Квадратная луна

                ВЛАДИМИР  ВЕЩУНОВ

                К В А Д Р А Т Н А Я   Л У Н А

Р а с с к а з


  Нелюбопытны люди.
В полётных снах Алексей парил над людскими толпами -  и никто не обращал внимания на человека-птицу.
Серебристый шар появился на сопке Первозданной среди бела дня.  Алексей с изумлением смотрел на прохожих -  ни один из них не взглянул на чудо.
-  Извините, - обратился  он  к бравому каперангу. - Что это на сопке?
- А вон таких шаров на каждом гидрографе, - махнул рукой флотец на белую стаю гидрографических судов в бухте. - Локаторы.
- Так  ведь он только-только появился, - растерянно пробормотал Алексей. - И в десятки раз больше...
- Ну-ну, бывает, -  снисходительно бросил капитан и зачеканил шаг к супермаркету.
Разговором заинтересовался паренёк с роликовой доской под мышкой:
- Да это всё «новые русские»! Вон какие замки в пригороде возводят! А этот самодур в виде шара отгрохал.
- Да он совсем недавно... - попытался возразить Алексей.
- У них та-акие «бабки»!..
Паренёк пинком виртуозно опустил доску на асфальт и самокатно погромыхал по тротуару.
- Ну и ну!.. - покачал головой Алексей, вперился в шар, и ему показалось, что тот призывно мерцает ему.
Алексей уже бывал на Первозданной. Она и впрямь оправдывала своё название, как будто на ней ещё не ступала нога человека: юркие ящерки на раскалённых скалах, сочная земляника в расселинах, слаженные оркестры цикад...
Переплетающиеся каменистые улочки, зажатые ветхими слободскими домишками первопоселенцев, обрывались у высокой стены Слоёного Пирога. Скалы из пластов были срезаны, как ножом по маслу: то ли природные силы так поработали, то ли ещё какие?..
Далее к вершине петляла «козья» тропа с осыпающимся камешником, с выступами-зубьями и «ступенями» выше колен: слабоногим запросто сверзиться можно.
Упершись глазами в коварную тропу, Алексей изредка, при передышке, поглядывал наверх, на цель своего путешествия: лишь верхушка шара виднелась, сталисто отсвечивая на солнце. Однако на полпути гряда циклопических глыб заслонила её. Когда же Алексей вскарабкался на гряду, вместо шара увидел круглое облако с золотисто-закатной каймой.  «Не могло же оно целый день здесь сидеть?..» - вяло подумал Алексей и ощутил такую усталость, что осел на медвежатый валун. В глазах потемнело, его стало подташнивать; дыхание спёрло, сердце зачастило, будто стремилось вырваться из груди. Страх жутким холодом пронзил корни волос... Усилием воли Алексей заставил себя глубоко вдохнуть воздух. Ещё раз!.. Его бросило в пот, заколотило. Дрожащими мокрыми руками он закрыл потное лицо и резко выбросил их ладонями вперёд, точно защищаясь от недужной энергии странного облака.
Перепад тьмы и света немного сбил подавляющую вибрацию. Тяжело дыша, опираясь руками на валун, Алексей сполз с него в его тень, в его защиту. Полегчало. Надо поскорей убираться от гибельного места!
Хоронясь от ядовитого облучения за скалами и глыбами, Алексей уже в сумерках сполз в спасительную тень Слоёного Пирога.
Смертельно изнурённый, уже в Слободке, он с опаской взглянул на Первозданную. На вершине её ничего не было.

* * *
Месяц прошёл с того злополучного июльского дня. Никто и нигде не обмолвился о загадочном объекте. Словно это было наваждение для одного лишь Алексея.
Однокомнатную квартирку в престижной кирпичной высотке на центральном проспекте Алексей обменял на такую же в новом микрорайоне из панельных девятиэтажек.
