Поэты и паштеты

«У лукоморья дуб зеленый.               
Котов здесь нет. Лишь зяблик сонный
у дуба бродит день и ночь,
в траве отыскивая скотч…»

«А на кой зяблику скотч?» - поинтересовался повар и официант кафе «Яичница и каша», Кочерга, танцуя с подносом мимо столика поэта Касторко. 

«Ну, скотч всегда в хозяйстве пригодится. Например, чтобы пришпандорить что-нибудь… к чему-нибудь», - отмахнулся Касторко, недовольный тем, что из-за какого-то глупого вопроса упустил яркий миг взлета свежей мысли. 

«Хорошо бы тебя к чему-нибудь пришпандорить!» - съязвил Кочерга. «Например, к стулу… чтобы ты стихи чужие не воровал!»

Он придержал поднос одной рукой у груди, а другую - красивым жестом выкинул вперед и закатил глаза:
«У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
и днём и ночью кот учёный
всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо — песнь заводит…» - с завыванием начал цитировать Кочерга, ритмично раскачивая тарелки с кашами на подносе.   

«Тихо-тихо!» - рассвирепел неожиданно поэт Касторко. Он взвился, опрокинув стул, и набросился на повара Кочергу. «С какой стати ты читаешь мне Пушкина, а?»

«Отпусти ворот… поднос упущу», - выдохнул Кочерга. «… мне показалось, что ты эти стихи спер у Пушкина и переиначил. Это не твои стихи».

«Это мои стихи», -  Касторко разжал пальцы и безвольно брякнулся на стул. «Если ты имеешь ввиду мой дуб, который у лукоморья произвелся, то это - не моя вина…  Это просто Пушкинский дуб не в том месте вырос!»

«Тот дуб, что у лукоморья - придумка Пушкина, а не твоя», - не согласился повар, выровняв дыхание. «Пиши про какую-нибудь сосну у дороги… или про четыре сосны.А еще лучше, бросай это дело. Ничего у тебя не получается! Это мое мнение».

«Сколько можно ждать заказа!» - неожиданно взорвалась тетка за соседним столиком, заметив, что официант все разговаривает и разговаривает, а каша на его подносе все остывает и остывает. «Ну, сколько… скажите, люди добрые?»

«Уже бегу! Уже спешу!» - отозвался весело Кочерга, обрадовавшись возможности не продолжать бесполезный разговор с Касторко про его выродившийся дуб.

«И вот так - всегда!» - негодующим взглядом проводил его поэт. «Придет, испортит все творческое настроение и сразу убегает! Спрашивается, зачем мне нужна такая дружба?»

«Что у тебя «всегда так»?» - впорхнул в раскрытые двери кафе повар Коротышка с сияющим лицом. Он бросил на стол свой блокнот и достал из кармана ручку: «Кочерга придирками достал?» - хихикнул Коротышка. «Наверняка, опять что-то у Пушкина стащил? Мм-м… но тут уже ничего не поделаешь, Кочерга - еще тот критик!»

___________

Приятели, по-прежнему, проводили утреннее время вместе в долгих разговорах за чашечкой чая в «Яичнице и каше». К этим утренним чаепитиям присоединились их новые друзья - повара-официанты Кочерга и Коротышка. За прошедшие дни, по воле случая, они крепко подружились. Это случилось в тот день, когда Шеф-Строганов попросил поваров по дружбе купить кое-что для своей жены в магазине одежды. Жена начальника, фрекен Катерина, как она наказала себя называть, не оценила ни заботы мужа, ни готовности официантов помочь начальнику. После примерки фиолетовой шляпки с бантиком, которая так не понравилась фрекен, повара, облитые томатным соком, были уволены на два часа. Именно столько времени понадобилось начальнице, чтобы остудить свой гнев. По истечении этого времени, повар Кочерга был восстановлен в прежней должности. А вот прощать повара Коротышку фрекен Катерина не торопилась, заподозрив его в очередном хулиганстве.
Несколько дней назад она растянулась в шпагате на манной каше, заботливо размазанной по полу перед входом в зал для посетителей. Фрекен попала в очень скользкое положение, барахтаясь у двери в бессильной ярости. Хорошо, что ситуацию сгладил поэт Помидорко, который всегда завтракал с другом в эти утренние часы. 
Увидев на полу начальницу, обляпанную манной кашей, он мигом подскочил к ней и помог подняться. Никто из посетителей не заметил этого инцидента, и репутация фрекен Катерины не пострадала.
Отомстить Коротышке за шалость она решила позже. А вот ответить поэту Помидорко на добро добром надо было срочно!
 И она отблагодарила.  Фрекен Катерина умела быть благодарной.

