Сердце девушки

Сердце её нынче, как Цербер. Конечно, он ей нравится. Красивый, хоть и примитивен до зубовного скрежета. Порой остроумный и доходчивый, но это не то, что ей нужно. Ей хочется, чтоб как в стихах у Ахматовой. Но у него так не получается. Говорит, как топором рубит. А о любви так нельзя. И что тогда ей делать? Запретить ему выражать свои чувства к ней?

— Ждать-то меня будешь? — Пашка обхватил её за плечо длинной крепкой рукой и прижал к себе.

Элла лукаво улыбнулась и промолчала.

— Молчишь? Ну, ежели что, есть кому приглядеть. И доложить. — Наклонив голову, Пашка глянул на брата, который сидел по другую сторону от Эллы. — Слышь, Ромка?

— Угу, — буркнул Ромка и обхватил Эллу за талию с другой стороны.

— Только не перестарайся, — хмыкнул Пашка, проведя рукой по спине Эллы и задержавшись на выпуклости блузки в районе застёжки бюстгальтера.

— Угу, — буркнул Ромка и провёл рукой по Эллиному бедру, задержав ладонь на уровне резинки трусов.

Элла замерла в ожидании того, что будет, когда их руки встретятся. Она так явно представила себе это, что не смогла сдержать рвущийся наружу смех и прыснула, вызвав удивление и озадаченность сидящей напротив сестры.

— Ешь давай! — Элла быстро сжала пальцы в кулак, грозя сестре, и так же быстро разжала; никто, кроме Катьки, и не заметил.

— Вернусь, сразу поженимся! — Пашкина рука скользнула вниз по её спине.

Одновременно и Ромкина рука начала опускаться, обвивая мясистый Эллин зад, пока не упёрлась в сиденье. Внезапно он обхватил ладонью мягкую округлость и не отпускал, пока Пашкина рука ползла вниз. Щекотливая ситуация вызвала у Эллы странное, незнакомое чувство — смесь восторга и возбуждения. Оба брата, двое уже совершеннолетних, по сути, взрослых мужиков, хотели её, хотели одновременно, и их грубые, порой вульгарные ласки вызывали волнение, граничащее с головокружением.

Из динамика полилась нежная мелодия, зазвучал тихий голос Талькова: «Чистые пруды, застенчивые ивы».

— Пойдём подвигаемся. — Рука Пашки пригласительно обвилась вокруг её талии, и тут же Элла почувствовала грубый щипок Ромкиных пальцев.

«Вот ведь гад, умеет момент выбрать! Влепить бы ему!», — подумала она, но без злобы, и встала.

Они вышли из-за стола и прошли в центр комнаты. Он прижал её к себе так, что она почувствовала сквозь лёгкий шёлк юбки всю твёрдость его намерений.

— Ты так и не ответила, ждать-то будешь? — дыхнул Пашка в ухо смесью бражки и селёдки.

— Буду, — поморщилась Элла и демонстративно отвернула лицо.

— Смотри мне… — Пашка коснулся липким ртом её уха, захватил губами мочку и стал причмокивать.

— Перестань, люди смотрят, — Элла попробовала отстраниться, но обхват был крепким; не зря же Пашка по вечерам отжимал штангу в подвале их дома.

— А то они не знают про нас… — Пашка обвёл осоловевшими глазами родственников, собравшихся по случаю его проводов в армию. — Наверное, думают, что у нас уже всё было.

— Вот и не надо давать им повода так думать. — Элла нахмурилась.

— Ну, ладно, ладно… — пошёл на попятную Пашка.

Долго молчать он не умел, потоптавшись десять секунд в танце, он вновь прилип к уху Эллы.

— Может, всё-таки дашь? Тебе так легче ждать будет, и мне спокойней.

— Нет. — Элла остановилась и убрала руку с его плеча. — Я же сказала: после свадьбы.

— Ну ладно, ладно… чё ты? — Пашка вернул её руку на своё плечо. — Так спросил… На всякий случай… Вдруг тебе нужны доказательства моей любви, вдруг ты захочешь проверить напоследок мои чувства.

— Я их уже чувствую, — Элла вильнула бёдрами, отталкивая упирающееся ей в ногу доказательство любви Пашки.

Он снова наклонился и стал страстно шептать ей горячими и влажными губами о будущем, срывающимся дыханием рисуя картину их первой брачной ночи и всех последующих ночей, обещая бесконечное блаженство и удовлетворение.

Элла не слушала, она думала об учёбе в музыкальном училище, о работе в школе, о долгих скучных вечерах в ожидании возвращения Пашки. И о последующих таких же скучных вечерах после замужества. Замужество в её душе всегда обретало уютное, вполне домашнее значение. Хотела ли она его? Да. Да! Хотела ли она замуж за Пашку? Вопрос оставался для неё открытым.

Тальков допел про пруды, но музыка ещё продолжала звучать чистыми мелодичными переливами.

Ромка опрокинул стакан, допивая остатки самогона. Вылезая из-за стола, толкнул ногой лавку, та перевернулась и с грохотом упала на пол.

— Нудятина какая-то! — рявкнул Ромка, подходя к магнитофону. Короткий толстый палец с застрявшей под ногтем грязью упёрся в кнопку. Музыка оборвалась.

— Эй, малой, ты чего? — Пашка грозно посмотрел на брата.

— Сам ты малой, — буркнул под нос Пашка и включил перемотку. — Поминки, что ли?

Несколько щелчков кнопками, и из динамиков понеслась разухабистая песня популярной группы. Ромка выпрыгнул на середину комнаты и задёргался, выбрасывая вперёд поочерёдно то ноги, то руки. Его движения были порывисты и слажены. Элла и Пашка отошли в сторону, чтобы не мешать. Ромка упал на пол спиной и закрутился волчком. Элла не сводила с него глаз.

«Крошка моя, я по тебе скучаю», — допел динамик. Ромка поднялся, отряхивая штаны сзади. Ритмичная мелодия сменилась спокойной, немного грустной песней.

— Здо/рово! — восхитилась Элла.

— Со мной потанцуешь? — Ромка протянул руку.

Элла на секунду растерялась и даже покраснела.

— Иди, чего? — подтолкнул Пашка. — А я Катюху пока покручу.

Ей вдруг стало невыносимо стыдно, словно она нарушила все мыслимые табу, но в то же время было во всём этом и что-то безумно весёлое. Ромка медленно и плавно изгибал её. Его руки… их касания были трепетно-нежные и даже трогательные, а в глазах светились страсть и похоть. Он тяжело дышал, но сбивчивым дыхание было не от танца, а от близости с ней. Она догадывалась.

«Потому что есть Алёшка у тебя…» — тоскливо пропел динамик, Ромка вздохнул.

— Будешь его ждать?

— Буду.

Вы прочли отрывок из книги Елены Касаткиной "Птичка перелётная. Маршрут для обречённых". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро, Амазон.