Я вам не скажу за всю Одессу...

                Есть город, который я вижу во сне… 
                Семен Кирсанов
                (Самуил Ицекович Кортчик)


       Рассказывать за Одессу можно часами, но после Жванецкого, Карцева и других уважаемых людей, следует иметь немного скромности и помолчать, но, если совсем невмоготу, то допускается вставить свои пять копеек, но никак не больше. Когда долго отсутствовал в Одессе и возвращаешься, то узнавание происходит на трапе самолета с первым глотком воздуха, насыщенным ароматом акации и моря. И нахлынувшими воспоминаниями… Толчок, о сколько в этом звуке…, да простит меня Александр Сергеевич, но, действительно, сколько воспоминаний связано с этим местом. Правда мест этих было несколько, а последнее, возникшее в 1988 году на 7 километре Овидиопольского шоссе, дожило до наших дней и считается крупнейшим вещевым рынком в Европе. Народное название этого рынка – Толчок, вполне оправдано потому, как толпы народа толкая друг друга, перемещались по ограниченной площади, продавали и покупали, и с позволения сказать меряли вещи путем их прикладывания к соответствующим частям тела. По краям этой толпы было как-то поспокойней, и продавцы чего угодно могли разложить свой нехитрый товар на земле, постелив на нее газеты с разумным, добрым и вечным содержанием. Чего угодно, это еще мягко сказано, продавалось все, что только можно было, а иногда и нельзя было себе представить. Ржавые и погнутые гвозди, рука от куклы, целые и даже поломанные выключатели, розетки и тому подобное. Особое место занимали книги, мы ведь были самая читающая страна в мире, и Толкучка свидетельствовала это. И вот я подхожу к такому книжному развалу, внимательно разглядываю все его многообразие, замечаю Три товарища Ремарка и спрашиваю, что оно стоит. И слышу совершенно невозмутимый и как бы равнодушно-спокойный ответ – Рубь товарищ. Где, кроме Одессы, вам так ответят? А на вопрос про стоящие рядом приличные кроссовки, что уже вызывает некоторое удивление – Это ваши? Ответ такой же равнодушно-невозмутимый - Нет, итальянские. Вообще, когда одессит или одесситка что-либо говорят, они совсем не претендуют на какую-то исключительность, они так мыслят, они так существуют. Вот, например, понадобился мне как-то удлинитель, я тогда приехал к маме в гости, а жили мы в то время на улице, названной в честь Генерала Петрова. Вообще Петровых, как и Ивановых в Советском Союзе было и сейчас есть великое множество, в том числе и генералов, а люди часто не задумываются в честь кого названа улица или иной объект. Даже такой известный городской пляж как Ланжерон названный в честь графа и генерал- губернатора Новороссии Ланжерона Александра Федоровича, мало кому известен как место его бывшей дачи. Так вот, невдалеке от нашего дома на углу улиц Генерала Петрова и Якира, который был также заслуженным генералом, но расстрелянным в 1937 году и реабилитированным в 1953, находился небольшой рынок, где торговали продуктами и из контейнеров всякой всячиной. Тут надо заметить, что данный перекресток двух генералов был не единственным в таком роде. Был еще и перекресток Карла Маркса и Карла Либкнехта, а на нем в полуподвале продавали вино на розлив. Не трудно догадаться, что эта винная лавка в народе называлась Два Карла. Зайдя на этот мини-рынок и не найдя удлинителя, я спросил у одной из продавщиц в контейнере, где бы можно было его купить. Она повернулась к парню, лузгающего семечки, и переадресовала мой вопрос. Не прекращая своего увлекательного занятия, парень спокойным и ничего не выражающим голосом изрек – Так вот так идите вниз, поверните на углу налево и там спросите, да кто не скажет, да стреляйте его сразу. Выражение лица продавщицы не изменилось ни на долю секунды. Обычная речь обычного человека.
Или вот еще. Выхожу я из дома с намерением ехать на игру в Лаун-теннис клуб, о котором уже упоминал в предыдущих рассказах. Поднимаю руку, при этом жесте, как правило, одна из движущихся по улице машин притормаживает и останавливается. Так и в этот раз, остановился Жигуль неопределенного цвета, с многочисленными следами неудачных парковок и других жизненных невзгод. Я сел на переднее сидение немного странной формы, а в глаза бросилось отсутствие передней панели со всеми ее датчиками и приборами. Машина при остановке заглохла, и водитель тщетно пытался вернуть ее к жизни. Водитель, такой современный Тарас Бульба с животом, упирающимся в руль, а головой в потолок, невозмутимо продолжал реанимационные мероприятия, а я, желая проявить сочувствие, участливо заметил, мол, конечно, машина-то старенькая. И тут водитель выдал фразу полную эмоций – Кто? Она? Да ей всего 17 лет! Правда в детстве она была жестока изнасилована, я возил на ней цемент!
       Таких историй каждый одессит расскажет вам десятки, потому как просто живет в этом славном городе, дышит его чудным воздухом, купается в ласковом море и безмерно этому счастлив, а говорит так потому, что воспитан в смеси самых разных культур и я напоследок позволю себе задержать ваше внимание на таком примере. Всем известно слово отмазаться. В моем детстве в Одессе, если тебя местные встречали в чужом для тебя районе, они спрашивали какая у тебя маза, от английского mother – мама, то есть кто за тебя вступится, если ты называл достойных парней и сам вел себя достойно, то вопрос этим и исчерпывался. Вот в таком конгломерате культур и языков рождался одесский язык.