Штормит море жизни...

  Ехать до Нечаевска от ближнего аэропорта сейчас было надо часа полтора – из соседней губернии. Ничего не поделаешь – по причине военного времени самолеты меняли места и время прибытия как заведенные.
 Емельян Васильевича, уважаемого и авторитетного в известных кругах человека, вез домой сын. Дорога была совсем не проселочной, но в этот поздний час она действительно была пуста и длинна.
  - Как сьездилось? – спросил сын.
  - Да не знаю… - задумчиво ответил Емельян Васильевич - …вроде всё хорошо, а главного–то, зачем ездил - не сделал. И уже не сделаю.
 - А что такое случилось?
 - Да главное, ради чего через всю страну летел – это не бизнес совсем. Человека хотел повидать, который меня вроде как человеком и сделал…
 Ты ведь знаешь – я в твои годы на Северах рыбачил. На сейнере. Недолго, сезона полтора. Не удержался я на морях...
 Вот вроде и можно через столько лет и рассказать, через какой косяк кончилась моя морская служба.
 -  Только не говори никому - улыбнулся отец – тебе можно… Или даже полезно. А остальным – нет.
…Так вот как дело было. Стоим мы на рейде. У Новой Земли. Последние денечки, пора в Мурманск на зиму сваливать. А погода портится. Шторм идет. Волна всё выше, всё круче. Надо нам место менять. И тут у нас беда!
 - Двигатель не заводиться. Чихает и глохнет. Глохнет и чихает. И не можем мы к волне развернуться. Заваливает нас на борт. Сейчас волна повыше – и опрокинет. Никто не выплывет. В общем, стабилизец полный!
 - Но мотористы нас и себя таки спасли – завели движок через не могу и вышли мы оттуда живыми.
 - Утром начали разбираться что и как так было: оказалось, что волной сорвало крышку горловины топливного бака. И морская вода попала в топливо. Вот на этой смеси – то двигатель и глох.
 - А вот от чего эту крышку сорвало – осталось неведомо. Никому, кроме меня… Как я тогда думал. Потому как я сам эту крышку и закрывал.
 - Там знаешь как? Размером она с метр и по кругу на ней – барашки на которые она крепится. Двенадцать штук. И когда заправка закончилась – лично я сам эти барашки заворачивал. А старший меня погоняет: «Быстрей, быстрей, чего ты там копаешься!»         
 И вот последние-то три – я не докрутил! Вот в шторм её и сорвало.
Сижу я вот так, думаю про это про всё и дурно просто мне от этих мыслей.
И тут кричат мне:
- Емельян! Капитан вызывает!
Вхожу – ни жив ни мертв: - Вызывали…?
 А от на меня смотрит и молчит. И зимно мне от его взгляда. Просто к двери пришпилил. Паузу до края выдержал. И вечность спустя говорит:
 - Можешь промолчать, я сам догадался… Как ты думаешь, сколько тебе жить, если хоть кто ещё в команде догадается? Вот. На первой же стоянке списываешься на берег. Сам. Никуда не мостись – в море тебе больше не ходить. Судьбу на берегу ищи…
 И совсем другим голосом продолжил:
 - И вот что я тебе ещё на прощание сказать хочу. На моменте живешь. Горячность, торопливость твоя тебя и погубит… Силой тебя бог не обидел, голова варит, но вот капитан в ней у тебя дурной...
Учись – говорит - владеть собой.…
И перекрестил Меня! Никому бы не поверил, что наш кэп перекреститься может…
- Иди - говорит – Дальше… И не косячь так вот.
Да я ж молодой был. В одно ухо влетело, из другого вылетело.
 Доходить до меня тихо начало, когда через год уже подследственным был… Ну ты знаешь – от обиды в миг одному уроду сделал «средней тяжести, повлекшие временную…» При ментах!
И вот на зоне я всё боле и чаще нашего Петровича вспоминать начал. Работать над собой. Думать, то есть.
И простая вещь до меня дошла: чтобы богато жить – воровать не нужно. Всё можно сделать, никаких законов не нарушая. Потому как Закон - это не жизнь, а модель её. Приближение. И на все сто никогда она не совпадет. И вот через эти нестыковочки Закон всегда можно и обойти и вывернуть. И начал я на зоне всякие юридические книжки читать.
 А когда вышел – подрядил я человека на юрфак поступить. Только учился вместо него я. Он диплом получил, а я – профессию. Но так, что никто не знал и не знает, что я – юрист. Вроде как оружие скрытого ношения – улыбнулся он. - И вот после первой моей глупой ходки на зону – я больше не нарушаю ничего и ни как. Но деньги как вишь, гребу.
- Пап, так ты про поездку вроде хотел рассказать. Так чего там не так легло?
- А вот я это к чему и рассказал:
 Много лет спустя я всё больше понимать начал, что Петрович наш – мне такой волшебный пендель вкатил, что я не спился, не скурвился, на чьем-то ноже не сдох. А стал тем, кто я есть.       
 И так моя благодарность Петровичу всё с годами росла... Хотел повидать его, покаяться, похвастаться как живу теперь – и красиво и правильно. Да вот всё откладывал, всё готовился. А вот нынче собрался и поехал! Приезжаю… А нет Петровича! – горестно вздохнул он - Месяц, говорят, как умер… Сердце… И некому мне больше спасибо сказать. Вот как оно всё сложилось-то.
- Так вот, сынок – не тяни с благодарностями а то, как я, опоздаешь – ещё раз вздохнул Емельяныч – Ну вот, за разговорами вроде как и доехали!