ВОСКРЕСЕНЬЕ
ь) Убойный финал нетленки
Я открываю глаза и рывком поднимаюсь. Рядом сонно ворочается Сисирина, не понимая, что происходит. А происходит то, что понежиться нам в воскресное утро не дают. На часах начало пятого. За окнами уже светло, но улицы в этакую рань совершенно пусты. Перед этим поморосил кратковременный дождь, так что в открытые настежь окна веет свежий и влажный ветерок.
Мы в квартире не одни. На нас, напомню, совершенно голых, беззастенчиво глазеют двое: здоровенный детина с золотой цепью на шее и низкорослый лысеющий дядечка в дымчатых очках, кругленький, как колобок. Амбал мне знаком - это Браток. Следовательно, второй - это Куратор. Вот она, наглядная смычка представителя власти с организованной преступностью. Эти двое не рвут друг другу глотки, как можно было бы ожидать от конкурентов, они действуют заодно.
Браток нахально лыбится при виде нашего с Сисириной замешательства:
- Ну, здоров, чувачила! Ништяк, свиделись, в натуре!
Моя красотуля задыхается от возмущения.
- Кто вы такие? Как вы вошли? Немедленно убирайтесь.
Куратор качает головой.
- Я вас умоляю. Ваши убогие замки можно вскрыть одним мизинцем. Даже ребёнок справится с закрытыми глазами.
- Познакомься, - говорю я. - Это Браток, а это Куратор. Как видишь, они профессионально облапошивают людей, выдавая себя за соперников, хотя в действительности образуют тесный и прочный симбиоз. Русь-матушка столь велика, что её на всех хватит - дели на здоровье сферы влияния, никто не останется в накладе. Конкретно эти двое, полагаю, уже поделили шарагу.
- Поздравляю с открытием очевидного, Семён Леонидович, - с некоторым ехидством говорит Куратор. - Долго же до вас доходило.
Браток издаёт своё фирменное блеяние, означающее смех.
- Где ему допетрить, он же компьютерный задрот, в натуре.
Сисирина старается держать себя в руках, хотя, подозреваю, ей многое хочется высказать этим людям - и по поводу Непряхиных, и вообще.
- И что теперь? - спрашиваю я. - Как прикажете расценивать ваш визит?
- Вчера, Семён Леонидович, вы сделали нам весьма заманчивое предложение…
Куратор принадлежит к когорте странных людей, кто даже в адскую жару носит костюм с галстуком. И это не дешёвый ширпотреб, как у Копалыча или Ссаного Саныча, это довольно дорогой костюмчик. Такие в ЦУМе продаются по полмиллиона рублей и дороже. Куратор снимает очки и неторопливо протирает линзы концом галстука.
- Предложение показалось нам настолько заманчивым, что мы не смогли от него отказаться. И, как вы справедливо заметили, двум заинтересованным сторонам проще договориться, нежели затевать войну в нынешние неспокойные времена. Кровавые разборки давно уже не в почёте, та эпоха осталась далеко позади, теперь на дворе время договоров и консенсусов.
- Стоп, вы как хотите, а я в душ! - Сисирина заворачивается в простыню и убегает в ванную. Мне даже прикрыться нечем и я ворчу:
- Можно же было цивилизованно назначить встречу, а не вламываться ни свет, ни заря. Чего в такую рань-то?
- Кто рано встаёт, тому бог подаёт, в натуре. Сечёшь?
Ох ты ж, имбецильный амбал у нас патриот, да ещё и пословицы знает. Чем в следующий раз удивит - дипломом Лиги Плюща?
- Хоть одеться-то мне можно? В порядок себя привести, в тубзик сходить - прежде, чем я с вами пойду?
- В натуре, можно, чувачила, - кивает Браток. - Только не «я», а «мы». Тёлка твоя нам, типа, компанию составит. Сечёшь?
После вчерашнего разговора я совсем не боюсь за Сисирину и не спорю с Братком. Я совершенно спокоен и расслаблен. Чего бояться, если всё идёт, как задумано, хоть другая сторона и опередила нас с инициативой? Я небрежно пожимаю плечами.
- Ладно. Составит, так составит.
- Ставки слишком велики, Семён Леонидович. - Куратор зачем-то пускается в объяснения, в чём нет никакой надобности. - Риск тоже велик. Доверие - штука хорошая, но нынче ценится не особо высоко. Нам нужна страховка. К тому же, насколько я понял, вы посвятили подругу во все нюансы…
- А кто мне, по-вашему, в шараге помогал? Папа римский? Она там, между прочим, кадровичка. Без неё я бы мало что узнал, так что она тоже в деле.
Браток снова ржёт:
- Зачётную тёлку подцепил, в натуре. Молоток, чувачила, одобряю. Особенно багажник хорош, ну и сиськи, типа, тоже. Я бы такой вдул, верняк…
Быстренько ополоснувшись, Сисирина выбегает в одном полотенце, хватает из шкафа одежду и снова прячется в ванной. Времени помыть голову нет, так что она просто собирает и закалывает волосы в пучок и выходит в джинсах и блузке, как в понедельник, в нашу первую встречу. Браток и Куратор откровенно пожирают её взглядами и я ощущаю ревность. Почему-то сегодня Сисирина кажется мне особенно восхитительной.
Она смотрит на меня и я одними губами говорю: «Действуем, как планировали». Красотуля едва заметно кивает, показывая, что поняла.
Браток прочищает горло и торопит меня:
- Ты это, шевелись активней, чувачила. Выдвигаться пора, в натуре…
Я быстро влезаю во вчерашнюю одежду и мы покидаем конурёнку - навсегда. Никто из нас сюда уже не вернётся…
Внизу нас ожидают два ПАЗика. В первом сидит конторский спецназ в полной экипировке, но без знаков отличий, а в другом вооружённые амбалы в трениках и майках - точные копии Братка. У каждого на шее блестит золотая цепь.
К этим типам нас с Сисириной и сажают. Братва нахально глазеет на выпирающие прелести моей красотули и плотоядно ухмыляется. А нам с ней море по колено.
Как ни в чём не бывало Сисирина говорит:
- Знаешь, я пока мылась, ломала голову над твоим сюжетом и, кажется, придумала, как преодолеть его неполноту и недосказанность. В принципе, если не хочешь, можно не добавлять головокружительного экшена, погонь, перестрелок и приключений. Единственное слабое место в твоей нетленке это скомканная концовка. Исправить положение можно за счёт изменения структуры всего произведения, если сделать то, что ты уже написал, всего лишь первой частью повествования, изложенной как бы от лица Виталика Шалевича. А следом должна идти вторая часть, более эмоциональная, тяжёлая и трагичная, от лица Дарьи Гречушниковой. Сюжетно и логически это идеально впишется в канву произведения…
Поскольку Сисирина уже придумала классную и непротиворечивую концовку для «Декстера», я позволяю ей высказаться и она накидывает идеи, пока мы движемся к шараге:
- Гибель Шалого нельзя считать трагической развязкой. Потому что он, как ни крути, отрицательный герой, невзирая на то, что мочит исключительно плохих парней. Такие, как он, обязаны непременно погибнуть, это очевидная аксиома художественной литературы. По-настоящему положительный персонаж в твоей книге - это Даша. Следовательно, трагедией является лишь то, что происходит с ней. Не с Шалым. И самое страшное начинается как раз после смерти маньячного защитника, когда Даша остаётся одна.
Можно попробовать такой вариант. С набережной, где Даша так и не добежала до посольства, её увозят в бронированной машине с чёрным мешком на голове и помещают в секретную тюрьму на Лубянке. Говорят, там такая есть… По пути в дашины личные вещи подбрасывают оружие, наркотики, «экстремистские материалы» и взрывное устройство, аналогичное тому, которым подорвали офис «Ты и только ты». Затем собирают прессу, предъявляют ей «улики» и торжественно отчитываются о поимке организаторов теракта. Как по мановению волшебной палочки Виталик и Даша из чудом спасшихся жертв превращаются в чудовищ. Они, по версии «следствия», сумасшедшая парочка экстремистов и убийц, особенно Шалый, который наряду с организацией теракта, несколько лет терроризировал город, охотясь с молотком и заточкой на запоздалых прохожих.
Во время теракта, якобы, что-то пошло не так, организаторы в чём-то прокололись, после чего начали экстренно заметать следы и мочить всех подряд - и подельников, и заложников. Со своими коллегами по редакции Гречушникова будто бы расправились лично, обставив убийства, как череду несчастных случаев.
Чтобы Даша поскорее признала вину, её регулярно избивают, насилуют и подвергают всевозможным пыткам, из которых бутылка в задний проход - самая безобидная. В конце концов женщина ломается и подписывает признание. Закрытый суд, а по сути судилище, отметает все свидетельства и возражения защиты как «не заслуживающие доверия», и приговаривает Дашу к пожизненному сроку в колонии строгого режима.
Ситуация усугубляется тем, что с гибелью родителей у Даши практически не осталось близких, которые могли бы её поддержать. От неё отворачиваются друзья. Большинство её родственников верят СМИ и не желают иметь никаких дел с психопаткой, убийцей и террористкой. Дашу этапируют в женский лагерь, где царит полнейший беспредел. Власть принадлежит администрации, которая прессует всех неугодных и превращает их жизнь в ад. Никто не в курсе, что обвинение сфабриковано; все всерьёз воспринимают Дашу, как сумасшедшую убийцу и террористку. Её одинаково ненавидят и администрация и заключённые.
Вскоре выясняется, что разовый секс с Виталиком не прошёл даром - Даша беременеет. Ей приходится вынашивать ребёнка в условиях чудовищного стресса, непрерывных унижений и издевательств. Она боится, что ей устроят выкидыш или что ребёнок родится мёртвым.
Её переводят в камеру для заключённых с грудными детьми - такие есть, можешь погуглить, - и там она рожает мальчика. Тот вполне себе живой, только слабый и болезненный - лишения и невзгоды всё-таки сказываются. Когда начинаются схватки, на помощь Даше никто не торопится. Сокамерницы напрасно молотят в дверь, вертухаи не реагируют, должно быть, получив соответствующее указание администрации. К счастью, среди сокамерниц находится бывалая цыганка, которая и принимает роды у Даши. Не все заключённые мрази, не все верят официальной версии. Ну какая из Даши террористка? Пообщавшись с ней, сокамерницы видят, что она вовсе не сумасшедшая маньячка и не убийца.
Видимо из-за детей, здешние сокамерницы намного добрее. Дашу посвящают в различные нюансы внутренних распорядков на зоне, показывают, как вычислять подсадных стукачей. Для устрашения контингента администрация применяет натурально гестаповские методы. За малейший неправильный чих заключённых сажают в шизо - узкий каменный мешок с холодными железными стенками, из которых торчат острые штыри. Находиться в нём можно лишь согнувшись в три погибели или сидя в неудобной позе… Также могут с утра напустить в камеру слезоточивого газа… Могут внезапно ворваться со злющими овчарками, от которых бабы с грудными детьми вынуждены запрыгивать на верхние шконки… Могут окатить спящих ледяной водой… Могут бросить в карцер, отняв при этом ребёнка и поместив в соседний каменный мешок - так, чтобы детский плач и крики были слышны через стенку… Ну и, разумеется, старая добрая классика, когда человека сажают в железную бочку с водой и лупят по ней резиновыми дубинками – на коже никаких синяков, а все внутренности отбиты…
Подобное обращение кого угодно сведёт с ума, а то и в могилу. У Даши из-за плохого питания и постоянных нервотрёпок пропадает молоко. В камерах сыро и холодно, ребёнок часто болеет. Стервозная администраторша люто ненавидит Дашу, словно во время теракта потеряла близкого человека. Словно для неё это личное… От неё Дарье достаётся больше других. Стерва лично избивает «террористку», таскает за волосы, хлещет по щекам, пинает ногами. Или воздействует на психику - делает вид, что хочет отнять ребёнка. Доводит Дашу до истерики, та бросается на вертухаев, её запирают в шизо и избивают, приговаривая: скоро, скоро мы тебя сгноим здесь, проклятая террористическая сука, маньячка сраная!