«Очень уж ты мне понравился», - расцвела она в широкой улыбке, увидев Помидорко на следующий день в кафе за утренним чаем. «Давно за тобой наблюдаю… ты ведь здесь частый гость, не правда ли? А давай-ка, с тобой познакомимся? Расскажи, кто ты… как тебя зовут?»

Помидорко растерялся. У него не было большого желания знакомиться с начальницей кафе «Яичница и каша», но фрекен Катерина была так благодушна к нему, что у Помидорко не оставалось выбора, как ответить на все ее вопросы.

Начальница долго смотрела на Помидорко, как на старого доброго друга с улыбкой и восхищением: «О-о! Ты, оказывается, поэт? Как это я сразу не догадалась… ведь все поэты такие милые, такие загадочные! А друг твой тоже поэт? Это просто замечательно! А как фамилия друга? Касторко? Какая прелесть! Фамилии у вас, у поэтов, какие необычные. Особенна твоя фамилия, Помидорко, мне нравится… она такая… такая круглая… такая томатная…»

Помидорко никто никогда так не хвалил. Он стоял и заливался краской от этого неожиданного пристального внимания к себе и чувствовал, что и в самом деле становится похожим на спелый сочный томат.

«И что она в нем такого нашла?» - никак не мог понять раздраженный Шеф-Строганов, подглядывая в приоткрытую дверь. «Чего привязалась к посетителю, спрашивается… куда это годится?»

«Ну-ну, не смущайся», - пожурила фрекен Катерина поэта, когда тот от её дружеского хлопка по плечу ойкнул и сложился пополам. «Я вижу хороших людей насквозь… с абы-кем я не разговариваю».
Она тут же пригласила поэта на чашку кофе в свой кабинет, и Помидорко сразу согласился.

«Бесплатно позавтракать никогда не будет лишним», - подумалось Помидорко. «Возможно, я очень понравился этой носатой противной тетке, и теперь она частенько будет меня угощать… а почему бы и нет?»
И он игриво улыбнулся фрекен Катерине в ответ на ее чарующую улыбку. 

«Она мне за это ответит… она мне за все ответит! Вот только домой придем», - бесился   Шеф-Строганов у двери, подглядывая в щелку.
От такого фамильярного поведения жены у него начало стрелять в ухе. Он даже хотел ворваться к воркующим и показать, кто здесь есть кто… но передумал.

Фрекен Катерина приготовила угощение заранее и была гостеприимна, как никогда.
Громкий свистящий шепот из-за двери, предупреждающий об экономии продуктов и  ненужных растратах, никак не мог повлиять на этот ее внезапный приступ щедрости.
И Помидорко воспользовался добротой начальницы «Яичницы и каши». Он перестал стесняться и ел все подряд. Сначала это был омлет с овощной икрой, потом яичница с мясным паштетом, далее поэту были предложены отварные яйца с печеночным паштетом, затем сосисочный паштет, яйцо пашот на греночке…

«Фу-у-у… наелся-то как!» - отвалился, наконец довольный Помидорко, не торопясь вставать из-за стола. «Яичница и каша» - самое лучшее кафе в нашем городе», - похвалил Помидорко хозяйку. «Кафе напротив - полный отстой! С Вашим кафе никакого сравнения быть не может… а когда кофе с пирожными будет?»

Он настолько расслабился в кабинете у начальницы, что почувствовал невероятную сонливость и даже начал клевать носом. 
Глаза его широко раскрылись только тогда, когда фрекен Катерина, обворожительно улыбаясь, поставила перед ним чашечку кофе и предъявила совершенно несъедобный счет об оплате съеденного.

