Даунство

В глубинах сознания всё ещё теплится надежда на воскрешение единой, отсталой мысли. Эта мысль, будто реликтовая бабочка в янтаре, хранит веру в то, что любовь чудна и способна к бесконечным метаморфозам. Она может превратиться из горящей мантии, облекавшей душу в знойные дни, в плотный туман осеннего утра, или переродиться из веками передаваемой ценности в изящную безделушку, что пылится на полке памяти. Никто не вёл протоколов этих превращений, не осуществлял системную слежку за блужданиями души, однако кажется, что столь банальные мысли обладают удивительной жизнестойкостью.

Они способны с лёгкостью пережить самую холодную зиму, укрывшись в тёплом гнёздышке фантазии, сплетённом из лучей заходящего солнца и шепота забытых мелодий. Эта мысль продолжает жить, несмотря на все бури и морозы реальности, дремля в самых потаённых уголках сознания, изредка пробуждаясь от прикосновения случайного воспоминания. Её дыхание тихо и почти незаметно, но способно растопить лёд самых суровых разочарований. Когда весеннее солнце заглядывает в окно души, мысль расправляет крылья, напоминая, что даже самое хрупкое чувство может оказаться прочнее гранита.

Любовь, подобно фениксу, способна возрождаться из печали, обретая новые, подчас неожиданные формы, становясь тихим светом в ночи или крепкой нитью, связывающей прошлое с настоящим. В этом вечном круговороте превращений кроется великая тайна человеческой души - способность хранить веру в чудо даже тогда, когда разум твердит о невозможности чудес. Быть может, именно эта простая, почти детская вера и есть то единственное, что действительно стоит беречь в этом сложном, изменчивом мире.