости, Даня и без кристалла лучший игрок, зачем ему ещё кого-то морозить, - не сдавалась Ярослава.
- Декан ничего не говорила про мою маму? – робко спросила Люда.
- Людка, ну ты даёшь, у Дани отобрали кристалл, а ты со своими родителями лезешь. Сказала же Игнатьева, не высовывайся и будешь спокойно учиться в Академии. - Ярослава возмущённо повернулась к подруге. Увидев, как от её слов скривилось лицо Люды, она попыталась сгладить свою резкость. – Извини, Люда, может и наши родители написали что-то подобное, просто Игнатьевой было не до этого, она приходила к Дане из-за Ступинга и кристалла, а мы просто не вовремя пошалили и попались под руку. Ведь так, Даня? – Так, так…ваши шалости – мелочь, но кажется родители правы, вам опасно быть рядом со мной.
- Даня, ты конечно сумасшедший герой, но не надо нас считать предателями дружбы; родители далеко, а мы близко и не станем прятаться от опасности, которая грозит тебе, - Сергей обиженно смотрел на Даню.
- А за креслами кто прятался? – усмехнулся Даня.
- Слушай, не гони пургу, морозильного кристалла у тебя всё равно нет, - отпарировал Сергей. – Игнатьева не враг, а учитель, следящий за правилами, а правила это…
- То, что следует нарушать, - закончила Ярослава.
- Да вы не Благородные Господа, а шайка хулиганов, - рассмеялся Даня. – Идёмте спать, пока нас не застукали бдящими ночью, когда положено почивать. – Весёлые и довольные они отправились по своим спальням.
 Возвращение к привычному распорядку занятий было для Дани и радостным, и грустным. Радостно было вновь очутиться в водовороте лекций, рефератов, сидении в библиотеке, весёлого вечернего гама в гостиной факультета; а грустно оттого, что всё хорошее происшедшее в каникулы уже кануло в прошлое, оставив тревогу о туманном будущем ожидающем его в Заповеднике.
 Возобновившиеся тренировки в Ступинг, и огромное желание принести своему факультету вожделенный приз, отвлекли интересы Дани от Зла, дремлющем в Заповеднике. Серебристый поведал ему, что в подземелье всё спокойно, тень Рикшеллера по-прежнему заключена в камне и пребывает то ли в спячке, то ещё в каком-то замороженном состоянии. При упоминании о завороженности блазеня Рикшеллера, Даня подумал, что возможно кристалл Деда Мороза и мог бы помочь ему уничтожить Зло, но камень он передал ректору, и сейчас для него главное – Ступинг, а не разбирательство со Злом, которое может подождать до того момента пока не вылупиться птенец птицы Рух. Отсутствие кристалла не волновало Даню, но неожиданно интерес к камню возник на лекции Камнезвения.
  Объясняя студентам отчего зависит продолжительность заклинания, заключённого в камень, Магер обратился к Дане с вопросом: «Белов, вы обладаете уникальным кристаллом заморозки. Можете вы сказать из какого минерала сделан кристалл?»
  Даня удивлённо посмотрел на профессора, сунул руку в карман, вспомнил, что кристалл у Аввакумова и, поднявшись, ответил: «Профессор, я не изучал камень в таком аспекте, меня интересовало как он работает, а не то, как и из чего он сделан.»
- Вот в этом и заключается главная ошибка всех волшебников – вместо того, чтобы изучать явления, они просто пользуются ими, не понимая сущностной стороны вопроса. Именно поэтому создание устойчивого заклинания, заключённого в камень, так сложно. Материал, обработка камня, а затем внедрение в него заклинания очень скрупулёзный процесс, требующий не только знания минералогии, но и сопутствующих факторов как время внедрения, место, температура и сами способности волхва. Каждый из вас после прохождения курса сможет легко сделать простенький оберег от какого-нибудь заклятия, но создать такие удивительные вещи как «чёртов камень», «беладонову брошь», «обратимый самородок», «вечный грош» вам не под силу. А всё потому, что вы не интересуетесь сущностью предмета. Вот, Белов, даже не поинтересовался из чего сделан «морозильный кристалл», так может попробуем вместе определить какой это камень. Покажите нам его Белов.
- Вы должны знать, профессор, что камень я передал на хранение Ректору Академии из-за жалоб на то, что этот камень делает меня неуязвимым при игре в Ступинг. Но даже если бы он у меня сейчас был, я не стал бы его тут пытаться пилить или скрести, узнавая его природу. Камень сделали тысячу лет назад, и вам, «уважаемый профессор», не понять его сущность, как и многое другое.
  Даня произнёс последнюю фразу таким тоном, что все в аудитории замерли – так разговаривать с учителем не решался никто, фраза звучала как оскорбление. Магер замер: издевательское «уважаемый профессор», звучало как полный дурак, но придраться к интонации было невозможно, как невозможно, впрочем, и оставить этот выпад без внимания.
- Белов, вы не по годам дерзки и самоуверенны, но лично я не буду наказывать вас, а просто подам докладную о вашем недостойном поведении; а сейчас немедленно отправляйтесь к вашему декану.
 Даня молча встал, собрал свою сумку и вышел из аудитории сопровождаемый восторженными взглядами однокурсников – нахамить профессору, это был высший шик доступный понимаю любому мальчишке и девчонке.
  Даня нашёл Игнатьеву в кабинете, куда она только что зашла после лекции у старшекурсников. Понурив голову Даня объяснил почему, он нахамил Магеру, который покусился на его драгоценность – кристалл. Профессор выслушала его молча, не перебивая.
- Даниил, - она устало и обречённо посмотрела на мальчика, - история с кристаллом непонятная, но это не значит, что ты должен хамить профессорам Академии. Я знаю, что ты подозреваешь Магера в причастности к покушению на тебя, но без доказательств это только слова и неприязнь. Я вынуждена наказать тебя. Всю неделю по вечерам будешь ходить к егерю и помогать ему без всякого волшебства, руками. Он хочет перестроить загон для своих животных, вот и помоги ему. Это самое лучшее, что я могу придумать – не будешь маячить на глазах Магера, и он не поднимет свару против меня и ректора о попустительстве тебе. Иди, надеюсь ты хоть остальным профессорам не будешь грубить.
 Даня вышел от декана в радостном настроении – это не наказание, это просто блаженный отдых, целую неделю он проведёт с егерем и Серебристым. Правда придётся мало спать, ведь после вечера с егерем над будет ещё делать домашние задания, но друзья помогут – найдут нужную литературу и ему придётся просто переписать своим почерком рефераты. Счастливый и довольный Даня пошёл в факультетскую башню – занятия на сегодня закончились.
 В гостиной однокурсники, бывшие свидетелями его схватки с Магером, с восторгом толкали его в бок, показывали поднятый вверх большой палец кулака, подмигивали и тут же делали постные лица, показывая какая физиономия была у профессора, после того как Даня ушёл.
  Сергей, увидев Даню, налетел на него как вихрь и долго хлопал по бокам восторгаясь смелостью Дани. Девочки тоже излучали восхищение, но в первую очередь их интересовало, что сказала Игнатьева и как его наказали. Узнав, что Даня всю неделю будет работать у егеря они тут же заявили, что готовы прямо сейчас пойти и нахамить всем профессорам скопом, лишь бы им присудили такое же наказание. Даня охладил их внезапно вспыхнувший энтузиазм и напомнил, что домашние задания надо будет выполнять, и надежда, что ему самому не нужно будет всю ночь корпеть над книгами, только на них. Люда с Ярославой сразу остыли от желания скандалить и заверили Даню, что к его возвращению в башню для него всё будет приготовлено.
  Даня бросил сумку с учебниками на кровать в спальне, взял на всякий случай карту, шапку-невидимку и пошёл в дом егеря, предвкушая приятный вечер в компании оленя и егеря. Вечер приятным оказался в конце, после того как егерь, усмехаясь в советах поменьше грубить, заставил Даню оборудовать прудик для вырухолей, маленьких смешных на вид, но достаточно злобных существ похожих на крыс и ехидн одновременно. Волшебные свойства этих зверьков заключалось в том, что они стаей могли осушить и наполнить пруд водой в котором жили. Если им угрожала опасность, они по команде вожака осушали пруд и прятались в норы; когда опасность исчезала она возвращали воду, и опять плескались в ней. Зимой они впадали в спячку, и сейчас спали в норах, а егерь с Даней чинили берега пруда, чтобы весной вырухоли могли заселиться в обновлённое жильё.
  Пруд был на границе Заповедника огороженный посадкой карликовых берёз, переплетённых так, что создавали прочную ограду. Защитного поля, в этом месте, на ширину ограды не было. Очистка дна пруда от замершего ила и разной всячины для Дани, привыкшего копаться в саду дяди, не было утомительным, тем более, что ему активно помогал Серебристый, разбивающий своими копытами замерзшие комья ила. Поработав пару часов егерь, Даня и олень вернулись в шатёр, чтобы поужинать и попить чая. Хусейн во время ужина как-то странно поглядывал на Даню, словно собираясь его о чём-то спросить, но не решался. За чаепитием Гасаныч наконец разразился вопросом, показавшимся Дане обычным по содержанию, но необычным по тону, которым он был задан. - Понравился Ядвиге Хазаровне подарок, что я ей послал?
- Не знаю, - Даня удивлённо посмотрел на Гасаныча, - я жил в доме Ярославы и не видел, как разбирали подарки у Люды, а она не говорила. Почему это тебя так интересует, Гасаныч?
- Да тат…, - Хусейн пощипал свою бородку и устремил взгляд куда-то в угол комнаты. - Мы с ней были знакомы. Давно. Хотелось узнать помнит ли она меня.
- Не знаю помнит ли она тебя, Гасаныч, но вот меня запомнили все родители друзей и даже запретили им дружить со мной; а мама Люды даже не хотела отпускать её в Академию, и написала письмо декану, чтобы при малейшем нарушении правил Люду отослали домой.
- Родители бояться, что дружба с тобой навлечёт на детей беду?
- Да, два покушения за одни каникулы, да ещё в столице Волшебников – это для родителей серьёзный сигнал об опасности.
- И что же твои друзья? – Хусейн пристально посмотрел на Даню.
- Мои друзья чуть не поколотили меня, когда я посоветовал им слушаться родителей.
- Верные у тебя друзья, - Хусейн задумался. – Друзья поступили как должны были поступить, но ты уверен, что они не пострадают, если всё время будут рядом с тобой?
- Гасаныч, как я могу быть в чём-то уверен, если я до сих пор ничего не знаю о самом себе? Меня втащили в этот мир, я творю невиданные до меня вещи, но ничего не понимаю, как это у меня получается.
- Ты возмужал за полгода учёбы, - Хусейн покачал головой, - но по-прежнему жалуешься, что ничего не знаешь, а знаешь больше всех нас, но не говоришь. Может скажешь?
- Что сказать? У меня только предположения, которым никто не верит, даже Аввакумов. Я уверен, что Рикшеллеру нужен птенец птицы Рух.
- Мы уже говорили об этом. Зачем ему птенец?
- Чтобы обрести телесность. Сейчас он блазень, как объяснил ректор, но мы выяснили, что с помощью чёрной магии можно сварить зелье способное дать тело духовной субстанции, и это зелье вариться из мяса птенца.
- Как я понял, ты, вместе с друзьями, разгадал секрет чёрной магии Рикшеллера?
- Нет, - смутился Даня, - мы не знаем, как варить зелье, но Ярослава нашла упоминание о том, что такое зелье можно сварить; если вся суета вокруг яйца птицы Рух нужна Рикшеллеру, то только за этим.
- Тень Рикшеллера не может ни убить птенца, ни сварить зелье. Помощники Рикшеллера не могут пройти в Заповедник сквозь защиту, а уж тем более найти место гнездования, о нём знаю только я. Дорога к нему не просто трудна, она непроходима и из-за тварей, что там обитают, и из-за защиты самой птицы Рух. Всё что ты нафантазировал Даня – не осуществимо. Я не знаю зачем здесь тень Рикшеллера, но ему не удастся добыть мясо птенца.
- Может защита и сильна, но Рикшеллер надеется, что у него получиться.
- Откуда ты можешь знать об этом?! - неожиданно вспылил Хусейн. - Ты всего лишь мальчик талантливый, необычный, но мальчик; вместо того, чтобы добросовестно учиться ты пытаешься разгадать несуществующие загадки и втягиваешь в это друзей.
 Даня оторопел от этой вспышки Гасаныча, похлопал от удивления глазами, потом встал и пошёл к выходу. Обида и злость на егеря рвались наружу, но он сдерживал себя.
- Ты куда собрался, Белов? Я тебя не отпускал, - голос Хусейна был строгим, профессорским с кафедры. Даня остановился возле двери и развернулся лицом к егерю. Они встретились взглядами и всё прочли в глазах друг друга. Егерь увидел горькую обиду и разочарование Дани, а мальчик раскаянье взрослого друга, обидевшего незаслуженно дорогого ему человека.
- Вот что, Даня, - голос Хусейна был просящий, - делай что хочешь, воюй с тенью как вздумается, только не втягивай в свои игры Белохвостикову. Люда должна окончить Академию. Её мама сильная и упрямая женщина, и если она узнает, что дочь по-прежнему дружит с тобой, то заберёт её из Академии. Из-за тебя может пострадать очень хорошая девочка.
- Гасаныч, я не могу друзьям запретить помогать мне. Я могу колдовать, но я не могу отговорить их от дружбы со мной, к тому же Люда меньше всех принимает участие в наших шалостях. Я не понимаю, почему из-за Люды ты набросился на меня, но попробую убедить её не нарушать правила общаясь со мной. До свидания, профессор.
 Даня повернулся и вышел из дома. Одним союзником в борьбе против Рикшеллера стало меньше – решил Даня, шагая по снегу к Академии.
 Войдя во двор Академии Даня неожиданно столкнулся с Ярославой и Людой, которые что-то возбуждённо обсуждали. – Вы что здесь делаете, - изумился Даня, увидев раскрасневшиеся, взволнованные лица девочек.
- Библиотекарь, - заговорщическим голосом прошептала Ярослава.
- Что библиотекарь? – Даня огляделся вокруг – двор был пуст, ни одной фигуры не просматривалось. - Мы занимались в библиотеке, - начала шёпотом объяснять Ярослава, - вошёл Магер и что-то сказал Филину, потом они вышли. Библиотекарь вернулся через несколько минут, став каким-то сонным и заторможенным. Он выпроводил всех студентов и закрыл библиотеку, а когда выходили мы, то заметили, что Магер стоит возле второго входа. Мы решили проследить. Вышел библиотекарь и они с Магером ушли в башню Сварожича и больше оттуда не выходили. – Ну и что? – А то, Даня, что ни Магер, ни Филин не живут в этой башне, но через неё можно пройти к выходу из Академии. – Ты думаешь они покинули Академию и направились к Заповеднику? – Да. Надо идти вслед за ними в заповедник.
 – Нам надо всем идти в факультетскую башню, чтобы не нарушать правила. Если мы выйдем из Академии, то не войдём в неё до утра, - Даня потоптался на месте. – Идите в башню, я вас сейчас догоню.
-Серебристый, - позвал он. Рядом возник стройный силуэт оленя. – Магер и библиотекарь возможно пошли в Заповедник. Ты можешь проследить за ними? – Могу. – Всё что увидишь расскажешь мне утром, - Даня погладил оленя между ушей и тот исчез.
  Повернувшись чтобы догнать девочек, он обнаружил, что они и не думали уходить, а стояли и ждали его. – Это хорошо, что мы тебя встретили, - сказала Ярослава, - теперь Серебристый проследит, а мы не нарушим правила. Так?
- Угу. Мне ещё надо сделать домашнее задание, если вы, конечно, позаботились о литературе. – Позаботились, позаботились, - девочки подхватили Даню под руки и потащили к факультетской башне, где в комнате для занятий завалили его стол книгами и пергаментами. Даня тяжело вздохнув начал писать очередной реферат, а девочки сев напротив, стали строить предположения для чего Магер с Филином пошли в заповедник.
- Кормить Рикшеллера, - не отрываясь от пергамента сказал Даня, которому мешали дикие версии девочек.
- Как кормить? – в один голос удивились девочки.
- Тень войдёт в тело библиотекаря, потом выйдет над убитым сурушем и напьётся крови, а Филин переместит его опять в подземелье. Магер, наверно, околдовал библиотекаря, чтобы он не сопротивлялся и смог пройти в Заповедник как носильщик призрака.
- Откуда ты знаешь? – Ярослава удивлённо-недоверчиво смотрела на Даню.
- Хохмач мне рассказал, он видел это осенью. Наверно блазень должен питаться раз в несколько месяцев, потому что после того случая библиотекарь ни разу не был в подземелье, а тень просто находилась в кубе.
- А это-то откуда известно? – Ярослава не могла успокоить своё любопытство.
- За подземельем следят крысы, птицы и ещё кто-то, кого Серебристый заставил вести наблюдение.
- Ты нам об этом не говорил, - обиженно уронила фразу Люда.
- И правильно делал, - Даня отложил перо, которым писал. – Из-за тебя Люда я поссорился с егерем. Он почему-то встал на сторону твоей мамы, и запретил мне втягивать тебя в свои дела.
- Она что и ему написала письмо?! - Люда как-то сникла, опустив голову.
- Нет, это я ему сказал. Сначала он поинтересовался как твоя мама приняла его подарок, и помнит ли она его.  Я сказал, что не знаю, но знаю, что твоя мама, как и другие родители, запретили вам дружить со мной. После этого он отчитал меня как проштрафившегося ученика, а я ушёл, хлопнув дверью.
  Даня огляделся и неожиданно понял, что в компании не хватает Сергея.
- Где Серёга? – спросил он, вспомнив, что тому от родителей досталось больше всех. – ОН оказался умнее вас, и последовал внушению родителей?
- Он оказался ГЛУПЕЕ нас и пошёл вслед за Магером в башню Сварожича, - Ярослава скорчила гримасу.
- Как он туда мог пройти, если не знает пароля? – всполошился Даня.
- Он на брюхе прополз вслед за библиотекарем и Магером, пока дверь была открыта, - Ярослава сказала это с гордостью и завистью к безрассудному поступку друга.
- Что же вы его не остановили? Он же вляпается неизвестно во что? – Даня вскочил, собираясь немедленно бежать разыскивать друга, но бежать не пришлось – дверь раскрылась и в комнату ввалился растрёпанный, но довольный Сергей.
- Ну я им дал! – восторженно закричал он, плюхнувшись на стул рядом с Даней.
 Даня скептически посмотрел на разорванный кафтан, всклоченные волосы, синяк под глазом и насмешливо сказал: «Не знаю, что дал им ты, но тебе прилично досталось от них. С кем ты дрался?»
- С твоим братцем и его компанией, - выпятил грудь Сергей. Девочки ахнули, а Даня сморщился при упоминании Тимура. – Я столкнулся с ними, когда попытался пройти вслед за Магером и библиотекарем в какой-то боковой коридор.
- Зачем ты вообще пошёл за ними? Ладно бы у тебя была шапка-невидимка, или следил в общих коридорах Академии, но лезть в башню чужого факультета - это…
- Поступок героя, - закончил светящийся от счастья Сергей.
- Поступок дурака. Мой братец нажалуется Кочину, тот Игнатьевой и тебя выпрут из Академии, - Даня злился на безрассудство Сергея.
- Не гони заклинания, Даня. Я им троим наподдал, а признаваться, что им противостоял всего один, они не будут. Меня они не поймали, из башни я выскользнул, поди докажи, что я там был.
- Все доказательства у тебя на одежде и на лице, - Даня всё ещё беспокоился о друге.
- Это мы сейчас уберём, - Ярослава встала напротив Сергея, провела палочкой по кафтану, и он стал выглядеть будто его только что сшили. – Лицом займётся Люда.
 Люда встала на место Ярославы, направила палочку на лицо Сергея, что-то прошептала и на лице не осталось ни ссадин, ни синяка.
- С одеждой понятно, - Даня удивлённо рассматривал Сергея, ставшего пай мальчиком с картинки, - но я не знал, что Люда умеет лечить раны.
- Моя мама заместитель Главного Шамана Лечебницы в Китеже. Она с детства обучала меня лечить.
- Полезное знакомство, жаль недолгое, - прошептал Даня, не думая, что его могут услышать, но услышали все.
- Даня, если ты не хочешь со мной дружить, то зачем мне учиться в Академии? – Голос Люды был твёрдым и вызывающим. – С моими друзьями ты будешь дружить, а со мной нет? К лешему все эти боязни родителей – Игнатьева не выдаст, а егерь не донесёт. О нас не беспокойся, бойся за себя – тебе труднее чем нам.
- Да, Даня, мы только против родителей и правил, а ты против Зла, - поддержала Люду Ярослава, - мы против родителей с тобой.
- Ладно, - махнул рукой Даня, - делайте как знаете, только уговор – не пытайтесь защищать меня, беря вину на себя, я отвечу и за себя, и за вас.
- Ха, Даня, ты колдуешь хорошо, а на кулаках я дерусь лучше, так что за это ты не можешь ответишь, - Сергей засмеялся довольный собой.
- Хватит, - решительно подвела итог Люда, - больше никаких оглядок на родителей. Дружим как дружили. Пиши реферат Даня, а то с разговорами и поспать не удастся.
  Даня вернулся к пергаменту, а друзья вполголоса продолжили обсуждать Магера, библиотекаря и тень Рикшеллера, пока он не закончил работу. Дане хотелось отправить их спать, а не торчать без дела рядом с ним, но он, понимая, что им важно почувствовать его расположение, ничего не сказал, только обругал себя в мыслях идиотом напрасно усомнившемся в дружбе.
  Ночное бдение за Даниными заданиями, принесли утром вялость сонливости. Даня вспомнил о слежке Серебристого только после того, как разогнал дремоту чаем за завтраком. Уединяться и вызывать Серебристого он не стал, догадка о цели похода Магера и библиотекаря казалась ему верной, что и подтвердил вечером олень.
 Неделя работы у егеря пронеслась быстро и незаметно. Её можно было бы назвать и счастливой, но холод отношений между Даней и егерем сохранился, создавая неприятность для обоих. Каждый чувствовал свою правоту, но Даня ощущал себя более обиженным. Он не понимал причину запрета Хусейна дружить именно с Людой, а егерь не собирался рассказывать мальчику об этом. Холодный нейтралитет между взрослым и ребёнком не мешал делать работу и пить чай после неё, только разговора почти не было, кроме необходимых фраз для общения.
  В субботу Сварожич сыграл с Перустом и забил фантастическое число бит – тридцать. Игра была настолько жёсткая, что удивительно было отсутствие пострадавших в лазарете. Наблюдая с трибуны за игрой Даня не мог отделаться от ощущения того, что игроки Перуста панически бояться противника и просто убегают от него, оставляя вратаря один на один с целой командой. Биты влетали в ворота с регулярностью метронома. Посмотрев первый лад, Даня покачал головой и ушёл со стадиона – это была игра в поддавки, которую никто не ожидал увидеть. Вслед за Даней трибуну покинули все студенты Дальбора и Мокошихи – наблюдать позор этой игры было слишком неприятно. Студенты Сварожича остались ликовать, а Перуста недоумевать – что случилось с их командой.
 Вечером в гостиной к Дане подошёл капитан команды. – Видел? – Да лучше бы не видел, это не Ступинг, это позорище. – Согласен, - кивнул головой Наумов, - но если мы проиграем, то по разнице забитых бит чемпионом станет Сварожич. – Юра, я что-то не понимаю, мы что собрались проигрывать? – Нет, конечно, но все настроены на твою игру, и если ты не выйдешь на поле, то мы можем проиграть – вся команда верит только в тебя. Я решил, что тебя нужно охранять. Сварожич может устроить какую-нибудь пакость, чтобы ты не играл. – Да не нужна мне никакая защита, да и кто может напасть на меня в Академии. – Могут, Даня, могут. Ты не знаешь этих отморозков из Сварожича. – Почему не знаю, - улыбнулся Даня, - у меня братец там, редкостный отморозок. Жаль у меня нет кристалла, я бы всех их превратил в настоящий лёд.  – Поэтому и нет, чтобы ты мог играть. Охранять тебя мы будем и без твоего согласия. У нас появился реальный шанс выиграть кубок, и мы не хотим этот шанс потерять, - Наумов похлопал Даню по плечу и отошёл к однокурсникам, которые внимательно смотрели на Даню. «Вот и охрана», - понял Даня.
  Всю неделю возле Дани тёрся кто-нибудь из старшекурсников; куда бы Даня не пошёл, за ним следовала охрана, словно у них не было ни своих занятий, ни своих личных дел. Сначала Даня возмущался, но ему объяснил староста факультета в присутствии старшекурсников, что бузить не стоит, а надо готовиться к матчу, ни о чём больше не думая. Даня смирился и перестал обращать внимание на соглядатаев.
  В пятницу, накануне матча, последней парой у Дани было Зельеведение. На этих занятиях Даня уже привык варить отличные зелья, не получая за них поощрительные балы; он учился для самого себя, а не для преподавателя и оценок. Профессор Кочин начал лекцию с того, что написал на доске состав зелья, а потом стал объяснять.
- Сегодня вы попробуете сварить зелье «живой огонь», которое применяется при переохлаждении и лихорадке. Когда организм охлаждён достаточно несколько капель этого зелья, чтобы согреться. При лихорадке зелье гасит чрезмерную амплитуду жары и холода выравнивая температуру тела до нормальной, без качания в одну или другую сторону. При варке зелья обратите внимание на чрезмерную активность этой жидкости – в больших количествах она опасно не только при приёме внутрь, но и при соприкосновении с кожей. Если кто-то из вас опрокинет на себя котёл с зельем, то уверяю вас - лечение в лазарете целый месяц вам обеспечено. Состав и порядок приготовления на доске приступайте.
 Даня став вчитываться в список ингредиентов, когда Ярослава подняла руку и встала.
- Профессор, в учебнике Зельеведения для первого курса нет этого зелья, его варят на третьем курсе, - Ярослава вопросительно и тревожно смотрела на Кочина.
- Урусова, может вы выйдете на кафедру и начнёте читать лекции вместо меня, раз вы знаете что и когда преподавать. Десять штрафных баллов Дальбору за всезнайство и хамство. Работаем.
 Даня покосился на Ярославу и у него промелькнула мысль: «Она права, что-то сегодня с зельем странное.» Однако, привычка делать урок как задано, заставила его начать готовить ингредиенты. Навык варить зелья по вдохновению, так как подсказывал внутренний голос, неожиданно дал сбой – он не слышал подсказки изнутри. Повертев в недоумении головой, он стал следовать инструкции написанной на доске. Желание сварить отличное зелье, как он уже привык, пропало. Механически он нарезал смолистый корень, небрежно измельчил скорлупу «нырки», слегка раздавил зёрна ореха «скарба» и высыпал всё это кучей в кипящий раствор молочая.
- Ты что делаешь? - толкнула его в бок Ярослава. – Написано же - все ингредиенты бросать по очереди, помешивая раствор.
- Какая разница, всё равно мне оценки не ставят, - махнул Даня рукой, помешивая в котле, - не нравится мне сегодня это зелье, сам не знаю почему.
 Ярослава удивлённо подняла брови и стала варить состав строго по инструкции. Вторую порцию ингредиентов, после того как раствор приобрёл красно-коричневый цвет, Даня засыпал так же валом, всё время мешая раствор по часовой стрелке, хотя по инструкции надо было менять направление вращения. Раствор стал приобретать зеленовато-изумрудный цвет, когда Даня обнаружил, что бросил в котёл не лапки саламандры, а ногти ехидны. Менять что-либо было поздно, и Даня продолжил варить зелье, только сменив направление вращения. «Интересно, - подумал он, - что за дрянь у меня получилась.»
- Отливаем полученное в пробирки, - прозвучал голос Кочина.
  Даня взял котёл, хотел наклонить его чтобы отлить в склянку, как вдруг котел вырвался из рук поднялся над его головой и опрокинулся, облив Даню зельем с головы до ног. Зелье зашипело, впитываясь в кожу, и Даня потерял сознание.
  Выплыв из беспамятства, Даня услышал вокруг себя голоса, но не стал открывать глаза, а прислушался к разговору.
- Кочин, как могло случиться, что на вашей лекции против ученика применено заклинание левитации? Вы преподаёте Зельеведение, а не Заклинания, и волшебные палочки не должны мелькать в аудитории, - узнал Даня голос Аввакумова.
- Михаил Александрович, ни я, и никто из студентов не видели, чтобы кто-то орудовал волшебной палочкой, - голос Кочина был растерянным, - может Белов сам опрокинул котёл на себя.
- Стоящие рядом с Беловым видели, как котел вырвался из его рук и самостоятельно, поднявшись над головой, опрокинулся. Какое зелье было в котле?
- Студенты варили «живой огонь», - голос Кочина стал виновато поникшим.
- Первокурсники варили «живой огонь»? Я вижу вам надоело преподавать в Академии – это зелье опасно и для третьекурсников, а вы заставляете первокурсников варить его. Если Белов умрёт место в Тмутаракани вам обеспечено.
- Ректор, мальчик обварился не «живым огнём», - услышал Даня женский голос, в котором узнал маму Люды. Он слегка приоткрыл веки и в щёлочки различил стоящих возле его постели в лазарете Аввакумова, Кочина, академическую шаманку и Ядвигу Хазаровну. ---Волдыри и ожоги не похожи на действие «Живого огня», к тому же они исчезают сами. Я не знаю, что это было за зелье. Может мальчик сварил что-то другое. Надо спросить его. Он уже приходит в себя.