«Я же не хотел… я же думал, вернее, не думал…» - залепетал Помидорко сытым языком, ознакомившись с цифрами. «Сумма-то какая-то невероятная…»

«Ничего страшного нет, если Вам нечем оплатить счет», - успокоила его фрекен Катерина нежным голосом. «Этот вопрос можно решить легко: нам срочно требуется посудомойка для работы в кафе… если точнее - посудомойщик, вместо уволенного хулигана Коротышки. Отработаете мое угощение быстро… думаю, что одного месяца по два часа в день будет вполне достаточно».

Раздавшиеся аплодисменты и радостный захлебывающийся смех под дверью полностью вернули Помидорко ясность ума и понимание того, что ему целый месяц не придется быть поэтом. 
__________

«Не сердись на Кочергу за критику. Он нормальный малец, а критика - это его пожизненное амплуа!» - Коротышка уселся за столик рядом с Касторко нога за ногу и крикнул официанту: «Эй, Кочерга, а ну-ка неси нам Да Хун Пао и красное бархатное печенье… да поторопись!
Ну, давай, рассказывай… что тебе наговорил наш главный критик, чем он тебя расстроил?» - обратился он к Касторко.

Не успел Касторко слова сказать, как к их столику подлетел разъяренный повар Кочерга.
«Ты что себе позволяешь?!» - зашипел он на Коротышку. «Какой тебе Да Хун Пао и какое бархатное печенье? Ты разве не знаешь, что у нас подают только яйца и кашу? Развалился тут… барин эдакий!»

«Да я пошутил», - растерялся Коротышка. «Ты что, шуток не понимаешь?»

Из-за двери, ведущей в служебные помещения, послышались звон разбитого стекла и, последующие за ним, оглушительные вопли.

«Ох, там что-то случилось», - забеспокоился Кочерга, торопливо убегая на кухню. «Похоже, Помидорко опять все стаканы перебил». 

«И чего они все дергаются?» - возмутился поэт Касторко, оставшись вдвоем с Коротышкой. «Сами ничего не делают, и другим не дают спокойно работать!»

Он подвинул блокнот поближе, взял ручку и, несмотря на недавнюю резкую критику повара Кочерги, продолжил начатое стихотворение:
«Чудес там нет, русалки тоже…
лишь зяблик, на орла похожий,
спокойно на ветвях сидит…»

Коротышка заглянул через плечо в его блокнот и подавился смешком.
«У меня писать получается гора-а-аздо лучше…» - довольно ухмыльнулся он.
___________

Время шло день за днем, а поэт Касторко, растеряв все свои мысли из-за постоянных придирок Кочерги, никак не мог сосредоточиться, чтобы закончить работу над стихотворением про дуб.
Коротышка же, подменив поэта Помидорко, работающего на кухне за съеденные паштеты, писал за него без устали и увлеченно. Но не стихи, а длинный рассказ о том, как у одного архитектора близкий друг оказался двоюродным братом бабушки жениха тети, а сама бабушка - матерью невесты, которая, на самом деле, была дочерью отца сестры архитектора.   
Ему удалось опубликовать эту драму в журнале «Письма тете» по рекомендации повара Кочерги, у которого в друзьях был очень известный издатель, и Коротышка, пылая от счастья, решил навсегда забыть о своем поварском прошлом.

Касторко злился на новоиспеченного писателя, который досаждал всем назойливым хвастовством и длинными разговорами о своем, только что открывшимся миру писательском таланте.
Первые дни, после публикации, Коротышка вихрем нёсся на утренний чай к друзьям, чтобы напомнить им о журнале, новый выпуск которого вот-вот должен выйти в свет, а также - о лестных комментариях от главного редактора.

