Не расстанемся с тобой, Гулька! Глава 6

В Ростов приехали уже после обеда, вышли около корпуса на улице Горького и стали расходиться, прощаясь друг с другом. Впереди предстояла ещё первая учебная практика, занятия начинались только с октября. А Новиков не знал что и делать: то ли в гости ехать к Чайке, то ли домой в Ёлнать. Это тогда в Страхове легко сказал, что поедет в Таганрог, а сейчас что-то стало страшновато – всё-таки предстояло знакомство с родителями девушки, и кто его знает, как они его ещё примут. Вдруг возьмут и выгонят: сраму тогда не оберешься. Вот и сомневался парень.

– Ну так что, Серёжа, мы едем или нет? – спросила размышляющего друга Лариса.

– Ещё не знаю, – честно признался тот. – Боязно как-то.

– Чего боязно? – рассмеялась та. – Ты вроде смелый парень, а тут испугался.

– Да не испугался я! Просто… просто… Ладно, пойдём я тебя провожу до электрички, а там видно будет. Пошли! – взял парень сумки.

– Пешком? Может, на трамвае поедем.

– Можно и на трамвае, – согласился. – Только “десятка” к пригородному не идёт, а с пересадками с котомками трудно ехать. Ладно, проедем пару остановок на трамвае, а там дойдём пешком.

Так и сделали. Дошли до пригородного вокзала изрядно взмокшие, стали ждать ближайшую электричку. Она отправлялась через час. Времени подумать ещё было, вот парень и думал и надумал, что надо всё-таки съездить к родителям девушки. Мало ли что? Жениться вроде он не собирается, но кто его знает, как всё может случиться. Вот и решился.

– Всё, я еду. Иди возьми билеты, а я с котомками постою, – изрёк твёрдо.

Девушка, стоявшая всё это время какая-то растерянная, чуть ли не подскочила на месте и побежала к кассам брать билеты, даже денег не взяла, которые тот предлагал. Да и какие там деньги – всего шестьдесят пять копеек на одного пассажира, а по студенческому вообще половина – тридцать три. Ехали в электричке и всё время вспоминали только что закончившуюся поездку в совхоз: как помидоры и сливы собирали, как у костра раков ели и песни слушали, как ходили за арбузами, о случившейся размолвке старались и не думать. Так и добрались до Таганрога, часа чуть ли не через два, сразу пошли на автобусную остановку, сели на “двойку”, правда, пришлось порядком подождать, а потом и втискиваться в переполненный автобус. К дому подошли уже в темноте. Это и хорошо, соседи хоть не видят. Поднялись на второй этаж. Лариса позвонила, а у Сергея прямо сердце в пятки убежало.

– Кто там? – послышался женский голос за дверью.

– Да это я, мам, – ответила дочь.

Дверь открылась, и на пороге появилась женщина с палочкой.

– Мам, мы приехали, – проговорила тихо Лариса.

– Мы? – не поняла сразу мать, хотя и увидела парня, стоявшего сзади дочери. – Мы. Ну, заходите, раз приехали.
 
Парень вошёл в квартиру и стоял так с сумками в руках, смутившись и переступая с ноги на ногу.

– Здравствуйте, – наконец выдавил из себя.

– Здравствуй, – ответила женщина и стала внимательно разглядывать парня.

– Мам, познакомься. Это Сергей. Мы с ним вместе учимся, – смутилась чего-то дочь. – Вместе были в совхозе. Слив нам там разрешили набрать. Вот он и решил мне помочь их довезти.

– Так это сливы у вас? – обрадовалась мать. – Я люблю сливы, и отец тоже.

– А он спит? – спросила Лариса.
– Да, он спит, и Юля тоже спит. – Она чуть помолчала. – Неси сюда сумки, на кухню, – показала парню палкой в левую сторону.

Тот туда сумки и понес, мать пошла следом. Поставил около стола, вернулся в коридор.

– Лариса, я, наверное, поеду назад, – проговорил тихо Сергей. – А то уже поздно.

Девушка очень внимательно на него посмотрела, виновато улыбнулась.

– Дети, вы голодные, наверное, – предположила мать. – Я сейчас чего-нибудь вам приготовлю.

– Мам, да Сергей собрался ехать в Ростов. Уже поздно, – ответила дочь.

– А зачем ехать? – удивилась мать. – У нас и переночуешь. Места теперь хватит всем. Мы же квартиру эту недавно получили.

– Да неудобно как-то, – засомневался парень.

– Чего неудобно? – спросила женщина. – Удобно всё. Вместе учитесь уже год. Вместе ездили в колхоз. Вот сколько слив привезли. Всё удобно.

Парня больше уговаривать и не нужно было. Где ему ночевать в Ростове? Во флигель Глотов пустил нового жильца. Можно было у напарника Николая переночевать, но пока к нему доберешься, уже будет глубокая ночь. Только что разве спать на вокзале, но это не дело. Он и согласился остаться у Чайки на ночь. Мать сразу засуетилась, стала жарить мясо, а Сергея отправили в ванную искупаться. Лариса показала, что и как включается, он набрал горячей воды и залез в ванну. Ощущения испытал странные – впервые ведь купался в ванной, раньше и не приходилось. В деревне и в Рыбинске в бане мылся, на теплоходах и в общежитиях под душем, а тут разлёгся в ванной и разомлел, даже прикимарил малость, пришлось подруге его будить к ужину. Освежился, привёл себя в порядок и за стол. А там и борщ наваристый, и отбивные с жареной картошкой, и салат из помидоров. Сели втроём за стол и начали смотреть друг на друга.

– Тебе бы рюмочку надо, наверно, налить? – спросила с улыбкой мать.

– Да я бы и не против, – усмехнулся в ответ парень.

– Но нету сейчас ничего, – пожалела женщина. – Отец у нас не пьёт вообще. Так что мы и не держим вина.

– Ничего страшного. Это мы всегда успеем, – опять усмехнулся тот.

– Тогда давай борщ ешь, и ты, Лора, тоже.

Они и начали есть, проголодались всё-таки за длинную дорогу, так что всё с аппетитом и уплели. Чаю ещё попили, поговорили немного и стали укладываться спать.

Постелили ему в зале, родители спали в одной, что побольше, комнате, Лариса легла к своей сестре в маленькой. Выключили свет, вроде и заснули. Но куда там, разве заснёшь на новом, да ещё таком, месте! Парень хоть и не ворочался на диване, боялся разбудить хозяев, но лежал с закрытыми глазами и думал. Что ни говори, а ему понравилось сразу тут. И родители вроде простые, по крайней мере, мать, с отцом ещё не успел познакомиться, и принимают хорошо, вон как накормили! Да и квартира новая и большая, со всеми удобствами не на улице. В ванне вон так здорово лежать. Было тут над чем подумать. Вот парень и думал, только под утро и заснул. Проснулся, когда отец уже ушёл на работу, сквозь сон слышал, как тот собирался, переговариваясь с матерью. Опять Сергей не познакомился с ним. А вот с сестрой Юлей успел перед уходом той в школу.

Небольшого росточка девочка с уже сформировавшейся фигурой, такая же голубоглазая, как и Лариса, ему понравилась.

– Сергей, – протянул ей руку, когда та вошла в зал за чем-то.

Она посмотрела на парня, фыркнула, повернулась и пошла на кухню, бросив в коридоре небрежно:
– Юля! – и стала завтракать.

– Она такая у нас, – извиняющимся тоном проговорила Лариса. – Вообще, она хорошая девочка.

Парень пожал плечами: мне-то, мол, какое дело до неё, хотя, конечно, такое пренебрежение слегка зацепило, но вида показывать не стал. Позавтракали, зашли в общую комнату. Юля и заходить туда не стала, собралась и в школу ушла. Поговорили о работе в совхозе, мать поохала и посмеялась над разными приключениями. А тут Сергей увидел большую коробку, стоявшую на полу около стола.

– Да это люстру я купила, – заметив любопытный взгляд парня, проговорила мать. – В Москву ездила. Красивая. Показать?

Новиков пожал плечами. А женщина уже поднялась со стула и начала распаковывать коробку, а потом вытаскивать из неё детали светильника. Одна из них была большая и круглая. Её мать достала первой.

– Красивая? – опять спросила.

– Вроде ничего. Но так трудно в частях понять. А чего люстру не повесите? – живо поинтересовался парень.

– Некому, – вздохнула женщина. – Отец всё время на работе. Потом приходит уставший и отдыхает.

– Так давайте я её повешу, – предложил Сергей.

– Правда? – оживилась мать. – А сумеешь? – засомневалась.

– Попробую, – усмехнулся тот. – Я ведь всё-таки техник-электромеханик. Работал и на судах и на стройке.

– Тогда давай, – разрешила та.

– А отвёртка, плоскогубцы и изолента найдутся? – спросил.

– У отца должны быть, – и пошла искать инструменты.

– А ты действительно сумеешь? – поинтересовалась Лариса.

– Да приходилось и не такие штуки вешать, – рассмеялся тот в ответ.

Мать принесла небольшой ящичек с инструментом, парень нашёл, что ему нужно, и стал собирать сначала саму люстру, потом отсоединил висевшую на проводах лампочку с патроном.

– Ой! А пробки-то ты не вывернул! – испугалась женщина. – Вдруг убьёт?

– Так не убило же! – рассмеялся парень. – Я ж на табуретке стою, на изоляторе. Ничего не будет.