 Тёплые руки подняли голову Дани, к губам прикоснулся край чашки, из которой Даня стал жадно пить – внутри у него бушевал если не «Живой огонь», то раскалённый песок пустыни. После напитка жар внутри погас, а по жилам растеклась сила, не просто сила, а очень большая сила, которая не могла таиться в микстуре. Даня ощутил, что не просто здоров, а налился силой и уверенностью на много дней вперед.
- Как ты себя чувствуешь? – спросила Ядвига Хазаровна.
- Отлично, - Даня вскочил с кровати и, почувствовав небывалый прилив энергии, встал на руки прошёл на них до двери, а потом прыжком встал на ноги. – Что за лекарство вы мне дали? - изумился он.
 Все присутствующие удивлённо смотрели на него, а Даня подпрыгнув перевернулся в воздухе и опять встал на ноги. – Вот это лекарство! - восхитился он.
- Я дала ему простое укрепляющее средство, - растерянно сказала Ядвига Хазаровна.
- Что за зелье ты варил? – с интересом смотря на Даню спросил Аввакумов.
- Ну…- Даня замялся, - задание было сварить «Живой огонь», но мне оно почему-то не понравилось, и я набросал в котёл всё не по инструкции, а потом вместо лапок саламандры случайно бросил ногти ехидны. Получился изумрудно-зелёный раствор.
- «Живой огонь» красно-оранжевого цвета, - Кочин испуганно-удивлённо смотрел на Даню, - Белов судя по его состоянию сварил какой-то богатырский настой, а волдыри и ожоги оттого, что зелье было кипящим.
 Урусова подошла к Дане и стала внимательно рассматривать его лицо, руки, ноги, грудь, вдавливая пальцами кожу во всех этих местах.
- Мальчик не просто здоров, - изумлённо сказала она, - он налился мускульной силой не типичной для его возраста.
- Поздравляю Белов, нарушая правила, ты создал эликсир здоровья, - Аввакумов улыбнулся. – Кто-то думал, что выливает на твою голову зелье смерти, а вылил напиток силы. Тебе повезло, а тому, кто хотел навредить, не очень.
- Однако, профессор Кочин, раз вы не можете на своих лекциях обеспечить порядок все ученики на ваших занятиях буду ходить без палочек. Это касается только первокурсников, и будет действовать до тех пор, пока не обнаружиться «шутник» попытавшийся навредить Белову, - Аввакумов прожёг взглядом Кочина.
  Ректор прошёлся по лазарету что-то обдумывая; увидев всё ещё стоящего как столб Даню, он усмехаясь сказал: «Ну что стоишь, Даниил, одевайся и бегом на факультет, там Игнатьева еле сдерживает студентов от бунта – все тебя ждут здоровым, завтра же решающий матч.» Даня мгновенно оделся и бегом поскакал в башню. Он чувствовал такую лёгкость в беге, что казалось у него выросли крылья. Пробегая мимо башни Сварожича, он увидел стоящих и хохочущих студентов, среди которых центральное место занимал Тимур Чернов, что-то рассказывающий окружающим. Даня перешёл на шаги; поравнявшись с группой, поднял руку и громко крикнул: «Привет неудачникам!» Когда все обернулись на его крик, он добавил с усмешкой: «А кубок то тю-тю, не видать его вам как своих ушей», - засмеялся громким смехом и побежал в свою башню, провожаемый растерянными и удивлёнными взглядами.
  В гостиной факультета царил гвалт и неразбериха. Студенты, забыв про всякие правила, окружили Игнатьеву и наперебой требовали от неё скорейшего излечения Дани, не обращая внимания на то, что она декан и профессор. Игнатьева стояла растерянная, не зная, как совладать с этой разбушевавшейся стихией. Появление раскрасневшегося и запыхавшегося Дани вызвало обратную волну стихии – радостного возбуждения. Все бросились к Дане и чуть было не довели до конца неудавшееся покушение – едва не задавили в объятиях. С восторгом Игнатьева справилась быстро – взмах волшебной палочки и в гостиной наступила тишина, в которой декан подошла в Дане, обняла его и поцеловала.
 Рассказ мальчика о счастливом исцелении поверг всех в изумление: лучший игрок факультета не только не пострадал, но набрался сил от изобретённого им зелья. Счастливая звезда Дани, а значит и факультета, засияла в полную силу.
 Игнатьева покинула башню факультета, дав возможность старосте навести порядок, который выразился в праздновании чудесного исцеления и предвкушении завтрашней победы. В этом водовороте чувств Даня хотел спросить Люду, откуда появилась её мама, но ему это не удалось – уединиться с друзьями ему не позволили; он был гордостью факультета и принадлежал всем как талисман, который никто не хотел выпустить из рук. Дане со всех сторон совали сладости, квас, сбитень словно он прибыл из пустыни где не ел и не пил как минимум месяц. Мальчик сразу понял, что отбиваться бесполезно, поэтому безропотно поедал предложенное угощение, мечтая только о том, чтобы это быстрее закончилось.
 По спальная разошлись в полночь усталые и довольные. Даня перед тем как лечь спать записал в тетрадь, которая содержала его самый первый конспект Истории Гипербореи, процесс изготовления зелья, принесшее ему силу. Это было его первое снадобье изготовленное, хотя и случайно, по собственному рецепту, а значит должно было остаться в его анналах побед.
  Утро, в день игры, выдалось морозным и солнечным. На последнюю игру Академического Ступинга съехались родители студентов всех факультетов. Даня, ставший знаменитостью после «Русских горок», интересовал всех волхвов, и посмотреть на его игру стало таким же знаковым событием, как Чемпионат Ступинга и Рождественские гонки. Мальчик с серебряными волосами был знаменитостью сезона, которую нельзя было пропустить. Гостей оказалось так много, что пришлось соорудить дополнительную трибуну.
  Даня проснулся с таким ощущением, что проспал целый месяц, и накопил за это время столько сил, что горы и скалы побережья острова мелкие кочки, которые он может сбить одним пальцем. Сила и энергия переполняли его. Понимая, что это состояние было вызвано зельем, он сделал запись в тетради, описав свои ощущения - надо было понять, как и на какой срок продлиться воздействие изобретённого им эликсира.
  За завтраком он наконец решился спросить Люду о её маме – когда и зачем она приехала в Академию. Люда, услышав вопрос, испуганно посмотрела на Даню, а потом, уткнувшись взглядом в свою тарелку, нехотя стала объяснять.
- После твоего рассказа егерю о запрете дружить, он написал маме и заверил её, что ты получил от него внушение и не будешь подвергать меня опасности своими выходками. Мама всполошилась и решила сама посмотреть, как мы тут живём. Она приехала вчера и была в посёлке, беседуя с Ходжой, когда на тебя вылился котёл с кипящем зельем. Она, как шаманка, тут же пришла в лазарет, чтобы лечить тебя.
- Я не понимаю почему Гасаныч так беспокоится о тебе. Зачем написал письмо?
  - Мама была знакома с Хусейном. Давно, когда училась в Академии, -Люда продолжала водить вилкой по тарелке не поднимая головы.
- Ну и что? – искренне удивился Даня. – Мало ли кто с кем был знаком.
- Не приставай к Люде, - вмешалась в разговор Ярослава, - ты хороший волшебник, но тупой мальчик. У егеря и мамы Люды был роман.
- Если был роман, почему они не поженились? – Даня посмотрел на Ярославу не замутнённым мыслью взглядом.
- Ох, Даня, ты легко можешь изобрести невиданное зелье, но понять чувства ты не способен, помолчи лучше, готовясь к матчу.
  Даня пожал плечами и подумал: «Понять девчонок с их сложностями невозможно. Вон даже Яра, больше похожая на мальчишку, и та видит непонятные чувства.» Бросив думать о загадках девчоночьих мыслей, Даня сосредоточился на предстоящей игре. Никогда ещё он не чувствовал себя таким сильным. Зелье, облившее его, дала абсолютную уверенность в своей непобедимости. Ни волнения, ни сомнения не тревожили, и на площадку он вылетел так, будто предстояла развлекательная прогулка по парку с аккуратными скамейками между дорожек.
 Никакой особой стратегии на игру капитан не предложил – решили играть как на тренировках, где все играют на Даню, а он на всех. Первую биту Даня забил играючи и тут почувствовал, что ступа, летающая со скоростью его желаний, стала летать ещё быстрее опережая даже его мысль. С увеличением физической силы самого Дани, увеличилась скорость и мощность ступы. Желая понять новые возможности полёта, Даня специально на полной скорости врезался в защитника Мокошихи. Результат оказался катастрофическим для ступы защитника – она раскололась пополам, и игрок упал на лёд. Даня, потрясённый своим ударом, остановил ступу, бросил на лёд биту, которую нёс на метле и поспешил на помощь сопернику. Нарушения правил не было, поэтому Вихрева не остановила игру, которая для Дани ушла куда-то в сторону – он помог игроку вскарабкаться на его ступу и отвёз его через всё поле к раздевалке, где тот пересел в запасную ступу.
 Этот благородный поступок, вызвавший шум и рукоплескания трибун обошёлся Дальбору в пропущенную биту – пока игроки отвлекли своё внимание на действия Дани, команда Мокошихи мобилизовалась и забила ответную биту.
  Даня со спасённым игроком вернулись в игру, и дальше она покатилась по сценарию тренировки, где Даня только и делает что взлетает над поверженными воротами. У зрителей на трибунах создалось впечатление, что на площадке есть только Даня и поражённые ворота Мокошихи – каждые две минуты бита светилась победным огнём в воротах, над которыми зависал Даня. После первого лада счёт оказался фантастическим для Ступинга – 20:1.
 В перерыве возбуждённые игроки Дальбора набросились на Даню с требованием дать и им поиграть, а не забирать всю славу себе. Даня пожал плечами – играйте, я буду на подхвате.
 Во втором ладе игра приобрела странную форму: стоило Дане на скорости полететь к игрокам Мокошихи, как они тут же разлетались, боясь столкновения. В результате такого поведения соперников, почти все голы забили капитан и центровые: Даня разгонял игроков Мокошихи, а его команда беспрепятственно проходила к воротам и забивала биту. Счёт 15:0 второго лада, сделал команду Дальбора обладателем кубка по Ступингу. Трибуны на протяжении всего матча не умолкали ни на секунду: никто не затаивал дыхания, ожидая внезапного прорыва, не вздыхал облегчённо при броске биты – игра шла на одной победной ноте превосходства Дальбора, в чём трибуны и помогали своим одобрением.
 После финального свистка Вихревой, вся команда Дальбора подлетела к ступе Дани и стала в безумной радости стучать по ней мётлами. Мальчик с серебряными волосами впервые, на памяти нынешних студентов, помог факультету завоевать Кубок. Члены команды, естественно, гордились собой, но понимали, что без необычной игры Дани, этого первокурсника, они никогда бы не получили заветный трофей. Для них он был не мальчиком, не сопляком, а выдающимся игроком, состоять в команде с которым, была великая честь.
 Команда Дальбора выстроилась рядом со ступами перед центральной трибуной; Аввакумов вынес кубок и вручил его капитану команды. Наумов подержал кубок перед собой, счастливо улыбаясь, потом подозвал Даню, и они, взявши кубок одной рукой, подняли его над головами. Дани, при этом, пришлось встать на цыпочки, чтобы хоть немного сравняться ростом с капитаном. Ликование факультета Дальбор не было предела: студенты высыпали на лёд и, подхватив всю команду на руки, понесли её в Академию.
  Праздник на факультете продолжался до глубокой ночи. Обед и ужин были проигнорированы – вся еда в этот день состояла из сладостей и тонизирующих напитков. Некоторые горячие головы предложили устроить фейерверк во дворе Академии, но староста пресёк это желание нарушать правила. Тогда очень осторожный салют устроили прямо в гостиной: кубок поставили перед камином над высокую тулью, и старшекурсники наколдовали искрящиеся и движущиеся радуги, которые били из кубка в потолок как струи воды.
  Все были без ума от счастья, и только Дани было грустно среди этого веселья. Грусть накатила на него, тогда, когда он вместе с капитаном поднял кубок над головой. Ушла радостная цель, к которой он стремился. Впереди не виделось ни одного счастливого события, которого надо ждать. На горизонте сгущались сумерки, в которых была тень Рикшеллера и яйцо птицы Рух.
  Когда веселье дошло до той точки, когда каждый веселиться сам с собой или с близкими друзьями, не обращая внимание на всю компанию, Даня незаметно улизнул в спальню – ему хотелось побыть одному и обдумать что делать дальше. Он сел возле окна, достал из клетки Хохмача, который сел ему на плечо, и стал смотреть на заснеженную даль Заповедника. «Скоро Масленица, - размышлял он, - прилетит птица Рух и отложит яйцо, а я до сих пор не знаю где это будет. Егерь убеждён, что это место надёжно защищено, но мне так не кажется. Рикшеллер силён, да и Магер наверно обладает не дюжими волшебными способностями, и может даже, через него и Рикшеллер способен колдовать, кто знает. Надо разведать место гнездовки, но как? Егерь не скажет, да и дружба наша дала трещину из-за Люды. Карта! Если папа был там, место есть на карте, если не был надо попросить Серебристого исследовать все белые пятна. Правильно начну прямо сейчас!» Даня хотел уже вызвать Серебристого, то тут понял, что сейчас, пока не прилетела птица Рух, олень ничего не обнаружит. Он сокрушённо потряс головой – надо ждать масленицы. 
 Неожиданно Хохмач заворочался на плече и ущипнул Даню за ухо.
– Что? – спросил Даня. – Зовёт. – Кто? - Егерь. - Даня открыл окно и выпустил птицу на свободу морозного вечера. Филин покружил возле башни, словно спрашивал куда лететь, потом устремился в сторону дома егеря. Даня проводил взглядом птицу и, закрыв окно, уселся на кровать раскрыв любимую книгу – «История Гипербореи». Эту книгу он перечитывал уже не один раз, но всё время находил в ней что-то ранее не замеченное, не понятое. Погрузившись в чтение, он не сразу услышал стук в окно, подняв голову, увидел Хохмача на подоконнике улицы. Впустив птицу, он отвязал письмо, привязанное к лапе. Послание было от егеря.
  «Даня. Мама Люды хочет поговорить с тобой. Приходи сейчас, она у меня. Хусейн.»
 «Ага, разлетелся на ступе», - зло подумал Даня и написал ответную записку.
«Уважаемый, профессор! Мне запрещено в тёмное время суток выходить за пределы Академии. Нарушать правила и запреты не входит в обязанности студента. Если будет распоряжение декана или ректора я их выполню. С уважением Белов Д.»
   Отправив письмо с Хохмачом, Даня разделся и лёг в постель. Разговаривать с Ядвигой Хазаровной ему совсем не хотелось. Злость на егеря ещё не остыла с прошлой размолвки, а с получением этой записки ещё больше обострилась. Даня, с первой встречи считавший Хусейна другом и защитником, сейчас чувствовал себя преданным. Он с самого первого дня жизни в Волшебном мире только и делает, что пытается отбиться от нападок Зла на себя, а те, кто провозгласил себя его защитником, вдруг начинают учить как жить и что делать, с кем дружить, а с кем нет. Лелея в себе злость против егеря, Даня незаметно заснул.
 Проснулся Даня с чувством одиночества. За окном серело надвигающееся утро. На душе скреблись кошки – глупая, надменная записка, которую он отправил вечером егерю, горела стыдом в его груди. Не надо было писать её. Ну не хотел идти, мог просто не отвечать, а потом оправдаться, что был на празднике в честь победы. А так…разозлился, написал глумливое письмо, а теперь уже ничего не исправишь.
 Одевшись, он посмотрел на спящих товарищей, позавидовал их безмятежному сну, и спустился в гостиную. За ночь комнату убрали домовые, и только кубок, с искрящимися струями радуг, напоминал о вчерашнем торжестве. Даня разжёг камин, уселся возле огня и стал смотреть на языки пламени. Плохое настроение, обида на самого себя за необдуманную записку, при пристальном взгляде на огонь стали словно сгорать в душе, исчезать, испаряться под зноем оранжево-красного жара. «А может всё не так плохо, - подумалось ему, когда лицо раскраснелось от тепла, идущего из камина, - извинюсь перед егерем, скажу, что был не в себе, после трудного матча, может всё и наладится.» Но идти немедленно извиняться Дане всё же не хотелось. Неловко было извиняться, но и худо было сидеть и ничего не делать.
- Греетесь, Белов, - услышал он голос Игнатьевой сзади себя. Даня вскочил, не понимая зачем, и застыл в замешательстве – сзади стояли Игнатьева и мама Люды.
- Доброе утро, - выдавил он из себя не зная, что делать и говорить.
- Садись, Даниил, - Игнатьева пододвинула палочкой два кресла в которые уселись волшебницы. – Ядвига Хазаровна хочет с тобой поговорить.
- О чём? - хмуро спросил Даня, забившись глубоко в кресло.
- Я хочу расспросить тебя о здоровье, - Ядвига Хазаровна внимательно разглядывала Даню. – Ты сварил странное зелье, а я как шаманка, которая лечит волхвов, хотела бы посмотреть и понять, как действует этот состав. Мне хотелось бы осмотреть тебя.
- Что я подопытный баранец, которого можно резать, узнавая её полезные свойства, - исподлобья глядя на волшебницу пробурчал Даня.
- Никто тебя не собирается резать. Я вчера смотрела за тобой во время игры и увидела, что твои физические способности необычно сильны для твоего возраста. Когда ты был на каникулах в Кижах, то не производил такого впечатления, значит необычные способности появились после зелья. Если эффективность и полезность его подтвердиться, то мы сможем лечить им множество заболеваний. Разве ты не хочешь, чтобы твоё снадобье пошло на пользу волхвам?
- Я хочу только одного – чтобы меня оставили в покое, и не мешали мне учится, - спокойствие Дани, обретенное возле огня в одиночестве, неожиданно улетучилось, и злость на маму Люды, запрещающей дочери дружить с ним, вырвалась наружу. – Вы все только и делаете, что используете меня – профессору нужен был кубок, я его завоевал, отдав кристалл; вам нужно зелье, и вот вы тут же хотите исследовать меня, хотя запретили своей дочери дружить со мной; и никто не подумал, что я один, всего лишь мальчик, должен защищать не только себя, но и Ваш мир, в который опять может вернуться Рикшеллер. Не хочу я больше! – Даня встал, - Я уезжаю в Белокуриху. Учитесь в вашей Академии, варите исцеляющие зелья, но без меня. – Даня хотел уйти, но Игнатьева взяла его за плечи и насильно посадила в кресло.
- Что с тобой, Даня? На кого ты так обиделся? На родителей друзей? – она держала его за руки и заглядывала в глаза, которые он прятал. – Ты не можешь уехать из Академии, ректор не отпустит тебя.
 Даню поднял голову, сверкнул глазами и в упор посмотрел на Игнатьеву: «Если я захочу, никто меня не остановит, и Вы об этом знаете, профессор.»
- Неужели ты хочешь, чтобы враждебные тебе голоса во власти, объявили на весь Волшебный мир, что ты опасен и тебя необходимо изолировать!? Я понимаю, ты обижен, но и взрослых надо понять – они заботятся о своих детях.
- Хорошо, - Даня всё же встал, легко преодолев силу Игнатьевой, - ректор хотел учить меня индивидуально, так пусть учит, а на факультете мне больше делать нечего. – Даня вырвался из рук Игнатьевой и побежал в спальню собирать вещи, оставив обоих волшебниц в панике растерянности.
- Он совершенно не управляем, груб и несносен. Правильно, что я запретила дочери дружить с ним, - Ядвига Хазаровна сказала это возмущённо, но без уверенности в правоте высказанного.
 Игнатьева посмотрел на неё строго и высокомерно: «Мальчик вырос сиротой без любви, ласки и заботы. Наконец ему объясняют, что он великий волшебник и известен всем волхвам. Мальчик находит друзей, сам ощущает себя необычным колдуном способным творить то, что не может никто. Выигрывает гонку, которую до него ни один волшебник в таком возрасте не выигрывал. Выигрывает кубок по Ступингу для своего факультета, и при всём при этом его пять раз пытаются убить – и здесь, в стенах Академии, и там на улицах Китежа. Он находит свой дом, созданный собственными руками, и друзей, которые его ценят и любят, но приходят родители и говорят – ты плохой, ты опасный. Как бы вы реагировали на всё это Ядвига Хазаровна?»
 Белохвостикова стушевалась не зная, что сказать, а Игнатьева продолжала безжалостно сверлить её взглядом от которого стало бы холодно и неуютно даже ледяному замку.
- Вы подумали, как расценила ваша дочь запрет на дружбу?
- Ей незачем думать, я буду думать за неё, - Ядвига Хазаровна сжала упрямо губы.
- Что же ты, Ядвига, в своё время не послушалась родителей и вышла замуж за смерда?! – Глаза Игнатьевой сузились и превратились в щёлки.
- Я приняла это решение, когда была совершеннолетней, - попыталась сконфуженно оправдаться волшебница.
- Ну ты ещё придумай с десяток оправданий, - лицо Игнатьевой пошло пятнами гнева.
  Перебранку, готовую вспыхнуть, прервал Даня, спустившийся по лестнице с сумкой и клеткой. – Белов, я не могу тебя отпустить с факультета без решения ректора. Идём к нему, он должен решить твою судьбу.
 Даня, у которого на лице была написана твёрдая решимость, молча пошёл за волшебницами, не знающими как выбраться из этого демарша мальчика.
 В кабинет ректора волшебницы вошли с видом проштрафившихся школьниц, а Даня с упрямой непреклонностью своей правоты.
- С вещами, Даниил, - несмотря на ранее утро Аввакумов выглядел свежим и бодрым, - далеко собрался?
 Под взглядом строгих глаз Даня засомневался в своей правоте, но отступать было поздно: «Профессор, я многим мешаю в Академии, да и защитить меня, даже на лекциях, никто не может. Вы хотели учить меня индивидуально, так вот – я согласен.»
- Где будешь жить, Даниил, ведь ты, кажется, и с егерем разругался?
- Где скажете, вам решать, - устало пробормотал Даня, понимая, что его злость на всех окружающих зашла слишком далеко.
 - Вот что, Даниил, - профессор задумался, - поживёшь пока в деревне, а там видно будет.
- Михаил Александрович, но в посёлке он останется без всякой защиты! – Игнатьева в ужасе раскрыла глаза.
- Ифигения, а где мы обеспечили ему защиту? В Академии? В Китеже? Мы даже на лекции не смогли защитить его, и, если бы мальчику не вздумалось сварить собственное зелье, а не делать урок, он уже был бы мёртв. Даниил, подожди меня внизу, я отведу тебя в посёлок. – Даня вышел, а профессор осуждающе взглянул на волшебниц.
- Рассказывайте, что случилось, почему мальчик в таком состоянии?
 Игнатьева рассказала обо всём что знала, Белохвостикова добавила о необычности зелья, сваренном Беловым.
- Так, - подвёл итог Аввакумов, выслушав обоих, - одна шаманка и один педагог довели мальчика до безысходной истерики, заботясь о здоровье и душевном равновесии. Одна Профессор, другая заместитель Главного шамана и обоих надо гнать с работы за «чуткость» и «профессионализм». Вы сами хоть понимаете, что происходит с мальчиком и как вы, пытаясь ему помочь, разрушили всё то, чему он научился за эти месяцы учёбы. – Аввакумов с сожалением и жалостью смотрел на женщин. – Это не он ребёнок, это вы вздорные ведьмы. Ладно, мальчиком займусь я сам, а вы Ифигения следите за порядком на факультете, сдаётся мне, что как только студенты узнают, что Белова нет, они устроят бунт.
 Волшебницы понурив головы вышли, а Аввакумов, покачав головой, прошептал: «Эх, Даниил, Даниил, мальчик с серебряными волосами, как же тяжело тебе живётся в нашем мире.»

                ГЛАВА 12. МАСЛЕНИЦА.
  Дом, куда Аввакумов поселил Даню, стоял на окраине посёлка и смотрел одной стороной на дорогу, которая вела в Академию, а другой на море, лижущее прибрежную скалу. Дом был древним, и если бы не двух этажность, то был бы точно избой на куриных ногах, что видел Даня в книжках сказок. Хозяйка, древняя старуха, была точь-в-точь Баба Яга, только нос у неё не был таким огромных, как рисовалось в тех же сказках. Добродушия, как и у сказочной Бабы Яги, у неё не было ни на грош, как определил Даня при первом взгляде на колдунью.
  Встретила волшебница гостей на пороге дома ворчанием: «Миша, заблудился что ли, или времена года перепутал?!» Старуха мазнула взглядом по Аввакумову и уставилась на Даню.
- А-аааа…мальчик с серебряными волосами, не прижился значит в Академии, - она перевела взгляд на ректора. -  Понадобилась моя помощь укрыть мальчика?
- Буду вам очень обязан, Аспеления Варламовна, если вы приютите ребёнка.
- Ты и так мне до скончания мира обязан, - пробурчала старуха. – Проходите, чай будем пить, - старуха распахнула дверь и первой вошла в дом.
 Даня вошёл и с любопытством стал оглядываться: у дальней стены возвышалась русская печь с лежанкой и резной лавкой перед ней, посреди стоял стол на ножках в форме лап дракона, вокруг него табуреты с такими же ножками, возле окон, с правой стороны, был диван, на котором вместо покрывала лежала медвежья шкура огромного размера с головой зверя, служившей подушкой; ещё в комнате возле входной двери, по обеим сторонам, стояла ступа и кадушка, на которой возвышалась лампа в форме летучей мыши. Странного вида зеркало, в котором ничего не отражалось, висело возле двери в левой стороне комнаты. «Странный дом, странная комната, - подумал Даня, - неужели я буду тут жить?»
- Удивлён, Данька, - ухмыльнулась старуха. – Не бойся, твоя комната будет наверху, она не такая большая, но там всё что нужно для ночлега и учёбы. А пока чай. – Колдунья взмахнула рукой и на столе появился самовар, три чашки и горка ватрушек. – Кормить я тебя буду по своему вкусу, так что забудь об излишествах Академии.
 - Не называйте меня Данькой. Так меня зовёт тётя, и мне не хочется слышать своё имя в её исполнении, - неожиданно для себя брякнул Даня, нарушив закон вежливости перед старостью и гостеприимством.
- Да ты ершистый, понятно почему не прижился в Академии, и тётя у тебя видать та ещё ведьма, - одними глазами улыбнулась старуха.
- Она не ведьма, она смерд, - Даня посмотрел на волшебницу, увидел искорки веселья в её глазах, и почувствовал расположение к этой строгой на вид, но доброй в душе колдуньи.
- Хорошо, буду звать тебя Даниилом, а ты зови меня баба Аспе, ты же любишь сокращать имена - старушка разлила чай.
- Вы знаете Олесю Владимировну? – изумился Даня.
- Почему ты так решил? - старушка с любопытством посмотрела на Даню.
- Сократив имя, вы сказали точно такую же фразу, как и баба Ося.
- Я долго живу, Даниил, и узнала Мишу и Олесю в том возрасте в котором сейчас ты, а сама, конечно, была много старше.
- Сколько же вам лет? – опешил Даня.
- Вот молодёжь, никакой былой галантности – спрашивать у дамы её возраст!
  Старушка рассмеялась и сунула в руку Дани ватрушку: «Ешь правнучек – это мои знаменитые ватрушки, которых больше нигде не попробуешь.»
- Баба Дуся тоже хорошо готовит, - с набитым ртом проговорил Даня.
- Моя ученица, - похвалилась колдунья.
- Она говорила, что не училась в Академии, - проговорил Даня, уплетая вторую ватрушку.
- В Академии не училась, а у меня училась, и ты у меня чему-нибудь научишься, - Аспеления посмотрела на Аввакумова. – Сколько он здесь пробудет?
 Ректор пожал плечами: «Он сам решит, когда ему возвращаться к друзьям.»
- Устраивайся тут, Даня. Аспеления Варламовна тебе всё объяснит-как, что и почему.
   Аввакумов что-то прошептал на ухо колдуньи и вышел из дома. Колдунья подняла брови, услышав сказанное ректором, внимательно посмотрела на Даню и поманила его рукой: «Идём Даниил, я покажу тебе твою комнату.»
 Комната была на втором этаже. Лестница, ведущая туда, была сразу же за печкой, и при беглом взгляде не была видна. Комнат на втором этаже оказалась две. Старушка открыла дверь правой и пропустила Даню. Первым делом Даня обратил внимание на большое окно, смотревшее на море: сквозь него в комнату лился поток света вместе с влажным, холодным воздухом – окно было открыто. Даня поежился, поставил вещи и закрыл тяжёлую раму. Письменный стол, стул, кровать и встроенный в стену шкаф составляли всю мебель. Рядом с дверью блестела изразцовая облицовка отвода печи, от которой шло тепло.
- Располагайся, - баба Аспе сделала рукой приглашающий жест, - домовик есть, но эту комнату тебе придётся убирать самому. – Она повернулась и ушла.
  Даня разложил свои вещи в шкаф, выложил на стол книги, там же поставил клетку с Хохмачом, который как-то неодобрительно рассматривал новое место.