Тюремный врач состоит в сговоре с администрацией. Осматривая Дарью, он отказывается фиксировать побои, пишет, что у Гречушниковой навязчивый маниакальный психоз и ей везде мерещатся ужасы.
У ребёнка от всего этого развивается невроз и он сжимается в испуганный комочек при виде любого взрослого. В конце концов он подхватывает пневмонию и в отсутствие надлежащего ухода и лечения умирает. Тюремный врач распоряжается перевести Дашу в одиночную камеру и в столь тягостный и ужасный миг девушка вообще остаётся без поддержки, даже без минимальной поддержки сокамерниц.
Её отсидка длится чуть больше года. За это время Дарья неузнаваемо меняется – в худшую сторону. Из ослепительной красавицы превращается в худую издёрганную дурнушку с запавшими глазами. Гладкие шелковистые волосы делаются похожими на спутанную паклю, кожа шершавеет и приобретает землистый оттенок. Некогда статная фигура напоминает обтянутый кожей скелет, который еле волочит ноги, потому что где-то что-то постоянно болит. Глаза теряют былой блеск, под ними залегают тёмные круги. От недостатка витаминов расшатываются зубы. Крепкое молодое тело с прямой, как струна, осанкой делается дряблым и сутулым…
Потеряв Виталика и ребёнка, Даша не видит смысла в том, чтобы жить дальше. Подобно многим женщинам, воспитанным в традиционно-консервативном духе, она становится набожной. Свою жизненную трагедию она воспринимает как заслуженную кару за некие грехи. В её богомольных грёзах Виталик с ребёночком уже восседают на небесах и ждут не дождутся, когда же она наконец присоединится к ним. Там же, в раю, её ждут безвременно погибшие родители… Значит и ей пора воссоединиться с семьёй…
Разумеется, во время следствия перед Дашей раскрывают истинную сущность Шалого, однако та не верит, считает все обвинения наветом на мужчину, отдавшего за неё жизнь и поквитавшегося с негодяями, заслужившими возмездия. Жаль только не со всеми Шалый успел разделаться…
Что-то происходит с дашиной психикой - ей часто мерещится небо вместо тюремного потолка. Небо не в астрономическом смысле, а в богословском. Сквозь облака проглядывают лики близких и дорогих ей людей, увенчанных нимбами. Они манят, зовут к себе. Ничто больше не удерживает Гречушникову среди смертных, ей остаётся покинуть бренное тело и вознестись душою в иной мир, навстречу иной жизни. Здесь она выполнила своё женское предназначение - полюбила достойного мужчину и родила ему сына. А что счастье оказалось недолгим, так это даже к лучшему, зато в посмертии оно будет вечным…
Дарью не особенно волнует то, что мужчине она отдалась до брака и ребёнка родила по сути во грехе. Она рассуждает так: неужели на небесах не сыщется ни одного священника? Их там пруд пруди, кто-нибудь да осуществит таинство бракосочетания. Что не было совершено на земле, то вполне может быть совершено на небесах. Господь ведь милосерден, верно? Что ему угоднее - чистые порывы души или пустые обряды? Разве не жила она праведно до теракта? Разве крала, убивала, гуляла с мужиками, сквернословила? За что её наказывать? А если и есть за что, она уже наказана сполна. Опять же, вряд ли в раю нельзя исповедаться и получить отпущение грехов…
И чем больше Даша об этом думает, тем более идеальный образ Шалого рисует ей воображение. Причём основную часть вымышленных заслуг Виталика Даша приписывает себе. По её мнению, тихоня-курьер превратился в идеального мужчину лишь с приходом в редакцию, когда познакомился с привлекательной секретаршей. Это она так благотворно на него повлияла, на нелюдимого и неотёсанного отшельника. Превратила его в полноценного человека.
С таким настроением Даша постепенно тает, чахнет и умирает в одиночной камере…
Сисирина умолкает и выжидательно смотрит на меня, а я сижу как дурак, с отвисшей челюстью. Уж на что, по моему скромному мнению, у меня вышла жесть, но красотуля, похоже, вознамерилась меня переплюнуть и придумала такой адище, какой мне бы и в голову не пришёл. Что же такое она пережила в детдоме, отчего её воображение родило подобные кошмары? Или просто начиталась ужастиков?
Она говорит:
- Ты утверждал, что заголовок «Время перерождения» характеризует произведение, как некий срез современной безумной эпохи, в которой люди и профессиональные сообщества неузнаваемо меняются и становятся своей полной противоположностью. Власть порождает проблемы, а затем имитирует их решение, создавая видимость своей полезности… СМИ промывают мозги и манипулируют сознанием, формируя в обществе ложный пузырь восприятия и поддерживая виртуальную розово-благостную модель реальности… Обыкновенные граждане соглашаются на участие в постановочных спектаклях с массовыми убийствами… А достойно покарать злодея может лишь ещё больший злодей… Предложенная мной концовка целиком и полностью укладывается в данный концепт. Пенитенциарные учреждения, созданные для исправления оступившихся людей и для изоляции неисправимых, превращаются в какие-то концлагеря, где заключённых попросту гнобят и мордуют, подвергая изуверским мучениям…
Сисирина довольна предложенными идеями и я вынужден с ней согласиться. Её концовка и впрямь круче моей.
- Гибель Шалого нельзя считать трагичной развязкой, - повторяет она. - Раз он чудовище, он обязан сгинуть, потому что читателям так нравится. Твоя концовка оставляет финал открытым. То ли Виталика действительно убили, то ли он прикинулся мёртвым и впоследствии освободит Дашу и покарает остальных виновных. То ли Даше впаяли срок, то ли её отмазал ловкий адвокат - думай, что хочешь. Можно надумать даже хэппи-энд, где Дарья всех разоблачила в зале суда и превратилась в глазах общества в культовую фигуру. Или в самый ответственный момент вмешались международные правозащитные организации и взяли её под своё крыло… Однако же драма не подразумевает хэппи-энда, ты сам это говорил. Дескать, в суровой реальности хэппи-эндов не бывает. Стало быть, накал трагизма должен нарастать, чтобы под конец шарахнуть читателя по мозгам. Подумаешь, злодей-отморозок мочит других отморозков! После «Декстера» с кучей других боевиков и триллеров этим никого не удивишь. Подобные персонажи уже приелись и не вызывают у читателей катарсиса. А вот если Даша, и в особенности её ребёнок, - чистые и невинные ангелочки, - будут перемолоты жерновами порочной системы, то их трагическая судьба даст читательским эмоциям хорошенько просраться - вот тебе и катарсис! Вместо одноразового чтива, местами щекочущего нервы, получится серьёзное произведение, претендующее на шанс действительно стать бестселлером… Оно как бы говорит: хотите реализма? Так вот вам, суки, реализм! Жрите!..
Я не скрываю восхищения. Концовка действительно получилась что надо, Сисирина подала шикарную идею и я благодарю её крепким и долгим поцелуем. Даже братков услышанное проняло, они сидят странно задумчивые, больше не лыбятся, хоть и не до конца понимают, о чём речь.
- Ты точно хочешь изучать экономику? - спрашиваю я, с трудом оторвавшись от сахарно-медовых губ. - Может, всё-таки подашься в литагенты? Будешь вправлять мозги начинающим графоманам… А я, пожалуй, возьму тебя в соавторы.
Сисирина кладёт мне голову на плечо, польщённая очередной похвалой.
- Сэм, если я стану твоим литагентом, меня в первую очередь озаботят твои нападки на систему и спецслужбы. Серьёзно озаботят, потому что таковые нападки нынче чреваты серьёзными неприятностями.
- Ты ведь тоже нехило прошлась по пенитенциарной системе, помнишь?
- Я всего лишь придерживалась той парадигмы, которую ты принял. Ты правда всех считаешь такими, как Куратор и Полковник? Ведь по теории вероятности должны же быть и приличные люди, нет? То, что ты мне на этот счёт говорил, звучит неубедительно.
Я медлю, прежде, чем ответить.
- Твои сомнения понятны, это вообще одна из ключевых тем для бесконечных споров. Кого имеем - патриотов или иуд? Я просто не знаю. Чисто по-человечески мне сложно испытывать позитивные чувства к структурам, обладавшим колоссальными средствами и полномочиями и, тем не менее, просравшим целую страну, перейдя на сторону её врагов. Возникают закономерные сомнения: откуда мне знать, что, повторись ситуация, они не просрут и нынешнее государство, перейдя на сторону его недругов? Хоть для тебя это и неубедительно, но я повторю: неважно, кто каким является, а важно, кто выносит решения и определяет повестку дня. Если хороших парней много, но они не делают погоды, то грош им цена…
За разговорами мы не замечаем, как ПАЗики подъезжают к НПО «Сигнал». Над нами нависает Браток.
- Типа, чё теперь, чувачила? Показывай, в натуре…
Я объясняю водителю ПАЗика, с какой стороны объехать шарагу.
- Ориентируйся на заросли возле стены. Они там всего в одном месте…
Подозреваю, что группа захвата знает это и без меня, раз её предшественники пытались проникнуть в шарагу подземным маршрутом… Мы с Сисириной усердно изображаем из себя лошков. Жить Братку и Куратору осталось недолго, пусть напоследок вволю натешатся собственным превосходством…
Сисирина едва заметно пожимает мне руку, в знак поддержки и солидарности. Красотуля полностью на моей стороне. После укуса мы с ней понимаем друг друга без слов. У меня в очередной раз невольно возникают ассоциации с Виталиком Шалевичем и Дашей Гречушниковой. Какая-то во всём присутствует ненатуральность… Мне это не нравится и я снова задаюсь вопросом: действительно ли я тот, кем себя считаю? Нормален ли я, раз веду на убой толпу народу? Познал ли я безжалостность после укуса или и прежде был таким, просто не признавал очевидного? Точно ли всё закончится в Катакомбах или сегодняшний день аукнется нам какими-то неприятными последствиями? Меньше всего мне бы хотелось оказаться комиксовым маньяком и невольно обречь Сисирину на судьбу литературной Даши Гречушниковой…
ПАЗик останавливается напротив зарослей ивняка и акации. Нас выводят под белы ручки и сопровождают в кусты…
э) Коллективный разум
В Катакомбы спускаются все, включая водителей ПАЗиков. Браток с Куратором всё ещё одержимы недоверием и проницательно посматривают на нас с Сисириной, ожидая подвоха. Я не знаю, правомочно ли причислять вампиров с разумной кровью к живым душам, но на всякий случай обещаю:
- Не волнуйтесь, внизу нам не встретится ни одной живой души. Гарантирую.
- С учётом того, что наши люди уже пытались идти этим путём и ни к чему хорошему это не привело, - сухо отвечает Куратор, - не забывайте, Семён Леонидович, что платой за подставу будет жизнь - ваша и вашей подруги…
- С вашими людьми не было нас, - нахально заявляю я и беру под руку Сисирину. - Давайте уже покончим с этим.
Группа захвата толпой ломится через кусты. Браток дышит мне в затылок.
- В натуре, чувачила, хорошенько подумай. Если чё, ты отсюда живым не выйдешь. Сечёшь? Типа, завалим тебя вместе с тёлкой, верняк…
Мы с Сисириной едва сдерживаем смех и старательно изображаем наивную непринуждённость. Заклание жертвенных агнцев должно пройти без сучка, без задоринки. Главное, не спугнуть их ненароком дурацкими улыбками и перемигиванием, которые так и просятся на лицо… Пускай наши церберы держатся настороже. Пускай верят в свою власть над нами, ведь с каждым шагом этой власти у них остаётся всё меньше и меньше; вскоре они сами окажутся во власти голодной стаи.
Ощущать вампиров мы начинаем сразу же за кольцевым стоком - негласной границей Катакомб. Я без понятия, как именно следует призывать стаю - этот момент мы не продумали. Просто повторяю мысленно: «Еда! Еда! Много еды!», надеясь, что мой зов дойдёт до голодных созданий и те его поймут. О чём думает Сисирина, я не представляю и лишь надеюсь, что она мыслит со мной в унисон.
К моему несказанному удивлению, примитивный призыв срабатывает. Рассредоточенная по Катакомбам стая потихоньку сползается к нам, с намерением взять нас в кольцо.
