Дачные истории. Ночь ужасов

У меня имеется достаточно узкий круг близких друзей. Как правило, это мои или школьные подруги, или друзья по университету. Приятели с моих работ как-то сразу отпадали, как только я меняла работу. Но Тарас с Леной задержались на долгое время. Поглощенные только своими проблемами и своей семьей, не слишком любезные, немного снобы, как и положено коренным столичным жителям, тем не менее, они меня чем-то зацепили. Я долгое время к ним присматривалась. И решала, дружить или нет? Не станут ли эти отношения формальными, натужными и не сведутся ли они в конце концов к «обязаловкам» в виде открыточек ко дню рождения п редких вымученных разговоров с заверениями непременно встретиться, как только наступит подходящий случай. Эти размышления заняли годы, общение все это время мы не прерывали, оно то затухало, то возобновлялось, и в конце концов мы с Леной и Трасом стали добрыми приятелями, но домами не дружили. Перезванивались, встречались в Городе в кафешках или вот, теперь, на даче.

…Первый раз Тарас и Лена привезли меня на дачу поздней весной.

Не очень-то я представляла, как может выглядеть их дача, хотя Лена постоянно мне внушала, чтобы я не воображала что-то модерновое.

— Самая обычная запущенная дача. Но я сделаю из нее конфетку.

Выйдя из машины в тесном переулке, я увидела не слишком оптимистичную картину.
 
Забора, собственно, не было. На замшелых столбах сохранились проржавевшие остатки сетки-рабицы. За ней, в глубине участка, виднелся старый дачный домик времен молодости Тарасовых родителей. Сбоку примостился старый полуразвалившийся колодезь с круглым барабаном и ржавым ведром. Рядом в зарослях крапивы виднелась полусгнившая лавочка.

Лена провела для меня экскурсию по ее новому владению. Я вежливо все нахваливала. Но Лена, со свойственной ей прямотой, высказала мне накипевшее раздражение:

— Нет, с этим невозможно примириться! Такая живописная местность и такой заброшенный участок. А ведь если привести в порядок – игрушечка будет! Ну почему тут все такое захламленное, заросшее, почему? И этот колодезь так портит вид. Хотя стоит на очень удачном месте. Построю здесь беседку и буду в ней жить.

Я в глубине души была согласна с Леной – участок выглядел удручающе: все пространство было плотно заставлено всяким хламом – ведрами, корзинками, кастрюлями, пустыми бутылками, разными железяками. Глаз отдыхал только в зарослях сирени – буйное царство красок и запахов придавало некий аромат этому месту.
 
Больше всего меня поразила возвышающаяся на дальнем плане огромная старинная ванна с кривыми ножками.

— Ну и как? — с торжеством произнесла у меня за спиной Лена. — Что скажешь?
Это прозвучало так, словно она самолично установила здесь этот осколок былого комфорта, причем стоило ей немалого труда – такая гордость прозвучала в ее вопросе.

Я неопределенно пожала плечами. Ведь рядом стоял Тарас, и это были булыжники в его огород. Не хватало только поучаствовать в семейной ссоре.

— Времени не было дачей заниматься, — оправдывался Тарас. — А разваливаться тут все начало после смерти отца. Ты же прекрасно знаешь, что отец долгое время болел, сам не мог заниматься дачей, у мамы на руках остался мой брат-инвалид, а у меня – «Горизонт», ты и двое детей.

Лена отреагировала так, будто муж выстрелил в нее из пушки:

— Конечно, конечно, у тебя всегда найдется куча объяснений, почему никто ничего не делал. Прекрасно помню то время, когда я сюда приезжала с нашими детьми, еще маленькими. Это было, к сожалению, много лет назад, но я помню, что еще тогда здесь было запустение. Сад всегда был заросший… Зато ванная стояла всегда. Инга Викторовна в ней торжественно мылась на всеобщем обозрении.

— Не только мама мылась, я с удовольствием плескался в жару, а с братом мы играли в ней в «морской бой», — мечтательно пустился в воспоминания детства Тарас.

— Придется срочно все здесь расчистить и сделать заново! — поставила жирную точку в споре Лена.

— Согласен, но не сейчас! Сейчас надо срочно поесть. С самого завтрака ничего не ел, — примирительно произнес Тарас.

Сказано-сделано. На пятачке возле колодца примостили раскладной столик со стульями и принялись за привезенную с собой пиццу.

Солнышко припекало, птички щебетали, сирень отчаянно пахла, так что вся захламленность уже не так резала глаз. А после пива все единодушно пришли к общему выводу, что жизнь прекрасна, а на даче особенно.

В конце лета Лена предложила пожить пару недель у нее на даче, пока они на Острове заняты в своем лагере. Тарас занимался организацией лагерной жизни, Лена руководила на кухне.

— Ты понимаешь, давно не было дождей, а я посадила кое-какие ростюшки, жалко будет, если засохнут, — как бы оправдывалась она за то, что не просто приглашает меня в гости, а с кое-какой нагрузкой. — Но зато мы поставили новый забор и провели полив на весь участок. Тебе понравится.