 Усевшись на стул возле письменного стола, Даня постучал по клетке филина, посмотрел в глаза обернувшейся птицы и вздохнул. «Что Хохмач, сплошные переезды, не нравится?»
Филин стукнул клювом по прутьям и посмотрел в окно. – Что ж, лети, осваивай новые места охоты. – Даня приоткрыл окно и выпустил птицу.
 «Ну вот, - подумал он, лёжа на кровати в одежде, смотря в потолок, - теперь ты никому не мешаешь, все довольны и счастливы, только тебе одиноко. Интересно, что сказала Игнатьева о моём отсутствии, если конечно его кто-то заметил.» Даня вскочил с кровати и бросился к «Истории Гипербореи», где лежала карта – я же могу увидеть, что твориться на факультете. Даня развернул карту и дотронулся до изображения гостиной башни. Звука не было, но Даня и так понял, что гостиная гудит голосами студентов как растревоженный улей пчёл.
  Студенты стояли, сидели полукругом окружив камин, рядом с которым стоял кубок, по-прежнему извергая струи радуг. Перед кубком стояла Игнатьева и что-то объясняла студентам, которые, хотя и слушали, но громко переговаривались между собой возмущённо махая руками. Слова Игнатьевой не могли убедить ни в чём учеников, и тогда профессор что-то крикнула: рты у всех закрылись, они встали, выстроились в шеренги и молча выслушали речь, произнесённую деканом. После чего Игнатьева покинула гостиную, а студенты взорвались криками, смысл которых был понятен Дани и без звука. От увиденного у Дани потеплело в душе. Товарищи по факультету беспокоились о нём. Он оказался нужным им не только для завоевания кубка, но и сам по себе как мальчик, волхв, волшебник, талисман факультета, да и просто как тот, кто делился с ними своим умением летать на ступе. Он видел негодование капитана команды, возмущение защитников, центровых, вратаря и ему стало жалко, что в этом году игры закончились, и надо ждать следующего года, чтобы опять выйти на лёд и скрестить мётлы в замечательной игре – Ступинге.
 «Эх, зря я обиделся на весь факультет, они же охраняли меня перед игрой, хотели защитить, и не их вина, что кто-то из первокурсников с других факультетов хотел убить меня. А почему это обязательно должен быть кто-то из студентов? – задал он себе вопрос. - Чернов, конечно, его враг и желает ему неприятностей, но почему так совпало, что перед матчем Кочин задал задание варить именно «Живой огонь», зелье для третьекурсников? Кочин враг? Возможно, но он не встречался с Рикшеллером. Зачем же хотел меня покалечить? Из-за кубка? Как-то слишком мелко для профессора и декана Сварожича. А если… «одурманивающие чары». Библиотекарь носит Рикшеллера не понимая, что делает и не помня этого, ведь сознательно он помогает Магеру только за золото. Может и Кочина одурманили или внушили? Может быть, но как это доказать?»
- О-оооо… твои сокурсники недовольны твоим исчезновением. Может зря ты сбежал от них? – Даня вздрогнул от голоса у себя над ухом. Он обернулся – рядом стояла баба Аспе.
- Вы видите мою карту!? – Даня открыл рот от изумления.
- Карта твоя, - спокойно проговорила колдунья, с интересом наблюдая за происходящим в гостиной факультета, - но ты не поставил запрет, и её может видеть любой, кто находиться рядом с тобой. Осторожней надо быть, если хочешь хранить тайну.
- Вы не постучались в дверь, а я не привык…- попытался возмутиться Даня.
- Это мой дом, - отрезала волшебница, - и в нём мои порядки. И когда это ты привык к стуку в дверь? Неужели у смердов тётя стучалась в твою каморку?
- Нет, конечно, - потупился Даня, - но в Волшебном мире я привык…
- К правилам, которые сам не соблюдаешь, - закончила за него баба Аспе. – Запомни, мальчик, мудрость старости – будь добр к Добру, но злым ко Злу, опасаясь его даже в Добре. Не всё Добро полезно, и не всё Зло вредно; что кажется Злом, может быть Добром, и наоборот.
- Что-то непонятно, баба Аспе, - Даня пытался сообразить, что сказала колдунья.
- Объясню проще, - улыбнулась Аспеления Варламовна, - я не постучалась и вошла – это кажется тебе злом; но ты узнал, что твоя карта видна стоящему рядом постороннему волшебнику – это уже добро, предупреждение, что надо быть осторожным. И так во всём. Зло обернулось Добром, но может быть и наоборот. Так понятно?
- Понятно, - Даня удивился простой мудрости старухи, объясняющей всё.
- Карта знатная, - волшебница продолжала рассматривать изображение - Наследство родителей? – Как вы догадались? – Давно живу, Даниил, хотя не в этом дело. Создать такую карту, проучившись в Академии всего полгода, невозможно, какими бы способностями колдовать ты не обладал.
 Даня убрал изображение, свернул карту и засунул её в карман.
- Сегодня воскресенье, - баба Аспе с хитрецой посмотрела на Даню, - обычно я обедаю в этот день в трактире, если хочешь можешь пойти со мной.
- Тогда меня увидят посетители, будут пялится, а мне этого не хочется, - Дане хотелось пройтись по деревне и посмотреть, как тут живут волшебники, но осторожность, к которой его призывали, заставляла отнекиваться от прогулки.
- У тебя есть шапка-невидимка, оденешь её и пройдёшь в трактир. Я обедаю в отдельной кабинке, внутренность которой не видна из общего зала. Хозяйка трактира моя ученица и не болтушка для остальных, кроме меня, так что о тебе никто не узнает.
- Здорово, - обрадовался Даня. Сидеть одному в выходной день ему не хотелось. Сожаление, что он ушёл с факультета в добровольное изгнание, скребло душу, а новые впечатления могли прогнать грустные думы о сделанной глупости.
  Дом старухи Кочубей был расположен на краю деревни возле скалы, за которой открывалась удобная бухточка, вокруг которой красивым полукругом расстилался посёлок волшебников-рыбаков. Возле пристани, центре посёлка, стояли несколько стругов необычного вида. Даня, не разбирающийся в кораблях, отметил только, что они смутно напоминали ему какие-то картинки из книжек, но какие он не мог вспомнить. Пока они спускались к улице посёлка по косогору, им не встретился никто, но на улице самого посёлка стали попадаться волхвы, почтительно раскланивающиеся с бабой Аспе. Даня шёл за ней, внимательно следя, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из них. Волхвы, почти все, были в плащах, подбитых мехом и остроконечных, блестящих меховых шапках. Трактир был в самом центре посёлка возле пристани и назывался «Тритон».
 «Странное название для трактира в посёлке моряков, - подумал Даня, - но может есть и морские тритоны, а не те, что водятся в прудах.»
  Трактир оказался большим, но уютным залом, где столики были в виде бочек; по стенам висели сети, чучела всевозможных рыб и неизвестных Дане морских чудовищ, над стойкой красовался огромный тритон, больше напоминающий помесь крокодила со змеёй, но с человеческой головой и трубящим в рог, совсем не похожий на тех тритонов, виденных мальчиков в прудах Белокурихи. «Волшебный тритон», - подумал Даня.
   Только баба Аспе вошла в трактир, как тут же к ней подлетела разрумяненная, приветливая хозяйка и почтительно проводила к дальней стене, где за пальмой в кадке, располагался уютный кабинет для особо почитаемых гостей. Колдунья уселась за столик, показала Дане жестом место напротив себя и, обернувшись к хозяйке, сказала:
«Обед на двоих, но я здесь одна. Ты поняла Ярица?»
- Обижаете, Аспеления Варламовна, я же ваша ученица, и как вы сами говорили, одна из лучших, - она кокетливо склонила голову словно выпрашивала похвалу.
- Лучшая, лучшая, - махнула рукой старушка, - можешь снять шапку Даниил, - Даня послушно стал видимым.
- О-оооо… мальчик с серебряными волосами…тут целый день разговоры о твоей игре и о том, что ты помог сопернику после того, как расколол его ступу, - миловидное лицо хозяйки расплылось в довольной улыбке, что её заведение посетила знаменитость дня.
- И что говорят, - сразу заинтересовалась Аспеления.
- Все восхищены его игрой и благородством. Те, кто был в Китеже на гонке «Русские горки» говорят, что всего за месяц мальчик необычно возмужал, и прибавил мастерства полётов в ступе. Ещё удивляются, что несмотря на постоянные покушения на его жизнь, он преодолевает все козни врагов и продолжает учиться в Академии, а не забился в медвежий угол, чтобы сохранить свою жизнь. Мужество этого мальчика вызывает преклонение перед этой храбростью, совершенно необычной в двенадцатилетнем мальчике.
- Значит его считают героем Волшебного мира?
- О, да! Я тоже восхищаюсь им, хотя, глядя сейчас на него, и не подумаешь, что он такой великий и бесстрашный, - Ярица пристально с прищуром разглядывала Даню, на которого её слова произвели впечатление холодного душа, заморозившего лицо в гримасе недовольства. Все похвалы волхвом, товарищей по учёбе, хвалебные статьи в газетах разбивались, в его понимании, о стену тупости родителей его друзей, запрещающих им общаться с ним.
- Неси, Ярица, обед, мне как всегда, ну а Даниилу что скажет, - Аспеления вопросительно посмотрела на Даню.
- Мне селёдку под шубой, картошку и кусок мяса, можно ещё винегрет.
- У меня богатый выбор морских блюд, разве тебе не интересно попробовать?
- Ну приготовьте тогда…, -Даня задумался, - осьминога, если у вас морские блюда.
- Как скажешь, мальчик с серебряными волосами. А пить что будешь?
- Сбитень и клюквенный морс.
- Ну раз заказал осьминога может к нему подать сок астений, - Ярица улыбалась всё шире и шире.
- Что такой есть, - изумился Даня. Ярица покачала головой – есть, есть. – Ну давайте и этот сок, попробую что за отрава.
- У меня отраву не подают, только самое лучшее и безопасное, - Ярица опять улыбнулась и ушла, а через минуту всё заказанное Даней и обед колдуньи было на столе.
 Даня, уже привыкший, что в волшебном мире всё есть, тем не менее был удивлён, увидев на тарелке щупальцу осьминога, политую красным соусом, а рядом высокий стакан с зелёной жидкостью. Он взял вилку и нож, осторожно отрезал кусочек и опасливо положил в рот. Мясо осьминога оказалось немного жестковатым, но приятным на вкус, а соус придавал особую пикантность ощущения от блюда. Съев половину Даня решился попробовать и, не очень аппетитный на вид, сок. Сок ему не понравился на вкус – необычно, непривычно и отдаёт рыбьим жиром, который он не любил. Отдав дань вежливости предложенной экзотике, Даня налёг на привычные его вкусу блюда и напиток. Насытившись он стал чувствовать стеснение оттого, что должен был сидеть за столом с бабой Аспе и наблюдать, как она торжественно предаётся трапезе, словно это был парадный обед в присутствии высокопоставленных лиц. Сославшись, что ему нужно в туалет, Даня надел шапку невидимку и вышел в общий зал, желая узнать, как волшебники проводят свой воскресный день в трактире; это было интересней чем смотреть чопорность обеда колдуньи.
  Первое на что обратил внимание Даня, осматривая зал, были мама Люды и егерь, сидящие за столиком возле окна и о чём-то живо беседующие. Не подслушать этот разговор, наверняка касающийся его, было просто невозможно, и Даня, прокравшись к окну, встав вблизи от волшебников, стал впитывать каждое слово, произносимое говорившими.
- Если не к тебе, то куда ректор мог отправить Белова? – Ядвига Хазаровна пытливо смотрела на Хусейна.
- Почему это тебя так беспокоит Ядвига? Мальчика нет в Академии, и твоя дочь не может с ним встречаться даже на занятиях, - Хусейн смотрел на собеседницу с плохо скрываемой нежностью.
- Ты не знаешь моей дочери. Она только с виду скромная, нерешительная и флегматичная, а на самом деле она целеустремлённая и упрямая, и всегда добивается того чего хочет. Сейчас она хочет дружить с Беловым, и поверь мне, сделает всё, чтобы не прерывать этой дружбы. Если она узнает где он, она просто сбежит из Академии и пойдёт разыскивать его. Видел бы ты её лицо, когда я запретила дружить с Беловым. Это была такая решимость противостоять мне, что мне стало страшно. Я вспомнила себя в её возрасте и поняла – она пойдёт на всё.
- Что поделаешь, девочки иногда влюбляются наперекор желанию родителей, - с лёгкой грустью сказал Ходжа.
- Вот это меня и страшит, что детская влюблённость может стать любовью, которая точно не принесёт ей счастья.
- Почему ты в этом уверена? Твоё детское увлечение не переросло в любовь, может и её влюблённость так же сгинет как твоя, - егерь смотрел на собеседницу с сожалением утраты.
- Ходжа, не тереби давно прошедшее, - волшебница задумалась, вспоминая что-то своё, давнее, потом посмотрела на егеря пронзительно-твёрдо. – Тебя Аввакумов убрал из Академии не в зените славы, а в позоре обвинений; где мне было девочке разобраться кто прав, кто виноват. Белов герой, и в её глазах он таким останется, чтобы я не говорила.
- Ты считаешь, что ареал героя может родить любовь?
- Ну, родить не родит, а укрепить влюблённость точно может. Давай не будем о прошлом. Скажи мне, где тебя скрывал и обучал ректор? На острове?
- Да, в Заповеднике. Он для меня построил убежище у Голубой расщелины, рядом с котлованом гнездования птицы Рухх. Там и сейчас стоит этот домик, место моего академического детства. Я туда регулярно наведываюсь, тем более, что раз в двенадцать лет я практически живу там несколько месяцев. Вот и в этом году я через пару недель переселюсь туда – должна прилететь птица Рухх.
- Может быть именно там и прячут Белова?
- Нет. В Заповеднике его не может быть. Да и вообще Заповедник пора переименовать в Заколдованный лес – вокруг него стоит такая защита, что пройти просто невозможно.
  «Ура! – возликовал Даня, слушая разговор. – Я знаю место, где будет птица Рухх,» Он чуть не запрыгал от возбуждения, но вовремя одёрнул себя, и внимательно осмотрелся по сторонам, чуть опять не вскрикнув: он увидел за пальмой, стоящей позади столика с егерем и Белохвостиковой, лицо Магера, на котором было написано глубокая радость и удовлетворение. «Он тоже всё слышал, - понял Даня, - и знает место гнездования».
  Подслушивать дальше разговор егеря с Ядвигой Хазаровной не имела смыла, он и так узнал слишком много о себе, Люде, птице Рухх и даже о каких-то отношениях между говорившими, что не обрадовало его. Любовь взрослых волхвов, их прошлые романы не были той темой, которая могла захватить его воображение, гораздо интересней была птица Рухх и связанные с ней действия Рикшеллера, но о них говорившие не могли знать.
  Даня проследил как Магер покинул трактир и вернулся за стол к бабе Аспе. Старушка, увидев лицо Дани, покачала головой – мальчик что-то увидел, оттого и возбуждение играет алой краской на щеках, но расспрашивать его не стала, захочет расскажет.
- Понравился осьминог? – осведомилась она, попивая коричневое зелье из глиняной кружки. Даня пожал плечами: «Есть можно, но я привык к другому.»
- Значит гурманством ты не страдаешь, - похвалила старуха, - тем легче будет кормить тебя. Ну а как тебе трактир?
- Кабачки в Китеже мне нравятся больше, - автоматически ответил Даня лихорадочно размышляя, что следует сделать в ближайшее время в отношении Магера.
- Баба Аспе, вы говорили, что многих учили, профессор Магер не ваш ученик? - Я учила Магера, но не могу сказать, что он был моим любимым учеником. Он очень интересовался тёмной магией, что, впрочем, типично для всех студентов Сварожича, а после Академии он уехал путешествовать по континентам, как и Рикшеллер, учась в тамошних Академиях.
- Рикшеллер учился в заграничных Академиях и Магер тоже?! – изумился Даня. – Они что учились вместе?
- Нет. Рикшеллер старше Магера, но возможно они встречались за границей в каких-то Академиях. Магер вернулся, когда Рикшеллер уже исчез. Аввакумову навязали Магера в качестве профессора. Для его назначения потребовалось специальное решение Верховного совета, иначе ректор никогда не взял бы его в коллектив преподавателей.
- Разве ректор не может просто уволить Магера?
- После решения Верховного Совета – нет. За Магером стоять какие-то силы во власти, в Министерстве и в Совете, а Мише не хочется понапрасну дразнить гусей, у него и так множество проблем, связанных с тобой.
- Я опять во всём виноват, - пробурчал Даня, не думая, что колдунья может услышать.
  Аспеления Варламовна поставила на стол кружку, из которой пила, поджала губы в строгости неудовольствия и, смотря на Даню пронзительным взглядом, сказала: «У Миши всегда проблемы из-за гениальных мальчиков, то Хусейн, то Мерет, то вот ты, и всех должна скрывать старая, добрая, умная старуха Кочубей наставляющая на ум мало послушных сорванцов.»
- Хусейна прятали в Заповеднике, - неожиданно для самого себя брякнул Даня, но произнеся слова, осознавший, что сказал лишнее.
- Откуда тебе это известно? – подозрительно спросила волшебница.
- Э-ээээ…егерь рассказывал, мы с ним дружим, - нашёлся Даня.
- Странно, что он тебе это рассказал, - в голосе бабы Аспе была уверенность, что Даня лжёт, - Ходжа не любит вспоминать свою учёбу в лесу. Не знаю, как ты узнал, да ладно. В Заповедник Миша отправил его после того, как он месяц прожил у меня, и это был не лучшее время в его жизни, как, впрочем, и у тебя.
- Егерь жил у Вас? А кто такой Мерет? – новые сведения открыли перед Даней неизведанное поле загадок, которые хотелось разгадать.
- Хочешь узнать всё и сразу?! Не торопись узнать то, чего ты ещё не понимаешь. Узнай себя, а уже потом то пространство, что тебя окружает. Торопливость нужна при ловле светлячков – они улетают, всё остальное постигается медленно и обстоятельно. – Она допила своё зелье из кружки и поднялась. – Пообедал? Одевай шапочку и пошли. Сегодня выходной, но, если ты спешишь всё узнавать не стоит терять время, потренируешься в варке зелья.
 Даня послушно одел шапку-невидимку, и они пошли к выходу. Когда они проходили по залу, егерь, увидев колдунья, встал и поклонился ей; она поклонилась ему, ухмыльнулась, разгадав откуда Даня знает о убежище Хусейна и довольная этим вышла из трактира.
  Придя в дом, баба Аспе провела Даню в подвал где оказалась оборудованная для занятий зельеведением лаборатория. На столе, прожжённом многочисленными растворами, стоял котёл, перегонный куб, колбы, пробирки и ещё какие-то неизвестные Дане приборы; рядом стоял шкаф с ингредиентами в банках, коробочках, колбах, подписанных рунами на бирках.
- Здесь, - Аспеления Варламовна показала на шкаф, - есть всё, чтобы сварить любое известное зелье. Ты помнишь, как ты варил зелье, которое опрокинулось на тебя?
- Я не только помню, - подозрительно ответил Даня, - я это записал. Но зачем мне это?
- Ты сварил неизвестное зелье, и, как выясняется, очень полезное. Нельзя чтобы оно просто осталось в твоей голове. Каждый волхв обязан принести пользу Волшебному миру, или ты не согласен с этим?
- Мама Люды интересовалась именно этим, при разговоре со мной. И вам это нужно!? – злость, которая толкнула Даню на отказ учиться на факультете опять забушевала в душе – всем, всем что-то от него надо, и никто не спрашивает, чего хочет он.
- Ты хочешь знать и разгадать всё вокруг тебя, но не знаешь самого себя и не даёшь ничего окружающим. Разве это справедливо?
- Я, хотя и мальчик, но уже понял, что справедливости нет ни в мире смердов, ни в волшебном мире. Может эта справедливость есть у Архонтов, и мне действительно надо было жить у них?
- Про Архонтов ничего достоверно неизвестно, а про тебя…известно то, что тебе открыт вход в их Подземный мир; но ты мальчик нашего мира, и пока не узнаешь себя не сможешь решить, как и где тебе жить. Вот ты обиделся на всех и вся, сбежал, не в первый раз, а вернуться уже хочешь сейчас. И вернёшься, когда поймёшь, что без друзей ты пустота, занятая только сама собой. Ты был одинок, жаждал любви родителей, семьи, нашёл друзей, с которыми тебя попытались разлучить, и в отместку сам убежал от них. А кому ты отомстил? Самому себе! – Колдунья замолчала, наблюдая, как от её слов лицо Дани то светлеет, то темнеет.
- Сам не ведая того, ты создал ещё одну проблему – зелье, которое ты сварил, судя по всему, является эликсиром жизни, одной из составляющих частей живой воды, которую, после уничтожения её основателями Академии тысячу лет назад, безуспешно пытаются сделать все волшебники мира. Поэтому этим зельем так и заинтересовалась Олеся Белохвостикова, да и не только она одна. Аввакумов тоже хочет понять, что ты сварил.
  Можешь ничего не делать, а просто следовать наставлениям учебников, но тогда не жди, что обретёшь радость и счастье от своего существования… а не жизни.
 Колдунья одобряюще улыбнулась вытянутой от удивления физиономии Дани и ушла, оставив его в недоумённом раскаянье.
  После рассказа волшебницы Даня вспомнил свой сон после прочтения Истории Гипербореи, где основатели Академии решали судьбу «Живой воды». Так вот почему все интересуются его зельем! Но ведь он всего лишь мальчик, как он мог сварить компонент живой воды, даже не представляя себе её сущность?! А как он колдует, ему понятно? Даня почесал в затылке. Он ничего не знает о себе, но творит не только волшебство и заклинания, но ещё и варит зелье, о котором мечтают все! Непонятный кошмар и ужас – вот что эта волшебная жизнь. Даня сел возле стола и стал механически, по очереди брать приборы и ставить их на место, словно проверял их реальность и прочность. Наконец, перепробовал всё что стояло на столе, он подошёл к шкафу и, вспоминая какие ингредиенты использовал, отобрал нужные.
  Записанный в тетради рецепт встал перед его глазами, и он начал делать всё то, что было на злополучной лекции. Изготовление зелья заняло ровно столько времени, что и в первый раз, только сейчас он не импровизировал, как тогда, а вспоминал и в точности повторял даже свои движения руками. Внутренний метроном отсчитывал минуты, а сознание запоминала всю проделанную работу.
  Зелье получилось точно таким же по цвету и виду как-то, что вылилось на него. Дождавшись пока раствор остынет, Даня перелил его из котла в колбу, заткнул горлышко пробкой и поднялся в комнату.
- Я сварил зелье. По виду оно такое же, а по волшебным свойствам не знаю, - баба Аспе, сидевшая на диване, отложила своё вязанье, которым она занималась, и взяла колбу. – Передайте её ректору, надеюсь он будет доволен.
- Не знаю, как Миша, а я довольна, что ты взялся за ум, - колдунья улыбнулась.
 Остаток вечера Даня провёл у себя в комнате в который раз перечитывая «Историю Гипербореи», находя всё новые и новые места в ней на которые раньше не обращал внимания.
 Утром, после завтрака, пришёл Аввакумов и объяснил Дане, как он будет с ним заниматься. До обеда Даня должен будет прочитать те параграфы в учебниках, которые он укажет. После обеда Даня расскажет, что он понял и сформулирует те вопросы, которые вызвал у него прочитанный материал. Ректор разъяснит ему неясности и Даня практически покажет, как он усвоил прочитанное. Вечером Даня будет варить заданное зелье, а Аспеления Варламовна проверить качество. Время на отдых, кроме еды и сна не предусматривалось. В выходные Даня, по собственному желанию, может гулять по деревне или по острову: по деревне в невидимке, а по острову на своё усмотрение.
 В таком загруженном распорядке Даня прожил месяц. За это время он изучил все предметы первого курса Академии кроме практических занятий по растениеводству и звероводству. Полученные знания и навыки позволяли ему без труда сдать экзамены за первый курс, о чём ему и сообщил ректор, по прошествии месяца.
- Ты самостоятельно изучил и усвоил общую программу курса, но…ты же не хочешь остановиться на том, что будут знать все твои сверстники через пару месяцем, к концу учебного года?!
  Весь месяц, проведённый в непрерывном поглощении знаний, которые стали пищей не только для ума, но и средством отвлечения от мыслей о самом себе, сделал Даню героем в собственных глазах: он понял, что учёба — это не обязанность, а радость, дающая покой и сосредоточенность, где внешних обстоятельств не существует, как и конечная цель, ведь знания бесконечны. Этот глобальный вывод в его голове формулировался проще: учится одному можно и нужно, но жить без друзей нельзя; что стоят его знания если он не может помочь друзьям и всему волшебному миру. Да, учится в одиночестве у него получается, но жить без общения со сверстниками он не может, и не хочет. Жить с бабой Аспе спокойно, но это спокойствие не для него.
- Я хочу вернуться в Академию, на факультет, к друзьям, - Даня посмотрел в глаза ректора твёрдым взглядом повзрослевшего подростка, в котором уже не было мальчишеской обиды, а была уверенность в правильности принимаемого решения.
- Я знал, что ты захочешь вернуться, - Михаил Александрович посмотрел на Даню пытливым взглядом, - но как ты объяснишь друзьям своё исчезновение? Уйти, бросив всё легко, а вот вернуться…Для всей Академии ты находишься на лечении после воздействия на тебя зелья, но не будешь же ты врать своим друзьям, поддерживая эту версию?! Или будешь?
- Друзья и без объяснений всё поймут; ну а не поймут…значит у меня не было друзей.
  Даня не допускал даже мысли, что друзья будут обижаться на него за побег.
- Ну хорошо…, - Аввакумов сощурился, - ты отлично поработал за этот месяц, прошёл всю программу, сварил все обязательные по курсу зелья, но так и не поинтересовался, что за зелье опрокинулось на тебя.
- Я же вам передал сваренное повторно зелье и, по просьбе бабы Аспе, даже написал процесс изготовления, - обиженно отозвался Даня.
- Вот тут-то самое интересное и начинается, - ректор вздохнул. – Зелье что ты сварил действительно является эликсиром жизни, оно помогает даже при самых страшных тёмных заклятиях, кроме Симплицимус. Всего несколько капель и человек абсолютно здоров и свободен от влияния чёрной магии.
- Так отлично! Варите зелье и пользуйтесь, - развёл руками Даня. – Что ещё от меня надо.
- По твоему рецепту можно сварить зелье, но это не эликсир жизни. Его пробовали варить многие волшебники, начиная с Ядвиги Хазаровны и кончая профессором Кочиным с Аспеленией Варламовной, а они самые лучшие специалисты в области зельеварения, но эликсира жизни не получили.
- Вы хотите сказать, что я дал вам неправильный рецепт! – взорвался Даня.
- Я ничего не хочу сказать, Даниил. Я просто излагаю факты, - лицо Аввакумова было сумрачно-виноватым.
- Идёмте, - Даня вскочил и побежал в подвал, - Я на ваших глазах сварю зелье, а вы запишите весь процесс. – Я запомню, - буркнул Аввакумов еле поспевая за быстроногим мальчиком. Вслед за ними пошла, и баба Аспе, присутствующая при разговоре.
  В лаборатории, пока Даня варил зелье, Ректор со старухой внимательно наблюдали за мальчиком, фиксируя в памяти каждое его движение.
- Вот, - Даня перелил зелье в колбу и протянул Аввакумову, - испытывайте.
 Аввакумов взял колбу, посмотрел через неё на свет лампы и, нахмурив брови, передал колбу бабе Аспе; затем извлёк из кармана черепашку и положил её на стол. Черепашка подняла голову, огляделась и медленно поползла к центру стола.
- Аргордо! - воскликнул ректор, направляя на черепаху волшебную палочку. Черепаха подскочила над столом, перевернулась и упала брюхом вверх замерев без движения.
  Михаил Александрович взял колбу из рук старухи Кочубей, подошел к черепахе, и капнул в её раскрытую пасть несколько капель зелья. Черепаха задвигала лапами, пытаясь перевернуться на брюхо.  Ректор перевернул черепаху, которая, помотала головой, словно приходя в себя, поползла по столу.
- Немыслимо, - прошептала старуха, - мальчик варил как написал, и у него получилось, а у нас всех нет, значит...
- Только одно, - закончил Аввакумов, - когда зелье варит Даниил в него добавляется его сила, без которой зелье всего лишь неправильно сваренный «живой огонь».
- Что это за заклинание «Аргордо»? – Даня уже с интересом наблюдал за черепашкой, ползающей по столу.
- Парализующее на всю жизнь заклинание. Волхв жив, но не может пошевелить конечностями. Снять это заклинание невозможно. Это очень «тёмная магия», которая запрещена.
- Теперь возможно, - заулыбался Даня, - ставя ладонь перед мордочкой черепашки, которая, уткнувшись в неё, неуклюже стала разворачиваться назад.
- Ребёнок, гениальный, но ребёнок, - сказала баба Аспе, наблюдая за игрой Дани.
 Возвращение в Академию было не триумфальным шествием, а обыденным приходом домой после рабочей отлучки по необходимости. Даня специально пришёл в башню факультета, когда все студенты находились на лекциях. Пароль для входа ему принёс голубь в письме Игнатьевой, которая сообщала расписание занятий, и требование не устраивать на факультете вечеринку, даже если это будет желанием всего факультета.
