1. Распутье

1. Вступление
 
Кузница, сиротливо ютившаяся на окраине малой деревушки, как обессиленный дальней дорогой путник, сгорбившись и покосившись, вросла в землю. Её стены, составленные из молодой ольхи, от времени потемнели и покрылись трещинами. Крыша, накрытая тёсом, не имела трубы, а из щелей в ней курчавился лёгкий дымок. Из открытой настежь двери разносился звонкий перестук молотка, да редкие глухие удары кувалды.

В кузницу, пригнув голову у низкой двери, вошёл Герасим Хомутайло. Осваиваясь в полумраке помещения, он беспокойно вращал головой и воровато бегал взглядом по неосвещённым углам, пытаясь что-то рассмотреть.

- Здорово, Сидор, - поприветствовал Герасим кузнеца.
- Здравствуй, - сухо прозвучало в ответ.
- Топор бы наточить, в лес надо ехать.
- Проходи, камень свободен, - без эмоций, не глядя на пришельца, выдавил Комлёв, опуская длинными клещами полосу металла в огонь. Было видно, что он не обрадован такому гостю.

Большой точильный камень, находившийся у противоположной от горна стенки, пользовался большим спросом у жителей деревни. Его нижняя часть была опущена в ёмкость с водой.

- Берись за рукоятку, вращай, - скомандовал Хомутайло сыну – малолетке, прибывшему вместе с ним.

Сухо заскрипел металл о точильный камень, омываемый водой. Её струйки, добегая до препятствия – лезвия топора, с лёгким журчанием скатывались обратно.

В кузнице воцарилась тишина, нарушаемая лишь вздохами ручных мехов горна, качавших воздух в топку, где разогревался металл, лёгким гудением пламени да скрипом точила.

Сноп света, падавшего через дверь, да всплески пламени озаряли чёрные, как смоль, стены помещения, не имевшего окон. Уродливые тени блуждали в тёмных углах кузницы. Под потолком, вдоль стен, в рассеянном бледном свете мерцали в хлопьях сажи нити паутины.

В центре помещения стояла большая дубовая колода, на ней однорогая наковальня, а рядом – инструменты и ёмкость с водой для охлаждения изготавливаемых изделий. У стены натружено вздымал мехи горн, качаемый Ванькой - помощником кузнеца. В помещении стоял устойчивый запах сгоревшего древесного угля и металла.

Сидор, выхватив клещами с плоскими губками полосу раскалённого алого металла, положил её на наковальню и ударом молотка показал, где надо бить. Гулко ухнула кувалда помощника. Из-под неё, озарив помещение,  брызнул сноп ярких калёных звёздочек. Кузница наполнилась весёлым перезвоном. Из полосы металла всё более явно стал просматриваться будущий лемех плуга.

- Ванька, обеденный перерыв, - объявил Комлёв, бросая молоток на колоду.

Молодой парень сначала степенно и с достоинством, как взрослый, а затем озорно и по-мальчишески довольный бегом бросился домой.

Сумрачный Комлёв, как будто не замечая незваного гостя и даже не взглянув на Хомутайло, усердно правившего остриё топора, вышел из кузницы. Бросив взгляд вокруг, он невольно отмяк душой.

Весна, набрав силу, радовала чистым звенящим простором. Склон взгорка, где находился Сидор, сбегал в низину к речке Березнянке. Здесь она делала резкий изгиб, вплотную приближаясь к кузнице, а затем вновь удалялась, возвращаясь к прежнему направлению. Русло реки, десятилетиями промытое её водами, давно устоялось, по берегам заросло густыми кустами ивы и орешника, молодого осинника да ольшаника. Однако этой весной, в сильное половодье, река проявила характер – вырвалась из своих исконных берегов, взрезала луговину и устремилась по кратчайшему пути. Теперь между старым и новым руслами сформировался живописный островок, своей новизной и привлекательным видом притягивающий к себе особое внимание.

«Вот так и жизнь человека, - подумал Комлёв, - внезапно сделает крутой поворот и резко изменит всё привычное и устоявшееся».

Рядом в кустарнике весело чирикали птицы, радуясь новому сезону расцвета жизни. Свежий ветерок нежно пробегал по зарослям кустарника, играл в верхушках деревьев, волнами перекатывался по молодой зелени трав, причёсывая их. Оживлённо и радостно шелестела листва, всё вокруг ожило, тянулось к свету и теплу. Воздух, наполненный энергией жизни проснувшейся природы, бодрил, вызывая лёгкое беспокойство и житейские размышления.  Бальзамом для его души было привычное, но каждый раз заново чарующее журчание родника у кузницы, пробившего себе путь из-под берега реки.

Задумавшись, Сидор не сразу обратил внимание на прекращение скрипа точила и вышедшего наружу Герасима. Заметив же его, вновь помрачнел, как будто туча прикрыла ясный небосвод.

- Всё дуешься, простить не можешь? – отметив потемневшее и неприветливое лицо кузнеца, не сдержался Хомутайло. – Сам виноват, да и власть так решила.

Ничего не ответил Комлёв, только сумрачно посмотрел вслед уходящему Герасиму. Смутно было на душе, неприятен был он  ему, но одновременно и большой злобы не чувствовал. Он вновь задумчиво взглянул на воды Березнянки, пытаясь в очередной раз понять что-то важное и значимое. Перед глазами, как лента кино, поплыли картины из прошлой жизни…