Код верности Эпизод 4

Служба в Ордене давила на плечи Квинта, словно тяжелые доспехи в знойный день. А какой был выход? Обратно, на задворки «величественного» Атлантиса?
Столица конечно не была адом. Она подстилала соломку даже тому, кто уже одной ногой в могиле. Ни голода, ни мора. Жизнь там застыла. Была стабильна, безопасна, неспешна... и нестерпимо скучна.
Он уже и не помнил, кто обронил первый намек об Ордене. Само его существование было тайной тайн, а уж вступить в его ряды чудо, в которое невозможно поверить.
Умом Квинт не блистал, мысли его были просты, зато он был наделен стальной хваткой и здравым, хищным расчетом. Сколько напряжения, лишений, фальшивых улыбок и, чего уж таить, последних сбережений ушло на то, чтобы пробить себе дорогу! Но о потраченном он ни разу не пожалел. По крайней мере, до этого дня.

Жаловаться на жизнь здесь не было причин. Она текла ровно и предсказуемо, с жалованьем, что приходило минута в минуту, позволяя скопить приличный капитал. Иногда выпадал шанс использовать служебное положение для быстрого, жирного куша в темных делишках. Эту золотую идиллию отравлял лишь один человек: его напарник Терций. Будь он просто дураком, Квинт стерпел бы. Но Терций был фанатично честен, и это делало его абсолютно непереносимым.

Перспектива награды от Терезия была сладка. Выполнить заказ и не делиться ни ассом, идеальный расклад. Платить Терцию лишь за то, что тот будет висеть на хвосте со своей праведной дурью?
«Обойдется», — решил Квинт с холодной уверенностью. «Это мой куш, и я возьму его один».

Все свои нечистые деньги Квинт исправно относил в банк, где под щедрые проценты рос его запас. Деньги росли, но вместе с ними давила и ловушка, непробиваемая, как скала.
Орден оставлял лишь два пути: тянуть лямку до последнего вздоха или кануть в предсказуемый покой Атлантиды.
А он жаждал воли. Истоптать все тропы, а к закату дней осесть в уютном доме с виноградником, обрести семью, наплодить детишек, шумных, неугомонных, и наконец-то стать себе хозяином.
Эта сковывающая безысходность угнетала его куда сильнее, чем бесконечное зудение Терция.

— Ну, что там? Новое задание? — Терций всё ещё ждал его на том же месте, глаза его горели надеждой.
— Ничего. Старший квестор отбыл по срочным делам. Нам дали отдых, — Квинт подмигнул с нарочитой непринужденностью. — Ступай, пропусти кружку в компании какой-нибудь красавицы.
— А ты? — Терций мгновенно поник, плечи его опустились. Выпить он не любил, а девушки, несмотря на его атлетическую фигуру, высокий рост и пронзительные темные глаза, обходили его стороной, словно призрака в толпе. — Опять за кости?
Все знали о слабости Квинта, он жил игрой в кости, и они, казалось, отвечали ему взаимностью, катясь по столу, как верные сообщники. Он неизменно выигрывал гораздо больше, чем терял, и по городу ползли слухи, будто его кости заговоренные. Многие отказывались с ним играть, едва он доставал свой потёртый стаканчик. Предлагали свои, но Фортуна упрямо переходила на сторону Квинта, как верная собака к хозяину.

Он знал эту дорогу, как собственную ладонь. Каждый поворот, каждый камень. Так же хорошо он знал и Марка Корвина. Братства Перекрёстков регулярно платили ему золотом, то за добытую информацию, то за полное бездействие. Квинт и сам не раз участвовал в дележе добытого.
С Корвином Квинт держался настороже. Его славы было достаточно, чтобы держаться подальше. Тем более, он как-то раз наступил на хвост Дециму, одному из громил Корвина, и с тех пор стремился не попадаться ему на глаза.
Марка он застал за скромным обедом, тарелка тушеных бобов, ломоть хлеба и чаша с разбавленным вином. Корвин мог устроить банкет, но довольствовался малым.

