Болтун

Жека был болтун. Начнет рассказывать, и не остановишь. 

Как ваши дела? Что? Зачем? Для чего? Почему? Про всех спросит. Все заметит, ничего не пропустит.

- Боря ушел от своей. А я давно заметил, что он налево поглядывает. Рубашечка, работа с командировками. До этого пузень, три волосинки в стороны, а тут животик прибран, голова как бильярдный шар блестит. Сам лоснится, в глазах то самое. Я не хотел говорить, думал, сами заметите.

Его избегали. Переходили на другую сторону. Прятались за углом, столбом, кустами. Делали вид, что говорят по телефону, кивали и шли ускорив шаг.

- Куда ж вы, Савелий Федорович? Я хотел про хлеб. В магазине за углом дешевше белый. И очереди никогда нет.

Кому хочется слышать, что у него не только с одеждой что-то не так, а складки на лбу и недосыпы и седые волосы на треть головы. И жена за ним не приглядывает, и дети не здороваются, вот поколение… 

Занозой он был, но не всегда. Иногда мог и по душам. Но этой ложки меда в бочке дегтя не так просто было разглядеть.

На работе он продавал все. Сперва книги, потом одежду из Турции, ковры. Сейчас продавал автокосметику. Дела шли хорошо, но не слишком, чтобы жена была в восторге. Жена выходила замуж за перспективного мужчину, который обещал ей устроить сладкую жизнь, а в итоге ипотечная однушка, кредиты, ездит на старой «Вольво», которую надо бы сдать на металлолом, но рука не поднимается. 

Он возвращался с работы. Жена уже спала (она никогда его не встречала, считала это нормой, раз ты однажды не сдержал свое слово, то анархия в этом доме мать поярдка), а сынишка прыгал к нему на колени. И Жека рассказывал. Знал, что никто ему в этот момент не станет мешать. 

«Жил был вожак. У него была семья. Каждый день он выходил из дома и шел добывать мамонта. Он знал, что может не вернуться. И жена плакала. Она плакала все дни, пока он не приходил. И только перед его возвращением замолкала. Ставила котел на огонь, она знала, что как только вода закипит, он вернется».

Сын по утрам прыгал вокруг мамы, которая старалась уйти от всяческих разговоров.

- Мама, почему ты не плачешь, когда папа идет на работу?

- С чего бы?

- Он же может не вернуться.

Катя махала рукой и тут же придумывала занятие для сына.

-  Игрушки подбери.

- Игрушки лежат точно там, где должны лежать. Они же мои.

- У болтуна сын растет.

Бывало вечером сидели, Жека выпивал, рассуждал про златые горы. Жена говорила мало. Она почти его не слушала. Слушал один сын, удобно устроившись за столом положив ручки под подбородок. Она пряталась в комнате, включала свои любимые передачи на канале «Ю», и погружалась в страсти про маменькиных сынков и беременных в 16. При этом она не могла сидеть на одном месте, бегая на кухню, гремя посудой, как будто старалась своим поведением доказать, что не надо слушать весь этот бред, что он несет.

- Где баранья нога? - неожиданно спросила она.

- Баранья нога? А, так это Варюха заходила, просила кусок. У нее же свадьба была. А мы и не поздравили.

- А ты и отдал. Теперь из чего суп варить? Нет ноги? Свою режь!

- Сам не могу. Если только сама.

Жека вложил в ее руку нож, а та испуганно бросила его на пол и убежала утешаться припрятанным шампанским в банке.   

У него был единственный друг Влад, не избегающий его, к тому же юморист. Влад любил травить анекдоты. Один за другим. Про все и про всех. Жил он один, работал в какой-то конторе, переводил технические тексты на оборудование, получал свои кровные и ни о чем не мечтал. Ему было нормально. Весь мир для него вокруг был смешным и карикатурным.

Однажды в постели с девушкой в самый горячий момент увидел ее потный нос, заржал, сказал, что она похожа на гоблина. Но девушки у него были, и не одна, ну, любят они смеяться.

Когда они сидели с другом на лавке, подошел его сын.

- Пап, расскажи про мамонтов.

- А давай я расскажу, - встрял Влад. - Мамонты это слоны допризывники.

- Кто такие допризывники?

