Из дневника Мэтта

Семейные отношения, социализация и карьера - вот три кита, на которых стоит жизнь человека. В этом плане у Мэтта давно уже всё стабилизировалось.  Пять лет он один,  нет у него ни  семьи, ни друзей, ни работы.

Когда наступил 20-й год - он так и не смог приспособиться к новому раскладу в жизни общества. Он его не принял, отверг, и в результате лишился всего, что имел. Документы его давно просрочены, друзья потеряны, работа уволена, а деньги на исходе. Восстановить документы - означает принять нрав общества, снова стать его в прямом смысле боевой единицей. Олицетворять его умышленные заблуждения и в конечном счете - превратиться в оцифрованное ничто. «Нет уж, дудки! - говорит сам себе Мэтт, - лучше я буду просто ничем. Что ж,  попытаюсь протянуть, сколько смогу».

Мэтта не видели уже три года. И мало кто заметил его пропажу. И до этого он был интровертом, а тут - только одна дорога и наметилась. Ничего в жизни, кроме старой библиотеки книг у него не осталось.  Периодически он берется за чтение, но скоро бросает любую книгу,  в виду внезапной потери интереса.

 Каждый день обязательно случаются такие часы, когда ничто его не интересует - ни будущее, ни фильмы, ни мысли о девушках. Ко всему он становится холоден и равнодушен, словно зачарованный Кай. И тогда ничто не может отвлечь его ум от мыслей о том, что он больше не человек. Он думает, думает над этим и свои размышления записывает в дневник. Вот некоторые выдержки из  его дневника, которые нам показались наиболее интересными:

«Не могу больше садиться за гитару. Да и черт с ней! Всё равно больше никому не сыграешь… Да и новое - не  запоминается. Мозгов видно уже не хватает. А ведь когда-то - подумать только! - я думал,   что любой человек может достичь самых высоких целей - стоит только их поставить! Самая высокая цель теперь - заснуть, проснуться и… обнаружить себя всё в том же дне, пусть и на календаре произвольно меняются всякие месяца и числа»

«А что удивляться? Думаете, я верю в противостояние? Как какая-то эпидемия - то непременно во все уголки света забирается, ни одной страны мимо не проходит. Как принудительные инъекции  в добавок к ней бонусом - то непременно всем. Как оцифровывать всё, что живое и дышит - то опять таки везде и повсеместно. Как вводить роботов и  искусственный интеллект - так тоже всем будто во благо. Как с самолетов всякую наномуть на людей скидывать - так тоже абсолютно над всеми территориями. Что еще забыл?.. Ну, что бы не вспомнил - так тоже оно везде.  Как тараканы. Во всяких разных странах - от запада до востока. И что же, разве можно при всём этом заставить себя верить, что между  странами возможны какие-то там противостояния? Все под одну дудку дуют. Однако в каждой стране каждому отдельному её подданному принято внушать,  что только его  страна - самая лучшая, самая правильная, и в ней одной только самый лучший порядок. И если этот подданый хочет дышать её воздухом - то непременно должен социализироваться, то бишь вступать в организованные соревнования с другими странами. В то время, когда все те дуют в одну трубу»

«Старею! Еще бы можно было и пожить! Еще бы на что-то и понадеяться! Да что там - с дуру и совершить! Полагая, что действуешь верно и в здравом сознании. Сколько всяких дел еще можно было бы натворить! И силы бы появились, и энергия. Да что там и говорить! Но всё - пустое. Активное время жизни незаметно уходит. Уже порой даже и неделями не думаешь о том, что так занимало тебя когда ты был помоложе…»

«Лицо округляется. Деревенеет.  Помню школьником провожал меня домой один наш знакомый - ему было 30 с чем-то там лет. И я так поражен был его одутловатому лицу!  Совсем не такому, мальчишечьему, как у тогда у меня. Он был похож на какого-то засушенного школьника-переростка. И вот теперь - мне нечего вроде бы удивляться. А всё равно - удивительно.  Оказывается,   это и правда грозит всем. Даже школьникам.  Просто тем еще не до таких глупых мыслей. А глупые мысли приходят уже позже.  Потом этот знакомый спился.  А я - наверное испишусь…. Хотя порой мне кажется,  что общение с дневником - это самое лучшее, что у меня получается в жизни. Но только что же это за профессия такая? В школьные годы - еще дневник вести было положено, но потом…  Потом дневники очевидно ведутся от того, что больше нет школы и детства…»

«Как бы сохранить  свой дневник? Всё то, что успел записать за жизнь? Порой кажется, и даже уверенность такая есть, что в один день - всё это исчезнет. Причем у всех.  Просто придет час.  Сгорит Александрийская библиотека. Как бы сохранить страницы моего дневника? Но записей столько - что только простое копирование,   должно быть, займет не одну неделю.  Да и что в них такого, что было бы так уж интересно другим?! Моя жизнь? Да, возможно, кого то и заинтересует.  Только... сама по себе... Отстраненная от меня...  Жизнь уполномоченного двойника. А всё-таки - хорошо бы еще пожить своим оригиналом!  Даже в этом полуобморочном мире, но пожить!..»