Напротив высотки через проспект находилась тюрьма. Её не было видно за «хрущёвками» и развесистыми ильмами, и она какое-то время как бы не существовала для Алексея. Но после восхождения на Первозданную тёмная энергия её будто переселилась в тюрьму. Конечно же, острог сам обладал своей мощью. Сидельцы ещё те! Однако  Алексей стал ощущать выбросы её тёмной энергии лишь после пагубного облучения. И эти толчки были столь сильны, что он  потерял сон. С его-то хлопотной работой страхового агента.
Новое жильё успокоило его. Но полнолуние в начале августа он пережил тяжело.  Замучили слуховые галлюцинации. Только начнёт засыпать - телефонный, мобильный или дверной звонок. И сквозь полудрёму осознаёт, что это фальшь, глюки. И димедрол не помогал. Лишь сонное шампанское ограждало его от навязчивых звуков.
Однако и на новом месте Алексей начал ощущать какое-то смутное беспокойство. Оказалось, что возле площади, к которой стекались все улицы микрорайона, находится Желтый дом - психушка. В хрущёвские времена это была школа в четыре этажа. При детях её красили в жизнерадостный, розовый цвет. При новых жильцах здание стало грязно-жёлтым с зарешёченными, мрачными окнами. Больница, двор, гараж и хозяйственные пристройки были обнесены забором из панцирных кроватных сеток и глухой стеной из полувековых тополей.
Алексей жил за квартал от дурдома, и всё же он тревожил его.

Со психами ему приходилось сталкиваться не раз.
В первом классе учительница всем дала задание принести цветы ко Дню Победы. Ватажка сорванцов под атаманством Алёши отправилась в Адмиральский парк, где над обрывом у самого моря полыхал багульник. На спуске к парку стояла двухэтажка из красного кирпича, бывшая казарма. Теперь это была школа дураков, почему-то под номером 15. Её и звали «пятнашкой».
Когда «цветочники» приблизились к ней, из неё высыпали «пятнашки». Что только они ни вытворяли! Корчили рожи, раскачивали перила лестницы, катались на них, барахтались друг с дружкой: «Куча мала народу звала!» Завидев пришельцев, завопили дико и забросали их камнями. Мелкотня и мужиковатые переростки, косматые девицы. Дауны с вылупленными, лягушечьими глазами. И ни одного учителя.
Ошарашенные, охотники за багулом бросились наутёк.
Тяжкое впечатление долго не покидало Алёшу. Каково же было его изумление, когда на выставке детского технического творчества он увидел изделия «пятнашек»: ладно сработанные столы и табуретки, полки, шкафы; шкатулки, выпиленные лобзиком; выжигание по дереву; вышивки, коврики, фартуки и даже модные платья...

В пятом классе сдружился Алёша с Вадиком. Тот на год был старше его: остался на второй год по болезни. Жил Вадик в «сталинском» пятиэтажном доме с балясинами, колоннами и лепниной. Это был подарок вождя простым учителям, и дом назывался Учительский.
Алёша ходил к другу редко. Перед Учительским домом часто выгуливалась сумасшедшая старуха. Одутловатая, запылённая, она нелепо размахивала руками, по-лошажьи мотала головой, бессвязно разговаривая сама с собой.
Тротуарчик перед домом был узенький, и Алёша с опаской проскакивал мимо безумицы, шаркаясь о стену. Опасался он не зря. Один раз «цицерониха» неожиданно рявкнула на него, и зубы её клацнули у самого его уха...
За неделю до окончания учебного года родители отправили Вадика на каникулы к бабушке на Запад. Алёшу  обидел такой внезапный, без прощания отъезд друга. Порой он ощущал чувство неравенства. У Вадика отец - директор техникума, мать - завуч школы. У Алёши родители - работяги. К тому же на физре он стоял предпоследним в шеренге, а Вадик - вторым спереди. Но ни в чём это неравенство не проявлялось. А тут...
Перед окончанием каникул Алёша решил наведаться к Вадику: а вдруг приехал? Но у его подъезда увидел чокнутую. Сел на лавочке в тени акации. Неожиданно кто-то сзади закрыл ему глаза ладонями.