 Войдя в гостиную, погружённою в тишину дневной пустоты занятий, Даня вдохнул, уже ставший родным, запах общежития и понял, что вернулся домой; Дальбор действительно стал домом, без которого нельзя жить. Он хотел сразу пройти в спальню, но тут ему на глаза попался огромный плакат. висевший над камином выше доски объявлений. На плакате был изображён он, летящий в ступе с поднятой в победном жесте рукой; над его головой искрилась надпись: «Герои не умирают, они всегда возвращаются!»
 «Вот же балбесы, - подумал Даня, - зачем это выпячивания меня?!» Плакат вызвал двоякое чувство: с одной стороны, Даню покоробило его восхваление, а с другой ему было приятно, что о нём помнили и оценили пользу, которую он принёс факультету. Его побег, в свете этого плаката, предстал вдруг для Дани, как самый омерзительный поступок в собственной жизни – сбежать от своих товарищей, когда в тебя верят, было просто подлостью. Лицо Дани залилось краской стыда, и чтобы как-то успокоить собственное раскаянье, Даня достал волшебную палочку и уничтожил плакат, после чего быстро вбежал по лестнице в спальню.
  Разложив вещи, Даня выпустил из клетки филина, который полетав по комнате и, удостоверившись, что здесь ничего не изменилось, стукнул клювом в стекло. Даня выпустил птицу в окно, посмотрел, как Хохмач полетел в сторону Заповедника, и улёгся на кровать с книгой, которую на прощанье подарила ему баба Аспе. Это был старинный фолиант с интригующим названием – «Тайны волшебных зверей.» Найдя раздел, посвящённый птице Рухх, Даня углубился в чтение, которое так увлекло его, что он забыл обо всём.
  Из путешествия по загадочному миру птицы Рухх, его вернул шум из гостиной, напоминающий штормовой прибой бьющийся о скалы. «Занятия закончились, - понял Дан, - но по какому поводу буря возмущений?» Отложив книгу, он стал спускаться в гостиную, на лестнице узнав причину шума – студенты выясняли кто осмелился убрать плакат с его изображением. Он быстро сбежал по ступеням и, встав перед возмущённой толпой, застывшей при его появлении, сказал: «Это я убрал эту гадость. Зачем вы её вообще повесили, леший вас задери, я что умирать собрался.»
  Студенты окружили его в радостном возбуждении и стали наперебой рассказывать почему они повесили плакат. После исчезновения Дани, студенты Сварожича установили карикатуру у входа в башню факультета. На этой картинке был изображён Даня в виде сгорбленного старичка с тросточкой ковыляющим по помойке и надписью – «Не долго ступа пролетала, не долго мальчик колдовал!» Карикатуру конечно уничтожили, а на её место повесили плакат, который Даня видел. По этому поводу было разбирательство между двумя факультетами, и ректор запретил вывешивать какие-либо плакаты на башнях под страхом исключения. Оскорбительные карикатуры больше не появлялись, а плакат с Даней просто перенесли в гостиную где он и висел целый месяц пока не было героя; поэтому весь факультет и загудел, когда плакат исчез – подумали, война опять началась, но какое счастье, что это не так, герой жив и вернулся. Даню эти объяснения не порадовали, а огорчили, ещё раз показав, как он был не прав, совершив побег.
  По случаю выздоровления Дани тут же было решено устроить вечеринку, чему, виновник запланированного торжества, резко воспротивился, памятуя о запрещении декана. Убедить, перенести торжество на более значимое событие, Дане всё же удалось, пообещав всему факультету, что на Масленицу, во время сражения, с взятием снежной крепости, они точно победят, и тогда уже отпразднуют всё по высшему разряду.
 Возбуждение от возвращения Дани улеглось и все занялись своими привычными делами: учёбу никто не отменял, как и задания профессоров.
 Объяснение с друзьями произошло поздно вечером, когда комната для занятий опустела, и в ней остались только они. Даня рассказал всё, что случилось с ним начиная от разговора с Людиной мамой и кончая изготовлением эликсира жизни под наблюдением ректора и бабы Аспе. Сам факт побега Дани с факультета не произвёл никакого впечатления на друзей – они уже видели нечто подобное в доме егеря, и без всяких нареканий пропустили это мимом ушей, а вот разговор егеря с Ядвигой Хазаровной и подслушивание этого разговора Магером, а также необычность сваренного Даней зелья, вызвала такой всплеск любопытства, и тут же родившихся версий, что обсуждение затянулось глубоко за полночь. Даня, во время обсуждения, специально не касался родителей друзей, но они сами поделились радостными известиями, что предки сменили гнев на милость и, уж неизвестно по каким причинам, не настаивают на отказе от дружбы с Даней.
   После этого известия Даня подумал: «Вот кажется и мне повезло –родители смекнули, что я не только могу подвергнуть их детей опасности, но и вылечить их, сотворил очередное чудо зелье. Видимо мама Люды рассказала о эликсире жизни в восхитительном свете. Хоть в одном колдовство мне помогло.» Друзьям он не стал рассказывать о своей догадке: они и «сами с усами» и наверно пришли к такому же выводу, просто не озвучивают его.
  Результатом долгого обсуждения явилось решение не спускать глаз с Магера и знать о каждом его шаге в Академии, и как только он выйдет за пределы крепости, пустить за ним слежку с помощью Серебристого. План всем понравился, и Ярослава тут же составила график слежки. Такой энтузиазм друзей не очень понравился Дане. Он напомнил им, что учёбу никто не отменял; у него будет больше времени чем у них, так как за месяц учёбы он уже изучил весь первый курс, и поэтому он будет вести слежку, а друзья должны учиться. На эти слова Ярослава фыркнула, Люда надула губы, а Сергей скривился в усмешке: «Слушай, Даня, а может тебе ещё месячишко поболеть, а то ты всё ещё какой-то нервный и суетливый. Зачётные экзамены ещё не скоро, а птица Рухх вот-вот прилетит. Или ты хочешь, чтобы Рикшеллер предстал во всей своей устрашающей силе?» - Да что мы можем даже вчетвером против Магера и хранителя Рикшеллера? – Даня вдруг понял, что они занимаются играми в которой цена – их жизни.
- Вся наша возня вокруг Магера – это попытка остановить камнепад стоя на склоне горы. Он сильный волшебник к тому же как и Рикшеллер учился во многих Академиях в разных странах, а тёмной магией увлекается со времени учёбы здесь.
- Ты предлагаешь ничего не делать? – Ярослава смотрела на него выжидающе.
- Не знаю, - Даня помолчал соображая, - ректору много известно, но я не знаю, что он будет делать, чтобы не дать Магеру убить птенца. Может нам просто положиться на Аввакумова, который, я уверен, сможет остановить профессора. Может мы просто фантазируем, а на самом деле всё уже подготовлено, чтобы разоблачить Магера.
- Если это так, то нам всё равно не мешает быть в курсе событий, - подала голос Люда, которая обычно воздерживалась от активных действий, являясь сдерживающей силой своей беспокойной подруги.
- И ты с ними заодно, - Даня кивнул на Ярославу и Сергея.
- А ты как думал?! Мы тут целый месяц жили в неизвестности, волновались за тебя, ведь нам сказали, что ты болен; а ты учился в подвале, в ус не дуя, а теперь говоришь, что всё знаешь и обойдёшься без нас. Нет уж – без нас ты не обойдёшься.
 Даня удивлённо посмотрел на девочку, пожал плечами и махнул рукой – все превратились в ярых сторонников нарушения правил, даже Люда, значит так тому и быть.
  Оставшееся время до Масленицы друзья добросовестно шпионили за профессором, но ничего компрометирующего за ним не заметили: Магер читал лекции, копался в своём кабинете с камнями и не только не выходил за пределы крепости, но и не встречался с библиотекарем. Эта, как казалось Дане, показная добросовестность и отсутствие тайной возни с Рикшеллером, говорила, что вот-вот начнётся активная фаза злодейства, подготовка к которой завершена.
  Кипящая от желания действовать Ярослава придерживалась такого же мнения – что-то готовится и надо быть начеку.
  Масленица, неделя каникул в которые студенты, как правило, не разъезжались по домам, а оставались в Академии, чтобы принять участие в последнем зимнем соревновании – штурме крепости, нагрянула с лёгким морозцем и ярким солнцем. Вся Академия обрадовалась безделью и возможности погулять по деревне, покататься на рыбацких стругах, посидеть в кондитерских и трактире. На весенних каникулах выход за пределы Гипербореи в деревню был свободным, именно поэтому студенты и не уезжали с острова, ведь родители могли поселиться в посёлке и свободно общаться со своими чадами.
 Данины друзья, ещё ни разу не посетившие деревню, готовились увидеть экзотику рыбачащих волшебников с морскими чудовищами на берегу. Даня развеял их радушные фантазии, охладив пыл заявлением, что деревня как деревня, но трактир действительно интересный, особенно жареные, или варёные осьминоги.
 Утром, в первый день каникул, Игнатьева огорошило факультет распоряжением Ректора, что первокурсникам выход в деревню будет разрешён только тем, за кем в Академию придут родители, поселившееся в деревне. Друзья тут же всполошились – никто из родителей не писал им, что приедет в деревню. Даню это известие оставило равнодушным, он прожил в деревне месяц и не находил в ней ничего интересного. Огорчение друзей развеялось через несколько минут, когда декан сообщила им, что за ними пришла Олеся Владимировна и ей разрешили сопровождать всю компанию для вылазки в деревню. Услышав это Даня пробормотал: «Ещё бы ей не разрешили!». Ярослава при этом хихикнула – знайте мою бабушку.
  Олеся Владимировна встретила компанию у выхода из Гипербореи. Ярослава хотела броситься к ней в объятия, но та, первым делом, обняла Даню, а потом внучку и всех остальных. Закончив приветствие, она повернулась к Дане и опять обняла его; на её старческих щеках блеснули слёзы.
- Спасибо тебе, мальчик с серебряными волосами, ты вернул к жизни мою подругу.
 Удивлённый и растерянный Даня смотрел на друзей выпученными глазами из-под объятий бабы Оси, ничего не понимая – кого спас, когда, непонятно.  Увидев Данино недоумение, Олеся Владимировна объяснила: «Одиннадцать лет назад моя подруга подверглась заклятию «Аргордо», это было во времена борьбы с Рикшеллером; она лежала в «Доме Презрения», где содержаться все безнадёжно больные. Ядвига привезла сваренное тобою зелье, и моя подруга полностью излечилась. Это произошло на моих глазах, - увлажнённые глаза старушки блеснули весельем. – Знаешь, что она сказала, как только встала?» - Даня помотал головой. – Она сверкнула глазами на меня и возмутилась – «Олеся, ты что так долго шла с этим зельем!?» А ведь я могла вообще не прийти к ней, если бы не ты.
  «Вот что можно натворить, когда не знаешь своей силы», - подумал Даня.
  Девочки, услышав рассказ бабы Оси, с восхищением посмотрели на Даню, а Сергей поджал губы, как бы говоря – опять я мимо похвалы.
- Твоё зелье пытались сварить другие волшебники, но ни у кого ничего не получилось.
- Я знаю, - Даня пожал плечами, - Аввакумов говорит, что зелье получается только у меня, потому что к нему добавляется моя волшебная сила; но как это происходит я и сам не знаю.
- Да, Даня, ты великая загадка не только на сегодняшний день, но и за всю историю Волшебного мира. Это и хорошо, и плохо. – Почему? - Даня сощурился.
- Хорошо, что ты есть; а плохо, потому, что тебе завидуют, и строят козни.
- Я уже привык, что всё хорошее, что делаю, обращается плохим. Даже как-то и не обидно.
- Врёшь, Даня, обидно, но это нормально обижаться на человеческую зависть, - она потрепала Даню по плечу. - Идёмте, я покажу вам достопримечательности Ендропихи.
- Бабушка, а почему она так называется? - спросила Ярослава.
- Собралась в деревню и не прочитала её историю? Чему я тебя учила, - возмутилась Олеся Владимировна.
- Некогда было, бабушка, учёба, дела и вообще…, - стала оправдываться покрасневшая Ярослава. – Ладно не оправдывайся, лентяйка, - старушка понимающе кивнула, - по дороге расскажу.
 Все направились по дороге, ведущей в деревню. Даня, уже проделавший этот путь однажды, сейчас внимательно осматривался по сторонам: в прошлый раз ему было не до разглядывания пути, проделанного в сумраке обиды. Дорога петляла среди прибрежных скал, то приближаясь, то отдаляясь от моря. Снега на дороге, вырубленной в скалистом грунте не было, его сдувал постоянный ветер с дальнего горизонта водной глади.
   Подойдя к домику Аспелении Варламовны, баба Ося остановилась и показала на скалу, которую Даня наблюдал из окна своей комнаты, когда жил в доме.
- По преданию с этой скалы воевода моря Ендроп созывал рыб и отдавал им приказы. Ендроп был древним волшебником в те времена, когда строилась Академия. Он основал этот посёлок волшебников-рыбаков и кормил строителей Академии. После постройки Академии деревня стала местом где приезжие волшебники могли остановиться и посещать Академию, не обременяя своим присутствием строгий устав Гипербореи, запрещающий жить на её территории посторонним. Вот почему у деревни такое название. Это место считается талисманом деревни и обладает таинственной силой, смысл которой уже забыт, но он существует. Здесь иногда сбываются желания.
- Значит домик бабы Аспе стоит на знаменитом месте? Я думал он стоит на отшибе, потому что она любит одиночество и покой, - Даня по-новому взглянул на избушку, - Вот почему там такой древний подвал. Надо было его как следует осмотреть, там наверно есть ещё помещения, а не только лаборатория для варки зелья.
-Если она не показала всё подземелье, значит тебе ещё рано о нём знать, а может и не надо знать вообще, - баба Ося с усмешкой посмотрела на Даню.
-Давайте пойдём покатаемся на стругах, - предложил Сергей, - здорово с ветерком проплыть мимо скал. – Да ну! – в один голос возразили девочки, - Торчать на ветру и глотать холодные брызги солёной воды, то ещё удовольствие, - добавила Ярослава.
- Здесь есть музей морских тварей, очень познавательно, - пророкотала баба Ося.
 Друзья скривились как от зубной боли – тратить каникулы на ту же учёбу, только не в классе, а в музее никому не хотелось; поэтому все высказались за посещение кондитерских. Посетив две кондитерские, утолив страсть к сладостям до предела возможностей желудка, компания вышла к пирсу где как раз выгружались со струга любители морских прогулок – ими оказались студенты Сварожича.
  Увидев Даню с друзьями, галдящие студенты окружили их.
- Что Белов, желаешь прокатиться? Смотри не утони, и не простудись со своим слабеньким здоровьем, - выступил вперёд капитан по Ступингу. – Сожалею, что не смогу сбросить тебя с метлы при штурме крепости, ты же метнёшься в кусты и испугаешься принять участие в игре.
- С чего это ты решил? – Даня вызывающе смотрел на капитана.
- С того, что оборонять крепость в этом году выпало нам, а Сварожич никогда не проигрывал в битве за крепость.
- Он вроде бы никогда не проигрывал в Ступинг, но в этом году кубок наш, - горделиво подал голос Сергей.
- Помолчи, сопля, тебя не спрашивают, - капитан двинулся на Сергея.
- Эй, эй, - Даня встал пере Дуболомовым, - полегче напирай, а то споткнёшься, сломаешь руку и не сможешь сесть на метлу. Считай, что ты уже лежишь под развалинами крепости, которую мы сокрушим.
 Капитан занёс кулак для удара, но тут раздался голос подошедшей Олеси Владимировны.
- Ты что тут размахался руками, - её слова произвели волшебное действие – руки капитана упали, словно парализованные, а сам он съёжился и стал меньше ростом.
- Я…я ничего, - капитан злобно сверкнул глазами на Даню и, прошептав «сочтёмся», увёл притихшую толпу студентов.
- Опять надо выигрывать, Даня? – Олеся Владимировна качала головой и сочувственно глядела на мальчика.
- Да, баба Ося, леший дёрнул меня за язык и придётся играть, а я не хотел, - Даня сокрушённо поник головой.
- Ничего, справишься, тебе не впервой, - подбодрили его девочки.
- Албастого зря помянул, - баба Ося укоризненно посмотрела на Даню, - староста деревни попросил ректора устроить взятие крепости в Ендропихе с надеждой, что ты примешь участие в игре; так что тебе всё равно пришлось бы играть.
- Я что не мог бы отказаться? – насупился Даня.
- Боюсь, что нет. Если бы тебя попросили, ты никогда бы не отказался.
- Так не попросили же.
- Попросили, только просьбу передали через меня. Они знали, что мне ты не откажешь.
Игру решили сделать многосерийной. Оборонять крепость первыми будет Сварожич, а штурмовать её по очереди будут три факультета. Если какой ни будь факультет водрузит знамя, то он остается оборонять крепость от других факультетов, но обороняющиеся потеряв крепость выбывают из игры. Кто возьмёт крепость получит специальный приз от деревни. Волшебные палочки брать не разрешается, так что всё будет зависеть от умения летать и умении думать.
- Штурмовать будет весь факультет, - живо заинтересовались девочки.
- Да, все, кого возьмёт староста факультета. Пойдёмте я покажу крепость, её уже слепили, - Олеся Владимировна повела друзей на окраину деревни, противоположную дороге в Академию.
 Крепость действительно была внушительной: она стояла на холме и была точной копией Гипербореи, только меньшего размера. Внутри крепости, как было видно снижу, возвышалась башня на вершине которой развивался флаг Сварожича; стала понятна задумка организаторов – надо сбросить флаг Сварожича и водрузить флаг своего факультета.
- Здесь будет маленькая битва с большими последствиями, - сказал Сергей, разглядывая крепость. – Нет, здесь будет большая битва с маленькими последствиями, - возразила Люда. – Грандиозная битва с великолепной победой, - опровергла их Ярослава.
- Здесь очень многие поломаются, - Даня смотрел на стены крепости и прикидывал варианты прорыва к башне.
- Не надо думать о плохом, - успокоила компанию баба Ося, - если кто упадёт с метлы, или с холма ему тут же окажут помощь. Эта не детская крепость в Китеже, здесь будут летать не первокурсники.
- Значит нас не возьмут в команду, - ужаснулись Яра, Люда и Сергей.
- Я же сказала – играть будут те, кого возьмёт в команду староста факультета, - Олеся Владимировна строго взглянула на детей.
- Даню-то берут без вопросов, - пробурчал Сергей.
- Я попрошу старосту, чтобы он не брал вас, а если возьмёт, то я играть не буду, - неожиданно заявил Даня. Его друзья остолбенели.
- Ты что сделаешь?! – Ярослава широко раскрыла глаза.
- Вам нельзя играть, - Даня посмотрел на Ярославу пристальным взглядом, и, заговорщицким тоном, добавил, - у вас будут другие дела, поважнее, - при этом он подмигнул Яре. Та сначала недоумённо смотрела на Даню, потом поняла, покосилась на бабушку и кивнула головой – «всё ясно».
 Ярослава поняла задумку Дани, но Сергей и Люда были всё ещё в недоумении и начали возмущаться. Ярослава отвела их в сторону, показав Дане, чтобы он отвлёк бабушку, и объяснила друзьям, что во время матча они должны будут следить за Магером, который скорее всего, попытается проникнуть в место гнездования птицы Рухх, пока все будут смотреть за игрой.
  Пока Ярослава утихомиривала возмущённых Сергея и Люду, Даня выспрашивал у бабы Оси из чего и как слеплена крепость.
 Закончив осмотр будущего поля битвы, друзья поспешили в Академию, чтобы выработать план компании. Олеся Владимировна осталась в деревне и взялась передать привет бабе Аспе от Дани, которую она собралась навестить.
  По дороге в Академию, Даня объяснил друзьям, что существует, и весьма реально, вероятность, что во время игры по взятию крепости, Магер попытается проникнуть в Заповедник к месту гнездовки птицы Рухх; поэтому они должны следить за ним. На возражения, что этого может и не случиться, Даня ответил, что все преподаватели, включая егеря, будут на игре, и у Магера появиться прекрасная возможность без помех попытаться пройти в Заповедник. Друзья вынуждены были согласиться, отложив своё желание поучаствовать и даже поболеть за своих на игре, заменив это более важным делом – слежкой.
  На факультете царило оживление – все собрались вокруг старосты, который объяснял кто и как будет играть завтра. Основную ударную силу составили члены команды по Ступингу; им, во главе с капитаном, предстояло уничтожить флаг обороняющихся и водрузить свой стяг; все остальные должны были отвлекать силы противника на себя, штурмуя крепость с четырёх сторон. Никого из первокурсников, за исключением Дани, в игру не взяли, утешив, огорчённых мальчиков и девочек, заверением, что их время настанет в следующем году, а пока – увы, им придётся только болеть.
  Тактику игры, обещающей быть жаркой и жёсткой, вырабатывали до самого вечера. Время для тренировки в согласованности полётов не оставалось, поэтому всем четырём, по числу стен, ударным группам поставили одну единственную задачу – непрерывно лететь на стены, закидывая обороняющихся снежками; поддерживающие силы, в лице плохо летающих, должны были снабжать нападающих корзинами со снежками. Возглавлять и координировать все действия этой армии должен был староста факультета.
  Диверсионная группа, в лице команды Ступинга, выработала свою тактику нападения: они должны были компактной группой, выяснив слабую сторону обороняющихся, прорваться к башне и заменить флаг. Ставку на победу сделали, как и в игре Ступинга, на Даню – именно он должен был правдами и неправдами, как он это умеет, пролететь между игроков команды Сварожича, которая наверняка будет охранять башню, и заменить стяг. Силой прорваться к башне, учитывая мощность обороняющихся игроков, не представлялось возможным, так что был только один выход – надеяться на ловкость Дани. Задача была трудной и казалась невыполнимой, на что капитан команды сказал: «Это всё-таки не Ступинг, и тебе Даня, не надо будет бросать биту на лёд, а надо просто заменить флаг.» - Просто??? – хором спросили члены команды, - Да это невозможно! Даня конечно великий игрок, но у них такие дуболомы в команде, что они легко расплющат мальчишку – в воздухе, на мётлах, нет никаких ограничений и защиты стенками ступы, - Витя Борщёв скептически подвёл итог предстоящего сражения.
- У тебя есть другой план? – осведомился капитан.
- Нет, - вздохнул Витя, - но ты вспомни как в прошлом году эти ребята разметали нас как котят, когда мы защищали башню, и победили просто, снеся флагшток.
- Будем бояться – не победим. Играем как в Ступинг – отвлекаем их всех на себя, а Даня сделает рывок. Он, кстати, обещал нам победу, когда вернулся после болезни. Так ведь Даня? – Мальчик потерянно кивнул головой. Сейчас игра, казавшаяся раньше забавой, вроде той в Китеже, предстала совсем в другом свете. В сущности, это уже была не игра, а битва с непредсказуемым результатом. Но…играть надо было. - Если погибну, считайте меня ведьмаком, - попытался пошутить он, но его шутку приняли всерьёз, уверовав в победе. Ведьмаками называли сильнейших волшебников прошлых столетий.
  День игры выдался умеренно морозным и солнечным: весна ещё не пришла, а проводы зимы оправдывали своё название – солнце, приходящая весна, морозец, уходящая зима. Возбуждение, от предстоящей игры, охватило студентов с той же силой, как и решающий матч в Ступинг – все ждали накала борьбы и были уверены, что противостояние будет опять между Дальбором и Сварожичем, что следовало и из порядка штурма – Дальбор в очереди на взятие крепости был последним факультетом после Перуста и Мокошихи.
  За завтраком Даня, хотя уже и сосредоточился на игре, напомнил своим друзьям, чтобы они, в слежке за Магером, не рисковали и без особой необходимости не лезли в Заповедник, даже если им это удастся. Друзья пообещали, но Даня, зная нетерпеливое ухарство Ярославы и Сергея, решил подстраховаться. Уединившись в комнате для занятий, он вызвал Серебристого и приказал ему наблюдать за друзьями, и, в случае нужды, помочь им и спасти, если будет угроза. Олень выслушал приказания, и тут же напомнил Дане, что ему самому может понадобиться помощь – игра не предвиделась лёгкой. «Я справлюсь сам, - сказал Даня. – Друзья же могут пострадать, так что береги их.» Серебристый потёрся о плечо мальчика и исчез, оставив Даню в уверенности, что друзья будут в безопасности.
  Академия в полном составе, за исключением троих друзей Дани, вышла за ворота Гипербореи и, стройными квадратами факультетов с метлами в руках отправилась в деревню. Ярослава, Сергей и Люда ускользнули из строя перед самыми воротами и растаяли в коридорах Академии. Даня, видя их уход, пожелал им мысленно успеха и безопасности; сам же он был в волнении предстоящей игры.
  Перед Крепостью за ночь были сооружены трибуны, полностью заполненные жителями деревни и гостями. Здесь были не только родители студентов, но и волхвы из обоих столиц прослышавшие о том, что играть будет герой нынешней зимы – мальчик с серебряными волосами.
 Первым, по жребию, Крепость должен был штурмовать Перуст. Сварожич, под аплодисменты и крики, занял Крепость, а Перуст приготовился атаковать. Они избрали простую и эффективную тактику – всем факультетом навались на одну стену крепости, рассудив, что студенты Сварожича не смогут остановить такую лавину летящих мальчиков и девочек – им просто не хватит снежков для отражения движущейся на них, как саранча, стаи. 
  Этот расчёт мог бы оправдаться, но обороняющиеся не стали сидеть за стенами крепости и отбиваться, а вылетели навстречу, и в жарком вихре виртуозных полётов сбили с мётел половину факультета, летящего в первых рядах; после чего мгновенно вернулись за стены и отогнали оставшихся градом снежков. Самые сильные были повержены, а оставшиеся слабые не решились продолжить атаку и признали своё поражение, хмуро вернувшись в ряды зрителей.
  Сварожич за стенами, а зрители на трибунах, ликовали после первой победы, показавшей непобедимость прославленного успехами в играх факультета.
  Мокошиха начала атаку на крепость с двух сторон: на главную стену полетело четвёртая часть факультета, а три четвёртых стали обстреливать снежками левую, боковую стену постепенно подлетая, рассредоточившись по склону, к подножию крепости. Малая группа тем временем подлетела к центральной стене и попыталась ворваться в крепость сверху. Она была встречена тучей снежков, за которыми в её ряды врезалась команда Ступинга Сварожича. Пятеро массивных бугаев врубились в летящих фронтом строй, разрезали его пополам и, словно две линии поставленных на ребро камней домино, рассыпали на снег склона перед стеной. После этого, стремительным полётов, они напали на строй штурмующих левую стену, и вместе с вылетевшими из-за стены однокурсниками опрокинули на снег всех нападающих. Не упавших с мётел, от атаки летящих, сбил обрушивший из-за стены шквал снежков. Второй факультет потерпел поражение.
  Во время двух штурмов Даня внимательно наблюдал за действиями Сварожича, и когда подошла очередь их факультету испытать счастье, он решил объяснить всей команде, как можно выиграть. Самый юный, но и самый титулованный студент факультета стал объяснять взрослым, по сравнению с ним «дядям», как надо играть.
- Мы все разделены на четыре команды, - начал он свои объяснения, вычертив на снегу квадрат крепости, - начинаем с того, что все команды на скорости летят к своим стенам и одновременно забрасывают крепость снежками. Долетев до стены, правая и левая команды сворачивают и летят – правя к задней стене, левая к центральной, соединяются с командами этих стен, и отлетают пополнять запас снежков, затем идут в атаку на переднюю и заднюю, а долетев, опять разделяются, и возвращаются к своим стенам пополнив запас снежков; опять штурмуют по отдельности, и опять соединяются для общего штурма. Самое главное в этом манёвре запутать Сварожич. Пока, вы будете таким образом штурмовать стены, мы, команда Ступинга, будем летать компактной группой вокруг крепости. Задача всех команд не дать себя сбить с мётел. Подлетели, отстрелялись снежками, и сразу отлетели. – Даня говорил и вычерчивал на снегу маршруты каждой группы.
- Проделав всё это два раза, вы слетаетесь к передней стене и, всем скопом, на полной скорости летите к стене уже не сворачивая и пытаетесь прорваться внутрь крепости, выманивая на себя всех защитников. Ну а мы, - он посмотрел на капитана команды и игроков, - идём на штурм задней стороны крепости. Тут мы играем как в Ступинг – вы уводите за собой их команду, обратившись в бегство, а я лечу к башне. Если возле флага они кого-то оставят мне придётся с ним разбираться один на один; ваша задача не дать кому ни будь из защитников налететь на меня со спины, пока я буду разбираться с флагом. Если всё сделать правильно, мы выиграем.
  Весь факультет выслушал Даню молча, пытаясь представить себе, как это можно осуществить на практике.
- План хорош, - нарушил молчание староста, - но, чтобы он получился, нам не мешало бы недельку другую потренироваться.
- Да, - согласился Даня, - но у нас нет этой недельки. Всё получиться здесь и сейчас, или мы проиграем. Решать вам. Все другие варианты проигрышные. Этот вариант будет зависеть от старших групп и от старосты, как самого главного, когда пойдёте на общий штурм. Если кто-то полезет в ухарскую инициативу и вывалится из общего плана, всё рухнет: мы либо все вместе победим, либо из-за одного все проиграем.