- И где же ваши пресловутые ловушки? - скептически вопрошает Куратор, по мере того, как мы углубляемся в лабиринт.
- Там, где вы сейчас были бы без нас, - ловко выворачивается Сисирина. По её довольной мордашке я понимаю, что она тоже чувствует приближение вампиров. Совсем скоро мы освободимся, получим возможность жить в своё удовольствие и заниматься, чем захотим…
Мы с умным видом идём по сводчатым коллекторам, изображая из себя знатоков-проводников, хотя точная схема Катакомб нам до сих пор не известна. Просто шагаем наугад, заманивая группу захвата поглубже в лабиринт, чтобы никто гарантированно не ушёл. Нам нет надобности следовать куда-то в определённое место, стая сама разберётся, где и когда напасть.
Спецназ Куратора экипирован приборами ночного видения и потому идёт впереди. Люди Братка светят под ноги маломощными фонариками китайского производства, наверняка с АлиЭкспресса. Обе группы держатся настороженно, но это у них скорее профессиональное. Чего-то конкретного они не ожидают, да и стая подкрадывается почти бесшумно, не хочет спугнуть столь многочисленную добычу.
Среди хищников с разумной кровью я не ощущаю дяди Вовы, а значит он всё-таки не высший вампир. Надеюсь Сисирина наконец-то перестанет клеветать на полевого агента отдела «Пи». Очевидно вампирским пастырям известны какие-то надёжные средства, делающие их несъедобными. Вот кровожадные твари их и не трогают…
Стая подбирается совсем близко и аккуратно окружает нас. Путь к отступлению отрезан, теперь из Катакомб никто не уйдёт, даже если очень захочет. Даже с помощью автоматов, осколочных и светошумовых гранат.
Понимая, что с минуты на минуту завертится кровавая мясорубка, я чувствую прилив адреналина и крепко держу Сисирину, чтобы сразу же забиться с ней в какую-нибудь щель и под шумок улизнуть. Что потом, мы не знаем. Задачи решаются в порядке поступления. Очень хочется верить, что сегодняшняя победа над боссами заставит Мета-игру поднять мой левел. Тогда мне предстоит очередной челлендж и я молюсь, чтобы по сюжету Сисирине было позволено разделить его со мной…
Ступая по сухой бетонной кромке, головорезы смотрят себе под ноги и не обращают внимания на узкие ниши в стенах. Стая не дышит, не издаёт ни малейшего шороха, подпуская еду поближе, а затем набрасывается, одновременно и слаженно, словно единый коллективный организм.
Из ближайшей к нам ниши выскакивает вампир и кидается на Братка. Тот успевает несколько раз выстрелить в монстра, после чего вампир одним ударом сносит ему голову. Как и говорил дядя Вова, стрелять в существ с разумной кровью бесполезно. Я заталкиваю Сисирину в освободившуюся нишу, кое-как втискиваюсь сам и надеюсь, что регенерация не подкачает, если не посчастливится словить шальную пулю.
Браткам и спецназовцам уже не до нас. Вокруг царит кромешный ад. Головорезы истошно орут, матерятся и стреляют наугад, куда попало. Из любопытства я осторожно выглядываю из ниши и вижу трепыхающегося Куратора, верхом на котором сидит вампир и яростно рвёт горло клыками. Раздаётся чья-то команда отступать, вот только отступать некуда - вампиры везде. Группа захвата не знает о специфических свойствах здешней воды, головорезам не приходит в голову искать в ней спасения. Все топчутся на бетонной кромке и гибнут один за другим. Вскоре человеческие голоса и выстрелы затихают. Слышатся только хрипы, визги, рычание, удары, звуки падающих тел и рвущейся плоти. Стая приступает к пиршеству.
Мы осторожно выбираемся из ниши, поднимаем фонарик Братка и на цыпочках покидаем место бойни, не оглядываясь на кровавую вампирскую вакханалию. Через несколько шагов сворачиваем в боковой коллектор и бежим со всех ног. А ещё через сотню шагов натыкаемся на грустного дядю Вову с неизменным светильником в руках. Вампирский пастырь глядит на нас с упрёком и Сисирина спешит оправдаться:
- Дядь Вов, мы можем всё объяснить!
- Давай лучше я, - предлагаю я и вкратце посвящаю полевого агента в суть непростых взаимоотношений с Братком и Куратором.
- Это и есть те люди, о которых я вас предупреждал. Они давно положили глаз на шарагу и уже не впервые пытаются прибрать её к рукам.
- Они вчера Непряхиных убили, - тихо добавляет Сисирина. - Такие приятные люди были… Угостили нас вкуснейшим печеньем…
Вампирский пастырь качает головой. Вокруг лысины колышется венчик жиденьких седых волос.
- Эх, школота, школота. Угораздило же вас влипнуть… Говорил ведь, не возвращайтесь! Там, наверху, ваших героев нашлось бы кому встретить, а теперь вы сделали стаю сильнее и мне снова придётся ждать.
- Чего ждать? - спрашиваем мы с Сисириной в один голос.
- Когда она с голодухи опять ослабнет и мне будет проще её ликвидировать. Сверху пришло указание кончать со стаей, невзирая на интересы Директора и на его связи. Вампиры с разумной кровью квалифицированы как, цитирую: «слишком опасная и непредсказуемая угроза, чтобы мириться с её существованием». Меня хотят отозвать и перевести в другое место. А может и вовсе на пенсию отправят… Так что, теперь-то мы уж точно видимся в последний раз.
- Но вы ведь на прощанье выведете нас наружу? - невинно спрашивает Сисирина.
Вампирский пастырь тяжко вздыхает и манит нас за собой. Через пару минут блуждания по лабиринту, мы выходим к очередной круглой шахте со склизлыми ржавыми скобами. Обратно через кольцевой сток мы не переходили, а значит территориально всё ещё находимся под шарагой.
В ответ на наши укоризненные взгляды, дядя Вова смущённо мнётся.
- Те, кто наверху, должны кого-то заполучить. Либо группу захвата, либо вас. Так что вы уж не обессудьте. У меня не было выбора…
Не совсем понимая, о ком он говорит и пребывая в эйфории после удачного избавления от Братка и Куратора, мы лезем наверх. Кто нас там встретит - охрана? И что она нам сделает - натравит собак? А мы тогда их в Катакомбы заманим, вампирам на десерт…
Приподняв крышку люка, я вижу перед собой корпус со столовой и бомбоубежищем.
- У меня не было выбора! - повторяет дядя Вова и поспешно удаляется, почти убегает. Свет его кастрюлеобразной лампы растворяется во тьме лабиринта.
Мы вылезаем на поверхность и обнаруживаем, что дядя Вова не соврал относительно встречающих. Все они стоят перед нами, буквально все. Копалыч, Гераклович, Брячиславович, Ссаный Саныч, тётки со склада, Роман Гаврилович, Бугор и хромоножка из 666-го цеха, мордатая бабища из столовой и Перловочка, здешний дворник, похожий на слабоумного дауна, Яшка и множество других людей - весь персонал шараги, кроме верховного стаха. Как их всех уговорили собраться здесь в выходной, да ещё в такую рань, и как вообще узнали, что именно сегодня кого-то нужно ждать, непонятно.
Толпа приходит в движение и окружает нас плотной человеческой массой. Невольно возникают нехорошие ассоциации с вампирской стаей. В эпопее Вачовски есть сцена, где размножившийся агент Смит окружает Нео тысячами своих копий, одновременно ведя диалог. Каждую фразу начинает одна копия, продолжает другая, подхватывает третья и так далее… Перед нами разворачивается аналогичный сюр, потому что персонал шараги - это не множество копий одной личности, это разные люди.
На первый взгляд вроде бы разные…
- Впервые представители криминала и спецслужб заинтересовались нашим предприятием ещё в лихие девяностые, - говорит Роман Гаврилович.
- С тех пор желающих наложить на нас лапу было немало, но все они неизменно получали от ворот поворот и терпели фиаско, - сипит одуловатый сварщик в брезентовой робе, Мишака-белорус.
- Потому что у предприятия есть своя миссия, которой ничто не может и не должно помешать, - говорит Перловочка, застенчиво теребя фартук.
- После нескольких отказов пойти на уступки, наш директор был похищен, - пыхтит завитая бигудями кладовщица.
- Неизвестные увезли его в укромное место и подвергли мучительным пыткам, - неприятно гундосит слабоумный дворник, похожий на дауна. С носа у него свисают сопли, рот придурковато лыбится, а голова непроизвольно мотается туда-сюда, как у китайского болванчика.
- Хотели вынудить передать им управление предприятием, - басовито гудит рослый бородатый литейщик в здоровенных кирзовых сапогах сорок восьмого размера.
- Изуродованный и покалеченный Директор понял, что его не оставят в покое, пока не добьются желаемого, - бормочет опухший от водки автомеханик из гаража.
- По долгу службы, - говорит Копалыч, - Директору приходилось разбираться во множестве дисциплин: биологии, психологии, нейрофизиологии, химии, физике, кибернетике, истории и даже эзотерике…
- Перед этим он заблаговременно составил информационно-психофизиологическую модель своей личности, разбил её на определённое число фрагментов и затем подверг весь персонал, поголовно, суггестивному воздействию, вложив в сознание каждого сотрудника по одному фрагменту, - сообщает Яшка.
- Каждый по отдельности остаётся прежним, обычным человеком и в повседневных обстоятельствах ведёт обычную жизнь, - решительно машет кулачищем Бугор, - но, собираясь вместе, отдельные части сливаются в единое целое и образуют один разум - точную копию директорской личности, со всеми её знаниями и опытом, взглядами и целеустремлениями…
Вот это я прокололся! Я-то думал, что коллективный разум - это вампирская стая, а оказывается, в шараге есть некто, намного круче! Однако это значит, что настоящий Директор…
Мою догадку подтверждает дородная бабища из столовой, дымящая папиросой:
- Настоящий Директор не выдержал пыток, умер и был похоронен здесь, на территории предприятия, которое считал главным и единственным своим детищем. - Бабища делает глубокую затяжку и выпускает струю дыма мне в лицо. - Но его дело не умерло, ибо его унаследовала копия. То есть мы…
Толпа расступается и даёт нам возможность узреть бесформенный гранитный булыжник посреди импровизированного скверика возле столовой - своеобразное надгробие, около метра в поперечнике, над безымянной директорской могилой.
Надо же, а снаружи его все считают живым… Только теперь до меня запоздало доходит, почему никто не увольняется из шараги, несмотря на мизерную зарплату. Клапана памяти позволяют удержать сотрудников в шараге, ведь иначе мета-личность директорской копии не сохранится. Если все уволятся и разбегутся, ей конец. Она существует лишь до тех пор, пока все эти люди продолжают здесь работать.
Не удивительно, что за всю неделю никто при мне ни разу не назвал Директора по имени. Оригинал-то мёртв, а копии, судя по всему, имя не полагается…
Внутри меня разливается тёплое и приятное чувство. Раз Сисирина не присоединилась к толпе, значит она не является фрагментом коллективного разума, специально подосланным ко мне и готовым со мной спать, лишь бы держать под контролем. Она обычный нэпс, которому Мета-игра прописала чувства ко мне и в рамках игрового лора эти чувства вполне искренни.
А в следующий момент до меня доходит, насколько сильно я ошибался в оценке ситуации и в определении главного босса. Увы, похоже, это всё-таки не Браток с Куратором, это коллективный Директор, а мы с Сисириной слишком рано расслабились. Самое худшее впереди.
- Даже умерев, Директор продолжает управлять своим детищем, - хвалится хромоножка из 666-го цеха. - Предприятие по-прежнему следует к намеченной цели, а его глава теперь недосягаем для недоброжелателей…
- Если что, мы не недоброжелатели, - на всякий случай оправдываюсь я. - Айтишника, чьё место я занял, грохнули Браток с Куратором, чтобы дать мне возможность сюда внедриться.
- Всё равно, из коллективной личности выбыл один фрагмент, - говорит долговязый очкарик с выпирающими зубами, в синем рабочем халате.