- Вадька, это ты?! - сразу догадался Алёша: он же его ждал.
Обернулся и обомлел до боли сердечной: и Вадик перед ним - и вроде не он. Вроде как «пятнашка». Лыбится криво, стриженая голова подёргивается. Весь запылённый какой-то, как его полоумная соседка. А прежде вон какой щегол был!
- Ты чего это, Вадь?.. - подавленно пролепетал Алёша.
Тот болезненно передёрнулся, ткнул друга в грудь кулаком и сел рядом с ним:
- Да я это... болел, лечился в Жёлтом доме, - слюняво прогундосил и жалко, виновато улыбнулся. - Я уже это... второй раз. Но больше не хочу. Больше туда не попаду! Понимаешь?! - Со злобноватым ощером он затряс за плечи друга: - Понимаешь?!..
- Да-да, конечно... - испуганно, ещё на веря глазам своим, промямлил Алёша.
- Ничего, ты не бойся, всё будет нормально! - Вадик бодро похлопал его по плечу. - Я уже вылечился. Насовсем! Не веришь? Хочешь, анекдот расскажу?
Он ни разу не назвал Алёшу по имени, и тот собирался напомнить ему об этом, но Вадик уже начал анекдот, стараясь доказать, что он совсем здоров:
- Висят во дворе дурдома на деревьях психи. Спрашивает их посетитель: «Что вы там делаете?» - «А мы – груши». – «А почему не падаете?» - «А мы ещё не созрели».
Алёше было не до анекдотов и не до смеха, но он натужно и чересчур громко расхохотался:
- Классно! Здорово!
- Давай ещё! - разохотился довольный рассказчик и начал шпарить анекдот за анекдотом про психов, помаленьку приходя в себя и становясь похожим на прежнего, здорового Вадьку.


1 сентября в школе Вадик не появился. Родители увезли его в Москву, надеясь на столичных светил от психиатрии. А чеканутиха ещё года два выхаживала перед Учительским домом...

Сентябрьским вечером во дворе Алёшиного дома пацаны резались в настольный теннис. К ним, зябко скрестив руки на груди, вперевалочку, спортсменисто, чуть косолапя, подошла загорелая до смуглости девчонка с озорной чёлкой. Сражались на вылет, и незнакомка заняла очередь. И начала громить всех подряд. Выиграла партий десять, глянула на ручные часики:
- Ой, ребята, спасибо! Мне пора в школу, у нас собрание вместе с родителями. Я новенькая. Меня Алькой зовут. Пока! До завтра!
Пацаны с восхищением вперились в «мастерицу» спорта и почти разом облегчённо выдохнули: наконец-то всё пойдет по-прежнему, без позорища из-за этой выскочки.
Смеркалось. Бойкий теннисный стукоток становился всё более гулким. В световом кругу от  фонаря азартно бились уже пара на пару: вторая смена из школы подоспела - скамейка очередников изрядно растянулась.
И вдруг уже в ночи в переулке со стороны школы раздался пронзительный детский крик:
- Помоги-ите!..
Из глухой темени в ошеломлённый свет ворвалась Алка. Все бросились к ней, а она,  заикаясь, в слезах тыкала пальцем в зловещую тьму:
- Там! За мной... гнался!..
- Шишкарь! - пропищал братишка дворового атамана Шкет. - Это верняк тот... Сморчок! Мля буду!
- У-у, сс-с!.. - зарычал Шишкарь и ринулся в проулок, увлекая за собой дюжину игроков.
В распахнутые окна высунулись, на балконы  высыпали всполошённые жильцы.
Почуяв родительским сердцем наладное, уже мчалась к дочке мать, в халате, босая, простоволосая...
Сморчка, тщедушного мужичошку, подглядывавшего за женщинами в ночные окна, через неделю дворничиха тётя Нюра нашла околевшим в мусорном контейнере.
