И всё-таки к себе

Как же тихо всё начиналось. Не с бунта, не с крика. С умолкания.

С того, что моё «хочу» растворилось в железной логике родителей, как сахар в горячем чае. Сладкое воспоминание о себе — прежней, той, что мечтала, — осталось на дне, тёплым и липким осадком. А пить пришлось горьковатый настой их надежд. Их выбора. Их несбывшихся снов, которые я должна была отныне носить на себе, как чужое, хоть и красивое, платье, в котором нельзя пошевелиться.

И я шла. Годами. Сначала по краю ещё ухоженной аллеи, но чем дальше, тем больше дорога разрушалась. Асфальт трескался, обнажая щебень и ухабы. Широкая тропа сужалась, превращаясь в тесный коридор без окон, где пахло пылью и тлением несбывшегося. А в груди медленно оседала пыль. Пыль от чужих слов, чужих побед, чужого смысла. Она скрипела на зубах и застилала глаза серой пеленой.

Как понять, что идешь не туда? Тело кричит об этом с каждым шагом, который дается все тяжелее, будто тащишь на спине невидимый мешок с чужими камнями. Душа шепчет в тишине, когда за окном гаснет свет, и остается только ты и немой вопрос, перерастающий в стон: «И это всё? Неужели это — моя жизнь?»

Почему мы так боимся признаться себе в этом? Может, оттого, что тогда все эти годы, все эти усилия — напрасны? Рухнет грандиозное здание, построенное на песке долга, и мы останемся стоять на голой, пустой земле. Одни. Словно после пожара, когда от дома остался лишь почерневший остов да горький запах гари.

Но я больше не сомневаюсь. Я не туда шла. Я это знаю каждой клеткой, каждым нервом, что звенел, как натянутая струна, от прикосновения к чужому. Это знание пришло не как озарение, а как рассвет — медленно, неотвратимо, размывая ночные страхи, окрашивая серый горизонт в нежные перламутровые тона.

И сейчас, оглядываясь назад, на этот долгий, извилистый, не мой путь, я не чувствую горечи. Во рту вкус нежности и странной, щемящей благодарности.

Спасибо тебе, кривая дорога. Спасибо за каждый камень, о который я спотыкалась, — ты научил меня смотреть под ноги и видеть землю, а не парить в чужих облаках. Спасибо за все тупики, в которые ты меня заводила, — они показали мне цену настоящего, верного направления. Спасибо за усталость, что была такой чужой, — только на её фоне я смогла различить тихий, но верный голос своей собственной усталости, усталости от творения, а не от служения.

Куда бы я пришла, сверни сразу на свою тропу? Стала бы собой — этой, прошедшей сквозь «нет» к своему «да»? Поняла бы счастье малого, цену тишины, вес собственного желания?

Тот путь был необходим. Он был долгой, мучительной подготовкой к встрече с самой собой. Он был картой, на которой с отчаянием искала не свою цель, а в итоге — с изумлением — обнаружила каждый изгиб своей собственной души. Он привёл меня не к вершине, которую мне обещали. Он привёл к порогу. Моему порогу.

И теперь я стою на нём. Не в чужом платье, а в своей коже. Испуганная, да. Но — настоящая. И первый шаг, который сделаю за него, будет моим. Только моим. И от этого по телу разливается не страх, а тихая, уверенная радость. Я дома.

И всё-таки к себе.