– Нет, я всё-таки пойду выверну пробки, – сказала и ушла.

Парень и не возражал и стал подвешивать люстру на крючок, а потом и подсоединять провода. Лампочек было несколько, выключатель двойной, поэтому пришлось повозиться малость. Первый раз включил для пробы – две лампы загорелись, остальные нет, пришлось пересоединять. Пересоединил, включил.

– Порядок!
Горели все пять лампочек при полном включении и поочерёдно две и три. Люстра действительно была красивая, светила ярко.

– Ой, как здорово! – захлопала в ладоши Лариса.

– Ну, спасибо, Сергей! – поблагодарила мать. – Ты молодец! – похвалила.

Тот чего-то даже и смутился от похвалы.

– Может, ещё чего надо, говорите. Попробую сделать, – предложил.

– Да в новой квартире всегда дел хватает, – ответила мать. – Но ты бы лучше отдохнул. Ведь в колхозе столько пришлось работать.

– Для меня лучший отдых – это работа, – рассмеялся парень.

– Вот и на кухне бы надо светильник повесить, – робко начала женщина. – Но бутылку вина ты уже и так заработал на обед.

– Да бросьте вы, – смутился он. – Я ведь так делаю, чтобы не скучно было.

– Ничего, ничего, – ответила та. – Любая работа должна оплачиваться. Лариса, сходи-ка ты в магазин.

– Я сейчас всё сделаю, и мы вместе сходим, – посмотрел на девушку парень. – А то ей скучно будет или не дадут ещё.

Сделал он светильник и на кухне, ещё кое-что подремонтировал, и они вдвоём с Ларисой направились в магазин. Посмотрела им мать вслед и подумала: “Быть ему моим зятем”. Понравился ей этот парень. “Как бы моей тёщей эта женщина не стала, – подумал Сергей. – Правда, я ведь жениться не собираюсь”.

Посидели, пообедали, потом девушка с парнем пошли в парк погулять, заодно сходили и в кино, а вечером вернулись назад. Сергей познакомился и с отцом Ларисы, майором, служившем на военном аэродроме. Представительный мужчина, только не очень разговорчивый. Это и хорошо. Новиков не больно-то любил, когда к нему приставали с расспросами, да и рассказчик сам был не ахти какой. Так что вроде оба мужика не вызвали друг у друга никакого отчуждения, но и близости особой не проявили. Да и зачем она им? Отец даже выпить с ним за ужином отказался, когда мать предложила допить начатое за обедом вино.

– Нет, не пью, и не тянет, – изрёк серьёзно тот. – Да и завтра рано вставать на работу.

На том и разошлись. Но с девушками парень вино всё же допил, не последовав примеру старшего собрата. Улеглись спать, а наутро Новиков покинул эту гостеприимную квартиру и заспешил в Ростов. Чайка проводила его до вокзала. Тут и расстались. Впереди предстояла первая учебная практика.

Ещё в конце весеннего семестра первокурсникам предложили назвать места её прохождения. Естественно, все выбрали редакции газет и радио по месту своего жительства. Так что Чайка оставалась в Таганроге, избрав для приложения своих творческих возможностей городскую газету, а Новиков направился на родину, в районную редакцию. Ну а где ещё начинать пробовать свои журналистские силы, как не в знакомых местах? Может, тебя там ещё не все знают, но ты-то хоть знаешь некоторые улицы и переулки, заводы и предприятия, колхозы и совхозы, да и из людей кое-кого. Вот и разъехались по домам, чтобы заодно и со своими близкими побыть хотя бы ещё месяц.

Родители Сергея знали, что тот приедет домой на практику, ждали его с нетерпением и обрадовались, увидев сына. А он долго не разгуливался, на следующий же день направился в райцентр, в редакцию газеты “Волга”. Редактор Василий Николаевич Иванов прочитал направление, почесал затылок и прямо спросил:
– В газетах работал?

Практикант помотал головой.

– Ну а писать-то хоть заметки умеешь?

– Было у меня несколько публикаций в газетах, – признался тот. – Но постоянно в редакциях не работал.

– Понятно, – задумался Иванов. – А почему решил журналистом стать?

– Да какая-то тяга к этому есть. Стихи пишу с пятнадцати лет, дневники веду постоянно. Нравится это дело.

– Это уже хорошо. Стихи и дневники. Ты, кстати, можешь показать свои стихи? Я почитаю, посмотрю. Может, что и опубликуем.

Парень в ответ кивнул головой.

– А у нас в редакции чем бы хотел заниматься? Живёшь ты где?

– В Ёлнати. Там родители у меня, – быстро ответил Новиков.

– В Ёлнати? Ну, раз там, то тогда надо оттуда и материал черпать. Сейчас уборка картошки идёт. Вот ты и сделай об этом репортаж или из колхоза “Волга”, или из соседнего совхоза “Михайловского”, – сразу дал задание редактор. – Как ты на это смотришь?

– Попробую. Людей я там немного знаю, поезжу на велосипеде, поговорю с людьми. А когда нужен репортаж? – спросил практикант.

– Ну, денька через два-три. Сюда в это время можешь не ездить. Напишешь дома и привезёшь. Договорились?

– Договорились, – ответил Новиков и первый раз улыбнулся, а так всё время в каком-то напряжении был.

Первое своё задание Сергей, конечно, не сразу кинулся выполнять. Пока погулял по Юрьевцу, походил по набережной, посмотрел на проходящие мимо по Волге суда, сердце так и щемило при виде их, пока домой приехал, пообедал, полежал на своём диване в боковушке, уже и ехать куда-то было поздно. Решил с утра заняться профессиональным делом, а вечером вышел просто погулять. Прошёлся по центральной улице и никого почти из знакомых не встретил, разъехались все прежние друзья и товарищи, никого в селе и не осталось. И только когда возвращался домой, сделав небольшой крюк от церкви прямо к реке, около дома Пазниных встретил стайку школьниц, сидящих на лавочке.

– Привет, девочки! – поздоровался, никого не узнав из них.

“Как подросли малолетки”, – подумал и усмехнулся.

– Привет, мальчик! – бросили те в ответ и прыснули смехом.

– О, да вы уже и говорить научились? Ну, вы молодцы, – похвалил и остановился, стал приглядываться к девушкам, и одна из них что-то уж больно знакомой показалась. – Пазнина Лена, что ли? – кивнул ей головой.

– Лена, – ответила та и поднялась со скамейки. – А что, я сильно изменилась? – спросила с улыбкой.

– Да есть немножко, – отчего-то смутился парень, не выдержав пристального взгляда её больших серых глаз.

Но она сильно изменилась, очень сильно, почему и не узнал сразу. Когда учился в школе и ходил к братьям, Сергей вообще её не замечал. Ну, бегала какая-то соплюшка по дому, чего-то щебетала, играя с куклами, что на неё смотреть? Да и потом, приезжая на каникулы из училища, не особо выделял Елену из её подруг. Ходит какая-то стайка девочек по селу, ну и пусть себе ходит. А сейчас… сейчас перед ним стояла пусть и не расписная красавица, но довольно-таки симпатичная, вполне созревшая девушка и мило улыбалась. Сергей невольно залюбовался ею.

– Ты уже, наверное, в классе шестом учишься? – спросил в шутку.

– Да нет, уже в десятом, – серьёзно ответила та.

– Да-а? – как бы искренне удивился. – Подрастают наши младшие сестрёнки.

– Подрастают, – согласилась девушка.

И как-то оба вдруг замолчали.

– Ладно, Лена, мы пошли, – поднялись со скамейки подружки, – а вы уж тут… – и засмеялись, зажимая рот ладошками.

Когда девушки отошли подальше, они вдвоём сели на их место и Сергей стал расспрашивать о братьях Елены. Старший, Евгений, работал тут на судах, собирался поступать в Горьковский институт водного транспорта, а второй, Вадим, учился в Ивановском мединституте.

– Ну а ты куда собираешься поступать после школы? – спросил Сергей, когда та рассказала о братьях.

– Я ещё не решила. Думаю всё. Мама и Вадим советуют в медицинский. А мне не хочется туда. Это вечно с больными возиться.

– Да, занятие не из приятных, – задумался парень. – А ты как сочинения пишешь? – поинтересовался вдруг.

– Неплохо. На пятёрки в основном, – ответила та и внимательно посмотрела на парня. – А что?

– Так, может, на журналистику пойдёшь? – неожиданно предложил Сергей.

– На журналистику? – удивилась та. – Я не знаю, получится ли что.

– Так надо попробовать, – и стал развивать эту идею. – Я сейчас прохожу практику в районной газете. Хочешь, я возьму для тебя какое-нибудь задание, а ты его выполнишь?

– А какое задание? – с волнением спросила Елена.

– Да какое-нибудь не очень сложное. Ну, например… – задумался тот, – например, о ком-нибудь из людей. Давай подумаем о ком. Какие ближайшие праздники? – опять задумался Сергей. – Кажется, День лесника и День танкиста. У тебя есть такие на примете?

Настала очередь задуматься девушке.

– Есть! – быстро сообразила та. – Отец моей подружки был танкистом на фронте, награждён орденами, а сейчас он лесник.

– Ну, так это же идеальный вариант! – воскликнул тот. – Давай собирай материал и пиши о нём зарисовку.

– А что это такое – зарисовка?