- Те, кому служить срочную. Им патлы долой, вот и готов ИвановПетровСидоров.
Атьдва, атьдва.

- Патлы?

- Волосы.

- Зачем мамонтам волосы стричь?

- Чтобы они в армию пошли.

- Зачем? Они там пропадут.

- Все, не морочь ребенку голову, - вступил за сына Жека. - Сына, иди домой.

Когда они остались вдвоем, Влад выдал:

- Как ты его терпишь? Он же юмора не понимает.

- Он же ребенок. Ему нужно время, чтобы все понять.

- Время… Только дело в том, что времени то у него больше, чем у нас. Это что же
получается, мы должны тратить жизнь на то, чтобы он понял жизнь. А жить то когда?

- В перерывах.

- Нет, я еще раз убеждаюсь, что живу правильно. 

Так и жил Влад. А где-то рядом его друг Жека. Болтал тут и там. На работе болтовней он зарабатывал деньги, вне – развлекался. Язык мне дан свыше, вот я и пользуюсь. Ну, не золотые у меня руки, и сердце у меня не доктор Лиза. Чем богаты…

Жека возвращался всегда одной дорогой, через парк. Там людей всегда много. Парк все же ограниченное пространство, откуда не убежишь. Вот он и подлавливал. Конечно, люди тоже смекнули и к этому часу меняли дислокацию.

И правда, к 9 вечера, когда Жека шел, гулял только Савелий Федорович. Точнее гуляла его такса Петровна, а сам старик сидел на скамейке и отдыхал. Погода была осеннее-прекрасная. Бабье лето только закрутилось.   

Жека не спеша подошел к лавочке, присел и сразу стал говорить.

- Хорошая сегодня погода. В парке самое место. А люди по домам сидят.

Старик молчал. Вероятно, не хотел развивать тему, надеясь, что так монолог скорее иссякнет.

- Я вот мечтаю выбраться в горы. Поставить палатку, костер, картошку в золе запечь. Хорошо.   

Савелий Федорович молчал.

- Когда мне стукнет лет 60, обязательно заведу пса. Будет меня выгуливать. У вас-то уже не первый год. Как его? Марс? Как планета. Воинственная. Неспокойная.
Жека наделся, что старик разовьет тему про собаку, но тот явно был не в настроении.

- Кошки они конечно хуже. Приходят, когда им нужно. Больше как приложение к мебели. Чтобы ее царапать.

Жека засмеялся и тут заметил, что рука у Савелия Федоровича как-то неправильно свисает. Он быстро поднял руку, проверил пульс, убедился, что старик дышит, расстегнул рубашку, параллельно набирал номер скорой.

- Але, скорая. Тут старику плохо. 68. Или 69. Все 70! Как это было? Я шел по парку. Бабушкинский парк. Вижу старик, ну я не сразу заметил. Короче? Хорошо! Делаю искусственное дыхание до вашего приезда. Быстрее!!

Жека скрестил руки, вспоминая как правильно делают искусственное дыхание. 20 или 30 надавливаний на грудную клетку, но про два вдоха рот в рот точно помнил.

Он начал с непрямого массажа сердца. Он сделал 25 надавливаний, и только было прислонился к его лицу, как Савелий Федорович очнулся и с силой оттолкнул парня от себя. 

- Все, все, парень. Я в порядке.

- Точно? – испуганно спросил Жека.

- Да, да.

- Савелий Федорович, вы не волнуйтесь, лежите.

- Да ладно. Что у меня первый раз что ли? Я свое сердце знаю. Со сбоями, но рано еще на пенсию отправлять.

- Ага. Только вы глаза не закрывайте.

- Да не умру я уже. Сегодня по крайней мере. Ну, ты парень даешь. Старика спас. Я тебе что теперь должен?

- О чем вы? Это же бумеранг. Я вам помог, завтра вы мне.

- Ага, только не смей повторять мой способ. Я искусственное дыхание делать не умею.

Они оба засмеялись.

- Так почему Марс? – спросил парень.

- Так моего внука Марсель зовут. Вот и пса тоже. Он ко мне редко наведывается, а так вроде как со мной. Ну, что Марс не испугался?

Но Марс его не слышал, и продолжал бегать и искать в траве то ли косточку, то заветную травку, которая лечит все собачьи болезни.