Алка Зяблова, одноклассница Алексея, месяц заикалась от испуга: крепенькая, спортивная девчонка быстро оправилась от психического расстройства. И у неё появилась мечта - стать психиатром, чтобы лечить испуганных и слабых умом.

* * *
НЛО на Первозданной город не заметил. Может, его и не было вовсе. Верно, обыкновенное облако принял Алексей за пришельца. Ведь наблюдал же четыре года назад в своё двадцатилетие, когда с родителями в самостоятельную жизнь разъехался, как прямоугольные тучи обложили полную луну, превратив её в квадрат. Квадратная луна...
И всё же простое облако не вызвало бы леденящего ужаса. Да ещё глюковые звонки участились...

Алексей по справочному позвонил в психиатрическую больницу. Алла Валерьевна Зяблова работала в первом мужском отделении.
Из подвала больницы валил пар. Похоже, Алексей попал в банный день. Пока поднялся на четвёртый этаж, где находилось первое мужское, взопрел. Даже перила, забранные в заградительные металлические сетки, взмокли до рясной капели.
Переводя дыхание, чтобы охолонуть, постоял перед гаражной дверью с решётчатым окошком. Нажал на кнопку звонка. Минуты через две дверь в заплоте открыла пожилая, рыхлая дежурная в застиранном белёсом халате.
- Позовите, пожалуйста, Аллу Валерьевну! -  торопливо попросил Алексей, волнуясь: всё-таки не виделись с Алкой четыре года.
Дежурная оценивающе оглядела посетителя: в строгом, чёрном плаще, при галстуке - такие редко здесь появляются. Она молча ушла, толком не прикрыв за собой дверь в длинный коридор, по которому понуро, как тени,  в два «дорожных» потока  двигались больные. Один из них, вылитый Квазимодо, подковылял к двери, просунул непомерно большую, уродливую голову в проём и с трудом прокряхтел:
- Чай, курить!..
- Квазимодо, закрой дверь! - прорычал из коридора прокуренный женский голос.
Алексей удивился совпадению своего сравнения с кличкой большеголового и начитанности здешних обитателей.
Убогость комнаты для посещений поразила его. На сыром потолке наполовину обвалилась штукатурка, оголив драночную решётку. И без того тесная, посетительная вся была завалена матрацами, одеялами. Лишь на двух  столиках стояли стопки выглаженных простыней. Отрадой этого склада зеленели в углу рослые комнатые растения в бочковых глиняных горшках.
- Да-а... Ну и заведеньице облюбовала Алла Валерьевна! - сокрушился вслух Алексей и перекрестился: - Не приведи, Господь!..
После разъезда с родителями Алексей на новоселье позвал школьных и студенческих друзей.
Ничего в Зяблике особенного не было. Даже мужиковатая чуть, как и многие спортсменки. Но всегда оказывалась в центре любого дружеского круга. И в этот новосельный вечер...
Вскоре после знамения квадратной луны Зяблова по-граждански ненадолго сошлась с кандидатом меднаук...
Зяблик, Зяблик... Никогда зябкого в ней ничего не было. А тут... В такой-то парной зябко обхватила грудь руками, поёживаясь, нахохлившись, словно зимняя птаха. И халат, как у дежурной старушенции. Думала, родственники подопечного больного.
- Алёшка! - встрепенулась радостно. - Ты как тут?..
Он сдержанно приобнял её, ощутив странный сырой холод, как будто она сама была больной:
- Да я к тебе. Посоветоваться...
- Что случилось?! - встревожилась Алла, взяв его за руку.
- Да ничего особенного. - Алексей неосторожно участливо посмотрел в её печальные глаза: да ей самой нужна помощь.
Она заметила это и выдавила улыбку:
- Ты уж извини за такой вид. Бытиё определяет... Не будешь же здесь модничать...
«Но и блюсти себя надо, - мысленно возразил Алексей Алле на её жалкое оправдание и ужаснулся своей догадке: - Неужто здесь все обречены?..»
