Когда ЕГЭ спасло бы Или нет?

Введение
С учителями мне с детства не везло. Как-то еще в первом классе на уроке пения ошалев от стопроцентной пропагандисткой тематики песен про Ленина, пионерию и тому подобного, я предложил исполнить всем классом песню «Сердце моё». Тут же доложили, а точнее, настучали моей классной руководительнице. «Учительница первая моя», как любили писать на фото первоклассников, она же заслуженный учитель СССР Мария Андреевна Бессараб метко, как ей самой казалось, пошутила. При всём классе она, показав на меня, громко отчеканила: «На твоё сердце бы перцу!». Шутка, прямо скажем, примитивна даже для первоклассников, а уж опытному педагогу такое произносить и вовсе неприлично. Но класс смеялся, Марии Андреевне это было приятно. Она не знала, что песня «Сердце моё» была из репертуара великой советской певицы Изабеллы Юрьевой.
Многие преподаватели, встречавшиеся мне в школе, а затем в техникуме, запомнились в основном мелким воровством и истериками. Заметили тебя с художественной книгой на уроке, книгу забрали, обещали вернуть, но, увы, не вернули. И совсем плохо было, если книга эта была чужой, а ты взял ее на время почитать. Или учитель с говорящей фамилией Парашин, попросил послушать редкие записи на магнитофонной ленте. Я принес, а он, вы уже догадались, не вернул.
Из истеричек запомнилась некая учительница по фамилии Укродыженко. Если кого-то не было в классе, она криком вопрошала: «Сдох?». Ей отвечали, что ученик болеет. «Придет ко мне на урок – сдохнет!» - парировала она. Была еще математичка, та нас пацанов не трогала, а отрывалась на девчонках. Очень уж ей не нравилось, что девочки пользовались косметикой. «Намазались собачьим салом как шлюхи! – орала она на них.
Всё поменялось когда я после службы в армии поступил на учебу в университет. За пять месяцев мне английский язык подтянули так, как я его не знал за предыдущие шесть лет в школе и техникуме. Впервые в жизни мне стало интересно учиться. Англичанку я боготворил, а с историком мы порой вели политические беседы в курилке.

Травля
С первого по пятый класс я учился в школе №91 с математическим уклоном, она считалась выше среднего уровня. С переездом меня перевели в менее престижную школу №94, где я учился с шестого класса. Учиться стало значительно легче, хорошие оценки давались без труда. Но так длилось недолго. Внезапно я почувствовал, что меня усиленно топят по успеваемости. Посыпались тройки и двойки по основным предметам.
Как это происходило.
Контрольная работа по алгебре за четверть. Четыре задачи и пример. Я быстро решаю все задания и заодно решаю за соседку второй вариант. Приносят проверенные контрольные: у соседки «пять», у меня «два». Смотрю, ошибка в примере. Даже не ошибка, а невнимательность: неправильно снес цифру при подсчете столбиком, сам метод решения верный. Все задачи также решены верно. И «двойка». Следующая контрольная, те же пять заданий. Всё решил. Приносят ответы – «три с минусом» с пометкой «грязно». Ну как грязно? В процессе решения допустил два небольших исправления. Все задания решены правильно! И за это «три с минусом»? Тут я начал понимать, что меня умышленно топят. Но за что? Я перебирал разные варианты вплоть до самых фантастических, но ничего не приходило в голову. Я, конечно, не был идеальным учеником, но ничего такого, за что меня, по факту двенадцатилетнего ребенка,  надо было травить, я не находил.
Кстати, алгебру у нас преподавала классная руководительница Валентина Васильевна Фёдорова по кличке Косая. Так её с давних пор звали ученики за бородавку (или родинку) на веке.
Забавно, что если бы вместо контрольных у нас тогда было ЕГЭ, то не факт, что учителя смогли бы мне сильно попортить аттестат.
Конечно, мне надо было взять эти контрольные с «оценками», родителей и пойти в РайОНО. Но это я сообразил после сорока лет, а тогда в 12 лет такая мысль мне не приходила в голову. Не приходила эта мысль и в голову моим родителям. Они просто не умели жить. Почти сироты. Один мой дед был расстрелян в 1938-м, другой пропал без вести в 1941-м в боях где-то под Москвой. Некому было их учить житейской мудрости.
К травле подключились и другие учителя, но не все. Были и порядочные. По русскому языку и черчению у меня были хорошие оценки. Где-то и я сам стал хуже учиться. Это понятно – когда тебе ставят «два» и «три с минусом» за в общем-то отлично выполненные контрольные, то руки у любого опустятся. Будущий аттестат вырисовывался у меня очень проблемным. С которым никуда не поступишь.