– Это рассказ о человеке, как и очерк, только поменьше.

– Я и что такое очерк не знаю.

– Это ты узнаешь потом, когда поступишь учиться. А сейчас просто поговори с этим человеком и напиши о том, что он расскажет. Понятно?

– Понятно, – кивнула головой Елена.

– Ну, раз понятно, то за дело!

– Прямо сейчас? – рассмеялась та.

– Можно прямо и сейчас, а можно и завтра. Только учти, времени не так уж и много до этих праздников.

– Учту, – опять кивнула та.

– Вот и хорошо. Работай, а я пошёл домой, – поднялся со скамейки. – Пока.

– Пока, – с грустью ответила Елена, ей почему-то не хотелось расставаться со своим соседом, а он ничего и не заметил.

С утра Сергей сел на свой любимый велосипед и покатил сначала в колхозную контору, но там уже никого, кроме бухгалтера, не оказалось, всё начальство давно разъехалось по полям, а потом поехал по окрестностям. От конторы всё хорошо просматривалось – были видны тёмные точки людей и около Базарова и около Ростонова, так что можно катить в любую сторону. Вот и покатил по просёлочной дороге вниз к Татаринской речке. Подъехал к старому разбитому тракторами мосту и остановился, и тёплая волна детских воспоминаний словно окутала его.
О, сколько всего связано с этой маленькой речкой, даже можно сказать, – речонкой, которую в иных местах он и в детстве перепрыгивал, а сейчас уж и тем более в два счёта перемахнул. Но, тем не менее, рыба тогда в ней здорово ловилась и на удочку, те же пескари, и бредешком в бочагах ловили. А сейчас что-то и мелюзги даже не видно было: то ли ушла вся вниз на глубину, то ли потравили её пестицидами и навозной жижей, и не понять. Побродил парень, задрав штаны по колено, по быстро текущей на перекатах воде, повздыхал, вышел на берег, обулся и покатил дальше, теперь уже по поднимающейся вверх дороге.

На ближайшем поле картошку убирали учащиеся кинешемских училищ. Новиков нашёл руководителя, представился, как и положено, корреспондентом районной газеты, коротко сообщил о цели своего приезда и попросил рассказать, как у них идут дела. А дела шли вроде как и нормально: погода стояла ещё тёплая и сухая, грязи на полях не было, картошку после трактора выбирать несложно, таскать только полные мешки к краю тяжеловато, но куда уж от этого денешься. На бытовые условия шефы также не жаловались. Девушек ещё поспрашивал, те только смеялись в ответ, что им хороших мальчиков не хватает, а так всё нормально. Записал всё в блокнот корреспондент и дальше двинулся, к Ростонову. И там вроде всё в порядке оказалось, только вот пожаловались помощники, что картошку невовремя с поля вывозят, порой остаётся на ночь, а тут и украсть могут, да и дождь запросто замочит, если что.

Новиков последнему сообщению даже и обрадовался, хоть в чём-то можно покритиковать колхозное начальство, а то всё нормально да нормально. Но только отъехал от шефов, как к нему на газике подкатил главный агроном Лёва Манохин, сосед по селу.

– Эй, корреспондент! Привет! – вышел тот из машины и с улыбкой протянул руку. – Ты чего тут вынюхиваешь?

– Привет, – ответил Сергей, пожимая руку. – Я ничего не вынюхиваю, я просто работаю.
 
– Ладно, я это так сказал. Не обижайся, – смутился немного агроном. – Так чего тебе шефы нажаловались?

– Не нажаловались, а сказали, что плохо картошку с поля вывозите.

– Да, есть такое, – почесал затылок Манохин. – Машины всё ломаются. Ведь старьё на старье. Только и латаем. Но ты бы это в газету не писал.

– А что? Не правда это? – как бы удивился Новиков.

– Правда, кто же спорит. Но ославишь нас на весь район, потом по шапке мне надают. Тебе этого хочется? – в упор посмотрел на него агроном.

Нет, конечно, Сергею этого не хотелось. Как же обижать соседа своего, с которым вместе всё детство провёл, в его ведь команде тот был всё-таки.

– Ну и чего ты предлагаешь? – спросил прямо того.

– Да будем мы всё сразу вывозить. Сегодня машину отремонтируем и будем вывозить, – ещё раз повторил Манохин.

– Ладно. Вывозите, – согласился Сергей. – Я ещё поеду в совхоз “Михайловский”, там посмотрю.

– Вот-вот, там и найди чего-нибудь такое остренькое, – засмеялся Лёва. – А своих-то чего трогать? Может тебя подвезти? – предложил.

– Да нет, спасибо. Я на своём транспорте, – отказался Новиков. – Ты лучше вывозом займись.

 И разъехались в разные стороны: агроном по дороге в направлении конторы, а корреспондент по тропке к Ростонову, там через лавы на речке, Татаринский лесок, через мост на Ёлнати и по дороге в сторону Волги до ближайшего поля.

Недалеко от Погореловки шла уборка картофеля, туда Новиков и направил велосипед. Подъехал к старшему группы, его легко было определить – он стоял и что-то записывал в тетрадь. Поздоровался, рассказал о цели приезда.

– Эй, ребята! – крикнул тот. – Тут вот из газеты приехал человек. Интересуется, как у нас идут дела.

Ребята сразу побросали корзинки, направились к корреспонденту и наперебой заговорили о том, что им не нравится. Не нравилось многое: и что поздно на поле привозят, поэтому приходится задерживаться, чтобы выполнить норму, и что картошка какая-то мелкая, к тому же грязью залеплена, зацепил тут краем это поле дождь, и что кормят не больно вкусно. Сергей только и успевал записывать все жалобы, в душе радуясь, что уж постарается дать классный материал на примере контраста: в колхозе “Волга” хорошо, а в совхозе “Михайловском” не очень. В это время к ним подошёл тракторист и стал внимательно прислушиваться и приглядываться. И когда ребята выговорились немного, тихо спросил:
– Сергей что ли? – и подошёл вплотную к Новикову.

– Сергей, а что? – спросил и тоже очень внимательно посмотрел на тракториста, и что-то очень знакомым показалось в нём.

– Ну, здорово, племянничек! – обнял парня тракторист, а тот всё ещё не мог до конца признать своего родственника. – Да это ж я, Саша Руднев. Неужели не узнаёшь?

Новиков как-то неуверенно замотал головой.

– Ты что, забыл, как я вас с сестрёнкой через Волгу на лодке переправлял из Столпина от бабушки и вы бегали к матери в Ёлнать? Волга ещё тогда маленькой была. Неужели не помнишь?

Тут что-то стало доходить до парня. Как же это он мог не помнить? Помнил, конечно. Но тогда этот дядя Саша работал на пароме, был в форме речника, молодой и красивый, всё время шутил и улыбался, смеялся задорно, рыбу постоянно носил бабушке. Ещё его почему-то звали Стужей. Сергей и тогда не мог понять почему, и теперь тоже. Но сейчас дядя Саша был не в той красивой форме, а в засаленной робе, но всё равно такой же высокий и стройный с доброй улыбкой на губах.

– Вспомнил, дядя Саш. Чего ж не вспомнить? Разве такое забудешь.

– Ну, рассказывай, как ты, как мать? Давно я что-то у вас не был.

– Да я нормально. Поступил в университет в Ростове, на журналистику. Сейчас вот здесь на практике, в “Волге”.

– О! Ты молодец, – опять обнял его Руднев. – Сейчас бы это дело отметить надо, но нельзя. Давай ты погуляй до вечера, а потом мы поедем в Ильинское и посидим. У меня старший сын сейчас во флоте служит, младший ещё в школе учится. А ты с флотом расстался?

– Расстался. Романтика закончилась, да и учиться захотелось.

– Ну и правильно, – задумался тот, а потом встрепенулся: – Так что? Выпьем за встречу?

– Да нет, дядя Саша, мне домой надо, – стал отнекиваться от предложения племянник. – Да и материала ещё добрать бы.

– Какой материал? – не понял тот.

– Да вот про уборку картошки. Я уже и в “Волге” побывал. А сейчас у вас.

– У нас? – почесал затылок Руднев. – Слушай, пойдём-ка к трактору.

Они и пошли туда, а шефы занялись своим делом.

– Чего эти студенты тебе нарассказывали? – спросил Руднев. – Жаловались, небось?

– Да есть немного, – усмехнулся Сергей и коротко пересказал претензии шефов.

Выслушал Руднев, опять почесал затылок.

– Понимаешь, Серёжа, я ведь здесь вроде бригадира. Ты бы как-то поосторожнее с этим, – виновато попросил тот.

Настала очередь чесать затылок Новикову. Как всё здорово складывалось с материалом, и на тебе! Неувязка какая. И вроде есть за что покритиковать, и жалко дядю Сашу, он-то ведь ни при чём, а все шишки на него посыплются. Вот и думай, корреспондент, думай. Поговорили они ещё с Рудневым, и покатил Новиков в обратную сторону, решив думать завтра, когда материал станет писать.

За писанину сел с утра, когда позавтракал и родители ушли на работу. Писал обо всём, что видел и что слышал, и накатал почти десять страниц своим размашистым почерком, задумался только над выводами. Долго ломал голову, уже и мать пришла из школы, и отец на перерыв из магазина, вместе и пообедали, а он всё думал и думал.

– О чём задумался, сынок? – спросила мать сидящего над полупустой чашкой компота.