- Сейчас ещё терпимо, зимний сад вот от шефов, бельё... - Алла обвела рукой больничное богатство. - А год назад так бедствовали, что самых тихих отпускали до срока, хотя и теперь больница переполнена, в коридоре койки. Больная страна... Пойдем лучше на свежий воздух.
Из форточек доносились крики:
- Дайте позвонить!
- Октябрята, юные ребята!..
- Здесь живу я паразитом - и приду домой убитым!..
Алла и Алексей спустились во двор, сели в углу на лавочке возле лестницы, будто вырубленной в скале, ведущей к складу - ржавому строительному вагончику. В другом углу около покосившегося автофургона, покуривая, щебетала стайка студенток-практиканток в белоснежных халатиках.
Алла тоже закурила, глубоко, тяжко затянулась и вопросительно посмотрела на понурившегося Алексея. Он рассказал об НЛО на Первозданной, о глюковых звонках.
- Ты сам-то что думаешь, Алёш, об этом? - Алла по-мужски придушила окурок о краешек лавочки.
- Да всякое передумал... Ещё до этого читал кое-что да по телеку не раз видел. Хотя по «тарелкам» никаких предметных  доказательств нет. Якобы на сопке под Глухоборском энэлошная авария произошла. Какие-то шарики и сеточки обнаружили. Но уж совсем они микроскопические. А фотографиям верить  нельзя. При нынешних компьютерах можно любую «тарелку» состряпать. Что же случилось на Первозданной? Ведь страх испытал жуткий... О звонках в газете «Инферно» прочитал. Тоже жуть... Явился якобы к одному уфологу молодец, прошедший «горячие точки». И спрашивает у «тарелочника» книги Монро и полковника Де Роша. Знаешь, наверно, таких авторов?
- Да, это методики по выходу души из тела. И зачем они ему понадобились?
- Если бы, мол, разведчики знали такие способы, то меньше бы гибли. Однако уфолог заподозрил неладное и сказал, что таких книг у него нет. Прошло какое-то время, и криминальные хроники запестрели сообщениями о загадочных грабежах. В богатые квартиры звонили и по телефону, и в двери. Хозяева смотрели в телекамеры, но никого не видели. Любопытство брало верх, они приоткрывали дверь - никого! Уходили по делам, на работу - и их грабили: золото, драгоценности, доллары, антиквариат, будто знали, что где лежит. После череды серийных грабежей уфолог пришел к следователю и поделился с ним своими догадками о странном визите. Составили фоторобот, установили контроль над возможными каналами сбыта краденого. Грабителя взяли. Оказывается, он всё-таки раздобыл методики по выходу души из тела.
- Но зачем он звонил? Ведь душа может проникнуть сквозь стену. А по телефону зачем?
- Вот тебе кто-то звонит, ты берёшь трубку - а там зловещая тишина. Не очень-то приятно. Издевался, подлец. Ухитрялся звонить вне тела. И обязательно ему хотелось пройти в квартиру через открытую дверь.
- Ужастики для увеличения подписки, - усмехнулась Алла. - Не верь услышанному и прочитанному, сомневайся в увиденном.
- А как же душа, возможность выхода её из тела?
- Есть сны, когда она на отдых вылетает. А методики - для редких, особенных людей при упорных, многолетних тренировках. Попробую растолковать твои случаи... Сегодня утром у меня ни с того ни с сего мелькнула в голове некая фамилия - Абдулаев. Таких среди моих знакомых нет. Откуда эта фамилия явилась? Беру газету и в разделе «Культура» вижу статью о режиссёре Оренбургского драматического театра Абдулаеве.
- Слушай, Ал! - хлопнул по плечу Алексей Аллу. - Со мной такое тоже частенько случается. Недавно мелькнуло в голове слово «поветь». Случайно взял журнал «Наш современник» и наткнулся на стихи: «Над поветью мы погасили свет...» Позвонил другу-филологу, у него словарей куча. Поветь - это навес в крестьянском дворе для скотины. Что к чему?..
- Подобное у многих бывает, но они просто не замечают это. Наверняка ты знаешь, кто такой Фрейд.
