138

Анютка проснулась. Ещё глаза не открыла, почувствовала тяжесть на сердце.
«У меня какая-то беда?» Но память не сразу откликнулась, подсказали голоса:
- Чего замолчал? Или тоже заснул?
- Да там дальше история запутлялась, - раздался мягкий голос толстяка, - Такая неразбериха получилась, что до сих пор в толк не возьму.
- Как это?
- Как в клубке из разных ниток. За одну потянешь, остальные больше запутаются.
«Я у злых волшебников, - вспомнила Анютка. – И я лежу на змеях. Но это неправда, - поспешила себя успокоить, - мне это только кажется. Нет никаких змей. Это бабушка яга специально сделала, чтобы я испугалась».
Анютка не стала открывать глаза, а прислушалась, что за историю рассказывает существо, которое сначала привиделось ей котом, потом оказалось старичком-толстячком.

Мара, Настя, Ива, Захар и ещё несколько человек до самого рассвета бродили – аукались по лесу. Напрасно. От страха за Дашу едва не забыли про страх перед лесом на купалу. Но на всякий случай держались близко друг к другу.
Не нашли Дашу, не встретились с нечистой силой, которой, говорят, лес кишит в эту ночь, не видели и цветок папоротника, хотя его и не искали.
Утром вернулись в селение – надо народ собирать.
Мара и Настя пошли в хату. Что дядька Тиша и тётка Улита скажут?
- Опять? – в неприятном удивлении распахнула глаза Улита. И тут же зло поджала губы. – Ну пусть бегает, раз ей лес дороже хаты стал. Пусть бегает! – закричала-заголосила пронзительным голосом. – Все девки как девки, а эта потаскуха.  Всегда знала, что ничего доброго от неё не дождёшься.
Настя стояла бледная, прижав руки к груди. Дети свесили белёсые головки с полатей, притихли, слушают.
Лишь Стёпка отвернулся от матери, заглянул в лицо отца:
- Что делать будем?
- Искать.
Весь день бродили по лесу… Ничего. Вечером вернулись ни с чем. Всё… Завтра на покос. А Даша? А Даша – пропащая душа. Давно понятно было.
Большинство так решило и успокоилось. А кто остался не согласен… Ну что поделаешь? Пусть ждут… Надеются. Может, ещё вернётся. Вот только надолго ли? Опять убежит через время. Подменышам нет счастья среди людей.
Рано утром, ещё до свету, все собрались в горнице. Почти все.
- Мара, ты остаёшься? – хмуро спросил дядька Тиша. Он тосковал о Даше.
- Да… Завтра я, наверное, ухожу.
- Ну, прощевай тогда.
Дядька Тиша поглядел долгим взором на девушку, добавил задумчиво:
- Может, ещё увидимся. Может, я когда в Дебрянске буду. Или ты снова будешь в дороге, заходи. Угол для тебя найдётся.
Тётка Улита криво растянула губы и отвернула голову. Не люба ей гостья оказалась.
- А где Настька? Стёпка, сбегай на чердак. Спит она что ли?
- Да нет её там, - остановила паренька Мара.
Ей стало не по себе. Проснувшись, она не увидела Настю, подумала, что та ещё раньше встала, но девушки не было ни в избе, ни во дворе.
- Как нет?
Теперь не по себе стало остальным.
Стали бегать по сараям да огороду – нет девки.
Наконец, Фиска, глядя исподлобья, призналась:
- Не ищите Настю… Она в лес ушла.
- Что?
- Дашу выручать…
- А ты… откудава знаешь?
- Она мне ещё вчера…
- И ты молчала? Ах ты, лахудра, - тётка Улита ткнула девочку кулаком по макушке.
С первыми лучами солнца заметно поредевшая Тишина семья выехала за ворота и присоединилась к скрипучим телегам своих соседей, которые длинным обозом потянулись на дальние луга.
- Молчите про Настьку, - злобно прошипела Улита своим домочадцам.
- Дома осталась, - пропела за воротами соседке, когда та поинтересовалась, где та. – Свекровка захворала, надо кому-то за детьми и скотиной смотреть… Вот и оставили. Да ещё… эту дармоедку надо привечать, - не преминула помянуть недобрым словом перехожую.