эстет

Эстет

Тридцатилетний холостяк, Вася Сушкин, считал себя эстетом. Как-то раз пришла к нему в гости подруга, Танечка Мухина. Сидят они на кухне, за столом, водку пьют.
- Сушкин, - кусая помидор, говорит Мухина, - скажи, вот ты эст…тет,  а как это понимать? Если по-простому?
- По-простому? А вот так, - говорит Сушкин.
Берёт он в руку стакан, со ста пятьюдесятью, оттопыривает мизинец и медленно-медленно пьёт водку.
Мухина помидором подавилась, а тот всё цедит и цедит. Мухину чуть не вырвало. Тот цедит. Наконец Сушкин допил.
- Ты что, беременная? – говорит Сушкин.
- Ещё чего! Ты это, давай чего-нибудь другое эсте…тическое покажи.
- Легко! Айда в кровать!
- Айда.
Упали они в кровать, и, не раздеваясь, занялись прелюдией. Танечка Мухина разомлела.
- Всё, - задыхается она. – Я готова. Погнали.
- Погнали. Только я разденусь, - предупреждает Сушкин и начинает раздеваться.
Вот он снимает, не торопясь, свои брючки, складывает их стрелка к стрелке и аккуратно вешает на стул. Затем он пуговка за пуговкой  расстегивает рубаху, расстегивает не торопясь.
- Сушкин! – говорит Мухина. – Ты в своём уме?! Я вся горю! – И блузку, и юбку и лифчик и… с себя одним махом – ррраззз! Вжик.
- А я, - говорит Вася Сушкин, эстетически раздеваюсь.
Вешает он аккуратненько рубаху поверх брюк и приступает к снятию носков.
Как он их снимал! Это же какая-то песня! Носочек за кончик потянет, а потом, взявшись двумя пальчиками за пяточку, как сдёрнет. После, обеими своими ручками так носок скатывает, как будто это не носок, а чулок , не меньше.
- Да ну тебя! – вдруг не выдерживает и выкрикивает Татьяна Мухина. – Теперь я понимаю, почему ты до сих пор не женат! Эстет хренов! – Одежду  в охапку, и домой. Даже дверью грохнула.
- Жаль, - вздохнул расстроенный эстет Вася Мухин, и всё его эстетическое торжество скукожилось.