– Да над материалом, мама, – ответил, очнувшись, сын. – Никак концовку не могу придумать.

Женщина покачала головой, вздохнула.

– Опять ты работу себе трудную ищешь. Только с одной расстался, и вот снова.

– Мам, да не трудная она, а интересная, – возразил сын. – И я давно о ней мечтал.

– Ты и о флоте мечтал. А вон что вышло.

– А что вышло? – словно не понял тот. – Училище я закончил? Закончил. Специальность получил? Получил. Поработал на судах, сколько хотелось. Не всю же жизнь электромехаником быть! Я ещё и на стройке поработал. Видишь, что получилось, – рассмеялся.

– Везде успел пострел, – даже не улыбнулась мать. – Работа журналиста очень тяжёлая. Голова нужна крепкая. Выдержишь ли?

– А разве она у меня не крепкая. Вон сколько раз били… – осёкся Сергей. – Выдержу, мама, ты не беспокойся.

– В нашей семье ни писателей, ни журналистов не было. Чего тебя туда потянуло?

– Мама! Я буду первым писателем в нашем роду, – рассмеялся сын. – И мне в селе поставят памятник. – Встал и обнял мать. – А отец у нас поэт. Вон только стихами и говорит.

– Да, отец у нас стихоплёт. Всё в рифмы да с матом.

– Вот видишь! А ты говоришь у нас в роду нет писателей, – всё смеялся тот. – Были и ещё будут, – уже серьёзно закончил. – Ладно, мама, спасибо за вкусный обед, и пойду-ка я ещё голову над материалом поломаю.

– На здоровье, – ответила та и опять завздыхала.

Сергей ушёл в боковушку, пробежал глазами весь материал, кое-где подправил текст, дописал, что уборка картофеля идёт нормально в обоих хозяйствах, лишь бы дожди не подвели. Вот и все выводы. Переписывать набело не стал, положил листы в папку, на этом и успокоился.

Приехал в редакцию часам к десяти – его во времени никто не ограничивал, пошёл сразу к Иванову, но тот был занят, походил по коридорам редакции, заглянул в кабинеты сотрудников, поздоровался с ними. Те кивали головами и что-то строчили на бумаге. Наконец редактор освободился, и Новиков вошёл к нему, поздоровался, протянул материал.

– Ого! – удивился Иванов. – Да тут целый роман, – и стал просматривать листы. – Так-так, понятно. Ну, на первый случай ничего, – сказал как-то неопределённо. – Сергей, раз ты выбрал эту тематику, то я тебя прикреплю к сельхозотделу. Подойди к заведующему Соколову Ивану Петровичу, отдай ему материал. Пусть он посмотрит и даст тебе какое-нибудь другое задание. Хорошо?

– Хорошо, – согласился практикант. – А можно вас спросить?

– О чём? – оторвал голову от бумаг редактор.

– Насчёт стихов. Можно я их принесу?

– Конечно, приноси, – опять уткнулся тот в бумаги, а Новиков всё не уходил. – Ещё чего-то хочешь?

– Да. Можно я создам корпункт у нас в селе?

– Корпункт? – удивился Иванов. – Из себя что ли? – и рассмеялся.

– Из себя и ещё из других ребят. Там есть уже заканчивающие школу, которые хотят стать журналистами, – начал оживлённо рассказывать. – Они хотят писать в нашу газету. Я уже и темы им дал.

– Вон какой ты быстрый! – прервал его редактор. – И какие же это темы?

– А скоро День танкиста, вот я и предложил одной девушке написать об этом.

– Так всё-таки девушке, – усмехнулся Иванов, – а то ребят, ребят. Ладно, пусть напишет, а мы посмотрим.

– О, спасибо! – поблагодарил Новиков и вышел из кабинета.

А редактор только головой покачал, глядя вслед.

Заведующий сельхозотделом, мужчина лет пятидесяти, закопался в бумагах, чего-то читал, чего-то черкал, буркнул недовольно на приветствие вошедшего, показал рукой на стул и опять углубился в чтение. Новиков сидел и мял в руках свой материал.

– Что? – вдруг спросил Соколов, подняв голову.

– Меня к вам Иванов прислал. Я практикант.

– Знаю. Ты чего-то написал?

– Да, вот материал об уборке картошки, – протянул ему листы.

Тот взял, посмотрел, прикинул что-то в голове, отложил материал в сторону.

– Я потом посмотрю. Что-то ещё?

– Редактор сказал, чтобы задание вы мне какое-нибудь дали, – ответил тихо.

– Задание? – переспросил заведующий и задумался. – Задание… Походите-ка ты по мастерским здесь у нас, поинтересуйся, как они помогают селу в уборке урожая. Идёт?

– Идёт, – согласился тот. – А по каким мастерским?

– По дорожным, например. Есть у нас тут ДРСУ. Вот и сходи туда.

– А где это РДСУ?

– Не РДСУ, а ДРСУ, дорожно-ремонтный строительный участок, – поправил Соколов и расшифровал аббревиатуру. – Там, на горе, спросишь у кого-нибудь. А сейчас, извини, мне некогда, материал в набор надо срочно сдавать.

Новиков и пошёл и нашёл, хоть и не так быстро, но из начальства никого не оказалось, никто ему ничего не мог рассказать. Походил корреспондент по конторе, походил по территории участка да и направился на автобусную остановку, благо та рядом находилась. И поехал домой, внештатный корпункт укреплять.

Елена, между тем, без дела не сидела. Она успела уже и поговорить со своим героем, и материал написать, большой материал вроде очерка, и довольно-таки неплохой, по его мнению. Сергей почитал внимательно, похвалил девушку:
– Молодец! Из тебя будет толк.

Та и зарделась вся. “Неглупая девчонка. Из неё получится хороший журналист, – подумал. – Умная и симпатичная. Жаль, что ещё маленькая”, – и вздохнул. Дальше свои планы развивать не стал.

– Я уже в редакции договорился насчёт твоего материала, – признался.

– Правда? – запрыгала от радости та. – И его опубликуют?

– Ну, на сто процентов не уверен, – замялся парень. – Не я же всё-таки решаю – редактор. Но, думаю, что да.

– Спасибо тебе, Сергей! – и чмокнула его в щёку, отчего тот даже смутился.

“О, да ты не такая и пугливая. Можно бы с ней закрутить и любовь, – опять стали лезти в голову эти крамольные мысли. – Но нет, малолетка ещё. Пусть подрастёт”.

– Спасибо скажешь, когда опубликуют, – ответил тихо. – Так я его забираю?

– Нет, я ещё подумаю, перепишу, потом отдам. Хорошо?

– Хорошо, – согласился тот. – Я завтра в редакцию поеду, так что сегодня вечером занеси.

Та кивнула головой, и они разошлись по домам.

Вечером Пазнина не смогла принести материал, почти всю ночь над ним ещё корпела, а утром встретила Новикова около его дома, протянула исписанные листы.
– Вот, всё готово.

– Молодец, – похвалил тот. – Ты в школу?

– В школу.

– Тогда пошли вместе, нам ведь по пути.

И они пошли вместе по Ленинской улице. Шли почти не разговаривая, а бабушки поглядывали на них из окон. Дошли до центральной улицы и разошлись в разные стороны: Сергей направился к автобусной остановке, Елена к зданию новой школы.

Перед тем как пойти в редакцию, Новиков ещё зашёл в ДРСУ. На этот раз начальник участка был на месте, но разговаривать с ним не стал, сославшись на занятость, а попросил главного инженера поговорить с корреспондентом. Тот кое-что рассказал, Сергей записал в блокнот и направился в центр Юрьевца, к зданию райкома партии, где на первом этаже располагалась редакция газеты.
 
Пришёл туда не с пустыми руками, принёс очерк о танкисте и свои стихи, поэтому направился сразу к редактору, но тот, увидев парня, замахал на него рукой – не до тебя, мол, сейчас. Действительно, Иванов с кем-то говорил по телефону и довольно-таки на повышенных тонах. Новиков всё понял и пошёл к Соколову. Тот как всегда сидел, уткнувшись в бумаги. Буркнул что-то в ответ на приветствие парня и протянул ему листок с машинописным текстом.

– На, почитай, – пробормотал, не отрывая глаз от стола.

Сергей взял, начал читать. Текст вроде показался и знакомым, в двух предложениях мелькнули названия колхоза “Волга” и совхоза “Михайловский”, и совсем другим, что написал Новиков, и подписан был Соколовым. С изумлением посмотрел парень на своего шефа.

– Что, не нравится? – спросил тот, криво усмехнувшись.

Новиков пожал плечами, не зная что ответить завотделу.

– Послушай, Сергей. Присядь. Нам романы в газету не нужны, – начал объяснять тот. – Да и рано ещё тебе писать их, – усмехнулся. – Нам нужны корреспонденции, вот такие, как эта, – кивнул на листок в руках парня. – Понял?

Практикант вяло кивнул головой.

–  Нет, по-моему, ты что-то не понимаешь.

– Я не понимаю, почему ваша подпись стоит под материалом, – прямо ответил Сергей. – Вроде я его немного готовил.

– Ты готовил, а я переготовил, – засмеялся тот. – Написал-то этот материал я? Я. Так что тебе не нравится? Или ты думаешь, что я с тобой просто так буду возиться? Мне ведь гонорар нужен.