Бойкая приёмщица из 666-го цеха подхватывает:
- На такой случай Директор сохранил психоментальные карты каждого фрагмента своей личности, чтобы выбывшего можно было без помех заменить новым человеком…
- Ты - новый фрагмент! - хором ревёт вся толпа. Звучит и выглядит донельзя жутко, особенно, когда десятки рук хватают нас с Сисириной и тащат к главному корпусу, под которым, как нам известно, расположены те самые секретные лаборатории - святая святых шараги.
Промеж людей там и сям мельтешат, скалят зубы и порыкивают геномодифицированные псы. Теперь-то уж нам точно не вырваться и не убежать. Даже до люка не добраться, чтобы скрыться в Катакомбах. В присутствии коллективного Директора псы послушны, ведут себя тихо, ни на кого не кидаются. Но я не сомневаюсь в том, что по малейшему мановению чьего-нибудь пальца они разорвут нас на части.
Что будет дальше - догадаться не трудно. Мной заменят выбывшего айтишника, а Сисириной, скорее всего, дядю Мишу. Больше за последнее время никто не выбывал.
Меня охватывает горькое сожаление. Ну почему я не послушал дядю Вову? Удрали бы ещё вчера в тропический рай и сейчас были бы уже далеко. И чёрт с ними, с Братком и Куратором! Если б только знать, чем всё обернётся… Но откуда я мог знать? Коллективный разум? Серьёзно? А теперь поздно умолять Директора отпустить хотя бы Сисирину… Или не поздно?..
Кстати, Сисирина, хоть и обескуражена таким поворотом событий, но, похоже, не до конца представляет, что нас ждёт. В отличие от вампиров, коллективный разум её совершенно не тронул. Зато всегда при ней умение задавать неуместные вопросы. Она озвучивает то, что у меня вертелось в уме и на языке, но так и не вырвалось наружу.
- Почему никто здесь не зовёт Директора по имени?
Ей отвечает какой-то небритый хмырь, испачканный мазутом, и подтверждает мои догадки:
- Имена свойственны единичным персонам, автономным индивидуумам, а коллективное сознание по определению безлико и безымянно. Ибо у него тысяча чужих лиц и тысяча чужих имён, но нет и не может быть собственного. Оно ему ни к чему…
Есть крылатая фраза: сбылась мечта идиота. Я вот мечтал докопаться до сути, проникнуть в секретные лаборатории, узнать тайну Директора, изучить тут всё вдоль и поперёк… Вот и доизучался! А может не стоило? Теперь, когда желания сбылись, подозреваю, лучше от этого никому не будет - и мне в первую очередь.
И, главное, никакого выхода не видно. Как назло, ничего не приходит в голову, ни одной идеи, кроме жалких успокоительных мыслишек: может, ничего страшного? Может, всё обойдётся?
Но ничего не обходится. Нас с Сисириной заводят в главный корпус. Толпа остаётся снаружи, а внутрь нас сопровождает троица инквизиторов - Ссаный Саныч, Гераклович и Брячиславович. Мы куда-то долго спускаемся на лифте, а когда выходим из него, то попадаем словно бы в некие футуристические декорации.
Перед нами простирается большой и ярко освещённый зал около сотни метров в поперечнике, почти идеально круглой формы, со сферическим потолком. Учитывая, сколько мы спускались, вряд ли это единственное подземное помещение. На ум сразу приходит комплекс «Black Mesa» из вселенной «Half-Life» или корпорация «Амбрелла» из вселенной «Resident Evil».
По краю зал опоясывают компьютеры, здоровенные мониторы, панели управления и ещё какие-то приборы и устройства непонятного назначения, обращённые в сторону центра. За ними трудятся люди в белоснежных комбинезонах - что-то вычисляют, настраивают, программируют, калибруют, проверяют. А в центре зала возвышается тусклая сфера, закреплённая внутри сложной конструкции из консолей, дуг, кронштейнов и обручей, позволяющих ей свободно вращаться во всех плоскостях и направлениях. Сверху и снизу конструкцию держат усечённые пирамидальные выступы. От них по полу и потолку змеятся в сторону приборов и панелей толстые пучки кабелей, другие кабеля скрываются в полу и, видимо, тянутся куда-то ещё, к какому-то внешнему источнику энергии. Судя по толщине кабелей, сферическая махина, чем бы она ни была, жрёт уйму электричества. Интересно, Мосэнергосбыт в курсе? Шарага вовремя оплачивает счета?
Директор произносит устами Ссаного Саныча:
- Когда человек распоряжается лишь одним мозгом - своим собственным, - многое остаётся за рамками его понимания и осознания. И напротив, эффективность коллективного разума трудно себе представить. Например, появляется возможность собирать воедино и обрабатывать множество вроде бы несвязанных данных из разных наук. Охватывать громадные массивы информации и соотносить каждую идею с любой другой идеей, лежащей в иной научной дисциплине. В обычных условиях для этого потребовался бы целый штат высококлассных специалистов, аналитиков и консультантов, но вот беда, к ним не залезешь в голову, да и они не влезут в мозг руководителя программы. А когда в твоём распоряжении сотни мозгов, объединённых в одну личность, работа значительно упрощается. Мыслительные процессы внутри коллективного разума можно распараллеливать. Это похоже на то, как обрабатывает информацию многоядерный процессор. Ты сам себе штат специалистов, консультантов и аналитиков.
- Вокруг нас море информации, - подхватывает эстафету Брячиславович. - Вот только одиночный рассудок обрабатывает и усваивает её слишком медленно, что обусловлено несовершенной биологией мозга. Гениальные озарения, конечно, бывают, но они всегда случайны и непредсказуемы. А ещё они редко поспевают в срок… Когда же воедино связаны сотни мозгов, совокупные интеллектуальные способности возрастают по экспоненте и гениальные озарения становятся не нужны - происходит диалектический переход количества в качество, после которого сильное мышление обретается на постоянной основе и уже не зависит от биологических недостатков нейронного субстрата…
Мне интересно, каким образом дискретные фрагменты директорской личности коннектятся друг с другом. По каким каналам осуществляется эта связь? Наверно спрашивать бесполезно - он не ответит, да я и сам скоро всё узнаю, если не придумаю, как нам спастись.
Чисто кавказским жестом Гераклович крутит кистью, ввинчивая указательный палец вверх.
- Древняя мудрость гласит: кто владеет информацией, тот владеет миром. Владеть миром я не хочу, наоборот, я… - Он прищёлкивает пальцами и задумывается, подбирая слова. - Выражаясь вашим, айтишным, языком, я хочу его переформатировать. Под этим я понимаю некий глобальный процесс, аналогичный неолитической революции. Ни для кого не секрет, что впереди маячит весьма безрадостное и беспросветное посткапиталистическое будущее - для девяти десятых человечества. А это, знаете ли, неправильно. Я вовсе не против жёсткого отбора с массовой утилизацией «нерентабельного населения», но не уверен, что его можно доверить привилегированной касте…
- Кому же тогда можно, если не секрет? - язвительно спрашивает Сисирина. - Уж не вам ли?
Слово снова берёт Ссаный Саныч.
- Несмотря на то, что мне принадлежит инициатива в этом деле, так далеко я не замахиваюсь. Есть кое-кто поопытней и посолидней, и вы с ними скоро встретитесь, я надеюсь. Мной движет вовсе не тщеславие, как вы, возможно, подумали. Просто я не хочу, чтобы мир очутился в бесперспективной заднице, выбраться из которой будет практически невозможно. Тихонечко сидеть и ждать в надежде, что всё как-то само утрясётся, не вариант, потому что не утрясётся.
Брячиславович продолжает:
- Как я уже отметил, коллективный разум позволяет каждому фрагменту узнавать и осмысливать что-то своё, но не абстрагированно, а в увязке со знаниями и мыслями остальных фрагментов. Такой способ аккумуляции и обработки информации позволяет делать поразительные выводы и находить парадоксальные решения. Каждый мозг хранит вроде бы крупицы информации, но, когда этих крупиц много, они, как паззлы в мозаике, занимают все пустующие пробелы и ты получаешь целостную картину во всей её полноте. А это, в свою очередь, подсказывает варианты дальнейших действий…
К нам подходит сотрудник в белом комбинезоне с подносом. Будь мы персонажами фильма ужасов, на подносе лежал бы шприц, наполненный каким-нибудь веществом ядовитого цвета, чтобы даже самый тупой зритель понял: сейчас нам вколют какой-то экспериментальный и жутко опасный препарат. Однако мы не в кино, а в суровой реальности. Шприц на подносе старый, стеклянный, с металлическим поршнем. Сейчас таких уже не делают. Жидкость внутри него бесцветна.
Гераклович брезгливо берёт шприц и сотрудник молча уходит.
- Перед суггестивным воздействием, - говорит Директор устами главврача шараги, - кандидату необходимо сделать инъекцию специального препарата, состав которого, разумеется, держится в тайне. Данный препарат свободно проходит сквозь гематоэнцефалический барьер и, скажем так, помогает вашему мозгу настроиться на нужный лад, делает его более восприимчивым к суггестии. Благодаря чему внедрение фрагмента коллективной личности происходит более гладко. Ваш рассудок не брыкается и не сопротивляется.
- Тогда приготовьте дозу побольше, - советую я. - Уже несколько лет я сижу на седативных препаратах, так что мой организм к такого рода химии давно привык. Стандартная доза на меня не подействует.
- Я в курсе, - кивает Гераклович и машет шприцем у меня перед носом, - поэтому собираюсь вкатить вам лошадиную дозу, чтобы подействовало наверняка…
Сисирина рвётся ко мне; Ссаный Саныч крепко её держит, оказавшись неожиданно сильным. Брячиславович заламывает мне руку, я изо всех сил напрягаюсь, аж вены взбухают - а Геракловичу только того и надо.
Мне совершенно не хочется становиться частью чьей-то коллективной мета-личности и я торопливо тараторю вопрос, чтобы оттянуть неизбежное:
- Почему вы остановили опыты по созданию искусственного врила? Подумаешь, с первого раза не получилось! Что же, руки опускать? Разве цель того не стоит? Хоть одним глазком заглянуть в иные миры - это разве не круто?
- Вы так думаете? - Брячиславович ослабляет хватку.
- Да! Блин, это ж другие миры, иные Земли! Как можно не хотеть их увидеть? Это намного круче всеобщего помешательства на космосе и на других планетах. Там-то известно что - сплошь безжизненные ледышки и каменюки, а тут такая же Земля, только иная. С ней никакие космические красоты не сравнятся, в этом я убеждён.
- Вы правы, - говорит Гераклович, опуская шприц. - Только надобности во вриле уже нет. Прежняя увлечённость этой субстанцией во многом была вызвана ошибочными идеями «Аннэнербе», зачастую выдававшими желаемое за действительное. Утверждалось, например, что в Агарти и Шамбале светят, соответственно, белое и чёрное солнца. Из-за этого многие помещали Агарти в наш мир, куда-то в Тибет или Гималаи, полагая, что белое солнце - это наше светило. А Шамбалу помещали в мрачный подземный мир полой Земли, где чёрное солнце - это раскалённое земное ядро, которое светит намного тусклее небесного собрата. Вот только Земля не пустотелая, да и спутниковые снимки не демонстрируют никаких таинственных стран в Тибете и Гималаях.
Продолжая держать Сисирину, Ссаный Саныч говорит:
- В древних письменных источниках утверждалось, будто врил - это кровь солнца. «Аннэнербе» и это понимало неверно. Точнее, оно понимало это буквально. Кровь - в смысле, физиологическая жидкость. Не скрою, я и сам сперва совершил ту же ошибку, когда взялся за создание искусственного врила… Понимание пришло не сразу. Дело в том, что в древности Солнцем называли не только небесное светило, но и божественного правителя. Божественного - потому что все древние цари выводили свою генеалогию от богов, провозглашая себя их прямыми потомками. Стало быть, фразу «кровь солнца» нужно понимать, как иносказательное название правящей фигуры или династии. И никак не физиологическую жидкость с какими-то особыми свойствами. Если хотите, это наследственность, генетический код, хромосомный набор, присущий конкретной династии великих правителей. В данной трактовке получается, что белое и чёрное солнца Агарти и Шамбалы - это всего-навсего их цари, либо правящие династии. Белое чаще всего воспринимается чистым, хорошим, добрым, светлым. Чёрное - тёмным, плохим, злым, грязным. Тогда миром Агарти правит добрый властелин (или это мир хороших добряков), а Шамбалой правит злой владыка (или это мир плохих гадов).