Кочерга тоже мечтал иметь творческое занятие, которое должно было разнообразить его серые будни, но количество забот тяжелым грузом повисло на его плечах из-за фрекен Катерины. Свалив все дела по кухне и по обслуживанию посетителей на Кочергу и главного посудомойщика Помидорко, она уводила поникшего Шефа-Строганова в подвальное помещение чинить краны.   
В такие суровые дни поэт Помидорко выбегал в зал для посетителей и просил друга Касторко помочь им с Кочергой на кухне, пока хозяева орут в подвале.
Но Касторко лишь разводил руками, сетуя на то, что у них с Кочергой не сложились отношения, потому что повар, будучи в вопросах поэзии ни бум-бум, постоянно спорит, обвиняя некоторых писателей в воровстве стихов у Александра Сергеевича Пушкина.
         
Так что, Касторко сидел один по утрам за столиком со своим блокнотом и скучал, начиная подумывать о том, чтобы бросить это неблагодарное писательское дело.
Тем более, что неудачная попытка с публикацией в журнале «Письма тете» не добавила ему хорошего настроения. По совету Коротышки, Касторко тоже решил показаться на людях и попросил Кочергу передать увесистый конверт со стихами своему другу, который работает в издательстве.
Но главный издатель не оценил труд Касторко. Ознакомившись с его творчеством, он вернул конверт через десять минут и попросил не беспокоить более поэзию своим мусором. 

«Хорошо бы и мне чем-нибудь приглянуться этой носатой начальнице», - думал Касторко. «Тогда я, как Помидорко, смог бы хоть немного отдохнуть от этого сочинительства… возле паштетов».
Он тяжело вздохнул, раскрыл свой блокнот и взял ручку.
В голове что-то щелкнуло… и слова, неожиданно, посыпались, как горох из рваного мешка. Касторко воодушевился. Рука быстро задергалась, стремясь успеть написать, пока не забыл: «Из раны кровь стекает струйкой длинной, но не слезинки…» - быстро строчил он, боясь упустить мысль. «Есть у нас закон…»

Сзади подкрался повар Кочерга: «Ага-га-а-ашеньки… теперь, вижу, ты уже до Расула Гамзатова добрался? Пушкин, значит, уже не в теме…»
__________

На следующее утро фрекен Катерина, нежданно-негаданно, осчастливила своих сотрудников веселым смехом и хорошим настроением. У Шефа Строганова тоже на лице светилась довольная улыбка. Высокое тяжелое ведро, которое они вдвоем приволокли в кафе, напугало повара Кочергу. Он не сомневался, что в этом ведре таится взрывоопасный «сюрприз» от скандальной парочки. 
Помидорко, вытирая на ходу полотенцем мокрые руки, тоже выскочил из кухни в переднике, заподозрив неладное в неконтролируемом веселье начальства.
Даже поэт Касторко отставил свой утренний чай в сторону и замер, в ожидании развязки.

«Вот!» - бойко выкрикнула фрекен переливчатым басом, разворачивая на стене белый рулон бумаги, который тоже принесла с собой. «Все смотрите!»
Посетители в это утреннее время отсутствовали. Так что, смотреть особо было некому, кроме Кочерги, Помидорко и Касторко, единственному посетителю в этот утренний час.
После этого оглушительного вскрика фрекен, все трое, как по команде вперились в длинное объявление, в котором сообщалась прекрасная новость о самом новом, самом вкусном и самом дорогом блюде - о сливочном лососевом паштете, которое повара теперь будут готовить каждый день.

«Ну, и как вам эта моя новая задумка?» - упершись руками в бока, довольная начальница обозрела пытливым взглядом своих подчиненных, включая ни к чему не причастного поэта Касторко.

«А кто это блюдо будет готовить? - вяло поинтересовался повар Кочерга. «Хотелось бы знать…»

«Он!» - торжествующе ткнула пальцем фрекен в Помидорко. «Я ему доверяю!»

У Помидорко задергался глаз…

«А что случилось?» - недобро прищурилась фрекен Катерина, глядя на поэта. «Рыбу, что ли, не хочешь чистить? А как же тогда паштеты… рыбу, выходит, чистить не хочешь, а паштеты кушать любишь?»

«Вообще-то, я отработал съеденные паштеты», - разозлился Помидорко. «А здесь задержался только для того, чтобы ему немного помочь», - показал он на Кочергу.