– А мне материалы с моей подписью нужны. Для отчёта.

– Ну, это без вопросов. Подпись сейчас изменим на твою. – Соколов взял материал, зачеркнул под ним свою фамилию, написал Новикова. – Это пожалуйста. Твоя подпись, а мой гонорар. Договорились?

– Договорились, – сразу согласился парень. – А материал из ДРСУ сразу вы напишите или мне попробовать? – усмехнулся едко.

Соколов очень внимательно стал смотреть на практиканта.

– А ты с юмором, парень. Это ничего. Нормально. Но не ёрничай сильно. Напиши сам, – распорядился завотделом. – Только немного и сейчас. Его надо в очередной номер поставить. У нас всё с колёс идёт. Задача ясна?

Сергей часто заморгал ресницами – он ведь совсем на другое рассчитывал, поехать домой, там день над материалом посидеть, а послезавтра приехать в редакцию, а тут, на тебе!

– Давай, давай. Вот тебе бумага, пиши, – заторопил Соколов. – Хоть информацию накатай, и то дело будет.

Парень взял бумагу, положил на неё ручку, начал перечитывать записи в блокноте, а они такие неразборчивые оказались. Когда записывал разговор с главным инженером, было всё ясно и понятно, а сейчас и вспомнить ничего не мог, о чём говорили, и разобрать свои каракули не в силах оказался. Сидел и потел. А Соколов всё подталкивал – давай, да давай. Пришлось здорово напрячь свою память, чтобы хоть чуточку вспомнить беседу, да и повнимательнее записи поизучать. Посидел ещё немного, начал писать и пару листов исписал, перечитал, протянул шефу. Тот почитал, покачал головой, усмехнулся и начал править.

– Вот теперь порядок, – проговорил довольно через несколько минут. – Неси на машинку секретарю. Скажи, что в номер идёт.

Новиков выполнил поручение, вернулся.

– Что дальше? – спросил.

– Дальше? – задумался Соколов. – Дальше заберёшь материал, вычитаешь и отнесёшь в секретариат. Понятно?

– Понятно. А потом? – всё допытывался практикант.

– Потом… Куда бы тебя послать? – стал размышлять завотделом. – Слушай, давай-ка напиши материал о том, как на фермах идёт подготовка к зиме. Только не в этих хозяйствах, что про картошку писал.

– А в каких? У меня ведь машины нет, чтобы ездить по всем хозяйствам.

– Автобусы ходят, – ответил на это Соколов. – Но можешь взять “Волгу” и соседний колхоз, на твой выбор. Только не совхоз “Михайловский”. Годится?

– Годится, – согласился практикант и пошёл к машинистке за материалом.

Рейд по фермам Новиков провёл, уже основательно подготовившись. Дали ему в помощь зоотехника из сельхозуправления, редакция машину выделила, и поехали они по району, побывали в нескольких хозяйствах. Зоотехник обо всём расспрашивал сам, а корреспондент только успевал записывать в блокнот услышанное, и исписал чуть ли не все страницы. Приехал домой и завздыхал: как же это всё переварить и обобщить? В сроках его не ограничили, но газета, как корова, всё время требовала корма, а людей в редакции всего ничего. Так что следовало поспешать с написанием материала. И он два дня корпел над листочками бумаги, писал и переписывал заново – не больно-то хотелось, чтобы опять этот Соколов всё переделывал.

Материал тот первый про уборку картошки вышел в газете, получил Сергей её дома, посмотрел, повздыхал, подпись-то его стояла под корреспонденцией, а написал-то, собственно, завотделом. Так что на этот раз в грязь лицом не хотелось ударять, вот и старался. И написанное не понёс сразу в редакцию, а решил показать сначала зоотехнику, что ездил с ним по колхозам, да тот и просил это сделать. Показал, и не зря. Почитал парень материал, покачал головой и стал переделывать, советуясь с практикантом. А тот потом всё заново переписал и побежал в редакцию, уже и рабочий день заканчивался, Соколов собирался уходить.

– Поздновато что-то ты сегодня, – проговорил вместо приветствия. – Ну, показывай, чего накрапал, – и усмехнулся.

Парень протянул материал, стал внимательно смотреть на своего шефа. Тот читал и одобрительно кивал головой.

– Ну чего, неплохо, – похвалил. – Уроки мои даром не прошли.

– Угу, – согласился практикант.

– Мы его немножко подправим, и пойдёт в печать. – Посмотрел Соколов на парня и неожиданно предложил: – Может, пойдём по пивку ударим?

Предложение, конечно, было заманчивое, Сергей знал, что это всегда сближает людей, но надо было ехать домой, последний автобус на Кинешму вот-вот отойдёт, и лови потом попутки.

– Да нет, спасибо, – отказался. – Домой надо ехать.

– Ну как знаешь, – ответил Соколов и пошёл к двери, прихватив плащ.

Погода что-то начала портиться, похолодало и задождило, и от этого так стало скучно и грустно, что хоть беги куда-нибудь подальше даже от родного дома. И побежал бы, если… если б не практика. Она ещё как-то отвлекала от серой действительности. В редакции Новиков уже пообвыкся, не сильно переживал и волновался из-за материалов, для отчёта ему уже хватало, а тут ещё и стихи его опубликовали.

Осень…
Здравствуй, осень!
Заходи, заходи.
Заходи, золотая подруга,
Несравнимой ни с кем красоты.
Принеси нам дыхание юга
И холодной слезой окропи…

Иванову стихи понравились, вот он и дал добро на публикацию некоторых из них. В колхозы теперь практиканта не посылали, в основном из-за погоды, тут по райцентру ходил и собирал материал, так, информации о том о сём, да и то не каждый день. Больше времени проводил дома: то дрова убирал, то в саду возился. А что ещё больше делать? В лес уже не сходишь – не за чем, грибы отошли, а так гулять туда не тянуло. Вот парень и заскучал, совсем заскучал. И, конечно же, потянуло его к своей (он уже её считал своей!) Гульке, такой нежной, доброй и ласковой Гульке. И как только получил в редакции характеристику, хорошую, кстати, характеристику, Иванов даже пригласил к себе и на следующий год, тут же засобирался в дорогу. Не удержали и уговоры матери побыть ещё хоть с недельку. Но как тут побудешь, если в Ростове и занятия скоро, и жить ещё негде, и девушка любимая ждет не дождётся. Вот и покатил на юг.

Приехать утром, как рассчитывал, не получилось – билетов на более ранние поезда не оказалось, поэтому в Ростов прикатил ближе к вечеру. И мучавший его всю дорогу вопрос: куда ж податься? – стал ещё острее. Действительно, скоро уже и ночь, а податься совершенно некуда. В гостиницах, естественно, мест нет, это уж не ходи к гадалке. К Агеевой не пойдёшь, вроде как разошлись у них пути-дороги, да и не больно там он нужен. Просматривался другой вариант – махнуть в Таганрог, к Чайке, наверняка там его примут, но Сергей тут же его отмёл.
Это нужно быть слишком наглым, чтобы вот так без приглашения к ним завалиться. В общежития тоже не пойдёшь: в то, в котором жил, работая на стройке, уже не пустят, а в университетское, в которое стремился попасть, ещё не пустят, по крайней мере, официально, а вот с ребятами туда попасть можно. Но где их взять этих ребят? Они, наверное, ещё и не вернулись с практики. И что же делать? Ночевать на вокзале? И сколько ночей? Был у него ещё один вариант: рабочая бытовка прорабства, ключи от которой так и остались у парня. Вот туда-то Новиков и направился вместе с вещами.

Пришёл как раз вовремя: рабочий день заканчивался, ребята собирались расходиться по домам, ну и как обычно, скинулись по “рыжему”, сдвинули стаканы с портвейном.

– О, студент! – обрадовались все. – Ты как раз вовремя подошёл. Вася, давай ещё стакан! – скомандовал прораб Зыкин.

Налили, выпили, но на этом не остановились, скинулись ещё, гость тоже свою долю вложил, и пошло-поехало. Расспросы, рассказы, шутки, прибаутки. Так и засиделись дотемна, а когда Сергей сказал, что ему и ночевать-то негде, все кинулись приглашать к себе в гости. Парень выбрал своего прежнего напарника Николая, с ним и поехал домой, по дороге зашли ещё в пивную, так что ввалились в квартиру хорошие-хорошие, за что и получили нагоняй от хозяйки.

Утром вместе с Николаем и вышли из дома: ехать с Западного им было по пути. На Центральном рынке разошлись: Сергей направился на факультет, напарник на работу. На прощание тот пригласил студента опять к себе в гости. Новиков только пожал плечами, а кто, мол, знает, где он будет на этот раз ночевать.

Первой, кого Сергей встретил, поднявшись на второй этаж учебного корпуса, оказалась Ирина Барабанщикова. Давненько они не встречались, девушка в колхоз не ездила, отрабатывала тут по месту, поэтому обрадовались оба, стали расспрашивать друг друга, что да как, рассказывали наперебой о прошедшем лете. А когда коснулись дел текущих, парень со вздохом признался, что ему сейчас и жить-то негде. Девушка задумалась, а потом просто сказала:
– Я тебе помогу в этом.

– Как ты мне можешь помочь? – очень удивился тот.

– А очень просто. У меня папа работает на подшипниковом заводе, он наверняка тебя сможет устроить в общежитие.

– Правда? – уже обрадовался Сергей. – Ты не шутишь?