— Квинт? — протянул он, встречая гостя ядовитой усмешкой. — Что, заблудился?
Квинт молча бросил на стол запечатанные восковые таблички и тяжелый кожаный кошелек. Корвин безразлично отодвинул тарелку, сломал печать, не торопясь, и пробежал глазами по тексту:
«Petitoribus his auxilium praebeatur in quaerendo viatorem sine vestigiis amissum. Pergant itinere eius.»
«Подателям сего окажи содействие в розыске бесследно пропавшего путника. Пусть они пойдут по его пути».
— Ну что ж... — Марк впился взглядом в Квинта, после чего, не отрываясь, убрал таблички вместе с кошельком в стол. — Есть у меня человек, который может помочь. Но он сейчас занят. Где искать тебя?
— Я сам приду, — отрезал Квинт. — Скажи, когда.
— После заката, — Корвин резко махнул рукой, не ожидая ответа, и вернулся к своим бобам.

Квинт вышел и, проходя по полутёмному коридору, ощутил притаившегося в углу Децима. Липкий холодок пробежал по спине Квинта, и он почти побежал прочь.
Корвин поднял руку, и к нему тут же подскочил мальчишка, быстро выскочивший из ниоткуда.
— Позови Децима.
Тот медленно ввалился, пригнувшись в дверях. Он берёг не свою голову, а косяк, голова у Децима была крепкая, как наковальня, но такая же безнадежно тупая.
— Видел, кто сейчас выходил?
— Да. Квинт.
— Ты его знаешь? — с притворным удивлением спросил Марк.
— У нас с ним кое-какие счеты.
— Тем лучше, — усмехнулся Марк.
Он достал из кошеля серебряный денарий и небрежно положил на стол.
— Ему надо помочь. — Он пододвинул монету Дециму. — Не сейчас. Он вернется после заката.
Децим хищно оскалился, взял монету и стиснул в кулаке.
— Это задаток, — рыкнул Марк. — Столько же получишь после.

Квинт неторопливо подошел к перекрестку, где тени домов сливались в сплошной мрак. Дом на задворках окутывала тьма, чернильная, как его собственное предчувствие. Лишь бледная луна да несколько скупых звёзд пробивались сквозь мглу.
Заслышав шаги, он инстинктивно сжал руку за пазухой и замер. Из-за угла медленно выросла грузная фигура. Чёрный капюшон скрывал лицо, только глаза сверкали в темноте, отражая серебристый лунный свет.
— Пойдём со мной.
— Децим? — Квинт оцепенел, услышав этот голос.
— А ты кого ждал? — тот заржал, откинул капюшон и оскалил крупные, щербатые желтые зубы.
Медленно переступая, не вынимая руки из-за пазухи, Квинт поплелся за угол. Спустя короткий миг послышался один сдавленный вздох, мокрое бульканье, точно лопались пузыри из глубины болота, и что-то глухо упало на землю. Наступила полная, зловещая тишина.

В тусклом свете лампы на стол тяжело лёг громадный, залитый кровью нож, простое бронзовое кольцо с серебристой змейкой.
Корвин недовольно скривился, поднял окровавленный клинок и отвел руку в сторону. Из густого мрака тут же возник мальчишка, забрал нож и мгновенно ушёл в тень, словно призрак.
Марк поднял глаза, полные абсолютного равнодушия, лишь лёгкая усмешка тронула уголки его губ. Он выдвинул ящик стола, одним движением смахнул туда кольцо. Затем достал из кошеля серебряный денарий и положил его на стол с отчетливым глухим стуком.
— Как и договаривались.
Из темноты протянулась бледная рука и жадно подобрала серебро, исчезнув так же внезапно, как появилась. Марк проводил взглядом удаляющуюся фигуру, и на его лице застыла странная смесь изумления, недоумения и осторожного уважения.
Едва захлопнулась дверь, из угла вынырнул рослый детина и быстро рванул в погоню. Но Марк резким жестом остановил его.
— Не трогай. Он заслужил уйти.