«Мм-м… обидно. А я-то думала, что ты захочешь попробовать мой лососевый сливочный паштет».

«Не нужен мне ваш паштет четыре раза! У вас в кафе проблема не с паштетом, а с менталитетом!» - выкрикнул Помидорко и, развернувшись, пулей вылетел на кухню, снимая на ходу передник.

«Мм-да… не срослось», - фрекен Катерина с сожалением посмотрела вслед Помидорко, прищелкнула языком и перевела пронизывающий взгляд на сидящего за столиком с чаем Касторко.

«Поэт Касторкин, я очень рада Вас видеть у нас в кафе каждое утро… хотя, не совсем понимаю, что можно делать здесь столько времени…. мм-м… Скажите Касторкин, не хотите ли Вы отведать лососевого паштета, вместо Вашего друга… этого, как его… Помидорко?» - начальница подошла к столику, за которым сидел поэт, и вопросительно наклонила высокую прическу. «Какая же у него дурацкая фамилия, скажу я Вам… Но совсем другое дело Вы, Касторкин. Ваша фамилия звучит очень лечебно… и даже немножечко опасно», - шаловливо захихикала Катерина. «Знаете, я давно хотела познакомиться с Вами, но раньше у меня не было ни минуты свободного времени. Зато сегодня оно у меня есть! Я приглашаю Вас на чашечку кофе в свой личный кабинет прямо сейчас!» - провозгласила она торжественно, ожидая благодарности за ворох отвешанных комплиментов.

«А с какой это стати…» - начал было Шеф Строганов, уверенно выходя вперед с выпяченной грудью, но фрекен быстро его осадила, сделав страшное лицо, и он замолчал.

«Ну, Касторкин… что вы решили? Говорите быстрее, я тороплюсь!» -  начала раздражаться начальница «Яичницы и каши».

Касторко посмотрел на фрекен пустыми задумчивыми глазами, затем взял чашку с чаем и сделал длинный булькающий глоток…

Фрекен оторопела от такого унижения…

«Катенька… не расстраивайся!» - заверещал Шеф Строганов на все кафе, не стесняясь прибывающих посетителей. «Мы еще им покажем, где какой лосось водится… они еще узна-а-ают рецепты своих любимых паштетов!»

«Да какая я тебе Катенька!» - зарычала начальница. «Фре-кен!!! Сколько раз тебе это надо повторять?»

«Ладно-ладно… фрекен так фрекен», - лез к жене с поцелуями Шеф Строганов, пытаясь допрыгнуть до подбородка. 

Касторко, воспользовавшись создавшимся положением, быстро проскочил на кухню за спиной рыдающей фрекен.
Кочерга одобрительно подмигнул ему и подошел поближе к высокому ведру, стоявшему в сторонке.

«Кстати, а где, интересно, водится тот самый лосось, из которого мы будем делать сливочный паштет?» - поинтересовался повар Кочерга.

«О! Это, действительно, очень интересно!» - загорелись огнем глаза у Шефа Строганова.
Быстро отскочив от «Катеньки», утиравшей сопли, он ветром пронесся по залу для посетителей и торжественно открыл длинное ведро, доверху заполненное удивительно мелкими окунями и ершами.
«Вот он, наш паштет… здесь килограммов десять будет! Вчера за час наловил этих «лососей» в нашей речке!»

«Это же… как же», - растерялся Кочерга  «Это ведь…»

«Нет-нет… здесь нет никакого обмана!» - заверил начальник.  «Рыба - она и в Африке рыба».


«О-о-у-у? Пока меня не было, вы здесь уже до лососей добрались?» - вошел в кафе никем не замеченный бывший повар Коротышка. Как всегда он был весел, активен и шутлив. «Неплохо-неплохо… поменять меню - всегда полезно. Это как переставлять мебель по совету психологов», - он быстро уселся за столик и щелкнул пальцами официанту. «А ну-ка, подай мне кофе со сгущенным молоком. Срочно, я сказал!» 

«Да иди ты…» - огрызнулся Кочерга.

Грубость приятеля ничуть не смутила Коротышку.