- Психоанализом занимался, в основе его либидо ставил.
- Но понятие либидо у него чересчур сексуализированное. С Фрейдом в начале ХХ века сотрудничал Карл Юнг. Но он утверждал, что основой личности и причиной её конфликтов является не половое влечение, а психическая энергия. Ею обмениваются сознательное и бессознательное, которое связывает человека со всем человечеством, с Землёй и Космосом. Коллективное бессознательное состоит из психических первообразов, или архетипов. Они влияют на внешний физический мир человека, на него самого, творя коллективные идеи человечества. Они проявляются в мифах, сказках, искусстве, в научных теориях, выражая дух эпохи. По мнению Юнга, примером духа нашей эпохи яляется миф о летающих тарелках. А мифы отражают физические процессы, психические и жизненные ситуации. Но не это запечатлевается в виде образов, а вызванные ими эмоциональные фантазии. Так, на основе природного явления грома древние греки сотворили образ Зевса-громовержца, а древние славяне - Перуна.
- Ну и что же с НЛО получается?
- В 1959 году Юнг издал книгу «Летающие блюдца». Многие уверены, что на НЛО прилетают инопланетяне. Юнг же задался вопросом: на самом ли деле в небе то, что видится? Человек находится в постоянном поиске души. А поиск этот сопряжён с душевными и нервными перегрузками, страхами и крушениями, что ведёт к коллективному проецированию. Отсюда возникают видения, слухи, массовая паника или вера в инопланетян.  То есть НЛО являются мифопроекциями. Они - предвестники сдвигов в психике всего человечества. Летающие тарелки, считает Юнг, это версия прототипа «мандала». Мандала - круг, который  включает ядро. Он делится   на четыре части или на круги. Но в любом случае мандала олицетворяет законченность, целостность, всеобщность. Мы же живём в разобщённом мире, расщеплённом, как сознание шизофреника. Техницизм обеспечивает благополучное существование людей и в то же время может привести к их уничтожению. И получается, что этот самый прогресс лишь усиливает тёмное в человеке. Материальные блага, рационализм искореняют чувства, инстинкты, воображение, верования. В таких условиях христианству весьма трудно следовать своим традициям. Недуг, расщеплённый разум нуждаются в исцелении, в целостности. Духовно истощённый, доведённый до отчаяния, человек повсюду проецирует мандалы, и в небе тоже. Образ таинственной летающей машины в век технического прогресса - самый подходящий для образа целостности. Если же НЛО существуют, допускал Юнг, их опять-таки следует рассматривать как проекции-символы. Ведь мы постоянно подсознательно создаём символы из предметов и личностей, будь то деньги, золото, Наполеон, Сталин или Мэрилин Монро. К сожалению, мы зачастую не знаем, что ожидает нас завтра. Будет ли работа, или организация закроется и нас уволят. Всё зыбко, ненадёжно. Вот ты - страховой агент. А сколько страховых обществ лопнуло в последнее время. Твоя тоска по надёжности спроецировала её символ. Но страх возник из-за того, что подспудно ты осознаёшь невозможность целостности.
- Стало быть, каждый по-своему воспринимает коллективный миф, и этот личностный миф как бы офизичивается, материализуется и воздействует на личность.
- Да, Алексей, - рассмеялась Алла, - ты  - достойный последователь Юнга! Начитался мифов об НЛО и звонках - и получил их в физическом виде.
- Ну и что же с НЛО получается? А как же  слова «Абдулаев», «поветь»?..
- Добавим к Юнгу Вернадского. Ноосфера, энергоинформационное поле Земли, хроника Акаши... Не только идеи витают в воздухе, но и информация, и слова, её выражающие. При высокой восприимчивости это улавливается мозгом, но не осознаётся.
- Ну спасибо, родная, утешила! Всё встало на свои места. Никакой мистики...
Из подъезда больницы выпорхнул воробьистый пацанёнок и заверещал:
- Выгул! Выгул!..