Мозговой центр операции
Хотя я и не понимал почему меня травят, но довольно скоро я определил центр ненависти исходивший на меня. Это была завуч школы Ида Соломоновна Эдельман. Чем-то она напоминала знаменитую «домомучительницу» из советского мультфильма про Карлсона. Та же фигура, только куда более скрипучий голос. В её взгляде я читал буквально ненависть. И это было непонятно, а потому страшно. По малейшему поводу она вызывала моих родителей. Обоих сразу. Экзекуция проводилась в кабинете завуча.
В кабинете было жарко. Ида Соломоновна небрежно разваливалась в кресле и от жары обмахивала себя полами зеленого пиджака. Напротив, перед столом стоял я и оба мои родителя в зимней одежде, с печальным видом потеющие в жаре кабинета.
«Он не просто эгоист. Он махровый эгоист», - изрекала Ида Соломоновна обдавая меня и папу с мамой парами своего немолодого тела. - «У него есть способности, но он специально не учится».
После пары таких экзекуций отец наотрез отказался ходить в школу, дальше мама ходила одна.
Всё это происходило где-то с середины шестого класса по восьмой. Два с половиной года. Девятый и десятый классы мне не светили. Собственно, это заявила наша завуч. Решала она почему-то. Её логику понять несложно. Делалось это для того, чтобы я ни при каких обстоятельствах не смог поступить в институт. Туда же после восьмого класса не берут. Хоть аттестат испорчен, но мало ли, а тут стопроцентная гарантия оставить ненавистного ученика без высшего образования в перспективе.
После восьмого класса произошел интересный случай. Ко мне на дом пришла Косая, моя классная руководительница, и долго расспрашивала меня про то, куда я хочу поступать. Представьте, за три года она ни разу не приходила к нам домой, а тут вдруг прибежала и стала узнавать мои планы на последующую учебу. Я ей ничего не сказал. Поначалу у меня была мысль, что у Косой появилось раскаяние, она искренне хочет помочь советом, но спустя годы, набравшись жизненного опыта я понял, что завуч подослала её, чтобы вызнать мои планы и нагадить про меня там, куда я собрался идти.

Двадцать лет спустя
Шли годы, и однажды я задал маме вопрос: «Ты правда не знаешь за что меня так ненавидела Ида Соломоновна?». И мама рассказала мне интересную историю.
Когда я был в шестом классе, как-то было родительское собрание. Там немного поругали и меня. Причина была в том, что я, мелкий засранец, в учебнике истории подрисовал памятнику Минина и Пожарского гитару и барабаны. Они там так стоят, что эти музыкальные инструменты прямо таки просились в рисунок. Конечно же, кто-то донёс и меня стали распекать за это.
Большого проступка я не видел в своём рисунке. Во-первых, мне попадались тетрадки моего дяди, а он там вообще рисовал черепа, пистолеты и валюту капстран. И в этом не было никаких проблем. Во-вторых, вопреки утверждению многих, учебники нам не выдавали, а мы покупали их за свои деньги. То есть никому я своим рисунком вреда не принес.
Точно так же думал мой отец. О чем на родительском собрании не поленился сказать. На собрании присутствовала Ида Соломоновна. И она его узнала. Вот тут всё и началось.
Как выяснилось, много лет назад она преподавала в школе, где учился мой папа. И так же как она издевалась надо мной, когда-то она издевалась над моим отцом. А я еще удивлялся, что мой отец техникум заканчивал на вечернем отделении, когда уже работал. Видно хорошо она подгадила ему. А десятилетия спустя взялась за меня. Но всё же почему это случилось?