- После неудачи с разумной кровью, - говорит Брячиславович, не выпуская моей руки, - я убедился в бесперспективности и ошибочности буквальных подходов к эзотерическим текстам. Всю информацию из них необходимо пропускать сквозь призму иносказательности. Казалось бы, что непонятного - кровь солнца? А что делает солнце? Оно светит и греет, то есть излучает энергию в широком спектральном диапазоне. Энергия… Сила… Вот вам и ответ: врил - это не телесная жидкость, это жизненная сила, присущая некоему царскому роду, подобному богам. Чувствуете разницу? Вроде слова те же, а смысл совершенно иной. Вспомните египетскую историю Манефона - он же открытым текстом пишет, что задолго до возникновения династического Египта страной правила как бы «нулевая» династия, каковой являлись сами боги. Представляете? Боги непосредственно жили на Земле, среди людей, и собственноручно правили ими, обучали основам культуры и цивилизации. Одновременно они познавали человеческих женщин, зарождая будущую династию людских владык. А врил, то есть жизненная энергия, более мощная, чем ци и прана, позволяла богам воочию творить чудеса, на какие люди физически не способны. И только дав нам всё необходимое, боги вернулись в свой мир. Не на пресловутые «небеса», разумеется, потому что в стратосфере нет никаких божественных чертогов и боги там не живут. Логичнее расположить Агарти и Шамбалу в параллельных вселенных. Есть и надёжный оценочный критерий - на основе чего одних считать светлыми, а других тёмными «богами». Иномиряне из обеих локаций действовали здесь на равных. Цивилизуя первобытных людей, одни «боги» обучали их искусствам и ремёслам, а другие - как покорять и обращать в рабство, как поделить общество на страты, касты и сословия, чтобы крошечное меньшинство угнетало «чернь», заставляло её пахать от зари до зари и производить блага, а затем бы присваивало их, оболванивая массовое сознание лживыми религиями, обещаниями вечного счастья в загробной жизни и так далее. Теперь ясно, что хорошие и светлые боги были выходцами из Агарти, а плохие и тёмные из Шамбалы, что тоже логично - они же не идиоты, чтобы жить вместе в одном мире при наличии несовпадающего менталитета! Это только мы ютимся бок о бок - достойные люди и всякая мразь, отчего и нет на Земле конца несчастьям и страданиям…
- А, по-моему, вы к себе слишком строги, - некстати, но вполне ожидаемо говорит Сисирина. - Я бы не назвала опыт с разумной кровью неудачей. Ведь благодаря ему у шараги появилась несокрушимая защита, которую никто не в силах преодолеть. Подумайте, ведь иначе вас давно бы прибрали к рукам и тогда конец вашей работе. Здесь бы всё снесли и построили развлекательный или торговый центр с парковкой. Чтобы далеко не ходить, прямо сегодня ваши вампиры предотвратили очередную попытку захвата. Называть это неудачей как-то неправильно и несправедливо!
Всё-таки любит Сисирина вампиров. Даже в такой ситуации не может удержаться, чтобы не встать на их защиту.
- Благодарю за столь лестный отзыв, - галантно раскланивается Гераклович. - Однако вернёмся к нашей теме. В седой родоплеменной древности практически каждый этнос верил в легендарного или полулегендарного вождя-прародителя, под чьим чутким руководством был завоёван или открыт и освоен ареал данного этноса, где он, собственно, и самоопределился. Впоследствии таких вождей нередко обожествляли. Типичный пример подобного обожествлённого вождя - скандинавский Один. То есть прародитель рода или племени - это не первочеловек, вроде библейского Адама, а тот, при ком данный этнос начал обретать свои черты и вырабатывать свой быт, мировоззрение, обряды, нравственность, мифологию, менталитет… Своё сугубо индивидуальное лицо.
Брячиславович позволяет мне разогнуться, но из медвежьих объятий не выпускает.
- Почему бы не предположить, что и за обожествлением династии врила стоял тот же принцип? - говорит он. - Незадолго до известной неолитической революции, переформатировавшей первобытный мир, говорят, случился природный катаклизм - пресловутый всемирный потоп. Тогдашнее человечество наверняка было напугано, деморализовано и разобщено. Различные культуры трактовали потоп однозначно - как попытку высших сил покончить с человечеством. Как к этому относились люди? Очевидно же - с чувством обречённости. Они приговорены к неизбежной смерти высшими и непостижимыми силами. Остаётся лишь покориться, лечь и сдохнуть. Жить дальше незачем, ведь люди чем-то не угодили «небесам». И вдруг появляются неизвестные создания, похожие на людей, но при этом превосходящие их во всех смыслах, владеющие магией и целым набором уникальных знаний и навыков. Они приносят ремёсла, науки и законы, а главное, дарят надежду и успокоение. Всемирный потоп, говорят они, направлен не против всех, а только против «неправильных» людей. Лишь их одних погубила стихия. А если кто пережил потоп, тот «правильный», ему бояться нечего, можно расслабиться и спокойно жить дальше. Поддержка - вот то, что было нужно тогдашнему человечеству, и врил-йа её обеспечили, ну и плюс научили всяким полезным вещам. А после них эту же политику продолжили правящие элиты первых государств, «потомки» тех самых «богов», с чьей властью люди в итоге смирились…
Слушая Директора, я снова вспоминаю Непряхина. Он тоже указывал на культуртрегерство в далёкой древности, на мифических героев, получавших от богов знания и технологии, за счёт которых люди оставили позади первобытную эпоху и перешли в иную общественно-экономическую формацию. И я вновь убеждаюсь, что в этом на самом деле заключается сюжет Мета-игры.
Кувыркающиеся по степи шары перекати-поля складываются в очередные образы из детства и заставляют вспомнить о тоннах прочитанной уфологической литературы. Там говорилось, будто бы древние сказители и мифотворцы не понимали, что описывали. В их историях божьи слуги подозрительно напоминают роботов, божьи колесницы - летательные аппараты, божье оружие, копья и стрелы - ракеты с ядерными и химическими боеголовками…
У меня нет настроения затевать с Директором спор относительно высших неизвестных - кто они, аватары демиургов из над-мира, или впрямь гости из параллельной Земли? Я и так знаю, что магия - это просто технологии, недоступные первобытным людям, а летательные аппараты, ракеты и роботы - всего лишь способ обозначить своё превосходство над автохтонами. Директорские рассуждения не противоречат моему мировоззрению. Также они укладываются в канву непряхинских идей.
- Пирамиды, - говорит Ссаный Саныч, - были возведены без использования машинных технологий, однако, с их имитацией - дабы служить вечным памятником и напоминанием человечеству о преимуществах техногенной цивилизации перед первобытной. Отсталым людям всё непонятное кажется чудом… Особенно возведение в пустыне гигантских конструкций… Вообще мне иногда кажется, что Агарти и Шамбала - это не два разных мира, а лишь один, просто он в разных ситуациях и людьми разного склада воспринимается по-разному. Ведь что такое добро и зло? По сути это две части одного целого. Вселенная на самом деле безлика. Сами по себе добро и зло не существуют. Они присутствуют только внутри нас, являясь продолжением наших собственных достоинств и недостатков. Тот, в ком преобладает позитив, увидит в другом мире светлую Агарти. В ком больше негатива, тот увидит мрачную Шамбалу. Но в обоих случаях это будет один и тот же мир…
Впечатление такое, будто Директор влез мне в голову, а перед этим в голову Непряхина, и просто повторяет наши с ним мысли.
- Подобная дихотомия восприятия в истории не редкость, - продолжает он. - Возьмём самый банальный пример - советское прошлое. В одно и то же время, на одной и той же территории жили две группы людей. Одна видела всё вокруг в светлом ракурсе - социальную справедливость, низкие цены, бесплатное образование и медицину, низкую преступность, мощную армию и разумную экономику, дающую уверенность в завтрашнем дне, стабильную зарплату, научно-технические прорывы, прекрасное кино и музыку… Другая половина видела всё то же самое в мрачных тонах - серую и убогую действительность, уродливую одежду и дома, кровавую гэбню, ГУЛАГ, уравниловку, отсутствие частной собственности, повсеместный дефицит, невозможность выехать за границу, безжалостную творческую цензуру… Как будто обе группы жили в совершенно разных мирах, на разных планетах. Но на самом-то деле мир был один, разным было его восприятие.
- Если подобное однажды уже происходило, - подхватывает Гераклович, - значит вполне могло происходить и не однажды. Как известно, восприятие целиком зависит от личности; оно слишком субъективно и целиком подчинено вкусовщине. Немногие способны полностью абстрагироваться от вкусов, пристрастий, привычек, эмоций… Есть расхожее выражение: душа нараспашку. Если у тебя такая душа, ты во всём и во всех будешь видеть светлые стороны. А если душонка у тебя мелкая, гнусная, ты будешь замечать только плохое. Поставят перед тобой чемодан денег, ты и к нему придерёшься – почему не спортивная сумка, не того номинала купюры, лучше бы банковским переводом…
- У меня есть множество гипотез относительно мира врил-йа, - говорит Брячиславович. - Согласно одной, он не был изначально дуалистичен. С их-то невообразимыми возможностями, врил-йа могли сами сделать его дуалистичным, специально, чтобы по реакции наблюдателя сразу же понимать, с кем имеют дело. Мы менее совершенны и нам подчас сложно бывает с ходу определить, кто перед нами - хороший человек или мразь. Чтобы разобраться, требуется время. Иногда очень много времени, если мразь ловко скрывает свою суть. Врил-йа, научившиеся странствовать по иным мирам, должны были уметь разбираться в автохтонах мгновенно и, более того, заблаговременно, во избежание неприятностей… Это лишь мои догадки, но если я прав, это потрясающе!
Восторженного Брячиславовича сменяет флегматичный Ссаный Саныч и его слова опять напоминают мне академика. Неужели Непряхин и впрямь когда-то здесь работал? Спросить бы, да ведь инквизиторы не признаются.
- Самый интересный вопрос - чем считать неолитическое переформатирование? Альтруистическим жестом доброй воли или неким социально-биологическим экспериментом, который врил-йа не могли провести у себя дома? В детстве, бывало, мы из жалости помогали младшему братику или сестрёнке делать домашку - нам, старше и опытнее, это было не трудно. Такова же была мотивация высших неизвестных? Они хотели, чтобы мы скорей «выросли», поумнели и сдали исторический экзамен на зрелость? Если да, то они, мягко говоря, сели в лужу. Потому что никакой зрелости у нас нет и в помине. Мы со всей доступной нам прытью гробим собственный дом и даже не задумываемся о последствиях - живём сегодняшним днём и до сих пор верим в вечную загробную жизнь… А если врил-йа проводили эксперимент, то почему самоустранились в самом его начале? Пытались привить нам самостоятельность, исключали погрешности, которые могло бы внести их присутствие, или банально разочаровались первыми же результатами? Лично моя версия такова: это действительно был эксперимент. Врил-йа нашли подходящий мир с нетехногенным типом материальной культуры и решили искусственно направить его по прямо противоположному пути, чтобы посмотреть, куда это нас заведёт. Куда - видно невооружённым глазом, ибо нам в этой параше приходится жить…
Я молчу, потому что ничего нового Директор не говорит, зато простодушную Сисирину тянет поучаствовать в полемике.
- Так уж необходимо было искать какие-то документы «Аннэнербе»? Ведь всё это отражено в религии. Священное писание открытым текстом сообщает об ангелах, бравших себе жён человеческих…
Ссаный Саныч растягивает в неискренней улыбке тонкогубый рот и отечески треплет Сисирину за щёчку.
- А вы не так уж и глупы, только почему-то не берёте во внимание контекста эпохи. Где это видано, чтобы советские учёные, атеисты и материалисты, обращались к религиозным писаниям? Этому в СССР не учили. Религия - это опиум для народа, помните такую фразу?
