Золотистый цвет

 После короткой остановки на станции Благовещенье поезд мягко тронулся и стал набирать скорость. За окном мелькнула церквушка с позолоченным куполом. Кирилл остался в купе один. Все попутчики сошли раньше, и он почувствовал приятное одиночество. До Кинеля оставалось около часа.
 Чтобы убить время, он открыл журнал «Наука и жизнь» и стал лениво перелистывать страницы. Его внимание привлекла статья о новом приборе — «цветовизоре», способном фиксировать человеческие эмоции в виде цветового спектра.
 На инфографике было показано: любовь и счастье — золотисто-жёлтые, гнев — алый, депрессия — сине-чёрная.
В дверь купе постучали.
 
  На пороге появилась круглолицая проводница с румянцем во всю щёку.
 — Проходите, батюшка. Теперь до Кинеля никто вас не побеспокоит, — сказала она, отступая в сторону.
В купе вошёл пожилой священник с добрыми морщинками у глаз. Он тепло улыбнулся.
 — Добрый день, молодой человек. Позвольте присесть напротив?
 — Конечно, — ответил Кирилл, отодвигая журнал.
Священник поставил у ног маленький рюкзачок, какой носят первоклассники, и устроился напротив. Купе наполнилось тонким запахом ладана и воска — запахом церкви. Чтобы не смущать соседа, батюшка достал старенькую Библию, открыл и стал читать.

 Кирилл незаметно наблюдал за ним. Тот, сосредоточенно водя пальцем по строкам, едва заметно шевелил губами — будто молился. Кирилл вернулся к статье, снова разглядывая схему, объясняющую, как прибор «видит» человеческие эмоции. Закончив чтение, он отодвинул журнал, облокотился на локоть и стал смотреть в окно — на перелески, речушки и дачные домики в цвету.
Когда поезд переехал мост через Волгу, дорога стала извилистой. Кирилл, работавший электромехаником на станции Пятилетка, знал этот опасный участок. Внезапно вагон сильно качнуло, и журнал упал на пол.
Священник, перекрестившись, наклонился и поднял его.
 
 Открывшийся разворот оказался как раз со статьёй о цветовизоре. Батюшка задержал взгляд на заголовке и прочёл выделенный абзац.
 — Любопытно… Вы позволите мне, молодой человек, взглянуть?
 — Конечно, — кивнул Кирилл.
Библия легла на колени, а священник с интересом углубился в чтение. Лицо его оставалось спокойным. Кирилл наблюдал за ним и вдруг почувствовал, как в голове рождается странный, почти детский вопрос. Он колебался, но всё же решился.
— Простите, батюшка… можно спросить?
 — Конечно, — священник поднял глаза, улыбнулся. — Слушаю вас.
 — Вот в статье говорится, что эмоции можно увидеть в цвете. Например, счастье — золотистое.
 Он помолчал и добавил:
 — А в Библии... есть ли что-то о цветах Божьих эмоций? Ведь если человек создан по Его образу, значит, и чувства Бога тоже должны иметь цвет. Каким бы Он был, если посмотреть на Него через такой прибор?
Батюшка не ответил сразу. Он задумчиво посмотрел в окно, где весеннее солнце играло на крышах домов.
 — Очень глубокий вопрос, — произнёс он наконец. — Библия не говорит языком приборов, она говорит языком образов. Но если вдуматься, ответ там есть — и он удивительно совпадает с тем, что вы прочли.
Он открыл книгу на закладке:
 — Бог радуется, скорбит, любит. Пророк Исайя передаёт Его слова: «И буду радоваться о Иерусалиме и веселиться о народе Моём». Как вы думаете, какой это цвет?
 — Золотистый? — неуверенно сказал Кирилл.
 — Именно, — кивнул батюшка. — Цвет радости и света. А когда апостол Павел говорит: «Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими», — это заповедь сострадания. Тоже светлые, тёплые тона.
Он помолчал и добавил:
 — Иконописцы поняли это без всяких «цветовизоров». Замечали, что иконы написаны золотом?
 — Да, конечно.
 — Вот. Этот золотисто-желтый свет — образ высшей любви и радости, Божественного света, исходящего от Него.
Они помолчали. В дверь постучала проводница:
 — Кинель через пять минут, молодой человек. Ваша остановка. — Она улыбнулась и закрыла дверь.
Кирилл встал, сунул журнал в сумку.
 — Спасибо, батюшка, — искренне сказал он. — Вы мне многое прояснили.
 — И вам спасибо за вопрос, — ответил священник. — Он заставил и меня взглянуть на привычное по-новому.

 Кирилл вышел в коридор. Поезд замедлял ход. Сквозь окно в купе падал золотистый свет — точно такой, каким, возможно, и светится радость в сердце человека.