- Я понимаю так, что мы все играем на тебя, - староста пристально посмотрел на Даню, - а если ты не справишься?
- Если я не справлюсь, то весь факультет со спокойной совестью может свалить проигрыш на меня. Ты как староста и главнокомандующий в игре, можешь действовать по своему плану, только я, в этом случае, играть не буду. Я хоть и первокурсник, но уже привык играть только тогда, когда чувствую, что выиграю; по любому другому плану мы проиграем. Да, план сложный, но Сварожич не победить с простой игрой. Если хотите проигрывать, проигрывайте, но без меня. – Даня взял метлу и стёр на снегу нарисованный им квадрат и стрелки перемещения групп.
- Ну что, орлы, - староста оглядел студентов, - выбора между поражением и победой у нас нет – только победа. Старшим ясно как надо действовать? – те кивнули головами в знать согласия, - действуем, то есть наступаем и отступаем по моему сигналу, - староста достал серебристый свисток, - его услышат все, он подаёт сигнал на ваши значки. Даниил, - староста положил руку на его плечо, - играем как сказал, и верим в тебя. Вперёд.
  Студенты разлетелись по определённым диспозицией местам, раздался сигнал старосты и завертелась снежная карусель из комочков холода. Все действовали по задумке Дани, а сам он, окружённый командой Ступинга, летал кругами вокруг крепости, высматривая как перемещается команда Сварожича, и кто охраняет башню с флагом.
 Тактика нападения, предложенная Даней, оказалась полной неожиданностью и загадкой для обороняющихся. Даня видел, что в крепости, после повтора первой рокировки, началась паника – никто ничего не понимал, и не знал, как действовать. Дуболомов, со своей командой, метался от передней стены к задней не решаясь вылететь за стену в контратаку. «Всё идёт по плану, - подумал Даня, - теперь главное ошеломить их общим штурмом.» Студенты Дальбора летали точно по Даниной инструкции и не один из них не был сбит с метлы градом снежков защитников.
  Неожиданный громогласный крик – «Ура-ааааааа», раздавшийся у передней стены застал команду Дальбора именно там, где и было запланировано – у задней стены, последний штурм начался, и в дело вступали Наумов с командой. Даня послал капитану ментальный приказ – «Отвлекайте», а сам взвыл ввысь из группы.
  Метла слушалась Даню даже лучше, чем ступа, только стремительный подъём ввысь обдал таким холодом, что пришлось приказать самому себе не мёрзнуть. Даня впервые приказывал себе что-то не чувствовать, и это ему удалось – ледяной ветер показался тёплой струёй воздуха, а озноб сразу прошёл.
 Поднявшись метров на пятьдесят выше крепости Даня остановился и окинул взглядом поле боя внизу: возле передней стены кипела каша из снега, мётел, фигурок обороняющихся и нападающих; возле задней стены две команды Наумова и Дуболомова гонялись друг за другом внутри крепости, в обоих командах были потери игроков. «Мой выход!» - решил он, и помчался к башне с флагом. Когда до флага осталось метров десять, на его пути неожиданно возник его брат Тимур Чернов, которого взяли в команду и поставили охранять флаг, нисколько не сомневаясь, что его участие в игре ограничится почётной дрёмой возле флага на ветру.
  «Братец, - подумал Даня, - а ты зря сделал, что напросился играть.» После опрокидывания на него котла с зельем, Даня долго думал кто мог это сделать, и пришёл только к одному возможному варианту – Кочин специально дал задание сварить «Живой огонь», а котёл должен был заколдовать его брат Тимур, только он был ярым, непримиримым врагом, готовым на всё, чтобы навредить Дане. Эту догадку он никому не высказывал, но был твёрдо уверен в её верности; и вот сейчас представился случай расквитаться с родственником за попытку убить его. Ринувшись на всей скорости вперёд, в справедливом желание тараном сбить Тимура с метлы, Даня неожиданно увидел в его руке палочку и резко бросил метлу вниз. Заклинание, пущенное в него, прошло над самой головой. «Да ты ещё, в нарушение, взял палочку! - возмутился про себя Даня. – Ну держись «братишка».» Даня сделал невероятный бросок снизу, мгновенно оказался рядом с Тимуром, вырвал из его руки палочку, а самого лягнул ногой так, что он слетел с метлы и рухнул в сугроб возле башни. Сунув палочку Тимура в карман, Даня подлетел к флагу, сорвал его, затолкал под кафтан и на его место повесил флаг Дальбора. В порыве ветра флаг затрепетал, и Даня услышал иступлённый визг радости своих товарищей, мгновенно переставших сражаться и поднявших руки над головами в ликовании от победы. Тут же до него донеслось и возбуждение трибун, где рукоплескания сменялись скандированием приветствия в его адрес – «Белов! Белов! Белов!»
  Игра закончилась победой, но не принесла Дани радости – в который раз он столкнулся лицом к лицу с опасностью, преодолел её, ощутив горечь обиды от того, что спокойствия и честности в его жизни не предвидится.
  Достав флаг Сварожича, свернув его в жгут, Даня полетел к своей команде, держа над головой трофей победы. Вся команда, побросав снежки, окружила его почётным эскортом и, под вопли трибун, сопроводила к месту сбора, откуда все вылетели час назад. Оказавшись на земле, студенты подхватили Даню и стали подбрасывать его вверх весело гогоча от переизбытка чувств.
  Награждение победителей состоялось тут же: староста деревни вручил Володе Смекалину кубок деревни в форме тритона, на спине которого была белая крепость, покорённая факультетом. Аввакумов так же вручил приз, в виде летящего на метле студента, кидающего снежок. На этом торжество вручение наград не закончилось. К великому удивлению Дани, вперёд выступила старуха Кочубей и, от имени старейших волшебников деревни Ендропиха, вручила ему серебряную статуэтку Ендропа, основателя деревни, с надписью – «За лучшую игру на Масленицу». Даня принял подарок, в душе негодуя, что его опять выделили из общей массы студентов. Это особое отношение к себе, всё время, мучавшее его, сейчас было совсем не кстати – победил факультет, и не важно, что студенты действовали по его плану, не будь их, у него ничего бы не получилось.
Однако товарищи не разделяли его щепетильность, и приняли награду криками радости и рукоплесканием. Они молодцы, конечно, но без Белого не было бы этого триумфа.
  После игры праздник продолжился вокруг огромного соломенного чучела с кострами, плясками, блинами, горячим сбитнем и отличным настроением. Даня, отбросив в сторону свои угрызения от чрезмерного внимания, веселился вместе со всеми, пока не услышал голос Серебристого.
- Даня, у друзей беда. Я сделал, что мог. Мы в доме егеря. Позови, я приду и перенесу тебя.
 «Леший меня подери, - ужаснулся Даня, - я совсем забыл о ребятах. Пока я тут праздную, они попали в беду!» Он отбежал от праздничной толпы, позвал оленя, сел на него, когда тот появился, и перенёсся в дом егеря.
                ГЛАВА 13. ЯЙЦО ПТИЦЫ РУХХ.
  В доме Даня увидел лежащую на подушках неподвижную Люду, и сидевших рядом с ней Ярославу и Сергея; вид у них был поникший и растерянный.
- Что с Людой? – Даня опустился на ковёр рядом с неподвижной девочкой.
- Мы попытались пройти вслед за Магером в котловину, где птица Рухх отложила яйцо, но проход был слишком узкий только для одного человека. Мы не рассчитали, как при проходе в Заповедник, и Люда врезалась в защитное поле и упала. Появился Серебристый и перенёс нас сюда. – В какой проход вы хотели пройти? – Мы шли за Магером почти след в след. В защите Заповедника он наколдовал проход, и мы прошли за ним.
– Как вы могли идти след в след? – изумился Даня. – Мы позаимствовали твою шапку, взялись за руки и все стали невидимыми. Всё было хорошо, но при проходе в котловину закричала птица Рухх, видимо на Магера, Люда отпрянула в сторону и попала в защитное поле.
- Серебристый, - мысленно позвал Даня. – Да. – Кто поставил поле и какое оно? – Поле ставил Хусейн, и оно сильнее чем заклинание вокруг Заповедника. Ты его не знаешь, а значит и я. – Хусейн не мог поставить тёмное заклинание, значит его можно снять. – Ты волшебник, ты и разгадывай, - олень посмотрел на Даню грустными глазами.
  «Как я проходил через защитные поля вокруг Заповедника?» - спросил себя Даня, и тут же ответил: «Я ХОТЕЛ пройти!» Чтобы пройти самому ему было нужно только захотеть, а теперь ему нужно захотеть снять заклинание с другого волшебника – как делать это он не знал.
  Положив руку на лицо Люды, Даня вытащил волшебную палочку, но тут же понял, что это не его палочка, а та, что он отобрал у Тимура, его осталась в Академии. Помянув недобрым словом братца, наслав на него проклятия албастых, Даня сжал чужую палочку, словно она была его, и почувствовал покалывание в ладони: палочка словно проверяла кто её держит в руках. Неожиданно покалывание прекратилось, и палочка потеплела, не так как его родная, но Даня понял, что она готова повиноваться его воле.
   Сосредоточившись на своей ладони, лежащей на лице Люды, Даня закрыл глаза и стал мысленно ощупывать то, что было у него под пальцами. Серебристо-чёрные молнии замелькали перед его мысленным взором; они стали течь, переливаться словно ручейки и Даня понял, что это и есть заклинание, которое он может снять, втянув в себя, через палочку, эти струи. Даня направил кончик палочки к ладони и ручейки изменив хаотичность своего движения стали втягиваться в палочку. Когда последняя молния погасла, Даня открыл глаза, убрал ладонь с лица Люды и посмотрел на неё: серое лицо девочки начало розоветь, наливаться теплом, и она открыла глаза.
- Что это было? – Люда приподнялась на подушках. - Где я?
 Ярослава и Сергей, увидев это, вскочили и бросились обнимать Даню, крича в два голоса – «Ты расколдовал её!» Даня отстранился от их объятий, пробурчал: «А что ещё оставалось делать,» - и отошёл к самовару, намереваясь сделать чай. Пока он возился с самоваром Сергей и Ярослава выспрашивали Люду о её самочувствии. Услышав, что она чувствует себя великолепно, только не понимает, как она здесь очутилась, друзья опять понурили головы, показывая, что чувствуют свою вину.
 Разбор их полёта произошёл за чаем, к которому Даня нашёл в запасах егеря сладости. Из рассказа словоохотливой Ярославы, Даня уяснил, что Магер проделывал проходы в защите, как вырубал дверь в камне, и вслед за ним можно было пройти;  он возмутился, что они решились идти в котлован, где была птица Рухх и яйцо, ведь за всем можно было наблюдать и с гребня. На это Ярослава замялась и сказала, что им хотелось всё рассмотреть вблизи.
- Рассмотрели, - всерьёз рассердился Даня, - чуть не угробили Люду.
- Мы верили, что ты её исцелись, - понуро сказал Сергей.
- Да если бы я не послал вслед вам Серебристого, вы бы все не вернулись из Заповедника; нельзя же быть такими без башенными авантюристами, заметь вас Магер, он не выпустил вас живыми из Заповедника. Зачем ему свидетели его проникновения к яйцу. Вы что этого не понимали?
- Ну… мы же были невидимыми, - попытался оправдаться Сергей.
- Ладно, - Даня махнул рукой, - обошлось и хорошо. Я тоже виноват – нельзя было вам туда идти одним; да и вообще не надо было идти. Мы и без этого знали, что Магер может пройти к яйцу сквозь защиту.
- Зато теперь мы точно знаем, в каком месте он будет проходить, - Люда беззаботно попивала чай с вареньем, словно и не лежала несколько минут назад заколдованная.
 Даня с удивлением посмотрел на неё, пожал плечами и пробормотал: «Сумасшедшие вы все. Ну ладно Яра с Серёгой, но ты то Люда!?»
- А я как все, - она вытерла пальцем губы на которых осталось варенье и улыбнулась, - ты тоже сумасшедший. Рассказывай, как вы штурмовали крепость.
  Даня поведал в подробностях о битве за взятие крепости и, достав палочку Тимура, показал её друзьям.
- Вот почему они были уверены в своей победе, - обличающим голосом вскрикнула Ярослава, - они специально оставили Чернова у башни, чтобы он сбил тебя заклинанием. Ты рассказал об этом ректору?
- Да я…как-то…забыл, - Даня развёл руками, - победа, радость, суматоха, награждение…не до этого было.
- Они же все нарушили правила. У тебя есть доказательства – палочка, теперь весь факультет накажут, а Чернова выгонят из Академии, - Ярослава кипела в жажде возмездия нарушителям порядка.
- Не накажут, - спокойно сказала Люда. – Студенты заявят, что не знали о палочке; Чернов скажет, что забыл её оставить, а применил от страха перед Даней, который всегда на него нападает, так что виноватым всё равно останется Даня. Если поднять шум из-за этого будет ещё хуже. Чернов вообще может заявить, что не брал палочку на игру, а Даня просто украл её. За кражу в Академии исключают. Кто видел, что Даня вырвал палочку у Чернова во время игры? Никто. Вот и думайте, что сделает Чернов, чтобы обелить себя. Если бы Даня показал эту палочку сразу после игры, на финише, то всё было бы ясно, а так…
- Люда права, - Сергей округлил глаза, - из победителя Даню сделают вором.
- Вот зараза, - Даня стукнул кулаком по ковру, на котором сидел, - всё у меня не так – сделал всё правильно, а выходит кругом виноват.
- Планида такая, - замогильным голосом сказал Сергей.
- Подождите, - вскрикнула Ярослава, - у палочки есть память, и можно узнать какие заклинания были применены. Ректор докажет, что Чернов покушался на Даню.
- И ещё он увидит, что этой палочкой я снимал заклинание с Люды. Все узнают, что вы были в Заповеднике и вас всех исключат – очень хороший итог Масленицы.
- Ты снял заклинание чужой палочкой!? – вскрикнули хором друзья.
- Ну, да, моя то в Академии. А что? – Даня недоумённо смотрел на ребят.
- Чужой палочкой можно колдовать, но только простые заклинания получаются, а снять сложное заклятие…палочка не должна была тебя слушаться, - Ярослава смотрела на Даню с испугом и восхищением.
- Палочка не такая тёплая как моя, - Даня повертел палочку в руке, - она сначала кололась, а потом послушалась. Что в этом необычного?
- Ничего, - Сергей достал свою палочку, - просто меня, и собственная палочка плохо слушается, а тут чужая, да ещё снятие неизвестного заклятия… это что-то. Я завидую тебе чёрной завистью, мне бы так. – Сергей взмахнул палочкой и в руки к нему упал веник. – Вот так всегда, - огорчился он, - хотел цветы, а получил веник.
 Девчонки зашлись в хохоте, а Даня продолжал хмурится.
- Что же теперь делать? Палочку надо вернуть, но как это сделать без шума и разбирательств?
- Лучше вообще не возвращать, - Сергей всё же заставил веник исчезнуть, и с осуждением смотрел на свою палочку, - Чернов не посмеет сказать, что ты у него отнял палочку, да и просто так, ни с того, ни с сего не сможет обвинить в краже. Спрячем палочку, авось когда-нибудь пригодится.
- Это нечестно, - Даня принял решение, - если мой братец подлец, то я не хочу быть похожим на него. – Он подозвал почтовую сову егеря, которая сидела на жёрдочке возле окна и сонно взирала на компанию, завернул палочку в платок и стал привязывать к лапе совы. – Хочешь отправить её Чернову? – полюбопытствовала Ярослава и, получив утвердительный кивок головой, остановила Даню. – Подожди, я привяжу к ней свой подарочек. – Она взмахнула палочкой и сотворила круглый значок, на котором был огромный кулак и надпись – «Не шали! Иначе…» 
  Значок привязали к палочке, Даня подозвал оленя и сказал ему куда птица должна отнести посылку. Даня и сам мог бы внушить птице имя адресата, но решил, что у Серебристого, с его умением повелевать животными и птицами это получится лучше и без всяких накладок, всё-таки это личная сова егеря. Сова улетела, а друзья продолжили пить чай, обсуждая, что делать дальше.
  Слежку за Магером, конечно, нужно было продолжить; но в следующий раз он пойдёт не на разведку, а, чтобы убить птенца. Остановить Магера силами четырёх первокурсников они не смогут, значит надо будет всё рассказать ректору, как только Магер двинется к Заповеднику. Следить днём и ночью они не осилят, значит остаётся только одна возможность – поручить Серебристому круглосуточно наблюдать за профессором. Серебристый даст знать Дане, и он оповестит Аввакумова об опасности. Магера возьмут с поличным и Рикшеллер останется без помощника, а дальше как решит ректор – кто будет уничтожать блазеня.
- План хорош, - сказала Ярослава, - но скучный. Мы то что делать будем?
- Учится, - ответил Даня. Потом задумавшись добавил, - Что-то мне подсказывает изнутри – не всё будет так хорошо, как мы себе расписали. Серебристый не проморгает, но что, если ректор и другие волхвы опоздают, и Магер успеет убить птенца.
- Птенца жалко, но ведь надо ещё сварить зелье, а оно варится не пять минут, так что остановить Магера ректор всё же успеет, - Люда попыталась рассеять опасения Дани.
- Всё-таки надо рассказать егерю, что Магер был в Заповеднике. Мало ли что, а так Серебристый скажет Хусейну: я побегу к ректору, а егерь задержит Магера. Птенцом нельзя жертвовать, ведь их мало осталось на земле.
- Ты же в ссоре с егерем, - Ярослава посмотрела на Даню удивлённым взглядом, - как расскажешь.
- Помирюсь, Гасаныч отходчивый, да и ссора так пустяковая, разберёмся.
- Значит будем ждать егеря? А как же праздник? На факультете сейчас наверно отмечают победу, - Сергей мялся, желая повеселиться вместе со всеми.
- Все допоздна будут в деревне, там праздник. Чучело будут жечь, через костры прыгать да много ещё чего. Я сбежал только из-за вас, но меня наверно уже хватились, и не удивлюсь, если егерь появится скоро здесь.
 Пророчество Дани исполнилось через несколько минут – дверь открылась и вошёл егерь, но не один, а с Олесей Владимировной.
- Ага, вся компания в сборе, - баба Ося окинула тревожным взглядом друзей, - что же вы не были на игре, не поддержали Даню?
- Бабушка, ты могла заметить, что Даня не нуждается в нашей поддержке, скорее мы всегда нуждаемся в его помощи.
- Так он убежал с праздника чтобы спасать вас? – в голосе Олеси Владимировне послышались панические нотки. – В какую ещё авантюру вы влезли?
 Ярослава поняла, что сболтнула лишнего, но признаваться не собиралась.
- Да это я так, бабушка, сказала без смысла, просто болтовня. Нам всегда не хватает Дани, но он не любит, когда за него переживают, вот мы и не пошли на игру – знали, он всё равно выиграет, - Ярослава врала свободно и убедительно.
  Олеся Владимировна поняла, что внучка не скажет правды, даже не стоит пытаться её разговорить – упрямство было её второй натурой, кроме бесшабашности и авантюризма. Она обратилась к Дане, так же, не ожидая откровенности: «А ты для чего так поспешно скрылся, что забыл свой приз?» - она протянула ему серебряную статуэтку.
- Это приз за взятие крепости?!» - Ярослава подбежала к бабушке, радостная от того, что разговор можно перевести на другую тему.
- Нет, это приз лично Дани за отличную игру, а кубок вручили старосте факультета.
- Даня, - возмутилась Ярослава, - почему ты не сказал, что тебя наградили специальным призом? Какой же ты…
- Скромный, - закончил Сергей, взявший статуэтку, и рассматривающий её.
- Серебряная, как твои волосы, - сказала Люда сравнивая взглядом статуэтку с волосами.
- И всё же, - Олеся Владимировна продолжила докапываться до правды, - зачем ты так срочно убежал к друзьям? – баба Ося пристально смотрела на Даню.
  Надо был врать под стать Ярославе, и Даня стал плести ту же паутину лжи: «Мы договорились, что друзья будут ждать меня здесь. Я знал, что они беспокоятся об итогах игры, и поспешил сказать им, что мы выиграли.»
- Правды от вас не добьёшься, но хорошо, что все целы и здоровы, - подвела итог Олеся Владимировна. – Смотрю уже и чая напились, - кивнула она на самовар и сладости, - тогда угощайте чаем, а вкусности я сейчас организую. – Она взмахнула палочкой и на ковровом полу появилась скатерть, на которой были расставлены дымящиеся блины, чашечки с икрой, мёдом, вареньем и ещё с чем-то приятно пахнущим и светящимся янтарным блеском.
  Егерь, молчавший в продолжении допроса друзей, щёлкнул пальцем и из-под скатерти вырос стол и стулья для всех: «Олеся Владимировна, ради такой высокой гостьи я изменю привычную для меня меблировку», - почтительно сказал он, указывая колдунье на стул во главе стола.
 Волшебница приняла это как должное и на правах хозяйки уселась на предложенное место. Девочки и Сергей немедленно накинулись на блины, а Даня, уже отведавший их на празднике, попросил у бабы Оси своего любимого сбитня, что и было исполнено.
  Попивая сбитень, Даня обдумывал как поговорить с егерем, чтобы не услышала колдунья. Баба Ося, конечно, во всём поддерживает его, но дело касается всей компании, и неизвестно как она отреагирует на авантюру, которую они продолжают осуществлять несмотря на запреты и предупреждения. Слежка за профессором Магером, основана только на подозрениях, свидетелем которых был он – ученик, студент, а не взрослый волхв, который может предъявит обвинения.
- Ну что, Магер прошёл в Заповедник к яйцу Птицы Рухх? – прозвучал неожиданно вопрос Олеси Владимировны, обращённый ко всей компании.
 Все застыли, а Даня чуть не подавился горячим сбитнем.
- Откуда… - выдавил он из себя, прокашлявшись.
- Внучок, - Олеся Владимировна ласково посмотрела на Даню, - вокруг тебя волшебники, а не лопухи. Внучка всё рассказывала о ваших подозрениях, Аввакумов и егерь, так же в курсе ваших изысканий. Сама я достаточно видела и понимаю, что вся эта возня неспроста. Этих вон, - она кивнула на девочек и Сергея, - не было на игре, и Магера там не было. Я не волновалась, пока ты Даня играл – знала, ты не оставишь друзей без защиты; а вот когда исчез, тут всё и стало ясно. Так что рассказывайте.
- Они там были, - кивнул на друзей Даня, - пусть и рассказывают.
  Ярослава поведала о приключениях в Заповеднике, и о том, что Люда попала под заклятие, а Даня её расколдовал.
- Ты снял моё заклинание, о котором ничего не знал? – задал вопрос егерь, с уважением глядя на Даню; тот кивнул в ответ.
- Вот что внуки и внучки, - голос Олеси Владимировны был строгий, как никогда в разговоре с друзьями, - ваша самодеятельность закончилась. Не потому, что вы неслухи и нарушители всего и вся, а потому, что, возможно, один из вас является целью Магера, как и птенец.
- Зачем ему один из нас? – искренне удивился Даня.
- Моя Фаина, как любая крогуруша имеет память предков, которая пришла из глубины веков. Когда я узнала от внучки о зелье, которое хочет сварить Магер, я поручила ей вспоминать всё связанное с возможным применением этого зелья в прошлом. Как подобные ей копаются в памяти предков, мне неизвестно. Но перед самой Масленицей Фаина нашла кое-что, и это мне не понравилось, поэтому я и приехала. – Олеся Владимировна задумалась, словно решала про себя, говорить это детям или нет, потом решилась. – Так вот тысячу лет назад, когда чёрная магия гуляла по миру и была единственным средством, чтобы как-то сохранить волшебство от возрастающей ненависти смердов, такое зелье, превращающее блазень в телесное существо, варили. Точный рецепт его Фана не знает, но кроме мяса птенца Рухх в нём обязательно должна содержаться кровь волшебника-ребёнка. Если Даню хотели убить или добиться его исключения из Академии, то это не он, а кто-то из первокурсников. Точного критерия выбора ребёнка Фаина не знает, но он должен быть не старше 12 лет. Значит все первокурсники могут стать жертвой злодея.
  В комнате повисло молчание – друзья переваривали полученные сведения и было видно, что всем стало как-то не по себе; даже Даня, которого опасности преследовали, что говориться по пятам, и тот поёжился.
- Да взять Магера и отправить в Тмутаракань, - выкрикнул Сергей, - и не будет никакой опасности.
- Кто докажет, что это он?! – спокойно проговорил Хусейн. – Нуууууу…, - запнулся Сергей. – То-то и оно, что ну-ну, - егерь сдвинул брови. – Поэтому и запретили первокурсникам выходить из Гипербореи. Даже занятия по звероводству и растениеводству до мая отменили, пока птенец не улетит с матерью. И вы больше не выйдете из крепости.
- Вот так детишки: учитесь и забудьте о ваших слежках и шалостях, - колдунья одобряюще улыбнулась ребятам, и в этой улыбке не было ничего заговорщического только не высказанная просьба вести себя прилично.
 Друзья переглянулись, тяжело вздохнули – все проблемы за них решили взрослые, так что думать ни о чём не надо. Остаток вечера прошёл в чаепитии и не высказанной досаде ребят – они были огорчены, бездеятельностью.
  В Академию их проводила Олеся Владимировна, и потянулось долгое и непонятное ожидание.
 Дане было известно, что егерь переселился в свой домик в Заповеднике, недалеко от места гнездовки. Об этом ему доложил Серебристый. За Магером следить в Академии не имело смысла, хотя его суетливое поведение вызывало всё большее беспокойство Дани.
  Приходила весна, студенты начали гулять в парке, но первокурсников из Академии не выпускали даже в сопровождении старшекурсников или профессоров. Это невольное заключение в крепости студентам никак не объяснили, чтобы не вызывать ненужной паники как в самих учащихся, так и в их родителях – просто объявили карантин для профилактики шалостей и простудных заболеваний от рано пришедшей весны.
  Учёба шла легко и просто: однокурсники относились к нему как к живому талисману, но не надоедали сильно, студенты других факультетов так же уважали того, кто так прославился и в Академии, и прославил саму Академию.
  С Тимуром Даня, встречаясь на занятиях и в коридорах, не здоровался и не обменивался никакими колкостями; только иногда мальчик, не отказывал себе в удовольствии ухмыльнуться многозначительно, когда скрещивался с ним взглядом. Тимур сразу чернел лицом, но молчал – его подлость с палочкой была грозным, не высказанным обвинением со стороны Дани, и он это помнил и понимал.
  Время летело, деревья покрылись листьями, близился май, а с ним годовые экзамены и летние каникулы, которых ждали все, кроме Дани.
  Девчонки усиленно сидели в библиотеке, заставляя Сергея с Даней штудировать пройденное. Сергей постоянно ругался с Ярой, которая наседала на него, обзывая лентяем и тупицей. Люда пыталась их примирить, но всё кончалось одним и тем же – Серёга бунтовал, и Дане приходилось выступать в качестве непреклонного авторитета, подкинув другу невыполнимую для него задачку по работе с волшебной палочкой. Сергей, зная эту слабость в своём образовании, сразу сникал и выполнял всё что требовала Яра. К Дане претензий не было: ни профессора, ни девочки не видели прорехов в овладении магией. Он не «вылезал» в всезнании на лекциях, но, когда надо было, всегда выполнял заданное на «Отлично». В пример преподаватели его не ставили, чтобы не обижать остальных, а ругать его было не за что.
  На зельеварении профессор Кочин, по указанию ректора, лично проверял отсутствие волшебных палочек у студентов, а зелье, которое варил Даня, оценивал в последнюю очередь, когда все учащиеся уже покидали аудиторию. Оценку он не оглашал, но, по его выражению лица, Даня понимал, что с зельем у него не просто хорошо, а отлично.
 Все эти успехи вовсе не радовали мальчика. Где-то внутри него сидел червячок, напоминающий, что птенец вот-вот должен вылупиться. Надежда на то, что ректор организовал охрану яйца безукоризненно, существовала, но Дане не давало покоя суета Магера – он явно был уверен в своей неуязвимости, а суета была слишком показной.
 Первокурсники, лишённые права выхода из крепости, в свободное время развлекались кто как мог: играли в «звонкую монету», «найди яйцо», «расшевели кафтан» и другие забавные угадалки, устраивали соревнования в «стрелялки желудями» и «классики невидимки». Комната для занятий в выходные из-за этого превращалась в сплошной зал развлечений. Даня сторонился этих игр. Не игравший никогда, он не видел в забавах той радости, что испытывали сверстники, выросшие в волшебном окружении. Друзья же окунулись в них полностью; даже Ярослава утоляла свою жажду деятельности в этой, привычной с младенчества, возне, где она практически всегда побеждала.
  Калейдоскоп картинок событий стал разворачиваться с того, что Серебристый просигналил о проходе Магера в Заповедник. Это случилось вечером в пятницу, когда Даня скучал с книгой в гостиной, а друзья развлекались «стрелялками желудями» в комнате для занятий. Даня вскочил с кресла, бросил книгу и помчался предупредить друзей, но по дороге передумал и, забежав в спальню, развернул карту. Первым делом он стал искать на ней где находится ректор и декан; не найдя их в Академии, он продолжил поиски в Заповеднике, но и там профессоров не оказалось, как не оказалось и егеря.
