10. Трагедия на Стугне

10. ТРАГЕДИЯ НА СТУГНЕ. После смерти Всеволода Ярославича киевский стол мог достаться любому из внуков Ярослава, чьи отцы успели примерить на себя корону великого князя. Это мог быть и старший сын Всеволода, Владимир Мономах Черниговский, и старший сын Святослава, Олег Тмутараканский, и старший сын Изяслава, Святополк Туровский. В конечном итоге все решила киевская боярская группировка, не без оснований опасавшаяся быть оттесненной на второй план Владимиром Мономахом и его кайне энергичным окружением, которые все последние годы уже фактически управляли государством. Сославшись на древний порядок наследования по старшинству, бояре сделали выбор в пользу Святополка, человека заурядного и нерешительного, рассчитывая, очевидно, что им удастся держать его под своим контролем и править страной от его имени. Они просто не знали, каким скрытным, коварным и злопамятным умеет быть этот Изяславов сын. Говорят, что Мономах спорить с решением Боярского Совета не стал и принял его как свершившийся факт. На вопросы же древнерусской «службы новостей» он ответил: «Отец его был старее и княжил в Киеве прежде моего отца; не хочу кровопролития и войны междоусобной». Мономах остался княжить в Чернигове, а его брат Ростислав сел в Переяславле. Мнение Олега Тмутараканского спросить забыли.

24 апреля 1093 года Святополк торжественно въехал в Киев и был встречен толпами горожан, радовавшихся мирному разрешению спора о великом княжении.

Таким образом, в конце 11 века на Руси сформировалось сразу три политические группировки: киевская «партия власти» во главе со Святополком, черниговская «партия народного доверия» во главе с Мономахом и «несистемная оппозиция» в лице Олега Тмутараканского.

Олег, как сын среднего Ярославича, в табеле о рангах должен был стоять выше Мономаха, чей отец был самым младшим сыном Ярослава Мудрого. Поэтому его возмущение по поводу того, что он вынужден торчать в захудалой Тмутаракани, в то время как Мономах нежится на сундуках с золотом в богатом Чернигове, носило вполне обоснованный характер. Именно ему, а не какому то там Всеволодовичу должны были принадлежать и Чернигов, и Смоленск, и Белоозеро, и Ростов, и Суздаль, и вся вятская земля. Конечно, ссориться с таким прославленным военачальником как Владимир Мономах, тмутараканскому князю было боязно, но, ведь, кто волков боится, тот и в лес не ходит. Торчать до старости на Боспоре, значило – похоронить себя заживо. Вот в такой, прямо скажем, нервной и взрывоопасной обстановке на Русь вдруг прибыли половецкие послы.

Считается, что Всеволод Ярославич незадолго до смерти, используя связи своей второй жены – половчанки, сумел заключить с ханами мирный договор, который кроме всего прочего подразумевал и некие денежные выплаты в обмен на спокойствие русских рубежей. После смерти последнего Ярославича ханы потребовали от Святополка продления мирного договора и, соответственно, возобновления причитающихся им регулярных выплат. Для Святополка же деньги, судя по всему, были второй по значению жизненной ценностью, первой был он сам. Отдавать немытым кочевникам свои кровные и с трудом заработанные он не согласился бы ни за какие коврижки. Половецких послов он для чего-то, не ясно для чего, распорядился запихнуть в темный подвал, тем самым, поставив жирный крест и на мирном договоре со Степью и на жизнях тысяч ни в чем не повинных россиян. Когда в Киев начали поступать первые тревожные известия о том, что степняки ворвались в русские пределы, и уже вовсю осаждают Торченск, бояре с князем спохватились. Выяснилось, что пыжиться и строить из себя Ярослава Мудрого в раздробленной, опустошенной страшным голодом стране могут только полные идиоты и кретины. Половецких посланников немедленно выпустили из каземата и предложили им возобновить мирные переговоры. Однако еще никому не удавалось заткнуть течь в плотине, если от нее во все стороны уже начали расходиться громадные трещины. Половецкую плотину вовремя не залатали, и ее прорвало.