– Не шучу. Он уже помогал таким образом другим ребятам. Но только не навсегда, – улыбнулась девушка.

– Что не навсегда? – не понял Новиков.

– Не навсегда в общежитие, – ответила Ирина. – На месяц, не больше. Оно же всё-таки заводское.

– Я понимаю. А мне больше и не надо, – согласился сразу Сергей. – Мне своё общежитие обещали, справки нужные я привёз, осталось только всё оформить. Месяца, я думаю, как раз и хватит.

– Но сразу тоже не получится, – призналась Ирина. – Надо же оформить тебя. День-другой придётся где-то переночевать.

– Годится, – согласился парень. – Я найду где. Ну, спасибо тебе большое, Ирина. – Он хотел в благодарность обнять девушку, но та так глянула на парня, что тот сразу отступил в сторону. – Я всё понял. Спасибо.

Тут к ним подошёл ещё один одногруппник – Холодов. Вот с ним-то они уж и пообнимались на славу, а потом пустились в разговоры, кто как лето провёл, совсем забыв о девушке. А когда спохватились, Барабанщиковой рядом уже не оказалось. Вздохнули, пошли посмотрели расписание занятий и двинулись в общежитие на Турмалиновской, где Евгений жил с начала поступления в университет. Смог парень туда устроиться сразу, ну и молодец. В комнате раскинул Холодов припасы, достал бутылку хорошего вина, из Крыма всё-таки приехал парень, и потекла опять дружеская беседа за рюмочкой «чая». Многие студенты ещё не вернулись в alma mater, поэтому койки в комнате пустовали, Сергею и нашлось место для ночёвки.

Утром вместе с Холодовым поехали на улицу Горького искать Барабанщикову, накануне ведь они с ней ни о чём конкретно так и не договорились, и теперь Новиков волновался, как бы её найти. Но искать девушку совсем не пришлось, она ждала ребят около деканата.

– Я обо всём с папой договорилась, – сразу сообщила Ирина. – Поедем сейчас в общежитие, и всё оформим.

– Ну, ты молодец! – только и сказал на это Сергей. – Поехали, конечно.

Они и поехали, оставив одного Холодова. У коменданта оформили необходимые бумажки, Новикову показали комнату на первом этаже, где жили командированные, Сергей получил постельное бельё и пропуск. Всё, теперь жить можно! Большое спасибо Ирине Барабанщиковой и её папе.

Ох, уж эти встречи! Сколько радости, сколько разных восклицаний и слов! И поцелуев, конечно. С Чайкой Новиков встретился ещё до занятий, она приехала посмотреть расписание, тут на улице Горького прямо и расцеловались, ни на кого не обращая внимания. Обрадовались встрече, соскучились всё-таки за месяц, пошли гулять по городу, посмотрели фильм и стали расставаться – Ларисе надо было ехать домой.

– Поедешь к нам? – как-то робко спросила девушка уже перед самым отправлением электрички.

Парень внимательно посмотрел на неё, стал соображать. В нём отчаянно боролись два желания: ему и очень хотелось поехать, и что-то сильно сдерживало, да и девушка не больно настаивала на своём предложении, и он отказался.

– Давай в следующий раз, – сказал просто и поцеловал в щёку. – Поезжай, а то я ещё расплачусь, – рассмеялся как-то натянуто.

– Ты уж лучше не плачь, – серьёзно ответила та и стала подниматься в вагон электрички. – Пока, – махнула рукой из тамбура.

– Пока, – ответил ей тем же и заспешил с перрона.

Вечером договорился встретиться с ребятами в общежитии на Турмалиновском, вот и спешил туда. Прихватил по дороге пару бутылочек вина,  с ними и заявился в комнату Холодова, а там уже дым коромыслом, все сидят хорошо поддатые, кто с кем, и разговоры ведут друг с другом. Однако приход Новикова заметили, усадили за стол, выпили с ним, и снова все пустились в разговоры. Сергей много не говорил, больше слушал других, слушал, и ему нравилось вот так сидеть в этой компании. Не заметил и как время пролетело, засобирался было в заводское общежитие на Западный, но друзья отговорили, и здесь ещё свободных коек хватало.

Так и потекла жизнь. И занятия начались, и вроде ничего не изменилось. Преподаватели говорили о чём-то своём, а студенты плохо слушали и слышали, рассказывали друг другу о том, как провели лето, и ждали последнего звонка, чтобы посидеть в какой-нибудь забегаловке за кружкой пива. Ох уж эти встречи! Сплошные пьянки. И вроде пить не хочется, но как же не выпить, раз предлагают друзья? Вот и пили, а на утро с очумелыми головами шли на занятия. Шли, но противно на всё было смотреть и откровенно хотелось ругаться матом на свою паршивую рожу с отёкшими глазами. И девчонки на парней с укором смотрят, а Чайка даже тяжело вздыхает, глядя на своего мучавшегося по утрам друга. Неприятно всё это. Нет, гораздо хуже – мерзко до предела. А предела у человека нет. Вот и пьёт он, сколько может. И голова ничего не соображает. А что голова? Она залита дурманом, она кружится и звенит, как пустая бочка. Видно, она и на самом деле пуста, если её всё время приходится заливать.

Тринадцатого числа Новикову подфартило – выдали ордер на вселение в первое общежитие, но надо было ещё соблюсти некоторые формальности, чтобы заселиться, пройти медосмотр, ну и так далее. А он сильно и не спешил с этим делом – в заводском общежитии тоже неплохо жилось: там спокойнее и порядка больше. Ещё отвлекали не только учёба, но общественные дела, профоргом группы всё-таки парень был и старался исполнять на совесть свою обязанность.
А тут забот прибавилось из-за того, что страна развитого социализма шла к пятидесятилетию образования Союза. Все готовились к нему, не стояли в стороне и студенты. А они готовились к театрализованному представлению “Отечество моё СССР”, которое и состоялось в средине октября на площади около театра Горького. Красочное и шумное получилось представление, участвовали в котором даже воинские подразделения. А на следующий день, в воскресенье, всей группой пошли в поход за Дон, выполнять нормы ГТО. Шли километров двадцать пять, не меньше, вымотались все, но эту норму, входящую в общий комплекс, успешно сдали. Устали здорово, но получили исключительное удовольствие от красоты осенней донской природы. Строчки стихов так и мелькали в голове у поэтов.

Я по золоту осени
бреду в тихий лес…

И только с понедельника Новиков приступил к окончательному вселению в общежитие, спешил сделать новоселье на свой день рождения.

Всё так и получилось. Как раз накануне своего двадцатипятилетия Сергей и вселился в университетское общежитие. Место ему дали в комнате на третьем этаже левого крыла. Там уже жили трое ребят: один третьекурсник, и тоже журналист, Николай Борисов, и двое арабов, приехавших из Сирии учиться на филологов. При встрече с ними Новиков даже оторопел малость – ему ещё ни разу не приходилось иметь дело с иностранцами, а уж жить и тем более. Познакомились. Звали их обоих Ибрагимами, Сергей сразу и не запомнил их фамилии, но почему-то отложилось в голове, что один большой, а другой маленький. И действительно, один из них был постарше и повыше ростом второго Ибрагима, вот его Сергей и стал про себя называть Большим, а другого, естественно, Маленьким. Сразу новый жилец с расспросами к своим соседям не полез, не стал выяснять, кто да как, и о предстоящем юбилее тоже ничего не рассказал, даже не заикнулся, что надо, мол, отметить бы. Неудобно было это затевать с первого дня. Но отметить всё же здорово хотелось. Вопрос стоял один: где отметить?

Поразмыслил парень, кого бы следовало пригласить, и оказалось, что не меньше десяти человек получится и, причём, самых близких друзей. Можно было бы в кафе всех повести, но, прикинув свои возможности, понял, что материальных ресурсов у него не хватит на угощение. Оставалось одно: в общежитии и по-скромному. Вообще-то, в общежитии устраивать пьянки, как выражался комендант, не дозволялось, но, если очень хотелось, то в особых случаях позволялось, если тихо, чтоб соседям не мешать. Правил Новиков этих ещё не знал, поэтому очень закручинился. И тут к нему на помощь пришёл его друг Холодов, с которым он и поделился своими тревогами.

– Да в чём проблема? – даже удивился тот. – У меня в комнате и отметим. Не первый раз замужем.

– Правда? – обрадовался и всё же засомневался Сергей.

– Конечно, правда. Только помещение моё, а всё остальное за тобой, годится?

– Ты ещё спрашиваешь? Конечно, годится!

На том и порешили и с утра пошли на занятия. Новиков никому особо не говорил о предстоящем дне рождения, чтобы шуму лишнего не поднимать. Но куда там! Узнали, и все стали поздравлять своего любимого профорга, дарили кто блокнот с ручкой, кто цветочек, кто книгу. От такого внимания к себе очень растрогался парень, даже чуть слезу не уронил, но сдержался, поблагодарил всех, а в общежитие на вечер пригласил только Чайку с её подругами, Барабанщикову с Васильцовой, но те почему-то отказались, ну и естественно, Холодова со своей девушкой. В такой компании и собрались под вечер в общежитии.
Быстро накрыли на стол без особых излишеств, подняли тост за виновника торжества, выпили и стали закусывать. А что там на закуску? Картошка жареная, колбаса порезанная, килька в томатном соусе прямо в банках, помидоры ещё свежие, огурцы, правда, уже солёные, Евгений ими стол обеспечил, конфеты, печенье и хлеб, конечно. Не так изысканно, но поесть можно хорошо. Вот все и ели, не забывая и о вине, и о виновнике торжества. А когда поднаелись, пустились в разговоры, закурили и так увлеклись, что чуть не забыли о самом главном – торте. Сергей о нём ничего и не знал – это девушки подготовили такой сюрприз для него. Но перед тем, как его поставить на стол и зажечь свечи, попросили Чайку увести парня куда-нибудь на несколько минут. Лариса его и повела. Тот был и не против. Но куда идти в общежитии? Походили по коридору, постояли на лестничной площадке, и что дальше?