Я наконец не выдерживаю.
- Древние описывали богов, как людей, только очень большого роста. Не кажется ли вам, что скрещивать великанов с человеческими женщинами было несколько проблематично? Фигурально выражаясь, тычинки с пестиками не совпадали по калибру. Да, я знаю об искусственном оплодотворении, я не идиот, но тут речь о химерах. Не могут разные виды скрещиваться. Врил-йа только похожи на людей, однако, они всё-таки не люди. Точнее, они другие люди. Или не совсем люди. С чего вы взяли, что иномиряне присутствовали здесь лично? Они могли пользоваться человекоподобными аватарами, не более того. Неубиваемыми искусственными куклами, специально заточенными под наш мир - чтобы наверняка произвести впечатление на первобытных дикарей. Такую идею вы не рассматривали? Человеческие женщины под гипнозом оплодотворялись человеческими же мужчинами, а им внушалось, что они родят потомков богов. Когда ты принудительно внедряешь в однородную общину социальную стратификацию, тебе необходимы какие-то кандидаты на роль избранных и привилегированных, на роль царей и знати. С потолка что ли их брать? Геббельс же вроде учил, что чем грандиознее ложь, тем быстрее в неё поверят. Если голословно объявить кого-то «потомком богов», тебе не поверят. А вот если все будут убеждены в том, что это действительно потомки богов, рождённые человеческими женщинами - вот тебе и готова элита нового, стратифицированного общества. Потому что боги круты и грандиозны, превзойти их в древности считалось невозможным. Кому же ещё управлять переформатированным человечеством, как не прямым божьим потомкам? Лишь спустя тысячелетия стало очевидно, что все древние боги и религии были грандиозной ложью, тотальным всеобщим обманом…
Оседлав своего конька, я чувствую, как меня понесло и не могу остановиться, благо Директор внимательно меня слушает.
- Нет никаких эмпирических оснований считать, будто физическое перемещение между мирами реализуемо. Хотя, в Катакомбах обретается дядечка, утверждавший обратное… Но это неважно. Кем бы вы ни были, какая бы субстанция ни текла в ваших жилах, если вы хоть сколько-нибудь заботитесь о собственной безопасности, вы никогда сами не попрётесь туда, куда с тем же успехом можно послать неубиваемую куклу. Здравый смысл никто пока не отменял и, надеюсь, к врил-йа это тоже относится. Никто, если у него больше одной извилины, не станет рисковать, когда можно уютно расположиться дома на диване и дистанционно управлять аватаром. Можете стараться сколько угодно, вы не убедите меня в обратном… Как по мне, нужно обладать исключительно больной и извращённой фантазией, чтобы считать этих кукол богами. Чем это низкопоклонство отличается от поклонения деревянным и каменным истуканам? Если врил-йа насаждали и поощряли подобные воззрения, значит они законченные ублюдки, извращенцы и психопаты и лично я бы не хотел иметь с ними дел. И не просите меня сделать скидку на разницу в нашем менталитете. Есть же какие-то абсолютные категории, инвариантные при любом типе мышления… Впрочем, вряд ли заслуга в возникновении идиотских культов и религий принадлежит высшим неизвестным. Лично я склонен возлагать ответственность на людей - царей и жрецов, на те самые новоформатные элиты, которые породили уйму вероучений уже постфактум, когда невозможно было узнать мнение самих «богов» - по причине их ретировки в родной мир. Упомянутый вами Манефон писал свою историю не при богах, а намного позже. Так что не факт, будто современники врил-йа воспринимали их как богов. Скорее их самозванные «потомки» - властолюбивые, корыстолюбивые, спесивые, высокомерные, злобные, жестокие, хитрые, коварные, склонные к асоциальным психопатическим проявлениям моральные уроды, - демонстрировали чисто обезьянью черту, доминантность. Мы рождены богами и посему мы круче вас, быдлы! Если аналогичная черта была присуща врил-йа, тогда они тоже обезьяны. Кому-то нравится считать обезьяну богом? Кроме индусов с их Хануманом я таковых не знаю… Словом, миф о божественном происхождении - это чисто обезьяний выпендрёж, свойственный людишкам - потомкам обезьян, а не богов. Также не стоит сбрасывать со счетов постоянный страх самопровозглашённой привилегированной касты перед потенциальным прозрением черни и неизбежным бунтом. Законченные психопаты, к сожалению, оказываются крайне посредственными управленцами, благодаря чему все древние культуры сперва пришли в упадок, а затем и вовсе исчезли с лица земли. Чтобы «благодарный» народ не поднял своих владык на вилы за такое управление, нужно было внушить ему принцип божественного происхождения власти. Тогда, если простолюдины восстанут, то получится, что они поднялись против богов. Психологически чернь готова к бунту, а вот к богохульству нет… Вы оглядитесь, такую же ахинею вбивают людям в головы до сих пор…
ю) Послание высшим неизвестным
- Вы столь же умны и проницательны, как ваша подруга, - хвалит меня Ссаный Саныч. - Я сразу обратил на вас внимание и готов прямо сейчас удовлетворить ваше любопытство, раскрыв истинное предназначение НПО «Сигнал». Я собираюсь войти в контакт с высшими неизвестными, кем бы они ни были, и тонко намекнуть им, что пора возвращаться. Эксперимент, в чём бы он ни заключался, пора сворачивать, ибо он завёл подопытных не в ту степь, куда-то не туда, совсем не туда.
Вот это да! То, о чём Непряхин только мечтал, Директор вознамерился осуществить на практике.
- Вы ради этого хотели создать искусственный врил? - спрашивает Сисирина. - Чтобы уйти в Шамбалу/Агарти?
- Не лично, разумеется, - отвечает Директор устами Брячиславовича. - Я планировал задействовать добровольца.
- А смысл? - наседает на него Сисирина. - По завершении эксперимента наша цивилизация исчезнет, мы все и вы в том числе. В лучшем случае человечество вернётся в каменный век. Вы же должны это понимать?
- Каменный он только для археологической стратиграфии, - говорит Гераклович, - а человечество всегда считало его Золотым, наилучшей эпохой в истории. Временем истинной свободы, идеальной утопией, несмотря на все трудности, связанные с оледенением. И эту утопию вполне можно совместить с высоким уровнем материального и научно-технического прогресса.
- Каковой является следствием техногенной цивилизации, - ловлю я Директора на противоречии. - Когда врил-йа вернут нас в начало начал, никакой науки и техники не останется. Только каменный топор и звериные шкуры.
- Вы чересчур утрируете. На самом деле никакого неразрешимого противоречия между техногенным и нетехногенным развитием нет. Они вполне поддаются разумному синтезу. Мы просто откажемся от неправильных, вредных и опасных технологий, которые превратили нашу планету в помойку, а нас в восемь миллиардов слабоумных инвалидов. Этот так называемый атрибут цивилизации на деле есть псевдоцивилизационный балласт, избавиться от которого - наш долг и прямая обязанность. После чего нужно будет заменить старые технологии новыми, правильными, полезными и безопасными, которые позволят нам жить в истинной гармонии с окружающим миром и в полной мере раскрывать собственные потенциалы…
Сомнительные утопические фантазии характеризуют Директора, как помешанного идеалиста, фанатика с неограниченными возможностями. А ещё мне не нравится сфера в центре зала. С каждой минутой аппаратура гудит всё громче и громче, как будто устройство разогревается и накачивается энергией - явно для чего-то нехорошего. Будучи хакером, я изрядно обеспокоен идеей глобального переформатирования. Форматирование жёстких дисков не сулит ничего хорошего хранящимся на них данным. Они попросту исчезают… Также мне не понятно, зачем нас сюда привели. Вроде бы Директор хотел сделать нас частью себя. С какой тогда стати он съехал на тему сигнала высшим неизвестным?
Ссаный Саныч подталкивает Сисирину к матовой сфере. Сотрудник в белом комбинезоне подносит Геракловичу другой шприц и главврач шараги делает красотуле инъекцию неизвестно чего. Другие сотрудники в белых комбинезонах что-то включают и в нижней части сферы открывается полукруглая панель, ведущая внутрь. Сквозь проём люка видно, что сфера изнутри пуста и обита мягким материалом. Свободного места совсем чуть-чуть. В целом это похоже на одноместную капсулу, внутри которой царит кромешная темень. Сама сфера непрозрачна и непроницаема.
- Так и быть, - говорит мне Брячиславович, - я позволю вам напоследок понаблюдать за переходом вашей подруги сквозь стержневую точку в мир Агарти/Шамбалы. Увы, это будет последним, что вы увидите, как Семён Леонидович Косачевский. После этого вы перестанете быть собой и станете частью меня…
Сисирина выглядит одурманенной. У неё закатываются глаза, подкашиваются ноги и она виснет на руках персонала в белых комбинезонах, а тот аккуратно помещает её в капсулу и запирает люк.
Впервые за несколько дней я отчаянно нуждаюсь в таблетке. Побочный эффект вампирского укуса не ограждает меня от эмоций в этот критический момент. Я никогда не понимал, как сердце может разрываться от боли, и вот теперь я это чувствую. Глядя, как лаборанты разбегаются в разные стороны, прочь от сферы, я словно отключаюсь от реальности. Голова как будто заполняется густым туманом, искажающим картину и приглушающим звуки.
- Вы дали ей наркотик?
- Что-то вроде того, - кивает Гераклович. - Девушке необходима общая психологическая расслабленность и то, что Кастанеда называл «внутренним безмолвием» - изменённое состояние сознания, которое большинству людей без дозы наркотика недоступно. Помимо наркотика раствор инъекции содержит некоторые экспериментальные вещества, блокирующие все органы чувств, в том числе те, которые отвечают за восприятие гравитации и ускорения. Сфера обеспечивает сенсорную депривацию и вкупе с инъекцией помогает расшатать точку сборки. Сознание вашей подруги должно отрешиться от всего лишнего и материального, чтобы настроиться на вибрации стержневой точки. Разумеется, мои определения достаточно условны, за неимением лучших… Благодаря нашему разговору, тема врил-йа продолжает крутиться в уме девушки, в её подсознании, так что точка сборки сместится не куда попало, а куда надо, после чего ваша подруга скользнёт по связующему межвселенскому стержню прямиком в пункт назначения. Она славный человек и я не сомневаюсь, что мир высших неизвестных предстанет перед ней светлой Агарти…
Ну конечно, наивно было надеяться, что Мета-игра под конец не подкинет дерьма и не заберёт у меня единственную подругу! Как бы бредово ни звучали слова Директора, я ему верю. Потому что до сих пор у него всё получалось. Не совсем то, что он обычно хотел, однако ж получалось. Не знаю, что именно произойдёт с Сисириной, но что-то точно произойдёт. И судя по прежним экспериментам Директора - ничего хорошего.
- Вы же хотели интегрировать нас в свою личность, - упрекаю я Директора. - Что изменилось?
Ссаный Саныч озадаченно смотрит на меня.
- Вы что-то путаете, Семён Леонидович. Я никогда не планировал интегрировать в себя вашу подругу, иначе б давно это сделал, ещё до вашего здесь появления. Ассимиляция предназначена только вам, а относительно девушки у меня были другие планы. Потому я и позволил ей проработать здесь так долго.
- Ну как же? - я не в силах скрыть замешательства. - Мной вы должны были заменить айтишника, ей - дядю Мишу. Разве нет?
- Конечно нет! - встряхивает меня Брячиславович. - Старый вахтёр не был частью меня. Состояние его мозга оставляло желать лучшего. К тому же вахтёры - слишком недолговечный материал. Их честно предупреждаешь о собаках, а им непременно нужно то покурить, то воздухом подышать, то размять ноги… Ничего не воспринимают всерьёз, вот и становятся собачьим кормом…
- Выбыл лишь один фрагмент, его-то вы и замените, - поясняет Ссаный Саныч и показывает на сферу, - а кадровичке уготована честь стать межвселенским сигналом. У каждого здесь своё предназначение. Цель моего проекта отражена даже в названии предприятия - НПО «Сигнал».