«Мм-м… изменили меню, говорите?» - вернулся Коротышка к услышанному в пороге.
«Хорошо… молодцы. На лосось перешли?» - он подтянул к себе чашку Касторко с остывшим чаем и жадно глотнул. «Это может означать только одно: теперь придется изменить название нашего кафе и не только. Заодно - и этих, самых главных пора заменить!» - хохотнул он, кивнув в сторону Шефа, бережно провожающего хлюпающую носом фрекен в подвал плакать.

«Что значит «наше кафе»?» - не понял Шеф Строганов. «Наше - это чьё?

Повар Кочерга тяжело вздохнул, взял ведро с рыбой и направился на кухню.
Коротышка выскочил из-за столика и потрусил за ним следом.

«А ты куда?» - гаркнула ему в спину уходящая в подвал фрекен. «Ты уволен, и путь тебе на кухню закрыт!»

«Да я хочу ему помочь…» - кивнул Коротышка на Кочергу. «… рыбу почистить».

«Так бы и сказал! Иди!» - послышалось откуда-то снизу…

__________

На кухне, у груды чисто вымытой посуды, тихонько шептались давние приятели - Помидорко и Касторко. Речь шла о несбывшейся мечте, о планах на будущее и о том, чтобы покинуть кафе «Яичницу и кашу». Причем, навсегда.

Друзья были увлечены беседой и, поэтому, не услышали, как вошел Кочерга, а за ним, следом, в дверь протиснулся Коротышка. Кочерга, услышав свое имя, прижал палец к губам. Коллеги замерли…

«Давай снова будем вместе, как раньше, за чашкой утреннего чая обсуждать всякие новости, мечтать о чем-нибудь… но, конечно, не здесь, не в этом кафе, а в другом… которое напротив», - уверял Касторко друга. «Здесь ничего хорошего нет… сам подумай! Тут шумно, тетка эта носатая очень уж громогласна, ты вечно на кухне, а я… я только и делаю, что слежу за этим Кочергой, чтобы он не лез в мое творчество со своими советами».

«Если честно, то я думаю, что Кочерга прав. Никакого таланта, на самом деле у нас с тобой нет, и настоящих поэтов из нас не получится…» - Помидорко выглядел усталым и расстроенным. «Надо забыть нам об этой мечте. Она несбыточна.  Возможно, что в той самой кулинарии мы были бы более полезны. Ведь кулинария - это тоже своего рода творчество?»

«Вот именно! Ну, какие вы поэты… сами подумайте!» - ввязался в диалог Кочерга, звякнув ведром с рыбой.

Приятели обернулись и очень удивились, увидев позади себя поваров.
«Подслушивать некрасиво», - заметил Касторко.

Но Кочерга не обратил внимание на это верное замечание. Он подошел к приятелям поближе и включился в беседу.

«Я ведь сразу сказал, что поэт из тебя - никакой, когда познакомился с твоим, так называемым, творчеством», - обратился он к Касторко. «А твоих работ, Помидорко, я вообще никогда не видел!»

«Ну, я пока еще не начал писать», - смутился тот. «Все еще собираюсь попробовать… да и ты, вроде, не спец, чтобы так сразу на нас нападать».

«Согласен!» - подал голос Коротышка. «Нельзя, Кочерга, постоянно ко всем придираться! Можно подумать, что ты лучше всех разбираешься в поэзии, а вовсе не в кашах», - хихикнул он. «Хотя, чего греха таить… мой рассказ тебе бы очень понравился. Я в этом уверен. Жаль, что ты его не прочел».

«Да читал я твой рассказ», - махнул рукой Кочерга. «Ничего хорошего в твоем рассказе я не вижу». 

«Что значит, не видишь?» - распетушился Коротышка, подскакивая к Кочерге с перекошенным лицом. «Ты, наверное, забыл, что я опубликовался не где-нибудь, а в известном, самом популярном журнале «Письма тете»? Кстати, главный издатель меня очень хвалил… ой как хвалил!» - закатил глаза Коротышка.