– Пойдём у меня в комнате посидим? – предложил Сергей.

– Там же арабы? – испугалась девушка.

– Ну и что, что арабы? Они такие же ребята, как и мы, – совсем осмелел парень. – Пошли!

И они пошли. В комнате сидели за столом оба Ибрагима и что-то писали.

– Привет! Это моя девушка Лариса, а это Ибрагимы, – сразу сообщил вошедший. – Мы тут немного посидим. Ладно?

Ребята переглянулись между собой, молча закрыли книги и вышли в коридор.

– Какие понятливые мальчики, – усмехнулся Сергей. – Садись на мою кровать, – предложил девушке.

Та послушно села, он опустился рядом и начал её целовать.

– Может, сделаешь мне подарок на день рожденья? – спросил и провёл рукой по ноге от колена и дальше.– У?

– А ты на мне женишься? – спросила тихо та.

– Но ты же знаешь моё отношение к этому акту, – чего-то обиделся тот. – Разве обязательно жениться? Можно жить и так, в гражданском браке.

– А если я не хочу жить так?

– Почему?

– Почему, почему, – разволновалась Чайка. – Поживёшь так, насладишься мной, а потом бросишь и женишься на той же Агеевой.

– Железные доводы, – усмехнулся Новиков. – Но это можно сделать, и сначала женившись на тебе.

– Как это?

– Да очень просто. Люди ведь женятся и разводятся, и никакие браки этому не преграда. Дело тут в другом.

– В чём же? – заинтересовалась девушка.

– Дело тут в близости душ. Если они близки, то едины, и ничто их не разлучит. А если нет, то… – он не тал договаривать.

– А у нас какие души?

– Какие? – переспросил Сергей и задумался. – Действительно, какие? Нам в этом ещё предстоит разобраться. Ладно. Пошли отсюда, а то ребята нас заждались, наверное.

Конечно, все уже их заждались, и свечи на торте давно сгорели.
– Далеко же ты увела Серёжу, – проговорила Мироненко, увидев раскрасневшуюся подругу. – Мы уж думали, что вы и не придёте.

– А мы пришли. Женя, наливай, – обратился к другу Новиков.

– Только чай, – усмехнулся тот. – Остальное мы всё уже выпили.

– Можно и чай, – согласился Сергей, и веселье продолжилось.

Отошли гулянки по поводу встреч все в сторону, начались серьёзные занятия. Одним словом: кончились тусовки – начались массовки. На втором курсе появились новые предметы, стало как-то даже интереснее заниматься. Но и старые не давали скучать, тот же иностранный язык для Новикова, например. Любимый преподаватель Татьяна Ивановна Вар не давала спуску своим любимым ученикам, нагружала всё больше и больше, чтобы знали те всё лучше и лучше английский язык. Для перевода постоянно предлагала какие-нибудь заметки и статьи из “Morning Star”. Чтобы точнее переводить, Сергей ещё раньше англо-русский словарь Мюллера купил с семидесятью тысячами слов и выражений, так что легче ему приходилось, но всё равно корпел над текстами долго.
Вот и на этот раз, сидя в комнате, бубнил себе под нос перевод первых предложений о какой-то премьере в Лондонском театре. Вроде ничего всё получалось. Состоялась премьера спектакля о действиях разведчиков в тылу немецких войск во время последней войны. Куда-то они шли, кого-то искали, это ещё тот понимал, но вот когда дело коснулось пароля, что-то парень споткнулся, слово не совсем подходящее для пьесы встретилось – penis. Думал, думал над ним студент и никак не мог врубиться, причём в спектакле этот самый penis? Спросить было не у кого – в комнате сидел один, ребята где-то по своим делам ходили. Пошёл к своему другу Холодову. Тот иностранным языком в другой группе занимался, более сильных студентов, и задания им совсем другие давали, поэтому раньше Новиков к нему ни разу за помощью не обращался. А тут пришлось.

Евгений лежал на койке и читал какую-то книгу. Оторвался от неё и поднял глаза на вошедшего друга.

– Слушай, Жень, ты уж извини. Не поможешь мне перевести один текст из газеты, – стал просить Сергей. – Понимаешь, какая-то ерунда у меня получается. Не врублюсь, и всё тут.

– Давай газету, – протянул руку Холодов. – Что перевести надо?

Новиков показал материал, и тот углубился в чтение, переводил про себя, шевеля губами с весьма серьёзным видом. Читал, читал, и вдруг брови стали удивлённо подниматься.
 
– Вот и я ничего не понимаю, – подтвердил Сергей.

Холодов оторвался от текста, помотал головой и снова углубился в него. И тут как расхохочется. Друг аж оторопел: чего это с ним? А Евгений смеялся и смеялся, даже слёзы на глазах выступили, и газетой тряс.

– Ну, вы, ребята, и даёте! – наконец выговорил. – Тут такое написано… – и опять расхохотался.

– Да ладно тебе, – стал его успокаивать Сергей. – Скажи лучше, что там написано.

– А то написано, что у этого разведчика пароль на члене был выколот, а половину конца оторвало. Вот все и мучаются, пытаясь угадать, какой же этот пароль? – стал сквозь смех объяснять Евгений.

– Да брось ты! – не поверил друг. – Разве такое бывает?

– Ещё и не такое бывает, – всё смеялся Холодов. – Ну, вы даёте!

– Так это ж Татьяна дала. Что, она разве сама не переводила?

– Не знаю, переводила она или нет, но про член я ничего не выдумал. Тут всё так и написано.

– Серьёзно? – всё ещё не верил Сергей, а потом, глядя на друга, тоже расхохотался. – Вот у нас завтра будет классный урок по английскому!

Вся их маленькая группа текст, конечно, перевела, встретившись, все студенты посмеялись как следует, сели за столы и стали ждать преподавателя, ехидно ухмыляясь. Вар, конечно, текст тоже перевела, но не перед тем, как его дать студентам, а перед самым занятием, и чуть в шок не впала. Но вида испуганного не подала, когда появилась в аудитории, сухо поздоровалась, попросила сделать дежурного информацию о текущих событиях в стране и за рубежом, как и обычно, а потом попросила раскрыть учебники на одной из страниц, и они все стали переводить текст. О домашнем задании ни слова было преподавателем не сказано. Молчали о нём и студенты, только всю пару довольно ухмылялись.

Из новых предметов тоже были весьма интересные. Что-то похожее было и раньше, но сейчас их доверили вести молодым преподавателям Людмиле Николаевне Купидоновой и её подружке Грете Сигизмундовне Струве, позже ставшей Наездниковой. Появившись вместе в университете, эти две выпускницы аспирантуры МГУ с дипломами кандидатов наук привезли с собой какое-то особое столичное очарованье, которое притягивало к себе, а та строгость и даже понятное превосходство над остальными настораживали и даже немного пугали. Для второкурсников Купидонова стала читать курс лекций “Введение в основы журналистики”. Слушать её было интересно, рассказывала она чётко и ясно хорошо поставленным голосом. Слушали Людмилу Николаевну обычно внимательно, а кто и пытался о чём-то переговорить с соседом, быстро замолкал под её очень строгим взглядом. И старались всё записывать в конспект, особенно ту ещё незнакомую терминологию, которая так и сыпалась из уст ещё, казалось бы, совсем неопытного преподавателя. Новиков поразмыслил немного и пришёл к выводу, что Купидонова, может даже, и ровесница его, или чуть-чуть старше, всего года на два-три. И как-то снисходительно стал посматривать на девушку. Но это быстро прошло, после первого же опроса.

Лекции лекциями, а оказалось, что ещё нужно изучать и первоисточники наших великих классиков: Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Владимира Ильича Ленина. Но изучать как? Читать их и конспектировать. Причём в таком огромном количестве, что все просто в ужас пришли, когда первый раз Купидонова продиктовала общий список. Только вроде избавились от этого по истории КПСС, законспектировали чуть ли не все собрания сочинений этих классиков, и вот – на тебе! Опять начинай всё с начала. И куда деваться? Сразу же кинулись в библиотеку, распределили между собой статьи и давай конспектировать каждый свою, а потом и переписывать друг у друга. Справились быстро и на следующее занятие шли со спокойной совестью.