Я немного растерялась, толком не зная, что ответить на это неожиданное предложение, но потом подумала, что все равно ведь не собираюсь никуда этим летом ехать, а отпуск-то надо отгулять. И я согласилась.

***
…Длинный августовский день подошел к концу. Сгустились сумерки. Я полила весь участок, собрала две корзинки кизила и теперь сидела на крылечке, вдыхая ароматы цветов и отдыхая от непривычной физической нагрузки.

Косые лучи закатного солнца пробивались сквозь заросшие яблони, вспыхивая на мутных стеклах старой дачи. Воздух был густой и тёплый, пропитанный запахом трав и выцветшего дерева. На болотце с тыльной стороны участка квакали лягушки, из поселка изредка доносился собачий лай, в соседских домах бухала музыка. Где-то в саду едва слышно треснула ветка.

Я поежилась и прислушалась. В этих обычных звуках было что-то настороженное, и вдруг появилось неясное ощущение: будто кто-то тихо за мной наблюдал.
Выгнав беспокойные мысли и выпив бокал пивка на лоне природы, я отправилась в дом спать.

Сон долго не приходил. Я не сильно удивилась – со мною всегда так происходило на новом месте. Но все же немного забеспокоилась – так и в хроническую бессонницу легко можно впасть. Копошащиеся за окном тени не давали возможности мирно уплыть в царство Морфея. К тому же что-то монотонно било и царапалось в окно.

Ночь уже наступила, но ярко светила луна, так что света во дворе было достаточно. Я по-прежнему лежала в темноте с открытыми глазами, заложив руки за голову и напряженно всматриваясь в темный провал окна в коридоре. Можно было, конечно, закрыть дверь в комнату и отгородиться от внешних источников беспокойства. Но тогда все оставшееся время я буду изводиться от нового страха – а что или кто меня поджидает за закрытой дверью?

Вдруг мне показалось – в зарослях сирени что-то темное шевелится. Я приподнялась на подушке стала внимательно наблюдать за происходящим. Вот опять между сиренью и недавно разбитой клумбой (Ленина гордость), пошевелилось какое-то темное пятно. Днем там ничего такого не было, я точно помню! Не скажу, чтобы я слишком уж испугалась – в конце концов, вокруг люди живут, в любую минуту могу позвать на помощь. Однако и спать в такой неопределенной обстановке я категорически не могла.

Что делать? Подумав, я включила прикроватную лампочку и решила еще понаблюдать. И в ее свете увидела, как от клумбы, от которой я не сводила глаз, метнулась в сторону чья-то темная фигура и исчезла из поля зрения.

Одновременно откуда-то сбоку, из той части участка, где стоял уличный туалет, донесся тягучий пронизывающий вой, от которого кровь застыла в жилах. Неизвестный пес выл громко, протяжно, с чувством. Вот к нему присоединилось тонкое, жалобное завывание еще одной собаки. Вскоре к собачьему дуэту присоединились еще несколько голосов.

Какое-то время я неподвижно лежала, обливаясь липким потом. В конце концов, ничего такого особого кошмарного не происходит. Подумаешь, кто-то крадется в темноте, где-то гавкают собаки. Здесь своя жизнь, для меня чужая, а для кого-то привычная. Все равно это намного лучше, чем в Городе глотать уличную пыль и помирать от жары в квартире без кондиционера.

Но уж очень страшной была сама атмосфера, преисполненная ожиданием чего-то ужасного. Не зря с вечера меня мучили предчувствия. Лучше бы на Остров поехала – у них сегодня квест интересный, Тарас приглашал.

Не в силах больше терпеть неизвестность, я выбралась из постели, всунула ноги в чьи-то растоптанные шлепанцы и, зажигая по пути все лампочки, кинулась в коридор. Там я еще утром заприметила ружье, приткнувшееся в углу. Негнущимися пальцами схватилась я за приклад. Воздушка. Ладно, стрелять я все равно не собираюсь, тем более, неизвестно, заряжено ли ружье, но спокойствия оно мне придаст стопудово.
Накинув на пижаму ветровку, висящую на вешалке, я вышла из дому и, спустившись с крыльца, сделала несколько шагов по дорожке. На лужайке перед домом никого не оказалось. В непроницаемой темноте не особо что увидишь. Я включила фонарь над крыльцом, и лужайка ярко осветилась.

Я обошла ее всю по периметру — никого! Подошла к клумбе, осторожно пошевелила дулом в цветах. Пусто!

Тогда я громко произнесла: «Кто здесь» и клацнула затвором. Собачий вой, как по команде, утих. Подождала, покричала еще раз для верности, потопала ногами. После чего свернула в глухую черную темень за дом, туда, где рос кизил. И оттуда стала наблюдать. Если кто-то там прятался, он просто обязан думать – я его вот-вот замечу, и быстро смотаться. А я сама никого не трогаю, просто стою себе ночью с ружьем…

И вот внезапно совсем близко послышался шорох в кустах. Изо всех сил напрягая зрение, так что на глазах выступили слезы, я попыталась хоть что-то рассмотреть в темноте. Мне показалось, что под кизилом тень вроде бы немного сгустилась и даже пошевелилась. Пошевелилась и опять замерла.

