Цикл рассказов Невская академия 5. На бреющем из т

             Цикл рассказов «Невская Академия»
Вячеслав Скиба
«На бреющем из тумана»
      Конец мая 1974 г., мы были на сборе в городе, в клубе. Жили в небольшой клубной гостинице прямо на берегу Невы. Гостиница была старая, в густой зелени, постройки основания клуба. Сейчас клуб называется гребной клуб «Красное Знамя», а тогда если не ошибаюсь в 1863 г. он кажется, именовался «Императорским клубом любителей гребли Санкт-Петербурга».            
  Гостиница была настолько домашней, что мы предпочитали жить в ней постоянно, появляясь дома только для того чтобы поменять или постирать тренировочные вещи. Она была вся деревянная и скрипучая, от старого выдержанного временем дерева, и, если принюхаться, от него шёл чудный запах старого сандала, а вокруг в воздухе витал аромат черёмухи, свободно влетающий из открытых окон. Вокруг дома под окнами, действительно росла, но не черёмуха, как потом я выяснил, а сирень, и пахла она по-другому. Но яркая свежесть всех ароматов смешивалось и кружило голову. Внизу как тогда полагалось, сидела милая пожилая, как все ребята думали, консьержка-дежурная. По крайней мере, она просила так себя называть.  Это очень гармонировало с её спокойным и умиротворенным видом, и со всем внутренним антуражем небольшой старой гостиницы.  Правда на стойке, диссонансом стояла табличка, а на ней было написано жесткое советское «вахтер».  Тогда нам это не мешало, да и не задумывались мы особо об этом, просто от неё от этой таблички чувствовался дискомфорт, и табличку, которая резала взгляд, мы просто не замечали. А пожилой вахтёрше было всего так немногим более лет сорока пяти отроду. Молодость несколько по-другому видит возраст. Для нас она уже ощущалась старухой.
Для конца весны в Питере было необычайно жарко 24-26 градусов. Многие ещё учились и поэтому первые тренировки проводили с рассветом. Из-за жары, к которой в городе были не привычны, первую тренировку начинали рано, часов 5-6 утра. А потом надо было ещё успеть в институт, «ПТУ» или техникум, кто, где учился. Из клуба учились у нас тогда почти все, поголовно, не учиться, было не совсем прилично. Мы тогда считали, что мы кадеты первого Петербуржского гребного клуба, и должны поддерживать старые старинные традиции клубной элиты и мэтров гребли.  Всем новичкам обязательно рассказывали о не писаных порядках в клубе, которые ни в коем случае нельзя было нарушать. Например, в спортивных трусах по клубу можно было ходить только до обеда. После обеда только в длинных спортивных штанах. А вот девушкам можно было ходить в коротеньких спортивных юбочках всё время. Все парни, конечно, заглядывались на стройные и загорелые девичьи ножки.  И парням тоже хотелось перед девчонками мускулатурой поиграть, молодые же все горячие. Но, увы, все встречались в клубе уже, после учёбы, занятий и обеда. А некоторые правила позаимствовали у «Оксфордского университета» из Англии, там такое было в «Гребном университетском клубе джентльменов».  А по-другому, считалось как-то не прилично. И все соблюдали, даже гордились этим. Ни в одном другом гребном клубе такого не было.  Считали это статусным, что отличает нас от других.
Питерские «кадеты первого императорского гребного клуба»! Вроде ерунда, но внутреннее самомнение это поднимало. В те времена все ленинградцы называли себя «Питерцы». Да и в других городах всегда с уважением говорили «ты из Питера» даже если тебе и шестнадцати не было. И в самом городе была некая конкуренция среди спортивной молодёжи, кто, где учился или занимался спортом. Особо ценилось, если это было, старое ещё императорское, с дореволюционной историей заведение, и этим несколько бравировали. Вообще всё хорошее старое очень ценилось, независимо от мнения партийных органов.
         В это утро я проснулся очень рано. Будто меня что-то вытолкнуло из постели. В окне, вместо привычных зданий, как будто висели белые занавески. Выглянув в раскрытое окно, увидел, что всё здание было окутано белой молочной дымкой, и над другим берегом висел густой туман, скрывающий абсолютно всё. Из окна мягко тянуло нежной прохладой. Я потихоньку, чтобы ни скрипеть ступеньками, спустился вниз и вышел на улицу. Ещё не было и пяти утра, было тепло, наверно градусов 16, для тех лет, когда ночь, только сдавала, свои позиции рассвету, это было очень тепло. Обычная температура для этого времени года не превышала десяти градусов, а тут вдруг лето. Я прошел на берег через зелень кустов и деревьев, облепленных бутонами цветов и нежного терпкого аромата. Освежающе, с шелестом и приглушенным звоном, меня осыпало хрустальными каплями алмазов росы.  Умытый этой ароматной росой, обогнув здание, я вышел на берег.
      Подняв голову повыше, я замер, ошарашенный картиной перспективы на Неву. Её не было! Чуть-чуть, еле-еле, у самой воды проглядывались зелёные берега, одетые в серый гранитный парапет, а самой реки не было. Была плотная белая пушистая дорога, уходящая, куда-то, далеко и казалось прямо в небо. А ещё чуть выше, над рекой в воздухе стоял плотный белый туман. Дома вдоль Невы почти не проглядывались. И между этой белой дорогой и туманом - была полупрозрачная дымка, то же белая. Она заполняла воздух физически материально. Это прямо чувствовалось кожей. От невской воды тянуло приятной ласковой свежестью и почему-то именно тёплой нежной прохладой, и терпким особенным невским запахом воды.
