Без остановки...

    Кто его подтолкнул к началу занятий этим? Может быть, не кто-то, а что-то его подтолкнуло к занятиям сочинительством? Вполне возможно, что никто из людей его и не подталкивал к тому, чтобы он начал сочинять и записывать собой сочинённое.

     Если никто из людей не подталкивал его к занятиям сочинительством, то, вполне возможно, он - графоман. Графомания - это, говорят, совокупность психических отклонений, можно сказать, - болезнь. Или графомания - это состояние человека, наступающее тогда, когда мозг человека  переполнен неизвестно чем, то есть мыслями, в основном, - дикими и шальными.

     И вот эта жуткая мозговая куча так давит на остальной, кроме головного мозга, организм человека, особенно на руки, так, что человек-графоман не может не записывать то из своего мозга, что давит на его руки.

      У него не так. Он проверял. Ничего из того, что могло бы находиться в его голове, не давит на его руки. Наоборот, очень часто его голова кажется ему совершенно пустой, а записывать за собой хочется. И он страшно мучается тем, что в его голове, в его мозге нет того, что он мог бы с удовольствием записать.

      Он даже придумал теорию своего сочинительства. Естественно, антинаучную. Теория такая: когда ему хочется записать что-то своё, а записывать нечего, то это значит, что мозг расплющился и прилип к стенкам черепа, и, чтобы записать что-то, нужно отодрать прилипшее от стенок черепа. Оживить. Подобрать слова для того, чтобы оживлённое, из своей головы, представить другим людям. Какие же это мучения!

     А бывают в его сочинительстве и счастливые дни. Это когда в голове есть то, что можно, не испытывая стыда, записать, И слова для представления другим записываемого подбираются, а также соединяются в сочетания, быстро и легко.

     Если бы другие люди знали, как быстро и легко ему работается в счастливые, для его сочинительства, дни, то они непременно назвали  бы его графоманом. Ну и пусть бы назвали!

     Но он понимает о себе нечто страшное: начав когда-то сочинять, он уже не может остановиться.

    А чтобы сочинять  и записывать собой сочинённое без остановки, он должен делать это и в те дни, когда голова кажется пустой, а в действительности есть в ней и ценные мысли, и художественные образы, но только они прилипли к стенкам черепа. И чтобы оживить эти свои мысли и образы, надо их сначала отодрать от стенок черепа. А это мучительно. Нудно. Местами, - даже больно Больно так, будто кто-то посторонний бередит ещё кровоточащую, с оголёнными нервами, рану.

      Ему мучительно и больно, а остановиться в своём сочинительстве он не может. Самоистязатель какой-то! Он. А тут ещё ректор, одного прославленного института, сказал, что настоящим писателем не может стать тот, кто никогда не испытывал какой-то боли. Физической или моральной.

      А он себя настоящим писателем не считает. И он не хочет быть настоящим писателем, потому что счастливыми днями своего сочинительства он считает те дни, когда голова его переполнена мыслями и образами, а слова, для представления другим этих мыслей и образов, подбираются и соединяются в сочетания быстро и легко!

      И, если он не является ни графоманом, ни настоящим писателем, то как же ему себя называть? Просто сочинителем? Сочинителю всегда и всё, в его сочинительском занятии, даётся легко и быстро. А ему часто приходится мучиться-терзаться. Значит, он не просто сочинитель, а сочинитель-самоистязатель какой-то, если не может останавливаться в своём сочинительстве даже тогда, когда оно даётся ему с болью и другими мучениями!

      А ещё он придумал своё определение сочинительского вдохновения. Это когда человеку сочиняется быстро и легко. Так легко, будто несуществующая муза ему действительно покровительствует.

     У него, скорее всего, музы нет, не только материальной, ну, там жена или любовница, как у Мастера из романа Михаила Булгакова, но и несуществующей музы.

      Вот глупость какая! Наверное, опять мозг опустел, точнее, - его собственные мысли и залетевшие в его голову образы прилипли к стенкам черепа, а когда он отодрал от стенки одну мысль, то она оказалась "несуществующей музой".

     Да, несуществующая муза - это ерунда какая-то, полная чушь! Как сочинителю может покровительствовать то, что не существует?

     Если не покровительствовать, то хотя бы помогать сочинителю может только материальная муза: добрая, как боевой конь, жена или трепетная Маргарита, то есть любовница.  Или старый, или новый, но обязательно, - верный друг.

      Но, может быть, несуществующая муза - это не бред, не чушь, а просто мысль о том, что какой-то период сочинительств человека обязательно закончится значительным, существенным итогом? А у него и такой, несуществующей, музы нет. У него только есть то, что его подталкивает сочинять без остановки. А это - не муза, это зуд какой-то, это какое-то наказание!

     Может быть, его безостановочное сочинительство есть наказание за то, что он выбрал себе такое авторское имя, - Неспокой По'черкович Заполнялов?.. 

     P.S. Некоторые авторы разместят свой текст в разделе миниатюр, а мысли и образы свои в текст такого короткого размера уместить не могут и растягивают миниатюру до размеров большого рассказа и даже небольшой повести. Ну куда это годится? Никуда! Вот он, автор данного текста,  и решил, что для того, чтобы не обманывать читателей и читательниц, нужно разместить свой небольшой текст в разделе рассказов. Это гораздо лучше обмана читателей, состоящего в том, что человек раздувает до размеров большого рассказа или небольшой повести то, что сам объявил своей миниатюрой.