- Да как она его передаст-то, ваш сигнал? - злюсь я на фанатичного безумца, хотя злиться нужно на вампирский укус и побочный эффект пофигизма, заставивший меня преждевременно расслабиться. Одно приобрёл, другое потерял. От Братка и Куратора избавился, но и Сисирину не уберёг.
- Наркотик научит её языку врил-йа?
Брячиславович снова меня встряхивает, чтобы я перестал психовать.
- В знании языка высших неизвестных нет надобности. Сигналом послужит само перемещение человеческой девушки сквозь межмировой барьер. В блокбастерах с богатыми спецэффектами нам демонстрируют пространственные порталы и червоточины, через которые герои куда-то летят и в конце концов куда-то попадают. Я потратил десятилетия, чтобы понять, что задача перемещения - вовсе не техническая задача. Все мы в данный момент пребываем на Земле не только потому что родились здесь и нас притягивает гравитация, но и потому что в соответствующем положении зафиксирована наша точка сборки. Если её расшатать и сдвинуть в иную позицию, никакая гравитация и никакое биологическое происхождение нас здесь не удержат. Переход вашей подруги в Агарти/Шамбалу осуществится без порталов и червоточин и займёт всего мгновение. Вот как на самом деле устроен мультиверсум…
Постепенно гудение переходит в оглушительный рёв. Сфера раскручивается на осях, обручах и кронштейнах сразу во всех плоскостях. Я представляю, как одурманенная Сисирина в капсуле перестаёт понимать, где верх и где низ, ночь сейчас или день, сколько времени прошло и где вообще она находится.
- В любом другом месте, - признаётся Гераклович, - мне бы такой фокус не удался. Его можно провернуть лишь здесь, в стержневой точке, пронзающей все миры мультиверсума. Я верю, высшие неизвестные получат мой сигнал!
Мне становится нехорошо и я воздерживаюсь от замечаний.
- Восприятие и интерпретация окружающего - вот единственная нить, связующая нас с этим миром, - продолжает Директор. - Стоит прервать данный процесс всего на мгновение и человек превращается в сгусток чистой энергии, которой нипочём межвселенские барьеры. Стержень служит как бы проводником этой энергии, позволяя ей перемещаться в другие миры. Вот что сейчас происходит с вашей подругой. К сожалению, её дальнейшую судьбу узнать невозможно. Примет ли она исходную физическую форму в Агарти/Шамбале, выживет ли в тамошних природных условиях, вернут ли её высшие неизвестные обратно? Увы, это находится за рамками моей компетенции и моих целей. Вполне допускаю, что я выписал кадровичке билет в один конец…
Сотрудники в комбинезонах заняты приборами и изредка поглядывают на крутящуюся сферу. Директор говорит:
- К капсуле подключены чувствительные датчики массы. Вес вашей подруги составляет примерно семьдесят килограммов. Когда общий вес конструкции уменьшится на означенную величину, система автоматически отключится. Это будет означать, что девушки больше нет, она переместилась в иную вселенную!
Я всегда завидовал людям, похваляющимся некими «внутренними часами». У меня ничего подобного нет и не было, а если и было, то я этого не помню. Трудно сказать, сколько времени мы ждём, пока сфера отключится. Вдруг где-то щёлкает реле и конструкция начинает замедляться. Когда вращение прекращается, персонал срывается с места и спешит к сфере. Гераклович и Ссаный Саныч бегут вместе со всеми, открывают люк и заглядывают в капсулу. Мимолётная надежда на сгоревший предохранитель не оправдывается и полумёртвая Сисирина не падает на руки инквизиторов. С того места, где меня удерживает Брячиславович, прекрасно видно, что сфера внутри пуста. Очередной безумный эксперимент Директора увенчался успехом. Все вокруг ликуют, слышатся поздравления… Конечно же, лабораторный персонал - тоже часть коллективной личности.
Я уже ничему не удивляюсь. Сосущее чувство в животе и душевная опустошённость - вот и вся моя реакция на происходящее. Терял ли я когда-то близких и дорогих людей? Были ли они у меня вообще? Не помню. И потому не могу ничего к ним чувствовать. А вот Сисирину помню прекрасно. Всего несколько минут назад я держал её за руку… Нам с ней даже попрощаться не дали. Как тут не испытывать чувства обречённости?..
Собственное бессилие ужасно меня напрягает и бесит. Неужели совсем ничего нельзя сделать? Каких действий требует от меня сюжет? Ведь не бывает совсем уж непроходимых игр. Какой тогда в них смысл? Значит и Мета-игру можно пройти. Понять бы только как…
Но я в тупике. Рвущиеся сквозь вампирский укус эмоции мешают сосредоточиться и подумать. Всего за неделю я успел привязаться к Сисирине, как к живому, настоящему человеку. И неважно, что она всего лишь нэпс. У меня ком встаёт в горле, когда я вспоминаю наше с ней единодушное мнение, будто бы в реале всё всегда заканчивается плохо. Получается, мы сами себе накаркали, сами себя сглазили.
Мета-игра вовсе не собиралась дарить мне постоянного спутника. Сюжетом не предусмотрен наш с Сисириной переход на следующий уровень после совместной победы над боссом-Директором. Похоже, я всё-таки запорол свой челлендж и теперь мне светит очередной рестарт… Какой по счёту? Сколько раз я так же лажал? Чёрт, до чего обидно!..
Удрать не получится. Драться - не вариант. Что делать, что делать… Думай, сталкер, думай! Как бы сейчас пригодилась проходилка, да только у Мета-игры её в принципе не может быть.
Я всю неделю фантазировал на тему перерождения отдельных людей и целых организаций и вот теперь моя подруга обратилась в энерго-информационный сигнал, а я с минуты на минуту стану элементом коллективного суперразума. Ну что за ирония! Та же история, что с собаками и вампирами - стоит о чём-то серьёзно заморочиться, как Мета-игра моментально реализует это и обращает против тебя. Без таблеток - аж оторопь берёт… Но неужели всё так и задумано? Неужели переход на следующий уровень как раз и заключается в слиянии с Директором? Об этом я почему-то не подумал, хотя от Мета-игры и такого поворота можно ожидать…
После недолгого ликования персонал расходится по местам. Директор может позволить себе торжествовать, ведь главная цель его жизни достигнута - сигнал высшим неизвестным отправлен, а что будет дальше, я увижу уже не будучи собой. Или вовсе не увижу…
Я жду, не выскажется ли на этот счёт кто-то из инквизиторов, и в этот момент у меня в кармане звонит телефон. Брячиславович напрягается, выхватывает у меня аппарат и смотрит на экран. Номер звонящего не определяется и не отображается.
- Кто звонит? - спрашивает начальник охраны, как будто я знаю.
Я пожимаю плечами, Брячиславович отвечает на вызов и включает громкую связь. Пару секунд мы слушаем тишину и затем чей-то смутно знакомый голос произносит тарабарщину, бессмысленный набор слов с закосом под опошленную латынь и греческий: «Сосипатрос невраемудничус удраптоёбфа, джан мусантос поэбос, жопатинус ам бин ибласиус хум!»
Директор разбивает телефон об пол и топчет осколки ногами, однако кодовая фраза уже озвучена и услышана. Она делает своё дело и достигает своей цели. Я сотрясаюсь в эпилептическом припадке и почти минуту не подаю признаков жизни, а в себя прихожу уже другим человеком, не Семёном Леонидовичем Косачевским, не тем, кем ощущал себя всю неделю. Того Сэма, называвшего себя «сталкером Мета-игры», на самом деле не существует, это фейковая искусственная личность. Да-да, не только Директор умеет суггестивно внедрять в людей чужие личины. Кое-кто уже проделал это со мной, причём упор был сделан на внутренних тараканов, а не на подробную биографию. Отсюда и все эти пробелы в памяти, и зависимость от таблеток - чтобы напоминать отупевшего торчка, помешанного на «матрице реальности». Какой нафиг симулякр, какая Мета-игра, когда объективная реальность невообразимо более причудлива, удивительна и необыкновенна, чем мы себе можем представить! Мнимая личность Сэма ничего не могла вспомнить, потому что вспоминать было нечего. Я изображал не просто компьютерного задрота, а эксцентричного компьютерного задрота. Мне нужна была яркость и оригинальность, чтобы усыпить бдительность таких осторожных типов, как Браток, Куратор и Директор.
Полная и насыщенная биография засланному казачку не требуется, его задача - проникнуть туда, куда до сих пор никому не удавалось - в НПО «Сигнал». И вовсе не Браток с Куратором были организаторами этого мероприятия, как им казалось. Они были лишь средством его достижения, полагая, будто используют меня, однако, их самих использовала некая организация, частью которой я являюсь. Ведь я один из её сооснователей.
Кодовая фраза снимает блокаду с моей истинной личности и я вспоминаю, кто я на самом деле и зачем внедрился в шарагу. Я действительно компьютерный задрот, нет смысла отрицать очевидное, вот только я чрезвычайно опасный задрот. Таких, как я, в мире всего человек пять, не больше. Вместе с двумя единомышленниками мы основали общество «Гнозис» - предельно законспирированную организацию. Насколько законспирированную? Ну, например, о нас почти ничего не знает ФСБ. Представляете? Очень хочет узнать, но ничего не выходит…
Даже тщательно шифрующиеся организации - террористические ячейки, к примеру, - вынуждены как-то себя продвигать, заниматься пропагандой, пиарить свою идеологию, вербовать сторонников, наращивать силу и влияние, периодически демонстрировать обществу свои возможности и брать ответственность за свои действия. Такие организации либо изначально создаются спецслужбами, как пресловутая Алькаида, либо информация о них вскоре просачивается куда надо, после чего спецслужбы внедряют к дурачкам своих людей и берут организацию под контроль, заставляя работать на себя, или ликвидируют. Ликвидация устраняет угрозу, взятие под контроль позволяет манипулировать настроениями общества. К примеру, наигравшаяся в демократию власть хочет закрутить гайки. Она даёт приказ спецслужбам, те посылают фанатичного идиота с бомбой взорвать вокзал, метро, торговый центр или многоэтажный дом - и общество соглашается поступиться гражданскими свободами, лишь бы было «безопасно». По итогу безопасно не становится, но и прежних свобод уже нет. Подобным образом «демократические» власти добиваются того, чего в обычных условиях им бы никто не позволил.
Всё-таки Сисирина была права - не на пустом месте псевдо-Сэм придумал сюжет своей нетленки, не на пустом…
Мы, основатели «Гнозиса», действуем принципиально иначе. Никак себя не продвигаем и не афишируем. Мы не заинтересованы в широкой известности - по крайней мере пока, а когда-нибудь, разумеется, про нас узнают все. Поиском и набором сторонников, их проверкой и испытанием у нас занимается один человек и я понятия не имею, как он это делает. Иногда мне кажется, что он телепат. Слабаки, способные на предательство, или жадные уроды, кто продал бы нас за пригоршню долларов, к нам не приходят, а те, кого спецслужбы могли бы к нам внедрить, исчезают раньше, чем их кандидатуру утверждают на Лубянке - об этом заботится наш третий сооснователь.
Мы - управляющее ядро «Гнозиса». У каждого из нас свои задачи. На мне сетевой поиск, кибератаки, кража важных данных, майнинг крипты и так далее. На второго сооснователя возложены организационные и идеологические задачи, на третьего силовое прикрытие. Под моим началом трудится внушительный хакерский коллектив. Не хочу бахвалиться, но мы воистину хакерская элита. Взломать сервер Пентагона или Госдепа нам раз плюнуть. И при этом мы не прыщавые детишки-переростки, для которых это всё баловство и способ потешить ЧСВ. Это прежде всего тренировка и развитие навыков, ведь однажды, в «час икс», нам предстоит кирдыкнуть всемирную паутину, без которой современное техногенное общество, цивилизация, политические, финансовые и силовые институты, вся техносфера окажутся нежизнеспособны. Мы - взрослые и серьёзные люди, которые точно знают, чего хотят. Все наверняка слышали о результатах наших действий, только не знают, что это именно наших рук дело.