  Страх и растерянность сковали Даню – впервые он не знал, что делать и как поступить. Защитников, в лице старших волхвом, не было, а неизвестность и непонятность ситуации требовали действий. Он побежал к друзьям, узнав по дороге у старосты факультета, что декан, вместе с ректорами, уехали в Китеж на важное заседание в Верховный Совет. Выдернув их из забавной игры, объяснив, что в Академии вообще нет старших преподавателей, а Магер уже в Заповеднике, Даня спросил их – что будем делать.
  Данина растерянность передалась и им: опасность, от которой они были избавлены, благодаря плану ректора, встала перед их глазами. Первой встрепенулась Ярослава -  Так что же мы стоим! Вперёд, в Заповедник! – жажда приключений била в ней через край, без вопроса как она сможет справиться с профессором, обладающим высшим знанием магии.
- Но как мы попадём туда? – Сергей растерянно развёл руками.
- Как, как, Даня же может пройти! Он и проведёт, - возмутилась Ярослава.
- Но в Заповеднике егерь, и мы можем помочь ему, - Люда не могла понять о чём идёт спор.
- На карте я не нашёл егеря в Заповеднике. Он должен быть там в своём домике, но его там нет, - Даня никак не мог собраться с мыслями и решить, что сделать в первую очередь.
- Так что мы стоим, - не унималась Ярослава, - надо срочно в Заповедник.
- Серебристый не сможет перенести нас всех в Заповедник сразу, - Даня наконец увидел перед собой дело. – Значит так: я с Серёгой лечу в Заповедник, а вы девчонки остаётесь в Академии.
- Это уж дудки, - Ярослава стукнула Даню кулачком в грудь, - первыми летим мы с тобой, а потом Серебристый перенесёт Люду с Серёгой.
  Даня махнул рукой – спорить с Ярой было бесполезно. Серебристый доставил их к самому домику егеря. Эту дорогу он знал, так как по приказу Дани следил и за егерем.
    Домик, к которому их перенёс олень, стоял у подножия гряды скал, а за ними, как понял Даня, было гнездо птицы Рухх. Перед домиком, срубленного из брёвен, с такой же бревенчатой остроконечной крышей и деревянным Змеев Горынычем на коньке, была выкорчевана поляна с остатками нескольких пеньков, образующих обочины тропинки. Этот домик напоминал Дане избушку на курьих ножках бабы Яги, из сказок смердов, только куриных ног не было, да и скелеты добрых молодцов с их конями отсутствовали.
 «Что сказки, - подумалось Дане, - тут живёшь в одном волшебстве, где и без скелетов боязно до жути, вот только страшится некогда – дело надо делать.»
 Над ухом фыркнул Серебристый. Даня оглянулся и осмотрел своё «воинство» - друзья стояли молчаливо-сосредоточенные с палочками в руках, готовые сражаться.
- Серебристый, - Даня погладил оленю лоб, - охраняешь всех с тыла, насколько хватит твоих сил. ВСЕХ, понял? – Олень потёрся лбом о ладонь в знак согласия.
 Даня первым пошёл по тропинке к домику, а за ним двинулись остальные. На крыльце, затоптанном грязными следами, он остановился, глубоко вздохнул, поднял палочку на уровень груди и, поднявшись по ступеням, открыл дверь. В лицо ударил вихрь холода, и, наткнувшись на облако, мгновенно созданное Даниной палочкой, превратился в глыбу льда заморозив проём двери. «Магер был здесь, - понял Даня. – Что случилось с Гасанычем?» - Рассыпься, - приказал он глыбе, и та обрушилась вниз ледяной пылью.
  Даня вошёл в дом и огляделся. Всё, что когда-то было убранством комнаты, имело такой вид будто здесь пронёсся смерч, поломавший одно и сбивший в кучу остальное.
 Ух-ху, - раздалось уханье совы под потолком. Даня поднял глаза и увидел распластанное на потолке тельце совы егеря. – Отомри, - наставил палочку Даня. Сова рухнула на пол. Даня поднял птицу – она была жива и округлыми, молящими глазами смотрела на Даню, пытаясь что-то сказать. – Серебристый, - позвал Даня. Олень подошёл и без приказа ткнулся в птицу носом. Постояв так несколько минут, олень отошёл, а Даня посадил сову на жёрдочку возле печки.
- Говори, что случилось, - Даня посмотрел в глаза оленя.
- Здесь была битва, так это видела сова. Злой вошёл в дом, они боролись с хозяином, потом хозяин превратился в дым, и дым заполнил бутылку. Злой закрыл бутылку и унёс с собой.
- Что за ерунда?! Какой дым, какая бутылка? Где егерь? – Даня бессмысленно хлопал глазами.
- Сова не знает, как это произошло, но она может найти бутылку с дымом хозяина, - ответил олень, чуть сощурив, в собственном недоумении, глаза.
- Пусть летит и ищет. Как найдёт помоги ей принести эту бутылку сюда.
- Если бутылка не в руках Злого, то сова сама принесёт, - ответил олень, обменявшись мыслями с птицей.
- Где Магер? – Он и есть Злой, - ответил олень, - пошёл к яйцу. Птенец вот-вот должен вылупиться из яйца.
- Что здесь произошло? - Яра толкнула мальчика в бок. Даня оглянулся – он совсем забыл про друзей, которые, столпившись в дверях, с удивлением смотрели на разруху в доме.
- Не знаю, - Даня пожал плечами, - птица поведала оленю какую-то чушь. Но это потом. Магер пошёл к яйцу, и нам надо попробовать его остановить.
- Куда идём? – Сергей помахал палочкой в бодрости сразиться.
- Не маши палочкой, пока не развалил весь дом, - накинулась на него Ярослава.
- Когда мы шли к дому я заметила следы, ведущие к скалам, - подала голос Люда.
- Надо идти, - Даня повернулся и вышел, за ним последовали все остальные, а сова егеря вылетела и, взмахнув крыльями, как в прощальном жесте, устремилась куда-то в сторону деревьев.
 Цепочка следов вела к горной тропе между скал. Подойдя к началу этой тропы, Даня обернулся к друзьям и сказал: «Вот что, товарищи-братья и сестры, оставайтесь здесь. Дальше идти опасно.»
- Ты думаешь опять в одиночку совершать подвиги!? – Ярослава скривилась. – Тебе везёт, и ты гений волшебства, но если Магер сосредоточится на одном тебе, то может победить. Если нас будет много, ему надо сражаться со всеми сразу, а это отвлекает от тебя. Подумай – как ты играешь в Ступинг? Команда отвлекает соперников, а ты делаешь главную работу.
- Яра, это не игра, - Даня понимал, что Ярослава права, но не хотел подвергать друзей опасности.
- Это точно, - съязвил Сергей, - но и мы не игроки, а волшебники. Убить профессора не убьём, но отвлечь сможем, пока ты его спеленаешь. Так что Даня пойдём все. Слава нам тоже не помешает.
- Тут не до славы, - озлобился Даня, - забыл, как Люда оказалась под заклятием?!
- Слушай Даня, давай я пойду первой. Видишь тропа идёт среди скал, а Магер профессор Камнезвения, значит он может внедрить заклятие в окружающие камни. Я долго тренировалась, и сразу пойму где таится опасность.
- Я тоже могу понять, - не сдавался Даня.
- Может и можешь, но только если не разгадаешь, мы тебя не расколдуем, а если я ошибусь, ты снимешь заклятие как это сделал с Людой.
- Я могу пустить вперёд Серебристого.
- А сзади на нас может напасть хранитель Рикшеллера. Что тогда?
- Хорошо, - сдался Даня, - иди первой, только проверяй всё как на экзаменах, - сдался скрепя душой Даня.
- Не учи учёную, - Ярослава первой пошла по тропинке.
   Тропа петляла среди валунов и поднималась к проходу между скал. Войдя в узкий коридор, вырубленный в скале невероятной работой ветра, воды и льда, Яра остановилась перед нависшим над тропой карнизом. Остановив идущих за ней товарищей жестом левой руки, она взмахнула палочкой и карниз, заколебавшись, исказившись словно облако под ветром, исчез. – Летящая скала, - сказала она, потерев ладонью взмокший лоб. – Нам не задавали, но я читала.
- Как ты разгадала, - заинтересовано спросил Сергей.
- Просто, - самодовольно улыбнулась Ярослава, - в книге указывается, что обычно эти заклятия ставят в горах парами –на тропе и вверху тропы. Смотрите – видите на тропе трещина поперёк - это расширяющаяся расщелина. Волхв встаёт на неё, камни раздвигаются, а сверху падает карниз – готовая каменная усыпальница. Сейчас я её уберу, - она взмахнула палочкой, и трещина исчезла.
- Когда ты научилась этому, - полюбопытствовал Сергей.
- Когда ты бездарно махал палочкой, пытаясь превратить мою лягушку в конфету, - рассмеялась Ярослава. – Учится надо было ещё до Академии, а не ловить мух паучьими лапками.
- Паучьи лапки у меня хорошо получались, - пробурчал Сергей, себе под нос, но так, чтобы все слышали.
  Тропа, после заколдованного места, стала круто подниматься вверх, но детское страсть к лазанью по деревьям и возвышенностям помогла компании без труда двигаться по ней. Тропа стала расширяться, и друзья пошли вверх уже не цепочкой, а компактной группкой, по-прежнему держа перед собой палочки, и зорко всматривались вперёд. – Стойте, - вдруг неожиданно закричала Люда и схватила за руку вырвавшегося чуть вперёд Даню. – Там, - она указала палочкой на изгиб тропы, - эдельвесны, каменные цветы убийцы. – Что ещё за эдельвесны, - удивились все.
- Это первые весенние цветы. Они растут на скалах в местах гнездования птиц. Яд их лепестков, попадая на кожу, разъедает её, и кровь, которая при этом капает из ран, это пища для цветов. Раны не заживают и люди умирают от потери крови.
- Откуда ты взяла, что там эти цветы убийцы? – Даня освободился от руки Люды и с интересом смотрел на неё. То, что Ярослава много знает, он понимал, но совершенно не представлял себе, чтобы Люда могла знать что-то такое, не ведомое всезнайке Яре.
- Я часто посещала с мамой госпиталь где она работает, и там я видела волхвов, на которых попал яд эдельвеснов, а в лаборатории были и сами цветы-убийцы. От каменных цветов исходит очень тонкий запах крови, и сейчас я слышу его.
- Что будем делать? – спросил Сергей, выступив вперёд группы. – Давайте я пойду первым и буду сбивать эти цветы палкой. - Он тут же наколдовал толстенный посох с остриём на конце.
- Отойди, - отстранила его Люда. – Цветы ты никогда не видел и можешь принять их за причудливые камни, а не растения. Эдельвесны можно уничтожить огнём. Меня мама учила, как их сжечь.
- Ты говоришь от яда истекают кровью!? Значит если на кого-то из нас попадёт яд, то у Магера будет кровь для приготовления зелья. Это он перенёс сюда цветы. Егерь давно бы уничтожил этих убийц, если они тут росли. Значит он знает, что мы идём следом за ним, - Ярослава была довольна своей догадке.
- Знает, не знает, какая разница. Надо идти. Отойдите, я пойду первой и сожгу цветы, - Люда стала медленно продвигаться вперёд. Друзья пошли за ней чуть отстав.
  За изгибом тропы открылась площадка, сплошь усеянная причудливыми камнями, напоминающими водяные кувшинки коричнево-бурого цвета. Люда остановилась, потом медленно подошла к первому каменному цветку наставила на него палочку и хриплым от волнения голосом выкрикнула – «Огонь!» Из палочки вырвалась струйка огня и ударилась в цветок. Охваченный огнём камень подпрыгнул и, зависнув над землёй, стал плавиться, истекая кровавыми каплями пока совсем не истёк. Покончив с первым цветком Люда приступила к уничтожению следующего. Так, шаг за шагом она продвигалась вперёд, не пропуская ни одного каменного убийцы.
 Друзья наблюдали за этим сражением с чувством восхищения перед умением девочки уничтожать убийц. Они продвигались вслед за ней, рассматривая пространство где на месте росших цветом, оставались оплавленные бугорки красно-кровавого цвета, источающие приторный запах сгоревшей крови.
 Истребив последний цветок, Люда внимательно оглядела окружающие скалы, вдохнула ноздрями воздух, словно собака-ищейка, выдохнула и счастливо улыбнулась. – Всё, ни одного цветка больше нет.
- Ищейка даёт «Добро», - пошутил Сергей, за что получил подзатыльник от Ярославы.
- У тебя юмор как у канарейки – трещишь, трещишь, а толку нет, разве что голос высокий. – Кончайте собачиться, - одёрнул их Даня. – серьёзное же дело, а вам всё хаханьки.
 После поляны каменных цветков тропинка вывела ребят на плато, за которым виднелся котлован, где и было место гнездовки птицы Рухх. Плато было небольшое и совершенно голове – ни кусточка, ни деревца, один сплошной камень.
- Яра, - Даня пристально рассматривал почти гладкую поверхность плато, - у тебя нет в запасе каких-нибудь знаний о возможности наколдовать заклинания в эту каменную площадку? – Яра, поджав губы, начала перебирать в памяти известные ей заклинания.
- Это плато похоже на болото, - подал голос Сергей, - такое же гладкое и такое же коварное. – Точно! – Вскрикнула Ярослава. – Есть такое заклинание – зыбучий камень, то же самое что и зыбучие пески. – Она посмотрела на Сергея. – Может быть ты не так уж и безнадёжен, как кажется.
 Она подняла валявшийся в стороне булыжник и кинула его на плато. Булыжник не ударился о поверхность как это бывало всегда, а плюхнулся в неё и ушёл наполовину вглубь. – Зыбучий камень, -констатировала она и растерянно посмотрела на ребят, - но я не помню контрзаклинания. Я читала, но мне показалось это не интересным и…я не запомнила. – Все растерянно молчали, лихорадочно придумывая как перебраться через опасное плато.
- На болоте строят гать, - подал голос Сергей, - может быть и здесь сделаем гать.
- Ты её когда-нибудь строил? – спросил Даня.
– Нуууууу…не строил, но где-то читал. Надо набросать веток или брёвен. Они наполовину уйдут в болото, расширят поверхность соприкосновения, давление уменьшится и можно будет пройти.
- Как ни странно, но Серёжка прав, - Яра одобрительно посмотрела на друга, - если нельзя снять заклинание, то можно на каком-то отрезке нейтрализовать его. Магер не снимал полностью заклинание защиты в Заповедник, а прорубал коридор. Здесь тоже может получиться. Давай, любитель наколдовывать палки, твори брёвна и кидай их на плато.
  Сергей, налившись гордостью от похвалы и собственной нужности, стал размахивать палочкой. Брёвна одно за одним возникали над поверхностью плато и плюхаться в него, уходя наполовину в камень. Стала образовываться мостовая, на которую первым шагнул Сергей, когда его волшебной силы перестало хватать на расстояние больше двадцати метров. Дорожка из брёвен была достаточно широкой, чтобы по ней могли пройти рядом двое товарищей. Впереди шёл Сергей, укладывая брёвна, за ним Даня с Людой; последней шла Ярослава, которая оглядывалась на появившегося на плато Серебристого, до этого шедшего сзади, но не видимого друзьями.
 Серебристый не пошёл по гати, а остановился у её начала, и стал осматривать всё пространство, выискивая возможную опасность, чтобы вовремя нейтрализовать её.
  На краю плато, где был спуск в котловину, Сергей набросал брёвен в виде пристани, чтобы все могли уместиться. Друзья собрались на этой площадке и взглянули вниз.
  Котловина имела форму эллипса, и они подошли к ней со стороны одной из вершин этого яйца. На противоположной вершине громоздилась скала с плоской макушкой и видно было, что там наброшен валежник, ветви и деревья. По боковым дугам котлована сплошной стеной стояли ели.
  Спуск в эту своеобразную долину, или кратер был только один, в том месте где они стояли – это был пологий склон, в остальных местах возвышались абсолютно вертикальные стены. Посредине котлована было овальное озерко, над которым струился пар от горячей воды в нем. Вокруг озерка росли, к удивлению друзей, пальмы. Увидеть на северном острове пальмы казалось волшебством даже колдунам и ведьмам, каковыми являлись друзья. Среди этих пальм, на золотистом песке, лежало огромное, высотой в два человеческого роста, яйцо, отливающее белизной в лучах заходящего солнца.
- Яйцо в яйце, а вокруг пальмы – фантастика, - восхищённо сказал Сергей.
- Где птица Рухх, - удивлённо спросила Люда, - мать должна высиживать яйцо.
- Она вообще-то не курица, - возразила Ярослава, - вместо наседки у яйца есть горячее озерко, выполняющее роль инкубатора. Не зря птица прилетает сюда гнездиться: живи, летай, а потом забирай вылупившегося птенца.
- Яйцо на месте, а вот где Магер? – Даня тревожно осматривал котлован.
- Я здесь, - камень, что лежал на начале склона, неожиданно ожил и превратился в профессора Магера.
  Профессор стоял на самом краю одетый в чёрный, расшитый золотом, кафтан с накинутым плащом подбитым мехом со странной эмблемой золотых змей, пьющих из кубка, на правой стороне развевающейся накидки. Лицо было искажено гримасой злобы и ненависти. Палочка в его руке была направлена в лицо Дане.
- Я ждал тебя Белов, но не думал, что ты приведёшь своих приятелей, чтобы угробить и их. Что стало страшно умирать в одиночестве, слюнтяй? – Зубы Магера осклабились в попытке рассмеяться, и тут Сергей, с каким-то диким криком, как бычок, нагнув голову, ударил ей профессора в ноги; тот потерял равновесие и покатился по склону на дно котлована. Девочки оцепенели, а Даня помчался вслед за профессором съезжая по склону как со снежной горки на собственном заде. Оказавшись возле распростёртого тела Магера, у которого в руке остался обломок волшебной палочки, Даня, не выясняя в каком состоянии находиться профессор, парализовал его на всякий случай заклинанием. Встав, он отряхнул кафтан и махнул друзьям рукой чтобы они спускались.
  Первым, как ком снега, скатился Сергей сияющий и радостный от сотворённого без волшебства подвига. Девочки спустились осторожно и боязливо.
- Что с профессором, - спросила Люда.
- Не знаю, - Даня посмотрел на лежащего Магера, - мне вообще безразлично, что с ним. На всякий случай я его парализовал, чтобы он не попытался сотворить ещё что-нибудь. Вообще-то палочка его сломалась, но кто знает не лежит ли у него в кармане какой ни будь камешек, обладающий скрытыми заклинаниями – всё-таки профессор Камнезвения.
 Люда подошла к Магеру, прислушалась к его дыханию, подняла закрытое веко, заглянула в глаз и сказала: «Он оглушён падением. Руки ноги не вывернуты значит ничего не сломал. Зря ты заколдовал его, он и так не скоро придёт в себя, а с заклинанием может вообще не очнуться.»
- Ты что Люд, великая Хавронья, всех жалеть и исцелять, - возмутился Сергей, - ты же слышала, что он собирался всех нас убить.
- Ну да, именно поэтому ты забыл про волшебную палочку и сбил его с ног, - Ярослава улыбнулась, смотря на Сергея с благодарностью.
- С палочкой могло не получиться, а так наверняка – сзади него был обрыв, - самодовольно отпарировал мальчик. – Мы победили.
- Не думаю, что всё кончилось, - в душе Дани шевелилось чувство опасности. – Магер сильный волшебник, вон сколько ловушек поставил на пути сюда, но всё равно должен быть ещё кто-то, чтобы и сварить зелье, и привести Рикшеллера; блазень обычно носит в себе для питания …Библиотекарь! – Даня стал всматриваться в отвесные стены котлована, - Он должен быть где-то здесь сейчас, или скоро придёт. Смотрите, - Даня указал рукой на чернеющую расщелину в боковой стене котлована напротив озерка. – Это выход или вход в подземелье, что ведёт к кубу Рикшеллера.
- Ты прав, Даня, - услышал он голос Серебристого, - тень из куба идёт сюда в теле Филина, а с ними Змеелев. Ермунганд силён, но я готов остановить его. Друзья должны уйти, я не смогу защитить всех.
- Они не захотят сбежать, - Даня посмотрел на друзей, которые с интересом смотрели как он мысленно беседует с оленем.
- Что говорит Серебристый? - спросила Ярослава.
- Он говорит, что вам надо уйти, сейчас здесь появиться Змеелев с Рикшеллером, и он не сможет защитить всех. Знаю, знаю вы все герои, но ваши родители просто сожрут меня на завтрак, если кто-то пострадает. – Даня отошёл на несколько шагов, поднял палочку и очертил вокруг друзей и лежащего Магера дугу, вложив в неё всё своё желание защитить сверстников от опасности. Купол защитной любви накрыл товарищей.
  Даня никогда не пробовал ставить защиту, но сейчас он подумал, что если не применит всю свою, ещё неведомую силу, то дальше вообще ничего не сможет сделать, оставив близких без охраны. В купол он вложил желание защитить друга и девочек от Зла; даже если с ним что-то случится, то часть его, всё равно, будет защитой, оставленной здесь.
 Купол, к удивлению самого Дани, получился очень красивым: сияющий хрусталём, переливающийся игрой света, купол скрыл фигуры товарищей, создав драгоценное полу яйцо, опущенное на землю.
 Всё - друзья надёжно укрыты, разгадывать новые ловушки не надо, впереди только расщелина и тот, кого надо остановить. Даня медленно пошёл к пещере, держа палочку перед лицом как компас, указывающий направление, и щит способный уберечь от опасности. Серебристый шёл рядом напруженный и готовый вступить в схватку.
  Остановившись в нескольких шагах от зияющей черноты расщелины, Даня представил себе языки пламени в камине и мысленно закрыл ими вход в подземелье. Палочка усилило его желание, и расщелина превратилась в бушующий пламень костра. «Рикшеллер обязательно пошлёт Ермунганда, чтобы уничтожить это заклинание, - подумал Даня, - и тогда Серебристый сможет напасть на Змеельва.»
  Даня отошёл в сторону от пылающего отверстия и стал ждать. Минуты тянулись как часы, растягивая ожидание до бесконечно лет. Неожиданно из пламени показалась рука с волшебной палочкой, и пламя погасло – в проёме стоял библиотекарь Филин, подёрнутый пеленой свечения. «Два в одном, - подумал Даня, - но неизвестно кто колдует Рикшеллер или Филин, а Ермунганда нет.»
 - Ослепни! – приказал Даня, направив палочку на библиотекаря.
  Глаза волхва замутились, подёрнулись пеленой, но он провёл левой ладонью перед лицом, и в Даню упёрся взгляд не Филина, а тени из подземелья.
  Палочка волхва ещё не успела повернуться в Данину сторону, а он уже, отпрянув к стене, послал молнию, ударившуюся в палочку и раздробившую её. Палочка, превратившееся в метёлку, вспыхнула зелёным огнём и вновь собралась в твёрдость волшебства.
  От удивления Даня открыл рот и тут же в его палочку ударилась молния, такая же как он пустил мгновения назад. Руке, держащей палочку, стало горячо, и Даня сжал кулак ещё сильнее. Горячая волна кулака через палочку отбросила молнию, а Даня отпрянул в сторону и, споткнувшись, упал. Перед глазами мелькнули серебряные копытца оленя. Даня поднял голову и увидел, как Серебристый рогами ударил Филина в грудь. Библиотекарь влетел в расщелину, а на его месте оказался Змеелев. Копыта, рога, раскрытая пасть Ермунганда замелькали в круговороте клубка сцепившихся в схватке хранителей. Даня, опираясь рукой о стену котлована, встал, поднял палочку и, направив её на хвост Змеельва, послал заклинание Осторциус. Хвост замер и олень, ударом рогов, буквально вбил Ермунганда в черноту расщелины. Даня бросился за ним, но врезался в невидимую стену у входа – подземелье было запечатано заклинанием, которого Даня не знал. Пытаясь разрушить защиту, Даня взмок от напряжения, но так и не смог проникнуть в тоннель подземелья. Уставший он опустился на корточки возле стены и почувствовал мокрую теплоту языка оленя, который лизал его лицо.
- Ушёл, - горько подумал Даня, - я проиграл.
- Ты выиграл. Он сбежал, - олень в последний раз мазнул языком по лицу и оскалил зубы в подобии улыбки.
- Его надо догнать. Если я не могу пройти здесь, то надо лететь к другому входу, и там его настигнуть.
- Нет, Даня, - олень посмотрел на мальчика понимающим взглядом, - Рикшеллера и Ермунганда на острове нет. Моё племя сказало, что они покинули остров.
- Твоё племя? Разве ты не мой хранитель?
- Ты необычный колдун среди волшебников, я необычный олень среди сородичей, но мы оба дети своих племён. Тебе помогают друзья, мне помогают мои братья, сёстры и остальные звери; что мы без помощи близких – только листочки на ветру, которых может закрутить любая буря.
- Да, друзья…ох, сейчас мне достанется от них. Сидеть под колпаком не очень приятная вещь, даже если это для безопасности, - Даня встал и устало побрёл к месту где в свете луны сверкал купол, наколдованный им.
  Сняв купол, Даня увидел друзей, сидящих в кружок вокруг огня, горящего в котле. Криков возмущения при появлении Дани было столько, что Даня чуть не оглох. Когда страсти от неудовольствия улеглись, стали решать, что делать дальше. Идти ночью по скалистой тропе и нести неподвижного Магера было безумием. Призвали на помощь Серебристого. Олень хотя и пострадал в схватке с Ермунгандом, но имел достаточно сил, чтобы перенести всех по очереди в хижину егеря.
  Эвакуация в теплоту дома прошла успешно. Магера положили в углу на лавку, а сами расположились за столом. Всем хотелось спать и есть. Еду нашли в кухоньке егеря, и девочки стали готовить ночной обед.
  Даня переговорил с оленем и, убедившись, что тот ещё сохранил силы, послал его разыскивать егеря и сову, ещё не прилетевшую из поисков.
  Обед из бобов с мясом подходил к концу, когда в хижине появился олень с совой. Олень принёс в зубах необычной формы бутылку, а сова полуживая висела на рогах. С совой стала возиться Люда, как понимающая что-то в знахарстве, а бутылкой занялся Даня.
- Это та бутылка, в которую вроде бы заполз егерь? – спросил Даня у Серебристого.
- Да, я нашёл сову в предгорье. Она пыталась перетаскивать её, но сил не хватило.
 Даня осмотрел бутылку. Причудливая форма сосуда, напоминающая кувшин и амфору одновременно, что-то смутно напоминало ему. Горлышко бутылки было завинчено свинцовой пробкой, залито вязкой массой с вдавленной печатью в виде шестиугольника и оливковой ветвью, оплетающей этот шестиугольник. Попытки отвинтить крышку или соскоблить вязкую массу ни к чему не привели. Пробовали все, но ни у кого не получилось.
- Пробка заколдована, - подвела итог Ярослава. – Я видела такой знак, - она показала на печать горлышка, - это знак Сулеймана, древнего волшебника Востока. Если печать наложил Магер, то он и может её снять. Давайте расколдуем его и потребуем снять печать.
- Ага, щас прям, - возмутился Сергей, - так он тебя и послушает. Пока мы его не сдадим ректору, пусть он полежит парализованный. Надеюсь Даня его надёжно заколдовал. Мне совсем не хочется ещё раз выслушивать свой смертный приговор от этой жабы, который был профессором.
- Профессором он так и остался, только всегда был чёрным магом, - Даня продолжал осматривать печать. – Если это восточное колдовство, то понятно почему им запечатали именно егеря – он джинн. Вот только как снять эту печать.
 - Восток не восток, а колдовство есть колдовство, - Сергей в нетерпении выхватил сосуд из рук Дани и бросил его на пол. Бутылка подпрыгнула и встала на стол.
- Подождите, - вдруг встрепенулся Даня, - на востоке очень любят самоцветы, а Серебристый может находить клады своими копытцами. Серебристы, - позвал он оленя, - попробуй разбить печать так, как будто бы под ней клад.
  Даня положил сосуд на пол, подставив под горлышко чурбанчик. – Давай Серебристый, бей, - показал он на горлышко.
 Олень подошёл, обнюхал сосуд, пошевелил ушами и резко стукнул копытцем по печати. Свинцовая крышка сорвалась и пулей отлетела в сторону, а из горлышка повалил чёрный как смола густой дым. Дым стал вертикально подниматься к потолку, сгущаясь и уплотняясь пока не превратился в сгорбленную фигуру егеря.
- Проклятье Сулеймана, - закашлялся егерь выпрямившись.
- Гасаныч, ты правда был дымом, - изумлённо воскликнул Даня, – я думал сова просто сошла с ума.
- Хотелось, чтобы это было так, а не иначе, - продолжал кашлять Хусейн. Он осмотрелся. Увидев лежащего без движения Магера, егерь вдруг рассмеялся. – Тебя всё-таки одолел мальчишка, подлый гнус. Жаль я этого не видел, наверно то ещё зрелище.
- Вообще-то, профессор Хусейн, Магера сбросил с обрыва я, - Сергей выпятил грудь.
- Ты победил Магера, а не Даниил? – изумился егерь.