Тишина стояла оглушительная, даже не было слышно птиц, обычно щебечущих в это утреннее время. И даже соловей молчал. В это время он всегда устраивал сольные концерты. Жил, где-то рядом и по утрам и вечерам устраивал свои выступления, для гуляющих у реки. Коллектив клуба был, молодой и прогуливающиеся парочки всегда можно было заметить на берегу, слушающих соловьиные трели. Но сейчас!
Я застыл.
И стоял, как завороженный!
Как перед пустой сценой в театре, перед спектаклем.
На сцене никого ещё нет!
Реквизит расставлен по сцене, в ожидании выхода артистов.
Сцена открыта, а воздух слегка затянут белой дымкой!
Зал ещё пуст. Зрителей ещё нет.
 Полная тишина!
А в воздухе уже ощущается напряжение предстоящего действа.
И оно началось!
         Вдруг до меня донесся ещё тихий, но отчетливый всплеск весел и приглушенное, мощно нарастающее - «ха» - сильный выдох, после гребка гребцов в лодке.
    На фоне полупрозрачной мглы на белой дороге реки, как будто спускаясь с небес, начал вырисовываться размытый контур гребущих в лодке. Он постепенно становился плотнее и отчетливее. Но ещё было ощущение, что он не приближался, а просто проявлялся как на фотографии, медленно спускаясь по белой дороге откуда-то с небес, из тумана, покрывающего реку с верху.  Всплеск вёсел и «ха», всплеск вёсел и «ха». Ритм и звук медленно еле, еле совсем глухо, но мощно нарастал, как в замедленном кино. Гребцы были в белых футболках, но их контур тел становился всё отчётливей даже на фоне белой полупрозрачной мглы. На белом полотне, укрывающем Неву были видны только взмахивающие, на заносе, сине белые лопатки вёсел и желтоватый фальшборт лодки. Самой лодки было не видно, её скрывал туман, стелющийся по воде. Только перед всплеском вёсел отдельно от гребцов, впереди показывалась носовая часть лодки с красным шариком на носу. Было впечатление что, проявившись в белой пелене, они парили. Только взлетающие вёсла, их всплеск и ритмичное «ха» в плотной окружающей тишине. Это было удивительно похоже на бреющий полёт, при взлёте лебедя над водой. Красный нос лодки - лебедя, выскакивающий на долю секунды из тумана, и вёсел – крыльев, ритмично взлетающие над белым пухом тумана над водой Невы. Казалось, что они не приближались! Застыв на месте, они парили, просто медленно увеличиваясь в масштабе!
 У клуба, Нева делала небольшой и плавный поворот.
 И тут всё взорвалось! 
 И звуки, и лодка, вырвавшись из этой иррациональной приглушенной картины, разорвав полупрозрачную белую пелену, как финишную ленточку.
         Энергично шла распашная четверка без рулевого «Бати».                Ешинова и Иванова - действующих олимпийских чемпионов. Всплеск вёсел и мощный с хрипотцой выдох из четырех глоток «ха», видимо они шли контрольную дистанцию на полную катушку. Звук, обретя силу и объём напоминал выхлоп двигателя спортивной машины.  Лодка в конце каждого гребка чуть не выскакивала из воды, делая мощный рывок вперёд. Они как будто летели над белой пушистой дорогой реки как истребитель на бреющем полете, как боевой самолёт в атаке. Их действия были настолько целеустремлённые, решительны и синхронны, казалось, что и гребцы, и весла связаны жесткими шарнирами. Четыре лопатки вёсел разворачивались, входили и выходили из воды одновременно и мгновенно, как единое целое. Как точно выверенный и отрегулированный часовой механизм. Как щелчки метронома или затвора винтовки.  Возникало чувство неодолимой мощи.
      Они не проплыли, а пролетели мимо нашего клуба и меня. Лодка шла чуть дальше, за мост в «Динамо». Метров триста вперёд по течению.
     Не доходя до своего бонна, они перестали грести. Вынули весла из уключин и подняли их высоко вертикально, лопатками вверх. Лопатки вёсел были раскрашены в цвета «Динамо» с гербом города. Мокрые они сверкали бело-голубыми бликами, создавая яркую глубину и рельефность их раскраски. Лодка по инерции шла к боннам. Это напоминало старинные штандарты и мачты парусных кораблей. По инерции лодка подошла к бонну, и причалила.  Они одновременно встали в лодке, на одну ногу, и вышли на бонн. Это был их фирменный подход, с вынутыми из уключин и поднятыми лопатками вверх вёслами, и «прикол» для начинающих.
     Много, молодых команд пыталось это повторить. Как правило, по неопытности всё заканчивалось Овер килем и купанием в Неве, и весёлыми насмешками, и свистом случайных зрителей.
    Двое, первый и второй номера взяли все вёсла и банки. Третий номер и загребной, встав один в носу другой в корме, как пушинку вынули лодку из воды и на вытянутых руках, высоко держа над головой, понесли её в эллинг.
Финал всего этого непрерывного действа смотрелся более чем круто.                Я выдохнул, и очнулся от оцепенения и мистики увиденной картины, оказывается всё это время, я почти не дышал.               
 Внутри всё ещё пульсировало от восхищения вида всей мощи этой команды.               
 Ещё раз, глубоко вздохнув, я медленно пошел в свой эллинг. Постепенно остывая, от яркости не реальных, только что пережитых чувств от увиденного.
Надо было до начала тренировки ещё кое-что отрегулировать в своей лодке. Скоро пора на тренировку. Скоро и у нас гонки! Всё-таки я-то же был не лыком шит. Чемпион и призер чемпионатов СССР.