На войну с половцами Святополку удалось наскрести всего 800 ратников, но для того, чтобы остановить орду нужно было войско, а не отряд. Пришлось звать на помощь Владимира Мономаха. Мономах немедленно прибыл в столицу со всей своей дружиной, но даже и он не был до конца уверен в благополучном исходе столкновения с половецкой ордой. Он попытался уговорить двоюродного брата задобрить алчных ханов богатыми дарами, а уже потом, в более благоприятные времена, побряцать оружием. Ох, не стоило ему вспоминать о деньгах. Всякий раз, когда разговор заходил о деньгах, Святополк становился непробиваемым как гранит; в такие моменты он мог поспорить своею жадностью со всеми половецкими ханами одновременно. Так произошло и в этот раз. Братья еще какое-то время препирались, пока бояре не напомнили обоим, зачем собственно они все здесь собрались. В конце концов, Мономах сдался; переубедить брата ему не удалось, а бросать своих в беде он не привык.

26 мая 1093 года киевские, черниговские и переславские полки вышли к берегу Стугны и возле Треполя встретились с половцами, которые стояли лагерем за рекой. Опять начались споры, но уже по поводу того, каким образом вести войну. Победила точка зрения киевских воевод, настаивавших на немедленной переправе и сражении. С большим трудом преодолев разбухшую от половодья Стугну, русские начали строиться на берегу реки спиной к воде. В центре войска встал брат Мономаха Ростислав с переяславской ратью, на правом фланге расположился Святополк с киевлянами, на левом – Мономах с черниговцами. Неожиданно пошел проливной дождь; вода в реке начала стремительно прибывать. Через какое-то время из-за пелены дождя появился вал степной конницы. Вместе с потоками воды на головы русских обрушился дождь стрел. Первый удар пришелся на дружину Святополка. После отчаянной схватки киевляне подались назад, сломали свой строй и побежали. Полки Мономаха и Ростислава, атакованные и с фронта и с флангов, тоже сопротивлялись не долго. Увлекаемые потоком своих ратников Мономах с Ростиславом кинулись к реке. Половцы рубили бегущих саблями, загоняя остатки русских дружин в воду, но сами в разбухшую от дождя реку не совались. Во время переправы Ростислава снесло с коня, и он начал тонуть под тяжестью своих доспехов. Мономах пытался подхватить брата, но того уже отнесло течением в сторону. Самого черниговского князя мокрого, замерзшего и нахлебавшегося воды телохранители выволокли на берег едва живого. После этого князьям оставалось только собрать остатки своих полков и разойтись по крепостям. 23 июля 1093 года половцы объявились у самых стен Киева. Святополк вывел городское ополчение в поле и принял бой. Дрались долго и остервенело. Набросав на поле боя кучу вражеских тел и потеряв добрую половину своих, киевляне отступили под защиту столичных укреплений так и не сумев одолеть врага.

А Торченск тем временем держался из последних сил, держался уже девять недель. В надежде на скорую помощь из Киева русские и торки отбивали одну атаку за другой, изнывая от голода и ран, теряя в боях на городском валу и стенах своих друзей и близких. 24 июля в городе узнали о новом поражении великого князя и о том, что надеяться больше не на кого - помощь не придет. Последние защитники города сложили оружие и открыли ворота. Торченск подвергся разграблению и был сожжен дотла. Немногие уцелевшие горожане отправились в плен.

В тот год в руины превратились многие города и села Южной Руси. Толпы русских пленников побрели в степь, погибая в дороге от жажды, голода и холода. Такого погрома Русь не видела уже давно. И вот в такой вот трагический для всей страны момент на свет Божий выползла из своей норы заматеревшая голодная гадина - Олег Тмутараканский.