- Точно, - подтвердил Даня, - пока Магер собирался убить меня, а потом всех остальных, Серёга без всякого волшебства сбил его с ног и свалил со склона. Потом я просто обездвижил его, ведь палочка сломалась у злодея.
- Его палочка сломалась? – в ужасе воскликнул Хусейн.
- Да, - растерянно подтвердил Даня, - а что это меняет. Ну сломалась и сломалась.
- А то, Даниил, что теперь нельзя доказать какие заклинания он творил. Теперь его не в чем обвинить – нет доказательств, того что он применил запрещённые заклинания.
- О, как! – Сергей раскрыл изумлённо рот. – Вы хотите сказать, что без палочки, доказывающей его чёрные дела, он профессор и во всём прав?! И я самовольно напал на преподавателя, и чуть не убил его!?
- Магер всё это дело может повернуть именно так, - Егерь щёлкнул пальцем и на столе появился амфора, из которой он налил вина в кубок, появившейся вместе с ней.
- Подожди, Гасаныч, но он заколдовал тебя, а твои показания – это уже доказательство чёрной магии, - Даня недоумевающе смотрел на егеря.
- Да, мои слова доказательства. Он применил против меня заклинание цариск – это полное подчинение воли. Под действием это заклинания волхв делает всё, что ему прикажут и внушат. Применив это заклинание, он заставил меня превратиться в дым и вплыть в сосуд; потом запечатал сосуд печатью Сулеймана, чтобы я не смог выйти.
- Разве волшебники могут превращаться в дым? – спросила Ярослава. – Я думала, что можно превращаться только в живых существ.
- Волхвы могут превращаться не только в живых существ, но и в деревья, в камни. Превращающиеся в живых – это оборотники. Вот Игнатьева может превращаться в курицу, кошку, крысу, лису, зайца ещё в кого-то.
- Все волшебники могут оборачиваться? – Даня с интересом слушал егеря. Превращённый однажды в попугая Гасанычем, он не знал, что можно самого себя превратить в животное.
- Нет, - покачал головой егерь. – Оборачиваться могут немногие – это врождённый дар, от природы. Если оборотники редки среди волхвов, то превращаться в ветер, дым, туман они вообще не могут, а вот джины могут. Я джин по рождению, могу колдовать пальцами, волосом, даже голосом без всяких движений. Это и дар, и проклятье. В далёком прошлом именно так почти всех джинов уничтожили. Была большая война между волхвами и джинами. Волхвы применяли заклинание цариск, подавляли волю и заключали вот в такие сосуды, - егерь показал на бутылку, валяющуюся на полу, - запечатывали печатью Сулеймана и сбрасывали в глубины океана. Так уничтожили почти весь мой народ. Выжили немногие, которые тысячелетиями скрываются. Я один из них. Только благодаря Аввакумову я свободно живу среди волшебников, но здесь на меня смотрят косо.
- Почему? – удивилась Ярослава. – Вы же добрый и знающий волшебник.
- Предрассудки живее лучших поступков. Мои предки были жестоки, - егерь склонил голову словно каялся за своих предков, - очень жестоки. Сейчас, немногие из живущих джинов, по-прежнему ведут борьбу против волхвов. Они мстят за предков не понимая, что вскоре у них не останется потомков.
 Разволновавшийся от воспоминаний о своём племени, егерь выпил ещё один кубок вина.
- Всё что ты говорил, - егерь посмотрел на Даню, - оказалось правдой, но случай обернулся так, что от этого мало пользы.
- Почему мало пользы, - Даня вскочил в возбуждении, - мы спасли птенца, разоблачили злодея, прогнали Рикшеллера…
- Ты сражался с Рикшеллером?
- Не то чтобы сражался, - замялся Даня, - он вышел из потаённого хода в теле библиотекаря, с ним был Ермунганд. Я   боролся с библиотекарем, потом Серебристый с Ермунгандом. Они скрылись в подземелье, и олень узнал, что Рикшеллер с хранителем покинули остров.
- Библиотекарь?! Так вот кто привёз печать Сулеймана. Он был в командировке на Востоке и мог там найти печать. Не сам конечно, для этого у него не хватило бы ума. Возможно он и привёз блазень Рикшеллера в себе находясь под действием заклятия цариск, которое наложил на него Магер. Вы все видели Рикшеллера?
Егерь посмотрел на ребят испытывающим взглядом.
- Мы вообще ничего не видели, - возмущённо отрапортовала Ярослава, - как убирать ловушки Магера, так мы нужны, а когда надо сражаться со злом – посидите под защитным куполом и не суйтесь в дела великого волшебника. – Яра сверкнула рассерженным взглядом в сторону Дани.
- Я накрыл их и обездвиженного Магера защитным куполом, когда увидел вход в подземелье, - виновато промямлил Даня, пряча глаза от всех.
- Правильно сделал, - егерь похлопал Даню по плечу, - друзей надо беречь. Если бы Рикшеллер увидел Магера, он попытался его освободить и не сбежал так легко, а вас просто уничтожил. У Дани есть Серебристый, но он не всесилен, на всех не хватило бы чар. Так что детишки не грустите, а радуйтесь. Вот только, что делать с Магером?
- Превратите его в дым и засуньте в бутылку, где были сами, - мстительно предложил Сергей, довольный своей изобретательностью.
- Точно, -поддержала его Яра, - а бутылку закинем в море.
- С ума сошла, - возмутилась Люда, - он конечно злодей, но всё-таки профессор. Отдадим его на суд волшебников.
- Что-то вы расшумелись, вершители судеб волхва, - егерь ожёг ребят гневным взглядом. – Вас тут вообще не должно быть.
- Да если бы не мы…- начал Сергей.
- За это спасибо. Кстати, кто снял печать Сулеймана с бутылки? – Егерь вопросительно посмотрел на Даню.
- Я не смог, - пожал плечами Даня, - печать разбил копытцем Серебристый.
- Ты ему приказал? Хранитель твой, приказ твой, значит и печать снял ты.
- Что с того? – растерялся Даня.
- А то, что я теперь твой раб по крови рождения, - егерь обескураженно улыбнулся.
- Это как? – изумился Даня.
- Я не знаю откуда взялась печать, их вообще не должно было остаться на земле, но если джинна запечатывают печатью Сулеймана, то тот, кто освободит его, становится пожизненным владельцем освобождённого; так что у тебя появился ещё один слуга – Я.
- Вот это здорово, - восхитился Сергей, - Серебристый, егерь Хусейн, мы в придачу, да у тебя целая свита охранников, - в голосе мальчика промелькнула нотка зависти.
- Не говори ерунды, - Люда искоса посмотрела на егеря. - Это правда, что вы сказали про слугу? – Правда, девочка, горькая, но правда. В детстве я был рабом, и у меня был господин. Аввакумов освободил меня, но вот это заклятие крови, - егерь показал на бутылку, - с меня не может снять никто, даже Даня, хотя он и хозяин.
- По праву егеря и взрослого волхва я могу приказать вам, но не могу приказать Даниилу, так что судьбу профессора Магера будет решать он - здесь и сейчас. Прикажет, я утоплю его в море, прикажет освобожу или отдам на суд волшебников; а если прикажет скормить его птице Рухх, то скормлю.
  От услышанного у Дани закружилась голова: не прошло и года жизни в волшебном мире, а он уже стал победителем во всех доступных ему соревнованиях, получил награды, которыми не мог похвастаться ни один волхв, приобрёл Хранителя и кристалл, а вот теперь у него ещё есть и слуга. Мало того: ему надо решить судьбу злодея-профессора – есть от чего прийти в замешательство.
- Интересно, как там птенец вылупился, - Даня посмотрел в окно.
- С часу на час должен появится на свет. Хотите посмотреть? – егерь оглядел ребят.
- Да уж неплохо было бы, раз мы его спасли, - ответил за всех Сергей.
- Тогда пошли, - егерь встал, - вы всего столько нарушили, что лишние часы, проведённые в Заповеднике, ничего не добавят и не убавят от прегрешений.
- Гасаныч, - Даня посмотрел на егеря просящим взглядом, - ты можешь поместить Магера в бутылку? – Конечно. – Запакуй его, приведя в сознание, в сосуд, но только так, чтобы он не смог самостоятельно выбраться. Мы его отнесём ректору, пусть он решает его судьбу. В бутылке его легче будет нести.
- Даня, - Ярослава сделала круглые глаза, - если мы отнесём профессора к ректору, то придётся многое объяснять и рассказывать. Не лучше ли его правда утопить? Ведь это только чудо, что сова нашла сосуд с профессором Хусейном, да и нас он всех хотел убить.
- Яра, мы не судьи, мы всего лишь первокурсники, и мы не убийцы. Я не хочу стать чёрным магом питающимся кровью. – Даня помолчал, а потом ухмыльнулся, - Я думаю, что сидение в бутылке не очень приятная вещь, пусть вкусит того, на что обрекал другого.
  Все весело засмеялись. Егерь подошел к Магеру, вырвал несколько волосков из бороды, что-то пошептал, и Фёдор Вератович издал стон; глаза его завращались, потом остановились, упёршись в лицо егеря. Тело стало расплываться, теряя чёткость очертаний, клубиться, бурлить пока не превратилось в чёрное облако, которое, повинуясь движению пальцев егеря, всосалось в сосуд. Егерь заткнул бутылку причудливой пробкой, поднял сосуд и протянул его Дане, который кивнул на неё Сергею.
- Бери бутылку, Серёга, это твой трофей, с ног то сбил его ты, вот и таскай тело поверженного врага.
  Сергей с довольным видом взял сосуд и стукнул по нему кулаком – будешь знать, как причинять неприятности другим.
- Он точно не вырвется отсюда? - осведомился победитель преподавателя.
- Точно: бутылка из чаронепроникающего стекла, а пробку я заколдовал своим личным заклятьем, секрет которого никому не известен. Он надёжно упакован.
 Покончив с пленником все вышли из хижины и пошли по уже известной дороге к впадине. Идти по тропе, не опасаясь ловушек, оказалось легко и приятно несмотря на бессонную ночь. Рассвет ещё только разгорался, когда они подошли к краю впадины. По дороге егерь снял заклятье с зыбучих камней, но всё равно все прошли по сооружённой гати.
  На противоположной стороне эллипса котлована Даня увидел сидящую на скале птицу Рухх, которая издалека казалась не такой огромной, но сравнив стволы деревьев, казавшихся под её лапами соломинками, он понял, как она огромна. Яйцо на песке среди пальм белело как гора рафинада на золотистом блюде. С первым лучом солнца, упавшем на яйцо, по нему прошла трещина, которая раскололо яйцо пополам, но скорлупа не отвались, а стала с треском, слышанным даже на высоком склоне, рассыпаться кусочками. Послышался клёкот, и скорлупа осела, открыв взору сморщенного, огромного цыплёнка, покрытого пушком перьев. Раздался рык, и птица Рухх слетела со скалы неся что-то в клюве. Подлетев к птенцу, она села, раздавив несколько пальм, и засунула в клюв птенца принесённую еду.
- Ну вот, - удовлетворённо промычал егерь, - появился новый руххлёнок. К вечере она перенесёт его в гнездо на скалу, завтра начнёт учить летать, а через неделю или две они вместе отправятся в жаркие страны, но через двенадцать лет кто-то вернется на родину, и всё повториться сначала.
- Я вот не понимаю, - Даня смотрел на возню мамы с птенцом внизу, - как Магер хотел убить птенца. Разве мать дала бы ему это сделать?
- Птица Рухх очень сильная волшебная тварь, но и она уязвима. Её глаза практически не имеют защиты, так что поразить её через глаза можно, а Магер не зря учился в заграницах и на Востоке, он многое умеет из колдовства.
- У, гад, - Сергей опять стукнул кулаком по бутылке, - хотел убить такого симпатичного птенчика.
- Этот симпатичный птенчик одним коготком может тебя пристукнуть, и подножка не поможет, - рассмеялась Ярослава.
 Птица Рухх, покормив птенца, взлетела и, сделал круг над котлованом, улетела куда-то по береговой линии моря.
- Пора возвращаться в Академию и держать ответ, - егерь посмотрел на ребят.
- Надеюсь ректор с деканами уже вернулись, - пробурчал Даня.
- Откуда вернулись? - удивился Хусейн.
- Они все уехали в Китеж, именно поэтому мы и оказались здесь. – Даня остолбенело смотрел на удивление егеря, - Серебристый мне сообщил, что Магер пошёл в Заповедник, я кинулся искать ректора, но ни его, ни деканов не было в Академии. Посоветоваться было не с кем, вот мы и отправились спасать птенца. Ты, что, Гасаныч, не знал об этом?
- Хитро, - егерь покачал головой. – Вот как было дело, а то мне показалось, что тебе Даниил совсем снесло голову, и ты от своих способностей возомнил себя всемогущим; а вам просто не у кого было попросить помощи. Тогда мои поздравления вашему геройству. Ловушку для вас подстроили грамотно. Выходит, нарушать правила и запреты бывает не просто полезно, но и необходимо. Поздравляю мои юные друзья, вас не в чем обвинить, кроме как в избытке храбрости. Теперь в обратный путь. Вашим и моим словам вынуждены будут поверить – при отсутствии деканов и ректора в Академии, профессора не имеют права покидать Гиперборею и шляться по Заповеднику.
  Они двинулись в обратный путь, но, когда дошли до хижины егерь остановился.
- Даня, ты точно уверен, что Рикшеллер покинул остров?
- Серебристый так сказал, - пожал плечами Даня, - но я попрошу его ещё раз всё проверить. Даня позвал Серебристого и приказал ему обыскать весь остров с помощью птиц и животных, чтобы убедиться в отсутствии тени Рикшеллера.
 Пока Серебристый опрашивал зверей, компания позавтракала в хижине из запасов Хусейна, который сам и приготовил завтрак из дичи заповедника.
 Вернувшийся Серебристый подтвердил, что никаких следов Рикшеллера ни в Заповеднике, ни в подземелье нет.
 Начали решать, как добраться до Академии – идти пешком через весь Заповедник было слишком долго, это могло растянуться до самой ночи, да и дорога, как сообщил егерь - это не прогулка по академическому парку. Выход, предложенный Хусейнов, вызвал восторг всех – до домика егеря полететь на Змее Горыныче.
- Змей Горыныч та ещё птица, - с усмешкой сказал Гасаныч, - вы будете изучать драконов только на пятом курсе, но полетать на первом курсе – этого счастья удостаиваются немногие.
 Все вышли на крыльцо хижины. Егерь что-то прошептал в кулак, и через несколько минут послышался шорох огромных крыльев.
  Дракон был огромен и, опустившись на землю перед хижиной, занял всю поляну перед ней. Девочки взвизгнули от восторга, Сергей поднял руку в жесте – «даёшь победу», а Дане вспомнилось что-то смутное из снов. Змей Горыныч всем понравился несмотря на то, что он подозрительно косился на них всеми головами и тремя парами глаз. По задней лапе все вскарабкались на спину, где, к своему удивлению, увидели пять низких сидений между крыльями. Егерь поднявшийся последним объяснил, что кресла он наколдовал только что для удобства ребят, сам же он просто подкладывает подушку, когда летает на Змее. Пока пассажиры устраивались правая голова искоса наблюдала за ними, что-то бормоча остальным головам.
  Полёт над Заповедником был восхитительным и захватывающим. Дракон летел достаточно низко, что давала ребятам возможность рассматривать проносившиеся внизу чащи, пригорки, луга, ручьи, озерца и болотца; они видели странных животных, ещё не изученных на Звероведение в их естественном состоянии обыденности, радовались узнаваемым видам, да и сам полёт на могучей птице с ветерком от моря, возбуждал светлую радость от удачно заканчивающего авантюрного предприятия.
  Опустившись возле домика егеря, Змей Горыныч дождался пока седоки слезут со спины и отойдут подальше, а потом, пустив в сторону от людей струю огня, взмыл в небо и полетел в свой дом, находившийся, как пояснил егерь, в самом дальнем углу Заповедника в долине между гор.
 Радостные и возбуждённые друзья, делясь впечатлениями, двинулись в сторону Академии, когда их остановил голос егеря: «Не спешите, юные герои, - сказал он, повернувшимся к нему ребятам, - вы расскажете всё, что случилось ректору, кроме одного, - он поднял палец вверх, - никто не должен знать о печати Сулеймана и о том, что я теперь слуга Даниила по крови.»
  Ребята задумались, переваривая слова егеря. Все молчали наконец Ярослава сказала: «Я поняла, почему Магер не кинул бутылку с тобой в море. Он не хотел тебя убивать, а хотел тебя сделать слугой Рикшеллера. Так?»
- Ты умная ведьмочка, - улыбнулся егерь, - столько сил не тратиться на то, чтобы устранить меня. Достать печать Сулеймана, только для того, чтобы сунуть меня в бутылку и выбросить в море – это глупость даже для волхва. План по воскрешению Рикшеллера во плоти подразумевал и вербовку сторонников для борьбы против волшебников, а лучшего бойца чем джин по крови, овладевший ещё и знаниями волхвом, трудно себе представить. Благодаря вам я избавлен от этой роли, но и о том, что я обязан служить Дане не следует никому говорить даже в детском желании похвастаться. Вы понимаете, что станут говорить о Дане его враги, когда узнают, что я его слуга?
- Да, но Магер знает, что мы тебя освободили, - Ярослава пыталась выяснить всё до конца. – Он знает только одно – вы освободили меня, но кто снял печать он не знает, так что в интересах каждого из вас помалкивать о бутылке и печати Сулеймана.
- Но Магер…, - начала опять Ярослава.
- Магер ничего не вспомнит, - егерь вспылил, посуровев, - я стёр его память, когда превращал в дым. Наверно это жестоко даже для злодея, но это было необходимо для всех. Теперь это тайна всех вас. Я применил запрещённое заклятие, и, если об этом узнают будет плохо всем - и мне и вам. Так что, мои юные друзья, держите эту тайну так глубоко, как ни один из ваших детских секретов, и помните от этого зависит ваша жизнь.
  Задумчиво друзья побрели к Академии, но уже через сотню шагов к ним вновь вернулось хорошее настроение – они возвращались в Гиперборею победителями.

                ГЛАВА 14. ПРОЩАЛЬНЫЙ АККОРД.
  По дороге рассказ, который следует предъявить ректору, был отредактирован егерем: в нём было всё, кроме заключения Хусейна в плен бутылки, который находился по егерским делам в другой части Заповедника и появился в котловане, когда Магер уже был повержен. Про заключение Магера в сосуд возникли споры: друзьям очень хотелось рассказать о необычном колдовстве, свидетелями которого они были, и егерь был вынужден уступить. В конечном итоге сошлись на том, что ребята боялись вида даже обездвиженного профессора, и Хусейн спрятал его в бутылку по настойчивым просьбам. Выпускать из бутылки, даже потерявшего память профессора, до прихода в кабинет ректора, никто не хотел.
 Разговор с ректором был коротким, но содержательным. Даня изложил Аввакумову выработанную версию. Рассказывая, он видел хитрую усмешку на лице ректора и понял, что тот всё знает и без его слов.
  Извлечённый из бутылки Хусейном Магер, не знающий ни своего имени, ни своего положения, был препровождён шаманкой в лазарет.
 Ректор пристально разглядел каждого из четвёрки и сказал: «Вы нарушили все установленные в Академии правила и, как ректор этого высокочтимого в Волшебном мире заведения, я должен был бы всех вас исключить. Но… - он поднял указательный палец, - вы действовали так по необходимости. Действительно, сумасшедший преподаватель, подвергшийся неизвестному заклятию, проник в Заповедник и хотел умертвить птенца птицы Рухх. Вы поняли, что профессор не в себе, хотели сообщить это мне и декану, но нас не было в Академии; тогда вы пошли вслед за Магером в Заповедник и вынуждены были остановить его, столкнув с обрыва в котлован, когда он угрожал вам расправой, после чего появился егерь, дежуривший там по долгу службы, и заключил взбесившегося волхва в бутылку. Я правильно понял твои объяснения Даниил?»
 Даня, изложивший то же самое, но в другом ключе, понял, что это официальная версия, и кивнул головой – всё правильно.
 Аввакумов встал из-за стола, за которым сидел, и прошёлся перед друзьями.
- Всё это прекрасно и замечательно; мой доклад в Верховный совет о происшествии уже отправлен. Он будет принят благосклонно и никаких последствий не повлечёт ни для вас, ни для Академии; но слухи, хотя вы только прибыли в стены Гипербореи, уже курсируют и со временем они будут только шириться. Насколько я знаю вы уже пробовали себя в роли журналистов, - Аввакумов уперся иронически-хитрым взглядом в лицо Ярославы. Та, усмехнувшись, дернула плечом. – Так вот, можно продолжить эту традицию и описать всё как было в свете того, что Магер просто сумасшедший.
- Да он злодей и чёрный маг, - неожиданно возмутился Сергей, обычно сдержанный и скрытный в присутствии профессоров.
- Нет, мальчик, он просто сумасшедший, что не умоляет твоей героической подножки, остановившей его. Рассказ же о пропавшем библиотекаре и тени Рикшеллера – это просто выдумки, не имеющие под собой никакой реальности. Библиотекарь действительно пропал, но кто знает почему это случилось. Возможно он просто утонул, гуляя по берегу моря, или случайно забрёл в Заповедник где его разорвали волшебные твари. Может быть, когда-нибудь мы это и узнаем, а пока идите и изложите на бумаге свои «правдивые» воспоминания об этом трагическом происшествии. Декан поправит вас, если вы напишите что-то неточно, и будьте уверены ваши подвиги оценят читатели «Волшебных Ведомостей».
 Под присмотром Игнатьевой друзья проследовали в башню факультета, где в комнате для занятий начали лихорадочно описывать свои приключения. Даня что-либо писать отказался: «Я ничего не делал, - сказал он Игнатьевой, - все подвиги совершили мои друзья, ведь Рикшеллера там не было, так что…» - Даня развёл руками и, попросив разрешения пойти спать, вышел из комнаты, где работа по описанию великого подвига продолжалась до вечера.
 Даня поднялся в спальню и тут понял, что ужасно устал; повалившись в одежде на кровать, он моментально заснул. Проспав остаток дня и всю ночь, Даня почувствовал себя отдохнувшим и полным энергии.
 В спальне никого не было, а в окно барабанил клювом Хохмач. Даня впустил птицу и раскрыл привязанную к лапке письмо.
 «Здравствуй Даниил! Поздравляю с изгнанием Рикшеллера с острова, и благодарю, что защитил мою внучку и друзей. Ты великий волшебник, хотя и мальчик; а как каждый юный гений можешь неправильно истолковать опубликованную статью. Её редактировала Игнатьева так, чтобы не привлечь внимания к тебе. Чем меньше будет мелькать твоё имя в газетах, тем будет лучше для тебя. Мальчик с серебряными волосами и так наделал столько шума за год, что славы и восхищения хватит надолго. Не суди строго своих друзей, им тоже хочется известности, когда они растут в тени твоей славы. Не обижайся на них, они любят тебя, ты любишь их, поэтому будьте дружны не на страницах прессы, а в жизни.
                Любящая тебя баба Ося.»
  «Да, - подумал Даня, прочитав письмо, - ничего-то вы не понимаете во мне. Да я счастлив, что вся эта история не выпятила моё имя. Никто же не верит в явление Рикшеллера из тела библиотекаря, потому что никто этого не видел. Хорошо, что друзья счастливы в славе, обрушившейся на них, тем более они не просто молодцы, они замечательные волшебники, и без них мне было бы очень непросто. Зачем меня утешать, когда я в радости? Неужели баба Ося думает, что я так охоч до славы, что могу обидеться на друзей за их успех?! Глупые всё-таки люди взрослые волхвы.»
  Даня сунул письмо в карман и стал спускаться по лестнице в гостиную где шумела волна возбуждения. «Празднуют новую победу факультета», - догадался Даня.
 В гостиной действительно царило торжество, видимо завтрак продолжили уже в башне: везде были подносы с пирожными, стояли бутылки с квасом, кувшины с морсом, а над камином висел плакат где троица разгоняла чары, а сзади них летел на Змее Горыныче    Даня. «Что они там понаписали», - изумился Даня, увидев плакат. 
  Его приход никто не заметил: все с увлечением слушали рассказ Сергея как он «завалил» сумасшедшего профессора Камнезвения. Даня тихонько прокрался за спинами слушавших, взял газету, оставленную кем-то на кресле, прихватил несколько пирожных, кувшин морса и проскользнул незамеченным в комнату для занятий. Расположившись за столом, он стал есть пирожные, запивая морсом, и читать статью о приключениях, которые мало походили на то, что было на самом деле. Нет, основные вехи как-то: падающая скала, каменные цветы-убийцы, зыбучие камни были описаны верно, только основная канва событий была сплошь ложью.
 Выходило так, что сошедший с ума профессор специально заманил чарами детей в заповедник, расставил перед ними ловушки и с садистским наслаждением ждал, когда они в них попадут. Героические первокурсники преодолели все западни и повергли сумасшедшего профессора в овраг, когда к ним на помощь на Змее Горыныче прилетели егерь и Белов, обеспокоенный пропажей своих друзей. Они появились в тот момент, когда Магер лежал со сломанной волшебной палочкой, обездвижили его и, заключив в бутылку, доставили в Академию, спася отважных героев и устранив носителя зла.
 Прочитав эту версию событий, Даня растерялся – он не знал, что подумать. Вспомнив ту галиматью, что сочинили его друзья осенью, Даня признал, что фантазия у них превзошла все мыслимые пределы разумности – сделать из необычного события бред не каждому дано. «А что бы они написали если бы увидели Рикшеллера и Ермунганда?» - подумал он.
«Правда не то что есть, а то что написано в газете», - вспомнил он слова Люды. «Самое интересное то, что в это поверили, – пришла ещё одна итоговая мысль, - вон как веселятся, даже здесь слышно».
 «А почему бред, - пришла неожиданно мысль, - если бы написали правду, она выглядела куда как бредовей; а так прилично-достойная байка о сумасшедшем волхве, которого остановили героические дети. Всем понравилось, а то, что это ложь, так об этом знают немногие. Нечего удивляться тому, что в газетах всё не так, как в жизни.»
 Подкрепившись пирожными, Даня понял, что до обеда не умрёт с голоду и стал прикидывать – чем заняться. Скрипнула дверь и в комнату вошла Люда. Даня поднял голову от газеты, где красовалась фотография улыбающейся троицы.
- Обижаешься? - спросила Люда робко подходя к Дане.
- За что!? - искренне удивился Даня. – За эту ерунду, что вы написали!?- он показал на статью. - Не смеши меня, Люда. Тут так замечательно описано как ты уничтожала цветы-убийцы, что просто дух захватывает.
- Правда не обижаешься?
- Да за что? Вон и бабушка Ярославы написала мне письмо, чтобы я на вас не обижался, а я не могу никак взять в толк, что вы такого сделали, чтобы я на вас дулся.
- Ну…, - потупилась Люда, - ведь это ты прогнал Рикшеллера и спас нас и птенца, а об этом ничего не написали.
- Об этом нельзя писать. Напиши - никто не поверит и будет только хуже. А ты что ушла с праздника, вас же чествуют?
- Тебя увидела, как ты прокрался сюда. Там Серёга по четвёртому разу рассказывает, как он скинул Магера в обрыв, и каждый раз он всё больше и больше герой.
- Почему не геройствовать если это так и есть?! Я бы ни за что не догадался сбить Магера с ног в котлован.
- Ты волшебник, а он хулиган.
- Ну да, только неизвестно, что лучше.
- Если бы Серёга не сбил его, что бы ты сделал? – Люда смотрела на Даню с интересом.
- Не знаю, - пожал плечами Даня, - я не успел ничего подумать, всё произошло слишком быстро; но наверно то же самое, только волшебной палочкой – там же был обрыв.
- Вот поэтому ты герой волшебников, а Серёга герой хулиганов, для него волшебная палочка обуза, он лучше орудует дубинкой.
- Ну, не всё так плохо у Серёги. Научится, я-то вот научился, хотя жил у смердов.
- Ты гений волшебства, Даня, таких не было ещё.
- Были и есть, - Даня стал серьёзным, - Рикшеллер тоже гений волшебства, только чёрной магии, а не белой. Я видел, как он уходил, и понял – он вернётся, он не отступит.
- Но сбежал же сейчас, - Люда встревоженно смотрела на Даню.
- Сбежал, - кивнул головой Даня, - но Гасаныч прав – если бы я не закрыл профессора и вас куполом, а Рикшеллер увидел бы Магера, то он сражался бы до конца, и неизвестно чем бы кончился поединок.
- Ты боишься, - Люда села рядом с Даней и взяла его руку.
- Сейчас боюсь…а встречу…некогда будет бояться, надо будет сражаться.
- Он вернётся из-за тебя? - Даня почувствовал, что из пальцев Люды, держащих его ладонь исходит тепло согревающее душу.
- Не знаю. Я только помеха для него, которую надо устранить, а нужна ему Сфера Власти и Силы; но сначала ему нужно тело, а вот как он его хочет получить, я не могу себе представить.
- Сейчас у него ничего не получилось, а через 12 лет, когда опять прилетит птица Рухх, чтобы отложить яйцо, ты уже будешь взрослым волхвом и точно победишь его.
- Ты думаешь он будет ждать двенадцать лет?
- Ждал же он десять, - Люда сжала Данину ладонь. По телу Дани прошла какая-то искра, в сознании что-то перевернулось, и он понял – не в птице дело, а в нём. Он вырвал руку их пальцев Люды и вскочил с горящими глазами.