Что это? Притаившаяся свора собак? Или это подкрадывается бандит? Под покровом ночной темноты, как и положено преступникам, он подкрался тихой сапой в самую захудалую дачу и, сжимая в руке нож, ждет, кто ему подвернется под руку. Ну нет, не на такого напал!

Осторожно, стараясь не издавать ни звука, ни шороха, я прислонилась спиной к стволу дерева и вскинула ружье на уровень глаз. Нет уж, убегать с воплями о помощи я не собираюсь!

Опять все затихло, и это продолжалось так долго, что я не выдержала.
Встряхнув головой, я окончательно пришла в себя и прислушалась. Под кизилом больше ничто не шевелилось, зато ближе, у самых камней, ограждающих цветник, послышался какой-то шорох. Меня бросило в жар. Изо всех сил напрягая зрение, я уставилась в то место, откуда доносился подозрительный звук, и вроде бы различила какое-то черное бесформенное пятно, очень может быть – притаившегося бандита!

— Стой, а то буду стрелять, — снова громко выкрикнула я, припомнив классическую фразу из старых кинофильмов о доблестной милиции. И щелкнула пустым затвором.

В ответ что-то гулко загрохотало, будто на дачу обрушился небольшой камнепад. «Это» грохотало пару минут, и внезапно все стихло. Даже лягушки перестали квакать, даже музыка у соседей перестала бухать. Настоящее мертвое царство настало.

И я замерла вместе со всеми. Страх мой все возрастал.

Не знаю, сколько времени я находилась в оцепенении, но постепенно стала подмерзать. Все-таки скоро осень.

Для очистки совести я обошла весь участок кругом, включая все заросли и все свалки. Естественно, я и там никого не обнаружила.

Тем временем начало светать, хотя еще не рассеялась предутренняя мгла. Интересно я провожу отпуск на природе, ничего не скажешь. Зевая, я вернулась в дом, погасив по ходу все включенные лампочки, и отправилась досыпать.

И конечно мне тут же приснился страшный сон – кто-то в темноте перелез через забор и вошел во двор. Кто-то очень страшный, очень кровожадный подкрался к дому. Вот он прошел по дорожке мимо лужайки и клумбы, поднялся по ступенькам на крыльцо, легко открыл запертую дверь, вошел в дом, приближается к моей комнате. Протягивает руку, берется за ручку двери…

Непереносимый ужас обуял меня во сне. Сжавшись в комок, я спряталась с головой под одеялом, стараясь не дышать. А тот шаг за шагом приближался ко мне. Даже если и хотела, я не смогла бы пошевелиться. Вот на фоне окна стало видно, как он занес надо мной руку с длинным ножом. В этот момент из-за горизонта взошло солнце, и его первый луч осветил все вокруг, в том числе и лицо неизвестного, а на этом лице было выражение такой нечеловеческой злобы, что я с воплем вскочила, чтобы нестись подальше от этого ужаса.

Больше я не ложилась…

А выйдя утром во двор, обнаружила источник своих ночных страхов – большая лохматая ветка старого ореха оторвалась от ствола и мерно раскачивалась при самом легком дуновении ветра и царапала окно. Я рассмеялась, но тут же поперхнулась смехом, увидев свежие следы, истоптавшие новехонькую клумбу под окном…

Как только это стало прилично, я позвонила Лене на Остров:

— Слушай, ты не в курсе, случайно на этой даче никто не помер?

В телефоне долго молчали, затем раздался твердый голос Лены:

— Никто и никогда. Разве что коты. — И поинтересовалась: — А тебе для чего эта информация?

— Просто интересно. Ты знаешь, например, что в Японии на законодательном уровне продавцов недвижимости обязывают сообщать, если в доме когда-то произошла трагедия. Для этого нанимают специально обученных людей – искателей приведений, и те обнаруживают аномалии и могут определить, никто ли раньше не умер в этом доме. Японцы, видишь ли, считают, что негативная энергия или эмоции умерших могут оставаться в доме и приносить несчастья его жителям.

Лена резко осадила меня:

— Ничего такого я не знаю, и к нашей даче это не имеет никакого отношения. А несчастье и отрицательные эмоции мне приносит весь этот хлам, что скопился за десятки лет, и который Тарас категорически не разрешает выбросить. Вот от него точно негативная энергия в меня переливается.

И вдруг забеспокоилась:

— А зачем ты все это мне нагородила?

— Да просто плохо спалось. А бессонница, сама понимаешь, разные мысли навевает.

— А ты тяпни как следует перед сном и будешь спать сном младенца, — посоветовала добрая Лена. — На собственном опыте проверено.

После этого случая я попросила Тараса зарядить ружье.

— Пульки-то резиновые, — оправдывался Тарас. — Так, бродячих собак отпугивать.

— Вот я и буду отпугивать, — твердо заявила я.

Обзаведясь оружием, я наконец стала спать по ночам на даче.