Иногда в небе исчезают самолёты, вроде знаменитого малайзийского «Боинга», который до сих пор не могут найти. Они исчезают, потому что мы сперва вырубаем их транспондер, а затем взламываем бортовой компьютер и берём управление на себя. Такой самолёт иногда падает в океан или куда-то в безжизненную глушь, а иногда на жилые кварталы провинциального города. Выбор цели обычно происходит по следующему принципу: на борту летит некая личность, от которой требуется избавиться, чтобы сошло за несчастный случай. Остальные пассажиры - просто сопутствующий ущерб. В «час икс» такого ущерба окажется намного больше, вы уж поверьте. Так что мы давно научились не напрягаться и не рефлексировать…
Иногда с орбит сходят спутники. Мы перехватываем управление ими и меняем траекторию. Это тоже тренировка - в «час икс» мы уберём с орбиты все спутники, чтобы макрорегионы мировой экономики потеряли связь друг с другом, а их элиты лишились возможности влиять на события.
В проливах, заливах и даже в открытом море, где, казалось бы, невозможно столкнуться, сталкиваются и тонут корабли. Смысл тот же - они перевозят кого-то или что-то, кто или что должны упокоиться на дне морском. Суда опрокидываются, тонут, садятся на мель, застревают в каналах…
Иногда беспилотники внезапно атакуют совсем не те цели, которые были обозначены. В «час икс» мы заставим все беспилотники атаковать то, что нам нужно.
Иногда обычные люди, вплоть до грудных младенцев, вдруг оказываются в списках самых разыскиваемых преступников и террористов. Так мы выявляем слабые места спецслужб и полиции.
Иногда в прессе всплывает разоблачительный компромат на какую-нибудь высокопоставленную фигуру…
Это всё не случайности, не ошибки невнимательных клерков и не пресловутый «человеческий фактор». Это целенаправленные действия - мои и моей команды. Мы просто играем мускулами в ожидании «часа икс», когда нам понадобится всё наше мастерство.
Крутых дядек, стоящих за Братком, нагрел на бабки действительно я. Чутьё не подвело Братка, хотя он этого так и не узнал… Мною двигали чисто меркантильные интересы. «Гнозису» нужны средства, много средств, и добыть их по-быстрому можно лишь у незаконно обогатившихся паханов, у тех, кто не побежит жаловаться государству. Кроме того, мне требовалось попасть в поле зрения Братка и Куратора. И у меня это блестяще получилось.
Со стороны мы наверняка выглядим чудовищами, однако, это не так. В обозримом будущем нам многое предстоит сделать, чему не обучишься на симуляторе. Тренироваться нужно на настоящих целях, чтобы не сплоховать и не дрогнуть в «час икс».
Цифровые технологии и компьютерные сети стоят сегодня во главе всего. Они краеугольный камень нашей цивилизации, прочный фундамент постиндустриального мира. Им подчинены едва ли не все аспекты бытия. Выбей это основание и вся мировая система развалится, почив навеки без возможности последующей реанимации. Лишь на останках старых формаций можно возвести новые. Мы - нынешние революционеры, единственные истинные революционеры, какими давно перестали быть левацкие партии и движения. Ведь что такое настоящий революционер? Это тот, кто, подобно Директору, хочет переформатировать систему и построить общество на более разумной и справедливой основе, а самое главное, знает, как это сделать. Современным же левакам ничего менять не нужно, им и так хорошо, они прекрасно спелись с буржуями и плевать им, что мир максимально несправедлив и неразумен.
Мы узнали (не спрашивайте, как) о планах Директора и они нам понравились. Это хорошо, подумали мы, что дядечка собрался переформатировать цивилизацию. Главное, сделать это по сценарию «Гнозиса», а не по-директорски. Важно было не дать Братку и Куратору захватить шарагу, вместо этого следовало завладеть ею самим, чтобы в дальнейшем использовать её потенциал в интересах организации.
Наша цель - не просто изменить систему. Мы хотим видеть общество вовсе бессистемным, каким оно было в Золотом веке. Мы тот трёхглавый дракон, который в урочный час пожрёт всю скверну и вернёт людям истинную свободу. Директор верит в необходимость привлечения высших неизвестных, мы же считаем, что глупо полагаться только на кого-то, надо и самим постараться. Именно за этим я здесь, именно эту повестку я буду продвигать, став частью коллективной личности.
До «Гнозиса» доходили слухи о странной шараге и её загадочном руководителе. Лучшего места для реализации наших идей трудно найти. Вот и была разработана многоходовочка…
Перестав быть ложным Сэмом, я перестаю думать, как он и испытывать свойственные ему чувства и эмоции. В том числе и касаемо Сисирины. Да, чисто по-человечески мне её жаль, но на самом деле она для меня ничего не значит. У истинного меня нет к ней никаких чувств. И не важно, что она живой человек, а никакой не нэпс. Не она, так кто-то другой занял бы место в депривационной сфере. На самом деле её жертва не напрасна, Сисирина послужила великой цели, вызвала высших неизвестных в наш мир. Потому что без них, увы, полноценного переформатирования не случится…
Я стараюсь не думать о ней, сосредоточившись на более важных вещах. Истинный я никогда не любил Сисирину на самом деле. То, что между нами было, это не любовь, а скорее сексуальное раскрепощение, далеко зашедшее в плотских утехах, но при этом эмоционально незрелое, принимавшее половое влечение за любовь. Кажется, о чём-то подобном рассуждал Виталик Шалевич…
«Гнозис» хочет владеть шарагой на постоянной основе. Широта и сила мышления директорской личности не имеют аналогов; грех не использовать её в своих интересах. В моём подсознании хранится дремлющий эйдетический вирус. Как только я интегрируюсь в коллективную личность, вирус разойдётся по остальным фрагментам и позволит мне подчинить мета-разум. Я стану альфой, доминирующим фрагментом. После чего Директор будет делать лишь то, что я сочту нужным, и при этом будет думать, будто сам так решил.
Расчёт изначально строился на том, чтобы задействовать меня. Среди сооснователей «Гнозиса» я выгляжу наиболее безобидно. Задротская внешность должна была сыграть мне на руку. Кто заподозрит угрозу в щуплом айтишнике? Кроме того, я по образованию и складу ума технарь, так что распоряжаться шарагой логичнее именно мне.
Есть ещё одна причина, по которой я столь равнодушен к судьбе, постигшей Сисирину. Ведь я по сути тоже приношу себя в жертву. Слившись с мета-личностью, я сохраню лишь своё целеполагание, но не своё «я». Моя индивидуальность, все присущие мне черты растворятся и исчезнут. Фактически я умру. Я прекрасно это осознаю и, тем не менее, без колебаний иду на риск. А тот, кто безжалостен к себе, имеет право быть безжалостным к другим. Сисирину любил фиктивный лже-Сэм, к которому я имею отношение постолько поскольку. Я люблю лишь то, чем занимаюсь и то, к чему стремлюсь. Для иного в моём сердце нет места.
Что делает вирус, проникая в живую клетку? Он перепрофилирует её и заставляет работать на себя. Директор ещё не знает, что моя интеграция в коллективную личность будет равноценна добровольной инъекции сибирской язвы. Вскоре он сам и его шарага подчинятся «Гнозису». Что ж, пора и Директору с шарагой переродиться во что-то ещё, как, впрочем, и мне…
Чтобы идеальное общество будущего, его экономика и материально-техническое развитие процветали, нужен дармовой, бездонный и экологически безопасный источник энергии, каковым является холодный термоядерный синтез. Контролируемый синтез, при котором ядра тяжёлого водорода (дейтерия) дозированно сливаются в пары с образованием гелия. Суммарная масса двух ядер тяжёлого водорода превышает массу ядра гелия, поэтому избыток вещества выделяется в виде колоссальной энергии. Для сравнения: один килограмм каменного угля при сгорании выделяет примерно 7000 килокалорий; один килограмм ядерного топлива (урана) при расщеплении даёт 20.000.000.000 килокалорий или 22.900.000 киловатт-часов энергии; а один килограмм дейтерия при термоядерном синтезе даёт 21.500.000.000.000 килокалорий! Как говорится, комментарии излишни.
Давно подсчитано, что если использовать разумное количество термоядерного горючего, безопасное для экологии нашей планеты, то растворённого в мировом океане дейтерия человечеству хватит на три миллиона лет. А если он вдруг закончится, то буквально под боком находятся четыре водородных гиганта - Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун, разрабатывать которые хватит на десятки миллионов лет. Заглядывать в столь далёкое будущее бессмысленно, человечество вряд ли столько просуществует.
Конечным продуктом термоядерной реакции становится гелий, лёгкий инертный газ, который ни с чем на Земле не взаимодействует и сам улетучивается в верхние слои атмосферы, а оттуда диссипирует в космическое пространство, где его подхватывают потоки солнечного ветра и уносят за пределы Солнечной системы. Отходы производства сами себя утилизируют! Разве не идеально?
Современная наука утверждает, будто технология холодного синтеза при настоящем уровне развития пока недостижима. Это, разумеется, наглая ложь, как и многое из того, что утверждает официальная наука. На самом деле работы в этой области изо всех сил тормозят нефтегазовые олигархи - как отечественные, так и зарубежные. Когда ты наживаешь миллиарды на продаже ископаемого топлива, зачем тебе энергетический конкурент, который разорит и уничтожит твой бизнес и покончит с твоим паразитированием на природных недрах? Задуши его! Не дай ему взрасти и опериться!
Ещё в шестидесятых годах прошлого века советский физик Иван Степанович Филимоненко создал действующую установку по превращению дейтерия в гелий. А поскольку советское руководство вскоре пошло на отказ от рывка в светлое будущее и пожелало встроиться в мировой нефтегазовый рынок на правах сырьевой колонии, ему уже не требовались светлые умы и прорывные изобретения, позволявшие оставить капиталистический мир далеко позади. Самого Филимоненко ошельмовали и едва не уморили руками карательной психиатрии, а его лабораторию разгромили. Вся документация и действующая термоядерная установка были уничтожены…
Однако общество «Гнозис» выяснило, что в Новосибирске доживает свой век некий Геннадий Сычёв, ученик, коллега, соратник и единомышленник Филимоненко, чудом избежавший расправы. У него тоже есть действующая термоядерная установка - в голове. Сычёв точно знает, как она устроена, а коллективная мета-личность Директора поможет усовершенствовать аппарат и сделать его КПД максимально производительным. Эту задачу персоналу шараги предстоит решить в первую очередь…
Троица инквизиторов вновь обступает меня. Брячиславович крепко стискивает мне руки, у Геракловича наготове шприц, Ссаный Саныч смотрит на меня с обиженным выражением, как будто я предал его доверие.
- Ну и зачем это было нужно? - спрашивает он. - На что вы надеялись? Чего пытались достичь? Смиритесь уже с тем, что неизбежно. Вас не спасут дешёвые трюки и уловки…
Гераклович шлёпает меня по локтевому сгибу, чтобы выступили вены, и вводит иглу. Поначалу ничего не происходит, а затем я проваливаюсь в небытие и моё «я» растворяется, рассасывается и исчезает, как липовый Сэм в первом ночном видении растворился и слился с чародейкой Сисириной…
Последняя промелькнувшая мысль перед небытием вообще не касается меня, она почему-то о Сэме. Самопровозглашённый сталкер Мета-игры так и не понял, что главным боссом данного уровня был он сам. И он же был единственным игроком, игравшим в Мета-игру и в самого себя. А переход на следующий уровень всегда сопровождается окончательным исчезновением персонажа с уровня текущего…
Время перерождения - часть7
© Copyright: Эдуард Дроссель, 2025
Свидетельство о публикации №225101801143
Свидетельство о публикации №225101801143
Рецензии
Спасибо, было очень интересно. Примерно этого я и ожидал, что провалы в памяти не просто так, а маскировка, которая в нужный момент будет снята. Несколько мрачно но в нужной мере.
Михаил Сидорович 30.10.2025 08:53 • Заявить о нарушении
Михаил Сидорович 30.10.2025 08:53 • Заявить о нарушении
Эпилог и приложение обязательно прочтите. И ждите второй том. Когда-нибудь осилю...
Эдуард Дроссель 30.10.2025 17:46 Заявить о нарушении
Эдуард Дроссель 30.10.2025 17:46 Заявить о нарушении