- Он ждал меня!!! Я всё понял! – Даню начала бить лихорадочная дрожь.
- Что ты понял? – испугалась Люда.
- Ему нужна Сфера, но до неё он может добраться только одним способом - получив тело, через меня проникнуть в Подземное Царство.
- Как через тебя? – ужаснулась Люда.
- Архонты, хозяева Подземного Царства, дали мне право прохода в него. Я могу свободно пройти в Царство через все защиты. Магер не хотел меня убивать. Он должен был убить вас, а меня обездвижить, чтобы передать Рикшеллеру, как и Гасаныча. Вот почему егерь лишил его памяти - я не должен узнать, что являюсь ключом к Подземному Царству. Моя кровь нужна была для зелья, а моя жизнь для прохода в Подземное Царство.
- Как ты это понял? – Люда смотрела расширенными от удивления глазами.
- Ты взяла меня за руку, от твоих пальцев шло тепло, потом сжала ладонь и как будто открылось дверь в голове, в которую хлынуло понимание. Ты, Люда, сработала как катализатор, - он улыбнулся, - может в тебе есть искра гениальности, передающаяся через прикосновения?
 Люда посмотрела на свои руки, потом удивлённо на Даню и покачала головой: «У меня не было Дара исцеления руками.»
- Мы ещё не знаем, что умеем, а что нет. Я снял с тебя заклятие, когда положил руки на твоё лицо, закрыл глаза и увидел это заклинание, а потом высосал его из тебя палочкой. Мы все многое умеем, только не знаем, ЧТО и КАК. Нам надо учиться понимать самих себя. – Мы не такие гениальные как ты, - грустно улыбнулась Люда.
- Неправда, вы просто не знаете, что внутри вас: и ты, и Серёга, и Яра – необычные.
- Мама говорит, что каждый волхв необычен, но по-своему, - улыбнулась Люда.
- Твоя мама шаманка, она многое понимает.
- Понимает в других, но не в детях и не в себе, - погрустнела Люда.
- Ты что обижаешься на маму? - непонимающе спросил Даня, - Если бы у меня была мама и папа, я бы …, - он почему-то замялся, не находя слов.
- Что бы ты? Любил бы их? Так и я люблю, только я не всегда понимаю её запретов и нравоучений. Да и вообще…родители это одно, а дети совсем другое. Они не понимают нас, а мы не понимаем их.
- Понимание одно, а жизнь другое, я вот…, - Даня хотел рассказать Люде как он расплакался в сейфе банка, когда нашёл в нём золото вместо любви, но тут оборвал слова – было стыдно рассказывать о своих слезах и обманутых надеждах девчонке.
 Даня встал, ему хотелось прервать разговор, который заходил в такие дебри его душевной боли от своего сиротства, что не хотелось не только вспоминать, но и думать о своём вечном одиночестве, ставшем не таким тяжким с обретением друзей.
- Пойдём что ли, поздравим героя; да и съесть ещё пару пирожных не помешает, я ведь не завтракал.
- Ну пойдём, - с непонятной для Дани обидой сказала девочка, сверкнула своими голубыми глазами и вышла из комнаты.
 Веселье в гостиной распалось на кружки компаний близких друзей, но, когда появились Даня с Людой, все окружили их наперебой поздравляя и расспрашивая одновременно. У Дани поинтересовались как это летать на Змее Горыныче лучше, чем на ступе или хуже, и как надо управлять драконом, с помощью чего, ведь метлы в руках нет. На все вопросы Даня только улыбался снисходительно и закусывал пирожными, запивая квасом. Только на глупый, с его точки зрения, вопрос – почему он не поставил подножку скверному профессору, Даня с саркастической усмешкой ответил - «Летать рождённый, ходить не может», чем вызвал взрыв хохота.
 Это гулянье весёлости очень скоро надоело ему. Все радовались, а ему становилось грустно. Он вдруг понял, что учебный год очень скоро закончится, и потянутся месяцы ожидания возвращения в Академию. Его ещё окружали ставшими родные стены, но предчувствие расставания с ними, уже червячком грусти разъедала душу.
  Чтобы не показаться обиженным, Даня, разогнал хмурость на лице, и решил предложить факультету неожиданно пришедшую в голову мысль – организовать в последний месяц учёбы товарищеские матчи факультетов по Ступингу. Идея всех взбудоражила. Возникший вопрос о поле для игры, Даня разрешил просто, сказав, что у него есть кристалл, которым заморозить озеро на целый день ничего не стоит. Студенты рады были на прощанье, под майскими лучами солнца и зелени полей, поиграть в игру, принесшую им кубок. Тут же было составлено прошение на имя ректора, с просьбой сыграть все матчи сразу же после сдачи экзаменов перед отъездом из Академии.
 Игнатьева, пришедшая в башню вечером, дабы утихомирить разбушевавшийся в празднике студентов, выслушала просьбу благосклонно. Узнав, что для проведения товарищеского турнира нужно вернуть Дане кристалл, она с улыбкой посмотрела на Даню, сразу раскусив из каких уст пришло предложение о матчах.
  Дане пришла эта мысль в голову потому, что исчезнувшая угроза со стороны Магера и Рикшеллера, сделала его жизнь слишком тихой и бесцельной. Весь год он был в гуще опасности, где, колеблясь от страха к решительности, он ощущал свою нужность и полезность, которая неожиданно исчезла, и впереди маячились долгие месяцы скучной жизни в Белокурихе. Ему захотелось хотя бы последний месяц провести в возбуждении игры, уже ставшей для него необходимой.
  Декан поняла эту инициативу по-своему – Дане оказалось недостаточно той славы, что он завоевал; и она решила это проверить, сообщив, что кристалл не может быть возвращён Дане, так как он и был изъят ввиду возможных преимуществ факультета в игре. Даня тут же заявил, что сам не будет играть кроме как на тренировках. Эти слова вызвали бурю протеста всего факультета, и Игнатьева, уяснив, что она зря заподозрила Даню в жажде славы, тут же согласилась, что товарищеские матчи – это не кубок, и играть Дане разрешает, если такой товарищеский турнир разрешит ректор.
 На следующий день в Академии произошёл переворот: ректор разрешил турнир, и все факультеты вместо того, чтобы усиленно готовиться к экзамену, загорелись одной единственной страстью выиграть товарищеский турнир. Кубок уже был завоёван Дальбором, но прослыть сильнейшей, неофициальной, командой Академии хотелось всем. Ажиотаж подогревало ещё и то, что играть придётся на сотворённом льду среди тепла и солнца. До этого в Академии никогда не было такого праздничного и волнующего окончания учебного года. Даже профессора, заражённые энтузиазмом студентов, не сильно давили на них призывами больше заниматься перед экзаменами, хотя и произносили сакраментальные фразы о необходимости успешной подготовки.
  Товарищеский турник было решено провести в три дня сразу после окончания экзаменов.
  Подготовка к экзаменам чередовалась с тренировками, что не оставляла свободного времени у Дани, чтобы грустить и предаваться меланхолии от скорого прощания с Академией.
  На тренировку Даня брал с собой кристалл, создавал ледовое покрытие, и с наслаждением летал сам, обучая команду новым приёмам игры, возникающих у него в голове радостно и легко.
  Экзамены, за первый курс, кончались раньше всех остальных, поэтому первокурсники, сдав экзамены, могли спокойно ехать по домам, но ни один из них не покинул Академию и не потому, что ожидали прощального торжественного собрания Академии (её в принципе можно было и пропустить, особенно тем факультетам, которые не претендовали на первое место в годичном соревновании), а потому что всем хотелось посмотреть новый, впервые назначенный Товарищеский Турнир.
  Студенты Дальбора ходили по Академии гордо выпятив груди – они не только выиграли Кубок по Ступингу, но и вводили новый, ещё никогда не применявшийся формат соревнований, Товарищеский кубок. Все были просто в эйфории: с приходом в Академию Белова, мальчика с серебряными волосами, учёба потекла в таком захватывающем русле, что всех лихорадило от восторга. Студенты старших курсов называли Даню гением, несмотря на то, что он был всего лишь мальчик и первокурсник, жалея, что учиться в Академии осталось так мало времени, и завидовали тем, кому придётся ещё несколько лет провести в стенах Гипербореи, уверенные, что в следующие годы этот необычный мальчик принесёт ещё много неожиданных и радостных событий.
  Никто не вспоминал, что этот мальчик весь год ходил под занесённым над ним мечом опасностей, которые он преодолел. Ни один студент, даже Даня, не смотрел в неприятности прошедшего года, видя сегодняшнюю радость и дух игровой борьбы, которая греет душу чудесными мгновениями предстоящих побед (о поражениях, естественно, никто не думал).
  Данина инициатива вызвала ажиотаж не только в Академии, но и во всём Волшебном мире. Болтливый опубликовал статью, в которой резко критиковал Белова за попытку- «сбить с правильного курса устоявшиеся традиции Академии»; повторяя при этом о всё возрастающей угрозе Волшебному миру «безответственного сопляка, которому потакают преподаватели Академии и лично ректор». Статья вызвала ответную волну публикаций, но не тех, на которые рассчитывал Болтливый и стоящие за ним волхвы правительства. Сотни откликов волшебников только приветствовали нововведение в Академии и жаждали посмотреть на Ступинг подростков среди цветения мая; при этом они искренне радовались, что у Дани есть кристалл способный создать этот праздник не только для студентов Академии, но и для их родителей, а также всех, кто заботится о юных волшебниках.
 Ко времени начала соревнований в Ендропиху съехалось так много волхвов, что Староста был вынужден в приказном порядке обязать всех жителей деревни пускать на постой прибывающих гостей, так как все места в гостинице оказались переполненными. Видя прибыль, от неожиданного наплыва «туристов», Староста, при поддержке совета деревни, учредил награду победителю Товарищеского Кубка, назвав её Кубком Друзей Ендропихи. Возникновение новой награды для студенческих соревнований ставило его в один ряд с Кубком Северных Волшебников, о чём Верховный Совет, скрепя всеми бюрократическими шестерёнками, возвестил со страниц «Волшебного Вестника» за два дня до соревнований. 
 К началу соревнований студенты Академии из учащихся знаменитой Гипербореи превратились в участников грандиозной спортивной акции, на которую съехались не только облечённые властью волхвы, но и самые знаменитые игроки Ступинга, заинтригованные необычностью предстоящей баталии на льду среди зелени весны.
  Студенты Академии преисполнились уверенностью, что только благодаря их уму, сообразительности, желанию и стремлению этот праздник и осуществляется. Никто не забыл, что это предложил Даниил, но никто и не вспоминал об этом; само-собой это стало коллективным творчеством всей Академии.
  Даня всей этой шумихи просто не заметил: он тренировался и радовался самой предстоящей игре, а не тем наградам и тому вниманию, что уделил Волшебный мир его неожиданному предложению. Само предложение возникло спонтанно, невесть откуда, а то что оно осуществляется, и это нравится всем, только радовало его, не внося в душу ненужной гордости – это мог предложить каждый; а вопрос – осуществилось бы это предложение если бы его высказал кто-то другой, не волновал Даню. Всё хорошее надо принимать, как оно есть, а всё плохое уже позади.
 Данины друзья, покачавшись на волнах славы, как все приняли с восторгом предстоящею битву за Кубок. Урвав кусочек славы от Даниной популярности, они были только рады, что их знаменитый друг, вынужденный молчать о победе над Рикшеллером, сможет вновь блеснуть своим умением играть в Ступинг. Данина шутка – «летать рождённый, ходить не может», была для них хотя и шуткой, но с долей правдивости – ловушки, поставленные Магером, преодолели всё-таки они. Мы ходим, Даня летает, а вместе – сила, которую никто не поколеблет.
  День начала соревнований был и Днём Рождения Дани. Утром он получил поздравления от бабы Дуси из Белокурихи, и бабы Оси из Китежа с подарками. Даня ничего не сказал о своём празднике друзьям – само соревнование было подарком ему о котором он даже и не мечтал, поэтому поздравления, которые неминуемо посыпались бы на него узнай студенты о Дне Варенья, были ему не нужны. В свой тринадцатый день рождения он не мечтал о праздничном столе и о куче поздравлений – само пребывание в Академии было и подарком, и огромным поздравлением в виде соревнования происходящее по его подсказке. Он не хотел поздравлений – он хотел играть в Ступинг.
    Соревнование открыл Староста Ендропихи, который, произнеся проникновенную речь о пользе спортивной сноровки для студентов, вынес и поставил на постамент возле главной трибуны, изготовленный по старинным волшебным технологиям сиртов, Кубок. Это была малахитовая чаша в серебряной оплётке из искусно сделанных водорослей, которая стояла на подставке в виде туловища тритона; по окантовке чаши были золотистые фигурки летящих в ступах мальчиков; их поднятые мётлы, соединяясь в центре чаши, образовывали как бы крышку, между каждой из фигурок был самоцвет по форме напоминающий биту. В лучах майского солнца этот кубок зеленел, искрился излучая непонятное, но завораживающее, сиянье.
  По трибунам, при виде этого кубка, прошелестел возглас восхищения – только ради того, чтобы увидеть этот Кубок, стоило приехать в Гиперборею. Староста самодовольно объяснил большим начальникам из Министерства и Верховного Совета, что сам ездил к ещё сохранившимся мастерам сиртов и заказал им кубок, потратив на его изготовление половину годового бюджета деревенского совета. Волхвы поцокали языками в изумлении, а студенты просто потеряли голову от жажды во чтобы то ни стало завоевать для своих факультетов эту драгоценность.
 В первый день, по установленному жребию, играли Сварожич с Перустом, и Дальбор с Мокошихой.
  Сварожич, упустивший в этом году кубок, готов был не просто взять реванш, но  растереть по льду всех своих соперников. Команда Перуста извлекла уроки из игр на Кубок Академии, и тренировалась по подсмотренным у Дальбора схемам. Грубая сила, которой не изменила команда Сварожича, натолкнулась на гибкую тактику Перуста.
 В первом ладе перустцы летали как осы, а защищались как жирные трутни, не пропуская к своим воротам сварожичей. Сварожич продолжал свою тактику грубого нажима, но первый лад окончился со счётом два один в пользу Перста. Факультет встретил свою победу с ликованием, но чуть расслабившись, во втором ладе проиграл его со счётом один два. Решающий третий лад принёс сенсацию – Перуст выиграл его один ноль. Победа два один по ладам повергла Перуст в ликование, а Сварожич в злобное уныние.
   Пытаясь оправдаться капитан Дуболомов стал кричать, что лёд, наколдованный Беловым, не пригоден для игры, поэтому результат матча надо признать недействительным. Этот вздор трибуны встретили громким смехом и выкриками – «Плохим игрокам всегда лёд мешает, и бита заколдована!»
 Вихрева, судившая матч, пригрозила Дуболомову, что снимет команду с соревнований, если капитан позволит ещё хоть один малейший намёк на нечестную организацию игры.
Под свист и улюлюканье команда Сварожича улетела в раздевалку, а Перуст победно пролетела мимо трибун.
 Первый матч турнира показал, что игра за Кубок Друзей Ендропихи, обещает быть интересным и увлекательным, не лишённым интриги непредсказуемости. Уже поверженный на кубке Академии фаворит Сварожич оказался не готовым к упорной борьбе, к которой подготовились остальные факультеты.
  Даня, наблюдавший за игрой Перуста, сказал своей команде, что многому научил не только их, но и соперников, так что если Мокошиха будет играть так же как Перуст, то лёгкой победы не предвидеться. Вторая игра должна была начаться после обеда, до которого ещё оставалось время, и Даня попросил Наумова обсудить с командой тактику предстоящей игры. Капитан согласился, и команда, собравшись в кружок подальше от любопытных глаз, стала обсуждать как им вести игру с Мокошихой. Команду конечно удивила необычная для Перуста игра, но все высказались за то, что их собственная тактика всё же превосходит всех. – Мы разделали прошлый раз Мокошиху под орех, зачем же нам что-то менять сейчас?
- Ты помнишь, как играл Перуст на Кубке Академии? – задал вопрос Даня, - Они просто убегали от Сварожича, а сегодня они играли и нисколько не боялись, и выиграли, применив нашу тактику. У них ушёл страх, и они победили. Если Мокошиха будет играть так же мы можем проиграть.
- Мы все сейчас летаем и играем лучше, чем раньше. Они не победят нас, - капитан был исполнен гордости за свою команду-чемпиона.
- Ты капитан, Юра, но проиграть может команда, и нам всем будет очень неловко если мы, не послушав Даню, опозоримся проигрышем, - подал голос Вася Дынкин, вратарь команды.
 Остальные члены команды поддержали вратаря.
- Хорошо, - нехотя согласился Наумов, - что ты предлагаешь? – Обратился Юра к Дане.
- Сначала играете так будто меня и нет на льду. В нападение идёшь ты и Витя, а я в стороне и нападающий, и центровой, но так – болтаюсь возле бортов. Если они применят тактику Перуста – скорость и броня защиты, то я перехватываю биту возле наших ворот и иду один в нападение, а вы отвлекаете и блокируете всех игроков. Если они будут играть как в прошлый раз, то играем как на тренировках.
- План, что надо, - согласился Юра, - но если они прибавят скорость, то на тебя ложиться вся игра. Сдюжишь?
- Не впервой, - улыбнулся Даня, - я ещё ни разу не подводил команду. – Это точно, если в тебя опять не шарахнет молния, - Наумов усмехнулся Дане.
- Не шарахнет, - ответил Даня улыбкой. Он знал – Рикшеллера нет, и если среди гостей есть его недоброжелатели, то покушаться на него не имеет смысла. Главный злодей не сможет использовать его гибель или увечье – он бежал.
 Второй матч турнира начался в атмосфере разговоров о проигрыше Сварожича и новой игре Перуста. Студенты и гости были очарованы игрой последних и проигрышем первых, в нетерпении ожидая какие неожиданности принесёт игра Дальбора с Мокошихой – Чемпионов с аутсайдерами, которые вполне могли преподнести новый сюрприз.
 Сюрприз по итогам матча не случился, но сама игра всех захватила: первый лад выиграл Дальбор, второй Мокошиха, а в третьем ладе Даня, несмотря на круговую опеку со стороны противника, забил пять бит и окончил матч с достойным для чемпионов счётом 10:5 (2:1, 3:4, 5:0). Проигрыш второго лада произошёл потому, что, уверенные в победе дальборцы, играли «спустя мётлы», а Даня в отместку за их самоуверенность не напрягался во всю силу, пустив игру в том русле куда её вёл капитан.
 После игры капитан попросил извинения у команды и лично Дани, за свою самоуверенность, которая чуть не привела команду к поражению.
- Ты прав Даня, - сказал он в конце, - и Перуст и Мокошиха переняли нашу тактику; видимо шпионили за нашими тренировками, и, если бы не ты, мы выглядели бы бледно.
- Все учатся у нас, значит нам надо всё время изобретать что-то новое, - высказал своё мнение центровой Саша Васин. – Скрыть тренировки нельзя, так что в следующем году надо преподнести всем сюрприз – тренироваться без тактики, а просто учиться летать и водить биту.
- В следующем году и будем думать, а сейчас нам надо выиграть Кубок Друзей, - пожал плечами капитан. – Кубок красивый, вот только назван неудачно – какие могут быть друзья в соревновании.
- Суда по выходке Дуболомова – никаких, - поддержал его Ваня Коркин.
- Слушай, Даня, а правда можно заколдовать лёд кристаллом, чтобы Сварожич постоянно проигрывал? - с ехидной улыбкой спросил Толик Иванцов.
- Не знаю, не пробовал, - усмехнулся Даня, - но даже если бы это можно было сделать, я бы никогда не подставил ножку даже этим тупорылым ребятам. Играют так будто не было игр Кубка, в котором они пролетели. Нельзя же быть такими тупыми. Вот Мокошиха и Перуст, проиграв кубок, увидели возможность что-то исправить, а эти…плоские как днища у ступы.
- Хватит перетирать тёртое, - махнул рукой капитан, - идём отдыхать. Завтра опять игра. В таком темпе соревнования ещё ни разу не проводились в Академии. Болельщикам хорошо, а нам не очень.
  Утром, за завтраком, вся Академия читала новую статью Болтливого, который, истекая грязными словами, поносил соревнования где знаменитую команду Сварожича, выигрывающую десять лет Кубок Академии, заколдовывают, чтобы она не поставила на место команду Дальбора и её «Главаря» Белова. Статья вызвала весёлость всей Академии, за исключением студентов Сварожича, которые сидели на своих местах пригнув головы, даже не пытаясь ответить на те остроты и усмешки, которые сыпались на них со всех сторон. Глупость, высказанная в статье, сыграла не на руку Сварожича, а против него – в Академии они стали изгоями.
  Хамство капитана ещё можно было бы скрыть, или просто не заметить, списав всё на расстройство после поражения, но статья уже являлась яркой попыткой дискредитировать Турнир Друзей, против чего выступили в той же газете множество волхвом, особенно жители деревни Ендропиха, которая и учредила этот Кубок.
 Копья вокруг проигрыша Сварожича ломались где-то там, в газетах и в кабинетах Министерства, а на трибунах во второй день соревнований царила радость и поддержка празднику, которого никогда не было.
 Первыми, утром, играли две проигравшие команды – Сварожич и Мокошиха. Болельщики ждали схватки не на жизнь, а на смерть, и они не разочаровались в своих ожиданиях – игра была яростной и бескомпромиссной.
В первом ладе Сварожич, ни на грамм не поменяв тактику, толпой игроков попёр на ворота Мокошихи. Ловкими манёврами игроки Мокошихи отобрала биту и через пустое поле, подлетев к воротам, отправили биту в них. Игроки Сварожича взревели как быки, но счёт до конца лада так и не изменился – 1:0. Мокошиха ловко оборонялась, отбирая биту у собственных ворот и отправляя её к воротам противника.
 Во втором ладе игроки Сварожича вообще озверели, и стали просто врезаться в ступы противников. Двое игроков Мокошихи получили травмы, но не вышли из игры и продолжали сражаться. В конце концов Сварожич пропихнул биту в ворота Мокошихи выиграв второй лад со счётом 1:0.
 Третий, решающий лад, принёс ещё несколько травм игрокам Мокошихи и готов уже был закончится ничейным результатом, обрекая игроков на четвёртый лад; но в самый последний момент капитан Мокошихи выбил у наступающего, при поддержке всей команды, Дуболомова биту и, вырвавшись на простор пустой площадки перед воротами Сварожича, забил победную гол, выиграв лад и матч. Рев трибун, после забитой биты, был слышен даже в деревне Ендропиха, как рассказывали приплывшие в это время с лова рыбаки.
 Дуболомов, из-под метлы которого увели биту, заорал не своим голосом неизвестно на кого и ударил метлой по льду с такой силой, что та переломилась. Забитая бита загорелась в воротах в тот же момент, когда прозвучал свисток Вихревой возвещающей окончание матча. Команда Сварожича попыталась оспорить, что бита влетела за мгновение после свистка, но Вихрева показала жестом, что выиграла Мокошиха, а Сварожич может записать на свой счёт второе поражение в соревновании.
  Трибуны неистова ли – прославленный в игре прошедших лет факультет потерял всякую возможность на получение кубка – два поражения от слабейших команд ставило его на последнее место.
  Даня смотрел на игру с трибуны равнодушно и без интереса, его мысли были заняты предстоящим матчем с Перустом; а когда Сварожич выбыл из претендентов в победители он понял – оставшиеся две игры надо обязательно выигрывать, и это придётся делать ему. Придумав турнир, он не ожидал шумихи вокруг него на весь Волшебный мир, и уже совсем не ожидал, что борьба на нём примет такой неожиданный поворот – вместо одного грозного противника Дальбор получил двоих соперников, не победив которых не стоило рассчитывать на триумф факультета.
 Перед игрой с Перустом Даня попросил команду играть как на тренировках – рваться к воротам противника, но передавать биту ему при невозможности забить, где бы он в этот момент не находился, даже если будет у собственных ворот.
 Игра с Перустом стала триумфом Дани. Он летал по всему полю с такой скоростью, что даже зрители не могли уследить за его перемещениями, а игроки Перуста и подавно. Он то был у собственных ворот, то, получив биту, мгновенно оказывался у ворот противника и забивал биту; то дефилировал у бортов, но получив пас, облетев всех соперников опять оказывался у ворот и забивал биту. 5:0, 5:0 – так закончились два лада фактически сделав Дальбор победителем товарищеского турнира. При любом исходе оставшихся двух матчей Дальбор становился победителем: проиграй он Сварожичу, то по разнице забитых и пропущенных бит, при двух победах, команда всё равно обходила Перуст и Мокошиху, независимо от того, кто выиграет в их противоборстве. Существовала немыслимая возможность стать вторыми, если бы после проигрыша Сварожичу, одна из оставшихся команд выиграла со счётом больше десятка бит. Все понимали, что это невозможно.
  Последний день соревнований был для болельщиков напряжённо-захватывающим – игры обоих пар обещали быть динамичными и не предсказуемыми. Перуст и Мокошиха показали отличную новую игру, и как сложиться их противостояние было под большим вопросом. От Сварожича ждали, что он всё-таки, из чувства гордости и престижа, попытается победить Дальбор, а не останется на последнем месте.
 Перуст и Мокошиха сошлись на льду в твёрдой решимости победить. Обе команды играли лучше всего того, что они показали до этого. Как сказали присутствовавшие на трибунах игроки профессионального Ступинга – некоторых игроков можно было смело брать во взрослые команды. Судьба победы в матче решилась в третьем ладе, Мокошиха выиграла со счётом 2:1 (2:1. 1:2), автоматически выведя Дальбор в победители – больше десяти бит они не забили.
  Даня шёл на последнюю игру, в этом году, с чувством непонятной тревоги, что было странно ему самому. Что волноваться, если кубок при любом итоге игры у Дальбора? Покушение на него со стороны Рикшеллера невозможно, оно не имеет смысла. Так чего бояться? Большого Зла на острове не было, но маленьких пакостников, как выяснилось во время игры, оказалось достаточно.
 Первый лад Дальбор выиграл, как и положено чемпионам, легко. Сварожич подавленный после двух поражений от слабых, как они считали команд, совсем пал духом. Игроки не играли, а просто направляли свои ступы на противников пытаясь расколоть ступы или сломать мётлы. Эта игра вызвала свист презрения на трибунах – неуважение к благородной игре и соперникам вызвало возмущение всех, без исключения, болельщиков.
  Во втором ладе над играющими неожиданно появилась стая голубей и избирательно вывалила на игроков Дальбора «Грязевые бомбы», облившие их с головы до ног. Матч остановили, голубей разогнали, а учитывая то, что бомбы сыпались только на игроков Дальбора, Вихрева присудила Сварожичу поражение: за использование магии и хулиганства в соревновании. По правилам Кубка Академии за такое команду должны были снять с соревнований, но это был товарищеский турнир, в котором Сварожич и без этого занял последнее место; так что с факультета под конец учебного года сняли сразу 300 баллов, опустив его и в учебном процессе на последнее место.
 Профессор Кочин, декан факультета, не позволил себе выходок в духе своих студентов, но выглядел так будто его самого облили грязью с головы до ног.
 Сменившим кафтаны игрокам Дальбора Староста Ендропихи вручил необычный Кубок и Дальбор стал абсолютным Чемпионом как в играх, так и по итогу учёбы. В этом была немалая заслуга друзей Дани, которым за их колдовство по преодолению ловушек Магера присудили по 50 очков.
  Итоги года подвели вечером на торжественном собрании и обеде после него. На следующий день все студенты покинули Академию до следующего года.
  На вручении кубка и потом на торжественном собрании, Даня был подавлен и хмур. Грязь, вылитая на него голубями, словно указала ему то будущее, в котором ему предстоит жить три месяца.
  Даня принял предложение Хусейна не ехать через всю страну на смердовском транспорте, а сразу, из Академии, лететь на Змее Горыныче в Белокуриху. Ректор одобрил такой способ передвижения, сказав, что в Белокуриху Даню впервые привезли именно на драконе, так что пусть это станет хорошей традицией, при которой мальчик не будет подвергаться лишним опасностям.
  Прощанье с друзами и студентами факультета прошло возле ворот Академии, за которыми начиналась дорога к пристани, где всех уже ждал корабль.
   Все по очереди обнялись с Даней, смотря на него с завистью – лететь в каникулы на драконе никому не доводилось. Все дружно проскандировали фразу с плаката- «Герой всегда возвращается!»; на что Даня, улыбнувшись, тихо ответил – «Герои не возвращаются, они никогда не умирают.» Все   весёлой гурьбой расселись по повозкам и, махая Дане руками, отбыли в родные края.
  Возле ворот остался стоять Даня с горестной улыбкой проводивший своих однокурсников, ставших его семьёй. Подошедший егерь тронул его за рукав и глядя на отъехавшие повозки сказал: «Всё когда-нибудь кончается, но без конца нет начала. Кончился один год, наступит другой, и ты вернёшься сюда за новыми приключениями.»
  Когда Змей Горыныч взмыл ввысь, Даня с высоты оглядел крепость Гипербореи, и она показалась ему именно такой как он увидел её на карте отца в первый раз. «Вернусь ли? - спросил он себя, - и тут же ответил, - Обязательно вернусь!»


                Конец первой книги.