Немного про отца
Тут имеет смысл рассказать историю моего отца. Очень кратко.
Родился он в 1936-м году в Сталинграде. В 1938-м забрали моего деда, и спустя пару месяцев расстреляли. Бабушка плохо во всех этих перипетиях разбиралась, поэтому каждый день ходила в НКВД и там спрашивала когда отпустят мужа. Вместо этого, надо было хватать детей в охапку и бежать куда глаза глядят, подальше в глушь. Но она этого не понимала. Логично, что вскоре пришли за ней и детьми (отцу было два года, младшему - 10 месяцев). Позже бабушка вспоминала, что младшего чекисты вырвали у нее из рук.
Бабушке тогда было 28 лет. Её отправили по этапу в АЛЖИР (Акмалинский Лагерь Жён Изменников Родины), где она просидела до самой смерти Сталина. Вышла уже глубоко на пятом десятке.
С детьми сложнее. Сначала они попали в советский приют. Младший вскоре там умер. Ему же было 10 месяцев всего, умер от голода – не кормили. Отец чуть не умер, но позже его удалось забрать из приюта в последний момент. От приюта у него осталась на всю жизнь память – язвы на шее и груди, образовавшиеся от долгого голода.
Сначала отца отдали какому-то сумасшедшему деду и поменяли фамилию. Думали, у деда не будут искать. Через некоторое время его усыновила одна семья и второй раз поменяли фамилию. Когда умер Отец народов, отец вернул себе изначальную фамилию.
И собственно, причем тут Ида Соломоновна? А всё просто… На перемене в школе мой папа, тогда школьник, бегал по коридору громко гремя тяжелыми ботинками. «Кто это?» - строго спросила она. И ей тут же разъяснили, что он недавно к нам переехал, из семьи репрессированных. С этого момента и началась эта история.

Сорок лет спустя
И всё-таки всю мою жизнь мне не давала покоя эта история. Допустим, не любила Ида Соломоновна репрессированных, причем всех под одну гребенку. Но ведь не до такой же степени, чтобы угнетать целые поколения семьи. Эти гадости с контрольными работами, эти постоянные унижения с вызовом в школу. Должна быть какая-то причина для лютой бешеной ненависти, тянущейся через всю её жизнь. Вот так, чтобы неистово и беззаветно.
Ответ я узнал случайно пару лет назад.
А помог мне в этом сайт «Кадровый состав органов государственной безопасности СССР. 1935;1939». Как-то заглянул на него, было интересно посмотреть что там и как. И я даже не искал фамилию Эдельман. Просто редкая буква «Э», решил заглянуть. И вот вижу есть такой Соломон Давыдович. Отличная карьера: в органах ВЧК;ОГПУ;НКВД с 1927 года, капитан государственной безопасности, знак «Почетный работник ВЧК-ОГПУ (XV)». Смерть: 17.06.1939 год, Москва, причина смерти - расстрел.
Бедная девочка. Её папа был элитой огромной страны, привилегии, красивые машины, шикарные квартиры… У неё ожидалось прекрасное будущее, учеба в лучших ВУЗах, премиум окружение… И всё это оборвалось в один миг.
И конечно же, виноват не тот, кто исполнил по приговору её отца, а виноваты, по её больной логике,  те самые «враги народа», из-за которых расстреляли её папу. И есть в жизни священная цель. Цель на всю жизнь – мстить «врагам народа».
А с моей учебой в ВУЗе у нее ничего не вышло. Успешно поступал два раза. Правда, оба раза недоучился.