Вначале преподаватель, для закрепления пройденного, проводила опрос. Вызывала и по желанию, но желающих всегда были единицы, Васильцова там, Барабанщикова, Афонов, раз даже Агеева вызвалась отвечать, но её быстро осадила Купидонова, больше та и не поднимала руки. На этот раз в числе последних оказался Новиков, видимо, заметила Людмила Николаевна ехидные ухмылочки студента и решила испытать того на прочность. Вызвала, попросила показать конспекты. Там всё было в порядке, написано много, но таким почерком (спешил же человек!), что разобрать и самому-то было сложновато, а куда уж там преподавателю. Полистала конспект Купидонова, покачала головой и попросила пересказать содержание одной из статей Маркса о свободе печати. Вот тут-то ухмылочка и сошла с уст студента. Напряг Новиков мозги, стал вспоминать то, что передирал у своих коллег, и почти ничего не вспомнил, но молчать не стал, начал выдвигать свою версию. Кое-что всё-таки в голове зацепилось. Но рассказывал студент недолго.

– Ближе к тексту, пожалуйста, товарищ Новиков, – попросила Купидонова.

А куда уж ближе, раз больше ничего и не знаешь. Вот и стушевался тут товарищ Новиков, поник головой, и больше ни слова.

– Понятно, – заключила преподаватель. – Слабоваты у вас знания, товарищ Новиков, – задумалась та. – На первый раз поставлю вам троечку. Но готовиться надо лучше к занятиям.

– Понятно, что лучше, – согласился студент, отправляясь на своё место, естественно, не очень довольный собой.

Другие сотоварищи тоже оказались не больно-таки на высоте, кто такую же оценку получил, кто ещё ниже, вот тут-то все и запаниковали. И в следующий раз опять дружно кинулись в библиотеку конспектировать классиков марксизма-ленинизма, только уж теперь каждый всё сам бегло читал и переписывал в тетрадь отдельные предложения статей. И времени на это ушло столько, что на чтение зарубежной и русской литературы совсем не осталось. Теперь начались проблемы и с ними.

Настала очередь и для подведения итогов первой практики студентов. Декан Тимкин поручил сделать это на кафедре молодым преподавателям Купидоновой и Струве. Те обратились за содействием в свою alma mater, и из МГУ приехала такая же молодая и привлекательная, как и её предшественницы, аспирантка. Ей студенты сдали свои отчёты по практике, та их изучила, обобщила и сделала выводы, с чем и поделилась на общем собрании второго курса отделения журналистики.

В общем-то, многие работы ей понравились, но, конечно, они слабы были в том, что не хватало новизны подачи материала и смелости обобщений. Вот она и призывала смелее вторгаться в жизнь, будить чистые помыслы у читателей, преодолевать все бюрократические препоны. Хорошо говорила, слов нет, многих зацепили за душу её высказывания и заставили призадуматься. Видимо, бурлит там столица, живёт совсем иной жизнью, не такой как здесь, в провинции. Здесь как-то всё идёт незаметным ходом. Что-то проскальзывает, едва мигнув, и исчезает. И вроде зацепиться не за что. Может, это просто потому, что ещё глаза будущих светил советской журналистики не стали такими цепкими, как у настоящих асов? Может, всё может быть.

Привыкать к жизни в общежитии Новикову долго не пришлось. С тех пор как уехал из дома, а это немного-немало, а десять лет, столько их поменял, что и посчитать трудно, да и зачем? Везде жил нормально с разными людьми, и язык общий находил с ними, бывало, конечно, что и кулаками отношения выяснял, но это всё в прошлом, давно всё в прошлом. Грехи это всё молодости, а сейчас уже и зрелость начинается. Тут уж не до кулаков, иные методы используются. Студенты всё-таки народ серьёзный, думающий, и словами могут истину доказать. Хотя драки и в студенческом общежитии случались, но не так часто, как, например, в речниковском. А Сергей вообще после всех прошедших и не очень приятных для него событий слово себе дал, что никогда свою правоту кулаками отстаивать не будет, есть ведь и более цивилизованные методы.
Но, конечно, студенческое общежитие всё же отличалось от других, того же рабочего, в котором парень жил до поступления в университет. И прежде всего своей демократичностью, большей свободой. Здесь сильно не гоняли и за беспорядок в комнатах, хотя профкомовские комиссии регулярно проводили различные смотры по содержанию жилья, но стремления стать лучшими было не у многих. Даже за курение в неположенных местах, в тех же комнатах, и то не наказывали, только комендант иногда внушения делал. А уж о распорядке дня разговор вообще никогда почти не возникал. Разве что пропускали в общежитие не круглые сутки, а так никаких тебе ни отбоев, ни подъёмов, спи, сколько хочешь, и гуляй, сколько можешь. Так некоторые и делали. Холодов, например.
По ночам он, наверное, вообще не спал, всё время где-то ходил или курил, или с девчонками по углам зажимался. А спал или днём, или на занятиях урывками. И ничего всё у него получалось, правда, не без хвостов выходило. Новиков так не мог, у того был свой распорядок: вовремя лечь спать, часов в десять, и вовремя подняться, в седьмом часу, чтобы и зарядку сделать, и водой холодной облиться по пояс, и позавтракать до занятий. После этого себя гораздо бодрее чувствуешь целый день, а если чуть собьёшься с ритма, то ходишь, носом клюя.

В комнате, где стал жить Новиков, в особые крайности никто не пускался. Разве что только Борисов, который частенько куда-то по ночам исчезал, а остальные всегда были на месте. И покуривал Николай в комнате. Сергей вообще никогда не курил и плохо переносил запах табачного дыма, но поначалу молчал, видя, что и арабы тоже дымят тут же. Но потом не выдержал.

– Ребята, давайте не будем курить здесь, – как-то высказался вечером. – А то тут запах такой стоит, как в общественном туалете.

Ребята поначалу молчали, и все смотрели на Борисова – он же в комнате был старшим. А тот очень внимательно посмотрел на Новикова, ухмыльнулся.

– Ты один из нас не куришь. Так что терпи, – ответил спокойно.

Новикову пришлось бы и терпеть, а куда ж деваться, но тут Ибрагим Большой неожиданно поддержал его.

– Нам тоже не нравится дым в комнате, – сказал тихо, но разборчиво, хотя и с большим акцентом.

– Так вы тоже здесь курите? – удивился Николай.

– Мы больше не будем здесь курить, – поддержал своего товарища Ибрагим Маленький.

Он тоже говорил понятно, но с акцентом, хотя и не с таким выраженным, как у старшего друга.

– Ладно, – подумав, согласился Борисов. – Не будем, значит, не будем. Но только все, – предупредил. – Если кто закурит ещё раз в комнате, тогда я выходить не буду.

На том и сошлись. И перестали курить в комнате, дышать стало сразу легче. А после этого разговора как-то сблизился Сергей с Ибрагимами, задружили они понемногу, друзья стали подкармливать Новикова. Сирийцы в основном готовили себе сами, столовым не очень доверяли, да и деньги экономили. Как они рассказали, их ведь послало в Союз учиться не государство Сирия, а компартия страны, и вроде как бы даже нелегально, и содержала их она за свой счёт, так что парни не сильно шиковали. Да и блюда национальные им больше нравились, чем столовские каши перловые. Тот же хамос. Они им и Сергея угощали. А что, очень вкусное блюдо, хотя ничего сложного в его приготовлении и нет. То же пюре из картошки или гороха с добавлением подсолнечного масла и чеснока. Просто и вкусно. Вот и угощался им Сергей, а от себя пряников к чаю приносил. Так и перекусывали перед сном, а ужинал Новиков всё-таки в столовой. После вселения в общежитие его бюджет немного окреп: стипендия сорок рублей, родители пятьдесят присылали каждый месяц, а за жильё теперь платить приходилось не семнадцать рублей, а всего два. Нормально.

Общение Сергея с Ибрагимами сводилось не только к поглощению природной пищи, общались они и духовно. Арабы не очень охотно рассказывали о себе, побаивались чего-то, да и русский немного говорил о своей биографии, зато охотно обсуждали международные темы, особенно политику Израиля по отношению к своим соседям, в том числе и сирийцам. Эти оккупационные войны уже достали всех. И спорить тут особо было нечего, буквально все осуждали евреев, но, кроме осуждения, ничем арабам помочь не могли. Поэтому и споров по политике между ребятами не было, они просто говорили, то есть арабы учились лучше говорить по-русски, и Сергей им в этом помогал, как мог. Они, в свою очередь, тоже хотели научить парня говорить по-арабски, но тот только попросил их обучить крепким выражениям.

– А я вас своим научу, – пообещал.

– А мы ваши знаем, – рассмеялись те. – Нас уже научили.

– Ну, тогда учите меня своим.

Те и начали учить. Но какие могут быть у арабов крепкие выражения? Хара алик, да эри фик. Что по-русски значит – пошёл вон. Ну, ещё – шуфер ала ер, что значит – шофёр без мужской принадлежности, словом – женщина. И ещё несколько таких выражений сразу выучил Сергей. Конечно, до великого русского языка далеко арабскому! И те к нему частенько обращались за разъяснениями того или иного слова или предложения. Раз как-то спросили:
– А что это к Николаю ходить товарищ, и он его называет лёшадь? Лёшадь – это же, на ком ездят?

Задумался парень, ничего и понять не мог. А, действительно, причём здесь лошадь, если к Борисову “ходить” обычный человек, совсем не похожий на животное? Думал, думал, а потом как расхохотался.

– Ё моё! Так это же его так зовут, – смеялся Сергей, а те непонимающе смотрели на Новикова. – Лёша! Лёшей друга Николая зовут. Алексей! А то, на ком ездят, это лошадь! Поняли?

Ибрагимы, конечно, поняли и тоже рассмеялись. Так вот и обогащали словарным запасом друг друга русский и арабы.