За ним во двор потянулись остальные, чья очередь дошла до прогулки. Дежурные сёстры, прихватив табуретки, строго уселись у ворот по разным сторонам двора.
- Что-то уж слишком маленький, - указал на «воробьёнка» Алексей.
- А, Малыш? Да ему уже двадцать, недоросток, - пояснила Алла. - Готовила к выписке, а мать на меня накинулась: «Зачем вы его выписываете? Это он здесь паинька, а дома нападает на всех». А семья какая замечательная! Отец - командир части. Мать - экскурсовод. Девочка - лауреатка скрипичных конкурсов. Квартира в самом центре, дача, машина... Ну что ещё нужно для семейного счастья? Диму Малышом у нас зовут. А год назад на набережной его какая-то шпана шибздиком обозвала. Он психанул. Его с другом зверски избили. С тех пор - наш пациент, уже третий раз сюда попадает. Да-а... И у многих почти так...
Алексей не обратил внимания на её заключение. Он разглядывал больных, которые разбрелись по двору. Большинство было одето в своё, домашнее. Крепко сбитый парень, не отрывая мобильник от уха, громко разговаривая и смеясь, расхаживал из угла в угол. К нему то и дело приставала стройная девчонка в снежном спортивном костюме с лимонными лампасами:
- А мне уже два дня осталось!..
Пошатываясь, шаркая хроменькой ножкой, путалась среди гуляющих сухонькая старушка в тяжеленном, обвислом халате, жалобно причитая:
- Нет полиса - и не спасли. А у неё загноение в нашей палате. Ну и «скорая помощь»!.. Разоблачают оборотней в погонах, а эти - в белых халатах, клятва Гиппократа...
Белобрысый, угреватый парнишка нёс какую-то абракадабру, стряхивая с плеча пришельца с Альфа-Центавра. На него, презрительно морщась, уставилась парочка наркоманов с землистыми лицами и с глазами-синяками. Хмуровато озираясь, мимо этой троицы, будто на плацу, высоко выбрасывая носок в лакированных туфлях, прошагал обшарпанный мужичок.
Малыш присел на корточки, повертелся, по-воробьиному перескочил на пригорок, упал на спину, блаженно глядя в небо.
- Стосковался? - к нему, по-прежнему стряхивая пришельцев, подоспел белобрысый: - Не смотри так долго - затянет!
Алексей вздрогнул - кто-то тронул его за плечо. Худая, бледная девушка с мольбой смотрела на него:
- Сейчас  подойдет Ахматова, потом Андрей Дементьев...
- Вика, - перебила её Алла, - но Дементьев в Израиле.
- Он уже приехал, приехал! - испугавшись, что ей не поверят, зачастила больная. - Придет сейчас, придет. И Крузенштерн придет...
- Так он же, Вика, в море, на корабле, - жалостно улыбнулась Алла.
- Он уже прибыл, на причале... - глаза девушки наполнилась безысходной тоской: - Помогите, пожалуйста, помогите! - она всхлипнула. - Тридцать Ахматовых доставили из Москвы. И  десять - наших. Сорок Ахматовых! И всех содержат в тюрьме. Давайте напишем письмо в органы, чтобы их отпустили.
- У нас бумаги нет, Вика, - развела руками Алла.
- Я сейчас принесу... - девушка болезненно засеменила к подъезду.
- Да-а!.. - ошеломлённо протянул Алексей. - Полная мешанина.
- Эх, горе горькое!.. - тяжело вздохнула Алла. - Единственная дочка у мамы с папой.  Умничка, начитанная, ласковая... На почве неразделённой любви у неё такое...
- Бегун, Бегун сбежал! - радостно завопил вдруг Малыш. - Опять!..
Алла встревоженно поднялась с лавочки, но дежурная, сидевшая неподалёку, равнодушно пробурчала:
- Опять... В который раз этот планетянин сбегает. Да через пару часов родители вернут назад. А ты чего всё названиваешь? - неожиданно, злобновато накинулась она на говоруна с мобильником. - Половина таких здесь. Должны на зоне париться, а они у нас прохлаждаются.