«Не надо ойкать и закатывать глаза. Никто не хвалил тебя ни разу… не ври!» - возмутился повар Кочерга. «… ну, пару лестных комментариев я тебе отправил на домашний адрес. Это было разок… думаю, дай тебя похвалю, а вдруг ты не зазнаешься?»

«Ты-то здесь при чем?» - стал гримасничать Коротышка. «Может, ты и есть главный издатель!» 
 
Кочерга широко улыбнулся. 
«Я не издатель, и друга-издателя у меня, на самом деле, нет. Журнала, с дурацким названием «Письма тете», тоже не существует. А вот в стихах и в прозе я разбираюсь неплохо. Поэтому, решил над вами с Касторко, заигравшихся в писателей, подшутить. Не все тебе одному зубоскалить!» - забавлялся Кочерга недоумением друзей. «Ты и сам мог обо всем догадаться, если бы немного подумал и не торопился хвастаться!»

Коротышка застыл, не веря в услышанное…

«Да ладно тебе… не обижайся. Считай, что это - шутка… ты ведь сам любишь розыгрыши, или я не прав?»

Первым опомнился Помидорко. Его смех оглушительным воплем вырвался наружу и разорвал наступившее затишье. Коротышка стоял с глупой улыбкой, не в силах поверить, что с ним поступили так, как он частенько поступал с другими.
Но это длилось недолго. Заразительный смех друзей, дружеские похлопывания и объятия сделали свое дело.
Но громче всех визжал поэт Касторко. Он был счастлив, как никогда.

«Р-раз эта н-неудача с моей публикацией была т-твоей шуткой…» - заикаясь от смеха, он с трудом говорил,  «… т-то это означает, ч-что надежда у меня есть! Т-ты никакой не издатель! Ха-ха-ха!!!» - радовался Касторко своему открытию. «З-завтра же, не медля, я отправляю свои стихи самому настоящему издателю, в самое настоящее издательство!»

«Послушай… не торопись бежать в издательство. Пока у тебя со стихами ничего не получается»,- объяснял Кочерга, осторожно подбирая слова. «Выброси все стихи с чужими фразами на помойку и не позорься… говорю тебе честно, как друг». 

Но Касторко его не слушал.

«Есть надежда! Е-е-е-есть!» - радовался он, свято веря в свой редкий талант - писать в стиле Александра Сергеевича Пушкина.

«Ура! Ура! Ура-а-а! Всем ура-а!» - присоединился к общему ликованию  Шеф Строганов, захлебываясь от радости.
Услышав веселый шум из подвала, он поторопился на кухню, чтобы тоже порадоваться жизни, пока фрекен чинит краны.

Когда прошел шквал бурного веселья, повар Коротышка, смирившись с глупой шуткой коллеги, взял слово. Он предложил друзьям открыть свое кафе, где главными будут все четверо друзей. А там, мол, и рассказы все вместе напишем, и омлетов каких наготовим, и про паштеты не забудем!

«А что…» - поддержал Коротышку Кочерга. «Будем помогать друг другу, советоваться во всем, уважать мнение коллег… думаю, мы отлично справимся»

Помидорко тоже был не против. Он сразу прикинул, что, работая в своем кафе, да еще в должности начальника, паштетов за день можно съесть намного больше, чем в «Яичнице и каше»!

Касторко молчал: ему было трудно расстаться со своей давней мечтой - стать поэтом.

«Не все так плохо… будем вместе с тобой работать и вместе пробовать писать настоящие стихи, без чужих цитат», - пообещал ему Кочерга, видя его замешательство. «Если будем трудиться вместе - то у нас обязательно все получится!»

Помидорко мечтательно поднял к потолку глаза: «Возможно, и меня в новом кафе, наконец, посетит муза».

«Посетит-посетит… и не только муза, но и санэпидемнадзор», - подтрунил его Коротышка. «Часто будет тебя посещать… очень часто!»

«Да я не против!»

«А меня с собой в новое кафе возьмете?» - раздался голос Шефа Строганова у ведра с рыбой. «Я, вроде, тоже как не против писать стихи… да и фрекен моя неплохо в высокой поэзии разбирается, если что…»