Муха-тяжеловес

Арчибальд, паук с тонкой душевной организацией и восемью докторскими степенями по плетению, закончил свой "магнум опус" — паутину размером с салфетку. «Шедевр энтомологического барокко», — прошептал он, любуясь игрой света на каплях утренней росы. Ждал изысканную добычу: комарика-эстета, мотылька-интеллектуала...
 
Вместо этого ворвалась Мухельда.
 
Это была не муха. Это был «летающий бульдозер». Размером с перезревшую и усохшую вишню, с крыльями, гудящими, как дрель хозяина соседнего дома в воскресенье утром. Ее хитиновый панцирь покрытый природным воском лоснился, мускулистые лапки напоминали микроскопические штанги. Она неслась, как миниатюрный бомбардировщик, явно игнорируя все правила воздушного движения и гравитации.
 
У-У-УХ!
 
Не изящное «плюх», а мощный толчок паутинотрясения! Мухельда врезалась в центр паутины не как жертва, а как метеорит. Сеть прогнулась дугой, но выдержала.
 
Арчибальд, уже начавший рисовать в воображении меню из эфирных созданий, подскочил от ужаса. «Мать моя паучиха! Что за монстр?!»
 
Он робко высунулся из своего шелкового бункера. «Э-э... Добро пожаловать в меню!» — выдавил он, пытаясь сохранить достоинство.
 
Мухельда не паниковала. Она повисла, как боксер на канатах, осмотрелась и ухмыльнулась.
 
«О, паучок! Привет!» — ее голос звучал, как перемалывание гравия. — «Классные качели! Респект за дизайн!» Она потянулась и просто отодрала липкую нить от своего мощного плеча.
 
Арчибальд почувствовал, как холодеет его гемолимфа. «М-милости просим... Но это, знаете ли, не качели, а...»
 
«Знаю, знаю, обеденный зал!» — раскатисто засмеялась Мухельда. «Только вот со мной, дружище, не выйдет. Я не твой обед. Я — твой кошмар в упаковке».
 
«П-почему?» — пискнул Арчибальд, отступая к ветке.
 
«Потому что я — "Мухельда Бодибилдерша!» — гордо заявила она, наконец полностью освободившись и зависнув перед носом паука. Ее крылья гудели, как турбины. — «Мой рацион — протеин! Тухлое мясо-мой гейнер! Плесень- мои витамины! Я съела трех таких, как ты, на завтрак! Ну, фигурально выражаясь.»
 
Арчибальд представил тухлое мясо. Его лапки задрожали.
 
«Так что спасибо за разминку!» — Мухельда звучно хлопнула себя по хитиновой груди. — «Паутинка — отличный стретчинг! Теперь полечу качаться на помойку — там сегодня новая партия старого творога, чистейший белок! Не провожай!»
 
Она сделала разворот на месте (от воздушного потока Арчибальда чуть не сдуло с ветки ), и с громовым «ЖЖЖЖЖУУУУХОМ!» вылетела в небо, оставив в паутине дыру размером с шарик пинг-понга и запах... прогретой тренажерки и старого бекона.
 
Арчибальд медленно сполз по своей оборванной шелковой нити на землю. Он посмотрел на руины своего «барокко». Вдохнул аромат мускулов и отчаяния. Достал платочек (сплетенный на всякий случай) и утер восемь крошечных слезинок.
 
Когда твоя сеть рассчитана на балерин, а прилетает чемпион по сумо — просто закрой глаза и молись. Или переезжай.