Чужая кожа

Этот сон длился так долго, что стал казаться единственной реальностью. Со стороны казалось, что это и есть жизнь — платья с чужого плеча, роли из чужих пьес, маски, вылепленные чужими руками. Ничего настоящего.

Личины других людей носились с упорством, достойным лучшего применения. С детства было понятно: быть собой — запретно. Быть собой — стыдно. Чувства оказывались слишком громкими или слишком тихими, мысли — слишком странными, желания — неподобающими. Меняли. Переделывали. Браковали «не такая». Словно на конвейере, ставили клейма: «не такая красивая», «не такая стройная», «не такая умная». И этому верилось. Этот внутренний цензор встраивался в самую ткань души.

Самое страшное осознание приходит позже: это позволялось им делать. Не ведалось, что уступка за уступкой, это тихое согласие на переделку — та самая деформация, что разъедает душу подчистую. Им подавались ножницы, чтобы подравнивали края, с благодарной улыбкой, не понимая, что от тебя уже почти ничего не остаётся.

Игра в прятки с самой собой оказывается самой изнурительной. Прячешь самое ценное — подлинное «Я» — так хорошо, что перестаёшь знать, где оно. Ловишь себя на том, что растеряны последние крупицы уважения к себе. Как можно требовать от других любви, когда годами молчаливо разрешалось им стирать тебя?

Штрих за штрихом, как художник-вандал, замазывающий чужой шедевр, они перерисовывали сущность. А это позволялось. Получалось уродливое изображение, карикатура на саму себя — бледная тень, пытающаяся угадать, какую форму принять, чтобы наконец стать «правильной».

А теперь, когда пытаешься отвоевать утраченные части обратно, самые близкие люди смотрят с упрёком и пытаются уверить, что «что-то не так». Им непривычен настоящий голос, их пугает вновь обретённая твердость. Будто скульптор, десятилетиями высекавший из мрамора гротескную маску, вдруг не узнаёт в проступивших из-под резца истинных чертах свой же собственный, давно забытый эскиз. Их пугает их же почерк, проявленный наконец в правде.

Но сон когда-то кончается. Приходит горькое, яростное, отрезвляющее прозрение: больше нет сил быть карикатурой. Пора стать автопортретом.

Этот путь к себе — не благостная медитация. Это кропотливая, порой мучительная археология души. Откапывание себя настоящей из-под завалов чужих ожиданий, слой за слоем. Разбор давно заваленного чердака собственной личности, где в пыльных сундуках хранятся обронённые когда-то таланты, задавленные мечты и невысказанные чувства.

Больно. Стыдно. Страшно. Но впервые за долгие годы — честно. Важен только путь к себе. Важно остановить это бесконечное превращение в того, кем никогда не была.

С каждым найденным осколком себя возвращается не просто уважение. Возвращается чувство собственного достоинства. Приходит понимание: уникальность — не дефект, а дар. «Непохожесть» — не клеймо, а подпись автора.

И тогда требовать любви и уважения от других уже не нужно. Они начинают излучаться изнутри — и мир отвечает тем же.