Алексей вопросительно посмотрел на Аллу: так ли это? Она виновато опустилась на краешек лавочки:
- И такие тут есть, и те, кто от армии уклоняются, «косят». Но у большинства - иначе. Как у Малыша. «А счастье было так возможно, так близко...» Планета Земля - не для счастья. Только мелькнёт оно - и нет его. И тот, кто приближается к нему, - наказывается. И вот многие из них, - она обвела двор рукой, - наказываются за счастье: Малыш, Вика... Какое может быть счастье на планете, где нет ни секунды без войн?.. Всё вокруг заражено враждой, и у людей, не закалённых жизнью, особенно у юных, рушится психика. Русским ещё тяжелее. Народные вече, сельские общины, сходы, Советский Союз... Даже коммуналки вспоминаются добром. Такова наша соборность от Бога. А теперь... Железные заплоты вместо дверей, коды, телекамеры, охранная сигнализация... В школах - охранники! На телевидении, в газетах - одни  безродные, которых от русского духа корёжит. Извращенцы, некрофилы, жрущие гниль, ею и пичкают деточек наших. Как чистой, невинной душе выдержать это адство? Как ей помочь?!..
Смеркалось. В окнах больницы начал зажигаться свет - печальный, дрожащий.
- Петровна! - крикнула дежурная той, что сторожила на другой стороне двора. - Пора загонять!
- Пущай погуляют! - отозвалась та. - Воздушком подышат. И так всё взаперти.
Алла вынула из кармана халата пачку сигарет, достала одну, нервно смяла её и вместе с пачкой сунула в карман.
- Извини, что отвлёк от работы, - завиноватился Алексей. - Спасибо, что выслушала, за добрые пояснения...
Алла взяла его за локоть:
- Видишь вон того юношу, что ходит и ходит взад-вперёд? Неусидка у него, не сидится ему. Скоро уйдет...
Алексей давно заприметил этого паренька лет восемнадцати, одетого во всё казённое: байковые штаны, затёртая куртка, стоптанные тапочки. Он ровно, словно по линии, отрешённо ходил шагах в трёх от стены больницы, чтобы ему никто не мешал. Какие-то совсем не юные думы тяготили его.
- Философ, - догадливо кивнул Алексей.
- Его три дня назад в лесочке неподалёку от Первозданной спящим нашли, в одном трико. Ждём, когда родители объявятся.
Словно услышав разговор о нём, юноша остановился, приподнял голову и направился к Алексею и Алле.
- Обрати внимание, - прошептала она. - Facies Hippocratica. Отмеченный печатью смерти. Уйдёт скоро...
Когда юноша приблизился, Алексей поразился его лицу: будто гипсовая маска. Однако тот приветливо улыбнулся: лик ангела, милеющего к людям. И вдруг очи его, влажные, блестящие, наполнились неизбывной, неземной печалью. Ангел страдающий - за всех людей на Земле.
- Уже сумерки... - юноша страдальчески поморщился, сгорбился, прижал кулаки к груди и начал сгибаться, словно принимая утробное положение. - Пора между человеком и волком...
И он, согбенный, тяжко поутюжил по пустынному уже двору.
- Да, среди них есть и такие... - просветлённо произнесла Алла. - Они уже на наши - не земляне. - Она положила холодную ладонь на руку Алексея: - Ну, мне пора! Увидимся ещё...

Над Первозданной восходила огромная планета. Такая же великая и яркая, как Солнце. Казалось, неведомое светило. Словно это была не Луна.
Тучи чернилами наплыли вокруг неё. Уплотнились до воронёной стали. До чёрных мечей. И отсекали солнце луны от всего мира. И вырезали его до снежного квадрата. И в квадрате сияющем этом увиделся Алексею согбенный юноша-ангел - пронзительно синий. Он выпрямился, вскинул руки-крылья... Сиреневое, розовое... Солнечное...